Текст книги " Учение Никласа Лумана о коммуникации"

Автор книги: А. Назарчук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

соответствующие высказывания. Похожее происходит в современном ис-

кусстве, когда художники настраиваются на то, что их произведения

наблюдаются не как объекты, а как демонстрация средств, с помощью ко-

400 Там же. С. 766.

230

торых производятся эстетические эффекты. Все это значит: функцио-

нальные системы должны сооружать соответствующие формы и условия

для самонаблюдения и могут конструировать реальность только таким

способом».401

Перестройка конструкции реальности и ее перенос на уровень

наблюдения второго порядка превращает именно этот уровень в основной

модус общественной достоверности реальности. Наблюдатель может га-

рантировать только реальность «наблюдаемой реальности». Луман кате-

горичен: «От прорыва к стоящей за видимой, ненаблюдаемой реальности, которая такова, как она есть, можно и должно отказаться».402 В условиях

отсутствия опоры в реальности наблюдение отказывается от репрезента-

тивного авторитета или иерархии, а гетероархически сплетается и опира-

ется на оперативные данные.

Когда средаи иные системы становятся непрозрачными, окружаю-

щий мир делается неконтролируемым: «В результате разрушется обще-

ственно обязывающий порядок отношений функциональных систем между

собой; и тем сильнее каждая функциональная система завязана на ско-

вана собственной закрытостью, собственным автопоэзисом».403 В совре-

менном обществе речь идет о социальных структурах, которые в условиях

высокой внтуренней непрозрачности и непредсказуемости могут только

репродуцироваться, не отдавая себе отчета в границах этой репродук-

ции.

§ 4. Мировое общество

Разработка понятия функциональной дифференциации привела Лу-

мана к формулировке еще одной важной составляющей его теории – кон-

цепции мирового общества. О мировом обществе Луман заговорил, пожа-

луй, раньше, чем это начали делать политики и эксперты. Тем не менее, о нем нельзя говорить как о теоретике глобализации, поскольку его кон-

401 Там же. С. 767.

402 Там же. С. 767.

403 Там же. С. 770.

231

цепция описывает социальную систему вообще, а не актуальные тенден-

ции взаимосвязанности конкретных процессов в современном мире. Но

его трактовка, безусловно, проливает свет на природу глобальных про-

цессов и позволяет истолковать явление глобализации с новых и неожи-

данных сторон.404

Основное отличие взглядов Лумана на глобализацию от ее теорети-

ков заключается в том, что он считает глобальность не акцидентальной, а

к сущностной характеристикой общества. Как таковое его можно мыслить

только глобальным, более того, существует только одно общество, поэто-

му оно всегда уже глобально. Нельзя говорить о разных обществах, об

интеграции обществ и соответственно о глобальных процессах вообще

как о чем-то принципиально новом. Это уже во многом лишает дискуссию

о глобализации ее темы. Актуальные процессы, по мысли Лумана, позво-

ляют глубже уяснить себе природу глобальности общества и поэтому тре-

буют теоретической интерпретации в рамках понятий внутрисистемных и

коммуникационных отношений.

В качестве основного аргумента философу служит то обстоятель-

ство, что история не знала абсолютно изолированных обществ, а если бы

такие были, они были бы недоступны и не существовали бы «коммуника-

тивно» для мирового общества. Они существовали бы в том условном мо-

дусе, в каком говорят о существовании «множества миров». Но уже сла-

бейшая коммуникация, сколь бы бедной она ни казалась, интегрирует

общества в единую систему, в представление о едином мире, в единый

мир. Вот как представляет это себе Луман: «Если исходить из коммуни-

кации как элементарной операции, воспроизводство которой конституи-

рует общество, то в этом случае очевидно, что в каждой коммуникации, причем абсолютно независимо от ее конкретной тематики и от простран-

ственной дистанции между участниками, подразумевается мировое обще-

ство. При этом непременно предполагаются дальнейшие коммуникатив-

ные возможности и обязательно применяются символические средства, которые не могут быть привязаны к региональным границам».405

404 См. Stichweh R. Die Weltgesellschaft. Frankfurt, 2001; Wobbe T. Weltgesellschaft. Mьnchen, 2000.

405 Luhmann N., Die Gesellschaft der Gesellschaft. Frankfurt, 1997. С. 149.

232

Луман вообще отмечает, что представление о сосуществовании

различных обществ, т.е. идентификация обществ по региональному при-

знаку, далеко не так естественно и обоснованно, как это традиционно

считается. Оно опирается на предпосылки региональной компаративисти-

ки. «При более внимательном рассмотрении выясняется, что социология

оказывается в ловушке артефакта ее сравнительной методологии. Регио-

нальные различия являются естественным результатом проведения реги-

ональных сравнений, включая и те различия, которые со временем воз-

растают. Если же проводить исторические сравнения, то, напротив, вы-

являются согласующиеся тенденции, скажем, охватывающее весь мир

разложение семейных экономик во всех слоях».406

Нужно особенным образом взглянуть на общество, подчеркивает

Луман, чтобы увидеть в нем разные общества. Этот взгляд, разумеется, коренится в традиции, ибо территориальный фактор был существенней-

шим моментом ограничения коммуникации. Интеграция общества измеря-

лась по интенсивности коммуникационных связей. Коммуникация, конеч-

но же, всегда была «территориально» ограничена и определена. И важ-

нейшим способом охватить коммуникацию как единое целое и осуществ-

лять над ней какой-нибудь контроль, был политический суверенитет, т.е.

территория, на которую власти удавалось распространить свое господ-

ство. Именно те, кто видит в государстве центральный элемент общества, воспринимают глобализацию наиболее проблемно. Они категорически не

приемлют концепцию мирового общества.

Луман отвергает такую позицию. Напротив, сама возможность уста-

новления региональных различий предполагает исходную перспективу

для сравнения, основанную на представлении о целостности общества: «В зависимости от применения сравнительной перспективы можно выяв-

лять рассогласование или сходство в региональном различии. Эти рас-

хождения не могут согласовываться методологически, и можно считать, что с выбором перспективы сравнения эти разногласия воспроизводятся.

Именно поэтому следует искать теорию, которая была бы совместимой с

подобными различиями, а также могла бы их интерпретировать».407 Дру-

406 Там же. С. 158.

407 Там же. С. 157.

233

гими словами, различие порождается единством – формой, которая сводит

различия в единство.

Адекватной Луман считает теорию, которая не только объясняет

различия (а не отрицает их), но и не исключает представления об исто-

рическом и территориальном единстве мирового общества. Эта теория

должна быть способна истолковать как региональные различия, так и

различия, обусловленные функциональной дифференциацией общества.

Луман подчеркивает, что в аргументации «плюралистов» акцент ставится

на культурные и стадиальные различия между нациями, расколотыми по

религиозному, этническому, имущественному и т.п. принципам. Сам вы-

бор столь типично современных понятий говорит о том, что критерии

различения не произвольны. И они коренятся не в компаративистике как

таковой (которая находит различия, а потом их обобщает), а в функцио-

нальной дифференциации общества (проблематизируются функциональ-

ные подсистемы –культура, экономика, социальная инфраструктура, а за-

тем на основании их понятий выявляются различия). Дискутируемые в

обществе проблемы специфичны только для современников, а это демон-

стрирует, что критерии различий темпорально едины и функционально

многообразны: «Современность общества состоит не в его признаках, а в

его формах, а это означает: в различениях, которые оно использует для

управления своими коммуникативными операциями».408 Иначе говоря, проблема культуры может тематизироваться только в культурных обще-

ствах. Различения обусловлены оценкой функциональных параметров

общества, т.е. отклонений от современного стандарта.

Именно функциональная дифференциация делает объяснимыми

наблюдаемые различия в развитии регионов и их культурном многообра-

зии. Эти различия проблематизируются потому, что являются составными

элементами семантики модерна/модернизации как исходного фундамента

для понимания единства современного общества: «… эта семантика дела-

ет возможным представление регионов мирового общества как более или

менее модернизированных (развитых), и этим различением дает возмож-

ность полноценно их описывать».409 Отдельные регионы в различной сте-

408 Там же. С. 160.

409 Там же. С. 154.

234

пени получают выгоду или терпят ущерб от функциональной дифферен-

циации. «Однако это не дает повода братьза основу рассмотрения регио-

нальные общества; ведь именно логика функциональной дифференциа-

ции и сравнение (не с другими обществами, а с преимуществами полной

реализации функциональной дифференциации) делают наглядными эти

проблемы… Если исходить из мирового общества и его функциональной

дифференциации, появятся основания для решения проблем, с которыми

сталкиваются отдельные регионы. В этом случае можно лучше разглядеть

и прежде всего лучше объяснить, почему некоторые данные о регионах

разнятся, и почему такие различия усиливаются или ослабляются в зави-

симости от того, как происходит их круговая интеграция в сеть стандар-

тов мирового общества», – пишет по этому поводу Луман.410

За подтверждением своей точки зрения ученый обращается к исто-

рической эволюции понятия мирового общества. Вплоть до современной

эпохи человеческие сообщества существовали в условиях достаточно

сильной автаркии. Античная мысль довела до прекрасной теоретической

формы мысль о самодостаточности и совершенстве небольших поселений.

И лишь начиная со Средневековья (римское право) всерьез обсуждается

вопрос о необходимости больших территорий для общежития, при этом не

ставится под сомнение то, что коммуникация осуществляется только

внутри замкнутых территориальных границ. Тем не менее сегментарная

стратификация древнего общества не мешала историкам древности бро-

сать взгляд на человечество в целом. На это были способны и политики и

обычные люди, вступившие в контакт с иностранцами и с легкостью

находившие перспективу наднационального общества.411

Главным изолирующим, но и одновременно интегрирующим факто-

ром в древнем мире выступали политические усилия по подчинению тер-

риторий единому политическому господству. Вне политических линий, проводимых по территориальным границам, мировое общество могло вос-

приниматься лишь как размытая потенциальность. «Политические госу-

410 Там же. С. 159.

411Пример – встречи Одиссея с правителями разных земель в «Одиссее» Гомера. Статус

«гостя» репрезентировал для древних вступление в коммуникацию с мировым обще-

ством.

235

дарственные образования, – пишет Луман, – которые формировались в

ходе роста возможностей коммуникации, вплоть до Нового времени стал-

кивались с проблемой того, как обеспечить господство над значительной

территорией из единого центра, то есть контролировать ее посредством

коммуникации. Из этого опыта проистекает и … тенденция отождествлять

общества со сферами политического господства, а следовательно, опре-

делять их регионально».412

Хотя международная торговля и культурный обмен существовали, их коммуникативный эффект был невысоким. Аксиомой в древнем мире

был тезис, что с увеличением пространственной удаленностью коммуни-

кационные возможности уменьшаются. Соответственно, замечает Луман, и мир в этих обществах понимался как «aggregatio corporum», как сово-

купность вещей, упорядочивающихся по именам, видам и родам.

Вместе с тем уже в древнем мире обозначились противоположные

тенденции, «открытости» обществ. Хотя и медленно, но шла вперед коор-

динация мирового развития. Не только торговый, но и технологический

обмен получал здесь огромное значение. Металлообработка, заимствова-

ние оружия, земледельческих, управленческих технологий и знаний по-

степенно унифицировали цивилизованный мир. Следствием усиления ко-

ординирующих культуру связей было возникновение мировых религий.

Мощнейшим импульсом формирования представлений о внешнем мире

как многообразии народов были военные конфликты. Они проблематизи-

ровали территориальный суверенитет как принцип парциальностиедино-

го человеческого пространства, поскольку любые границы в каждый мо-

мент могли оказаться сдвинутыми.

Коррелятом представления о едином мире и едином человеческом

обществе выступало, с точки зрения Лумана, понятие единого Бога. Бог

наделялся способностью наблюдения второго порядка, но человеку оста-

валась важная привилегия – наблюдать наблюдателя мира, пусть даже в

рамках docta ignorantio, «ученого незнания». Трактуя Бога как творца, а

мир как творение, религиозные мыслители и философы оставались в гра-

ницах понятий вещественного мира. То, что лежит за ним, определялось

как тайна – предмет восхищения и страха. Иное понятие мира возникает, 412 Там же. С. 146.

236

когда мир начинает постигаться как обратная сторона всякой определен-

ности, как смысловой горизонт неизведанного. Мир – не творение, а дан-

ность, требующая осмысления. Такое понятие мира формируется филосо-

фией трансцендентального сознания уже в Новое время.

Современное общество отказывается не только от постулата, что

мир состоит из вещей, но и от постулата, что смысловая определенность

мира формируетя из субъектов и объектов. Смысл мира создается в гор-

ниле коммуникации – иные определения будут просто конкретизациями.

Мир в представлении современного общества, опирающийся на понятия

коммуникации, а не вещности, способен «сжиматься» и «расширяться».

«Целостность маркированного не может суммироваться или даже быть

уравненным с немаркированным. Мир современного общества есть «фо-

новая неопределенность», которая делает возможным как появление

объектов, так и активность субъектов».413 Границы общества ощущаются

как границы коммуникации, а не внешние наличные границы или грани-

цы «членства/не членства». По ним определяются (и в этом согласуются

все подсистемы общества), в частности, конкретные территориальные

общности. Осуществляя коммуникации, все подсистемы оказываются при-

частными к обществу. Специфицируясь в своих способах и символических

средствах коммуникации, они отличаются друг от друга. Переход к ком-

муникационной основе революционизировал представление о мире, счи-

тает Луман. «С европейской точки зрения, вся территория Земли оказа-

лась «открытой», была постепенно колонизирована или же вплетена в

сеть регулярных коммуникативных отношений».414

Важным свидетельством нового состояния открытости в Новое вре-

мя является, по Луману, возникшее в середине 19-го века понятие миро-

вого времени. В любом месте Земли стало можно фиксировать одновре-

менность событий в разных местах мира. Осуществление коммуникации

стало теперь скоординированным в единых временных рамках. Появилась

возможность идентификации и исчисления разных временных перспек-

тив: происходящее в одном месте столь же фиксировано «происходит» и

в другом месте – раньше или позже, днем или ночью. Возникает новое

413 Там же. С. 146.

414 Там же. С. 147.

237

понятие синхронности – даже в отношении того, что недоступно восприя-

тию. Исчезли изолированные временные миры, которые порождали эф-

фект утраты времени и истории, оказывавший воздействие на жизнь в

пространстве. Семантика времени перестраивается, отказывается от схе-

мы «прошлое/будущее» и переориентирует коммуникационные понятия с

традиции (прошлое, тождество), на модерн (будущее, случайность). Вре-

мя стало глобальным гораздо раньше, чем пространство.

Наконец, еще один шаг к пространственной глобальности, указыва-

ет Луман, связан с развитием массмедиа. Уже книгопечатание неизмери-

мо расширило объем и уплотнило коммуникационную связанность плане-

ты. Эта коммуникационная связанность, однако, долго существовала в

абстрактном времени, во времени письма. Средства связи, придавая

письменной коммуникации реальное временное бытие, создали информа-

ционно-новостные потоки. Огромные объемы текстов получили времен-

ную привязанность к «здесь и теперь» и соответственно совершенно но-

вую информационную ценность, спрос на которую и сегодня лишь растет.

СМИ в течение 20-го века создали собственное коммуникативное про-

странство, гораздо более мощное и эффективное, чем иные способы ком-

муникации, например, бюрократическая коммуникация. Сегодня министр

нередко узнает о своем увольнении через СМИ. Преимуществами такой

глобальной коммуникационной сети пользуются и те, кто никогда иначе

не мог бы стать самостоятельным источником информации. Через СМИ

люди знают не только о том, что включены в мировое общество, но и о

том, что мировое общество знает о них.

СМИ, в особенности телевидение, в каком-то смысле обесценивают

место, из которого ведется наблюдение. Хотя разные события, которые-

показывают по телевизору, происходят где-то в других местах, все они

синхронны и место не имеет значения. Террористический акт утрачивает

локализацию, потому что вызванный им информационный шок бъет по

всему обществу, по всей стране одновременно. В этом смысле наносимый

им ущерб , смертоноснее локального удара физическим оружием. «Бла-

годаря росту пространства для возможного движения и возросшим скоро-

стям произошла перестройка в переживании пространства: ориентацию

238

на место сменила ориентация на движение», пишет Луман.415 Тезис об

ослаблении коммуникации по мере удаленности утратил свой смысл.

Все это оказывает прямое воздействие на восприятие единства ми-

ра. Мир уже не есть ни aggregatio corporum, ни universitas rerum, т.е. не

является конечным или бесконечным, вещным: «Мир – это лишь совокуп-

ный горизонт всякого смыслового переживания, которое может быть

направлено как внутрь, так и вовне, обращено вперед или назад во вре-

менном измерении».416 Отпала предпосылка, которая лежала в основании

старого мира и гласила: мир для всех наблюдателей один и тот же, и че-

рез наблюдение может получить определенность. Теперь наблюдатель

видит в мире не тайну, а коммуникативную недоступность, парадоксаль-

ность которой оказывается еще выше, чем прежде, поскольку недоступно

наблюдение себя самого. Как только отношение наблюдателя к миру про-

блематизируется, разрушается традиционное представление о мета-

единстве и тождестве мира для всех: «Если мир для всех один и тот же, он теряет определенность. Если же мир допускает возможность опреде-

ления, он не может быть для всех одним и тем же, ибо определение тре-

бует различений… Мир являет собой такое недостижимое единство, кото-

рое можно наблюдать различными – и только различными – способа-

ми».417 Понятие мирового общества (в том смысле, что как единство оно

существует не актуально, а лишь потенциально), подразумевает, что

адекватны только различные проекты мира, что всякое общество само

конституирует мир. Формы дифференциации современного общества тре-

буют отказаться от мирового порядка, в котором существовала иерархи-

ческая организация, различение центра и периферии. Мир, предстающий

этому обществу – гетерархичный и ацентричный. «Его мир – это коррелят

свяхывания операций в сеть, он одинаково доступен с позиции любой

операции».418

В таком свете Лумана едва ли может удовлетворить понятие «гло-

бального мира», поскольку говоря о глобальной системе, имеют в виду

415 Там же. С. 150.

416 Там же. С. 151.

417 Там же. С. 153.

418 Там же. С. 153.

239

«международную систему», подразумевая преимущественно экномико-

культурные взаимодействия государств или в лучшем случае систему

международного сообщества, которая сегментарно поделена на нации, а

не дифференцируется на различные функциональные системы. Луман бо-

лее удачным находит термин И. Валлерштейна «мировая система» (world-system), в котором уже не слышно отзвука государственного и нацио-

нального плюрализма.

Таким образом, Луман разрабатывает социологическую концепцию, которая по-новому осмысливает не только суть, но и параметры обще-

ства. Это не нации и государства, но это и не человечество. Под обще-

ством он понимает социум как таковой, – прежде всего, функционально

стратифицированный социум, а остальные общественные образования –суть лишь проявления, продукты дифференциации этого общества, по

каким бы принципам она ни производилась.В свете этого обсуждению

подлежит не то обстоятельство, что мировое общество есть, а вопрос о

том, оправданно ли социологической точки зрения релятивизировать

продукты теоретической дифференциации – национальные общества, ко-

торым Луман фактически отказывает в праве называться обществом.

Национальные общества, вопреки исторической привычке и практике не

обладают свойствами социальности, они, по Луману, суть плод умозри-

тельной абстракции. Тем не менее, если емуприходится упорно доказы-

вать единство общества, то это говорит о том, что он имеет здесь дело

отнюдь не с конструкциями теоретиков, а с сопротивлением эмпириче-

ских данностей, которые ему приходится преодолевать на сугубо умозри-

тельный лад.

240

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Ключевые понятия, призванные раскрывать узловые элементы тео-

ретической конструкции общества, способны стираться в ходе рутинного

употребления. Между тем, социологические понятия – не понятия мате-

матики или повседневной жизни, требующие строгости и однозначности.

На них не построить математически долговременных теоретических моде-

лей. Отсутствие однозначности они компенсируют возможностью обога-

щения и многозначностью, возможностью постоянного развития теории -

не путем расширения, а путем смены фокуса наблюдения, теоретических

парадигм. Именно многообразием и разноречием социальная наука га-

рантирует развитие познания общественной действительности. И те ра-

дикальные теоретические изменения, которые точные и естественные

науки воспринимают как «научные революции», для социальных наук яв-

ляются повседневной нормой и потребностью развития.

К таким понятиям, переживающим кризис тем очевиднее, чем они

становятся интереснее и актуальнее для научной дискуссии, относится

понятие коммуникации. В данном случае кризис заключается в его теоре-

тической консервации и заскорузлости, в содержательном обеднении и

шаблонизации. Введенное в широкий обиход в 50-е годы прошлого века в

прикладных математических теориях, понятие коммуникации явно проде-

монстрировало свою содержательную бедность для социально-

философской дискуссии, как только оказалось в ее центре.419 С помощью

простой коммуникативной схемы Шенона, описывающей только интерак-

цию передачи и приема информации, было невозможно ни обосновать со-

циальное значение коммуникации, ни вскрыть ее глубинные истоки.420

419 См. Merten K. Kommunikation: Eine Begriffs-und ProzeЯanalyse. Opladen 1977; Watzlawick, Beavin J., Jackson D. Pragmatics of Human Communication: A Study of Interactional Patterns, Pathologies, and Paradoxes, New York, 1967.

420 Возникновение общей статистическо-математической теории коммуникации в сере-

дине 20-го века было связано со стремлением более точно описать процессы коммуни-

кации. Теория коммуникации и информации развивалась преимущественно в рамках

кибернетических наук: системной теории, теории управления, теории организации, 241

Теории коммуникативного действия Ю. Хабермаса, коммуникативного со-

общества К.-О. Апеля стали важными вехами, ознаменовавшими собой

новую жизнь понятия.421

Ту философскую смелость и радикальность, можно понять до конца

лишь в свете вышесказанного. В его интерпретации это понятие почти

утратило связь с обыденными представлениями, опирающимися на повсе-

дневную практику. Тем не менее, именно подобная «модификация» поня-

тия позволяет с новой стороны взглянуть на коммуникацию и перевести

дискуссию в совершенно новые контексты.

Прежде всегокоммуникация у Лумана перестала быть обычным эм-

пирическим явлением, явлением вообще. Она стала обществом. И обще-

ство стало коммуникацией. Чтобы обосновать столь неожиданное обоб-

щение, Луману пришлось перестроить всю социальную теорию и ее аппа-

рат. Общество должны были «покинуть» люди, со всеми их индивидуаль-

ными переживаниями и способностями к общению, к сознанию, к истори-

ческой памяти; общество освободилось от балласта вещественных атри-

бутов, таких как территория или материальная культура. От общества в

интерпретации Лумана остались только чистые события коммуникации, обрабатывающие смысловые формы, созданные в процессе ее самовос-

производства.

Более того, само понятие коммуникации, полностью покрывающее

область значений понятия общества, взято в предельно абстрактном, теории сообщений и т.д. Наиболее заметную роль здесь сыграла теория сообщений, связанная с именем Шенона, – в ее рамках разрабатывались синтаксические, семанти-

ческие и прагматические проблемы передачи информации. Наряду с ключевыми рабо-

тами Шенона, Вивера, Винера, Черии важное место принадлежитработам, в которых

описывались оптимальные коммуникативные системы и созданы модели коммуникатив-

ных структур. См. Shanon C.E., Weaver W. The Mathematical Theory of Communication.

Urbana, 1949; Wiener N. Cybernetics. New York, 1949; Deutsch K.W. On Communication Models in the Social Science. // The Public Opinion Quarterly, 1952 (16); Meckmann J.M. A Flow Model of Communication. Towards an Economic Theory o Information. // Cowles Commission Paper 1956 (20); Marshak J. Towards an Economic Theory of Organisation and Information. // Thrall R.M. Decision Processes. New York, 1954.

421 См. Apel K.-O. Transformation der Philosophie, Band I – II. Frankfurt, 1973; Habermas J. Theorie des kommunikativen Handelns, Bd. I-II. Frankfurt, 1981.

242

очищенном виде. К нему не относятся общающиеся люди или технические

средства коммуникации (без которых она, правда, невозможна). В комму-

никации, по Луману, не участвуют не только средства связи, но и созна-

ние! Коммуникация – как некий параллельный сознанию мир – сама есть

смысл и форма смысла, не нуждающаяся для процессирования смысла ни

в чем, кроме самой себя.

Нетривиальность подобного истолкования коммуникации усиливает-

ся положением, что коммуникаций не может быть много, даже две. Ком-

муникация – одна и в себе абсолютно едина, сколько бы коммуникатив-

ных актов ни происходило на свете. Она не может прекратиться и снова

начаться: если коммуникация однажды завершится, она уже не сможет

начаться никогда. Коммуникация – некий абсолют, вбирающий в себя все

пространство человеческого опыта, вполне способный занять место поня-

тия Бога в традиционных метафизических конструкциях.

Вместе с тем коммуникация – не пустая абстракция, обозначающая

всю реальность или весь мир. Коммуникация сложна – она состоит из ин-

формации, передаваемой в сообщении и понимаемой. Понимает при этом

не сознание, т.е. некий «приемник», – понимает сама коммуникация, и

создает, и передает информацию тоже она сама. В актах выбора инфор-

мации, сообщения, понимания она осуществляет селекции, каждая из ко-

торых является продолжением предыдущей и предпосылкой последующей

коммуникативной операции. Непрерывность процессирования этих опе-

раций гарантирует тотальность коммуникации. Коммуникация и только

коммуникация имеет дело с комплексностью окружения, актуализируя в

своих селекциях с помощью смысла одни возможности и потенциализируя

другие.

Коммуникация есть существующая, самодостаточная, автопоэтиче-

ская система – и этим, по Луману, о ней сказано все. Ее понятие очень

бедно. Она различает только одно – себя от окружения. Как система она

может тоже только одно – производить все новые операции, процессиро-

вать себя во времени. Но различая и оперируя, она может все, ибо таким

образом создает общество – ту версию редукции комплексности смысла, которой социум обязан своим существованием.

Луман оставляет за скобками коммуникации весь мир – для того, чтобы воспроизвести его в качестве коммуникативного феномена внутри

243

коммуникации. Если для Гуссерля мир был смысловым феноменом созна-

ния, то для Лумана как социолога мир выступает как смысл, конституи-

руемый в коммуникации. Но это уже совсем другой смысловой мир – его

историческая память иная, чем память сознаний. Она оседает не в ткани

личных воспоминаний, а в материальных текстах, устных пересказах или

СМИ. Реальность этого мира – не реальность, «даваемая в ощущениях», а

смысловая реальность, выражаемая посредством языка. Познание этой

реальности осуществляется не тем, что в традиции называется разумом

человека, а посредством разума общества – наблюдения, автореферент-

ности коммуникативной системы, т.е. конструирования смысла в процессе

коммуникации.

Таким образом, проблема общества выступает у Лумана как про-

блема конституирования социального смысла. Цикл работ Лумана о под-

системах общества – праве, экономике, науке, любви и т.д. – посвящен

не раскрытию отношений между различными социальными группами, т.е.

традиционной задаче социологии, а описанию констант и условий консти-

туирования смысла в рамках этих подсистем. Детализированные описания

у Лумана должны, по его замыслу, воссоздать механизм действия соци-

альной системы в ее окружении. Основа такого механизма – бинарные

формы и бинарные операции автореферентности и инореферентности, выбирающие между позитивным и негативным значением формы. На бо-

лее высоком системном уровне он работает посредством бинарных кодов, организующих по этому принципу жизнь высокосложных систем.

Основным механизмом бинарного кодирования для коммуникации

выступает язык: любому смыслу, к которому он прикасается, он придает

двузначность. На базе языка коммуникация создает средства символиче-

ской генерализации, открывающие перед ней возможности взрывной эво-

люции. Они позволяют не только более интенсивно распространять ком-

муникацию, но и наделять ее принудительностью и гарантировать ее

продолжение. Именно это дает ответ на вопрос, почему коммуникация, хотя и невероятна, но необходима. Власть, деньги, любовь, истина –средства коммуникации, которые создали общество и скрепили его. С по-

мощью символически генерализованных медиа многократно возрастает

уровень сложности общества. Это явление и стоит в центре исследова-

тельских интересов Лумана.

244

Интерпретировав общество как коммуникацию, Луман переосмысли-

вает основные разделы социологии, опирающиеся на ключевые социоло-

гические понятия. Понятие социального действия, по его мнению, не яв-

ляется ключевым в анализе общества в силу того, что предаставляет со-