Текст книги " Выпуск II. Том 7"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

Глава вторая

Томми так и не понял, как он выдержал тот вечер: он боялся лишний раз взглянуть в сторону миссис Бленкенсоп. К обеду явилось еще трое обитателей «Сан-Суси»: пожилая пара, мистер и миссис Кейли, и миссис Сирот, приехавшая сюда с дочуркой из Лондона и явно тяготившаяся пребыванием в Лихемптоне. За столом ее посадили рядом с Томми. Она тут же впилась в него зеленоватыми водянистыми глазами и чуточку гнусавым голосом спросила:

– Как вы думаете, в городе уже безопасно? Все возвращаются домой, правда?

Но прежде чем Томми успел ответить на этот бесхитростный вопрос, в разговор вмешалась другая его соседка – особа, увешанная бусами:

– А я считаю, что, имея детей, рисковать нельзя. Подумайте о своей милой крошке Бетти! Скоро, по-моему, немцы применят новые газы.

– И каких только глупостей не болтают о газах! – оборвал мисс Минтон майор Блетчли. – Эти субъекты и не подумают возиться с газами. Крупнокалиберные фугаски и зажигательные бомбы – вот на что теперь их ставка. Как в Испании.

Весь стол упоенно отдался спору. Из общего хора выделился высокий голос Таппенс:

– Мой сын Дуглас рассказывал, что…

«Что еще за Дуглас? И почему Дуглас?» – подумал Томми.

После скудного, хотя и с претензиями обеда общество в полном составе перебралось в гостиную. Дамы опять принялись за вязание, а Томми пришлось выслушать длинный и скучный рассказ о подвигах майора Блетчли на северо-западной границе Индии.

Молодой блондин с ярко-голубыми глазами встал и пошел к двери. На пороге он задержался и слегка поклонился собравшимся.

Майор Блетчли прервал повествование и сказал Томми:

– Обратили внимание на парня, который только что вышел? Он эмигрант. Бежал из Германии всего за месяц до войны.

– Он немец?

– Чистокровный. Не еврей. Отец его попал в беду – критиковал нацизм. Два брата сидят в концлагере. Парень удрал как раз вовремя…

Но тут Бирсфордом завладел мистер Кейли, который завел нескончаемый разговор о своем здоровье и так увлекся, что ускользнуть Томми удалось лишь перед самым отходом ко сну.

На другое утро Томми встал рано и отправился прогуляться к морю. Он быстро дошел до мола и уже повернул обратно, как вдруг заметил, что навстречу ему движется знакомая фигурка. Томми учтиво приподнял шляпу.

– Доброе утро… э-э… миссис Бленкенсоп, если не ошибаюсь?

Вокруг не было ни души.

– Встреча Ливингстона со Стэнли, – отпарировала Таппенс.

– Как ты сюда попала? Это же чудо! Форменное чудо!

– При чем здесь чудо? Просто хорошая голова. Надеюсь, это послужит вам уроком – тебе и твоему чванному мистеру Гранту.

– Конечно, послужит. Но выкладывай скорее, как ты ухитрилась выкинуть такую штуку? Я прямо сгораю от любопытства.

– Все очень просто. Как только Грант заговорил о нашем мистере Картере, я сразу поняла, в чем дело. Я сообразила, что тут пахнет не канцелярской работой и что меня к этой работе не допустят. Поэтому я решила принять свои меры: пошла за шерри, спустилась к Браунам и позвонила Морин. Велела ей вызвать меня к телефону и объяснила, что говорить. Она сделала все как надо – визжала так, что на всю комнату было слышно. Ну, а дальше сыграла свою роль я: заболела подруга, я должна уйти, ах, какая досада – и в полном расстройстве выбежала из комнаты. Хлопнула входной дверью, сама осталась в передней, шмыгнула в спальню и приоткрыла дверь в гостиную – ту, что заставлена комодом.

– И все слышала?

– Все, – самодовольно подтвердила Таппенс.

– И даже виду не показала?

– Конечно нет. Я хотела проучить вас – тебя и твоего мистера Гранта. Мистер Картер не поступил бы со мной так подло. Нет, теперь Секретная служба уже не та, что в наше время.

– Но мы снова в ней, и она опять обретет былой блеск, – торжественно возразил Томми. – А почему ты выбрала фамилию Бленкенсоп?

– А что? Фамилия как фамилия.

– Какая-то странная!

– Первая, которая пришла мне в голову. И потом очень удобно для белья.

– При чем тут белье?

– Идиот! С какой буквы начинается фамилия Бленкенсоп? С той же, что Бирсфорд. Метки на белье! Патриция Бленкенсоп – Пруденс Бирсфорд. А почему ты выбрал фамилию Медоуз?

– Во-первых, – начал Томми, – у меня на кальсонах не вышиты мои инициалы. А во-вторых, я ее не выбирал: мне так приказано. Мистер Медоуз, респектабельный джентльмен с незапятнанным прошлым. Я уже выучил свою биографию наизусть.

– Очень мило, – заметила Таппенс. – Ты женат или холост?

– Я вдовец, – с достоинством поправил ее Томми. – Моя жена скончалась десять лет тому назад в Сингапуре.

– Почему в Сингапуре?

– Все мы где-то умираем. А чем тебе не нравится Сингапур?

– Да нет, ничем. Вероятно, это вполне подходящее место для смерти. Я тоже вдова.

– Где и от чего умер твой муж?

– Ах, не все ли равно! Наверное, в какой-нибудь частной лечебнице. Кажется, от цирроза печени.

– Понятно. Все это очень грустно. А чем занимается твой сын Дуглас?

– Служит на флоте.

– Это я уже слышал вчера вечером.

– У меня еще два других – Раймонд и Сирил, младшенький. Один в авиации, другой в пехоте.

– А если кто-нибудь возьмет да наведет справки об этих несуществующих Бленкенсопах?

– Они вовсе не Бленкенсопы. Бленкенсоп был моим вторым мужем. Фамилия первого – Хилл. В телефонной книге целых три страницы Хиллов. Всех Хиллов никому не проверить.

– Это твоя всегдашняя беда, Таппенс, – вздохнул Томми. – Ты вечно перебарщиваешь. Два мужа, три сына – это слишком много. Запутаешься в мелочах.

– Не запутаюсь. А сыновья мне еще пригодятся. И запомни: мне пока что никто не отдает приказов. Я ввязалась в дело ради собственного удовольствия, и я это удовольствие получу.

– Похоже, – согласился Томми и мрачно добавил: – впрочем, если хочешь знать мое мнение, вся эта история – просто фарс.

– Почему ты так думаешь?

– Вот ты живешь в «Сан-Суси» дольше, чем я. Скажи по совести: разве тебе пришло бы в голову, что среди тех, кто сидел вчера за столом, скрывается опасный агент противника?

– Маловероятно, – задумчиво ответила Таппенс. – Хотя, конечно, этот молодой человек…

– Карл фон Дайним? Но ведь эмигранты находятся под надзором полиции.

– Верно. И все же как-то можно устроиться… А этот молодой человек очень недурен собой… А что ты скажешь насчет миссис Перенны?

– Да, – задумчиво протянул Томми. – Это штучка. Не спорю, к ней надо присмотреться.

Таппенс перешла на деловой тон:

– А как будет с нами? Как мы будем сотрудничать?

– Нельзя, чтобы нас слишком часто видели вместе.

– Конечно. Если кто-нибудь заподозрит, что мы знакомы друг с другом не со вчерашнего дня, – все пропало. По-моему… Да, пожалуй, так будет лучше… Сделаем вид, что я за тобой охочусь.

– Охотишься за мной?

– Вот именно. Ты стараешься уклоняться от встреч, но это не всегда удается: ты – мужчина, и к тому же рыцарь по характеру. У меня уже было два мужа, теперь я подыскиваю третьего. Словом, ты вдовец, которого ловят. Иногда я где-нибудь настигаю тебя – в кафе, на прогулке, и всех это очень забавляет.

– На мой взгляд, приемлемо, – одобрил Томми.

– Мужчина, за которым гоняются, – извечный предмет насмешек. Это-то нам и на руку: завидя нас вместе, любой лишь улыбнется и скажет: «Нет, вы только поглядите на беднягу Медоуза!»

Неожиданно Томми схватил Таппенс за руку:

– Смотри! Вон там!

Впереди, у одной из купальных кабинок, стоял молодой человек с девушкой. Оба были поглощены разговором.

– Карл фон Дайним! – прошептала Таппенс. – Интересно, кто эта девушка?

– Кто бы она ни была, такую красавицу встретишь не часто.

Таппенс кивнула и неторопливо оглядела незнакомку. Смуглое темпераментное лицо, пуловер в обтяжку, подчеркивающий стройные формы. Говорит пылко, выразительно. Карл фон Дайним слушает.

– По-моему, тебе пора удалиться, – негромко бросила Таппенс.

Томми повернулся и зашагал в другую сторону. В конце эспланады он наткнулся на майора Блетчли. Тот подозрительно взглянул на Томми и буркнул:

– Доброе утро!

– Доброе утро!

– Я вижу, мы с вами ранние птички, – заметил Блетчли.

– Привычка – я ведь жил на Востоке. Правда, давно, но все-таки до сих пор встаю рано.

– И правильно делаете, – одобрил майор. – Ей-богу, на нынешнюю молодежь тошно смотреть! По утрам горячая ванна, завтрак в десять, а то и позже. Немудрено, что немцы колотят нас! Армия у нас уже не та, что раньше. Там их держат в вате, только что на ночь грелками не обкладывают. Тьфу! Смотреть тошно!

Блетчли углубился в воспоминания. Томми вежливо слушал, пока майор не закончил негодующей тирадой:

– И вы думаете, мой опыт кому-нибудь теперь нужен? Никому. Меня никуда не берут – слишком стар, черт побери! А я мог бы еще растолковать кое-кому из этих щенков, что такое война.

Томми счел за благо переменить тему.

– Что представляет собой эта… э-э… миссис Бленкенсоп, если не ошибаюсь?

– Не ошибаетесь – именно Бленкенсоп. Недурна собой, только старовата и слишком много болтает. Славная женщина, но глупа. Больше ничего о ней не знаю: в «Сан-Суси» Она всего несколько дней. А почему она вас интересует?

– Я только что встретил ее, – пояснил Томми. – Вот и подумал: неужели она всегда встает так рано?

– Затрудняюсь ответить. Обычно женщины не любят гулять до завтрака, – сказал майор и добавил: – И слава богу!

– Аминь! – подхватил Томми. – Надеюсь, я был с нею не слишком груб. Терпеть не могу вести светские разговоры до завтрака. К тому же мне хотелось закончить прогулку.

– Согласен с вами, Медоуз, совершенно согласен. Женщины – хорошее дело, но только не до завтрака. Глядите в оба, старина, – хихикнул Блетчли, – миссис Бленкенсоп – вдова.

– Серьезно?

– Мы-то с вами знаем, что такое вдовушки! Она уже схоронила двух мужей и, по-моему, подыскивает третьего. Будьте начеку, да, начеку – вот мой совет.

С этими словами майор Блетчли бодро повернул обратно и в самом радужном настроении отправился в «Сан-Суси» завтракать.

Тем временем Таппенс неторопливо прошла мимо купальни, довольно близко от поглощенной разговором юной пары. До нее донеслось несколько слов. Говорила девушка.

– Будь осторожен, Карл. Малейшее подозрение…

Таппенс уже вышла за пределы слышимости. Многозначительная фраза?.. Безусловно. Однако истолковать ее можно и в самом невинном смысле. Таппенс повернула назад, снова прошла мимо молодых людей и расслышала обрывок еще одной фразы.

– Самодовольные, противные англичане…

Миссис Бленкенсоп удивленно приподняла брови. Эмигрант Карл фон Дайним, бежавший от нацистских преследований, нашел в Англии кров и убежище. Как он может слышать такое и не возразить? Неумно и нечестно!

Таппенс опять повернула, но на этот раз она не успела еще дойти до купальни, как парочка неожиданно рассталась: девушка перебежала через дорогу и стала удаляться от берега, а Карл фон Дайним направился навстречу Таппенс.

Не остановись она в замешательстве на какую-то долю секунды, немец, вероятно, не узнал бы ее. Теперь же он щелкнул каблуками и поклонился.

– Добрый день, мистер фон Дайним! – защебетала Таппенс. – Прекрасное утро, не правда ли?

– О да! Замечательная погода.

– Я не часто гуляю до завтрака, но сегодня не удержалась. Прошлась совсем немного, а такой аппетит разыгрался…

– Вы в «Сан-Суси»? Я провожу вас, если позволите.

И немец с чопорным видом зашагал рядом с миссис Бленкенсоп.

– Тоже решили нагулять аппетит? – осведомилась Таппенс.

Фон Дайним угрюмо покачал головой.

– Нет, я уже позавтракал. Я иду на работу.

– На работу?

– Да. Я – ученый, химик.

«Так вот кто ты такой!» – подумала Таппенс, украдкой глянув на спутника.

– Я приехал в вашу страну, спасаясь от нацистов, – глухим голосом продолжал молодой человек. – Денег у меня почти не было, знакомых – никаких. Англия приютила меня, и я стараюсь делать для нее, что могу.

Взор его был устремлен в пространство. Таппенс чутьем уловила, что ее спутником подспудно движет какое-то сильное чувство.

– Понимаю, понимаю, – уклончиво поддакнула она. – Это очень похвально.

– У меня два брата в концлагере, – сказал фон Дайним. – Отец погиб там же. Мать умерла от горя и страха.

«Он говорит так, словно заучил все это наизусть», – подумала Таппенс и снова украдкой взглянула на спутника. Фон Дайним все так же бесстрастно глядел в пространство. С минуту они шли молча. С ними поравнялись двое мужчин. Один из них смерил Карла взглядом, и Таппенс услышала, как он бросил другому:

– Пари держу: этот парень – немец.

Кровь бросилась фон Дайниму в лицо. На какую-то секунду он потерял самообладание.

– Слышите?.. Слышите, что они говорят? – взорвался он.

– Не говорите глупостей, милый мальчик! – повелительно оборвала его миссис Бленкенсоп, неожиданно для себя превращаясь в Таппенс. – Нельзя же хотеть слишком многого.

– Что вы имеете в виду? – недоумевая, уставился на нее Карл.

– Вы – эмигрант и должны стойко переносить невзгоды. Вы живы – это главное. Живы и на свободе. А неприятности неизбежны: наша страна ведет войну, вы же – немец. Можно ли требовать от первого встречного, чтобы он, грубо говоря, умел отличать хорошего немца от плохого немца?

Фон Дайним по-прежнему не сводил с Таппенс ярко-голубых глаз, в которых читалась подавленная горечь. Неожиданно он улыбнулся.

– Когда-то о краснокожих говорили: «Хороший индеец – мертвый индеец». А я, чтоб считаться хорошим немцем, должен не опаздывать на работу. Извините. Всего доброго!

Еще один чопорный поклон, и Карл удалился. Таппенс глядела ему вслед и думала: «Миссис Бленкенсоп, вы дали маху. Извольте быть повнимательней. А сейчас – в „Сан-Суси“.

Двери пансиона были распахнуты настежь. Из холла доносился голос миссис Перенны:

– И передашь ему, что я думаю насчет последней партии маргарина. Ветчину возьмешь у Куиллера – в последний раз она у него была на два пенса дешевле. Да получше выбирай капусту… – Заметив Таппенс, миссис Перенна прервала разговор. – Доброе утро, миссис Бленкенсоп! Я смотрю, вы ранняя птичка. Еще не завтракали? В столовой уже накрыто. – И, указав на свою собеседницу, хозяйка пансиона добавила: – Моя дочь Шейла. Вы еще ее не видели: она была в отъезде и вернулась только вчера вечером.

Таппенс с любопытством взглянула на девушку. Живое, красивое лицо, только сейчас оно не дышит трагической силой, а выражает скуку и досаду. «Моя дочь Шейла». Шейла Перенна.

Таппенс прощебетала какие-то любезности и проследовала в столовую. Там уже завтракали трое: миссис Сирот, ее дочурка и необъятная миссис О'Рорк.

– Доброе утро, – поздоровалась Таппенс.

– Доброе утро и вам! – сердечно отозвалась миссис О'Рорк, начисто заглушив робкое приветствие миссис Спрот, после чего с нескрываемым интересом уставилась на Таппенс. – Хорошее дело – прогулка перед завтраком. Всегда нагуливаешь волчий аппетит! – заметила она.

– Это очень вкусный хлеб с молочком, моя маленькая, – уверяла свое чадо миссис Спрот, пытаясь сунуть ложку в ротик мисс Бетти.

Однако наследница Спротов, ловко парировав эту попытку поворотом головы, по-прежнему не сводила с Таппенс больших круглых глаз. Она указала на новоприбывшую пальцем, ослепительно улыбнулась ей и булькающим голоском объявила:

– Га… Га… Бу…

– Вы ей нравитесь! – вскричала миссис Спрот, взирая на Таппенс с таким восхищением, словно судьба особо взыскала миссис Бленкенсоп своими щедротами. – Обычно она дичится чужих.

– У этих ангелочков собственный язык, – прогудела миссис О'Рорк. – Бетти, милочка, скажи «мама».

Бетти решительно взглянула на миссис О'Рорк, насупилась и авторитетно изрекла:

– Бяка!

– Нет, вы только посмотрите, как она старается! Какая славная девочка!

Миссис О'Рорк торжественно поднялась, одарила Бетти свирепой улыбкой и, грузно переваливаясь, удалилась из комнаты.

Склонив головку набок и поглядывая на Таппенс, Бетти опять что-то проворковала.

– Она так и тянется к вам, миссис Бленкенсоп, – чуточку ревниво удивилась миссис Спрот.

Отворилась дверь, и вошел майор Блетчли в сопровождении Томми.

Таппенс немедленно приняла кокетливый вид.

– А, мистер Медоуз! Видите, я вас все-таки обогнала. Но вам еще найдется, чем позавтракать, – вскричала она и грациозным жестом указала ему на место рядом с собой.

– О!.. Гм… Благодарю, – невнятно пробурчал Томми, располагаясь на другом конце стола.

– Бу! – заявила Бетти Спрот, и молоко брызнуло в физиономию майора Блетчли, немедленно засиявшую телячьим восторгом.

– Ну, как сегодня чувствует себя мисс Ку-ку? – осведомился он и, закрывшись газетой, повторил: – Ку-ку!

Бетти радостно закудахтала. Сомнения все сильнее одолевали Таппенс, «Здесь какая-то ошибка, – думала она. – Тут нет шпионов. Тут их просто не может быть».

Глава третья

Мисс Минтон сидела на веранде и вязала. Это была худая угловатая особа с жилистой шеей. Она носила светло-голубые джемпера, бусы или цепочки на шее и твидовые юбки, неизменно и удручающе обвисавшие сзади.

– Доброе утро, миссис Бленкенсоп, – радушно поздоровалась она с Таппенс. – Хорошо спалось?

Миссис Бленкенсоп не скрыла, что первые две-три ночи ей всегда плохо спится на чужой постели. Мисс Минтон нашла, что это удивительное совпадение – с нею происходит то же самое. Миссис Бленкенсоп подтвердила, что совпадение действительно удивительное, и добавила:

– Что за прелестная вязка!

Мисс Минтон продемонстрировала свою работу. Да, вязка довольно оригинальная и к тому же очень простая. Если миссис Бленкенсоп угодно, она ее в два счета обучит. О, мисс Минтон так любезна, только она, миссис Бленкенсоп, ужасно непонятливая. Вязать по рисунку она совсем не умеет, справляется только с самыми простыми вещами, вроде подшлемников. Но даже здесь она ухитрилась что-то напутать. Да вот, взгляните…

Мисс Минтон устремила многоопытный взор на вязанье цвета хаки и тут же вежливо объяснила, в чем ошибка. Таппенс рассыпалась в благодарностях. Мисс Минтон приняла благодушно-покровительственный вид. О, не за что, не за что – она так давно занимается вязанием.

– А я вот начала только во время этой ужасной войны, – призналась Таппенс. – Теперь так остро сознаешь, что ты просто обязан что-то сделать для победы.

– Еще бы!.. Кстати, вчера вы, по-моему, сказали, что у вас сын на флоте?

– Да, мой старший. Замечательный мальчик, хотя матери и не к лицу говорить такие вещи. Второй мой сын в авиации, а Сирил, самый младший, в пехоте.

– Боже мой! Как вы, наверно, за них переживаете!

«Дерек, родной мой! – подумала Таппенс. – Ты – там, в аду, в этой мясорубке, а я тут прикидываюсь дурой – изображаю чувства, которые и без того испытываю». И самым наставительным тоном сказала вслух:

– Быть мужественными – наш долг. Будем надеяться, что все это скоро кончится. На днях я слышала от одного очень авторитетного лица, что немцам не продержаться больше двух месяцев. В Германии страшная нехватка сырья. Еще немного, и нацистам конец.

На веранде появилась чета Кейли. Мистер Кейли опустился в кресло, и супруга укрыла ему колени пледом.

– Что вы сказали? – раздраженно спросил он.

– Мы говорим, что до осени война обязательно кончится, – ответила мисс Минтон.

– Чепуха! – отрезал мистер Кейли. – Эта война затянется самое малое лет на шесть.

– Что вы, мистер Кейли! – запротестовала Таппенс. – Неужели вы всерьез так думаете?

Мистер Кейли подозрительно завертел головой.

– По-моему, здесь дует. Не лучше ли передвинуть кресло в угол?

Названная операция была немедленно произведена с помощью миссис Кейли, женщины с вечно озабоченным лицом, все помыслы которой, казалось, были устремлены к одной цели – предупреждать желания мистера Кейли. Она захлопотала вокруг супруга, манипулируя подушками и пледом и непрерывно осведомляясь:

– Ну, как теперь, Альфред? Тебе удобно? Не хочешь ли надеть темные очки – сегодня очень яркое солнце?

– Нет, не хочу, – сердито буркнул Кейли. – Ну что ты так суетишься, Элизабет? Мое кашне у тебя? Да не это – шелковое. Ладно, на худой конец сойдет и это. Впрочем, нет, принеси другое. Я боюсь перегреть горло – па таком солнце нельзя сидеть в шерстяном шарфе.

И мистер Кейли вновь обратился к политическим проблемам.

– Да, милые дамы, я кладу на войну шесть лет, – повторил он, с удовольствием внимая протестам собеседниц. – Не обольщайтесь, не принимайте желаемое за действительное. Я знаю Германию. И, смею утверждать, знаю хорошо. До того как уйти на покой, я часто наезжал туда по делам. Мне знаком там каждый город – Берлин, Гамбург, Мюнхен. Уверяю вас, Германия может держаться как угодно долго. Если даже…

Мистер Кейли победоносно продолжал развивать свои взгляды. Голос его то креп, то меланхолически понижался, и паузу он сделал только раз – когда миссис Кейли принесла шелковое кашне и укутала им шею супруга. Миссис Спрот привела Бетти и усадила ее, сунув ей в руки плюшевую собачонку с оторванным ухом и кукольную кофточку.

– Посиди здесь, Бетти, и одень Бонзо – он пойдет гулять. А мама пока тоже оденется.

Голос мистера Кейли все гудел: он приводил новые и новые цифры и статистические данные самого безотрадного свойства. Монологу его вторил веселый щебет Бетти, объяснявшейся с Бонзо на своем собственном языке. Неподалеку от нее, на перила террасы, села птичка. Бетти обвела общество взглядом и, удовлетворенно кивнув головкой, отчетливо произнесла:

– Тичка!

Затем она сунула лапу Бонзо в рукав кофточки, проковыляла к соседнему креслу, подняла подушку, спрятала под ней собачку и, захлебываясь от восторга, объявила:

– Плятай!.. Бу-бу… Плятай!

Мисс Минтон, взяв на себя обязанности переводчика, с гордостью пояснила:

– Это самая любимая ее игра. Она всегда все прячет, – и, притворяясь удивленной, воскликнула: – Где Бонзо? Где Бонзо? Куда он спрятался?

Бетти, заливаясь счастливым смехом, шлепнулась на пол.

Мистер Кейли, комментировавший проблему заменителей сырья и немецкие методы ее решения, заметил, что внимание слушателей отвлеклось, и демонстративно закашлялся. Вошла миссис Спрот, уже в шляпке, подняла Бетти с полу и удалилась вместе с ней. Мистер Кейли вновь оказался в центре внимания.

– Вы говорили, мистер Кейли… – отважилась Таппенс.

Но мистер Кейли уже обиделся.

– Эта женщина вечно оставляет ребенка одного – надеется, что за ним присмотрят другие, – холодно заметил он. – По-моему, мне все-таки стоит надеть шерстяной шарф, дорогая. Солнце уходит.

– Ах, мистер Кейли, пожалуйста, продолжайте. Это так интересно! – взмолилась мисс Минтон.

Мистер Кейли смягчился и, поплотнее укутав жилистую шею шерстяным шарфом, внушительно начал:

– Как я уже сказал, Германия так широко развила систему…

Таппенс повернулась к миссис Кейли и спросила:

– А вы что думаете о войне, миссис Кейли?

Миссис Кейли подскочила на стуле.

– Что я думаю?.. Что… Что вы имеете в виду?

– Вы тоже считаете, что война продлится шесть лет?

– Надеюсь, нет, – нерешительно выдавила миссис Кейли. – Слишком уж это долго. Впрочем, не знаю. Раз Алфред говорит…

Таппенс с трудом подавила в себе раздражение. Неужели все ее соотечественники похожи на болтливую мисс Минтон, мелкого тирана Кейли и его безмозглую жену? А чем лучше их миссис Спрот с ее равнодушным лицом и водянистыми глазами? Что она, Таппенс, может здесь обнаружить? Разумеется, ни один из них…

Мысль ее внезапно прервалась. Она почувствовала, что кто-то встал позади нее, преграждая путь лучам солнца.

Таппенс повернула голову. На террасе, глядя на собравшихся, стояла миссис Перенна. В глазах у нее что-то поблескивало. Презрение? Да, уничтожающее презрение.

«Займусь-ка я, пожалуй, нашей хозяйкой», – решила Таппенс.

С майором Блетчли у Томми установились самые дружественные отношения.

– А клюшки для гольфа вы с собой привезли, Медоуз?

Томми сознался, что привез.

– Так я и думал. У меня на людей глаз верный… Превосходно. Мы с вами обязательно сразимся. На здешнем поле уже играли?

Томми ответил отрицательно.

– Неплохое, совсем неплохое. Разве что чуть маловато. Зато отличный вид на море, и почти всегда мало народу. Послушайте, а почему бы нам не заглянуть туда прямо сейчас? Заодно и сыграем.

– Благодарю. Я – с удовольствием.

– Честно скажу, я рад, что вы приехали, – заявил Блетчли, когда они взбирались на холм. – Здесь слишком много женщин. Это действует на нервы. Приятно, что у нас теперь еще один мужчина – так будет полегче. Кейли, сами понимаете, не в счет – это не человек, а ходячая аптека. Конечно, есть еще фон Дайним, но, скажу вам правду, Медоуз: я ему не доверяю.

– В самом деле? – удивился Томми.

– Да. Верьте моему слову, вся эта возня с эмигрантами не доведет до добра. Будь моя воля, я бы их всех интернировал.

– Не слишком ли вы суровы?

– Нисколько. На войне, как на войне. А насчет мистера Карла у меня свои соображения. Во-первых, он не еврей – это сразу видно. Во-вторых, приехал сюда ровно за месяц – заметьте, всего за месяц до начала войны. Это уже само по себе подозрительно.

– Значит, вы полагаете… – вызывая майора на откровенность, вставил Томми.

– Шпионаж! Вот чем он занимается.

– Но в здешних краях нет никаких важных военных объектов.

– В этом-то весь фокус, старина. Поселись он в окрестностях Плимута или Портсмута, его сразу бы взяли под наблюдение. А в нашей дыре его никто не заметит. Тем не менее здесь тоже побережье, верно? Нет, пет, не спорьте! Правительство слишком доверчиво. Вы приезжаете в Англию, корчите грустную мину, рассказываете, что братья у вас в концлагере, и с вами сразу начинают нянчиться. Да вы посмотрите на нашего немца – это же воплощенное высокомерие. Он – нацист, вот он кто!

На этом разговор прервался, так как собеседники добрались до клуба. В гольф Томми играл неважно, но – как он вскоре с радостью убедился – именно такой партнер и требовался его новоявленному приятелю. Майор выигрывал, и это было очень удобно.

– Недурно поиграли, Медоуз, ей-богу, недурно! Надеюсь, будем заглядывать сюда почаще. А вот и Хейдок! Он вам понравится. У него дом на холме, рядом с нами. Отставной моряк. Сейчас возглавляет местную гражданскую оборону.

Капитан 3-го ранга Хейдок оказался крупным жизнерадостным мужчиной, с обветренным лицом, ярко-синими глазами и привычкой не говорить, а кричать. Знакомству с Томми он обрадовался.

– Теперь Блетчли не будет так одиноко в «Сан-Суси». Еще один мужчина – настоящее спасение для него. Там же у вас отбою нет от дам, верно, Блетчли?

– Не знаю. Я не дамский угодник, – отозвался майор.

– Вздор! – загремел Хейдок. – Просто там женщины не в вашем вкусе, вот и все. Пансионные старые девы. Бездельницы, у которых одна забота – сплетничать и вязать.

– Не забывайте; есть еще мисс Перенна, – сказал Блетчли.

– Верно! Шейла – привлекательная девушка, ничего не скажешь. На мой взгляд, даже красавица.

– Я немножко беспокоюсь за нее, – признался Блетчли.

– А в чем дело? Что будете пить, Медоуз? Вы, майор?

Когда выпивка была заказана и все трое уселись на веранде клуба, Хейдок повторил свой вопрос насчет Шейлы.

– Да все этот немец! – раздраженно ответил Блетчли. – Она слишком часто проводит с ним время.

– Думаете, влюбилась в него? Гм… Это скверно. Конечно, он в своем роде красивый парень. Но все равно так не годится. Это же все равно, что связь с врагом. И где только голова у этих девчонок? Разве кругом мало англичан? – Хейдок взглянул на часы: – Скоро последние известия. Пойдемте-ка лучше послушаем.

Сводка в этот день была скупая. Капитан Хейдок одобрительно прокомментировал последние успехи воздушных сил – первоклассные ребята, дерутся, как львы, – и принялся излагать свою излюбленную гипотезу насчет высадки немцев. Рано или поздно они выбросят десант, причем именно здесь, в Лихемптоне, где их не ожидают – слишком уж место захолустное.

– На весь городок ни одной зенитки! Позор!

Дискуссия, однако, не развернулась – майор и Томми заторопились в «Сан-Суси» ко второму завтраку. На прощанье Хейдок с самым сердечным видом предложил мистеру Медоузу заглянуть к нему. Его вилла называется «Приют контрабандистов».

– Вид чудесный, собственный пляж, в доме все удобства. Притащите его ко мне, Блетчли.

Было решено, что завтра Блетчли и Томми зайдут к Хейдоку. Посидят, выпьют.

После второго завтрака в «Сан-Суси» воцарился покой. Мистер Кейли в сопровождении преданной супруги отбыл «отдохнуть». Мисс Минтон повела миссис Бленкенсоп «в посылочный центр» – паковать и надписывать подарки для фронта. Мистер Медоуз незаметно ускользнул в Лихемптон. Прошелся по эспланаде, заглянул в киоск и взял последний номер «Панча», а затем, нерешительно потоптавшись на месте, сел в автобус с табличкой «Старая пристань». Приехав на конечную станцию, Томми вылез и прошелся по пристани. На ней не было ни души, если не считать кучки ребятишек, которые носились взад и вперед, подражая оглушительному крику чаек, да одинокого рыболова, восседавшего на самом краю пирса.

Мистер Медоуз поравнялся с ним и остановился, глядя в воду. Потом любезно осведомился:

– Что-нибудь поймали?

– Почти не клюет, – покачал головой мистер Грант и немного вытравил леску. Затем, не оборачиваясь, спросил:

– Что у вас, Медоуз?

– Пока ничего интересного. Окапываюсь, – ответил Томми.

– Хорошо. Рассказывайте.

Томми присел на ближайшую тумбу, откуда ему была видна вся пристань, и начал:

– Думаю, что пришелся ко двору. Список постояльцев у вас, наверно, уже есть.

Грант кивнул.

– Подружился с майором Блетчли. Сегодня утром играл с ним в гольф. Типичный офицер в отставке. Пожалуй, чуточку слишком типичный. Кейли, по-моему, настоящий инвалид, ипохондрик. Но, конечно, такую роль нетрудно и сыграть. Он сам рассказывал, что в последние годы не раз бывал в Германии.

– Существенно, – лаконично заметил мистер Грант.

– Затем фон Дайним.

– Надеюсь, Медоуз, вам не нужно объяснять, что Карл фон Дайним особенно интересует меня?

– Вы полагаете, он и есть Н.?

Грант покачал головой.

– Нет, мне кажется, Н. не может себе позволить быть немцем.

– Даже эмигрантом и жертвой нацизма?

– Даже им. Мы держим под наблюдением – и немцам это известно – всех подданных вражеского государства, проживающих у нас в стране. Более того – сообщаю это пока строго конфиденциально, – в самое ближайшее время все германские граждане от шестнадцати до шестидесяти лет будут интернированы. Осведомлен об этом противник или нет – не знаю, но во всяком случае такую возможность он предвидит. Поэтому Н. должен быть либо нейтралом, либо, что вероятнее, англичанином. То же, конечно, относится и к М. О Карле же фон Дайниме я думаю в другой связи: он может оказаться звеном в цепи. Н. и М. вовсе не обязательно находиться в «Сан-Суси», раз там фон Дайним. Поэтому вполне вероятно, что на след нас выведет именно он. Тем более что прочие обитатели «Сан-Суси» очень мало похожи на лицо, которое мы ищем.

– Надеюсь, сэр, вы их более или менее прощупали?

– Нет, – не без раздражения вздохнув, бросил Грант. – Именно этого я и не могу себе позволить. Конечно, стоит мне сказать слово, и наши наведут нужные справки, но я не смог идти на такой риск, Бирсфорд: я уже говорил вам, что зараза проникла и в Секретную службу. Прояви я хоть малейший интерес к «Сан-Суси», люди из пятой колонны мгновенно сообразят что к чему. Поэтому в игру вступаете вы, человек со стороны. Поэтому вам придется работать вслепую, без нашей помощи. Вы – наш единственный шанс, и я не вправе рисковать, чтобы не вспугнуть врага. Проверить я смог только одного человека.