Текст книги " Учение Никласа Лумана о коммуникации"

Автор книги: А. Назарчук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

плексности окружения смысл становится уникальным инструментом се-

лекции, конституирующим систему путем редукции комплексности и мно-

гократно повышающим ее адаптивность в сравнении с иными система-

ми.220 Эта редукция осуществляется, когда установливаются различия

между актуальностью и потенциальностью. В трактовке этих ключевых

понятий Луман практически игнорирует богатую философскую традицию

(dynamis/energeia, potentia/akta), а берет за основу представление о кон-

тингентности реальности. Актуальное – то, что реализуется в селекции в

пространственном и временном плане, потенциальное – то, что может

стать предметом контингентной селекции. Посредством смысла из беско-

нечности возможностей вычленяется момент действительного. Смысл поз-

воляет редуцировать комплексность, не исключая, а сохраняя полноту

иных возможностей для селективности системы.

Речь идет об основополагающей функции порядка рекурсий, налич-

ных в данный момент. «Феномен смысла проявляется в форме переизбыт-

ка ссылок (Verweisungen) на дальнейшие возможности переживания и

действия… Все, что интендируется, содержит в этой форме открытым весь

мир в целом, т.е. постоянно гарантирует актуальность мира в виде его

доступности».221 Смысл принимает на себя функцию «отключения» не-

нужного. Благодаря этому смысл осуществляет необходимую для системы

операцию «редукции внешней сложности мира». Он приспосабливает

многообразие внешнего мира к психической или социальной системе.

219 См. Гл. 1.

220 „Смысл есть общая форма автореферентной установки на комплексность, которая не

может быть охарактеризирована посредством определенных содержаний». Luhmann N.

Soziale Systeme. Frankfurt, 1987. C. 107.

221 Там же. С. 93.

116

«Смысл есть способная к актуализации репрезентация комплексности ми-

ра в соответствующий момент».222 При этом «отсеченные» возможности не

исчезают бесследно, благодаря им существует открытое поле возможно-

го, они «виртуализируются». «Будущее бесконечно открыто, ибо оно со-

держит больше возможностей, чем то, что может быть актуализирова-

но».223 То, что не может в данный момент находиться в поле внимания, присутствует в качестве ассоциированных ссылок, в качестве «горизон-

та» интенций (если пользоваться выражением Гуссерля).

Смысл есть постоянная осцилляция, «перепрыгивание» с актуально-

го на потенциальное. Момент неспокойствия, постоянной смены нужен

Луману, чтобы преодолеть одномерность и кристаллизацию структур

смысла, несовместимых с динамичной жизнью системы. «Весь мир соци-

альной коммуникации зиждется на том, что монотонность исключается…

Смысл фундаментально нестабилен, ибо только так реальность может

быть обработана для целей эмержентного образования системы в каче-

стве смысла».224

Смысл обеспечивает не только редукцию комплексности и тем са-

мым стабильность системы, но и необходимый для функционирования си-

стемы переизбыток возможностей, пространство неопределенности и не-

стабильности. Как уже было сказано, неопределенность системы возни-

кает вследствие возвращения, обратного вхождения («re-entry») разли-

чия. В результате в ней появляется внутренняя неопределенность, систе-

ма становится некалькулируемой. Благодаря неопределенности возникает

потребность в идентичности, которая не существует сама по себе, а

предполагает повторение и антиципацию возвращения. В той мере, в ка-

кой смысл стабилен, он обеспечивает идентичность через повторение, т.е. память системы. Нестабильность смысла заключена в невозможности

поддержания ядра его актуальностей. Поэтому смысл есть постоянное

воспроизведение конститутивного различия между актуальностью и воз-

222 Luhmann N. Цkologische Kommunikation. Opladen, 1986. С. 44.

223 Здесь можно вспомнить понятие «отсылаемости» (Verweisungszusammenhang) у

Гуссерля и Хайдеггера. Luhmann N. Zweckbegriff und Systemrationalitдt. Ьber Funktion von Zwecken in sozialen Systemen. Tьbingen, 1968. C. 20.

224 Luhmann N. Soziale Systeme. Frankfurt, 1987. C. 99.

117

можностью, между различием и идентичностью.225 «Самодвижение собы-

тий смысла является автопоэзисом par excellence», заключает Луман.226

Тотальность смысла проявляется в том, что даже «бессмыслица»

может мыслиться и быть включенной в коммуникацию только как форма

смысла. Понятию негации Луман придает исключительно большое значе-

ние. Возможность негации – одно из исключительных свойств смыслокон-

ституирующих систем, и существенная часть способности смысла редуци-

ровать комплексность на совершенно новом эволюционном уровне выте-

кает из его способности к негации. Именно благодаря негации возникает

неспокойство, переизбыток возможностей и динамизм, отличающий смыс-

локонституирующие системы от иных. Фунция негации – не в устранении, а в «потенциализировании» возможностей. «Смысловой мир является

полноценным миром, который может исключать то, что он исключает, только в себе».227 Никакая смыслоконституирующая система не может из-

бежать осмысленности своих процессов. Закрытость и полнота всех ре-

курсивных ссылок образует единство как последний горизонт любого

смысла – мир. Понятие мира у Лумана – социологический аналог «жиз-

ненного мира» Гуссерля228 и, более того, принимает на себя функцию

кантовского «трансцендентального единства апперцепции». Как един-

ство всех ссылок горизонт мира гарантирует каждому различию его един-

ство как различия и в этом смысле является носителем предельной уве-

ренности в том, что «мир как-нибудь разрешит в себе все и сможет кон-

вергировать все включения различий».229

Чтобы представление о смысле как редукции комплексности не

осталось слишком абстрактным, необходимо перейти на более конкрет-

ный уровень «респецификации» смысла, который предполагает поиск

осмысленных идентичностей с целб. восприятия реальности. Простые об-

щества с трудом способны преодолеть уровень респецификации идентич-

ностей, воспринимая их как заданные. Развитие типов смысловых иден-

тичностей во многом обусловливает ход общественной эволюции и рас-

225 Там же. С. 100.

226 Там же. С. 101.

227 Luhmann N. Die Gesellschaft der Gesellschaft. Frankfurt, 1997. С. 49.

228 Luhmann N. Soziale Systeme. Frankfurt, 1987. C. 106.

229 Там же. С. 106.

118

крывает историю социальной семантики. Так, вплоть до Нового времени

превалировала «овеществленность» восприятия: любая реальность реду-

цировалась к вещным схемам, в том числе понятия природы, души, духа.

«На самом деле то, что учреждает единство смыслового элемента, было в

этих случаях предзадано. Смысл, можно сказать, использовался, но не

понимался. В качестве описания мира универсальное значение приобрела

вещественная схема. Как ведущее различие функционировало различе-

ние res corporales/res incorporales,230 что позволило обеспечить тотализа-

цию этой схемы».231 Сам мир трактовался в рамках метафизических кос-

мологий как вещь, космос.

С наступлением Нового времени стало понятно, что эта схема недо-

статочна при описании проблем познания и не может быть универсаль-

ной. Усложнение и неспокойство картины мира побудило перенести фо-

кус от вещного мира к человеку, допустить антропологизацию реально-

сти, в частности, посредством «критики» реально воспринимаемого мира.

Следствием этого был выбор (в качестве основы) респецификации субъ-

екта – путем реконструкции и отнесения структуры восприятий к субъек-

ту.

Оба способа мышления, статичные сами по себе, были правомерны

для простых обществ, но становятся все более неадекватными в условиях

современного общества, считает Луман. «Опыт бессмыслицы» и хаоса, случайность, неспокойство и распад идентичностей обнаруживают их не-

достаточность. В них не могут быть адекватно включены негационные

возможности (в метафизике этой проблемой занимались теодицеи). Уни-

версальность «типов» респецификации является помехой для задачи

многомерного описания мира. Ложен сам путь респецификации. О чем бы

ни шла речь, в основу кладутся идентичности, такие, как вещи или поня-

тия, в то время как «вначале была не идентичность, а различие».232

Респецификация идентичностей совершается более адекватно по-

средством различения смысловых измерений, которых, согласно Луману, 230 Вещественные объекты права и невещественные объекты права (повинности и

проч.) – прим. А.Н.

231 Там же. С. 98.

232 Там же. С. 112.

119

три. Смысл избирает из многообразия возможностей материал в трех от-

ношениях: «вещественное измерение (Sachdimension), временное изме-

рение (Zeitdimension) и социальное измерение (Sozialdimension)». Каж-

дое смысловое измерение опирается на различие двусторонних горизон-

тов, т.е. является различием, которое включает в себя полюс утвержде-

ния и полюс отрицания. В вещественном измерении проводится различе-

ние между «этим» и «тем», в социальном измерении – между «Я» и «дру-

гим», во временном измерении – между «до» и «после». Благодаря такой

бинарности каждое смысловое измерение обладает универсальностью и

тотальностью. «Каждое измерение не содержит ограничения того, что

возможно в мире… Таким образом, они сохраняют универсальность зна-

чимости с включением всех возможностей негации… Каждый раз смысл, формулируется ли он позитивно или негативно, доступен в этих трех из-

мерениях как форма дальнейших отсылок».233

Что касается вещественного измерения, речь тут идет о всех воз-

можных предметах осмысленной интенции (в психических системах) или

темах осмысленной коммуникации (в социальных системах). Веществен-

ное измерение конституируется посредством того, что смысл разлагает

общую структуру смысловых отсылок на «это» и «то». «Исходным пунк-

том вещественной артикуляции смысла является первичная дизъюнкция, которая отделяет нечто еще не определенное от иного еще не опреде-

ленного».234 В осцилляции между этими полюсами возникает «форма»

вещи. Все в мире может стать предметом и вещью, поскольку относитель-

но всего может быть установлена внутренняя и внешняя перспектива. В

силу этого вещественное измерение универсально.

Внешние и внутренние отсылки смысла образуют горизонты, кото-

рые характеризуются тем, что символизируют бесконечность путей акту-

ализации возможностей и бесплодность попыток исчерпать эту бесконеч-

ность. Предметный мир может быть осмыслен в бесконечном множестве

аспектов и бесконечным образом тематизирован в коммуникации. Гори-

зонт не имеет границ, которых можно достичь. Любое движение прибли-

жает к горизонту, но никогда не удаляет. Важно также, что смысловые

233 Там же. С. 114.

234 Там же. С. 114.

120

горизонты всегда находятся на расстоянии непосредственной достижимо-

сти. Но каждое приближение открывает лишь новые горизонты, служащие

обогащению смысла.

Луман обращает внимание на неадекватность интерпретации веще-

ственного измерения в традиционной концепции «вещи», когда предмету

приписываются определенные свойства, отношения или действия. Веще-

ственная схема и соответствующее понимание мира как «реальности» яв-

ляются упрощенной версией вещественного измерения, поскольку пред-

ставляют собой ограничение комбинационных возможностей веществен-

ного измерения. Форма «вещей» удобна для собирания опыта, опериро-

вания вещами и ориентации в мире. Как сильная редукция комплексно-

сти, она эффективна для бытовых повседневных практик. Но эпистемоло-

гически она несостоятельна, поскольку затушевывает тот факт, что все-

гда существуют два горизонта, которые задействованы в конституции

смысла предметов, и существует необходимость двойного описания ре-

альности. Форма вещности ограничивает горизонты смысла. Веществен-

ное измерение не должно ограничиваться вещностью вещей. Полное и

более сложное описание вещей как феноменов начинается тогда, когда

они постигаются в качестве систем и речь идет об отношениях системы-

окружения.

Временное измерение образуется, когда исходное различие («до» и

«после») универсализуется, т.е образует горизонты прошлого и будуще-

го,. «Время представляет собой для смысловых систем интерпретацию

реальности в отношении различия прошлого и будущего».235 Таким обра-

зом, время освобождается от привязанности к непосредственному пере-

живанию события, от присутствия или отсутствия предмета. Благодаря

этому возникает возможность временного измерения предмета и различе-

ния последовательности прошлое-настоящее-будущее. Образуя горизон-

ты, прошлое и будущее могут быть не пережиты, «застигнуты», а лишь

интендированы.

В отличие от них настоящее может быть пережито, но именно как

напряжение между прошлым и будущим, как момент невозможности воз-

вращения и изменения свершившегося. В настоящем, отмечает Луман, 235 Там же. С. 116.

121

следует различать два момента – безвозвратность и постоянство. «Насто-

ящее длится так долго, как долго длится безвозвратность (Irreversibel-werden). … Оно маркирует то обстоятельство, что нечто постоянно без-

возратно изменяется».236 Момент постоянства означает, напротив, реали-

зуемую возвратность: предмет еще там, где был оставлен. «Оба момента

взаимно поляризируются как различие событий и состояний, изменения и

длительности, что делает возможным присутствие зримого в безвозврат-

ном событии прошлого и уже видимого будущего в еще длящемся насто-

ящем. Только так можно знать, что нечто прошлое исчезает, становясь

неповторяемым и нечто будущее приближается».237 Этот контраст пере-

живается как постоянство движения и течение времени. Богатый и инте-

ресный анализ смысловых аспектов времени, Луман предлагает, следуя

феноменологическим исследованиям проблемы времени (Гуссерль, Хайдеггер), в разделе «Структура и время» работы «Социальные систе-

мы».

Временное измерение «темпорализирует» комплексность, вслед-

ствие чего система, в которой происходят операции, изменяющие ее соб-

ственное состояние, не может наблюдать себя и контролировать свою

эволюцию. Для этого система использует другое свойство -память. С по-

мощью памяти система становится способной устанавливать различия по

отношению к прошлым состояниям и отличать себя от них (например как

«современное» общество). Память, позволяя работать с различением

прошлого и будущего, помогает контролировать, «из какой реальности

система смотрит в будущее». «Речь идет о постоянной, но всегда исполь-

зуемой только в настоящем функции: тестировать текущие операции в

отношении совместимости с тем, что система конструирует как реаль-

ность… Функция памяти заключается в том, чтобы гарантировать границы

возможных проверок совместимости и одновременно снова освобождать

мощности информационной обработки, чтобы открыть систему для новых

возбуждений. Основная функция памяти заключена, таким образом, в за-

236 Там же. С. 117.

237 Там же. С. 117.

122

бвении, предотвращающем самоблокирование системы потоком резуль-

татов прежних наблюдений».238

Благодаря памяти настоящее воспринимается как «наверстанное

прошлое», которое позволяет прошлому, презентируемому как настоя-

щее, найти связку с будущим. Это дает возможность гарантировать иден-

тичность, которая выступает способностью, облегчающей работу памяти, поскольку отсекается избыточныйпоток воспоминаний и лишь некоторые

из объектов маркируются как «прошлые-будущие», требуя привлечения

памяти. Память оперирует различиями: она обозначает одну сторону раз-

личаемого и опускаетдругую. Если в области прошлого различие остается

немаркированными, то в области будущего используется различие, до-

пускающее осцилляцию, переход внутренней границы (например, в про-

шлом политикой занимались только мужчины, а воображение сразу ста-

вит вопрос о женщинах будущего, которые составляют вторую, нереали-

зованную сторону данного различения).

Луман подчеркивает, что память общества не имеет ничего общего с

тем, что формируется и остается в памяти индивидов. Общество развива-

ет собственные формы и инструменты памяти, собственные темы и пред-

меты запоминания и забвения. «Социальная память – вовсе не то, что

коммуникации оставляют как следы в индивидуальных сознаниях. Речь

идет о собственном производстве коммуникативных операций, о соб-

ственной, необходимой рекурсивности… Социальная память, конечно, не

функционировала бы, если бы не существовало систем сознания с памя-

тью,… но она строится не на способностях памяти систем сознания, ибо

они слишком различны и в коммуникации нельзя подвести их под один

знаменатель. Можно предположить, что пространство вариативности со-

циальной эволюции ограниченно, если индивиды располагают сильно вы-

раженной коллективной памятью и у всех участников коммуникации сле-

дует ожидать наличие похожих воспоминаний. Но это еще не объясняет, как вообще возможны эволюционные вариации и как социальная комму-

никация разделяет воспоминания (прошлое) и осцилляцию (будущее)».239

238 Luhmann N. Die Gesellschaft der Gesellschaft. Frankfurt, 1997. С. 579. Foerster, Heinz, von Das Gedдchtnis: eine quantenphysikalische Untersuchung. Wien, 1948.

239 Luhmann N. Die Gesellschaft der Gesellschaft. Frankfurt, 1997. С. 584.

123

Если в дописьменную эпоху для этого служили одни инструменты (топо-

графические «объекты», которые определялись «правильными» формами

и «правильными» именами), то в письменную эпоху инструментарий со-

циальной памяти разительно расширяется. Наконец, в Новое время вме-

сте с книгопечатанием социальная память начинает заново переструкту-

рироваться, порождая понятие культуры. Последнее возникает как «ре-

акция на возрастающие универсалистские, исторические и региональные

сравнения, которые привлекают внимание к экстремальным случаям

(варвары, добиблейские времена) и обрабатывают материал с точки зре-

ния необходимой для людей «культуры»».240 Культура – не что иное, как

память общества, но уже в новой ситуации – в ситуации высокомплексно-

го общества, где требуется больше помнить, больше забывать и быть

способным рефлектировать настоящее во временном измерении.

В рамках временного измерения смысла конституируется такой фе-

номен, как история. Луман подчеркивает, что история – «карта», создан-

ная смыслом, но никак не сама «территория». «Под историей не может

пониматься просто фактическая последовательность событий, с точки

зрения которой настоящее понимается как действие прошедших причин, или как причина будущих событий. Особенность смыслового конституи-

рования истории заключается в том, что оно делает возможным свобод-

ный доступ к смыслу прошедших и будущих событий, т.е. перепрыгива-

ние последовательности. История возникает благодаря освобождению от

последовательности… История есть прошлое или будущее в настоящем; но оно всегда отступление от чистой последовательности, и всегда ре-

дукция полученной свободы доступа ко всему прошлому и всему будуще-

му».241

Социальное измерение выражает релевантность признания суще-

ствования Alter Ego, равного Ego, в отношении всякого переживания

смысла и опыта мира. Оно возникает вследствие того, что рядом с Ego-

перспективой появляется одна или много Alter-перспектив. Социальное

измерение тоже универсально, поскольку всякий смысл может обрести

релевантность по отношению к другому и соответствующие смысловые

240 Там же. С. 588.

241 Luhmann N. Soziale Systeme. Frankfurt, 1987. C.118.

124

горизонты. Социальное измерение конституируется также посредством

различия горизонтов: оно актуализируется тогда, когда встает вопрос о

том, разделяется ли моя собственная перспектива понимания другими?

Этот вопрос формулируется в виде проблемы согласия-разногласия.

«Только когда разногласие маркируется как реальность или возможность, возникает повод включить двойной горизонт социальности как наиболее

важное в данный момент измерение ориентации; и только если это слу-

чается особенно часто или в силу специфических обстоятельств, особен-

но сильно бросается в глаза, то в общественной эволюции возникает се-

мантика социальности».242

В трактовке Луманом социального измерения смысла нет места

определению социального как «совместно понимаемого действия», кото-

рое в свое время давал М. Вебер.243 Исходный пункт – не действие, а сам

смысл, который может быть разделен другими, и, соответственно, может

возникнуть только в коммуникации. Явление двойной контингентности, составляющая сущность социальности, зиждется не на действии, а на

ожидании, т.е. рекурсивности и взаимности смысла в коммуникации. Со-

циальное измерение объектно вполне покрывается понятием социального

действия, но само это понятие является лишь редуцированной версией

понятия коммуникации, о чем будет сказано ниже, в разделе о социаль-

ном действии и системе права (Глава 5, § 1). Социальность начинается

на более низком уровне, чем действие, – на уровне переживания и ин-

тендирования смысла. Тем не менее она может быть продуктом не психи-

ческих систем, а только продуктом коммуникативных структур, формиру-

ющихся в пространстве Ego и Alter.

Луман подчеркивает, что важно отличать социальное измерение от

вещественного. Различие вещественного и социального измерения нельзя

трактовать как различие природы и человека, к чему склонен новоевро-

пейский гуманизм. В его случае речь идет о человеке как особом «пред-

мете» со всеми свойственными такому пониманию бытийными ограниче-

ниями. Точно так же неправомерно сведение социального измерения к

морали. По Луману, мораль как формулирование условий, при которых

242 Там же. С. 120.

243 См. Вебер М. Избранные произведения. М. , 1990. С. 602.

125

люди могут уважать или не уважать друг друга, выступает ограничением

комбинационных возможностей социума. «Для усложняющегося общества

программирование социального измерения в форме морали становится

все более неадкватным – отчасти потому, что зона толерантности морали

должна быть расширена слишком сильно; а отчасти потому, что все ис-

ключенное должно быть морально дескредитировано».244 Мораль необхо-

дима для общественной жизни, но надо отдавать себе отчет в том, что в

горизонтах социального измерения все моральное будет неизбежно реля-

тивизироваться.

Итак, для процесса постоянного самоопределения смысла каждое

коммуникационное событие устанавливает внутреннее различие между

смыслом и миром как различие между порядком и помехой, информацией

и шумом. Оба наличны, и оба необходимы.«Единство различия есть и

остается основанием операции. … Преимущество смысла перед миром, порядка перед помехой, информации перед шумом – это только преиму-

щество. Оно не делает излишним противоположное. Поэтому смысловой

процесс живет помехами, питается беспорядком, проходит через шум и

требует для всех технически уточненных, схематизированных операций

«исключенного третьего»».245

Смыслоопределение происходит благодаря тому, что смыслосоотно-

симые операции автореферентных систем возбуждаются вследствие воз-

никновения проблем разрешимости (первичные дизъюнкции, безвозврат-

ность событий, конфликт и диссонанс), и двойные горизонты смысловых

измерений оказываются под давлением необходимости определенности.

Каждая операция должна найти свое место, а система должна гарантиро-

вать, что к этой операции точно так же примкнет следующая. Выбор

направления определения формирует типологию, типовую связанность

операций, которая задается посредством схематизации опций различных

измерений. Эти схематизмы предполагаются коммуникацией, и поэтому

относительно них не коммуницируют, их просто практикуют. Функция

схематизмов – выигрыш темпа и беглости процессирования при открыто-

244 Там же. С. 122.

245 Luhmann N. Soziale Systeme. Grundriss einer allgemeinen Theorie. Frankfurt a.M., 1984. C. 122.

126

сти тематизаций. Хотя концепция схематизмов и схем выписана Луманом

недостаточно, она призвана охватывать огромное пространство форм

мышления – представлений, понятий и категорий.

Наиболее приметными являются схематизмы вещественного измере-

ния, опирающиеся на различие внешней и внутренней атрибуции. «Если

селекция смысла приписывается окружению, она характеризует пережи-

вания, и все примыкания дальнейших операций происходят в окружении

системы. Если же селекция смысла приписывается самой системе, она ха-

рактеризует действия (хотя такое действие без отношения к окружению

было бы невозможным)».246 Атрибуция переживания и действия отражает

не только пассивное и активное отношение к событиям. Она со-

конституирует посредством смысла многообразие смысловых систем, пси-

хических и социальных. Луман отмечает, что отнесение к переживанию

ведет к репродукции смысла (Sinnreproduktion), т.е. к формированию со-

знания, отнесение же к действию – к репродукции социальной системы, т.е. к возникновению коммуникации. «Переживание актуализирует авто-

автореферентность смысла, а действие – автоавтореферентность соци-

альной системы».247

Схематизмы временного измерения зиждутся на причисление опе-

раций к постоянным или переменным факторам. В социальном измерении

Ego и Alter в рамках операций отнесения персонализируются и обретают

идентичность, имя, адрес. Они не становятся вещами, их специфика луч-

ше всего выражается в языке личными местоимениями.

Еще один механизм фиксации структурных соответствий Луман

называет «схемами» (близкие по смыслу термины – «фреймы, скрипты, прототипы, стереотипы, когнитивные карты, имплицитные теории»). Это

смысловые комбинации, которые служат обществу и психическим систе-

мам, чтобы образовывать память. Благодаря им сознание забывает боль-

шинство собственных операций, но некоторые из операций может в схе-

матизированной форме сохранять и воспроизводить.

«Примером могут служить стандартизированные формы определе-

ния «нечто как нечто» (например, напиток как вино), атрибутивные схе-

246 Там же. С. 125.

247 Там же. С. 124.

127

мы, которые связывают причины и следствия, и иногда снабжают события

поведенческими условиями … Временные схемы, в особенности, про-

шлое/будущее, или коды преференции, такие как хорошо/плохо, истин-

но/неистинно, собственность/ее отсутствие, также выполняют функцию

схематизации. При использовании схем коммуникации предполагается, что каждое участвующее в нем сознание понимает, что имеется в виду, но, с другой стороны, это еще не говорит о том, как системы сознания

обходятся со схемами, и уж вообще не ясно, какие примыкающие комму-

никации возникают в результате использования схем (например: порка

помогает либо вредит воспитанию, – верно это или нет?)… Схемы служат

в конкретных ситуациях для «gap filling» (заделывания щелей), поиска

дополнений и заполнений…. Они выполняют функцию редукции структур-

ной сложности, построения оперативной комплексности и тем самым те-

кущего приспособления структурного соответствия психических и соци-

альных систем к меняющимся данным».248

Даже если учитывать, что речь идет об образовании типов смысло-

образования с помощью схематизмов и схем, эти механизмы на уровне

смысловых измерений остаются у Лумана слишком абстрактными. Они

еще не образуют коммуникацию. Чтобы говорить о процессировании

смысла на уровне «разумных» систем, требуется понять, как на уровне

смыслового измерения складываются конкретные смысловые формы, т.е.

каким образом из потока опосредствованных двойными горизонтами ак-

туализаций переживаний генерализуются смысловые единства. Луман

называет эти процессы символической генерализацией, приписывая им

функцию подведения множества под единство ( аналогичного трансцен-

дентальному единству апперцепций у Канта). Именно символическая ге-

нерализация лежит в основе образования коммуникационных медиа об-

щества.

§ 4. Бинарное кодирование и символическая генерализация

248 Luhmann N. Die Gesellschaft der Gesellschaft. Frankfurt, 1997. С.111.

128

Как и для любой системы, для становления коммуникации требуют-

ся автокатализаторы. Под автокатализаторами Луман подразумевает

структуры, способствующие и благоприятствующие возникновению авто-

поэзиса. Автокатализаторы коммуникации обеспечивают возможность

коммуникации и способствуют ее протеканию. Такими автокатализатора-

ми, способными помогать системе справляться с задачами обработки ин-

формации высокой степени комплексности, являются символическая ге-

нерализация и бинарное кодирование.

Бинарное кодирование.

Лумановская модификация системной теории обладает очевидной

особенностью: она ориентирована на двоичную систему исчисления, и

для ее элементов характерны бинарные параметры. Уже на элементарном

уровне формы происходит «различение двух сторон» и осциляция опера-

ций между этими двумя сторонами. В частности, наблюдение является

обозначением одной стороны из двух. Усложнение комплексности и диф-

ференциация происходит путем установления различений. Сам автопо-

эсис представляет собой автореферентное воспроизведение системы, со-

стоящее в постоянном последовательном движении от операции к опера-

ции путем смены автореферентного утверждения и инореферентного от-

рицания.

Неудивительно поэтому, что особое место в трактовке системной

теории занимает понятие бинарного кодирования. Это та форма осу-

ществления операций, которая помогает каждой системе воспроизводить

саму себя. Выстраивание структуры согласно бинарным кодам происходит

как на низших, так и на высших стадиях системной эволюции и, в частно-

сти, в процессе коммуникации и дифференциации функциональных си-

стем современного общества.

«Под кодом, – определяет Луман, – мы будем понимать такую струк-

туру, которая для каждого произвольного элемента в пределах своей об-

ласти релевантности может найти и упорядочить другой дополнительный

элемент».249 Всякая операция совершается путем выбора одной стороны

249 Луман Н. Власть. М., 2001. С. 54.

129

из двух, поэтому применение бинарного кода и означает отнесение опе-

рации к одному из двух универсальных значений этого кода, исключаю-

щее третье значение. Луман подчеркивает, что заимствует модель коди-

рования из теории информации, определяющей условия машинной обра-

ботки данных. Но кодирование как таковое – явление более широкое и

универсальное, оно встречается уже на стадии доорганической и органи-

ческой эволюции (например, генетические коды). Наглядным примером

кодирования может послужить система науки, в которой процесс теоре-

тического освоения действительности подчиняется коду двузначной логи-

ки (истина/ложь), самостоятельно сформулировавшей закон исключения

третьего. Правовая система оперирует посредством кода «пра-

во/бесправие»; для экономики таким кодом будет «иметь/не иметь». Си-

стема, в зависимости от степени ее дифференцированности, может иметь

одновременно множество кодов (Например, в политике – коды: консерва-