Текст книги " Выпуск II. Том 7"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

4

Пилар стояла посередине музыкальной комнаты. Опа стояла совершенно прямо, а глаза ее бегали из стороны в сторону, словно у зверька, почуявшего нападение.

– Мне бы хотелось уехать отсюда, – сказала она.

– Не вы одна испытываете такое чувство, – отозвался Стивен Фарр. – Только нас отсюда не выпустят, моя дорогая.

– Кто не выпустит? Полиция?

– Да.

– Плохо иметь дело с полицией, – серьезно заявила Пилар. – Это неприлично для порядочных людей.

– Вы имеете в виду себя? – чуть улыбнулся Стивен.

– Нет, – ответила Пилар, – я говорю про Альфреда и Лидию, про Дэвида, Джорджа, Хильду, да и, пожалуй, Магдалину.

Стивен закурил сигарету, глубоко затянулся, а потом спросил:

– А почему вы делаете исключения?

– О чем вы?

– Почему вы не включили в этот перечень Гарри? – спросил он.

Пилар рассмеялась. У нее были очень ровные белые зубы.

– Гарри совсем другой! По-моему, он хорошо знает, что такое полиция.

– Может, вы и правы. Он, пожалуй, слишком колоритная фигура, чтобы вписаться в эту семью. – И продолжал: – Вам нравятся ваши английские родственники, Пилар?

– Они добрые… Они все очень добрые, – неуверенно ответила Пилар. – Но мало смеются. Они какие-то невеселые.

– В доме ведь только что произошло убийство, моя дорогая!

– Д-да, – неуверенно согласилась Пилар.

– Убийство, – поучительным тоном сказал Стивен, – это происходит отнюдь не каждый день, как вы в силу своей беззаботности полагаете. В Англии относятся к этому гораздо серьезнее, чем в Испании.

– Вы надо мной смеетесь… – обиделась Пилар.

– Никак нет, – ответил Стивен. – Мне совсем не до смеха.

– Потому что вы тоже хотите уехать отсюда? – посмотрев на него, спросила Пилар.

– Да.

– А большой симпатичный полицейский вас не отпустит?

– Я его не спрашивал. По если бы и спросил, не сомневаюсь, что отказал бы. Мне следует, Пилар, держать ухо востро и быть очень, очень осторожным.

– Это утомительно, – кивнула Пилар.

– Это даже больше чем утомительно, моя дорогая. По дому разгуливает этот ненормальный бельгиец. Не знаю, будет ли от него толк, но мне он действует на нервы.

Пилар нахмурилась.

– Мой дед был очень, очень богатым, верно?

– Вполне возможно.

– И кому теперь перейдут его деньги? Альфреду и другим?

– Это зависит от того, что написано в завещании.

– Может, он и мне оставил что-нибудь, – мечтательно заметила Пилар. – Боюсь только, он этого не сделал.

– Не беспокойтесь, – утешил ее Стивен. – В конце концов, вы такой же член семьи, как и они. Здесь ваш дом. Они вас не выгонят.

– Да, это мой дом, – вздохнула Пилар. – Все это очень забавно. И в то же время не очень.

– Да уж, забавного тут, насколько я понимаю, довольно мало.

Пилар снова вздохнула.

– Как вы думаете, можно завести граммофон и потанцевать? – спросила она.

– Думаю, что нет, – неуверенно ответил Стивен. – Не забудьте, бессердечная испанка, что в доме траур.

Пилар широко распахнула глаза.

– Но мне почему-то вовсе не грустно, – возразила она. – Это оттого, наверное, что я плохо знала деда, и хотя мне нравилось с ним разговаривать, это вовсе не значит, что я должна лить слезы и печалиться по поводу его смерти. А притворяться я не хочу.

– Вы просто чудо!

Пилар предприняла еще одну попытку уговорить его:

– Мы можем засунуть в граммофон чулки и перчатки, и тогда он будет играть тихо, и нас никто не услышит.

– Так и быть, согласен, искусительница.

Пилар радостно засмеялась и побежала в танцевальный зал.

Перед выходом в сад она замерла на месте. Догнавший ее Стивен тоже остановился.

Эркюль Пуаро, сняв со стены один из портретов, изучал его. Подняв глаза, он увидел их.

– Ага! – сказал он. – Вы явились в самый подходящий момент.

– Что вы делаете? – спросил Пилар, подойдя к нему.

– Разглядываю нечто очень интересное – лицо молодого Симеона Ли.

– Так, значит, это мой дед?

– Да, мадемуазель.

Она уставилась на портрет:

– Боже, как он изменился… Как изменился… Он был такой старый и весь в морщинах! А здесь он похож на Гарри, каким тот, наверное, был лет десять назад.

– Правильно, мадемуазель, – кивнул Пуаро. – Гарри Ли – истинный сын своего отца. А вот здесь, – он повел ее по коридору, – портрет вашей бабушки – чуть удлиненное кроткое лицо, светлые волосы и добрые голубые глаза.

– Похожа на Дэвида, – сказала Пилар.

– И на Альфреда тоже, – заметил Стивен.

– Наследственность – очень интересная вещь, – сказал Пуаро. – Мистер Ли и его жена были внешне совершенно разными людьми. Большинство детей, родившихся в этом браке, похожи на мать. Посмотрите сюда, мадемуазель.

Он указал ей на портрет девушки лет девятнадцати с золотистыми, струящимися по плечам волосами и огромными, озорными голубыми глазами. Лицом она была похожа на жену Симеона Ли, но в ней чувствовались энергия и жизнерадостность, которые всегда отсутствовали в кротком облике покойной миссис Ли.

– О! – воскликнула Пилар.

Краска бросилась ей в лицо.

Она поднесла руку к груди и вынула медальон на длинной золотой цепочке. Нажав замок, она раскрыла его. То же смеющееся лицо смотрело на Пилар.

– Моя мама, – сказала Пилар.

Пуаро кивнул. На другой створке медальона был портрет мужчины, молодого и красивого, темноволосого и синеглазого.

– Это ваш отец, мадемуазель? – спросил Пуаро.

– Да, – ответила Пилар. – Он был очень красивый, правда?

– Правда, сеньорита. А разве у испанцев часто бывают голубые глаза?

– Бывают, но только на севере. Кроме того, мать моего отца была из Ирландии.

– Значит, в ваших жилах течет испанская, ирландская, английская и даже цыганская кровь, – задумчиво сказал Пуаро. – Знаете что, мадемуазель? Заимей вы с такой наследственностью врагов, вы будете действовать беспощадно.

– Помните, что вы сказали в поезде, Пилар? Что, будь у вас враги, вы бы перерезали им глотку, – засмеялся Стивен. – Ой! – Он замолк, осознав смысл произнесенных им слов.

Эркюль Пуаро быстро заговорил о другом:

– Ах да, вот еще о чем я должен попросить вас, сеньорита. Моему другу старшему инспектору нужен ваш паспорт. Вы, наверное, знаете, что существуют полицейские инструкции, очень глупые и скучные, но необходимые – они предназначены для иностранцев в этой стране. А вы по закону иностранка.

– Мой паспорт? – подняла брови Пилар. – Сейчас принесу. Он у меня в комнате.

– Очень сожалею, что пришлось побеспокоить вас, – извинился Пуаро, идя рядом с ней.

Они дошли до конца длинного коридора. Здесь начиналась лестница. Пилар побежала наверх, за ней последовал и Пуаро. Стивен тоже пошел за ними. Спальня Пилар выходила на площадку.

– Сейчас принесу, – повторила она, открывая дверь.

Она вошла. Пуаро и Стивен Фарр остались на площадке.

– Какую глупость я сморозил, – покаялся Стивен. – Но она вроде не заметила, как по-вашему?

Пуаро ничего не ответил. Он наклонил голову набок, словно прислушиваясь.

– Англичане очень любят свежий воздух. Мисс Эстравадос, по-видимому, унаследовала эту любовь.

– С чего вы это взяли? – удивился Стивен.

– Сегодня очень холодный день, – тихо сказал Пуаро. – Мороз, хотя вчера было сравнительно тепло и солнечно. А мисс Эстравадос только что приоткрыла окно. Просто удивительная любовь к свежему воздуху.

Внезапно послышалось какое-то восклицание по-испански, и на пороге, смущенно улыбаясь, появилась Пилар.

– Ах, – воскликнула она, – какая же я глупая и неловкая! Моя сумочка лежала на подоконнике, и, пока я искала среди бумаг свой паспорт, он упал из окна. Он лежит внизу на клумбе. Сейчас я его принесу.

– Я принесу, – предложил Стивен, но Пилар уже побежала вниз, крикнув через плечо: – Нет, раз я такая глупая, то сама и сбегаю. А вы с мистером Пуаро подождите меня в гостиной.

Стивен Фарр собрался было ее догнать, но Пуаро осторожно придержал его за руку.

– Пойдемте в гостиную, – мягко сказал он.

Они прошли через коридор в другой конец дома и оказались на площадке главной лестницы.

– Подождем спускаться, – сказал Пуаро. – Не зайдете ли вы со мной в эту комнату, где произошло убийство? Я хочу вас кое о чем спросить.

Они шли по коридору, который вел в комнату Симеона Ли. Слева, в алькове, стояли две мраморные, довольно крепкого сложения нимфы, прикрывающиеся драпировками, чтобы не нарушить викторианские правила приличия.

– До чего же они страшные при свете дня! – взглянув на них, пробормотал Стивен Фарр. – А когда я пробегал здесь вчера вечером, мне показалось, что их три, но, слава богу, только две!

– Да, нынче они не в моде, – согласился Пуаро. – А когда-то стоили больших денег. В темноте они и вправду смотрятся лучше.

– Видишь только белые мерцающие фигуры.

– В темноте все кошки серы, – заключил Пуаро.

В комнате они застали инспектора Сагдена. Он стоял на коленях возле сейфа и разглядывал его сквозь увеличительное стекло. Когда они вошли, он поднял глаза.

– Сейф открыли ключом, – объяснил Сагден. – Это сделал тот, кто знал шифр. Больше никаких следов нет.

Пуаро подошел к нему, отвел его в сторону и о чем-то с ним пошептался. Инспектор кивнул и вышел из комнаты.

Пуаро повернулся к Стивену Фарру. Тот стоял, не сводя глаз с кресла, где обычно сидел Симеон Ли. Брови у него были нахмурены, на лбу проступили вены. Пуаро молча смотрел на него минуту-другую, а затем спросил:

– Вспоминаете, да?

– Два дня назад он еще сидел здесь, а сейчас… – медленно произнес Стивен. Потом, стряхнув с себя воспоминания, напомнил: – Вы ведь привели меня сюда, мистер Пуаро, чтобы о чем-то спросить…

– Ах да. Вы, по-моему, первым прибежали к двери вчера вечером?

– Я? Не помню. Нет, по-моему, здесь уже была одна из дам.

– Кто именно?

– То ли жена Джорджа, то ли Дэвида. Они обе появились здесь довольно скоро.

– Вы, кажется, сказали, что не слышали крика?

– Не слышал. Но точно не помню. Кто-то крикнул, но этот крик вполне мог раздаться внизу.

– А вот такого крика вы не слышали? – спросил Пуаро и, откинув голову, вдруг издал истошный вопль.

От неожиданности Стивен отпрянул назад и чуть не упал.

– Господи, – рассердился он, – вы что, хотите переполошить весь дом? Во всяком случае, ничего подобного я не слышал! Сейчас начнется такое… Решат, что произошло еще одно убийство!

У Пуаро был виноватый вид.

– Верно… Как глупо с моей стороны… Пойдемте поскорее.

Он поспешно вышел из комнаты. У подножья лестницы стояли и смотрели наверх Лидия и Альфред. Из библиотеки выскочил Джордж. Бежала к ним и Пилар, держа в руках паспорт.

– Ничего не случилось! – крикнул Пуаро. – Не беспокойтесь. Я провел лишь небольшой эксперимент – вот и все.

У Альфреда на лице была написана досада, у Джорджа – возмущение. Пуаро, оставив Стивена объясняться, быстрыми шагами пошел но коридору в другой конец дома.

В конце коридора из комнаты Пилар навстречу Пуаро вышел старший инспектор Сагден.

– Ну, что? – спросил Пуаро.

– Ни звука, – покачал головой инспектор.

Их взгляды встретились, и Сагден понимающе кивнул головой.

5

– Значит, вы принимаете мое предложение, мистер Пуаро? – спросил Альфред.

Его рука, поднятая к лицу, чуть заметно дрожала, а в обычно мягком взгляде карих глаз бушевало пламя. Он даже начал заикаться. Стоявшая рядом Лидия смотрела на него с тревогой.

– Вы не з-знаете… Не м-можете представить себе, что для меня з-значит… р-разыскать убийцу моего отца.

– Поскольку вы заверили меня, что долго и тщательно раздумывали над этим предложением, то я его принимаю. Но вы должны понять, мистер Ли, что я не отступлю. Я не собака, которую охотник посылает за дичью, а потом зовет назад, потому что ему не нравится, как она себя ведет.

– Конечно… Конечно… Все продумано. Для вас приготовлена спальня. Живите здесь сколько угодно…

– Это продлится недолго, – отозвался Пуаро.

– Что? Что вы сказали?

– Я сказал, что это продлится недолго. В этом преступлении замешан такой узкий круг людей, что вряд ли потребуется много времени для выяснения истины. По-моему, путь к ней уже близок.

– Невероятно, – смотрел на него во все глаза Альфред.

– Почему же? Все факты в какой-то степени сходятся в одном направлении. Есть кое-какие свидетельства, не имеющие прямого отношения к делу. Как только мы их устраним, все и прояснится.

– Вы хотите сказать, что уже знаете? – недоверчиво спросил Альфред.

– О да, – улыбнулся Пуаро. – Я знаю.

– Мой отец… Мой отец… – Альфред отвернулся.

– У меня к вам, мосье Ли, две просьбы, – быстро сказал Пуаро.

– Все, что угодно, – приглушенным голосом отозвался Альфред.

– В таком случае первое, что мне нужно – это портрет мосье Ли в молодости. Он висел в этой комнате, которую вы отвели мне.

Альфред и Лидия не сводили с него глаз.

– Зачем вам портрет моего отца? – спросил Альфред.

– Он – как это сказать? – вдохновит меня, – махнул рукой Пуаро.

– Вы предполагаете, мистер Пуаро, раскрыть тайну при помощи ясновидения? – съязвила Лидия.

– Скажем так, мадам. Я намерен пользоваться не только умением видеть, но и умением мыслить.

Она пожала плечами.

– И второе, мосье Ли, – продолжал Пуаро, – мне хотелось бы узнать подлинные обстоятельства смерти мужа вашей сестры Хуана Эстравадоса.

– Это так необходимо? – спросила Лидия.

– Мне нужны все факты, мадам.

– В ссоре из-за женщины Хуан Эстравадос убил в кафе человека, – сказал Альфред.

– Как он его убил?

Альфред умоляюще посмотрел на Лидию.

– Зарезал, – хладнокровно ответила Лидия. – Хуана Эстравадоса не приговорили к смерти, поскольку он оборонялся. Он был приговорен к пожизненному заключению и умер в тюрьме.

– Его дочь знает о судьбе отца?

– По-моему, нет.

– Нет, Дженнифер никогда ей не рассказывала, – подтвердил Альфред.

– Благодарю вас.

– Вы же не думаете, что Пилар… – сказала Лидия. – О, это невероятно!

– А теперь, мосье Ли, – обратился к нему Пуаро, – мне хотелось бы выяснить некоторые подробности из биографии вашего брата, мосье Гарри Ли.

– Что вам угодно знать?

– Насколько я понимаю, считалось, что он в некотором роде опозорил семью. В чем это заключалось?

– Это было так давно… – начала Лидия.

– Если хотите знать, мистер Пуаро, – покраснев, перебил ее Альфред, – он украл большую сумму денег, подделав подпись отца. Отец, естественно, не возбудил против него дела. Гарри всегда был человеком бесчестным. Он попадал в переделки во всех уголках земли. И всякий раз телеграфировал с просьбой выручить его из беды. Он неоднократно побывал в тюрьмах самых разных стран.

– Это твои собственные домыслы, Альфред, – заметила Лидия.

– Гарри – Плохой человек и всегда был таким! – сердито сказал Альфред. Руки у него дрожали.

– Значит, насколько я понимаю, любви между вами нет? – подытожил Пуаро.

– Он измучил нашего отца… Обрек его на позор!

Лидия нетерпеливо вздохнула. Пуаро, услышав этот короткий вздох, пристально посмотрел на нее.

– Если бы только нашли эти алмазы! Тогда бы все разъяснилось, я уверена.

– Они нашлись, мадам, – сказал Пуаро.

– Что?!

– Их нашли в вашем миниатюрном саду под названием «Мертвое море», – спокойно сказал Пуаро.

– В моем саду? – воскликнула Лидия. – Как странно!

– Действительно странно, – подтвердил Пуаро.

Часть VI
ДВАДЦАТЬ СЕДЬМОЕ ДЕКАБРЯ

1

– Все обошлось куда проще, нежели я думал, – вздохнул Альфред Ли.

Они только что вернулись из полиции.

Вместе с ними вернулся и присутствовавший там мистер Чарльтон, старомодный семейный адвокат с настороженными голубыми глазами.

– Я же говорил вам, что это чисто формальная процедура и что слушание дела будет отложено, пока полиция не соберет дополнительную информацию.

– Все это крайне неприятно… Крайне неприятно оказаться в таком положении! – раздосадованно заговорил Джордж Ли. – Я лично абсолютно уверен, что . преступление совершено каким-то маньяком, который сумел так или иначе проникнуть в дом. Этот Сагден упрям как осел. Полковнику Джонсону следовало бы обратиться за помощью в Скотленд-Ярд. От местной полиции нет никакого толка. Все какие-то тупоголовые. Взять хотя бы этого Хорбери. Я слышал, что за ним числятся в прошлом какие-то грехи, но полиция почему-то на них не обращает внимания.

– Насколько мне известно, – отозвался мистер Чарльтон, – у Хорбери есть алиби на то время, когда было совершено убийство. Полицию это алиби устраивает.

– С какой стати? – закипел Джордж. – На их месте я бы отнесся к такому алиби крайне настороженно. Преступник, естественно, всегда обеспечивает себе алиби. А полиция обязана опровергнуть это алиби, если, конечно, она умеет работать.

– Не волнуйтесь, – посоветовал ему мистер Чарльтон. – Не наше дело учить полицию. Они, в общем-то, довольно толковые люди.

– Нет, – энергично затряс головой Джордж Ли. – Надо было пригласить кого-нибудь из Скотленд-Ярда. Мне вовсе не по душе старший инспектор Сагден – может, он и старательный, но большим умом не отличается.

– Не могу, знаете ли, согласиться с вами, – возразил мистер Чарльтон. – Сагден – отличный работник. И хотя держится скромно, но успехи определенные у него есть.

– Не сомневаюсь, что полиция делает все, что в ее силах, – вмешалась Лидия. – Не угодно ли стаканчик шерри, мистер Чарльтон?

Мистер Чарльтон поблагодарил ее, но от шерри отказался. Затем, когда собрались все члены семьи, откашлявшись, приступил к чтению завещания.

Читал он его с наслаждением, смакуя замысловатую фразеологию и упиваясь юридическими тонкостями.

Дочитав до конца, он снял очки, протер стекла и с любопытством оглядел собравшихся.

– Все эти правовые формальности довольно трудно понять, – заметил Гарри Ли. – Объясните нам самую суть завещания.

– На самом деле это – очень простое завещание, – возразил мистер Чарльтон.

– Господи! – воскликнул Гарри. – Если это простое, то что же собой представляет сложное?

Мистер Чарльтон лишь удостоил его холодным взглядом.

– Основные положения завещания крайне просты, – повторил он. – Половина состояния мистера Ли переходит его сыну, мистеру Альфреду Ли, другая половина делится поровну между остальными его детьми.

Гарри вызывающе расхохотался.

– Альфреду, как обычно, везет. Половину состояния отца! Ну и счастливчик же ты!

Альфред вспыхнул.

– Альфред был верным и преданным сыном. Он с полной ответственностью управлял всеми делами отца, – резко сказала Лидия.

– О да, Альфред всегда был преданным сыном, – усмехнулся Гарри.

– Можешь считать, что и тебе повезло, Гарри, раз отец тебе хоть что-то оставил, – зло отозвался Альфред.

Откинув голову, Гарри рассмеялся.

– Конечно, ты бы предпочел, чтобы мое имя вообще не упоминалось в завещании? Ты всегда меня недолюбливал.

Мистер Чарльтон кашлянул. Он привык к тому, что после чтения завещания возникают неприятные сцены, и поэтому торопился уехать до того, как семейная ссора разгорится в полную силу.

– Мне представляется… Это все, что я могу…

– А что насчет Пилар? – вдруг спросил Гарри.

Мистер Чарльтон снова кашлянул, на этот раз словно извиняясь.

– Э… Мисс Эстравадос в завещании не упоминается.

– Разве ей не причитается доля ее матери? – спросил Гарри.

– Сеньора Эстравадос, будь она жива, получила бы свою долю наравне со всеми, но поскольку она умерла, ее деньги возвращаются в общее состояние, которое делится между вами.

– Значит, я ничего не получаю? – низким голосом спросила Пилар.

– Семья о тебе позаботится, моя дорогая, – бистро ответила Лидия.

– Ты можешь остаться жить здесь у Альфреда, правда, Альфред? – сказал Джордж Ли. – Мы… Ты наша племянница, и мы обязаны позаботиться о тебе.

– Мы тоже готовы предоставить Пилар кров, – откликнулась Хильда.

– Она должна получить то, что ей положено, – упорствовал Гарри. – Ей полагается доля, предназначенная Дженнифер.

– Ну, мне пора ехать… – пробормотал мистер Чарльтон. – Всего хорошего, миссис Ли. Если понадоблюсь, всегда к вашим услугам… – И быстро вышел. Из опыта он знал, что сейчас-то все и начнется…

Как только за ним закрылась дверь, Лидия звенящим голосом заявила:

– Я согласна с Гарри. Я тоже считаю, что Пилар имеет право на определенную долю. Завещание было составлено за много лет до смерти Дженнифер.

– Чепуха! – возразил Джордж. – Совершенно неправомерное и незаконное толкование условий завещания, Лидия. Закон есть закон. И мы должны ему подчиняться.

– Пилар, конечно, не повезло, и нам всем ее очень жаль. Но Джордж прав, – поддакнула Магдалина. – Как он выразился, закон есть закон.

Лидия встала и взяла Пилар за руку.

– Тебе, наверное, все это неприятно слышать, моя дорогая, – сказала она. – Пожалуйста, оставь нас, пока мы обсуждаем этот вопрос.

Она проводила Пилар до двери.

– Не беспокойся, родная, – добавила она. – Предоставь все мне.

Пилар медленно вышла из комнаты. Лидия закрыла за ней дверь и вернулась на место.

В комнате повисла тишина, казалось, все сидели, затаив дыхание, но уже через минуту битва была в полном разгаре.

– Ты всегда был отчаянным скупердяем, Джордж! – выкрикнул Гарри.

– Во всяком случае, я не тянул с отца деньги и не занимался жульничеством, – упрекнул его Джордж.

– Ты тянул не меньше меня! Ты всю жизнь жил за счет отца!

– А ты, по-видимому, запамятовал, что я занимаю ответственный и многотрудный пост, который…

– Ответственный, еще чего! – засмеялся Гарри. – Ты просто надутый до предела мыльный пузырь!

– Как ты смеешь? – взвизгнула Магдалина.

– Неужели мы не в силах обсуждать этот вопрос спокойно? – чуть громче обычного спросила Хильда.

Лидия бросила на нее благодарный взгляд.

– Зачем нам вообще этот позорный разговор о деньгах? – вдруг вспыхнул Дэвид.

– Тебе легко строить из себя великодушного, – ядовито прошипела Магдалина. – Однако от своей доли ты не отказываешься, хоть и делаешь вид, будто ты не от мира сего!

– А ты считаешь, что я должен отказаться? – приглушенным голосом спросил Дэвид. – Интересно…

– Ничего ты не должен, – резко перебила его Хильда. – Почему мы ведем себя как дети? Альфред, ты глава семьи…

Альфред словно проснулся:

– Извините. Но все так кричат, что я ничего не понимаю.

– Как только что сказала Хильда, зачем нам вести себя так, будто мы жадные дети? – спросила Лидия. – Давайте обсудим этот вопрос спокойно и разумно и, – быстро добавила она, не высказываясь все сразу. Первым, как старший, будет говорить Альфред. Что, по-твоему, Альфред, мы должны предпринять в отношении Пилар?

– Жить она, конечно, останется у нас, – отозвался Альфред. – И мы должны оказать ей материальную помощь. На долю же, причитавшуюся ее матери, она, на мой взгляд, никаких законных прав не имеет. Она ведь не Ли, не забывайте. Она испанская подданная.

– Законных прав она действительно не имеет, – сказала Лидия, – но моральное право у нее есть. Насколько я понимаю, ваш отец, несмотря на то что его дочь против его желания вышла замуж за иностранца, не лишил ее наследства. Джордж, Гарри, Дэвид и Дженнифер – все получают равные доли. Дженнифер умерла только в прошлом году. Я уверена, что когда он послал за мистером Чарльтоном, он собирался завещать немалую сумму и Пилар. Во всяком случае, доля, предназначенная ее матери, досталась бы ей. А может, и гораздо больше. Она единственная внучка, не забывайте. Мне представляется, что самое меньшее, что мы можем сделать, – это попытаться исправить несправедливость, которую, кстати, ваш отец намеревался исправить сам.

– Хорошо сказано, Лидия! – поблагодарил ее Альфред. – Я был неправ. Я согласен с тобой, что Пилар должна получить долю Дженнифер.

– Твоя очередь, Гарри, – повернулась к нему Лидия.

– Я согласен, как вам известно. По-моему, Лидия все верно сказала. Я просто восхищен ее формулировкой.

– Джордж? – спросила Лидия.

– Ни в коем случае! То, что вы придумали, противоречит здравому смыслу! – раскипятился он, покраснев от гнева. – Хватит и того, что мы будем оказывать ей скромную материальную помощь и предоставим крышу над головой.

– Значит, ты отказываешься присоединиться нам? – спросил Альфред.

– Да, отказываюсь.

– И он совершенно прав, – сказала Магдалина. – Глупо даже предлагать ему такое. Не забывайте, что Джордж единственный из всей семьи трудится на благо общества. Я считаю, что мистер Ли мог бы отказать ему и побольше.

– Дэвид? – спросила Лидия.

– По-моему, ты права. Жаль только, что из-за этого нам приходится ссориться, – пробормотал Дэвид.

– Ты совершенно права, Лидия. Пусть восторжествует справедливость, – сказала Хильда.

Гарри оглядел присутствующих.

– Все ясно, – подытожил он. – Альфред, Дэвид и я – за предложение Лидии. Джордж – против. Большинство – «за».

– Дело не в том, сколько «за» и сколько «против». Доля, оставленная мне отцом, полностью принадлежит мне. И я не намерен делиться ни с кем, даже одним пенни, – заявил Джордж.

– Правильно, – одобрила его Магдалина.

– Не хотите принимать участия, ваше дело, – потеряла терпение Лидия. – Мы все сложимся и выделим ей из общей суммы ее долю.

Она огляделась, и все кивнули головой в знак согласия.

– Альфред получил львиную долю, – заметил Гарри, – и потому ему следует взять на себя большую часть.

– Я вижу, ты уже жалеешь, что затеял эту историю, – огрызнулся Альфред.

– Не будем начинать снова, – твердо остановила их Хильда. – Лидия объявит Пилар о нашем решении. А в деталях мы разберемся потом. – И добавила в надежде сменить тему разговора: – Интересно, где мистер Фарр и мистер Пуаро?

– По дороге в полицию мы оставили мистера Пуаро в деревне, – ответил Альфред. – Он сказал, что ему нужно что-то купить.

– А почему это его не было в полиции? – рассердился Гарри. – Вот ему-то непременно следовало там быть.

– Возможно, он знал, что расследование будет отложено, – объяснила Лидия. – А кто это там в саду? Инспектор Сагден или мистер Фарр?

Усилия обеих женщин увенчались успехом.

– Спасибо за поддержку, Хильда, – тихо сказала ей Лидия. – Знаешь, ты и в самом деле оказала мне большую услугу во всей этой истории.

– Удивительно, как разговор о деньгах выводит людей из душевного равновесия.

В комнате уже никого не было. Две женщины остались одни.

– Да, даже Гарри заартачился, хотя изначально сам и предложил все это, – согласилась Лидия. – Альфред же настроен в высшей степени патриотически и не хочет, чтобы деньги достались испанской подданной.

– Ты считаешь, что мы, женщины, менее практичны?

– Просто это не наши деньги, не наши собственные! – пожав плечами, ответила Лидия.

– Она какая-то странная, эта Пилар! Интересно, что с нею будет дальше? – задумчиво проговорила Хильда.

Лидия вздохнула.

– Я рада, что она будет независимой. Жить здесь и получать от нас подачки – это не для нее. Она слишком гордая и, пожалуй, слишком… чужая.

И, словно вспоминая что-то, продолжала:

– Однажды я привезла из Египта бусы из чудесного лазурита. Там на фоне песка под яркими лучами солнца они казались мне такими красивыми, они ласкали взор своим темно-синим цветом. Но когда я посмотрела на них дома, их синева куда-то исчезла. Они сделались какими-то тусклыми.

– Я понимаю… – отозвалась Хильда.

– Я очень рада, что мне довелось познакомиться с тобой и Дэвидом, – призналась Лидия. – Как хорошо, что вы приехали.

– А я в последние дни все чаще думала: лучше бы мы не приезжали! – отозвалась Хильда.

– Я знаю. Вы, должно быть… Но, знаешь, Хильда, мне кажется, что случившееся не так уж потрясло Дэвида, как можно было ожидать. Он такой чувствительный и мог бы окончательно потерять душевное равновесие. А в действительности после того рокового дня он, как бы это сказать, окреп духом…

Хильда забеспокоилась.

– Значит, ты тоже это заметила? – спросила она. – Ведь это так страшно… Но это в самом деле так, Лидия!

Она помолчала минуту, вспоминая слова, произнесенные ее мужем накануне вечером. Откинув со лба светлые волосы, он нетерпеливо пытался объяснить ей:

– Хильда, помнишь то место в «Тоске», когда Скарпиа умер и Тоска зажигает свечи у его изголовья и в ногах? Помнишь, что она поет: «Теперь я могу простить его». То же самое чувство испытываю и я по отношению к отцу. Теперь я понимаю, что все эти годы но мог простить его, хотя и старался… А сейчас ненависть исчезла, испарилась, и я чувствую себя так, будто у меня огромный груз с плеч свалился.

Тогда она спросила, пытаясь преодолеть внезапно охвативший ее страх:

– Потому что он умер?

– Нет, нет, ты не поняла, – ответил он, слегка заикаясь от волнения. – Не потому, что он умер, а потому, что исчезла моя по-детски слепая ненависть к нему…

Хильда вспомнила эти слова сейчас…

Ей хотелось повторить их женщине, стоявшей рядом, но она инстинктивно чувствовала, что лучше этого не делать.

И вслед за Лидией вышла из гостиной в холл.

В холле они застали Магдалину с небольшим свертком в руках. Увидев их, она вздрогнула.

– Это, должно быть, та покупка, которую сделал мистер Пуаро. Я видела, как он только что положил ее здесь. Интересно, что это.

Она, неестественно хихикая, поочередно посмотрела на Лидию и на Хильду, но взгляд у нее был зорким и встревоженным, он скрывал ее истинные чувства под напускной веселостью.

Лидия удивленно подняла брови, но тем не менее сказала:

– Я должна пойти посмотреть, что с обедом.

Магдалина, все так же по-детски хихикая, но с каким-то еле уловимым отчаянием в голосе, произнесла:

– Мне очень хочется хоть одним глазком взглянуть…

Развернув сверток, она вскрикнула и уставилась на предмет, который держала в руках.

Лидия и Хильда обернулись и тоже посмотрели на на этот предмет.

– Это – фальшивые усы, – озадаченно сказала Магдалина. – Но… зачем?..

– Фальшивые усы? – с недоумением спросила Хильда. – Но…

– …у мистера Пуаро роскошные собственные усы, – закончила за нее фразу Лидия.

Магдалина заворачивала усы в бумагу.

– Ничего не понимаю, – призналась она. – Это какое-то безумие. Зачем мистеру Пуаро фальшивые усы?