Текст книги " Выпуск II. Том 7"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

2

К нему подошел инспектор Сагден. Вид у него был мрачный.

– Доброе утро, мистер Пуаро, – буркнул он. – Просто язык не поворачивается пожелать вам счастливого Рождества.

– Мой дорогой коллега, конечно, никакого счастья на вашем лице я не вижу. Скажи вы «счастливого Рождества», я бы ни за что не пожелал вам того же.

– Да уж, не дай Бог, – заметил Сагден.

– Как ваши успехи?

– Я проверил кое-что. Алиби Хорбери подтвердилось. Швейцар в кинотеатре, который видел, как он входил с девушкой и после сеанса выходил с нею же, считает, что во время показа фильма он не мог уйти и возвратиться. Девушка клянется, что весь фильм он был с ней в кинотеатре.

Пуаро поднял брови.

– В таком случае что же еще вызывает у вас сомнение?

– Разве можно верить этим девицам? Ради молодого человека они готовы лгать прямо в глаза.

– Что делает нм честь, – заметил Эркюль Пуаро.

– У нас в стране так на это не смотрят. Мы считаем это нарушением законности.

– Законность – понятие весьма относительное, – сказал Эркюль Пуаро. – Вам приходилось когда-либо задумываться над этим?

– Странные вещи вы говорите, мистер Пуаро, – уставился на него Сагден.

– Отнюдь. Я рассуждаю логически. Но не будем спорить по этому вопросу. Значит, вы полагаете, что эта девица из молочной говорит неправду?

– Нет, – покачал головой Сагден, – я вовсе этого не считаю, наоборот, мне думается, что она говорит правду. Она простая девушка, и, по-моему, начни она врать, я бы сразу это заметил.

– Да, опыт у вас есть, – согласился Пуаро.

– Вот именно, мистер Пуаро. После того как всю жизнь выслушиваешь показания, несомненно, умеешь различать, когда человек лжет и когда говорит правду. Нет, я считаю, что она не врет, а это значит, что Хорбери не мог совершить преступление и что нам снова предстоят поиски среди тех, кто был в доме. – Он глубоко вздохнул. – Кто-то из них совершил преступление, мистер Пуаро. Но кто же убийца?

– У вас нет новых данных?

– Есть. Мне удалось узнать кое-что про телефонные разговоры. Мистер Джордж Ли заказал разговор с Веетерингхэмом без двух минут девять. Разговор длился около шести минут.

– Ага!

– Вот именно! Более того, никаких других звонков просто не было.

– Очень интересно, – с одобрением заметил Пуаро. – Мосье Джордж Ли заявил, что, как только он закончил разговаривать, наверху послышался грохот.

А на самом деле он закончил свой разговор почти за десять минут до этого. Где он был в течение этих десяти минут? Миссис Джордж Ли утверждает, что она звонила по телефону, а в действительности такого факта не было. Где была она?

– Я видел, что вы разговаривали с ней, мистер Пуаро, – заметил Сагден.

В его голосе был скрыт вопрос, и поэтому Пуаро ответил:

– Вы ошибаетесь!

– Что?

– Не я разговаривал с ней, а она разговаривала со мной!

– Но это… – Сагден, казалось, не придал значения последней фразе, но, осознав разницу, переспросил: – Она разговаривала с вами, вы утверждаете?

– Именно. С этой целью она и вышла в сад.

– И что же она хотела сказать?

– Она хотела заострить мое внимание на отдельных моментах: на не английском характере убийства, на возможно дурной наследственности мисс Эстравадос по отцовской линии и, наконец, на том факте, что мисс Эстравадос что-то украдкой подняла с пола в комнате убитого.

– Неужто она вам сказала об этом? – заинтересовался Сагден.

– Да. Что же такое подняла наша сеньорита?

– Никогда не догадаетесь, – вздохнул Сагден. – Я вам покажу. Это то, что в детективных романах называется ключом к тайне. Если вы сумеете из этого сделать определенные выводы, я ухожу в отставку!

– Покажите.

Сагден вынул из кармана конверт и вытряхнул его содержимое себе на ладонь. На лице его играла чуть заметная усмешка.

– Вот, пожалуйста. Что вы можете сказать?

На широкой ладони инспектора лежали треугольный кусочек розовой резинки и деревянный колышек.

Пуаро взял эти предметы и принялся внимательно их рассматривать.

– Так что скажете, мистер Пуаро? – усмехнулся Сагден.

– Этот кусочек отрезан от мешочка для губки?

– Да. От мешочка для губки в комнате мистера Ли. Кто-то очень острыми ножницами вырезал этот маленький треугольник. Может, это сделал сам мистер Ли, не знаю. И не понимаю зачем. Хорбери, когда я его спросил, ничего об этом не знал. Что же касается деревяшки, то она размером с колышек, которым пользуются при игре в крибидж, только обычно их делают из слоновой кости. А это просто деревяшка, выструганная из обычной щепки.

– Очень странно, – пробормотал Пуаро.

– Оставьте их себе, если хотите, – великодушно предложил Сагден. – Мне они не нужны.

– Мой друг, мне бы не хотелось отбирать их у вас!

– Они вам о чем-нибудь говорят?

– Абсолютно нет.

– Замечательно! – с откровенной иронией отозвался Сагден, кладя оба предмета в карман. – Мы понемногу продвигаемся вперед!

– К тому же миссис Джордж Ли рассказала, что молодая девица, оглядевшись по сторонам, украдкой подняла эти предметы. Это правда?

Сагден задумался.

– Нет, – не сразу ответил он, – я бы этого не сказал. Она совершенно не выглядела виноватой, наоборот, она подобрала их быстро и решительно, если вы понимаете, что я имею в виду. И она не знала, что я видел, как она это сделала! В этом я уверен. Она вздрогнула, когда я набросился на нее.

– Значит, была причина… – задумчиво сказал Пуаро. – Но в чем? Этот кусочек резины еще совсем свежий… Возможно, им и не собирались пользоваться, и тем не менее…

– Ладно, поразмышляйте об этом на досуге, мистер Пуаро, коли вам угодно, а у меня есть дела поважнее, – раздраженно бросил Сагден.

Инспектор вынул свою записную книжку.

– Обратимся к фактам. Для начала исключим людей, которые не могли этого сделать…

– Кого, например?

– Альфреда и Гарри Ли. У них несомненное алиби. Миссис Альфред Ли, поскольку Тресилиан видел ее в гостиной за минуту до того, как поднялся грохот наверху. Эти трое чисты. Что же касается остальных, то вот их список:

Во время совершения убийства:

Джордж Ли был ?

Миссис Джордж была ?

Дэвид Ли был в музыкальной комнате, играл на рояле (подтверждено его женой)

Миссис Дэвид Ли была в музыкальной комнате (подтверждено ее мужем)

Мисс Эстравадос была у себя в спальне (подтверждение отсутствует)

Стивен Фарр был в танцевальном зале, заводил граммофон (подтверждено тремя слугами, которые слышали музыку)

– И что из этого следует? – спросил Пуаро, возвращая список.

– Из этого следует, – ответил Сагден, – что старика могли убить Джордж Ли, миссис Джордж Ли, Пилар Эстравадос и либо мистер Дэвид Ли, либо миссис Дэвид Ли, но не оба вместе.

– Значит, вы подвергаете сомнению их алиби?

Инспектор Сагден энергично закивал головой:

– Разумеется. Муж и жена – одна сатана! Они могут участвовать в убийстве вместе, либо один из них совершил преступление, а второй готов его покрыть. Я вот как рассуждаю. Кто-то был в музыкальной комнате и играл на рояле. Может, это был Дэвид Ли. Даже скорее всего он, поскольку все знают, что он пианист. Однако ничто, кроме их показаний, не свидетельствует о присутствии там его жены. Вполне возможно, что на рояле играла Хильда Ли, в то время как он бесшумно пробрался наверх и убил своего отца! Нет, тут совсем другой случай, нежели у двух братьев, сидевших в столовой. Альфред Ли и Гарри Ли терпеть не могут друг друга. Ни один из них не будет лжесвидетельствовать в пользу другого.

– А как насчет Стивена Фарра?

– Его вполне можно подозревать, ибо его алиби с граммофоном звучит довольно неубедительно. С другой стороны, такое алиби бывает гораздо надежнее, чем некоторое неопровержимое и бесспорное, но зато почти наверняка сфабрикованное заранее!

Пуаро задумчиво наклонил голову.

– Я понимаю, что вы имеете в виду. Это – алиби человека, который не думал, что ему придется держать ответ перед полицией.

– Именно! И кроме того, я не думаю, что в этом преступлении замешан совершенно посторонний человек.

– Вот тут я с вами не согласен, – быстро сказал Пуаро. – Это – сугубо семейное преступление. Все члены этой семьи отравлены ядом, он у них в крови… Я говорю о ненависти. Мне кажется, что именно ненависть является мотивом убийства. – Он взмахнул рукой. – Словом, пока не знаю. Слишком все сложно.

– Совершенно верно, мистер Пуаро. Но если мы будем мыслить логически и используем метод исключения, то непременно разберемся во всем, не сомневайтесь. Пока мы выяснили, кто имел возможность совершить преступление: Джордж Ли, Магдалина Ли, Дэвид Ли, Хильда Ли, Пилар Эстравадос, и я бы добавил сюда Стивена Фарра. Теперь нам предстоит выяснить, кто был заинтересован в этом преступлении. Кому мешал старый мистер Ли? Здесь мы снова сумеем кое-кого исключить. Например, мисс Эстравадос. Мне представляется, что при нынешней ситуации она не получит ни гроша. Если бы Симеон Ли умер раньше ее матери, то доля матери досталась бы ей (если, конечно, ее мать не завещала бы эти деньги кому-то другому), но, поскольку Дженнифер Эстравадос ушла из жизни раньше Симеона Ли, то ее часть наследства делится между остальными наследниками. Поэтому мисс Эстравадос определенно не была заинтересована в смерти старика. Она ему понравилась, значит, нет сомнения, что в новом завещании он отказал бы ей солидную сумму. А теперь после убийства она все теряет и ничего не получает. Вы согласны с этим?

– Полностью.

– Конечно, остается возможность того, что она перерезала ему глотку в разгар ссоры, но мне в это не очень верится, ибо они были в прекрасных отношениях, да она, собственно, и не пробыла здесь столько, чтобы так ссориться. Поэтому вряд ли мисс Эстравадос причастна к преступлению, если, конечно, не принять во внимание, что убийство совершено не очень по-английски, по выражению вашей приятельницы миссис Джордж.

– Никакая она мне не приятельница, – поспешил откреститься от нее Пуаро. – Иначе я назову вашей приятельницей мисс Эстравадос, которая считает вас весьма красивым мужчиной.

И с удовольствием отметил, что инспектор вдруг смутился. Его лицо покрылось густым румянцем. Пуаро смотрел на него со злорадством.

С некоторой издевкой в голосе он заметил:

– И правда, усы у вас замечательные… Скажите, вы пользуетесь специальной помадой?

– Помадой? Упаси Господи. Нет, конечно.

– А чем?

– Ничем. Они растут сами по себе.

– Природа была к вам благосклонна, – вздохнул Пуаро. Он погладил свои аккуратные черные усики и снова вздохнул. – Кстати, как бы хороша ни была эта краска, улучшающая цвет ваших усов, – пробурчал он, – волосам и коже от нее только вред.

Инспектор Сагден, не проявив никакого интереса к проблеме ухода за усами, упрямо продолжал:

– Исходя из мотива преступления, мы, вероятно, должны исключить из нашего списка и мистера Стивена Фарра. Конечно, могли существовать какие-то сомнительные делишки между его отцом и мистером Ли, в которых первый пострадал, но я в этом сомневаюсь. Фарр, говоря об их отношениях, держался слишком свободно и уверенно. И я не думаю, что он притворялся. Нет, по-моему, тут нам не за что зацепиться.

– Я тоже так думаю, – согласился Пуаро.

– Есть еще один человек, которому было выгодно, чтобы старый мистер Ли продолжал жить. Его сын Гарри. Правда, он входит в число наследников, но, по-моему, он об этом не знал. Во всяком случае, уверен не был. Все считали, что в связи с его бегством он определенно будет лишен своей доли наследства. Сейчас же ему представлялась возможность вернуть благосклонность отца. А намерение мистера Ли составить новое завещание было ему только на пользу. И не такой он дурак, чтобы именно сейчас пойти на убийство. Видите, по мере продвижения круг подозреваемых сужается.

– Совершенно верно. Очень скоро у нас вообще никого не останется!

– До этого нам еще далеко! – усмехнулся Сагден. – У нас еще остались Джордж Ли и Дэвид Ли с супругами. Всем им смерть старика только на руку, а Джордж Ли, как я понимаю, очень любит денежки. Более того, отец пригрозил ему урезать содержание. Итак, перед нами Джордж Ли, у которого были и возможность совершить преступление, и мотив убийства.

– Продолжайте, – предложил Пуаро.

– Или взять, к примеру, миссис Джордж! Она тоже обожает деньги, как кошка сливки, и я готов держать пари, что сейчас она по уши в долгах! Она ревнует к этой испанской девице, заметив, что та прибирает старика к рукам. Она слышит, как он говорит, что посылает за адвокатом. И, не сомневаясь, наносит удар. Убедительно, не так ли?

– Пожалуй.

– Теперь перейдем к Дэвиду Ли и его жене. Согласно существующему завещанию, они тоже входят в число наследников, хотя лично я не думаю, что в данном случае имеет место меркантильный интерес.

– Вот как?

– Да. Дэвид Ли видится мне скорее мечтателем, нежели человеком столь решительных действий. Но он… человек непростой. Насколько я понимаю, в этом деле существуют три побудительных мотива: похищение алмазов, завещание и просто ненависть.

– А, значит, вы тоже так считаете?

– Естественно. Я ничего не упускаю из виду, Если Дэвид Ли убил своего отца, то он, по-моему, сделал это не ради денег. И если убийца он, тогда становится понятным этот кровавый погром.

Пуаро посмотрел на него с одобрением.

– Ага, а я-то все ждал, когда вы обратитесь к этому факту. «Так много крови» – помните, что сказала миссис Альфред? Это напоминает древний ритуал – жертвоприношение, помазание жертвы кровью.

– Вы хотите сказать, что убийца был сумасшедшим? – нахмурился Сагден.

– Дорогой мой, в человеке глубоко гнездятся инстинкты, о которых он и не подозревает: жажда крови, потребность в жертвоприношении!

– Дэвид Ли выглядит вполне безобидным человеком, – засомневался Сагден.

– Вы плохо разбираетесь в психологии, – сказал Пуаро. – Дэвид Ли живет в прошлом. В нем слишком отчетливы воспоминания о его матери. Он много лет не обращался с отцом из-за того, что не мог простить ему дурного обращения с матерью. Предположим, он явился сюда с намерением простить. Но не смог… Нам известно одно: когда Дэвид Ли стоял над телом покойного отца, его гнев был частично усмирен и утолен. «Жернова Господни мелют хоть и медленно…» Возмездие! Расплата! Искупление греха состоялось!

Сагден почему-то вздрогнул.

– Не надо так говорить, мистер Пуаро, – попросил он. – А то и мне становится страшно. Возможно, все было именно так, как вы говорите. Если да, то миссис Дэвид об этом известно. Она старается изо всех сил выгородить его. Я это допускаю. С другой стороны, я не в силах представить себе ее в роли убийцы. Она такая приятная скромная женщина.

Пуаро посмотрел на него с любопытством.

– Значит, она вам представляется именно такой? – пробормотал он.

– Да, уютная женщина, если вы понимаете, что я имею в виду.

– О, я прекрасно понимаю, что вы имеете в виду.

Сагден посмотрел на него.

– А теперь, мистер Пуаро, расскажите, к каким выводам пришли вы?

– Да, я пришел к некоторым выводам, – медленно сказал Пуаро, – но они еще не окончательны. Позвольте мне сначала выслушать ваше заключение.

– Как я уже сказал, в этом деле существуют три побудительных мотива для убийства: ненависть, корысть и алмазы. Рассмотрим факты в хронологическом порядке. Половина четвертого. Собирается вся семья. Они слышат телефонный разговор с адвокатом. Затем старик дает волю своему гневу, выкрикивая самые нелицеприятные слова каждому. После чего они выскакивают из его комнаты и разбегаются как зайцы.

– Хильда Ли задерживается у мистера Ли, – напомнил Пуаро.

– Да. Но ненадолго. Затем около шести состоялся разговор между отцом и Альфредом. Разговор неприятный. Отныне Гарри будет жить в доме. Альфред недоволен. Конечно, больше всех нам следовало бы подозревать Альфреда. Самый серьезный побудительный мотив принадлежит, ему. Однако продолжаем: появляется Гарри. Он в веселом настроении, понимая, что получил от старика полное прощение. Но еще до этих двух визитов Симеон Ли обнаружил пропажу алмазов и позвонил мне. Он не говорит сыновьям об этой пропаже. Почему? Да потому, что уверен в их непричастности. Они не вызывают у него подозрения. Я полагаю и не раз уже говорил вам, что старик подозревал Хорбери и кого-то еще. И знаю, что он собирался предпринять. Помните, он сказал, что не хочет видеть никого вечером. Почему? Потому что готовился к двум визитам. Во-первых, ждал меня, во-вторых, второго, подозреваемого им человека. Он лично пригласил кого-то к себе сразу после ужина. Кто же это такой? Возможно, Джордж Ли, но скорее его жена. И тут на сцену вновь выходит Пилар Эстравадос. Он показал ей алмазы и назвал их цену. Откуда нам знать, что эта девица не воровка? Помните таинственные намеки на недостойное поведение ее отца? А может быть, он был профессиональным грабителем и за это попал в тюрьму?

– Итак, как вы изволили выразиться, – задумчиво произнес Пуаро, – на сцену вновь выходит Пилар Эстравадос…

– Да, но только как воровка. Возможно, поняв, что старик проведал о пропаже алмазов, она потеряла голову от страха, напала на деда и убила его.

– Пожалуй… – осторожно согласился Пуаро.

Инспектор Сагден пристально взглянул на него.

– У вас другая идея, мистер Пуаро? Какая же? Объясните.

– Я постоянно возвращаюсь к одному и тому же – к характеру покойного. Каким человеком был Симеон Ли?

– В этом нет особой тайны, – удивился Сагден.

– Тогда расскажите мне. Расскажите, каким он был с точки зрения местного жителя?

Сагден задумчиво потер подбородок. Вид у него был озадаченный.

– Я ведь не местный. Я приехал из Рившира. Это – соседнее графство. Но, конечно, мистер Ли был известной фигурой и в наших краях. Правда, все, что я про него знаю, мне известно с чужих слов.

– Да? Так что же вам известно с чужих слов?

– Он был хитрая бестия – не многим удавалось его обойти. Но зато скупердяем не был. Его считали щедрым. Не понимаю, почему мистер Джордж Ли – полная ему противоположность, ведь он сын своего отца?

– В семье всегда есть две наследственные линии.

Альфред, Джордж и Дэвид похожи – даже внешне – на своих родственников по материнской линии. Я сегодня утром рассматривал семейные портреты.

– Человек он был вспыльчивый, – продолжал инспектор Сагден, – и пользовался репутацией бабника, разумеется в молодости. Теперь-то он уже давно болен. Но и тогда вел себя благородно. Если случалась беда, он не жалел денег и помогал девушке выйти замуж. Может, он и был дурным человеком, но не подлым. К жене он относился плохо, бегал за другими женщинами, а ею пренебрегал. Говорят, что он разбил ей сердце и она умерла. Но она и вправду была несчастлива, бедняжка. Часто болела и редко выходила на люди. Мистер Ли, несомненно, был человеком неординарным и, между прочим, необычайно мстительным. Причиненную обиду он не забывал долгие годы независимо от того, сколько ему приходилось выжидать.

– «Жернова Господни мелют хоть и медленно…» – пробормотал Пуаро.

– Скорее жернова дьявола! – сурово произнес инспектор Сагден. – В этом человеке не было ничего Святого. Он был из тех, про кого говорят, что они продали душу дьяволу и не жалеют об этой сделке! И он был гордым, надменным, как Люцифер!

– Гордым, как Люцифер! – повторил Пуаро. – Что ж, ваши слова наводят на кое-какие размышления.

Сагден снова выглядел озадаченным.

– Вы хотите сказать, что его убили из-за его гордыни? – спросил он.

– Нет, – ответил Пуаро. – Просто я хочу сказать, что существует такая вещь, как наследственность. Симеон Ли передал эту гордыню своим сыновьям…

Он умолк. Из дома вышла Хильда Ли и остановилась, оглядываясь по сторонам.

3

– Я искала вас, мистер Пуаро, – призналась Хильда Ли.

Инспектор Сагден, извинившись, ушел в дом. Глядя ему вслед, Хильда сказала:

– Я и не знала, что он с вами. Я думала, он с Пилар. Славный человек, такой внимательный.

У нее был приятный, чуть низкий голос.

– Вы сказали, что искали меня? – переспросил Пуаро.

Она наклонила голову:

– Да. По-моему, вы тот человек, который может помочь мне.

– Буду рад сделать это, мадам.

– Вы очень умны, мистер Пуаро, – сказала Хильда. – Я убедилась в этом вчера вечером. Есть вещи, в которых вы легко разбираетесь. Я бы хотела, чтобы вы поняли моего мужа.

– Да, мадам?

– Я бы не стала говорить об этом с инспектором Сагденом. Он не поймет. А вы поймете.

Пуаро поклонился:

– Вы оказываете мне честь, мадам.

– Мой муж уже много лет, собственно, с тех пор, когда я вышла за него замуж, страдает, я бы сказала, эмоциональной неустойчивостью.

– Вот как?

– Когда человек страдает от физического недуга, боль постепенно исчезает, рана залечивается, кость срастается. Остается, быть может, лишь небольшая слабость, неприметный шрам, но не более того. Мой муж, мистер Пуаро, в самом чувствительном возрасте пережил сильнейшую душевную травму. Он обожал свою мать и оказался свидетелем ее смерти. Он считал, что отец несет моральную ответственность за это. От этого потрясения он так и не оправился. И всю жизнь испытывал неприязнь к отцу. Это я убедила Дэвида приехать сюда на Рождество, помириться с отцом. Я хотела – ради него самого, – чтобы эта душевная травма залечилась. Теперь я понимаю, что приезд сюда был ошибкой. Симеон Ли доставил себе удовольствие растравить эту незажившую рану, а это было крайне опасно…

– Вы хотите сказать мне, мадам, – спросил Пуаро, – что ваш муж убил своего отца?

– Я хочу сказать вам, мистер Пуаро, что он вполне был способен это сделать… Но не сделал! Когда совершилось убийство, Дэвид сидел за роялем и играл похоронный марш. Желание убить переполняло его сердце. Оно передавалось его пальцам и растворялось в звуках мелодии… Это – чистая правда.

Какое-то мгновение Пуаро молчал.

– А вы, мадам, – спросил он, – как вы относитесь к той давней драме?

– Вы говорите о смерти жены Симеона Ли?

– Да.

– Я достаточно разбираюсь в жизни, – медленно ответила Хильда, – чтобы понимать, что нельзя судить о чем-либо лишь понаслышке. С виду кажется, что Симеон Ли полностью виновен и что он отвратительно относился к жене. В то же время я искренне верю, что чрезмерная кротость, предрасположение к мученичеству вызывает в мужчине определенного типа лишь проявление худших инстинктов. Симеона Ли, мне думается, восхищали бы сила воли и жизнестойкий характер. А терпение и слезы его только раздражали.

Пуаро кивнул.

– Ваш муж сказал вчера, – заметил он, – «моя мать никогда не жаловалась». Это верно?

– Конечно нет, – раздраженно отозвалась Хильда Ли. – Она постоянно жаловалась, но только Дэвиду. Она перекладывала всю тяжесть своей судьбы на его плечи. А он был слишком молод… для того чтобы выслушивать ее стенания.

Пуаро задумчиво смотрел на нее. Под его взглядом она вспыхнула и прикусила губу.

– Понятно, – сказал он.

– Что вам понятно? – резко спросила она.

– Мне понятно, – ответил он, – что вам приходится быть матерью своему мужу, в то время как вы предпочли бы быть ему только женой.

Она отвернулась.

В эту минуту из дома вышел Дэвид Ли и направился вдоль газона к ним.

– Кадкой сегодня чудесный день, не правда ли, Хильда? – воскликнул он, и в его голосе прозвучала нотка радости. – Словно весна пришла на смену зиме!

Он подошел ближе. Голова его была откинута назад, на лоб упала прядь светлых волос, голубые глаза сияли. Он выглядел по-мальчишески молодо. От него веяло каким-то юношеским нетерпением, беззаботностью. Эркюль Пуаро затаил дыхание…

– Давай спустимся к озеру, Хильда, – предложил Дэвид.

Она улыбнулась, взяла его под руку, и они удалились.

Пока Пуаро смотрел им вслед, он заметил, что она повернулась и бросила на него быстрый взгляд. Он уловил промелькнувшую в нем тревогу, а может, и страх?

Пуаро медленно двинулся в противоположном направлении.

«Я всегда говорил, что меня почему-то принимают за духовника, – пробормотал он про себя. – А поскольку женщины ходят исповедоваться гораздо чаще мужчин, то сегодня утром ко мне обращаются только женщины. Интересно, кто будет следующей?»

Когда он дошел до конца газона и повернул обратно, он увидел, что вопрос его не остался без ответа. Ему навстречу шла Лидия Ли.