Текст книги "Митридат. Отважный воин, блестящий стратег, зловещий отравитель. 120–63 гг. до н. э."
Автор книги: Адриенна Мэйор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 35 страниц)
Громкие крики, римские воины перелезают через стены и таранят ворота. Они бегут по темным улицам с обнаженными мечами, жаждущие в точности исполнить приказы своих командующих грабить, насиловать и убивать. Не жалели никого, даже женщин и детей. Исключением были только рабы – они считались добычей, ценившейся не меньше, чем спрятанные афинские сокровища, награбленные римлянами.
«Великая и безжалостная бойня» прокатилась по Афинам, жемчужине древней греческой цивилизации. Афины, пережившие пожар Ксеркса около пятисот лет назад, Пелопоннесскую войну и Македонское завоевание, были совершенно разрушены. Под ужасающие звуки трубы и леденящие кровь крики многие отчаявшиеся собирались с последними силами, чтобы броситься на обнаженные клинки врага. Другие, «не ожидая от Суллы человечности», убивали свои семьи и самих себя. Совершая свое кровавое дело, римские воины находили в домах человеческое мясо, приготовленное для еды. «Так, – сокрушается Аппиан, – Афины наполнились ужасом». Плутарх описывает кровь, текущую от Агоры к кладбищу Керамик. «Единственной возможностью оценить количество погибших в ту ночь было бы измерить, сколько крови впиталось в землю», – пишет Плутарх.
Когда началась атака, Аристион со своими людьми «сбежал в Акрополь», последнюю цитадель последних устоявших афинян. По пути Аристион поджег деревянные балки знаменитого Одеона, концертного зала Перикла, чтобы оставить Суллу без дерева для осады священного холма[306].
На следующий день, пока Сулла был занят продажей рабов, его офицеры начали штурм последнего оплота афинян в Акрополе. Жажда вынудила Аристиона и его людей сдаться через несколько дней. Сулла захватил сокровища Акрополя – 600 фунтов (272 кг) серебра и 40 фунтов (18 кг) золота. Он немногословно воздал дань древности Афин, гордый тем, что сохранил город от сожжения и помиловал несколько выживших из Акрополя. Затем, когда небеса разверзлись и полил долгожданный дождь, который уже не мог спасти обороняющихся, Сулла казнил Аристиона, последнего избранного лидера демократических Афин.
Примерно три столетия спустя греческий историк Павсаний осудил безжалостные разрушения, нанесенные в 86 г. до н. э. Афинам Суллой, который «превзошел жестокостью все, что вы могли ожидать от римлянина». В течение следующих двухсот лет Афины так и не расцвели заново[307].
Не в силах больше ждать, когда сдастся осажденный Пирей, Сулла переносит сюда все свои войска, катапульты, тараны и осадные башни, в надежде взять Архелая грубой силой. Сулла сам вел атаку, объезжая свои войска верхом на огромном белом боевом коне, громко воодушевляя и обещая награду добычей. Его люди, «горя честолюбивым желанием совершить это великое и славное дело – овладеть столь крепкими стенами, прилагали все старания».
Надвигающаяся волна взбешенных римлян поразила Архелая. Мудрый тактик, в любой другой момент жадный до битв, он приказывает своим людям покинуть стены и бежать к кораблям в укрепленном порту. За их спинами разъяренный Сулла грабит Пирей, поджигает мощный Арсенал Филона, верфь и все остальные здания, вызывающие восхищение еще с древних времен. Победа была наконец за ним, хотя Сулла и не получил ничего, кроме трофеев, пепла и руин. У него не было кораблей, чтобы преследовать Архелая. Кусая локти от разочарования, Сулла наблюдал, как бесстрашный полководец Митр и дата ускользает со своей десятитысячной армией[308].
Рис. 9.4. Афины, разграбленные римской армией Суллы. Leutemann. Media Storehouse
Херонея
Присоединившись к остальным силам Митридата в Фессалии, Архелай узнал трагические новости от Таксила, командующего войсками вместе с Аркафием. Эти новости нанесли тяжелейший удар по находившемуся в Пергаме Митридату. Любимый сын царя Аркафий заболел в Македонии и умер около горы Тисея в Фессалии. Несмотря на безвременную кончину, Аркафия можно назвать счастливейшим из сыновей Митридата. Его отец был в нем полностью уверен. Он умер как победоносный герой и не видел от Митридата ничего, кроме гордости и любви, в отличие от своих братьев, которым было суждено погибнуть в сетях измен и подозрений.
Сборная армия Митридата насчитывала теперь 120 тысяч человек и 90 серпоносных колесниц. У каждой нации из этой многоязычной армии был свой полководец, подчинявшийся, в свою очередь, Архелаю. Это полчище двинулось к югу, в то время как Сулла продвигался на север. В конце лета 86 г. до н. э. две армии сошлись в Фокиде. Архелай вновь и вновь выводил свои войска, пытаясь спровоцировать битву. Но Сулла отступил. Согласно Аппиану, войска Суллы насчитывали только около 30 или 40 тысяч человек.
Как и предполагал Архелай (и Сулла понимал это), вид надвигающихся полчищ войск Митридата с воинами из стольких незнакомых земель представлял грозное зрелище для римских воинов. Вызывающая роскошь вооружения варваров внушала почтительный ужас римлянам. «Жавшиеся друг к другу в своих траншеях», воины видели мечи, инкрустированные драгоценными камнями, сверкающую броню, «украшенную серебром и золотом, богатые цвета мидийских и скифских лат и кольчуг, блеск бронзы и сверкающую сталь»[309].
Шум нескольких дюжин различных языков наполнил воздух. Митридат собрал рекрутов с многих земель: бывших римских рабов, греков, и пиратов. Там были фракийцы, македонцы, бастарны, сарматы, скифы, тавры, меоты, с Кавказа пришли колхи, гениохи, албаны, иберы; были понтийцы, вифинцы, фригийцы, пафлагонцы, каппадокийцы, халдеи, киликийцы, галаты, «народ башен», халибы, тибараны, армяне, мидийцы и сирийцы. Некоторые восточные народы привели с собой верблюдов, представляющих своим видом и запахом странное зрелище для римлян с привычными им лошадьми. Многие из варваров носили длинные волосы и украшали себя золотыми, медными и серебряными серьгами, браслетами и ожерельями. Воины из Фракии, Сарматии, Скифии, Трапезунда и Колхиды выставляли напоказ свои огромные татуировки, символизирующие зрелость и отвагу, что не могло не приводить в замешательство римлян, которые использовали татуировки для клеймения рабов и дезертировавших легионеров. Расхаживающие с гордым видом и выкрикивающие оскорбления варвары устрашали римских воинов, даже притом что никто не понимал их речи[310].
Тем не менее такое разнообразие языков и культур не могло не причинять неудобств военачальникам Митридата. Непокорные варвары часто игнорировали приказы и даже нападали на города и деревни в Беотии в ожидании начала битвы.
Сулла решил затаиться и отправил своих воинов на тяжелые работы – рыть рвы и захватывать укрепления в округе, чтобы отвлечь их. Он полагал, что они вскоре устанут от тяжелого монотонного труда и будут жаждать боя. В это время он послал шпионов на разведку, обмениваясь с ними секретными сообщениями. Для этого Сулла использовал надутые, а затем высушенные свиные мочевые пузыри. Сообщение было написано на надутом мочевом пузыре, который затем высушивался и помещался в сосуд с маслом. Масло аккуратно заливалось в пузырь и заполняло его, пузырь прилипал к стенкам сосуда. Получатель разбивал сосуд и отвечал таким же способом[311].
Шпионы сообщили Сулле, что армия Архелая передвинулась на юго-восток и разбила лагерь в скалистых холмах над Херонеей. Это было мудрое решение – выгодная для обороны высокая площадка с хорошим обзором лежащей впереди равнины. Очевидно, что Архелай не рассчитывал на битву в этом месте. Два грека из Херонеи, перешедшие на сторону римлян, Анаксидам и Гомолоик, обратились к Сулле с планом. Они знали о тайной тропе высоко над лагерем Архелая и предлагали незаметно подкрасться по этому пути и закидать палатки врага камнями, таким образом заставив армию в беспорядке выбежать на равнину. Сулла согласился. Пока участники нападения выдвигались в путь, Сулла передвинул свои войска и занял широкий луг на выгодном склоне напротив стиснутого вражеского лагеря. Если он сможет заставить Архелая в спешке собрать свою армию на неровной поверхности, они окажутся окружены валунами и скалами, неспособные совершить маневр или отступить.
Внезапное нападение сработало! Ни с того ни с сего на ничего не подозревающих воинов Митридата стали падать валуны. Столпившись в замешательстве, они, спотыкаясь, побежали вниз по крутым утесам, некоторые падали на свои же копья. Атакующие спустились вниз и убили еще по меньшей мере 3 тысячи человек. Выжившие обрушились на главный лагерь, спровоцировав эффект домино из ужаса и хаоса. Это был шанс Суллы – и он немедля напал на сбитую с толка армию Архелая.
Численное превосходство Архелая было потеряно. В этой какофонии из выкрикиваемых на разных языках команд он отправляет кавалерию навстречу Сулле. Но его всадников оттеснили обратно на скалы. Отчаявшись, Архелай отправляет шестьдесят серпоносных колесниц прорваться сквозь легионы Суллы. Его целью было воссоздать неожиданное нападение, которое помогло разбить Никомеда в 89 г. до н. э. Но ситуация была далеко не идеальной. Для военных колесниц необходим долгий разгон на ровной поверхности и эффект неожиданности. Колесницы не смогли набрать достаточной скорости в замкнутом скалистом пространстве, и все увидели, как они приближаются. Плутарх рассказывает, что римляне взорвались громким хохотом и просто отступили в сторону, воспроизводя маневр, использованный армией Александра в 331 г. до н. э. Серпы бессмысленно разрезали воздух, колесницы проехали по пустому месту. Все возницы были убиты копьями арьергарда армии Суллы. Бурно аплодируя, римляне просили еще колесниц, как если бы они находились на соревнованиях на трибунах арены в Риме.
Пока войска Суллы неуклонно наступали, Архелай собрал остаток своих людей на отвесных скалах. Варвары решительно сдвинули щиты и выставили вперед копья. Когда римляне подошли ближе, они с изумлением обнаружили, что передние ряды армии Архелая состоят из 15 тысяч римских рабов! Они узнали этих людей, освобожденных декларацией Митридата в 88 г. до н. э., по их татуировкам. С яростными насмешками, римские воины побросали свои копья и достали короткие мечи, готовые прорваться сквозь стену ничтожных рабов и добраться до «настоящих» бойцов. Но Плутарх рассказывает, что плотные шеренги бывших рабов, кипящих ненавистью ко всему римскому, показали потрясающее мужество и достоинство перед наступающим врагом. Они стойко держались на протяжении долгого времени. В конце концов им пришлось отступить под градом горящих снарядов и копий арьергарда Суллы.
Теперь Архелай сам ведет конницу в нападение. Невероятным успехом было уменьшение численности римской армии вдвое. Атакуя окруженных римлян, варвары, подстегиваемые командирами, сражались «на высшем уровне доблести». Затем Таксил, полководец Митридата, повел своих варваров с бронзовыми щитами в бой. Среди этого шума людей, лошадей и оружия, эхом отражавшегося от склонов холмов, Сулла врывается в вихрь битвы, выкрикивая указания. Его конница пошла в стремительное наступление вместе с присоединившимися к ней отрядами Мурены.
Оба крыла армии Архелая отступили. В ограниченном пространстве, ослепленные вихрями пыли и страхом, многие из его людей безрассудно бежали навстречу римским шеренгам, другие рассеялись по холмам. Архелай отчаянно пытался собрать остатки своей армии, но ему не хватало места для перегруппировки. Воодушевленные римляне прижимали бегущие войска к скалам и уничтожали врага мечом и копьем. Митридатовская греческая освободительная армия была раздавлена. Римляне взяли в плен тысячи воинов, и только 10 из 120 тысяч спаслись. Выжившие вернулись в Халкиду, свое убежище в Эвбее, на кораблях Архелая.
Мало кто поверит нелепому утверждению Суллы, что он потерял меньше двадцати человек в Херонее. Но он все еще командовал значительного размера войском. Его люди соорудили гору из варварского оружия, серпоносных колесниц и трофеев. Отобрав самое лучшее для своего триумфа в Риме, Сулла «сжег гору трофеев как жертву богам войны». Он планировал праздновать свою победу в Фивах, но, в качестве наказания для города за поддержку Митридата, он захватил половину его территории и «отдал» ее богам. Так Сулла, по его циничному заявлению, заплатил за сокровища, которые он «одолжил» у богов в Дельфах, Эпидавре и Олимпии[312].
Сулла воздвиг в Херонее два памятника в честь своей победы в одной из величайших битв древней истории. Памятники Суллы подражали стилю тропеумов времен греческой архаики (гр. tropaion, от trophe, «решающий момент») – ветвящееся дерево с украшением в виде лат, щитов и оружия побежденных. Необычное оружие и доспехи колоритной варварской армии Митридата, высеченные в мраморе, являли собой поразительное зрелище.
Плутарх, всю жизнь изучавший «танцевальную площадку Ареса» в Херонее, видел римские памятники своими глазами (они все еще стояли во времена Павсания в 180 г. н. э.). Свой первый тропеум Сулла воздвиг на обрыве, с которого на лагерь варваров скидывали камни. Его основание было исписано именами Марса, Зевса, Афродиты и тех двух херонейцев, которые руководили этим нападением. Другой памятник стоял на поле боя около ручья, где армия Архелая в первый раз отступила.
Рис. 9.5. Мраморный памятник Суллы в Херонее и Орхомене имел вид типичного римского тропеума – дерево, украшенное доспехами и оружием варваров (в данном случае даков). Слепок с колонны Траяна. Музей Виктории и Альберта, Лондон
Первый памятник Суллы был найден в 1990 г. археологом Джоном Кэмпом и студентами Американской школы античных исследований в Афинах. Их открытие позволило современным историкам впервые определить точное местоположение засады с камнями. Греческие надписи совпадают с описаниями Плутарха. Прямо под памятником Кэмп обнаружил необработанную каменную кладку, остатки варварского лагеря, известного во времена Плутарха под названием «Архелай»[313].
Сулла изобразил два своих тропеума на монетах, выпущенных в Греции (и впоследствии в Риме). После триумфа в Херонее Сулла велел называть его Феликс («Удачливый») и хвастался в своих мемуарах, что греческие оракулы предсказали ему еще одну скорую победу в этой местности. Но коварный полководец Митридата Архелай был все еще на свободе с солидной армией и флотом. Сулла, все еще нуждающийся в кораблях, не мог преследовать его. Архелай плавал между греческими островами, заходя даже далеко на запад, до Закинфа напротив Италии, и конфисковывал и захватывал столько денег и продовольствия, сколько хотел. Аппиан отмечал, что Архелай и его люди вернулись в Халкиду «скорее как пираты, чем как воины»[314].
Орхомен
В это время из Рима пришли известия, омрачившие победы Суллы на поле боя. В 86 г. до н. э. Цинна и Марий устроили массовую резню сторонников Суллы. Новоизбранный соконсул Цинны, Флакк, был официально назначен на замену Сулле в войне против Митридата. Флакка, неопытного и не пользовавшегося популярностью у своих войск, сопровождал молодой офицер Фимбрия. Они спешили в Грецию с двумя легионами, чтобы перехватить командование у Суллы, готовые начать против него войну, в случае если он окажет сопротивление. Вынужденный повернуться спиной к Митридату, Сулла готовится к битве со своими римскими противниками. Везение «Удачливого» Суллы было переменчиво. Когда он двигался на запад навстречу Флакку и Фимбрии, пришли тревожные новости с греческого фронта, который он только что оставил. Войска Митридата каким-то образом вернули Беотию.
Как свидетельствуют все древние источники, Митридат в Пергаме был потрясен известиями из Херонеи. Беда застала его врасплох, и в сердце отца, оплакивающего кончину сына, начал закрадываться страх. Часть его приближенных предположила, что такие неравные потери могли быть следствием предательства. Но Митридат отреагировал быстро и яростно. В первую очередь он собрал налоги в Анатолии. Набрав еще одну огромную армию из всех подвластных ему земель, Митридат посылает своего самого надежного друга из Понта, Дорилая, на подмогу Архелаю.
Дорилай отправился в Халкиду с огромным флотом и 80 тысячами свежих, хорошо натренированных и дисциплинированных воинов, жаждущих отвоевать обратно Грецию и поквитаться с Суллой за унизительные потери в Херонее. За спиной Суллы Дорилай и Архелай с объединенной армией в 90 тысяч бойцов укрепились в Беотии. Два полководца решили разбить лагерь в Орхомене, восточнее Херонеи. Для такой армии с превосходной конницей из 10 тысяч всадников широкая голая равнина вдоль реки Мелан была лучшим в Беотии полем для битвы. Но они старались избегать тростниковых болот по краям равнины[315].
Сулле пришлось развернуться назад и броситься в Орхомен. Отметив выгодные и неблагоприятные условия ландшафта, он сразу же велел вырыть широкие траншеи, которые загнали бы врага в коварные болота. Но Архелай и Дорилай ответили смелой атакой кавалерии, обратившей нервничающих римлян в бегство. Сулла метался назад и вперед, но его воины были слишком напуганы угрожающим видом всадников Митридата. В конце концов Сулла соскочил с лошади, схватил знамя и пробился через своих легионеров с криком: «Римляне, я встречу смерть достойно без вас! Когда вас спросят, где вы предали своего вождя, вы должны рассказать об Орхомене!»
Его слова подстегнули войско. Обе стороны храбро сражались в свирепой битве. Сын Архелая, Диоген, всадник, был убит. Лучники варваров были так сильно прижаты римлянами, что не могли даже натянуть свои луки. Набирая пучки стрел в руки, они орудовали ими как мечами, чтобы удержать римских воинов. Но все же Архелай и Дорилай провели печальную ночь, собирая своих убитых. Невероятно, но они потеряли 15 тысяч человек.
Почуяв кровь, Сулла решил уничтожить вражеский лагерь на следующее же утро, призывая своих людей закончить дело раз и навсегда. Он должен был убедиться, что Архелай не сможет снова убежать и собрать еще одну армию. Архелай поднял своих людей, и началась последняя ужасная битва. Его воины спустились с деревянных брустверов и стояли с обнаженными мечами напротив войска римлян, продвигавшихся за своими щитами. Повисла невыносимо долгая пауза, когда ни один человек не двигался.
Казалось, это продлится вечно. Но внезапно чары рассеялись – один отчаянный римский легионер выскочил вперед и убил воина перед собой. После этого словно разверзся ад. «С обеих сторон были стремительные атаки и стрельба, сопровождавшиеся геройскими поступками», – пишет Аппиан. Армию Митридата, как этого ни старался избежать Архелай, сдвигали к болотам. Многие варвары падали в глубокие омуты и тонули. Другие гибли, моля о пощаде на своих странных языках, которые передразнивали их убийцы. Трупы воинов Митридата забили стоячий пруд, где беотийцы собирали тростник для своих знаменитых флейт. Архелай числился погибшим.
Двести лет спустя после битвы Плутарх и его собратья из Херонеи еще часто находили в грязи луки и стрелы, тисненые шлемы, бронзовые щиты, фрагменты доспехов, декорированные копья и мечи, все изготовленное варварами. Даже в наши дни остатки металла выходят на поверхность болотистой почвы, оставаясь единственным памятником воинам греческой освободительной армии Митридата.
Военное мастерство Суллы и потрясающая власть его личности над легионерами стали факторами его впечатляющих достижений в Беотии, как и преданность и мужество его войск, закаленных в боях. Пехота Митридата была такой же храброй и стойкой, но не обладала важными преимуществами. Античный историк Мемнон рассказывал, что варвары не знали, как организовать поставки продовольствия; Сулла нападал на них из засады, когда они неосторожно отправлялись за провиантом. Каждая из групп варваров говорила на своем диалекте и отличалась своим стилем в бою. Организация таких разных культур, отрядов, никогда раньше не воевавших вместе, добавляла проблем с координацией и дисциплиной. Старомодные греческие тяжеловооруженные пехотинцы Дорилая показали себя слишком громоздкими и медленными по сравнению с умелыми, быстрыми и маневренными римскими войсками, являвшимися частью военной системы Мария.
Сулла воздвиг еще один памятник в честь своей победы в Орхомене, одержанной наперекор пугающим случайностям. Также он отчеканил монеты, изображающие три памятника его победам. А на его мясистых веснушчатых пальцах рядом с кольцом-печаткой, изображающим победу над Югуртой, появилось еще одно кольцо с огромным агатом с вырезанными на нем тремя тропеумами[316].
В 2004 г. греческий крестьянин, вспахивающий свои хлопковые поля в Орхомене, обнаружил памятник Суллы 86 г. до н. э. Крестьянин выкопал мраморную колонну и ее обломки с помощью бульдозера и анонимно подкинул их в местный музей археологии. В конце концов крестьянина нашли, и греческий археолог Елени Кундури извлекла из-под земли остатки тропеума. Этот памятник еще одной выдающейся битвы античной истории оказался еще более удивительным и искусно выполненным, чем найденный в Херонее в 1990 г. Этот 23-футовый (7-метровый) памятник также представлял собой ветвящееся дерево, одетое в оружие и доспехи побежденной армии. Мраморные фрагменты изображают пару поножей, нагрудник, копья и другое оружие и снаряжение, в том числе колесо от колесницы, напоминающее о серпоносных колесницах Митридата. Надпись на памятнике прославляет победу Суллы над царем Митридатом и его союзниками и благодарит Афродиту за эту победу[317].
После победы Сулла отдает своим людям жестокий приказ разорять Беотию, вырубать оливковые рощи и сжигать виноградники и посевы. Это была очередная месть Греции за поддержку Митридата. Но война была далека от завершения. Сулла все еще не знал, удалось ли Лукуллу достать корабли. Ему приходилось постоянно наблюдать за двумя легионами Флакка и Фимбрии, надвигающимися, чтобы перехватить у него командование войсками. Сулла собирался расквартироваться на зиму в Северной Греции и заняться строительством собственных кораблей.
Совершенно вымотанный, но торжествующий победу на поле Орхомена, Сулла даже не подозревал, что в это время на краю болота, до сих пор красного от крови побежденной армии, появилось почти незаметное движение. В гаснущем свете сумерек какая-то неясная тень появилась из зарослей тростника. Это был Архелай. Хитроумный полководец выжил в битве, спрятавшись на два дня в болоте. Теперь он направился к берегу, нашел небольшую лодку и в одиночестве двинулся в сторону Халкиды, своего штаба. Архелай мобилизует все отряды армии Митридата в Эгейском море и Анатолии[318].
Глава 10
Поцелуй убийцы
Сколько было суждено продлиться «золотому веку абсолютной власти и неограниченной свободы» Митридата? В 86/85 г. до н. э. ответ на этот вопрос дали боги войны. За прискорбной потерей Митридатом своего любимого сына Аркафия последовали бесчисленные потери греков. Как же армия Суллы смогла уничтожить такое множество людей?
Друзья Митридата нашептывали ему об измене. После поражений в Греции свои подозрения высказал и Дорилай. Предатели представляли большую угрозу – с изменами были связаны потери в Греции, были и те, кто сговорился с римлянами. Митридат опасался, что союзники в Анатолии перестанут его поддерживать, быть может, станут подстрекать врагов, даже замыслят вероломное убийство. Прежде чем брожение могло охватить царство, он послал арестовать перебежчиков. Перед царскими токсикологами остро встала задача создания антидота для всех возможных ядов[319].
В руках Митридата по-прежнему находился стратегически важный остров Эвбея, эгейские полководцы также пользовались его доверием. Но в армии Архелая было много бойцов из Галатии. Может, кто-то из них помогал Сулле? Галаты были известны своими предательствами. Митридат был уверен, что, если Сулла продвинется в Анатолию, Галатия непременно ему поможет. Необходимо было что-то предпринять.
Галатия
Митридат пригласил шестьдесят князей из правящих семей Галатии, чтобы они находились в Пергаме в качестве его «гостей». По сути, они стали заложниками, находившимися под наблюдением. Поредориг, один из полководцев, человек сильный и здоровый, задумал убить Митридата. Убийство должно было совершиться во время суда, проходившего в небольшой беседке, расположенной высоко над ущельем. Поредориг и его товарищи собирались с ловкостью Супермена опрокинуть ее в пропасть. Но Митридату сообщили об этом заранее, и он отказался присутствовать в суде.
Тогда Поредориг разработал новый план. «Гости» из Галатии должны были напасть на него во время ближайшего пира. Но и об этом заговоре царю стало известно. Он схватил Поредорига и его сообщников, а других полководцев, вместе с членами их семей, собрал на празднество. В меню царя было достаточно мышьяка, чтобы убить его и всех гостей. Однако трем князьям удалось выжить, бежать в Галатию и снарядить там войско. Они вытеснили оттуда Евмахия, сатрапа Митридата. Несмотря на попытки со стороны Митридата все тщательно спланировать, случилось то, чего он боялся. Галатия вышла из-под его контроля.
Теперь же нужно было дать урок другим. Поредориг и его сообщники были приговорены к казни мечом в Пергаме. Их тела запретили хоронить, оставив гнить на окраинах города[320].
Пока галатов вели к месту казни, Митридат думал о своей привязанности к одному из них, красивому юноше по имени Беполитан. А ведь их беседы были такими дружескими! Конечно, такой невинный юноша не заслужил смерти за заговор старших! Плутарх говорит, что Митридат был очень опечален, представив себе смерть этого юноши. Быть может, Беполитан напоминал Митридату о его погибшем сыне Аркафии? Царь в срочном порядке отдал приказ, чтобы спасти жизнь юноши. Поредориг и его соратники уже были брошены на съедение воронью. Но как рассказывает Плутарх, вмешательством судьбы Беполитан был красиво и дорого одет, когда его схватили. И тот, кто вершил казнь, захотел заполучить его красивое одеяние себе. Чтобы не запачкать его одежду кровью, воин «неспешно снимал ее, когда увидел, что к нему бегут посланники Митридата, выкрикивая имя юноши».
Потому Беполитан остался жив, когда его товарищи уже лежали непогребенными. На следующий день стражники Митридата увидели, что над голым телом Поредорига плачет молодая женщина. За то, что она, вопреки закону, пыталась прикрыть его тело грязью, она была приведена к Митридату. Почему она посмела ослушаться его приказа? Узнав, что она была возлюбленной Поредорига, царь смягчился. Он разрешил ей похоронить должным образом того, кто готов был стать его убийцей. Митридат знал известную трагедию Софокла «Антигона», в которой тиран казнил молодую девушку за то же преступление. Переиграв известную историю со счастливой концовкой, он тем самым упрочил свою репутацию милостивого правителя.
Согласно Плутарху, эти две правдивые и подробные истории о сочувствии Митридата к невинным людям передавались из уст в уста спустя столетие после его смерти в противоположность другим россказням о его беспощадности и жестокосердии. Разбавив непреклонность несколькими благородными жестами, можно придать иной власти благой вид; что и вызвало уважение как друзей, так и врагов, а также могло успокоить нечистую совесть. Митридат был знаком с легендами о великодушии Александра по отношению к отважным мужчинам и женщинам, к тому же милосердие было важной добродетелью персидских царей.
Митридат все еще полагался на вождя из Галатии Коннакорига и любил галатскую принцессу Адобогиону, сестру князя, которому Митридат не доверял. Фрагмент бюста Адобогионы был найден археологами в руинах Пергама. Возможно, она покорила сердце Митридата в то время, пока он проводил «чистку» среди царских семейств Галатии. Мы можем предполагать, что царь спас ее от яда, который он подал на смертоносном пире[321].
Хиос
Параноидальные мысли не давали Митридату вернуться на Хиос, процветающий остров, чьи моряки разбили царский военный корабль во время битвы за Родос. В прошлом Хиос был союзником Рима: гнездились ли там очередные предатели? Некоторые из аристократов Хиоса присоединились к Сулле после резни 88 г. до н. э. Когда Митридат послал на остров шпионов, их вести обрекли остров на погибель.
Мастер злых наказаний, граничащих с театральным представлением, Митридат написал подробные инструкции полководцам Дорилаю и Зенобию. Месть Митридата началась с внезапной атаки на Хиос. Армия Зенобия захватила город и объявила: гражданам Хиоса следует явиться в собрание, чтобы выслушать Митридата. В более счастливые времена он выиграл состязание колесниц на Хиосе. Гордостью города является письмо от Александра Великого, написанное после захвата Хиоса в 333 г. до н. э. (сейчас выставленное в музее этого острова). Александр изгнал всех жителей Хиоса, кто помогал его врагам. Теперь Митридат Великий написал Хиосу собственное письмо. Он обвинил их в пособничестве врагам, отметив, что его первые подозрения появились, когда хиосская трирема попыталась потопить его корабль.
Почему, спрашивал он, «вы отказались конфисковать собственность римлян, хотя дали на это согласие? Почему вы дали римлянам сбежать к Сулле? За пособничество Сулле и заговор против меня, все мои друзья, говорю я, должны приговорить вас к смерти! Но я милосерден, – так писал Митридат. – Я удовлетворюсь тем, что вы сдадите оружие и отправите ко мне в качестве заложников детей аристократов Хиоса». Жители Хиоса сдали свое оружие и выдали молодых юношей и девушек из аристократических семей Зенобию и Дорилаю, которые выслали их в Пергам.
Но Митридат еще не до конца расправился с Хиосом. Зенобий зачитал другое письмо от царя: «Мне известно, что вы по-прежнему привержены Риму! Но вместо того чтобы убить вас, как вы того заслуживаете, я решил, что вы выплатите 2 тысячи талантов». Один талант был равен 6 тысячам драхм; 2 тысячи талантов представляли собой очень большое количество серебра. Общий годовой доход Афин в период расцвета империи был равен тысяче талантов. В пору Митридата 2 тысячи талантов были равны 12 миллионам драхм. Зарплата наемника равнялась 1 драхме за день активной службы. Итак, 2 тысячи талантов обеспечили бы годовую службу армии в 35 тысяч бойцов.
С плачем хиосцы сняли убранство с храмов и собрали женские украшения, чтобы выплатить штраф. Следуя секретным указаниям Митридата, Зенобий собрал всех в театре – мужчин, женщин, детей и рабов, кроме иноземцев, – чтобы взвесить имущество. Страх объял толпу, когда Зенобий прогремел: «Вы обсчитали царя!»
Воины окружили театр и выстроили людей в шеренгу вплоть до самой гавани. Внутри театра Зенобий отобрал рабов хиосцев и провозгласил их свободными. Этот акт со стороны Митридата был в значительной степени пропагандистским. В Античности Хиос был известен тем, что стал пионером работорговли в греческом мире, делом, которое впоследствии приносило значительные прибыли Делосу, находящемуся под господством римлян. На Хиосе было богатое общество с избытком рабов – в V в. до н. э. на острове было больше домашних рабов, чем в любом другом греческом городе за исключением Спарты[322].
