Текст книги "Чернь и золото"

Автор книги: Адриан Чайковски

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 28 страниц)

– Твои глаза приспособлены к темноте не хуже моих. Я хочу, чтобы ты увидела.

Она дико огляделась по сторонам: никто, кроме них троих, не мог здесь говорить человеческим голосом.

Тизамон, произнес лес. Мантид отпустил Чи и выпрямился. Ты сильно изменился с тех пор, как был в наших чертогах последний раз.

Мантид, самый бесстрашный из всех людей, кого знала Чи, тихо перевел дух, и ей стало ясно, что он боится.

Ты был пуст, когда отправился на восток – теперь у тебя появилась цель. Но цель эта столь же непонятна нам, как и ты, Тизамон. Чего ты хочешь – подарить этой девушке будущее или отяготить ее прошлым?

Тизамон, не отвечая, смотрел куда-то вперед. Чи проследила за его взглядом и тоже увидела.

Увидела и обмерла. Их было десятка два, и эти уродливые создания, несмотря на хитин, кору и колючки, покрывавшие их тела, все-таки были людьми – мантидами, очень похожими на Тизамона. Их глазища были устремлены на нее.

Чи сразу же отвернулась, но их образы запечатлелись у нее в мозгу навсегда.

Ахей говорил что-то, успокаивая ее. Она ухватилась за него, поскольку никого другого не было рядом.

– Кто это? Зачем ты привел меня к ним? Зачем?

– Это та самая страшная сказка, о которой я говорил. Кошмар, от которого просыпаешься ночью. Темная магия. Вот она, перед тобой – так поверь же в нее!

Она зарылась лицом в его грудь, чтобы уж наверняка ничего не видеть.

– Не могу. В моем мире нет места таким вещам. Пожалуйста…

– А завтра ты скажешь, что это были люди в маскарадных костюмах, или что ты их не рассмотрела, или что они просто приснились тебе. Нет, Чи, так не пойдет. Ты должна уяснить себе, что это реально и что объяснения этому нет.

Она отважилась поднять на него глаза.

– Но зачем все-таки?

– Я хочу, чтобы тебе открылся мой мир, Чи. Мы остаемся сумеречными людьми, людьми Века Сведущих, несмотря на все ваши шестеренки и рычажки. Да, мы слабеем, но кое-какая сила у нас еще есть. Мы – хранители тех тайн, что еще сохранились на свете.

– Ты хочешь, чтобы я…

– Я поделюсь с тобой своим знанием, если твой разум готов открыться ему. Если ты способна сорвать покрывало сомнения, так плотно окутавшее всю твою расу. Я, например, ненавижу машины и даже уничтожаю их иногда, но по крайней мере признаю их существование. Пожалуйста, Чи, посмотри.

Она уступила не словам, а его молящему тону. Ахей, притащивший ее сюда чуть ли не силой, преобразился в униженного раба.

По-прежнему крепко держась за него, она посмотрела через его плечо. Лесные создания, говорившие с Тизамоном, казались зыбкими, как туман. Все ее сознание, кроме единственной малой доли, требовало, чтобы она отвела глаза.

Чи заставила себя смотреть пристальнее. Тонкие руки Ахея ограждали ее, словно щит. Лишь теперь эти призраки, изломанные на дыбе истории, открылись ей во всем их безобразии. Не будь они заняты своим живым соплеменником, их фацеточные глаза спустили бы с нее кожу. Она всматривалась в самую душу Тизамоновой расы, висевшую в воздухе, как дым или паутина. Какие они гордые, какие жестокосердые – но и потерянные тоже, и грустные.

– Что произошло с ними? – прошептала Чи, потрясенная их бесконечной мощью и столь же бесконечным страданием.

– Это сделали вы – вы, а потом и мы, – ответил Ахей и больше ничего не стал объяснять.

34

Осоиды уже пришли к Геллерону. Это осада, подумал Стенвольд при виде палаток, черных с золотом флагов и бронемашин. С неба бесшумно спланировал имперский ортоптер.

Путешественники сделали крюк и приблизились к городу с юга, где все выглядело совсем по-другому.

По запруженным дорогам все так же шли караваны. Невольники и прочие запретные товары по-прежнему продавались под стенами. Никто здесь, похоже, не обращал внимания на выросший рядом военный лагерь.

– Они сдались, – предположил Ахей. – Сложили оружие по первому требованию.

– Не думаю, – возразил Стенвольд. – Город не оккупирован. Смотрите: люди входят и выходят совершенно свободно – ни военных патрулей, ни полиции. Геллерон остался таким же, каким был всегда.

– Вряд ли тысячный корпус осоидов прибыл сюда для осмотра достопримечательностей и посещения театра, – ввернула Таниса.

– Все ответы внутри. Надо скорее повидать Скуто.

Странно было снова входить в город, с которым связано столько воспоминаний: у Танисы и Тото – бой и успешное бегство, у Чи – измена и плен, у Тизамона – хорошо оплаченные победы. Ахей надвинул на лицо капюшон, спрятал в рукавах руки – номы здесь любовью не пользовались.

В толпе порой попадались осоиды в доспехах, в военной форме. Муравины на оружейных рынках смотрели на них с подозрением. Осоиды-квартирмейстеры закупали провизию, механики приценивались к машинам и запчастям. Никто из них даже не посмотрел на въезжающих в город всадников – чудеса, да и только.

Уплатив за конюшню по непомерным геллеронским ценам, путники отправились в квартал, где жил Скуто.

– Я понимаю не больше вашего, – сказал им колючий жукан. В мастерской у него собралась пестрая компания, около двадцати человек: мушиды, муравины, метисы, арахнид в богатых шелках, даже один скорпи с железной вилкой вместо левой клешни.

– Они прибыли сюда с неделю назад и до сих пор подходят, – рассказывал Скуто. – Поначалу тут была настоящая паника, вот ребята вам подтвердят. Магнаты мобилизовали своих людей, городской совет бросил клич наемникам. Так продолжалось день или два, но полосатики никого не трогали, только разбивали палатки. Прошел слух, что занимать город они вовсе не собираются: огромное войско, с которым это и в сравнение не идет, движется, мол, на Тарк. Эти, дескать, пришли закупать товары. У них целые сундуки золота – там и геллеронская монета, и их собственная ажурная, а нужны им оружие, провиант и прочее. Еще говорили, будто они на север пойдут, чтобы снова воевать стрекозидов. Говорили, что они готовы пойти в наемники, и собирались послать их в Торн, против сородичей вашего нома.

Ахей, бледный как полотно, переводил взгляд со Стенвольда на страховидного Скуто.

– Вот, собственно, и все. У них были стычки, в основном с таркийскими муравинами. Осоиды не стесняются пустить кровь, но и штрафы платят безропотно. На том и застопорилось. Они сидят у себя и платят городу денежки, а мы гадаем, какого рожна им надо на самом деле.

– Чего-то я тут не ухватываю, – сумрачно сказал Стенвольд. – Придется поговорить с магнатами.

– Станут они тебя слушать!

– Весь совет не станет, но пару советников я знаю с давних времен, и они мне обязаны. Долги они в отличие от Тизамона не принимают всерьез, но информацией поделиться могут, благо она бесплатная. А вы все тем временем расставьте свои сети пошире: я хочу знать, что замышляет Империя. От этого зависит судьба Геллерона, а может, и всех Нижних Земель. Нам с вами, – сказал Стенвольд собственной группе, – еще предстоит сыграть свои роли, а потому сидите здесь и ждите меня, пока картина не прояснится.

– А я? – спросил Ахей. – Ты все еще хочешь, чтобы я поговорил с нашими?

– Хочу. Замолвишь за меня слово?

– Нет, – скрестил руки ном. – Я не твой агент, Стенвольд Вершитель, и обещаю одно: сказать правду.

– Хорошо. Не надо склонять их на мою сторону или убеждать заступиться за Геллерон, но пусть номы подумают о Нижних Землях и о самих себе. Вы когда-то были дальновидным народом – надеюсь, это свойство осталось при вас. Номы должны понимать, что мы все постепенно, мало-помалу, станем рабами Империи. Согласия между нами, как ни печально, нет. Вы ненавидите нас, Тизамон – арахнидов, муравинские города – друг друга. Если мы не преодолеем эту ненависть хотя бы на время, нам настанет конец.

Ахей удержался от язвительных замечаний.

– Ты, конечно же, прав. Буду говорить как умею. Я не государственный деятель, не лидер, но если можно чего-то добиться одними словами, то я добьюсь. – Стенвольд решил, что это все, но Ахей вдруг добавил: – Вот еще что: отпусти со мной свою племянницу Чируэлл.

– Нет! – взвился Тото, наполовину обнажив меч. Тизамон тут же выставил коготь, Таниса схватилась за шпагу, Скуто, дававший инструкции своим людям, умолк.

– Исключено, – заявил Стенвольд. – Как у тебя только язык повернулся?

– Это будет полезно, – стоял на своем Ахей. – Прежде чем просить мой народ помочь вашему, я представлю ее нашим старейшинам. Это поможет делу.

– Даже и не думай! – отрезал Тото. – Никто из нас с тобой не пойдет – ни Чи, ни все остальные.

– Ее убьют там, – сказала Таниса.

– Ничего подобного. По-вашему, мы не знаем, что такое гостеприимство? Не надо судить о нас по законам этого проклятого места. Если она будет со мной, с ней ничего не случится. Теплого приема не гарантирую, но и вреда ей не причинят.

– И все-таки нет, – сказал Стенвольд. – Это не обсуждается. Чтобы я рисковал племянницей…

– Дядя Стен, – подала наконец голос Чи, и присутствовавший в этом голосе металл заставил всех замолчать. – Ты забыл, к чему привела твоя последняя попытка меня уберечь?

Он призадумался, вспомнив все ее злоключения – от «Высокого неба» до миннской тюрьмы.

– Ты хочешь сказать… что готова идти с ним?

Чи сглотнула, набираясь храбрости.

– Ты ведь и ученым был, дядя, помимо прочего. Скажи, много ли жуканов побывало в городе номов? Ты вообще знаешь хоть одного?

– Чи, мы не можем знать, что ждет тебя там. Законы гостеприимства существуют везде, но законы эти, не хочу никого обидеть, время от времени нарушаются.

– Я доверяю Ахею, – сказала Чи. – И зачем мне сидеть здесь без всякого толка, если я могу хоть чем-то помочь? Чего со мной только не было после отъезда из дома! Я спасалась бегством, дралась, побывала в рабстве, сидела в тюрьме. Полежала на пыточном столе и дала по морде офицеру-осоиду. Я уже не та Чируэлл, которую надо было оберегать. Я пойду с ним и сделаю что смогу.

Стенвольд испустил тяжкий вздох. Пока он занимался своими делами, время не стояло на месте.

– Не пускайте ее! – упирался Тото, понимая уже, что от воли Стенвольда здесь ничего не зависит.

– Ступай, – сказал племяннице дядя, – но будь осторожна. Правда твоя: ты солдат на этой войне, а солдату всегда сопутствует риск.

Когда стемнело, Ахей вывел Чи из города кратчайшим путем и постарался как можно скорее от него отойти. Миновав последний отрезок строящейся железной дороги, отбивавшей свой рабочий ритм днем и ночью, они направились в сторону гор. Землю у себя под ногами Чи могла рассмотреть, но горы на горизонте казались все такими же черными.

Никакого горного снаряжения у них не было. Если Ахей и знал какую-то тайную тропу к дому, Чи сомневалась, что сможет ее одолеть.

– Отдохнуть бы, – сказала она. Он, не отвечая, всматривался в холмистую, заросшую кустарником местность. На северо-востоке светились огни рудников, в том числе и того, что принадлежал Элиасу Коммерцу. Интересно, кто его унаследовал и не случится ли сегодня очередного набега.

– Ночью будем на месте, – заверил Ахей.

– Не знаю, смогу ли я…

Его белесые глаза, мерцая, уставились на нее.

– Ты ведь не умеешь летать? Некоторые жуканы умеют.

– Очень немногие, да и те плохо. Мне бы очень хотелось… пусть даже получалось бы неуклюже. Но Наследие мне никак не дается, разве что видеть начала в темноте после… того самого сна. После нашего разговора между Астой и Минной.

– У тебя больше полезных свойств, чем ты думаешь. Жуканы очень выносливы – даже мы это признаем. Именно Наследие помогло тебе пройти через все испытания, но лететь самой вовсе не обязательно. Набери мне сухого хвороста, и я вызову транспорт.

– Опять твои колдовские штучки?

– Очень хочется сказать «да», но не стану тебя обманывать. Это всего лишь фокус.

Топливо Ахей велел разложить неправильным кругом – точную его форму Чи из-за близкого расстояния определить не могла, но подозревала, что без колдовства тут все-таки не обошлось.

Стоя в кругу огней, она почувствовала в небе что-то живое. Именно почувствовала, а не услышала: существо летело беззвучно, но ветер от его крыльев колебал пламя костров. Когда оно заслонило звезды над головой, Чи вцепилась в рукав Ахея.

Это был ночной мотылек – мохнатый, с лошадь величиной, с крыльями вшестеро больше человеческого роста. На маленькой голове торчали закрученные в кольца усы-антенны. Вихрь, вызванный его приземлением, потушил почти все костры.

– На случай, если кто-то из нас устанет или будет ранен, – усмехнулся Ахей. – Как раз это я собирался сделать после нашей с тобой первой встречи, но обстоятельства сложились иначе. – Вспорхнув на собственных крыльях, он сел верхом на огромного мотылька и протянул руку Чи.

Она приложила руку к густому меху – мотылек в отличие от большинства крупных насекомых был теплый – и взобралась с помощью Ахея наверх. Мотылек потоптался на трех парах ног, приспосабливаясь к лишнему весу. Седла на нем не было, но поводья имелись, и Ахей уже взялся за них.

– Держись крепче, – предупредил он.

Чи обхватила его за пояс и стиснула коленями мохнатые бока летуна.

Когда Ахей тряхнул поводьями, мотылек тут же взлетел.

Чи, уверенная, что сейчас свалится, вцепилась в Ахея так, что почувствовала на его теле швы, которые сама наложила.

Ритм мотыльковых крыльев, постепенно передававшийся ей, ничуть не напоминал порхание мелких бабочек. Они работали мощно и мерно, каждый раз продвигая гигантское насекомое вперед и вверх – точно весла гребной лодки, на которой катал ее в детстве Стенвольд. Ослабив хватку и вернув Ахею возможность дышать, Чи стала смотреть вокруг.

Внизу виднелись только красные огни геллеронских заводов, вверху – только звезды. Мотылек и два его всадника поднимались все выше в спокойном прохладном воздухе. Чи, склонив голову на плечо Ахея, слушала тишину: крылья махали беззвучно, даже воздух благодаря плавности полета в ушах не свистел. Все это очень отличалось и от аэроплана, которым ей довелось управлять, и от «Высокого неба», и от грохочущего осоидского геликоптера.

Вот если бы и она могла так летать! Как будто сбылась ее детская мечта, но не совсем так, как ей представлялось. Откуда, собственно, взялась у нее эта мечта? Ведь Стенвольд и Таниса летать не умели. Глядя в окно на облака, на звезды, на быстрых мушидов-курьеров, на летательные аппараты, Чи все время тосковала, что сама никогда не сможет подняться в небо.

Город Торн, начинавший открываться внизу, она воображала себе в виде домов, косо стоящих на горном склоне, или даже пещер: ведь эти древние жилища служили номам испокон веку.

Теперь она различала на нижних склонах ступенчатые поля, где колыхались колосья и по искусственным каналам струилась вода. Кое-где виднелись хижины земледельцев, но сам город располагался куда выше, над отвесным обрывом.

Они снова встретились в темной комнате какой-то захудалой жуканской гостиницы, где постояльцы сами заботились об освещении. Тальрик был этому только рад: недоставало еще, чтобы собственное лицо ухмылялось тебе навстречу.

Сцилис нашел предназначенный ему стул при свете одних только звезд – впрочем, у арахнидов всегда хорошее зрение. Тальрик на ощупь взял чашу, куда его собеседник налил вина, и осведомился:

– Есть результаты?

– Так себе винишко, – посетовал Сцилис. – Я попросил бы вас заказать себе что-нибудь поприличнее, но осоиды, как известно, в винах не разбираются.

– У нас мало времени, Сцилис, – отрезал Тальрик.

– Не беспокойтесь, майор, все путем. С этим лицом я Стенвольду ближе, чем его тень.

– Я думал, вы будете путешествовать с ними под видом Кенис.

– Да, план был таков, хотя я и рисковал навлечь на себя подозрения – и тут мне прямо в руки свалился другой вариант, куда лучше. Кенис покинула их, ничего не сказав на прощание, но им было не до нее, и они приняли это как должное.

– Кто же тогда… чье лицо вы носите? – Тальрика, непонятно почему, прохватило холодом.

– Хотите, чтобы я доверил вам тайну, которая может стоить мне жизни? Вы бы мне тоже не доверились в таком положении.

– Хорошо. Что вы имеете мне сказать?

– Вы с бесконечным терпением претворяли в жизнь свои планы, майор, а сейчас стали похожи на ребенка, которому обещали игрушку. Сделаем так: я покажу вам, где живет человек Стенвольда. Он сколотил себе довольно большую банду, но тридцати сносных бойцов вам, думаю, хватит.

– Если нанять такой отряд, пойдут слухи.

– Ну, уж как-нибудь исхитритесь. Половина банды всегда в разгоне – я скажу потом, кто из них где, – но голову вы отсечете. За главного у них Скуто, колючий такой мужичок. Его убейте первым делом и всех прочих тоже постарайтесь убить.

– А вы? Не зная, в каком вы обличье, мы рискуем убить и вас.

– Значит, туда и дорога. Не волнуйтесь, о себе я сам позабочусь.

– Это все?

– Они надеются, что номы помогут им, но тут я, пожалуй, тоже смогу подпортить.

– К номам уже посланы наши люди, – кивнул Тальрик. – Там все в порядке.

– Не знаю, не знаю.

– Сомневаетесь в наших возможностях?

– Сомневаюсь, что вы найдете у них понимание – с этими дикими горцами договориться не так-то просто. Я бы на вашем месте уделял им как можно больше внимания, не то ваши планы могут рухнуть в самый последний момент.

– Хорошо, действуйте. Союз с номами ни в коем случае не должен быть заключен.

– А Стенвольд Вершитель?

– Стенвольд… Живым его сможете взять?

– Вряд ли.

– Вот кого допросить бы… – Тальрик задумался. – Мы перебьем всех его людей, поломаем их связи с номами, но сделайте все, чтобы он мне достался живой.

35

Торн представлял собой сплошную наклонную стену. Окна в нем лепились над окнами, двери над дверьми, а разделял их камень, покрытый филигранной резьбой. Мотылек начал снижаться, и Чи различала уже витые колонны, фризы и статуи – в этих скалах была высечена вся история номов. Здесь нашли свое отражение загадочные обряды и битвы, в которых участвовали номы, мантиды, арахниды и другие расы, неизвестные Чи. Читать эту каменную книгу было грустно до слез: народ, создавший ее, правил некогда половиной мира, а теперь бывшие подданные загнали его в этот глухой горный угол.

– Как же вы должны ненавидеть нас, – прошептала Чи.

– Вот уж не думал, что ты посмотришь на это такими глазами, – удивленно оглянулся Ахей. – И пожалеешь о былой нашей славе.

Мотылек витками спускался к стене, где пестрели сложенные крылья других мотыльков. Ссадив пассажиров на карниз у подножия, он улетел выше, на свой насест.

– Трудновато мне будет передвигаться по вашему городу, – заметила Чи.

– Ты не единственный бескрылый гость Торна. Посетителей мы селим поближе к краю.

– Поближе к краю?

– Ну да. Торн – это не только фасад, который ты видишь. Он уходит глубоко в гору.

– Но как же без солнца?

– Темнота нам не помеха – как и тебе, – напомнил Ахей.

Внутри, в искусственном гроте, глазам Чи действительно открылись многочисленные изображения и надписи. Она рассматривала их, понимая в то же время, что ничего этого не должна была видеть.

– Я слышу музыку, – вырвалось у нее.

– Теперь шестой час. – Здесь, у себя дома, Ахей почему-то нервничал больше, чем во вражеском городе.

– Шестой час? – Где-то далеко стройные голоса пели хорал с неразборчивыми словами.

Ахей улыбнулся – впервые после того, как они вошли.

– Извини меня, я плохо справляюсь с обязанностями гида. Детский хор у нас возвещает о смене часов. Сейчас ты слышишь гимн шестому ночному часу. Лет в семь или восемь я сам его пел – до сих пор помню слова.

– Как красиво. – Пение в самом деле было очень красивым – и грустным, как все это место. – Но разве у вас нет часов? – Может, и нет, подумалось ей. Ни часов, ни каких-либо других механизмов.

– Конечно же, есть, – возразил Ахей. – Они работают на дождевой воде – но мы отмечаем время в разных целях, не только в практических. О прохождении ночи традиционно оповещают детские голоса.

– Но ведь сейчас большинство горожан должно спать? Хотя нет, что это я… Ночь для вас – время активности.

– Именно поэтому Провидцы нас скоро примут, – кивнул Ахей. – Хотелось бы получше подготовиться к встрече с ними, но они уже знают, с кем и для чего я прилетел в город, так что тянуть не приходится.

– Эти Провидцы… они ваши правители?

– Больше чем правители. Я – тоже в некотором роде ясновидящий – нахожусь в самом начале пути, а они не то что в конце – до конца никто не дошел, – но продвинулись так далеко, что мне не догнать. Им ведомо все: человеческий разум, тайны вселенной, наше Наследие и силы, которые движут миром. Нами правят не самые богатые, не самые сильные, не те, кто умеет красно говорить, но мудрейшие и ужаснейшие из всех. Будь осторожна, Чи: постарайся их не обидеть.

«Здорово же ты струхнул, – подумала Чи. – Интересно, что сделают эти Провидцы, если ты не сумеешь их убедить?» Не успела она об этом подумать, как часть ближней стены ушла вбок, поглотив целый век истории, и в проеме появился ном в длинном одеянии – старше Ахея, но непонятно, намного ли. При виде Чи его белесые глаза сузились.

– Так это правда… ты поддался соблазну.

– Не тебе судить, – резко ответил Ахей. – Я все объясню Провидцам.

– Они только того и хотят. Ступайте со мной, – сморщил нос незнакомец. – Оба.

Чи едва могла охватить взглядом зал, в который их привели. За истертыми ступенями амфитеатра уходили куда-то во мрак высокие стены. Вокруг, что ее удивило, горели лампы, излучая слабый голубой свет.

На каменных скамьях сидели несколько сотен номов – довольно большое собрание по жуканским меркам и просто громадное для этого замкнутого народа. Провидцами все они явно быть не могли, и одного от другого Чи нипочем бы не отличила. Повсюду те же серые лица, белые глаза, одинаковые мантии. Они перешептывались, и нетрудно было догадаться, что привлекло их внимание: тонкие пальцы указывали на пришелицу, на жуканку, и лица выражали неприязнь, столь же холодную, как свет их голубых ламп.

Снедавший Ахея страх передавался и Чи. Она почему-то предполагала, что все жители Торна будут похожи на Ахея и доктора Никрефоса, единственных знакомых ей номов. Сознавая, что жуканов они не любят, она допускала выкрики или грубые жесты с их стороны, но под этими ледяными взглядами чувствовала себя настоящей букашкой. Ей очень хотелось ухватиться за руку Ахея, но он был далеко от нее и сражался с собственными кошмарами.

«Когда-то, до революции, мы были их рабами, – думалось ей. – Трудились на них в поте лица – и они, как видно, этого не забыли». Для них она так и осталась рабыней, отпрыском нижней расы, пригодной лишь для работы или увеселения.

Их Наследие давило на Чи физически, делая ее той самой вещью, которой она в их понимании и была. Она обводила взглядом их беспощадные лица, ища хоть каплю сочувствия.

Они могли бы убить ее прямо здесь, не задумываясь.

Среди множества белых глаз ей неожиданно встретились нормальные, с радужкой и зрачками. Солдаты-мантиды в количестве четырех человек, охранявшие номов от вражеского вторжения в лице Чи, были настроены к ней ничуть не более дружественно. На них были светлые латы из металла и кожи, на голых руках щетинились шпоры, и у каждого, как у Тизамона, торчал из перчатки коготь. Для них-то и зажгли лампы – в случае соответствующего приказа они станут ее палачами. У мантидов хорошее зрение, но в темноте они ничего не видят.

То, что сама Чи обладала такой способностью, давало ей пусть слабую, но надежду.

В темном дверном проеме появилась еще одна группа – это, как сразу поняла Чи, и были Провидцы. Мантии с остроконечными капюшонами, скроенные не так, как все остальные, обтекали их как вода. Одни из них носили бледные диадемы, другие – шапочки, покрывавшие голову целиком. Чи при всем своем неумении определять возраст номов видела, что все они глубокие старцы. Морщины и седина, обычные даже у пятидесятилетних жуканов, здесь означали, что им уже лет по сто.

Несмотря на преклонный возраст, они продолжали стоять – очень прямо, порой опираясь на посохи. Смотрели они не так враждебно, как зрители на скамьях, но Чи чувствовала, что они оценивают ее недоступным ей способом.

Провидец в шапочке, спускавшейся мысом на лоб, стукнул посохом об пол, и в зале настала полная тишина. Все с тем же ледяным презрением смотрели на Чи.

– Адвокат, тебе слово, – сказал Провидец.

Чи решила, что это обращено к Ахею, но на арену уже вышла женщина, с виду его ровесница. По ее церемониальному жезлу с золотым набалдашником переливались волнами крылатые насекомые.

– Прочти обвинение, – распорядился Провидец.

Вот тебе и адвокат, подумала Чи – но дело обернулось еще хуже, чем она ожидала.

– Торн обвиняет человека по имени Ахей, стоящего сейчас перед вами, – провозгласила женщина. Ее негромкий голос благодаря великолепной акустике доносился до самых верхних рядов. – Ахей, неофит и боец, был ранен в битве с Ненавистным Врагом. Он бежал и скрылся, согласно правилам, но к вечеру не явился на место. Наши люди в Кузнечном Городе донесли нам, что он выбрал собственный путь и отправился в восточные земли, где, по его словам, обретался еще более страшный враг. Посмотрите на этого жалкого человечка, который стакнулся с Ненавистным Врагом и привел одну из них в наши стены! Он пал, не устояв перед соблазнами внешнего мира, и отныне потерян для нас. В Торне для него нет больше места. Я требую его изгнания или смерти – пусть сам выберет, что предпочтительней для него.

Чи похолодела от мысли, что о ней самой в этой речи не нашлось ни единого слова. Теперь только от Ахея зависит, будет ли она жить.

– Ахей, бывший ранее сыном Торна, что ты скажешь на это? – вопросил тот же Провидец.

– Я не ждал таких обвинений, – горячо, но с дрожью в голосе начал Ахей. – Все, что я делал, делалось ради Торна. Разве я вернулся бы сюда, будучи виновен во всех этих преступлениях?

– Все так говорят, – заметила обвинительница. – Как может неофит, лишенный советов мудрейших, судить о том, что хорошо и что плохо для города? А возвращаются сюда многие, надеясь исправить совершенное ими зло несколькими словами. Не постигаю хода их мысли, но это так.

– Ты разочаровал нас, – молвил Провидец. – Рассказывай, как дошел до такой жизни, Ахей.

– У ворот Кузнечного Города собирается враг, который и для Торна представляет угрозу. – Ахей потерял уверенность, и его слова не имели должного веса. – Я сам видел. Их войску нет числа, они владеют техническим знанием и могут летать где хотят. Они подступили к самым границам Нижних Земель; вы, может быть, порадуетесь тому, что их меч приставлен к горлу наших врагов, но меч этот и на нас заострен. Они не признают союзников – для них существуют лишь недруги или рабы. Такое я сделал открытие.

– Чего он хочет от нас? – перебила адвокат, которую Чи охотно бы стукнула. – Чтобы мы помогли Ненавистному Врагу именно теперь, когда он в ссоре с какими-то своими сородичами? Он клюнул на их удочку и вознамерился заключить с ними союз. Взгляните только на гадкое существо, которое он с собой притащил! Ему нет больше дела до Торна, он перешел в другой лагерь.

Чи гневно обернулась к ней, но сумела сдержаться. Номы в амфитеатре поднялись как один. Кричать в присутствии Провидцев здесь, очевидно, не полагалось, и они поддерживали адвоката на свой молчаливый лад.

– Отрицаю! – воскликнул Ахей. – Я не предатель!

– Он не первый, кто уступил злу: у Ненавистного Врага есть свои способы. Он соблазняет наших людей золотом и машинами, непостижимыми для ума. Мы не знаем, что именно побудило Ахея сбиться с пути, но ясно одно: для нас он потерян.

– Мы находимся в смертельной опасности! – отчаянно вскрикнул Ахей. – Вы не можете закрывать на это глаза. Новоявленная Империя только и ждет, чтобы начертать свое имя на нашем тысячелетнем прахе! Кузнечному Городу мы сопротивляемся целый век, но против этой Империи и месяца не протянем, если будем одни!

– Довольно, Ахей, – произнесла самая старая с виду Провидица. Ахей запнулся, и в зале стал слышен только стук деревянного посоха, звучащий в такт ее осторожным шагам. – Мы не верим тебе. – От этих бесхитростных слов Ахей содрогнулся, а Чи похолодела. – Мир не может меняться с такой быстротой, а эти черные с золотом люди – враги наших врагов и нам пока ничего плохого не сделали. Если не подчинишься нам, будешь приговорен к изгнанию или смерти.

Ахей точно окаменел. «Подчинишься», – повторила про себя Чи, не понимая смысла этого слова… но что может быть хуже изгнания или смерти?

Женщина протянула иссохшую от старости руку, и Ахей шарахнулся от нее, как загнанный зверь.

– Ахей, – без гнева, даже с некоторым состраданием продолжала Провидица, – ты ведь знаешь, что для тебя это хороший шанс доказать нам свою правдивость. Иначе мы можем подумать, что ты что-то скрываешь от нас, и обвинение останется в силе.

– Уступи ей, – прошипела, не стерпев, Чи. – Пусть делает то, что хочет.

Взгляд, посланный ей Ахеем, был полон не страха, а вины.

Он не хочет показывать им этого своего чувства, подумала Чи и добавила:

– Тогда позволь мне. – Его взгляд на этот раз выразил ужас, и номы снова поднялись на ноги, подавляя ее силой своего осуждения – но Чи принадлежала к выносливой расе. – Ты как хочешь, а я готова. Я лучше тебя и кого бы то ни было могу поведать им всю правду об Осиной Империи.

– Не слушайте ее. У нее здесь нет права голоса, – вмешалась адвокат.

Чи, окончательно решившись на рукоприкладство, сделала к ней пару шагов, но тут Провидица осведомилась:

– Кто эта девочка?

Номы, поняв, что упустили в порыве враждебности нечто важное, стали рассаживаться. Даже адвокат лишилась доли своей уверенности.

– Поди сюда, – сказала Провидица. Чи медленно приблизилась к ней. Белые глаза смотрели на нее, точно каменные. – Итак, ты готова подчиниться? Чему же?

– Вашему Наследию, вероятно…

– Не просто Наследию. Одно Наследие не может обнажить ум… понимаешь, о чем я?

– Кажется, да. – Чи только теперь заметила, что эта старая женщина ростом не выше ее – раньше ей казалось, что та над ней возвышается.

– Негоже так, – тихо сказал кто-то из Провидцев. – Это вражеское отродье.

– Мы все поплатимся за это злоупотребление властью, – добавил другой.

– С другой стороны… – Провидец в шапочке повернул голову Чи к себе. – Кто знает. Она, похоже, не так слепа, как ее соплеменники. Я не чувствую в ней страха, разве что самую малость.

Чи эта «малость» представлялась куда как большой, но она осталась тверда и сказала:

– Делайте со мной все, что считаете нужным.

– Кто ты, жуканочка? Каким путем ты идешь? – спросила старуха.

– Я студентка Великой Коллегии, – с гордостью заявила Чи.

– Такое уже случалось, хотя и не на памяти ныне живущих. Она не первая, кто ищет нашего знания. Я сама исследую ее и сама, если понадобится, буду держать за это ответ.

Другие Провидцы обменялись недовольными взглядами, но не стали ей возражать.

– Не думай ни о чем. – Тонкая прохладная ладонь легла Чи на лоб.