Текст книги "Непревзойденный"
Автор книги: Александер Кент
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)
Опасно это или нет, капитан Бувери воспринял бы это как проявление фаворитизма. Как и я. Он нащупал серебряную монету под рубашкой и чуть не рассмеялся от абсурдности происходящего.
Он вспомнил капитана, который однажды сказал ему после ожесточённой рукопашной схватки: «Тебя могли убить, молодой идиот! Ты когда-нибудь задумывался об этом?»
Он выпрямил спину и взял кубок у стоявшего рядом слуги.
«Я думаю, это возможно, сэр».
«Я надеялся, что вы так скажете», – Бетюн едва скрывал облегчение. «Но без ненужного риска».
Адам натянуто улыбнулся. Бетюн никогда не терял свой корабль, был свидетелем её страданий и страданий её народа, доверившегося ему.
Возможно, ему так было легче.
Онслоу рискнул спросить: «Прием, сэр Грэм?»
Бетюн нахмурился. «Было бы лучше, если бы вы взвесили на рассвете. Я немедленно подготовлю ваши заказы, в том числе и для «Кристи». Он посмотрел на стопку документов, ожидающих его подписи, и резко спросил: «Сэр Льюис и леди Бэзли, у них были какие-то проблемы?»
«Мы прошли достаточно быстро, сэр».
Бетюн посмотрел на него и улыбнулся. Он спрашивал совсем не об этом.
«Сегодня вечером для них будет приём. Предупреждение запоздалое, но на Мальте к этому привыкли. А я – нет».
Он проводил его до двери, пока Онслоу демонстративно складывал карты, вероятно, готовясь к приходу следующего посетителя.
Бетюн сказал: «Капитан Форбс окажет вам всю возможную помощь. Он много лет служит в этих водах». Затем, совершенно неожиданно, добавил: «Мне искренне жаль, что вы не можете присоединиться к нам сегодня вечером. Всё должно выглядеть нормально». Он сделал паузу, словно зашёл слишком далеко. «Один король однажды сказал: если ты расскажешь секрет лучшему другу, он перестанет быть секретом!»
Настроение длилось недолго, и он почти резко сказал: «Увидимся, когда вы будете расписываться за свои заказы. Что бы я ни делал, я хочу, чтобы мне всё указывали».
Адам спустился по мраморной лестнице, уже обдумывая детали своей миссии. Полная ответственность. Он слышал это от дяди не раз. Если ты преуспеешь, награду получат другие; если потерпишь неудачу, вся ответственность ляжет на тебя.
У входа он увидел коренастую фигуру флаг-капитана. Готового сыграть свою роль.
«Непревзойдённый» прибыл сегодня утром; завтра он снимется с якоря и снова выйдет в море. И вдруг он понял, что ему не жаль уходить.
Ли Гэлбрейт стоял у сеток гамака и рассматривал лодки рядом. Одна из них была шлюпкой «Хальциона», её команда была очень нарядной в клетчатых рубашках и просмолённых шляпах. Он улыбнулся. Корабль судят по его лодкам.
Капитан другого фрегата уже больше часа находился в большой каюте. Каждый видел, какую роль его корабль играет в предстоящем сражении, как подбираются люди и кто будет ими командовать.
Десантная группа. Рейд с целью выманить корсаров и дать фрегатам возможность пробраться к ним прежде, чем им удастся скрыться.
Он слышал, как лейтенант Мэсси, стоявший на вахте, резко разговаривал с боцманом, человеком, не отличавшимся быстрой реакцией на что-либо, выходящее за рамки рутины. Мэсси терпеть не мог тех, кто не мог поспеть за ним. Он был хорошим артиллерийским офицером, одним из лучших, кого знал Гэлбрейт, но к нему нельзя было испытывать симпатию.
К нему присоединилась Мэсси, тяжело дыша. «Чёртова деревяшка!» Гэлбрейт взглянул на открытый люк. Скоро. Он услышал смех Болито. Мелочь, но успокоила.
Пока они ждали Кристи с Халциона, капитан сказал ему: «Я хочу, чтобы ты возглавил десант. У меня есть несколько предложений, которые мы можем обсудить позже, но в основном инициатива будет за тобой, и решение примешь ты, когда прибудешь». Его тёмные глаза были напряжены. «Не бой, Ли. Ты нужен мне как старший лейтенант, а не как погибший герой. Но ты – очевидный выбор». Он улыбнулся. «Правильный выбор».
Мэсси сказал: «Одного человека нужно высечь, так к чему вся эта суета?»
В кают-компании нашли матроса, не вахтенного и пьяного. Казалось, они только что бросили якорь, а теперь снова уходят… Будет опасность. На борту корабля всё было иначе. Лица и голоса, поддерживающие тебя, крепость окружающих тебя балок.
Гэлбрейт сказал: «В такое время порка никому не поможет».
«Они рассмеялись бы тебе в лицо, если бы не было твёрдой, жёсткой дисциплины, и ты это знаешь!» – торжествующе произнес Мэсси, когда Гэлбрейт не ответил. «Они предлагают нам, мерзавцам, стать моряками. Ну что ж, пусть будет так!»
Гэлбрейт смотрел на другие корабли; теперь их отражения стали менее резкими из-за освежающего ветра.
Мэсси словно прочитал его мысли и сердито сказал: «Наверное, половина Мальты знает, что мы задумали! Когда мы доберемся до этих проклятых островов, птицы уже улетят, и, скажу я вам, скатертью дорога!»
На это ли я надеялся? Гэлбрейт вдруг вспомнил сборище в капитанской каюте, когда они ужинали у сэра Льюиса Бэзли и его молодой жены. Вино, как и бесконечная череда соблазнительных и отвлекающих приключений, которыми Бэзли завладел разговором, исчезало бутылка за бутылкой. Как и большинство морских офицеров, Гэлбрейт не имел опыта в изысканных винах. Брал то, что было доступно, в совершенно ином мире, нежели тот, что описывал сэр Льюис. Но раз или два у него сложилось впечатление, что Бэзли не всегда знал роскошь хорошей еды и вина, или красивых женщин. Он был жёстким человеком во многих отношениях, о которых Гэлбрейт даже не подозревал.
Мэсси махнул рукой в сторону берега. «И приём, ни больше ни меньше! Нам нужно быть там, после всего, чего мы добились с тех пор, как присоединились к этой проклятой эскадре!»
Гэлбрейт больше всего запомнил, как молодая женщина смотрела на капитана каждый раз, когда он отвечал на один из многочисленных вопросов Бэйзли. Как будто она узнавала что-то. О нём, возможно…
Он устало ответил: «Возможно, в следующий раз».
Мичман Казенс сказал: «Капитан приближается, сэр».
Гэлбрейт кивнул, радуясь, что разговор прервали, и что Мэсси некоторое время будет молчать.
«Люди на стороне!»
Двое капитанов стояли вместе у поручня и ждали, когда гичка подойдет к борту.
Кристи повернулся к Гэлбрейту и улыбнулся. «Мой младший лейтенант поддержит тебя в этом начинании. Том Колпойс – он опытный офицер, так что у тебя не будет никаких претензий!»
Так легко сказать. Как будто ни у одного из этих молодых капитанов не было ни забот, ни сомнений.
Раздался хлопок мушкетов, меч рассек пыльный воздух, завизжали крики, и через мгновение двуколка Кристи ловко выехала из тени «Непревзойденного».
Адам Болито развернулся. «Человек, которого нужно наказать, я правильно понял?»
Гэлбрейт наблюдал за выражением его лица, пока Мэсси перечислял обвинения.
«Уиллис, говоришь?» – Адам прошёлся к поручню и обратно. – «Марсовой, вахтенный по правому борту, верно?»
Мэсси, казалось, удивился: «Да, сэр».
«Первое нарушение?»
Мэсси был не в себе. «Вот такого рода, сэр».
Адам указал на мерцающие крыши и зубчатые стены.
«Там, мистер Мэсси, многие сегодня будут настолько пьяны, что не смогут стоять на ногах. И офицеры, не меньше, так что подумайте и об этом! Их не будут пороть, как и Уиллиса. Вынеси ему на этот раз предупреждение». Он пристально посмотрел на лейтенанта, словно ища чего-то. «И предупреждение тому, кто изначально привёл его на корму. Ответственность тянет в обе стороны. Я не позволю использовать её для сведения старых счётов».
Мэсси ушёл, а Гэлбрейт сказал: «Мне следовало разобраться с этим, сэр». С Мэсси, вероятно, никогда в жизни не разговаривали подобным образом. В любом случае, мало кто из капитанов обратил бы на это внимание.
Адам сказал: «Я сейчас сойду на берег». И улыбнулся, чему-то непонятному Гэлбрейту. «Чтобы подписать свою судьбу». Он посмотрел вдоль своей команды, и Гэлбрейт задумался, как он её видит. Ответить мог только капитан, и Болито ни с кем этим не поделится. Разве что… «Когда я вернусь в море, ты присоединишься ко мне за бокалом». Снова эта редкая, заразительная улыбка. «Не кларет, кажется».
Затем настроение так же быстро улетучилось, и он сказал: «Этот мужчина, Уиллис. Его жена умерла». Он помолчал, всколыхнувшееся воспоминание. «В Пензансе».
«Я не знал, сэр».
«Зачем? Но Мэсси – его заместитель. Он должен был знать и позаботиться о том, чтобы предотвратить это ненужное оскорбление».
Беллэрс спешил к ним, но дождался ухода капитана, прежде чем предоставить список вещей, которые ему было велено собрать для предполагаемой десантной группы.
Гэлбрейт положил руку на плечо молодого человека. «Позже, но не сейчас, мой мальчик». Он нежно потряс его за плечо. «Жаль, что тебя сейчас здесь не было. Ты бы узнал что-то такое, что вызвало бы восхищение у членов комиссии по повышению». Он вспомнил выражение лица капитана, достоинство и огонь в тихом голосе. «Об истинных качествах, которые делают королевского офицера. Я, конечно, знал, поверь мне!»
Он знал, что Беллэрс всё ещё смотрел ему вслед, когда он пошёл позвать команду. И он был рад, что поделился этим с ним.
Адам выбрал тот же неторопливый подход к дому Бетюна, сам толком не зная почему. Узкая улочка теперь была в тени, и большинство лавок были закрыты или заброшены на ночь. Он посмотрел в сторону лавки с низким навесом, где разговаривал с серебряных дел мастером, но и там было пусто. Словно ему почудилось.
Он оставил гичку на пристани один и почувствовал неодобрение Джаго; тот даже рискнул предложить ему составить ему компанию. Здесь, наверное, полно головорезов и воров. Но он остался с командой, хотя Адам сказал ему, что к его возвращению там не останется ни одного человека, ни избранного, ни случайного.
Как и в этом рукопожатии; Яго все еще прошел лишь половину пути к тому, чтобы поделиться своими самыми сокровенными мыслями.
Но старый меч у него на поясе все равно был вытащен из ножен.
Там было несколько просящих милостыню мальчишек и сторожевая собака с диким видом, но в остальном его прогулка была спокойной.
Воздух стал прохладнее, поскольку вечер удлинил тени, но ненамного. Он без удовольствия вспомнил приём в штабе Бетюна, представил себе толпу потных тел и вино. «Непревзойдённый» выйдет в море утром. Ему нужно было сохранять ясность мысли, чтобы разобраться с оставшимися проблемами до того, как два фрегата будут задействованы.
Он свернул за угол и увидел бледные ворота, вырисовывающиеся в сумерках. Казалось, каждое окно было залито светом. Он учуял запах готовящейся еды и почувствовал, как сжался желудок. Он ничего не ел с самого завтрака; Яго, вероятно, тоже об этом знал.
Он прикоснулся к шляпе часового и вышел во двор, слыша неясные тени, бормотание инструкций и непрерывный стук тарелок и стеклянной посуды.
Он вспомнил небрежный вопрос Бетюна о переходе через Гибралтар. Видел ли он в своём нежеланном госте обузу или возможную ступеньку к новому назначению? Его ждали. Адам никогда не знал этого мира и не раз говорил себе, что никогда добровольно не поделится им.
Звучала музыка, поначалу неуверенная, скрипки, казалось бы, несогласные друг с другом, а затем внезапно разнеслись по двору единым аккордом.
Он остановился и прислушался, как музыка стихла, и кто-то позвал, привлекая внимание. Внезапно. Бетюн тоже не одобрил этого.
«А, капитан Болито, разве нет? Стоишь один и такой задумчивый. Ты очень рано!»
Он обернулся и увидел её в изогнутом проходе, которого не заметил в прошлый раз. В сгущающихся тенях её платье казалось синим, возможно, подобранным под цвет её глаз. Тёмные волосы были собраны над ушами – работа Хильды, подумал он, – а серьги сверкали, словно капли огня в последних лучах солнца.
Он снял шляпу и поклонился.
«Миледи, я посетитель, а не гость. Я отправлюсь в путь, как только встречусь с сэром Грэмом или его помощником».
«А, понятно. Значит, ещё больше обязанностей?» Она рассмеялась и раскрыла маленький веер, висявший на шнурке у неё на запястье. «Я думала, мы будем видеть вас чаще».
Он присоединился к ней у мощёного входа и почувствовал её аромат, её тепло. Та же женщина, и всё же такая непохожая на ту, которую он обнимал и удерживал в момент тошноты и отчаяния.
«Кажется, о вас хорошо заботятся, миледи». Он посмотрел мимо неё, и музыка снова заиграла. «Надеюсь, приём пройдёт с большим успехом».
Она внезапно и намеренно взяла его за руку, повернув его к музыке, к себе, пока они не оказались всего в нескольких дюймах друг от друга.
«Мне плевать на приём, капитан! Я видела так много, слишком много… Меня беспокоит, что вы решили обвинить меня из-за такого…» Она казалась настолько рассерженной, что не могла найти слов, чтобы выразить своё недовольство.
«Предметы первой необходимости, миледи?»
«Нет, никогда этого!» Она успокоилась; он чувствовал, как ее пальцы сжимают его руку, как в ту ночь, когда Нейпир привел его к ней.
Она сказала: «Пойдем со мной. С другой стороны открывается вид на гавань». Ее пальцы сжались, словно пытаясь прогнать его сопротивление. «Никто нас не увидит. Всем будет все равно».
«Я не думаю, что вы понимаете…»
Она снова потрясла его руку. «О, конечно, я знаю, капитан! Я прекрасно знаю правила, этикет королевских офицеров. Никаких разговоров о женщинах в кают-компании. Но многозначительный кивок и быстрое подмигивание выдают такую галантность!» Она рассмеялась, и звук эхом разнесся по изогнутой арке. «Слушайте! Вы слышите?»
Они вышли на мощеный парапет, за которым Адам увидел море, закат, уже окрашенный в бронзовый цвет, огни фар и маленькие движущиеся суда, создававшие свои собственные узоры.
Скрытый оркестр уже играл, а остальные звуки подготовки, казалось, затихли, как будто слуги и санитары остановились, чтобы послушать.
Она почти шёпотом сказала: «Как красиво», – и повернулась к нему. «Ты согласен?»
Он положил ей руку на плечо и почувствовал, как она напряглась. В один момент – женщина, в следующий – ребёнок. Или он снова обманывает себя?
«Как вы заметили, миледи, я несколько растерян, когда дело касается тонкостей этикета».
Она не ответила, но через мгновение, словно не расслышав, сказала: «Вальс. Знаете ли вы, что некоторые до сих пор утверждают, что это слишком рискованно, слишком смело для публичного исполнения?»
Он улыбнулся. Она его дразнила.
«Я благодарен, что меня избавили от таких опасностей!»
Она снова повернулась к нему и высвободила его руку, словно собираясь уйти. Затем она снова взяла его за руки и стояла, глядя на него, слегка склонив голову набок, словно размышляя, не зашла ли она уже слишком далеко.
«Слушай. Ты слышишь это сейчас? Пусть оно возьмёт над тобой верх».
Она положила его правую руку себе на талию и прижала ее к себе, как в ту ночь, когда она отказалась отпустить его.
«Теперь держи меня, направляй левой рукой, вот так».
Адам сжал её хватку крепче и почувствовал, как она прижалась к нему. Даже в неясном свете он видел обнажённые плечи, тёмную тень между грудями. Сердце колотилось, словно безумие, боль тоски. И это было безумие. В любой момент кто-нибудь мог их обнаружить; слухи могли разлететься быстрее ветра. А ревность могла сравняться с любым чувством благоразумия и затмить его.
Но она двигалась, прижимая его ближе, и его ноги следовали за ее ногами, как будто они всегда ждали этого момента.
Она сказала: «Ты веди», – и откинулась назад, опираясь на его руку, широко раскрыв глаза. «Тогда я уступлю».
И снова засмеялся. Музыка стихла, словно хлопнула дверь.
Сколько они простояли в одном положении, было невозможно определить. Она не шевелилась, даже когда он сильнее прижался к её бёдрам, пока не почувствовал жар её тела, её потрясённое осознание происходящего.
Затем он осторожно и крепко отстранил ее, сжимая обнаженные плечи, пока она снова не смогла посмотреть на него.
Он сказал: «Теперь вы знаете, миледи, это не игра для мошенников. Кости срастаются, но не сердца. Вам стоит это запомнить!»
Она отдернула руку и подняла её, словно собираясь ударить его, но покачала головой, когда он схватил её за запястье. «Это была не игра и не уловка, по крайней мере, для меня. Я не могу объяснить…» Она смотрела на него, её глаза блестели от слёз, и он почувствовал, как она снова прижалась к нему, без протеста или веселья. Ему хотелось оттолкнуть её, неважно, что это может сказаться на каждом из них или на них обоих.
Подумай о том, что ты делаешь, о последствиях. Ты что, потерял рассудок из-за потери, которую не мог предотвратить, из-за счастья, которое тебе так и не удалось испытать?
Но решения не было. Только осознание того, что он хочет эту женщину, эту девушку, жену другого мужчины.
Он услышал свой голос: «Я должен вас покинуть. Сейчас же. Мне нужно увидеть адмирала».
Она кивнула очень медленно, как будто это действие было болезненным.
«Понимаю». Он почувствовал её лицо на своей груди, её губы влажными сквозь рубашку. «Теперь можешь презирать меня, капитан Болито».
Он поцеловал ее в плечо, почувствовал, как напряглось ее тело. Шок, недоверие – все это больше не имело значения.
Раздались голоса и смех, кто-то объявил о прибытии. Она растворялась в тени, удаляясь, но держала одну руку протянутой.
Он прошёл за ней через ту же низкую арку, и она сказала: «Нет, нет, это было неправильно с моей стороны!» Она встряхнулась, словно пытаясь освободиться от чего-то. «Иди же, пожалуйста, иди!»
Он обнял её, снова целуя плечо, долго и с глубокой чувственностью. Голоса раздались ещё ближе. Кто-то искал его или её.
Он вложил ей в руку маленький серебряный меч, сжал её пальцы, а затем прошёл через арку и снова вышел во двор, борясь с каждым шагом, почти осмеливаясь надеяться, что она побежит за ним и не даст ему уйти. Но он услышал лишь звук металла о камень. Она отбросила маленькую застёжку.
Он увидел лейтенанта Онслоу, выглядывающего из противоположного дверного проема, и почувствовал что-то вроде облегчения.
«Капитан Болито, сэр! Сэр Грэм передаёт вам своё почтение, но сегодня вечером он не сможет вас принять. Он у сэра Льюиса Бэйзли, и до прибытия гостей он подумал…»
Адам коснулся рукава. «Неважно. Я подпишу приказ и уйду».
Онслоу неуверенно сказал: «Он желает вам всяческих успехов, сэр».
Адам не взглянул на балкон. Она была там и знала, что он это знает. Всё остальное было бы безумием.
Он последовал за флаг-лейтенантом в другую комнату. Пока Онслоу доставал письменные приказы, Адам протянул руку и осмотрел её. Она должна была дрожать, но была совершенно ровной. Он взял ручку и подумал о Джаго, который был там, внизу, с командой гички.
Этим вечером на просторах были куда более опасные силы, чем головорезы и воры. Возможно, Яго тоже это понял.
Я хотел её. И она это знает.
Он всё ещё слышал её голос. Тогда я сдамся.
Возможно, они больше никогда не встретятся. Она познает всю опасность любой связи. Даже в качестве игры.
При его появлении команда гички вытянулась по стойке смирно, а носовой матрос придержал планширь, чтобы он мог подняться на борт. Джаго взялся за румпель.
«Отчалить!»
Капитан Болито промолчал. Но он уловил запах духов – тех же самых, которыми она пользовалась, когда её, почти бесчувственную, несли вниз.
«Отвали! На весла!»
Джаго улыбнулся про себя. Возвращайся в море. В целом это хорошо.
«Всем дорогу!»
Адам увидел приближающиеся огни своего корабля и вздохнул.
Судьба.
15. Закрыть действие
Лейтенант Ли Гэлбрейт опустился на колени на кормовой шкоте катера и, пригнув голову под брезентовый тент, посмотрел на компас. Когда он открыл маленькую шторку фонаря, тот показался ему ярким, как ракета, в то время как обычные звуки вокруг казались оглушительными.
Он закрыл ставни и вернулся на место рядом с рулевым. Сейчас, напротив, было ещё темнее, чем когда-либо, и он представлял, как тот наслаждается неуверенностью своего лейтенанта. Это был Рист, один из старших помощников капитана «Непревзойдённого», самый опытный. Звёзды, устилавшие небо от горизонта до горизонта, уже побледнели, но Рист вёл корабль с уверенностью человека, живущего ими.
Гэлбрейт наблюдал за размеренным подъёмом и опусканием вёсел – не слишком быстро, не настолько, чтобы лишить человека сил, когда они ему больше всего нужны. Даже звуки эти казались особенно громкими. Он попытался выбросить это из головы и сосредоточиться. Уключины катера были забиты смазкой, вёсельные лебёдки закутаны мешковиной; ничто не было оставлено на волю случая.
Он представил себе их движение так, как могла бы увидеть их морская птица, если бы таковая была в этот час. Три катера, один за другим, а за ними – шлюпка поменьше, которую подняли на борт «Unrivalled» под покровом темноты. Неужели это было всего две ночи назад? Казалось, прошла неделя с тех пор, как они рано утром отплыли с Мальты.
Ночь, когда они подняли на борт другую лодку, выдалась тихой, несмотря на постоянный ветер, пронизывающий такелаж и свернутые паруса, достаточно тихой, чтобы было слышно музыку, доносившуюся через гавань из большого белого здания, которое занимал вице-адмирал Бетюн и его штаб.
Гэлбрейт видел капитана у поручня квартердека, положившего на него руки и наблюдавшего, как шлюпку уводят в сторону от остальных. Голова капитана была обращена к музыке, словно его мысли были где-то далеко.
Рист тихо сказал: «Осталось совсем немного, сэр».
Гэлбрейт не находил утешения в своей уверенности. Один шаг в сторону от курса, и лодки могли пройти мимо плохо описанного и нанесенного на карту островка; и он был у руля. Когда через два часа наступит рассвет, они будут полностью раскрыты, вся секретность будет развеяна, и чебеки, если они там были, сбегут.
Всего в десантном отряде было тридцать пять человек, не армия, но любое большее количество увеличило бы риск и опасность обнаружения. Капитан Болито всё же решил включить несколько морских пехотинцев, всего десять, и каждый из них, как и их собственный сержант Эверетт, был опытным стрелком. Когда Гэлбрейт провёл последний осмотр отряда перед высадкой, он заметил, что даже без формы они выглядят подтянутыми и дисциплинированными. Остальные могли бы быть пиратами, но все были обученными и опытными бойцами. Даже этот сквернословящий и суровый Кэмпбелл был здесь, в лодке. В бою он не просил бы пощады и не предлагал бы её.
Второй лейтенант «Хальциона», Том Колпойс, находился в шлюпке, самой дальней за кормой. Если бы его командир столкнулся с трудностями, ему пришлось бы решать, сражаться или бежать.
Колпойс был крепким, на удивление тихим человеком, старым для своего звания и, безусловно, самым старым в десантной группе. Гэлбрейт сразу почувствовал уважение, которое к нему оказывали его собственные матросы, и спокойную уверенность, которая давалась ему нелегко. С нижней палубы он, вероятно, служил офицерам всех рангов, прежде чем дослужиться до этого звания.
Было приятно осознавать, что он был заместителем командира в том, что его молодой капитан назвал этим «предприятием».
За свою многогранную службу Гэлбрейт участвовал в нескольких подобных рейдах, но ни разу в этом море. Здесь не было ни прилива, который мог бы скрыть подход, ни гула прибоя, который мог бы предупредить или подсказать окончательное решение о высадке.
Он вспомнил алжирские чебеки, которые видел и слышал от старых джеков. Те, кто никогда с ними не сталкивался, смеялись над ними, как над пережитками мёртвого прошлого, от фараонов до расцвета работорговли. Но те, кто с ними сталкивался, относились к ним с уважением. Даже их оснастка с годами улучшилась, так что они могли опережать большинство мелких торговцев, на которых охотились. Длинные гребни давали им манёвренность, которая компенсировала недостаток вооружения. Военный корабль с полностью обученной и дисциплинированной командой, но в штиль, мог стать жертвой за считанные минуты. Чебека могла обойти корму корабля и вести огонь прямой наводкой из своей единственной тяжёлой пушки через незащищённый кормовой отсек. И тогда алжирцы брали свою жертву на абордаж, не боясь и не жалея. Говорили, что погибшим повезло больше, чем тем ужасам, которые неизбежно следовали за этим.
Он увидел Уильямса, одного из помощников артиллериста «Непревзойдённого», склонившегося над тяжёлым мешком, который он принёс с собой. Ещё один профессионал, он отвечал за запалы, порох и за то, чтобы всё это вместе образовало плавучий ад. Гэлбрейт видел, как он карабкался по небольшой лодке, которую они подняли на борт, наблюдая за размещением и креплением каждой смертоносной партии. Если что-то и могло выбить чебеков, то этот миниатюрный брандер. Если их выгнать из укрытия и загнать на глубину, даже они не смогли бы сравниться со скоростью и вооружением «Непревзойдённого».
«Сейчас, сэр!» Рист, не дожидаясь приказа, опустил румпель. Гэлбрейт увидел, как человек на носу помахал рукой над головой, а затем твёрдо указал на правый борт. Не было произнесено ни слова, никто не обернулся, чтобы посмотреть, и тем самым прервал размеренный гребок вёсел.
Гэлбрейту хотелось вытереть лицо рукой. «Ослабь нажим – дай другим увидеть, что мы делаем!»
Он удивился спокойствию собственного голоса. В любой момент тишину мог нарушить выстрел, и с невидимого островка могла отчалить ещё одна лодка. Лишь горстка морпехов зарядила мушкеты. Всё остальное было бы безумием. Он сам был в разгаре рейда, когда кто-то споткнулся и упал, взорвав свой мушкет и разбудив противника.
Теперь это не утешало. Он коснулся вешалки сбоку и подумал, успеет ли зарядить пистолет, если случится худшее. И тут он увидел это. Не силуэт, не очертания, а нечто, что, должно быть, было видно уже давно, но всё же скрыто, выдаваемое лишь исчезновением звёзд, образующих его задник.
Он схватил Риста за плечо. «Мы пойдём! Вытащим её на берег!» Потом он удивлялся, как ему удалось улыбнуться. «Если вообще есть этот паршивый пляж!»
Затем он пробирался по лодке, опираясь то на плечо, то на руку гребца. Он знал людей, или думал, что знал, которые доверяли ему, потому что другого выбора не было.
«На весла! Вперёд, туда!»
Гэлбрейт с трудом перевернулся и чуть не упал, когда вода обрушилась на его бедра и ботинки, увлекая его за собой, в то время как катер продолжал нырять к более бледному участку земли.
Теперь за бортом оказалось ещё больше людей, и один из них громко ахнул, споткнувшись о твёрдый песок или гальку. Лодка с грохотом села на мель, и матросы раскачивали и направляли внезапно ставший неуклюжим корпус, пока он наконец не остановился.
Гэлбрейт вытер брызги со рта и глаз. Фигуры спешили прочь, словно спицы колеса, и ему пришлось встряхнуться, чтобы вспомнить подробности. Но он думал только о том, что они помнили, что делать. Точно так же, как им объяснили на знакомой палубе фрегата. Вчера… это было невозможно.
Кто-то хрипло сказал: «Следующая лодка прибывает, сэр!»
Гэлбрейт указал на них. «Скажите мистеру Ристу! А потом идите и помогите им выбраться на берег!»
И вдруг небольшой холмик пляжа заполнился фигурами: одни мужчины хватались за оружие, другие закрепляли лодки, а помощник артиллериста Уильямс барахтался почти по грудь в воде, управляя последней лодкой в процессии.
Лейтенант Колпойс, казалось, был доволен. «Здесь им будет спокойно, сэр». Он смотрел на гребень холма. «Эти мерзавцы уже набросились бы на нас, если бы что-нибудь услышали!»
«Я пойду наверх, чтобы сориентироваться, Том», – Гэлбрейт коснулся его руки. «Зовите меня Ли, если хотите. Не сэр, в этом богом забытом месте!»
Он начал подниматься, Рист следовал за ним по пятам, тяжело дыша, он был более привычным к квартердеку «Непревзойденного», чем к такого рода упражнениям.
Гэлбрейт остановился и опустился на одно колено. Теперь он видел всю протяженность хребта, возвышающегося словно из ниоткуда. Как треуголка, описывали в одном из обзоров. Теперь он был темнее, потому что звёзды почти исчезли, и чётче по глубине и очертаниям, по мере того как глаза привыкали к бесплодному окружению.
Затем он встал, словно кто-то его позвал. И вот она, грубая якорная стоянка, а вдали начал виднеться другой, более крупный остров. Он тихо выругался. Тот самый, на котором они должны были высадиться. Несмотря ни на что, он просчитался.
Он чувствовал, что Рист рядом с ним, наблюдает, слушает, настороженно.
Затем он сказал: «Там внизу огонь, сэр!»
Гэлбрейт смотрел, пока глаза не заслезились. Костры на берегу. Для обогрева или для готовки? Неважно. Скорее всего, именно там его лодки и причалили бы к берегу. Об остальном и думать не хотелось.
Рист подытожил: «Нам повезло, сэр».
Гэлбрейт коротко спросил: «Первый свет?»
«Полчаса, сэр. Ни облачка». Он кивнул, подтверждая. «Уже нет».
Гэлбрейт повернулся спиной к мерцающим точкам огня. Этого могло хватить надолго. Если же не получится…
Он ускорил шаг, услышав голос Адама Болито. В общем, всё будет зависеть от тебя.
И это было сейчас.
Он даже не запыхался, когда добрался до берега. Он часто слышал, что британский моряк способен приспособиться к чему угодно, если дать ему немного времени, и это была правда, подумал он. Мужчины стояли небольшими группами: одни тихо заряжали мушкеты, другие проверяли смертоносный арсенал оружия: абордажные сабли, кинжалы или абордажные топоры – последние всегда были излюбленным оружием в рукопашной схватке. Колпойс шагнул ему навстречу и внимательно выслушал рассказ Гэлбрейта об увиденном и единственно возможном месте для якорной стоянки. Чебеки мало оседали; они могли стоять у берега, не рискуя своими изящными корпусами.
Колпойс поднял руку и ровным голосом сказал: «Ветер дует, сэр…» И неловко усмехнулся. «Это поможет нашим кораблям». Он взглянул на единственную лодку, оставшуюся на плаву. «Но это исключает возможность прямого плавания среди алжирцев. Одна мачта и обрывок паруса – они заметят приближение и перережут якоря, если понадобится. Ни единого шанса!»
Гэлбрейт увидел, как Рист кивнул, злясь на себя за то, что не заметил легкой перемены ветра.
Он сказал: «Но они там, Том, я знаю. И пожары тоже». Он представил себе другой остров, такую же возвышенность. С первыми лучами солнца, как и положено, выставят наблюдателя, чтобы предупредить о приближении опасности или возможной жертвы. Всё было так просто, что ему хотелось проклясть глаза всем, кто обдумывал этот план в самом начале. Может быть, Бетюн, подстрекаемый каким-то резким напоминанием Адмиралтейства? Что бы это ни было, теперь было слишком поздно.
Колпойс сказал: «Это не твоя вина, Ли. Не в то время, не в том месте, вот и всё».
Уильямс, помощник стрелка, наклонился к ним, его валлийский акцент был очень выраженным.
«Я подрезал запалы, сэр. Он будет светиться, как маяк, понимаете?» В его голосе слышалось, скорее, разочарование от того, что его брандер не будет использован.
Колпойс сказал: «Ветер. Вот и всё».
Гэлбрейт сказал: «Если только…» Остановись сейчас же. Допивай. Уходи, пока можешь.
