Текст книги "Ленин в судьбах России"

Автор книги: Абдурахман Авторханов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

«Во время войны Парвус был одним из главных советников Центрального Комитета Германской социал-демократии. Одновременно он занимался громадными коммерческими делами, на которых заработал большое состояние… Когда пришли известия об октябрьской революции, он приехал в Стокгольм и обратился к заграничному представительству большевиков, предлагая от имени пославших его, в случае отказа германского правительства заключить мир, организовать всеобщую забастовку».

Вот и вся "помощь" Парвуса Ленину, а о финансовой помощи марксистского миллионера Парвуса марксистскому революционеру Ленину Карл Радек и слыхом не слыхал! Зато Радек много знает о больших заслугах Парвуса в области дальнейшего развития марксизма и марксистской революционной стратегии в новую эпоху.

Радек пишет:

«О Парвусе можно сказать, что он в первый раз после Маркса и Энгельса обратил внимание рабочего класса не только на то, что происходит на заводе и в парламенте, но что происходит на мировом рынке, что происходит в колониях. Русский читатель может найти в работе его о „Мировом рынке и аграрном кризисе“, изданной ВІ896 г., образчик глубины марксистского анализа молодого Парвуса». Даже больше: «Парвус первый обратил внимание на новое явление 90-х годов – на громадный рост профессиональных союзов, и сумел увидеть в этой массовой организации пролетариата, связанной с ежедневной борьбой рабочего класса, великий рычаг революционного движения».

Радек рассказал большевистским читателям и о других заслугах Парвуса в защите революционного марксизма от его ревизии Эдуардом Бернштейном, утверждавшим, что пролетариат добьется своего политического и социального освобождения не на путях кровавых революций, а в систематической борьбе за широкие социальные реформы. Германская социал-демократия устами Карла Каутского, а русская социал-демократия устами Плеханова отмежевались от Бернштейна, объявив его теорию зловредным "реформизмом и ревизионизмом" марксизма. По Радеку, первым и наиболее глубоким критиком Бернштейна был не Каутский, а Парвус, основоположником марксистской теории об империализме и роли революционной социал-демократии был не Ленин, а Парвус, первым изобретателем идеи "всеобщей политической забастовки", как метода подготовки пролетарской революции, тоже был Парвус, а не Ленин. Вот соответствующие тезисы Радека:

«Если когда-нибудь будут переизданы статьи Парвуса („Из мировой политики“), то они дадут блестящую картину рождающегося империализма и боев рево-людионного крыла социал-демократии с зарождающимся реформизмом. Статьи Парвуса против реформизма были глубже статей Каутского по силе анализа… Но больше еще, кроме глубины анализа, они отличаются от статей Каутского революционной энергией, размахом, революционными перспективами. Эта статьи не начетчика, а статьи, смотрящего далеко революционера, ищущего за идеями движущие их социальные силы. Парвус видел в реформизме социально-либеральную рабочую политику, то-есть полное предательство революционного рабочего класса»

Радек сообщает, что "когда создавалась "Искра", его издатели (то есть Ленин и другие – А.А.) пригласили Парвуса к сотрудничеству. Статьи его о мировой политике, по русским финансам (они перепечатаны в книге "Россия и революция", появившейся в 1906 г. в Петербурге) – украшают этот боевой орган русской социал-демократии".

Почему я так подробно остановился на этой тарабарщине, хорошо известной советскому читателю, правда, не из Парвуса и не из Радека, а из Ленина, который только повторял Парвуса периода "Искры"? Только для констатации бесспорного исторического факта: Парвус и Ленин лишь разветвления одного марксистского древа. Октябрьский триумф Ленина стал возможным, когда произошла стратегическая "стыковка" между этими разветвлениями, на основе целенаправленного разделения труда в деле установления "диктатуры пролетариата" в России – Парвус финансирует, а Ленин организует революцию. Введя плату за использование уборных в Риме, император Веспасиан изрек свою знаменитую фразу: "Деньги не пахнут". Но немецкие деньги Шрвуса и Ленина пахнут, в невыносимом зловонии их великий народ задыхается более 70 лет. Глашатаи из дозированной "гласности" никогда не осмелятся признать и огла-сить эту великую ленинскую тайну о немецких деньгах. Между тем самому Ленину было наплевать на обвинение в этом. Вот свидетельство того же Бернштейна в Центральном Органе немецких социал-демократов "Форверст" от 14 января 1924 г. "Я, конечно, знаю, какое большое значение с точки зрения военной политики Тройственный союз придавал финансированию большевистской акции… Одним из последствий их действий в этой области был Б реет-Л и-товск, и презрительно высокомерное поведение там представителей германского военного командования, вероятно, еще не изгладилось из памяти Троцкого и Радека. Ведший с ними переговоры генерал Гофман, у которого они были в руках в двояком смысле, давал им это сильно чувствовать… Если верна моя информация, Ленин на обвинение, выдвинутое в свое время Антантой, будто бы ответил, что никому нет дела до того, откуда он брал деньги. Совершенно неважно, какие цели преследовали деньгодатели, – он, Ленин, прибывавшие к нему деньги употребил на социальную революцию, и этого достаточно" (цитирую по Церетели, там же, стр.338–339). Кто хорошо изучил революционную психологию и политическую философию Ленина, тот не может не согласиться, что эти слова вполне могли принадлежать Ленину, для которого мораль – категория не общечеловеческая, а классовая, поставленная на службу "пролетарской революции". Это предопределило историческую катастрофу всех его противников и конкурентов.

У разбитого корыта оказался и интендант Октябрьской революции Парвус, которому неблагодарный Ленин даже не разрешил вернуться на свою вожделенную революционную родину. И разочарованному Парвусу ничего не оставалось, как заняться "самокритикой", сказав: "В древности жил один мудрец, который из навоза делал золото, а вот золото, которого я коснусь, превращается в навоз”.

Глава VIII. ЛЕНИН ПРОТИВ ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ РЕСПУБЛИКИ РОССИИ

Революция застала врасплох не только царя и его министров, но и самих революционеров, за исключением, может быть, одного Ленина. Н.Суханов писал: «Ни одна партия не готовилась к великому перевороту. Все мечтали, раздумывали, предчувствовали, ощущали». Но как эти партии реагировали на происходящее, как реагировала Дума на навязанную ей революцией победу над царем? За три дня до его отречения, в один и тот же день – 27 февраля 1917 г. возникли два органа власти – Временный Комитет Государственной Думы во главе с Родзянко, куда входили от социалистов Керенский и Чхеидзе, и Исполнительный Комитет Петроградского Совета рабочих депутатов во главе с Чхеидзе (председатель) и Керенским и Скобелевым (товарищи председателя). Оба органа претендовали на верховную власть в собственном лице. Так образовалось знаменитое «двоевластие» В телеграмме на имя командующих фронтами Родзянко сообщил, что «правительственная власть перешла в настоящее время к Временному Комитету Государственной Думы». Совет Рабочих Депутатов от 28 февраля декларировал: «Для успешного завершения борьбы в интересах демократии народ должен создать свою собственную властную организацию». Но создалось тяжелое положение: Временный Думский Комитет не может управлять страной без поддержки Совета и поэтому предлагает ему создать совместное коалиционное правительство. Однако, Совету, возглавляемому разными социалистическими партиями, не позволяет их «социалистическая совесть» войти в состав буржуазного правительства (ведь идеологический предрассудок, владевший этими политическими партиями, порой сильнее, чем их рассудок). Из этого заколдованного круга выход нашел вице-председатель Совета Керенский. Когда Исполком Совета отверг приглашение Думского Комитета вступить в состав Временного правительства, Керенский потребовал обсудить данный вопрос на общем собрании всего Совета. Собранию Керенский доказал, что его вступление в состав правительства от имени Совета в интересах углубления революции с объявлением России республикой вместо свергнутой монархии. Собрание устроило Керенскому всеобщую овацию при полном молчании Исполкома Совета и при отсутствии протестов со стороны большевистских депутатов (Шляпников, Залуцкий и др.). Керенский сделался министром юстиции во Временном правительстве либерального князя Львова, которое состояло в основном из октябристов и кадетов (военный министр октябрист Гучков, министр иностранных дел кадет Милюков и др.). В этом правительстве только один Керенский держал курс на республику, все остальные были убеждены, что лучшей формой правления для России явится конституционная монархия английского типа. Как Керенский, так и Совет в целом, чтобы закрыть путь для такой монархии, решили предупредить восшествие на трон брата царя, Великого князя Михаила Александровича. На совещании у Львова в присутствии Михаила Александровича был обсужден этот вопрос. Улица требовала ликвидации династии, поэтому на совещании разыгралась полемика за и против принятия им трона. Михаил Александрович в конце совещания сделал официальное заявление: он отказывается от трона в пользу Учредительного собрания, которое должно "установить образ правления и основные законы Государства Российского”. Говорят, что при этих словах Керенский воскликнул: «Вы благородный человек!» На второй день – 3 марта 1917 г. – печать опубликовала отказ от власти Великого князя Михаила Александровича. Россия стала республикой, хотя в ожидании Учредительного собрания официально необъявленной. Программа Временного правительства, оглашенная 2 марта, содержала следующие пункты:

1. Полная и немедленная амнистия по всем делам политическим и религиозным, в том числе террористическим покушениям, военным восстаниям и аграрным преступлениям и т. д.

2. Свобода слова, печати, союзов, собраний и стачек…

3. Отмена всех сословных, вероисповедных и национальных ограничений.

4. Немедленная подготовка к созыву на началах всеобщего, равного, прямого и тайного голосования Учредительного собрания, которое установит форму правления и Конституцию страны.

5. Замена полиции народной милицией с выборным начальством, подчиненным органам местного самоуправления.

6. Выборы в органы местного самоуправления на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования…

Как же реагировали на начало революции официальные инстанции российской социал-демократии? После окончательного раскола социал-демократов у них действовали в России два центра: большевики называли свой центр ЦК РСДРП, а меньшевики – Организационным Комитетом (ОК) РСДРП. Главные лидеры РСДРП находились в эмиграции или в ссылке. В Петрограде Русское бюро ЦК большевиков ко времени революции возглавлял Шляпников, а ОК меньшевиков – Чхеидзе. Оба центра отозвались на революцию отдельными воззваниями к народу. Меньшевики призывали народ к "окончательному разгрому старой власти и образованию временного правительства". Особенно подчеркивалась роль Совета Рабочих Депутатов в революции. В меньшевистском собрании указывалось: "Революционная стихия растет с каждым днем. Мы должны остаться той непреклонной единой организационной силой, которая сумеет вносить в движение планомерность и сознательность. Совет Рабочих Депутатов должен явиться такой силой… Опираясь на широкие массы, Совет тем легче увлечет за собой поток всенародной революции и доведет ее до победного конца".

В большевистском воззвании, названном "Манифестом", требовалось немедленное провозглашение "временного революционного правительства, которое должно встать во главе нарождающегося республиканского строя". Это было в согласии с требованием Ленина в 1905–1907 гг. о создании "революционного правительства" после свержения самодержавия и о возможном участии в таком правительстве и большевиков. Однако, другие установки "Манифеста" явно противоречили стратегии Ленина: "немедленное прекращение кровавой человеческой бойни", которую невозможно, по Ленину, кончить иначе, как превращением ее в гражданскую войну и переходом от буржуазно-демократической революции к "диктатуре пролетариата". Русское бюро ЦК РСДРП даже не упомянуло в своем "Манифесте" о Совете, который Ленин еще в 1905 г. считал зародышем пролетарской власти, зато оно выдвинуло совершенно очевидный антиленинский лозунг: "Да здравствует демократическая республика" вместо лозунга республики Советов. Первый состав Русского бюро ЦК (Шляпников, Залуц-кий, Молотов) не выдвигал лозунга поддержки временного буржуазного правительства Львова-Керенского, как это сделал новый состав ЦК, когда в него вошли вернувшиеся из ссылки Каменев и Сталин. Сталин и в ЦК и в "Правде" на первый план выдвигал Каменева, чтобы, прикрываясь его именем ближайшего соратника Ленина, захватить власть в ЦК.

Воззвание самого Исполкома Совета отмечало, что Временное правительство объявило ряд демократических свобод и взяло на себя обязательства по дальнейшей демократизации общества. Поэтому, "в той мере, в какой нарождающаяся власть будет действовать в направлении осуществления этих обязательств и решительной борьбы со старой властью, – демократия должна оказать ей свою поддержку". Ее автор Суханов объяснял впоследствии, что поскольку в комиссии по составлению этого воззвания были представлены все социалистические группы от правых до левых, то они старались "не задевать политику", как будто возможно писать о политике, не задевая политику.

28 февраля Совет был переименован в Совет Рабочих и Солдатских Депутатов, а в воинских подразделениях были созданы солдатские комитеты.

Вот другой документ, составленный интеллектуалами, но продиктованный этой солдатской массой "нижних чинов", был документом самой высокой политики продолжающейся войны. Это "Приказ № 1" Совета Рабочих и Солдатских депутатов от 1 марта 1917 г. "Приказ № 1" по существу объявляет верховной и единственной властью в стране не Думу, не Думский Комитет с его "военной комиссией", а только Совет Рабочих и Солдатских Депутатов. Этот меньшевистски-эсеровский документ, разработанный комиссией под руководством эсера И.Д.Соколова, сослужил великую службу большевикам по большевизации армии и флота. Единственная причина, почему большевики сразу после этого "Приказа" не пришли к власти, заключается в том, что в те дни Ленина не было в Петрограде.

Вот некоторые пункты "Приказа № 1":

"Приказ № 1. 1 марта 1917 г. По гарнизону Петроградского округа, всем солдатам гвардии, армии, артиллерии и флота для немедленного и точного исполнения, а рабочим Петрограда для сведения…

3. Во всех политических выступлениях воинская часть подчиняется Совету Рабочих и Солдатских депутатов и своим комитетам.

4. Приказы военной комиссии Государственной Думы следует исполнять за исключением тех случаев, когда они противоречат приказам и постановлениям Совета Рабочих и Солдатских Депутатов.

5. Всякого рода оружия, как то: винтовки, пулеметы, бронированные автомобили и прочее должны находиться в распоряжении и под контролем ротных и батальонных комитетов и ни в коем случае не выдаваться офицерам, даже по их требованию".

…Как реагировал Ленин на начавшуюся революцию? Первым директивным откликом Ленина на февральскую революцию была его телеграмма на французском языке Ганецкому в Стокгольм от 6 марта 1917 г. Она адресована "большевикам, отъезжающим в Россию". В ней в нескольких, но очень емких словах изложена не только тактика, но и вся будущая стратегия Ленина в послефевральский период: "Наша тактика: полное недоверие, никакой поддержки новому правительству; Керенского особенно подозреваем; вооружение пролетариата – единственная гарантия… Никакого сближения с другими партиями. Телеграфируйте это в Петроград". Эта телеграмма из Стокгольма была направлена в Петроград 13 марта и в тот же день была оглашена на заседании "Русского бюро ЦК", а также на заседании исполнительной комиссии

Петроградского комитета партии. В обеих инстанциях ее единогласно отвергли. Это и понятно, если мы вспомним, что 13 марта 1917 г. Каменев и Сталин, вернувшись из ссылки, захватили Русское бюро ЦК, вытеснив оттуда Шляпникова, Залуцкого, Молотова, которые по отношению к Временному правительству по существу держались той же непримиримой позиции, что и Ленин. Оба они захватили и редакцию "Правды”, выгнав оттуда ее проленинских редакторов. (Характерно, что за день до этого – 12 марта в протоколе бюро ЦК сказано, что Каменева нельзя принять в состав бюро ЦК, так как на суде над большевистской фракцией Думы (1915) он выступил против "Манифеста ЦК о войне”, а Сталина нельзя принять из-за его "личных черт”. См. "Вопросы истории КПСС", № 3, 1962).

Поэтому редакция скрыла от партии выше процитированную телеграмму Ленина. Больше того, Каменев и Сталин отказались печатать в "Правде" "Письма издалека" Ленина, в которых Ленин излагал стратегию своих будущих "Апрельских тезисов". Из пяти его писем было напечатано только одно, да и то с большими сокращениями. Почему же не печатались "Письма издалека"? Ответ вытекает из содержания "Писем". Ленин ориентировал партию большевиков на немедленное "перерастание буржуазно-демократической революции" в пролетарскую социалистическую революцию по схеме, разработанной им еще в "Двух тактиках" в период первой русской революции. Отсюда главные лозунги Ленина: "никакой поддержки Временному правительству", "никакого сближения с другими партиями", "вооружение пролетариата" для новой, третьей революции. Каменев и Сталин все это отвергали. В западной, как и в советской историографии даже и не заметили, что это был первый заговор Сталина против Ленина, чтобы уже тогда, в марте 1917 г., захватить власть не только над ЦК, но и над всей большевистской партией. Поскольку сам Сталин был все еще малоизвестным Джуга-швили-Коба, то он намеренно выдвигал на первый план популярнейшего в партии после Ленина и Зиновьева – Каменева, члена редакции главного политико-теоретического органа партии "Социал-демократа”.

(Вспомним в скобках и о будущем втором заговоре Сталина против Ленина, когда он, пользуясь именем Каменева, захватил уже в 1922 г., во время болезни Ленина, "необъятную власть" над партией и страной и, вопреки "Завещанию" Ленина, с помощью того же Каменева и Зиновьева сохранил ее).

Я уже упомянул, что даже то письмо, которое опубликовала "Правда", подверглось цензуре Сталина и Каменева. Из "Письма" была выброшена его сердцевина: критика внешней политики Временного правительства как империалистической, и разоблачение Лениным "предательской роли" "лакеев" буржуазии-меньшевиков и эсеров. Сталин и Каменев отважились, несмотря на категорический тон телеграммы Ленина "никакой поддержки новому правительству”, "никакого сближения с другими партиями", на разработку собственной, подчеркнуто антиленинской тактики и стратегии, основанных как раз на двух антиленинских принципах: 1. Условная поддержка Временного правительства, 2. Объединение большевиков и меньшевиков в одну единую партию, ориентирующуюся на "демократическую республику" – против ленинской концепции перерастания данной революции в революцию социалистическую с "диктатурой пролетариата". Не только была разработана такая стратегия, но Каменев взялся за ее теоретическое обоснование, а Сталин развернул и практическую работу по объединению партии, связавшись со своими земляками – меньшевиками, которые возглавляли Оргкомитет меньшевиков в Петрограде и меньшевистской фракцией в Думе – с Церетели и Чхеидзе, последний был и председателем Петроградского Совета Рабочих и Солдатских Депутатов. Для осуществления своего плана Сталин и Каменев договорились с меньшевистскими лидерами о созыве параллельных Всероссийских совещаний руководящего актива большевиков и меньшевиков, поставив на обсуждение этих совещаний главные вопросы общей стратегии. Одновременно должно было происходить и Всероссийское совещание Советов, для обсуждения вопросов о войне и мире и об отношении к Временному правительству. Большевистское совещание партийных работников происходило с 27 марта по 2 апреля. На обсуждение были поставлены три вопроса:

1. Об отношении к войне;

2. Об отношении к Временному правительству;

3. Об объединении с меньшевиками.

На совещании большевиков было представлено 70 партийных организаций (из них 30 организаций было объединенными с меньшевиками). Присутствовало 120 делегатов. Сталин сделал доклад об отношении к Временному правительству, суть его была в следующем его тезисе: "Поскольку Временное правительство закрепляет шаги революции, постольку поддержку” ("Вопросы истории КПСС", № 5, 1962, стр.112). По вопросу о войне совещание, следуя линии Сталина и Каменева, утвержденной бюро ЦК, записало, что надо заставить правительство предложить мир, а "вплоть до этого момента мы, отвергая дезорганизацию армии и считая необходимым сохранение ее мощи, призываем всех солдат и рабочих оставаться на своих постах" (там же, стр.136).

Если вопросы о мире и об отношении к Временному правительству вызвали на совещании большую дискуссию, в которой делегаты с мест критиковали позицию Сталина и Каменева об условной поддержке Временного правительства, то по вопросу об объединении они одержали победу. В ответ на условия объединения, предложенные Церетели, Сталин ответил: "Мы должны пойти. Необходимо определить наши предложения о линии объединения. Возможно объединение по линии Циммервальда-Кинталя" (там же, стр.139).

Предложение Сталина воссоединить ленинскую партию большевиков с "ренегатами" и "лакеями" русской буржуазии – с меньшевиками было принято большинством. Была создана комиссия для ведения переговоров с меньшевиками, в которую вошли Сталин, Каменев, Ногин и Теодорович. Сталину было поручено выступить с докладом об объединении на объединенном собрании большевиков и меньшевиков, назначенном на 4 апреля 1917 г. Этот большой и первый заговор Сталина против Ленина должен был поставить Ленина перед свершившимся фактом: отныне вождь РСДРП не Ленин, у нее теперь четыре вождя: Сталин-Каменев-Мартов-Церетели! Буквально в последние часы Ленин сорвал заговор Сталина: 3 апреля Ленин прибыл в Петроград, а 4 апреля на объединенном собрании большевиков и меньшевиков доклад не об объединении, а о радикальном разъединении сделал Ленин.

Началась интенсивная, научно разработанная в деталях и вариантах подготовка "мобплана" величайшего в истории всех революций заговора не за "свободу, равенство и братство", как у французских предшественников Ленина, а против свободы, против равенства, против братства. Вместо свободы Ленин планировал "диктатуру пролетариата", вместо братства – классовую борьбу, вместо равенства – "казарменный коммунизм" Нечаева. Но почему же этот заговор имел такой триумфальный успех? Тут надо отказаться от социологических, исторических и философских мудрствований в поисках причин. Причины только две: стратегическая гениальность Ленина и бездонная наивность февральской демократии. Тут не обойтись, вопреки ученым дилетантам, без сослагательных наклонений. Если бы Временное правительство арестовало Ленина, как только он перешел русскую границу, за очевидное для всех преступление – связь с правительством вражеской страны, чтобы с его помощью вернуться в Россию, то заговор Ленина был бы сорван, а большевики, слившись с меньшевиками, продолжали бы политику условной поддержки Временного правительства. Ведь теперь, в эру "гласности", всем известно, как этого ареста боялся и его ожидал сам Ленин. Первый вопрос, который он повторно задавал большевистской делегации, встречавшей его на русской границе, был: "А не арестуют меня в Петрограде?". Каково должно было быть его удивление, когда Совет Рабочих и Солдатских Депутатов, который возглавляли лидер меньшевиков Чхеидзе и лидер эсеров и министр Временного правительства Керенский, ему устроил такую грандиозную триумфальную встречу, какую обычно устраивал только Рим своим полководцам, возвращающимся из победоносных походов. Ленин сам дал первый сигнал насчет того, чтобы демократия не рассчитывала на него. Когда Чхеидзе от имени Петроградского Совета приветствовал Ленина и призвал его присоединиться к "революционной демократии", Ленин, смотревший во время речи Чхеидзе не на него, а в потолок царского приемного зала на вокзале, в ответной речи, обратившись опять таки не к нему, а к толпе, выкрикнул: "Да здравствует мировая социалистическая революция!"

Единственное, что умела делать русская демократия – глотать самые горькие пилюли, лишь бы не нарушать святые законы неограниченной свободы. Второй, уже стратегический, сигнал Ленина – его знаменитые "Апрельские тезисы". Свои тезисы Ленин огласил 4 апреля в Таврическом дворце на собрании большевиков – участников Всероссийского Совещания Советов Рабочих и Солдатских Депутатов, потом в тот же день на объединенном собрании большевиков и меньшевиков – участников того же Совещания. Вот основные пункты "Тезисов":

1. Никакой поддержки Временному правительству;

2. Никакой уступки «революционному оборончеству», разоблачение его;

3. Мир невозможен при существующем строе, дело мира надо взять в свои руки;

4. Не парламентская республика, а республика Советов, завоевать большинство в Советах, разоблачая там «мелкобуржуазные, оппортунистические партии» – меньшевиков и эсеров;

5. Перемена программы партии и переименование партии в Коммунистическую, чтобы отмежеваться от мировой социал-демократии и от русских меньшевиков".

Однако, кардинальный тезис "Тезисов" Ленина касается его стратегического плана захвата власти. Большевики должны были ее захватить в первые же дни Февральской революции, но они ее прозевали. Между тем, как говорит Ленин в другом месте, "коренной вопрос всякой революции есть вопрос о власти". Почему они ее прозевали и в чем сущность текущего этапа революции? Ответ Ленина в "Тезисах" гласит: "Своеобразие текущего момента в России состоит в переходе от первого этапа революции, давшего власть буржуазии в силу недостаточной сознательности и организованности пролетариата (курсив мой – А.А.) ко второму ее этапу, который должен дать власть в руки пролетариата и беднейших слоев крестьянства". Все это было объявлением войны сразу на трех фронтах: против Временного правительства, против меньшевиков и эсеров и против собственной большевистской партии. Какая же была реакция тех, против кого она объявлялась?

Плеханов объявил "Тезисы" Ленина "бредом", но бред оказался смертоносной бомбой замедленного действия, подложенной под фундамент молодой и добродушной демократии. "Ленин своими "Тезисами" совершил политическое самоубийство", – таково было всеобщее мнение "революционной демократии". Наиболее враждебно и злобно "Тезисы" Ленина встретили… большевики. Сталин пренебрежительно назвал их "голой схемой", а "Правда", редактируемая Каменевым и Сталиным, объявила их не политикой партии, а личным мнением Ленина.

Вот факты. На заседании ЦК с присутствием членов ПК и актива партии "Тезисы" Ленина поддержали только три человека, не являющиеся членами ЦК или ПК – и все три женщины: эмигрантки, близкие к нему – Коллонтай, Инесса Арманд и Крупская. "Правда" вынуждена была опубликовать "Тезисы" и то только через три дня, но поспешила на второй же день сделать к ним следующее редакционное примечание: "Что же касается общей схемы т. Ленина, то она представляется нам неприемлимой, поскольку она исходит от признания буржуазно-демократической революции законченной и рассчитывает на немедленное перерождение этой революции в революцию социалистическую" ("Правда", 8 апреля 1917 г.).

Как же Ленин реагировал на бунт своей партии? Колоссальное преимущество Ленина как политического стратега заключалось в том, что он как никто умел оседлать свои эмоции, если речь шла о коренных интересах дела, то есть о захвате власти. Для этого он создал данную партию и долго тренировал ее. Он не мог теперь создать новую партию, но он знал, как восстановить над своей партией контроль, апеллируя к рядовой массе, которая была за "Тезисы".

Суханов писал:

«Разудалая „левизна“ Ленина, бесшабашный радикализм его, примитивная демагогия, не сдерживаемая ни наукой, ни здоровым смыслом – впоследствии обеспечили ему успех среди самых широких пролетарско-мужицких масс, не знавших иной выучки, кроме царской нагайки. Но эти же свойства ленинской пропаганды подкупали и более отсталые элементы самой партии… Позиция же этой массы не могла не оказать решающего действия и на вполне сознательные большевистские элементы, на большевистский генералитет. Ведь после завоевания Лениным „партийного офицерства“, люди, подобные Каменеву, оказывались совершенно изолированными… И Ленин одерживал победу за победой».

Что же оставалось делать "генералитету" партии, если партийная армия и даже "партийное офицерство" готовы были следовать стратегии Ленина? Суханов думает, что партия и ее "генералитет" без Ленина – ничто, когда пишет: "Остаться без Ленина – не значит ли это вырвать из организма сердце, оторвать голову?.. Кроме Ленина в партии не было никого и ничего. Несколько крупных генералов – без Ленина ничто, как несколько необъятных планет без солнца". Пишет Суханов и об общей реакции партийного "генералитета" на тех совещаниях ЦК, ПК и "Правды”, где обсуждались "Тезисы".

«Через пять дней по приезду Ленин созвал совещание из старых большевистских генералов… Ленин призвал своих маршалов не для того, чтобы убеждать их и спорить с ними: он хотел только узнать, верят ли они в его новые истины… Маршалы произнесли по речи. Ни один из них не высказал ни малейшего сочувствия».

Вот в этих условиях Ленин решил перенести обсуждение своих "Тезисов" из верхов в низы партии (к январю 1917 г., по официальным данным, в партии было 23 тыс. членов. Зиновьев писал, что фактически было не более пяти тысяч человек, но уже в апреле насчитывалось около 80 тыс. членов партии). Ленин заявил, что он "один против 110" готов воевать за свои "Тезисы". Поэтому он потребовал от "генералов" начать дискуссию в партийной печати и на партийных собраниях: кто за "Тезисы" Ленина и кто за линию ЦК? Ленин писал: "После ряда совещаний мы единогласно пришли к выводу, что всего целесообразнее открыто продискутировать эти разногласия". Бесцеремонно выставив из редакции "Правды" Каменева и Сталина, Ленин взял в свои руки "Правду" и тут же начал писать серию статей исключительной теоретической и тактико-стратегической важности. Особенно важными из них являются следующие работы Ленина: "О двоевластии", "Письма о тактике", "Задачи пролетариата в нашей революции". В них Ленин не только окончательно хоронит платформу и тактику старого состава ЦК, ПК и редакции "Правды", но дает также теоретическое обоснование ревизии старого классического ленинизма в программе партии и собственных работах периода 1903–1907 годов, за которые хватаются теперь его недиалектические ученики. Как в старой программе, так и в "двух тактиках"