Текст книги "Убийца великанов 1 (СИ)"

Автор книги: Алекс Фед

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 31 страниц)

Убийца великанов – 1

Пролог

Пугливый вскрикнул, резко подался назад и запутался в складках длинных одеяний. Наступив на подол, он потерял равновесие и упал. Крик перешел в пронзительный визг, когда он скреб ногами и руками по полу в попытке отодвинуться подальше от меня.

Громкий звук вызывал агонию, буквально убивая меня. Я корчился от нестерпимой боли в ожидании неминуемой смерти. В сознании меня удерживала боль другого рода. Она сосредоточилась в ладони, в которой я со всей силы сжимал нечто круглое и твердое. Мгновение назад я сорвал это с груди Пугливого, из-за чего он так перепугался. Точно такие же маленькие светящиеся диски были у всех присутствующих. Они манили и побуждали прикоснуться. И я не удержался, схватив тот, что оказался ближе всего.

Что же это?

Ладонь свело судорогой и обожигало холодом. А сквозь вопли Пугливого пробивался совсем другой звук, которого не могло быть в камере из изоляционного стекла, не пропускающего вибрацию.

Этот звук был страшней пытки и прекрасней чистейшего удовольствия.

Скорбь и радость.

Терзание и восторг.

Смерть и жизнь.

Чужая жизнь.

***

Он поправил съехавшую на глаза шляпу из соломы и с сосредоточенно принялся за сорняки. Он ретиво полол и копал, несмотря на палящее солнце и невыносимую жару, распугавшую даже насекомых. Он знал, что Волат будет доволен опрятным и совершенным клумбам у своего дома. Мысли о брате вызвали улыбку.

Вечером он собрал инструменты, вернулся в рабочую хижину, наспех поел и лег спать, чтобы с самого утра снова приступить к работе. День за днем, цикл за циклом.

Он скрупулёзно следил за порядком в саду и задерживался до самого вечера, рассчитывая на случайную встречу и какой-то знак внимания. Раньше Волат изредка удостаивал его недовольным взглядом или мимолетным жестом, отсылая прочь или указывая на плохо сделанную работу.

И это было приятно.

Он был согласен на что угодно, кроме безразличного пренебрежения, как к остальным отвергнутым. В последнее время Волат перестал его замечать, словно его больше не существовало.

И это огорчало.

Он вымещал злобу, с остервенением вырывая молодые ростки, посмевшие осквернить клумбу, как вдруг послышался легкий трепещущий отзвук.

Это не ветер в зарослях тростника и не пение птиц. Что это? Стон?

Вот снова! Только в этот раз громче, ярче. Неистово.

Он выронил растение и задрожал всем телом, оглядываясь в поисках источника этого дивного ни на что не похожего звука.

Тон сменился. Низкий и протяжный, как звериный вой, но не имеющий с ним ничего общего.

Он бесшумно ступал по земле, медленно приближаясь к дому Волата. В груди что-то так мучительно сжалось, что невозможно было сделать вдох.

Один звук плавно сменял другой, заполняя всю площадку перед беседкой. Переборы поднимались до вершин, замирая на самом пике, а потом стремительно падали в бездонную пропасть, раздаваясь словно из самых недр земли. Тут было все – древняя твердь гор, стремительный бег воды и легкость воздуха.

В центре беседки покачивалась седьмая женка брата, и эта небывалая благодать разливалась от нее.

Немыслимая магия!

Еще никогда он не внимал столь всеобъемлющему и неудержимому потоку. Сбитый с толку, он летел, растворяясь в этой сверхсиле без остатка. Его трясло вместе с невесомой вибрацией на акцентах и в конце длинных протяжных звуков, исходивших от девушки.

Отступник, позабывший все, кроме желания усердно трудиться, остро ощутил, как его сердце бьется в ритме со всем миром. Жгучие слезы бежали вниз, а глаза сами собой закрылись. В этот миг все перевернулось, вдохнув в него жизнь заново. Не в силах совладать с собственным телом, он опустился на землю и прикоснулся к ней ладонями в поисках поддержки и опоры.

Заметив движение, девушка испугалась и замолчала. Она резким движением схватила со скамейки вуаль, чтобы прикрыть лицо, но отложила ее обратно, сообразив, что перед ней всего лишь отвергнутый.

– Йды вдэ, – произнесла она недовольно и повторила приказ уйти жестами, гордо вскинув голову и тряхнув бесстыдно распущенными светлыми волосами.

Он вздрогнул и, словно очнувшись от долгого сна, быстро заморгал. В одно мгновение исчезла та самая нить, указавшая путь из пустоты и призвавшая надежду.

– Пожалуйста, еще раз, – попросил он, еле вспомнив, как пользоваться собственными пальцами, и благоговейно поклонился. – Мне очень нужно…нужно…

– Кто ты? – спросила девушка и приблизилась, всматриваясь в загорелое лицо незваного слушателя.

– Отступник, госпожа. Это мой выбор и моя вина.

Он вновь ощущал себя полнейшим ничтожеством. Момент был упущен. Его переживания погасли.

– Ты не великан, – на лице девушки промелькнуло облегчение.

– Я вещь.

– Ты не чудовище. Это все, что имеет значение.

«У нее красивые глаза. Цвета неба и полны грусти», – эта мысль поразила его, и он поспешно отвернулся. Отвергнутые, тем более отсутпники, сами избравшие свою участь, не имеют права смотреть на женщин великанов.

– Имя?

– Айола. Фиолетовая.

– Я имела в виду твое имя.

– У меня его нет. Но меня иногда называют Убродом.

– Что это значит?

– Это отвратительный снег, надругавшийся над землей.

– А мне нравится снег. Как тебя звали раньше?

– Дейон.

– Идем, Дейон! – Айола схватила его за руку и потянула за собой к беседке.

– Куда? – растерялся он от неожиданного рывка.

Маленькая теплая ладонь мягко и требовательно касалась его кожи там, где заканчивался рукав рубахи, посылая волну мурашек по всему телу и приводя в ужас от неведомых доселе ощущений. Отвергнутые трогали друг друга только для наказания.

– Мне спевать? – промолвилаАйола отпустила его в центре беседки, а сама остановилась у противоположного входа перед лестницей.

– Спевать? – непонимающе переспросил Дейон, пробуя на вкус ее слова и потирая то место на запястье, где совсем недавно были ее пальцы.

– В неживом языке великанов нет подобного понятия. У людей есть для этого слово, – показала руками она и продолжила вслух. – Песнь.

– Песнь, – промолвил он, повторяя, затем попросил жестами. – Ты сделаешь для меня?

– Для себя. Только это напоминает о том, что я все еще жива.

Сделав глубокий вдох, Айола запела.

***

Мне тоже когда-то «спевали». Замелькали образы и картинки из прошлого.

Смех. Зеркала. Красивая женщина в белом.

Кто она?

Где она?

Судя по красно-желтым движущимся пятнам тепла, в помещении, помимо него, здесь находились только четверо мужчин. И никаких женщин.

Пугливый продолжал верещать и брыкаться. Мягкий и Огромный занимали собой почти все пространство. Это они творили сковывающую меня магию. А Ломаный прижался к стене, чтобы не путаться у них под ногами. Он тоже всегда боится, но его страх пронизан злостью, а не паникой.

Дверь внезапно распахнулась, впуская незнакомца. Он подскочил к Пугливому и плотно закрыл ему рот рукой. Мои мучители всегда приходят на тридцатую ночь. Их вибрации мне хорошо знакомы, но этого человека я чувствую впервые.

Вот это сила!

– Тихо, – прошипел Сильный на ухо Пугливому, вытирая руку о его одежду.

– Он схватил Печать и чуть не придушил меня! – попробовал оправдаться Пугливый. – А должен быть без сознания, пока я наношу знаки.

– Используй жесты, – шепотом ответил Сильный.

– Хватит обниматься. Император долго ждать не будет, – проворчал Огромный, даже не стараясь говорить тише. – Свен, забери Печать!

Голоса продолжали вызывать вспышки боли. Но все кардинально поменялось. Волны шли вдоль позвоночника к рукам и ногам, а потом обратно, выкручивая, ломая, но больше не лишая сознания. Речь оставалась невыносимой, зато она приобрела хоть какую-то внятность. Это вбудоражило и взволновало так, что он забыл про свои мучения.

Мягкий осторожно дотронулся до моей руки, чтобы разжать непослушные пальцы и забрать Печать. Огромный назвал его Свеном. В его прикосновениях всегда сквозит забота. Вот и сейчас Мягкий Свен погладил очередной палец, успокаивая, прежде чем попытаться его выпрямить.

– Сколько можно возиться? – во весь голос сердился Огромный.

– Спазм не дает ослабить хватку, – нараспев произнес Свен, не отнимая рук, занятых растиранием моих онемевших пальцев. Голос Мягкого был терпимым, в отличие от хриплого и полного злобы рычания Огромного.

– Ломай.

– Сциор, не смей…

– Ничего. Он восстановится.

– Замолчи, ты мешаешь.

Названый Сциором подошел вплотную ко мне, порождая внутри смесь ужаса и гнева. Он наслаждался моими страданиями, постоянно говорил и мог даже ударить. А я, несмотря на всю свою мощь, ему это позволял, вместо того, чтобы дать отпор. Но я так вымотан. Каждый раз хочется забиться в самый темный тихий угол и дрожать, дрожать, дрожать… пока резонанс в собственном теле не стабилизируется, избавившись от страха и неконтролируемой ярости.

Резонанс? В памяти всплыли какие-то формулы, постепенно обретающие значение.

Свен, наконец, разжал мои пальцы и забрал Печать, которую тут же схватил Пугливый, не удержавшись от невольного вскрика:

– Фи, тут его кровь!

– Не смей брать чужое! – процедил Сциор сквозь зубы и наступил своей огромной ногой на мою тонкую кисть. Он расхохотался, поднял ногу и нанес удар, перебивая кости.

Многочисленные травмы поглощали мои силы для восстановления, поэтому вскрик получился слабым, но этого хватило на короткую виброволну. Магия не причинила присутствующим вреда, кроме легкой вспышки боли. Присутствующих защитили Печати. Они полыхнули синим и снова засияли мягким белым светом.

– Сциор, ты с ума сошел?! – Сильный справился с первоначальным потрясением и оттолкнул Огромного от меня.

– Релдон, не ввязывайся, пока не разберешься.

Руку жгло тысячами раскаленных игл, а разум метался, перескакивая от одной мысли к другой, беседуя с самим собой. Этот поток оказался настолько мощным, что переживания тела отступили на второй план, высвобождая то, что почти целое десятилетие таилось в глубинах моей измученной оболочки.

Глава 1 – Серый и красный

Ранняя весна радовала погодой. Серое небо проливным дождем слилось в единое целое с такой же серой землей, заставляя имперцев прекратить штурм Лысого Холма. Пока с неба льет как из ведра, можно не опасаться наступления. Противник ни за что не бросится в бой без магии.

Зимой имперцев усмиряли снегопады, теперь – дождь, а скоро начнутся туманы. Когда воздух наполнится водяной взвесью, препятствующей распространению любой вибрации, можно рассчитывать на долгую спасительную передышку. А пока приходится из последних сил противостоять напору неприятеля.

Верховный Главнокомандующий Вертийской Королевской Армии, бросил стремена и спрыгнул с громадного коня неопределенного цвета. Из-за дождя защитные знаки так смазались, что выбившееся из сил животное казалось радужным. Краска запачкала тартан и легкие боевые доспехи всадника. Чавкающая масса липла толстым слоем к обуви и напоминала противную клейкую кашу, которой в последнее время приходилось питаться из-за нехватки припасов.

– Сколько? – спросил рыцарь у мгновенно подбежавшего к нему оруженосца.

– Тринадцать смертельно и сорок три не смогут некоторое время вернуться на поле боя, сэр Артур, – ответил совсем юный прыщавый мальчишка и принял у него поводья.

– Проклятые стервятники! – прорычал Артур, сдернув шлем с головы и подставляя лицо под колючие струи дождя вперемешку со снегом. – Сэм, как долго мы будем мокнуть?

– Со слов Верховного Магистра, лить будет не менее пяти дней. То сильней, то слабей, но дождь будет продолжительным.

– Хорошо. Их маги ничего не смогут, а наши немного отдохнут. Закончишь с Агатом и можешь быть свободен.

– Спасибо, сэр Артур. Только это еще не все. Вас ожидает герцог Орейн. Он просил сообщить, что это срочно. – проговорил Сэм, указывая рукой на самый большой шатер с хлопающим на ветру стягом с изображением королевских львов. Чуть ниже трепалось знамя поменьше с личным гербом Артура – черным медведем на красном фоне. Возле входа выстроились солдаты Орейна в зеленых тартанах в коричневую клетку.

– Нет ничего более срочного, чем собственные люди. Запоми это раз и навсегда. Так что Олень пождет, пока я проверю раненых.

– Верховный Магистр тоже там и предвидел, что вы решите задержаться. Он…Он сказал: «Снимай Шатуна хоть с коня, хоть с девки. Пусть немедленно тащит свой железный зад в командный шатер, пока я не начал дурить», – пропищал Сэм, и его лицо пошло красными пятнами от смущения. – Извините, сэр Артур. Верховный Магистр приказал передать вам это дословно, а я не могу его ослушаться.

– Не можешь. Ведь он Верховный Магистр, – вздохнул он и отдал оруженосцу шлем. – Придется идти, пока он действительно не вздумал «дурить».

Артур чуть ли не бегом направился к командному шатру, вылинявшему настолько, что местами на ткани отсутствовал защитный узор, пропуская внутрь влагу и сквозняк. Откинув влажную полу, он осторожно заглянул, ожидая увидеть что угодно, но только не то что Верховный Магистр и герцог Орейн мирно сидят друг напротив друга, потягивая верт.

– Вы неправы, сэр Зандр. Сентория измождена не меньше Вертиса. Думаю, это указывает на их готовность к перемирию. Оно было бы как нельзя кстати для обеих сторон, так как нужно подготовиться к посеву… – говорил Ховер Орейн, облаченный в зеленый тартан в крупную коричневую клетку, как у его охраны. Доспех на нем был дорогим, из нескольких металлов и явно не побывавшим ни в одном сражении. Ни пятнышка, ни царапинки – хоть сейчас на парад.

Верховный Магистр Зандр Роктав делал вид, что с интересом слушает. Он принадлежал к одному из древнейших магических кланов Вертиса, о каждом его представителе ходили такие неправдоподобные слухи, что были весьма похожи на правду. Но выглядел он так, будто только что вылез из самой грязной лужи, а его истерзанными доспехами пользовались все его славные предки еще со времен войны с великанами.

– А вот и герцог Тонгил! Не обижайся, но мы начали без тебя, – с облегчением воскликнул Зандр и широко зевнул, салютуя стаканом.

Артур расслабился, радуясь, что они не успели друг друга поубивать, и даже не придётся их разнимать. Но тут он заметил в серо-зеленых глазах друга не только привычную ненависть к Орейну, но и беспокойство. А когда Верховный Магистр нервничает, дело дрянь.

– Я как раз рассказывал сэру Ховеру, как ты решил контратаковать. Сенторийцы не ожидали, что мы способны на такое безумие и пойдем в наступление в ливень. Они чудом отделались только Лысым Холмом. Это было так потрясающе, я чуть не умер. Зато мы впечатлили их настолько, что Бизон попросил о переговорах. Прошу, сэр Ховер, передайте послание.

Орейн протянул Магистру небольшой тубус, испещренный черно-золотыми узорами и с двумя магическими печатями на крышке. Если его попытаться взломать, а не открыть специальными ключами, то содержимое будет уничтожено, как и любопытстсвующий. Зандр откинул крышку с массивного перстня, единственного на его руке, вставил в паз и повернул. Раздались быстрые размеренные щелчки. Как только прозвучит десятый, магия придет в действие, поэтому Артур поторопился провести такие же манипуляции со своим кольцом для корреспонденции.

Внутри оказалось короткое письмо, в котором Король Вертиса сообщал о том, что Сенторийская Империя просит о срочных переговорах, а также о том, что Император готов озвучить свои условия для достижения мира и посылает своих уполномоченных представителей для диалога.

Артуру в это мало верилось. С чего бы Людоед решил прекратить многовековую войну между Севером и Югом? Вот и Король сомневался, подозревая имперцев в том, что они что-то задумали.

– Сенторийцы должны прибыть в Лионкор в целости и сохранности. Вы обеспечите их безопасность. Это приказ Его Величества. А я здесь чтобы лично удостовериться, что никто из вертийцев при этом не пострадает, – напоследок сказал Орейн с таким гордым видом, что Артур чуть не подавился последним глотком верта.

Стоило Ховеру удалиться, как Зандр, клевавший носом все это время, встрепенулся.

– Значит, мы должны встретить имперцев и проводить? – усмехнулся он и бодро заговорил. – Я готов устроить им незабываемую прогулку на ближайшее кладбище. Как и этому напыщенному Оленю. Удостовериться он должен, видите ли! Хоть раз бы удостоверился во время боя, а то только и знает, как полировать задницей кресла во дворце, якобы охраняя столицу.

– Вот и прекрасный повод поговорить с Королем о том, что Олень специально не пускает своих людей дальше Внешнего Кольца. И когда нас тут всех перебьют, у него не будет выбора, кроме как с потрохами сдать Лармад и Лионкор. Его клан один на один будет бессилен перед имперцами, а у нас каждый солдат на счету.

Артур отцепил заколку с медведем, скрепляющую черно-красный тартан, бережно сложил его, а потом принялся за доспех. Оруженосца он звать не стал – сам управится. Боевые доспехи легко снять без посторонней помощи. Переодевшись в сухое, он налил себе еще верта, чтобы согреться.

Зандр неподвижно сидел в кресле. Руки расслаблены, дыхание медленное и ровное, но глаза подрагивают под веками с длинными светлыми ресницами – значит, еще не спит.

– Стерх, я от тебя сейчас отстану, только задам один вопрос. Давно хочу спросить, но каждый раз забываю.

В армии Вертиса принято давать прозвища даже среди высших офицерских чинов. Герцога Тонгила прозвали Шатуном за крутой нрав, черного медведя на фамильном гербе и могучую комплекцию. А Зандр Роктав получил свое за сходство с журавлём на его гербе. Как стерх, он был очень высок и худощав. Светлые, почти белые, длинные волосы собраны в хвост, а красивое лицо пересекает глубокий шрам от правого глаза до уголка рта. В истории его появления был замешан предыдущий герцог Орейн, отец Ховера. Поэтому неудивительно, что Верховный Магистр прилагал все усилия, чтобы не наговорить лишнего ради долгожданного вызова на дуэль. Поединки на время войны были строго запрещены, поэтому Стерх терпел присутствие ненавистного ему Оленя и старался вести себя вежливо, хотя давалось это ему нелегко.

– Ну, задавай, раз вспомнил, – Зандр сладко потянулся и снова зевнул.

– За что ты так не жалуешь Оленя?

– Орейны – гнилая семейка. Они мерзавцы и лицемеры, – он развел руками, словно это само собой разумеющийся факт. – А Ховер – воплощение всего самого худшего в оленьем клане.

– Тогда чего ты полез к Оленихе? – следующий вопрос слетел с губ Артура, прежде, чем он успел себя остановить.

– Так его мачеха из Бобров, – подмигнул Зандр. – Меня всегда бесил Ховер-старший, а теперь выводит из себя младший. У него препротивный вибрационный фон. Вот скажи, какая основная причина того, что человек теряет разум и начинает звереть?

– Когда испытывает страх.

– Именно. И чаще всего этот страх приводит к злобе.

– На что это похоже?

– Это сложно объяснить, но я попробую, – Зандр замолчал ненадолго, обдумывая свои следующие слова. – Настоящий страх не поддается контролю. Он похож на одержимость. А тот, кто злится, боится что-то потерять и не способен этим пожертвовать. Он готов на любую подлость, чтобы сохранить или скрыть это. Поэтому трусость и ненависть идут рука в руку. А смелость, это не отсутствие боязни, а понимание, что есть что-то более важное. Тогда страх уходит в сторону. Человек не трясется все время, когда ему нечего скрывать. Он спокоен при отсутствии реальной опасности в текущем моменте. Как ты или я, например.

– Ну, сегодня ты заставил меня по-настоящему испугаться, друг мой. Фактически без магии отбросить целую имперскую сотку до прихода подмоги…Я думал ты погиб.

– Я тоже. Но надо было дать вам преимущество. Потому я загнал коня и чуть не загнал себя, отражая огонь, пока вы не перегруппируетесь. – Зандр зевнул во весь рот. – Потом я осознал, что закончить свою славную жизнь в такой грязище и в окружении имперцев не в моем стиле. Пришлось импровизировать.

– Твои импровизации когда-нибудь плохо кончатся, – произнес Артур. – И чего же так боится Олень?

– Не знаю. Но сегодня он был озлоблен, как никогда. Я чувствовал это в каждом ударе его сердца.

– Удивительная штука – Гипноз. Я бы сошел с ума, если бы так читал людей, – но измотанный Верховный Магистр уже спал, не расслышав его слов. Артур всегда поражался способности Зандра засыпать мгновенно в любой позе и при любых обстоятельствах. Ему же требовалась постель и хоть какое-то подобие комфорта, чтобы погрузиться в сон, каким бы измотанным Артур бы себя не ощущал.

Командный шатер находился почти на поле боя в отдалении от офицерских квартир и бараков, а также не был предназначен для отдыха. Но сил не осталось куда-то еще идти или ехать, поэтому Артур решил последовать примеру посапывающего Зандра, устроившись прямо тут.

В шатре имелись длинные столы с всевозможными картами, схемами, магическими устройствами и макет местности с фигурками войск, несколько стульев и многочисленные сундуки, наполненные бумагами и механизмами. В углу был шлем с землей, из которой едва пробивалось чахлое растение.

– Как поживаешь, Горец? – Артур и нагнулся, вглядываясь в жалкие побеги серо-зеленого цвета. – Выглядишь прекрасно.

Поздней осенью он обнаружил этот редкий горный эдельвейс рядом с шатром и не хотел, чтобы его уничтожили близкие заморозки. Артур бережно выкопал цветок и поместил в один из собственных шлемов за неимением горшка. А когда встал вопрос об уходе, то стало понятно, что без магии не обойтись. Зандр сначала посмеялся, но затем развел вокруг растения чуть ли не фортификационные укрепления и дал ему имя Горец, заявив, что он олицетворяет северян, ведущих борьбу за существование. С тех пор Верховный Магистр каждый день навещал и ухаживал за ним, чтобы капризный питомец не завял окончательно. Когда Горец выпустил новый лист, то радости Артура и Зандра не было предела. Они отметили это важное событие с особенным размахом, так как уже пару месяцев не было повода выпить – на поле боя дела шли неважно, а до ближайших праздников было еще далеко.

Решив устроить себе место поудобнее, чем просто жесткое кресло, Артур соорудил некое подобие постели из придвинутых друг к другу сундуков, которые он застелил сверху тартаном. Заснул он почти мгновенно. Однако, сквозь сон он почувствовал, как что-то село на лоб и начало ползать по лицу. Крошечные лапки дразнили и неприятно щекотали нос, перебрались на одну щеку, а потом на другую. Усталость не давала вынырнуть из дремы, поэтому он только лениво отмахивался и переворачивался с одного бока на другой в надежде, что назойливое насекомое отстанет. Но оно упорно возвращалось.

Когда он проснулся, насекомое давно прекратило его донимать, но благодаря этой мелкой твари отдых был безнадежно испорчен. Спина болела из-за того, что пришлось ворочаться на неудобной жесткой поверхности, а голова была тяжелой и гудела. Проклиная всех членистоногих, даже раков, Артур потер глаза, похлопал себя по щекам, встал и потянулся до хруста. Затем сделал несколько махов руками и ногами, разминая затекшие конечности.

Зандра в шатре не оказалось. Снаружи все было тихо – только привычное лязганье оружия, тяжелые шаги солдат и гул разговоров. Лагерь бодрствовал, хотя рассвет едва-едва забрезжил.

Артур оделся, взял Горца, прикрыв его своим красно-черным тэмом, выбрался из шатра, осмотрелся вокруг и кивнул замершим у входа охранникам.

– Прикорнуть решили? – проворчал он с подозрением.

– Никак нет, сэр Артур! – мигом отозвались оба солдата растерянно.

– Тогда почему не приветствуете командира, как следует?

– Просим прощения!

Оба синхронно стукнули себя кулаком по нагруднику в том месте, где находилось сердце, и застыли, вытянувшись в струнку.

– Так-то лучше. Вольно.

На горизонте постепенно разгоралось солнце, наполняя мир светом и цветом. Розовые всполохи смотрелись особенно ярко по сравнению с серыми склонами и грязью вокруг. Артур с удовольствием полюбовался бы этим зрелищем, если бы его люди не вели себя подозрительно. При встрече с ним, они не вытягивались по стойке смирно и не прикладывали кулаки к сердцу, как обычно, а застывали или вообще спотыкались. Последней каплей стал оступившийся и растянувшийся в луже Сэм, который мгновенно вскочил и начал что-то мямлить, не отрывая испуганного взгляда от лица Артура.

– Да, что с вами со всеми происходит? Хватит таращиться, словно на лбу у меня что-то написано!

– Так и есть, сэр, – пролепетал Сэм.

– Стерх!!! – в догадке взревел Артур так громко, что оруженосец рефлекторно подался назад и чуть снова не грохнулся в жидкую грязь.

– Я здесь, Шатун. Не нужно вопить на весь Вертис, – раздался спокойный голос спиной. – Сэмюэль, возьмите головные уборы сэра Артура и берегите скрытое в них, как зеницу ока, только подальше отсюда.

Оруженосец схватил Горца и тут же заторопился убраться, заткнув одно ухо, чтобы не слышать брань, которая вот-вот должна была разразиться. Но Артур поперхнулся, забыв обо всем. Зандр вел в поводу великолепного гнедого скакуна. Негодование сразу ушло на второй план, вытесненное искренним восхищением. Таких совершенных лошадей не было даже в королевских конюшнях.

– Что ты со мной сделал? – спросил Артур и погладил гнедого по лоснящейся шкуре.

– Ничего. Только нанес знаки для облегчения дыхания, чтобы шатер не развалился от твоего громоподобного храпа. Шатун, если бы ты умывался с утра, как подобает воспитанным людям, то не опозорился бы на весь лагерь. И немедленно прекрати пачкать мою новую лошадь. Ты портишь защиту.

Артур только сейчас обратил внимание, что его руки оставляют на шее гнедого синие следы поверх узоров, выполненных водостойкой краской с добавлением воска.

– Какая новая лошадь? Стерх, ты в себе? Это же чистокровный хест Оленя.

– Теперь мой. Ты не думай, Каштана я у него выиграл.

– Как тебе удалось заставить его сесть за карты? С тобой же никто в трезвом уме не свяжется, – удивился Артур, зная, что обыграть мага Гипноза, видящего людей насквозь, просто невозможно.

– Во-первых, к тому моменту Олень уже изрядно набрался, Во-вторых, это были кости. А в-третьих, я ему не оставил выбора. Либо поединок, либо игра. Он выбрал жизнь, а я – лошадь. Тяжелые времена требуют тяжелых решений. Мой конь погиб на Лысом Холме, так что не ехать же мне на запасной кляче и позориться перед имперцами.

С этими словами Зандр взлетел в седло и пустил гнедого рысью к выстраивающемуся отряду сопровождения. Помощник Верховного Магистра с несколькими сумками и огромным рюкзаком, набитым магическим оборудованием, уже ждал его на своей коренастой кобыле. На крупе у нее виднелись знаки силы, добавляющие животному выносливости.

– Ваша лошадь, сэр Артур. И влажная тряпка, – сообщил вернувшийся Сэм, протягивая кусок ткани и придерживая вороного огромных размеров. Жеребец по сравнению с изящным чистокровным херстом смотрелся угловатым и массивным, с тяжелой головой и слишком широкой грудью, но это был верный боевой товарищ, который прошел не один бой с имперцами.

– Спасибо, Сэм, – Артур вытер руки и лицо.

Кожу слегка защипало, а в нос ударил запах спирта, перебивая едва ощутимый аромат ромашки. Передав поводья хозяину оруженосец вприпрыжку подскочил к своей лошади и проворно забрался на нее.

– Ты сам отмыл Агата? – Артур похлопал коня по шее и почесал между ноздрями, наблюдая за Сэмом, разбирающим поводья.

– Да, я чистил его от восковой краски всю ночь.

– Отличная работа, Сэм.

От похвалы оруженосец зарделся и расплылся в счастливой улыбке, поэтому упрекать его в том, что стоило хорошенько выспаться, Артур не стал.

Как же он все-таки молод. Совсем мальчишка. А уже пришлось видеть кровь и ужасы войны. Все северяне рано проходили боевое крещение, быстро расставаясь с детской наивностью и иллюзиями. Но не Сэм. Он пока не очерствел и продолжал радоваться мелочам, будучи открытым миру и людям.

Колонна во главе с Верховным Магистром и Главнокомандующим Вертийской Армии выехала, не дожидаясь гонца, доставившего приказ Короля. Люди Оленя забеспокоились, но не пустились следом без своего предводителя. Возле самой границы отряд остановился, дожидаясь делегацию сенторийцев. Зандр тем временем перепроверил знаки и обереги, затем поставил еще по парочке знаков на доспехи рыцарям.

Имперцы появились с большим опозданием. Их оказалось не более десятка. И, судя по единственному серому плащу среди красных, с ними был только один маг. Мантия предводителя сливалась с окружающим пейзажем, делая почти невидимым, но не для Верховного Магистра, который мгновенно узнал его.

– Крыс, – прорычал Зандр, выхватывая маятник и раскручивая его. – Почему Олень не сообщил, что придется сопровождать это ничтожество? Сенторийцам некого больше послать? Или это очередной способ поиздеваться над нами?

– Стерх, только давай без глупостей, – предостерегающе начал Артур, но был остановлен резким взмахом руки.

– С собой я совладаю. Но при имперцах больше ни слова, Шатун, как только я остановлю маятник. А теперь мне нужно время, чтобы поставить дополнительную защиту на всех, а то Крыс крючками обвешает – не соскребу.

Группу имперцев возглавлял Брон. Тот самый Брон, которого каждый вертиец и вертийка мечтали прикончить собственными руками. Среднего роста, черноволосый, с круглым лицом и мягкими чертами лица, на котором выделялся только крупный нос. Что такого страшного в этом мужчине, что его именем пугали непослушных детей? Но несмотря на добродушный вид, слава этого убийцы и психопата гремела на весь материк, опережая известность самого Бизона, правой рукой которого он являлся. Только кривая улыбка выдавала затаенную дикость этого человека – вылитый оскал, придающий ему сходство с крысой.

Сенториец самодовольно ухмыльнулся и приветственно махнул рукой, заметив, как перекосило от ярости его будущих спутников. Северянам придется охранять ненавистного гонца ценой собственной жизни, пока он не возвратится невредимым в свой лагерь.

Зандр, ругаясь себе под нос, не только нанес на руки и шею Артура магические символы, но и нацепил два амулета от магии Гипноза. Затем он разрисовал Сэма и остальных, передав им по медальону. Имперцы в отдалении наблюдали за приготовлениями, ожидая разрешения приблизиться и пересечь Вертийскую границу.

Кроме положенного обмена вежливыми приветствиями, северяне почти не проронили ни слова. Дождь вперемешку со снегом не прекращался, и всю дорогу Брон бросал ироничные комментарии по этому поводу. Изредка он то напевал, то бубнил что-то невразумительное и скалился. А потом принялся ныть, что Север ему никогда не нравился, и если бы на то была его воля, то он бы никогда не покидал прекрасную столицу Сентории – оплот настоящей цивилизации, где есть развлечения на любой вкус.

У Артура отчаянно чесались кулаки начистить длинноносую крысиную рожу, а Зандр не раз явно хотел немедленно послать Брона обратно в Сенторию через его же собственные органы определенного назначения, чтобы не совался туда, куда не приглашали. Брон оценил их выдержку, когда, наконец, они добрались до Лармада.