Текст книги " Выпуск II. Том 7"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

Глава пятая

Капитан Хейдок оказался на редкость радушным хозяином. Он страшно обрадовался приходу майора Блетчли и мистера Медоуза и тут же потребовал, чтобы последний осмотрел его владения.

Первоначально на месте «Приюта контрабандистов» стояли два маленьких коттеджа, где жили чины береговой охраны. Стояли эти коттеджи на скале, круто обрывающейся к морю. У подножия скалы располагалась удобная бухточка, но спуск к ней был настолько опасен, что отваживались на него лишь самые отчаянные мальчишки. Позднее коттеджи купил какой-то лондонский делец. Он соединил их, так что получилась небольшая вилла, вокруг которой владелец попытался даже разбить сад. Сам он наезжал сюда только летом и то на короткое время. Затем коттеджи долго пустовали, а еще через несколько лет их продали человеку по фамилии Ган.

– Он был немец и, можете мне поверить, несомненно шпион, – пояснил Хейдок.

– Интересно! – заметил Томми, опуская на стол рюмку, из которой потягивал шерри.

– Чертовски дотошный народ эти немцы, – продолжал Хейдок. – Даю голову на отсечение, они уже тогда готовились к этой кампании. А местность тут, как видите, самая подходящая: сверху удобно подавать сигналы судам, внизу бухта, где легко причалить моторке. Вокруг ни души, вилла ведь стоит на крутой скале. Нет, нет, и не спорьте! Ган безусловно был немецкий шпион.

– А что с ним стало? – осведомился Томми.

– Ну, на этот счет найдется что порассказать, – ответил Хейдок. – Ган ухлопал на эту виллу кучу денег. Для начала вырубил в скале спуск к морю, залил ступени бетоном – затея не из дешевых. Затем перестроил весь дом, оборудовал его ванными и всякими там удобствами. И знаете, кому он поручил все эти работы? Не местному подрядчику, а какой-то, по его словам, лондонской фирме. Только вот мастера, которых она сюда прислала, были сплошь иностранцы. Кое-кто из них не знал по-английски ни слова. Согласитесь, что это в высшей степени подозрительно.

– В самом деле, это несколько странно, – согласился Томми.

– В это время я жил по соседству и заинтересовался, что это он там затеял. Я начал шататься вокруг виллы и приглядываться к рабочим. И смею доложить, им это не понравилось. Ох как не понравилось! Несколько раз они вели себя просто угрожающе. Разве они стали бы так держаться, будь дело чисто?

Блетчли одобрительно кивнул.

– Вам следовало обратиться к властям, – заметил он.

– Так я и сделал, старина. Я прямо-таки извел полицию своими жалобами, – ответил Хейдок и подлил себе шерри. – А чем меня отблагодарили за все мои старания? Вежливым равнодушием. Что такое? Новая война с немцами? Исключено. В Европе царит мир, отношения у нас с Германией самые наилучшие. На меня смотрели как на ископаемое, как на человека, одержимого военным психозом. Этакий твердолобый отставной моряк! Сколько я им ни твердил, что немцы создают сильнейший в Европе воздушный флот вовсе не для того, чтобы летать на прогулки, – все напрасно.

– Никто, никто не верил! – взорвался Блетчли. – Идиоты проклятые!.. Наше время – время мира! Умиротворение! Экий вздор!

– Поджигатель войны – вот как меня тогда называли, – сказал Хейдок, окончательно побагровев и еле сдерживая негодование. – Вот такие, как я, и мешают миру во всем мире. Как же, мир! Я-то знал, что на уме у наших друзей-гуннов, и был убежден, что мистер Ган замышляет недоброе – очень уж не нравились мне эти иностранные рабочие. Не нравилось мне и то, что он столько денег всаживает в виллу. Я снова и снова надоедал полиции.

– Упорный парень! – одобрил Блетчли.

– В конце концов мои сигналы возымели действие, – продолжал моряк. – К нам назначили нового начальника полиции, отставного военного, и у него хватило ума прислушаться ко мне. Его люди взяли виллу под наблюдение. Ган, конечно, немедленно удрал – взял и скрылся однажды ночью. Полиция подучила ордер на обыск и нагрянула сюда. В сейфе, вделанном в стену столовой, был найден радиопередатчик и документы весьма компрометирующего свойства. Под гаражом оказался склад горючего – огромные цистерны. Скажу честно, меня прямо раздуло от гордости. Раньше друзья по клубу потешались над моей шпиономанией, а теперь они разом прикусили языки. Да, нелепая доверчивость – исконный наш порок. В конце концов дом пустили с молотка и приобрел его я, – заключил майор Хейдок. – Хотите осмотреть виллу, Медоуз?

– С удовольствием.

Возможность похвастаться своими владениями привела капитана Хейдока в совершенно ребяческий восторг. В столовой он открыл большой сейф и показал, где был найден тайный передатчик. Потом повел Томми в гараж и продемонстрировал гостю подвал, где Ган хранил цистерны с горючим. Наконец, после беглого осмотра двух великолепных ванных комнат, хитроумной системы освещения и различной кухонной техники, Хейдок по крутой бетонированной лестнице спустился с Томми к бухточке, на ходу разъясняя гостю, как выгодно мог бы противник использовать эту местность во время войны. Побывал Томми и в пещере, давшей имя всей вилле. Майор Блетчли с ними не пошел и сидел на веранде, мирно потягивая вино, из чего Томми заключил, что удачная охота Хейдока на шпиона была основной темой разглагольствований славного моряка, и друзья его уже неоднократно слышали эту историю. Догадка Томми подтвердилась несколько позднее, когда они вдвоем с Блетчли возвращались в «Сан-Суси».

– Хейдок – хороший парень, – заметил майор. – Одна беда – слишком любит повторять одно и то же. Мы столько раз слушали эту историю, что она всем нам осточертела.

Затем разговор перешел на плутни некоего туземца-носильщика, разоблаченного майором в 1923 году, и Томми получил возможность отдаться течению собственных мыслей, отвлекаясь от них лишь для того, чтобы время от времени бросить: «Нет, в самом деле?», «Да что вы?», «Поразительно!» Теперь Томми особенно отчетливо понимал, что умирающий Фаркуар не зря упомянул о «Сан-Суси». След был верный. Здесь, в этой глуши, уже давно что-то готовилось. Приезд сюда немца Гана и затеянная им перестройка виллы неопровержимо доказывали, что именно эта точка побережья – сборный пункт и притягательный центр для вражеской агентуры. Неожиданное вмешательство бдительного Хейдока спутало карты противника. В первом раунде победила Британия. Но почему не допустить, что «Приют контрабандистов» всего лишь передовой опорный пункт в сложной схеме немецкого наступления? Вилла – звено в цепи. Чем мог ответить противник на поражение, которое потерпел здесь? Вероятнее всего тем, что перенес центр свой деятельности в наиболее удобное место по соседству – в «Сан-Суси». Гана разоблачили года четыре тому назад. Как раз в это время миссис Перенна, судя по словам Шейлы, вернулась в Англию и купила «Сан-Суси». Похоже, что это был очередной ход в немецкой игре. Следовательно, Лихемптон – опорный пункт вражеской разведки: здесь осели и установили всевозможные связи ее люди. Томми повеселел.

И главной движущей пружиной всего этого механизма, насколько может судить Томми, является миссис Перенна. Значит, первым делом нужно побольше разузнать о ней, познакомиться с закулисными сторонами жизни ее пансиона, кажущейся постороннему глазу такой обыденной. Переписка миссис Перенны, ее связи, общественная деятельность, отношение к войне – любой из этих моментов может стать ключом к пониманию истинного характера ее поступков. Если миссис Перенна – пресловутая шпионка М. – значит, именно она направляет всю деятельность пятой колонны в Англии. О существовании М. знают, разумеется, лишь немногие заправилы пятой колонны, но М. как-то должна – поддерживать с ними связь, и выйти на эту связь – задача его и Таппенс. В нужный момент несколько решительных людей из «Сан-Суси» всегда смогут захватить и удержать неприступный «Приют контрабандистов». Момент этот еще не наступил, но приближается: овладев французскими и бельгийскими портами на Ла-Манше, немецкая армия немедленно начнет подготовку к вторжению в Англию. Поскольку хозяин на море британский флот, вторжение будет осуществлено с воздуха при поддержке внутреннего врага. А если нити, движущие этим внутренним врагом, сходятся в руках миссис Перенны, времени терять нельзя. Мысли Томми случайно совпали с тем, что говорил в эту минуту майор.

– Тут я понял, что времени терять нельзя, – рассказывал Блетчли, – и схватил Абдулу…

«Почему именно Лихемптон? – размышлял Томми. – Отдаленный район, глухая провинция. Жители консервативны и старомодны. Все это уже большой плюс с точки зрения противника. Что еще? От берега в глубь страны тянется равнина – поле, пастбища. Удобное место для посадки транспортных самолетов и для воздушного десанта. Неподалеку расположены большие химические заводы, где, кстати сказать, работает Карл фон Дайним. Карл фон Дайним. Укладывается ли он в общую схему? Да, отлично укладывается. Грант прав: Карл играет второстепенную роль. Он всего лишь винтик в машине. В любую минуту может быть взят на подозрение и интернирован. Но до этого успеет, пожалуй, выполнить свое задание. Он ведь сам сказал Таппенс, что работает над проблемой обезвреживания газов и обеззараживания местности. А тут для врага открываются такие возможности, о которых страшно подумать. Да, Карл тоже причастен к делу, несколько неохотно решил Томми. – Жаль! Да и работает он, в конце концов, на свою страну. Но те, кто предает отечество, кто взрывает его изнутри, – к таким людям у него, Томми, нет жалости. И честное слово, он накроет их».

– Вот так я его и накрыл, – торжествующе закончил майор. – Недурно сработано, а?

– В жизни не слышал ничего подобного! – не моргнув глазом, ответил Томми.

Миссис Бленкенсоп читала письмо на тонкой заграничной бумаге со штампом цензуры на конверте. Это письмо, кстати сказать, было прямым следствием ее телефонного разговора с «мистером Фарадеем».

– Милый Раймонд! – вздохнула она. – Я была так счастлива, зная, что он в Египте. А теперь у них, видимо, намечается большая передислокация. Все это, конечно, совершенно секретно, и прямо он писать ни о чем не может. Но он сообщает, что готовится замечательная операция и что вскоре меня ожидает большой сюрприз. Я так рада, что знаю, где он теперь будет, но не понимаю, зачем…

– Ну, уж об этом-то ему запрещено писать, – проворчал Блетчли.

– Ну, у нас с ним есть свои маленькие хитрости, – лукаво сказала Таппенс. – Раймонду известно, что я хочу немногого – знать, где он находится. Этого уже достаточно, чтобы меня успокоить. Вот он и сообщает мне все, что надо. Делается это, кстати, очень просто: выбирается определенное слово, а за ним пишутся такие слова, чтобы их первые буквы составляли название местности. Конечно, фразы иногда получаются смешные, но Раймонд очень изобретательный мальчик. Я уверена, что цензура ничего не замечает.

Таппенс удачно выбрала момент для своих признаний: за столом сидели все без исключения обитатели «Сан-Суси».

Блетчли побагровел.

– Прошу прощения, миссис Бленкенсоп, но это чертовски неосмотрительно с вашей стороны. Передислокация наземных войск и авиационных частей – это как раз то, что особенно интересует немцев.

– Но я же никому ничего не рассказываю! – вскричала Таппенс. – Я очень, очень осторожна.

– Все равно вы поступаете крайне неразумно, и у вашего сына еще будут из-за этого неприятности.

– Не думаю. Ведь я его мать, а мать просто обязана знать, что с ее ребенком.

– Вот именно! Я считаю, что вы совершенно правы, – пробасила миссис О'Рорк. – Мы-то, женщины, понимаем: эти сведения из нас не вытянешь даже пыткой.

– Но письмо можно прочесть, – возразил Блетчли.

– Я не бросаю свои письма, где попало, – с оскорбленным видом ответила Таппенс. – Я всегда держу их под ключом.

Блетчли с сомнением покачал головой.

Утро было пасмурное, с моря дул холодный ветер. Таппенс сидела одна в самом дальнем уголке пляжа. Она вынула из сумочки два письма, за которыми, по дороге сюда, зашла в газетный киоск. Письма несколько задержались, так как по месту назначения их переадресовывали в Лихемптон на имя некоей миссис Спендер: Таппенс любила запутывать следы, и дети ее полагали, что их мать гостит у старой тетки в Корнуолле. Таппенс распечатала первое письмо.

«Дорогая мама!

Мог бы рассказать тебе кучу интересных вещей, но, к сожалению, не имею права. Думаю, что немцам с нами скучать некогда. Сегодняшняя сводка: до завтрака сбито пять немецких машин. Правда, нам тоже приходится несладко, но, в конце концов, мы их прижмем к ногтю. Не могу видеть, как их летчики расстреливают из пулеметов несчастных беженцев на дорогах. Мы все от этого становимся, как бешеные. Обо мне не беспокойся. У меня все в порядке. Я ни за что на свете не согласился бы сейчас торчать в тылу. Привет нашему старику. Нашлось ему дело в военном министерстве или все еще нет?

Твой Дерек».

Таппенс с сияющими глазами прочла и перечитала письмо. Затем распечатала второе.

«Милая мамочка!

Как чувствует себя тетя Грейси? Все еще держится? По-моему, ты просто героиня: я бы на твоем месте сбежала оттуда на другой же день. Новостей никаких. Работа у меня очень интересная, но до того секретная, что рассказать о ней ничего не могу. Скажу одно: чувствую, что занимаюсь нужным делом. Не огорчайся, что тебе не дают работать на войну: ужасно смешно смотреть на пожилых женщин, которые вечно навязываются с предложением своих услуг. Сейчас нужны люди молодые, работоспособные. Интересно, чем там, в Шотландии, занят наш старик? Наверное, бумагами. И все же так ему, конечно, лучше – хоть чем-то занят.

Крепко целую.

Твоя Дебора».

Таппенс улыбнулась, сложила письма и любовно разгладила их. Затем укрылась за волноломом, чиркнула спичкой, подожгла письма и выждала, пока они не превратились в пепел. Потом, достав вечную ручку и небольшой блокнот, принялась торопливо строчить.

«Лэнгхен, Корнуолл.

Дорогая Деб!

Мы здесь страшно от всего далеки, и мне даже как-то не верится, что идет война. Твое письмо очень меня порадовало. Приятно знать, что работа у тебя интересная. Тетя Грейси совсем одряхлела, да и с головой у нее не в порядке. Она часто вспоминает о прошлом, но, по-моему, путает меня с моей матерью. Местные жители усиленно занялись овощами – все розовые клумбы засажены картошкой. Я помогаю старой Сайке – надо же что-то делать для победы. Твой отец несколько разочарован своей работой, но, как ты выразилась, так ему лучше – хоть чем-то занят.

Крепко целую.

Мама».

Таппенс вырвала из блокнота еще один листок.

«Милый Дерек!

Бесконечно рада получить от тебя весточку. Если не хватает времени на письма, посылай хотя бы открытки. Я перебралась к тете Грейси. Погощу у нее немножко. Меня все еще держат в резерве – в моих драгоценных услугах никто не нуждается. Чудеса!.. Твой отец, как я тебе уже писала, получил работу в министерстве снабжения. Он где-то на севере. Это лучше, чем ничего, но, конечно, совсем не то, о чем он мечтал. Что поделаешь! Придется нам смириться и скромненько плестись в задних рядах, а вести войну будете вы, глупые мальчишки. Не пишу тебе: «Береги себя» – я ведь понимаю, что твой долг поступать как раз наоборот. Но все-таки не рискуй без толку.

Обнимаю.

Мама».

Таппенс запечатала конверты, надписала адреса, наклеила марки и по дороге в «Сан-Суси» отправила письма. Она была уже у подножия холма, когда ее внимание привлекли две фигуры, стоявшие поодаль и поглощенные разговором. Таппенс приросла к месту. Это была вчерашняя незнакомка, и разговаривал с нею Карл фон Дайним.

«Прикрытия никакого», – с огорчением отметила про себя Таппенс. Подойти к собеседникам так, чтобы подслушать разговор, ей не удастся. В довершение всего как раз в эту минуту молодой немец повернул голову и увидел миссис Бленкенсоп. Пара немедленно рассталась. Женщина поспешно спустилась вниз по холму, перешла через дорогу и разминулась с Таппенс. Карл фон Дайним, дождавшись, пока Таппенс поравняется с ним, спокойно и вежливо пожелал ей доброго утра.

– Какое странное лицо у женщины, с которой вы только что разговаривали, мистер фон Дайним! – немедленно начала Таппенс.

– Неудивительно. Восточноевропейский тип. Она полька.

– Неужели? Это ваша знакомая?

– Отнюдь, – сухо ответил Карл. – Я вижу ее впервые.

– Вот как! А я-то думала… – артистически сделала паузу Таппенс.

– Она обратилась ко мне за справкой. Говорили мы по-немецки – она плохо понимает английский язык.

– И что же она ищет?

– Она спросила, не живет ли где-нибудь поблизости некая миссис Готлиб. Я ответил, что не знаю такой. Тогда она сказала, что, наверно, перепутала название пансиона.

– Понятно, – задумчиво протянула Таппенс.

Мистер Розенштейн. Миссис Готлиб. Таппенс украдкой глянула на Карла фон Дайнима. Он шел рядом с ней, и его замкнутое лицо ничего не выражало. Стригшая незнакомка казалась Таппенс все более подозрительной. К тому же Таппенс была почти убеждена, что разговор, которому она помешала, начался задолго до того, как немец заметил ее.

Карл фон Дайним? Вот он стоит с Шейлой. «Будь осторожен…»

«Дай бог, чтобы эта парочка не была ни в чем замешана! Они оба такие молодые! – подумала Таппенс и тут же одернула себя: – Сентиментальная старуха – вот кто вы такая, миссис Бленкенсоп». Нацистам как раз и нужны молодые агенты. Правда, Томми считает, что Шейла ни во что не замешана. Но Томми мужчина, а Шейла красива, так красива, что дух захватывает. Карл и Шейла, а за их спиной загадочная фигура миссис Перенны.

Таппенс медленно поднялась по лестнице к себе в номер.

Вечером, перед сном, Таппенс выдвинула ящик своего письменного стола. В углу ящика стояла японская шкатулочка с ненадежным дешевым замком. Таппенс натянула перчатки, отперла шкатулочку, откинула крышку. Внутри лежала пачка писем. Самое верхнее – то, что пришло сегодня от «Раймонда», – Таппенс со всеми предосторожностями развернула. Губы ее сурово сжались. Еще утром в складке письма лежала неприметная ресничка. Сейчас реснички уже не было.

Она подошла к умывальнику, где стоял пузырек с безобидной этикеткой «Тальк». Затем ловко припудрила тальком письмо и лакированную крышку шкатулочки. Отпечатков пальцев ни на бумаге, ни на крышке не оказалось. Таппенс еще раз удовлетворенно, хотя и мрачно кивнула головой. Там должны были оказаться отпечатки пальцев – ее собственные. Конечно, служанка могла прочесть письма из любопытства, но это маловероятно. И уж вовсе невероятно, чтобы она стала возиться и подбирать ключи к Шкатулке. И потом, разве ей пришло бы в голову стереть отпечатки пальцев?

Кто же тогда? Миссис Перенна? Шейла? Кто-нибудь другой? Кто бы ни был этот человек, он интересуется дислокацией британских войск.

План кампании, составленный Таппенс, был, в общем, очень прост. Во-первых, наметить возможные версии. Во-вторых, провести небольшой эксперимент, чтобы выяснить, есть ли в «Сан-Суси» постоялец, который интересуется дислокацией войск, но старается свой интерес скрыть. В-третьих, установить, кто это.

Именно этот третий этап операции и обдумывала Таппенс, лежа в постели на следующее утро. Размышления ее были прерваны Бетти Спрот, которая невзирая на ранний час проникла в комнату.

Бетти была сегодня особенно энергична и разговорчива. Она тут же вскарабкалась на постель Таппенс – девочка очень привязалась к миссис Бленкенсоп, – сунула ей под нос растрепанную книжку с картинками и тоном, не допускающим возражений, скомандовала:

– Титай! – Таппенс послушно начала читать: «Гуси, гуси, вы куда? Вверх и вниз, туда-сюда».

Бетти, заливаясь радостным смехом, восторженно заверещала: «Велх, велх, велх», а затем принялась ползать но полу, играя ботинками Таппенс и деловито лепеча что-то на своем языке.

Поглощенная своими заботами, Таппенс уже не замечала гостью. «Следующий шаг сделать несложно, – думала Таппенс. – Только нужно, чтобы Томми помог». Она уже сообразила, как все устроить…

Когда строишь планы, время летит быстро. Наконец появилась запыхавшаяся миссис Спрот – она уж и не знала, где искать Бетти.

– Вот ты где, скверная девочка! А я-то никак не пойму, куда ты запропастилась! Ах, простите ради бога, миссис Бленкенсоп!..

Таппенс приподнялась на постели. Бетти с ангельски кротким личиком созерцала плоды трудов своих: она вытащила из ботинок Таппенс шнурки и засунула их в стакан с водой, а теперь торжествующе тыкала в него пальчиком. Таппенс расхохоталась.

– Ах ты, маленькая баловница!.. Не беспокойтесь, миссис Спрот, – прервала она извинения соседки, – шнурки скоро высохнут. Я сама во всем виновата: надо было смотреть, чем занимается девочка. Но она вела себя так тихо…

– Вот, вот! – вздохнула миссис Спрот. – Эти малыши всегда такие: раз притихли, значит, обязательно что-нибудь натворят.

Миссис Спрот увела Бетти, и миссис Бленкенсоп поднялась с постели. Пора было приступать к осуществлению плана.