Текст книги " Учение Никласа Лумана о коммуникации"

Автор книги: А. Назарчук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

ведливы упреки Луману в крайнем технократизме, на базе которого не-

возможно построить удовлетворительную антропологию.

§ 3. Медиум и форма

Если благодаря структурным соответствиям становится объяснимым

«взаимодействие» системы с окружающим миром и другими системами, то

не совсем понятно, как описывать взаимные зависимости систем, которые

находятся в соотношениях структурных соответствий. Этой задаче служит

лумановская концепция медиума и формы. И хотя Луман разрабатывал ее

в контексте другого проблемного поля, чем понятие бинарной формы, вместе эти два элемента составляют единое учение о форме.

Если бы системы представляли монады, закрытые в том числе и для

наблюдателя, их было бы невозможно различать. То, что структуры яв-

ляются «соответствиями», можно знать только задним числом, понимая

их отношения с окружением. Наблюдатель способен воспринимать разные

системы как элементы собственного мира, имея основу для их сравнения.

Чтобы обозначить почву для различения и сравнения структурных соот-

ветствий, указать на базис общей реальности, в которой сосуществуют

системы, Луман говорит о «материальном континууме», в котором не обо-

значены границы систем и который равно «существует» для всех автопо-

этических событий в системах. Речь идет о физическом мире, который

«сочетаем» с любыми структурами системы, о некоем понятийном экви-

валенте материи.

Если в марксизме понятие материи сводится к проблеме существо-

вания физического коррелята, к которому, в конце концов, генетически

59

сводятся элементы систем различной природы и их взаимодействия, то

Луману близко понятие материи как предела всякой формы – того не-

определенного хаоса (meon), в котором существует и которому противо-

стоит всякая определенность. Материя как субстрат не является сплавле-

нием сущностей или элементов, она не имеет самостоятельной идентич-

ности. Идентичность и определенность субстрату дает форма. Поскольку

субстрат и форма порождены в ходе автопоэзиса систем, речь идет о

внутренних системных различиях, которые конструирует сама система.

Если Аристотель различал субстрат как «первую» и «вторую» материи, то

Луман, обозначая предмет «первичной» материи, как реальности вообще, направляет свой интерес на понятие «вторичной материи» как материала

для формы и разрабатывает концепцию «медиума и формы».

Различение медиального субстрата и формы Луман раскрывает (с

опорой на Ф. Хайдера96) с помощью различения «слабо» и «строго» свя-

занных элементов (lose – rigide Kopplung). Это различение основано на

мысли, что к каждой операции или элементу не может примыкать любой

другой, а только определенный. Существует круг элементов, которые мо-

гут быть встроены в ряд с той или иной степенью вероятности. Они обра-

зуют пространство возможностей – медиумы, элементы которых с помо-

щью системных процессов селекции могут быть связаны друг с другом

строго определенным образом, создавая формы. «Медиум состоит из сла-

бо связанных элементов, форма в отличие от него связывает те же эле-

менты по строгим соответствиям».97 «Слабым» связыванием медиум явля-

ется только для формы, да и вообще медиумом система выступает только

для формы. Это соотносительные понятия. Вне отношения к форме меди-

ум может представлять собой самостоятельную систему и быть полностью

самодостаточным. В своем отношении к форме он становится окружени-

ем, но именно собственным окружением системы, из которого она черпа-

ет материал.

Медиум – не система: он служит, как и форма, структурой системы.

Понятие медиума охватывает все, что является субстратом (в отличие от

конкретно ситуативных форм субстратом в самом широком, невеществен-

96 Heider F. Ding und Medium. Symposion I, 1926. C. 109-157.

97 Luhmann N. Die Gesellschaft der Gesellschaft. Frankfurt, 1997. С. 198.

60

ном смысле): медиум – это переживания для сознания, нервные импульсы

для мозговых процессов, восприятия для искусства, деньги для экономи-

ки, страстность для любви, власть для политики.

Оперирование системы состоит в связывании и освобождении эле-

ментов медиума, т.е. в создаваемой формой симультанной интеграции

элементов окружения и последующем разложении этой связи. Медиум

связывается и освобождается. В этом смысле о процессе связывания и

освобождения можно говорить как о «циркулировании» медиума.

Луман иллюстрирует взаимосвязь медиума и формы на примере

процессов восприятия организмов (пример взят у Хайдера98). Медиумами

восприятия являются свет (зрение) или воздух (слух), с помощью кото-

рых все воспринимается, но сами они не воспринимаются.99 При этом зри-

тельные и звуковые формы воспринимаются именно благодаря тому, что

не воспринимаются сами медиумы. Элементы медиумов связываются ор-

ганизмом в определенные формы, которые воспринимаются соответ-

ственно как определенные вещи, запахи и т.д. Физическая структура ми-

ра делает возможным существование звуков и бликов, но само различе-

ние медиума и формы – собственный продукт воспринимающего организ-

ма. Звуки и блики являются образами только благодаря их отличению от

субстрата. Точно так же в языке свободно связанные слова и буквы, об-

разующие субстрат, формируются в предложения, несущую форму. «Раз-

личение медиума/формы переводит невероятность оперативной контину-

альности системы во внутрисистемно управляемое различие и трансфор-

мирует ее тем самым в рамочные условия для автопоэзиса системы».100

Система связывает медиум в собственные формы, не расходуя медиум.

Актуализированные формы – видимые вещи, высказываемые предложе-

ния – связывают элементы системы для симультанного использования, но

не используют их.101 Свет остается, слова не исчерпываются в разговоре.

98 Там же. С. 192.

99 Luhmann N. Wie ist Bewusstsein an Kommunikation beteiligt? // Он же, Aufsдtze und Reden. Stuttgart, 2001. C. 119-121

100 Luhmann N. Die Gesellschaft der Gesellschaft. Frankfurt, 1997. С. 197.

101 Поскольку под формой понимается маркирование различений, то само различение

медиа и формы является формой. Луман подчеркивает, что это свидетельство автоло-

гичности – не теоретический недостаткок, а отражение автономности системы.

61

Для автопоэзиса системы первостепенное значение имеет опера-

тивное различение медиума и формы, а не сами они. Это различение

подчиняется классическому различению структуры и процесса: результи-

рующая – продукт процессирования этого различия, а не самих структур

– формы и субстрата. Единство системы можно определять не через фор-

му – как структурную стабильность, а только через процессуальную спе-

цифику, в которой медиум делает возможным образование форм.

Медиум обладает более высокой степенью комплексности, а в фор-

ме осуществляется ее редукция. Медиум определяет горизонт возможно-

стей для операций системы и возникновения определенных форм. Он ни-

как не может толковаться в вещественном смысле. В этом пункте концеп-

ция структурных соответствий смыкается с учением о форме. Медиум яв-

ляется конкретизацией структурных соответствий, в которые абстрактно

погружена система. Коль скоро речь заходит об определенных соответ-

ствиях, они начинают выступать в качестве медиума. «Это вело бы, если

бы не было ограниченно, к быстрому окостенению материи», – замечает

Луман. Связанность материи неумолимо росла бы. «Именно поэтому осо-

бые формы, например, язык, дают эволюционное преимущество, посколь-

ку сами могут быть медиумом и благодаря более высокой строгости фор-

мы (спецификации звуков, воспринимаемых как слова, грамматических

правил и т.д.) вновь разлагать элементы и освобождаться в безграничном

многообразии возможных связей, чтобы вновь включаться в другие фор-

мы, комплексы идей, теорий и т.д.»102

Особая универсальная роль среди разных медиумов принадлежит

смыслу. Смысл присущ системам высших ступеней эволюции – психиче-

ским и социальным. Это означает, что для таких систем смысл есть си-

стемообразующее начало, лежащее в основе их автопоэзиса. Смысл мо-

жет выступать и медиумом, и формой, но не является системой. Смысл

характеризует способ упорядочивания человеческого переживания. Пе-

реживание, будучи граничным элементом сознания, направлено на что-

то, в то же время постоянно указывая на то, что не есть его содержание, а только может им стать. Каждое переживание перегружено бесконечным

102 Luhmann N. Wie ist Bewusstsein an Kommunikation beteiligt? // Он же, Aufsдtze und Reden. Stuttgart, 2001. C. 121.

62

потенциалом возможностей, которые оно не в силах использовать. Смысл

основан на различении актуальности и потенциальности. Актуализируя

именно данные возможности, смысл не уничтожает прочих возможностей, а сохраняет их потенциальности доступными. Он способен стать формой

обработки переживания, придать ему структуру, интегрировать актуаль-

ность переживания в трансцендентность других его возможностей, имма-

нентно предвосхищаемых в нем. Он осуществляет функцию селекции

возможностей, образующих задний план, «горизонт» переживания.103

«Смысл является постоянной актуализацией возможностей. Так как смысл

может быть только различением актуального положения и горизонта воз-

можностей, то каждая актуализация ведет к виртуализации примыкаю-

щих возможностей».104 Таким образом смысл редуцирует комплексность

мира, формируя системы. На этом уровне он служит формой. Но смысл

может выступать и в качестве медиума – как субстрат конкретных смыс-

ловых и языковых форм, в которые его облекает сознание или коммуни-

кация.105

До сих пор описание концепции Лумана шло по классической схеме

философской системы – от элементарных основоположений к разветвлен-

ному теоретическому комплексу идей. Изложенное выше не должно со-

здавать впечатления, что в теории систем Луман видел модернизирован-

ную версию метафизической космогонии, где из понятия формы и отно-

шения «система/окружение» объясняется происхождение универсума.

Это описание, вплоть до исходного различения «что-ничто», действи-

103 «Переживание переживает себя как подвижное – и, в отличие от трансценденталь-

ной феноменологии, мы усматриваем этого органические основания. Оно не находит

себя заключенным в себе, ограниченным на себя самого, но постоянно указывает на

нечто, что не является в данный момент его содержанием. Этот выход за свои пределы, это имманентная трансценденция переживания – не дело выбора, но только условие, исходя из которого любая свобода выбора должна быть конституирована». Luhmann N.

Sinn als Grundbegriff der Soziologie // Luhmann N. Habermas J. Theorie der Gesellschaft oder Sozialtechnologie – Was leistet die Systemforschung? Frankfurt, 1971. C. 31.

104 Luhmann N. Soziale Systeme. Grundriss einer allgemeinen Theorie, Frankfurt a.M., 1984. C. 100.

105

Более подробный анализ понятия смысла – центрального для Лумана – будет дан ниже. Точно также, как

смысл и сознание находятся в соотношении медиума/формы, в таком же ключе может трактоваться отноше-

ние сознания к коммуникации, где сознание становится медиумом, а коммуникация – формой. Эта часть

теории Лумана будет рассмотрена в третьей главе.

63

тельно напоминает логику конструкций Гегеля, для которого, как и для

Лумана, философия и наука представляли собой систему. Но Луман, в от-

личие от Гегеля, уклонялся от генетического объяснения системных от-

ношений. Черты всеобъемлющей системы его построения начали приоб-

ретать только в самых поздних работах. В своей философской части лу-

мановская концепция претендует не на создание картины мироздания, а

только на объяснение существующей комплексности мира. Более того, она не идет дальше ответа на вопрос в кантовском стиле – «как возмож-

на» система.

Сам Луман претендовал на создание только «специально-

универсальной» теории (fachuniversale Theorie). Но в своем стремлении

«начинать» с основ Луман он не колеблясь становился на почву филосо-

фии. Стиль общесистемного построения теории нашел у Лумана проявле-

ние прежде всего в работах «Социальная система» и «Общество обще-

ства». В других случаях логика изложения в его работах диктовалась

нуждами анализа тех или иных проблемных областей. В целях такого

анализа в начале или по ходу изложения предпринимались концептуаль-

ные и понятийные экскурсы. Его «дизайн теории» (по собственному вы-

ражению Лумана) обусловлен движением не от абстрактного к конкрет-

ному, а переходом – через описание глубинных предпосылок – к непо-

средственным условиям работы систем. Осветив общесистемные измере-

ния лумановской теории, связанные с функционированием систем, оста-

новимся на некоторых «предпосылочных» понятиях Лумана, без которых

не очень ясен смысл возводимой им социальной теории.

§ 4. Комплексность и контингентность

Луман различает два основных типа теорий. Одни исходят из фак-

тичности мира и обращены к изучению его норм и характеристик. Эти

теории, считает ученый, изначально исходят из представления о мире

как совершенстве, ибо не рассматривают ситуацию, в которой «мир мог

быть иным». В своей сущности классические теории, вопреки известному

утверждению Маркса, строя идеальные конструкции, направлены на

улучшение и изменение мира, а не на его объяснение. Они служат «ис-

64

правлению ложных форм и прогрессирующему улучшению условий, в ко-

торых живут люди».106 Поучения и предсказания являются их немаловаж-

ной частью. Не только классические метафизические системы, но и тео-

рии Нового времени в своем большинстве принадлежат к этому типу, ко-

торый мало интересует Лумана.

Луман относит свою теорию к тому типу, который исходит не из

фактичности, а из невероятности бытия и порядка.

«Эта теория, дистанцируясь от пустого описания состояний, как они

есть, прощается с рутинными ожиданиями и гарантиями повседневности и

берет на себя задачу объяснить, как зависимости, которые являются сами

по себе невозможными, все-таки становятся возможными и даже с высо-

кой вероятностью ожидаемыми. В отличие от Бэкона Гоббс базировал

свою политическую теорию на подобном предположении невероятности; и в отличие от Галилея Кант не полагался на возможность естественного

познания, а поставил под вопрос синтетические высказывания как тако-

вые и затем поставил вопрос об условиях их возможности. Ведущий во-

прос уже не направлен на практическое улучшение. Речь идет о теорети-

ческом предвосхищении всех улучшений: как может возникать порядок, который трансформирует невозможное в возможное, неочевидное в оче-

видное».107

Такая теория начинается с радикального сомнения, но не того «ри-

торического» сомнения, высказывая которое Декарт уже имеет ответ. Лу-

ман не ищет способа, чтобы, отвергнув все, получить абсолютно надеж-

ное, исходное, «последнее основание» сущего. Он прямо начинает с по-

сылки и утверждения, что «системы существуют». Его сомнение ставит

под вопрос лишь совершенство этого мира, те эволюционные формы, в

которых мир реализовался. Одним из своих предшественников Луман

считает Гоббса, который, формулируя основания концепции социального

атомизма, без труда приходит к очевидному выводу о невозможности со-

циального бытия, ибо «человек человеку волк». Факт социального бытия

не является более само собой разумеющимся, он становится вызовом для

106 Luhmann N. Die Unwahrscheinlichkeit der Kommunikation // Он же, Aufsдtze und Reden. Stuttgart, 2001. C. 76.

107 Там же. С. 77.

65

теории, побуждая в поисках ответа выстраивать теоретическую конструк-

цию, которая, начиная с нуля, обосновывают бытие факта. Отвергая бес-

предпосылочность или требование окончательного обоснования, Луман, тем не менее, считает сомнение бесспорным началом подлинной теории.

Аргумент Лумана едва ли кажется убедительным: ведь сомнение

само по себе является «предпосылочным», базируется на том, что’ кажет-

ся несомненным. Такой предпосылкой для Гоббса служит его индивидуа-

листическая антропология, для Декарта – язык и сознание. Невероят-

ность бытия и порядка у Лумана вытекает из ключевого для него понятия

комплексности, которое, как справедливо замечал Хабермас,108 выступает

задним фоном всех рассуждений Лумана, но при этом остается во многом

неопределенным. Широта этого понятия, по мнению Хабермаса, лишает

его эвристической ценности. В сущности, невероятность не является ат-

рибутивной характеристикой бытия, она представляет собой экспликацию

физического понятия комплексности (согласно второму закону те-

ромдинамики): любое усложнение системы невероятно, если исходить из

предшествующего состояния системы. Тем не менее именно из представ-

ления, что мир бесконечно сложен и случаен, следует задача обосновать

вероятность наличия в нем порядка. В свете этой идеи становится понят-

ным смысл системной эволюции – он состоит в росте способности систем

к селективности и в повышении комплексности.

В дискуссии с Хабермасом Луман принял вызов и дал всесторонний

анализ понятия комплексности (Komplexitдt). Он отклонил тривиальные

линейные представления, в рамках которых комплексность мыслится ко-

личественно и предметно, а также математические теории, ищущие кри-

терии измеримости комплексности. Классическое определение, – «Слож-

ность есть полнота возможных событий или состояний»,109 – оставляет в

стороне много смыслов понятия комплексности, в частности, игнорирует

108 «Понятие комплексности предполагает, что постоянно существует больше возможно-

стей переживания и действия, чем то, что может быть акутализировано. Понятие кон-

тингентности выражает, что указанные в горизонте актуального переживания возмож-

ности дальнейшего переживания и действия являются только возможностями, поэтому

могут выпасть иначе, чем ожидалось». Luhmann N., Habermas J. Theorie der Gesellschaft oder Sozialtechnologie – Was leistet die Systemforschung? Frankfurt, 1971. C. 32.

109 Там же. С. 312.

66

смысловую сложность, создаваемую негацией и виртуализацией мира и

представляющую собой вызов для социальной науки. Имея в виду слож-

ность смысловых систем, Луман стремится расшатать стереотипы, связан-

ные с понятием комплексности в кибернетике. Это понятие должно быть

многомерным, по меньшей мере, включать в себя три понятия – смысла, селекции, возможности. Ключевым для понимания комплексности являет-

ся различение актуальностей и возможностей, которое не «существует» в

мире, а создается системами.

Сложность заключает в себе целостность актуализирумых и неакту-

ализируемых возможностей в мире – это определение, наверное, наибо-

лее аутентично отражает основную интуицию Лумана. Каждая актуализа-

ция возможностей внутри системы изменяет ситуацию с неактулазиро-

ванными возможностями вне системы и, напротив, каждая неактуализи-

рованная область возможностей влияет на то, что возможно в системе.

Понятие комплексности у Лумана динамично и нелинейно. Горизонты

возможностей способны смещаться. Связь между актуализацией и неак-

туализацией возможностей заключена в понятии смысла.

Луман считает необходимым различать сложность системы и слож-

ность окружения, сложность неопределенную и сложность определяемую.

Если последние два вида выявляются через многообразие горизонтов, то

первые два – через системные границы. В самом понятии системной

сложности заложен функциональный смысл систем. Если предельное по-

нятие комплексности окружения обозначить как «мир», то единственная

функция системы – редуцировать комплексность мира. Редукция ком-

плексности может сочетаться с повышением комплексности. Редукция

есть способ, которым системы могут обрабатывать комплексность окру-

жения, созидая тем самым собственную комплексность системы. При этом

редукция – это селекция возможностей, которая не обязательно сопро-

вождается стабильностью, но может вести и к нестабильности системы.

В своем представлении об абстрактной полноте возможностей и по-

тенциальностей, предвосхищаемых, но не реализованных в мире, Луман

близок к Лейбницу. Лейбниц, говоря о бесконечном количестве возмож-

ных миров, имел в виду идею кибернетической оптимальности сложности

(«правило минимакса»). Луман исходит из убеждения, что мы живем в

далеко не лучшем из миров и, подобно И.Пригожину, считает возникно-

67

вение упорядоченных систем из хаоса главным вопросом, на который си-

стемная теория должна дать ответ. Почему возникают системы и проис-

ходит их эволюция, если это математически и физически невероятно в

отношении других возможностей? Комплексность – проблема, а не поня-

тие, подчеркивает Луман.110

Представления, связанные с комплексностью, укоренены в понятии

модальности (возможности, действительности, необходимости) событий.

Поэтому многие аспекты понятия комплексности раскрываются в другом

центральном для Лумана модальном понятии «контингентности».

Контингентность (Kontingenz) означает «не необходимость», «слу-

чайность» – не в смысле отсутствия закономерности в событии, а в смыс-

ле маловероятности события по сравнению с бесконечным кругом воз-

можностей. Можно было бы сказать – это «расклад», как в картах. Кон-

тингентность является противоположностью необходимости и невозмож-

ности. Могло бы быть «и по-другому». Контингентность – важный признак

системных отношений, ибо каждая операция и ее рекурсии контингентны

– они примыкают друг к другу во временном, а не в логическом или кау-

зальном порядке. Все отношения, которые не возникают по необходимо-

сти, контингентны: контингентен эмпирический мир, системные отноше-

ния. Насколько мир сложен, настолько он контингентен. Все, что ни слу-

чается в универсуме Лумана, все наблюдаемые в нем нелогические отно-

шения и связи, в том числе причинные, контингентны, потому что одна из

основных задач автопоэзиса – обеспечение внутренней неопределенно-

сти и спектра свободных возможностей системы. Высокая контингент-

ность характеризует сложные системы, в социальном мире – это совре-

менные общества. Контингентность – ключевая характеристика посткау-

зальных и постлинейных теоретических концепций, которые свойственны

эпохе постмодерна и постструктурализма. «Понятие контингентности

означает единство различия не действительного и возможного, а возмож-

ности и невозможности действительного. Из него не следует произволь-

ности, ибо существуют случайные и неслучайные стечения возможного…

110 Там же. С. 300.

68

Скорее, оно означает единство различия определенности и неопределен-

ности», – отмечает исследователь творчества Лумана Д.Краузе.111

Понятие контингентности служит Луману для того, чтобы релятиви-

зировать созданный наукой мир – мир закономерностей и зависимостей.

Задача лумановской теории – не столько раскрыть причинные связи, сколько прояснить их контингентность и тем самым системность. Двойная

контингентность – понятие, объясняющее механизм общественной систе-

мы – будет рассмотрена отдельно, как ключевой принцип теории соци-

альных систем.

§ 5. Наблюдение и описание. Понятие культуры

Под маской солидного университетского профессора и реноме кон-

серватора Луман скрывал свое второе лицо – разрушителя канонов и

традиций. Сущность теории он видел в парадоксе, а свою задачу – в об-

наружении парадокса. Его отрицание философской теоретической тради-

ции было не менее радикальным, чем у философов постмодернизма. Лу-

ман не признавал объяснительной ценности практически ни за какими

понятиями и категориями классической философии. Целые отрасли зна-

ния потеряли в его глазах право на существование.

Луман отвергает не только онтологию, но и гносеологию. Познание

не есть отражение реальности, даже и системной реальности. Познание

само есть система, а то, что оно познает, – окружение системы. Как лю-

бая система, познание создает мир, с которым имеет дело. На «выходе»

этих посылок возникает «радикальный конструктивизм» Лумана, в кото-

ром теория познания заменена «теорией наблюдения». Наблюдение есть

нечто большее, чем просто восприятие: это вид системных операций. А

описание мира – составная часть реального мира, одна из его систем.

«Если есть намерение социальную действительность, которая, по-

мимо прочего, создает и использует теории как «социальную систему», эта теория не может предположить свою форму как данную или предпи-

санную. Она приходит к ясности через саму себя и только таким образом, 111 Krause D. Luhmann-Lexikon. Eine Einfьhrung in das Gesamtwerk von Niklas Luhmann.

Stuttgart, 1996. C. 160.

69

что снова открывает себя в своем предметном мире. Теории этого вида

находятся в автореферентном отношении к своему предмету; и не только

потому, что сами принимают участие в выборе аспектов, с помощью кото-

рых конституируют свой предмет; но и в более радикальном смысле, -

они сами выступают одним из собственных предметов».112

Закладывая основы теории наблюдения, т.е. познания систем, Лу-

ман прежде всего развенчивает классические понятия и представления

гносеологии. В первую очередь предметом его критики становятся поня-

тия субъекта и объекта. Субъект-объектную схему Луман считает «про-

дуктом общественной манипуляции смыслом» и призывает от нее отка-

заться. Определяющей чертой понятия субъекта для него выступает «са-

морефернтность как основа всякого познания и действия». Субъект – но-

ситель не любых атрибутов, а единственно этого свойства автореферент-

ности. Справедливо, считает он, представление о мышлении как о авто-

референтном оперировании, присущем системам сознания; неверны тео-

ретические понятия философии субъекта, идущие дальше этого и кото-

рыми традиционно описываются операции наблюдения.

С точки зрения Лумана, представление о субъекте возникает, когда

делается ложный шаг – подведение операций наблюдения под единое ге-

нерализованное понятие, которому, однако, приписывается индивидуаль-

ность. Можно описывать познание, сознание, наблюдение посредством

общих понятий, но не следует в стиле субстантивирующей метафизики

искать им предметный коррелят. Ибо тем самым теория субъекта оказы-

вается перед непреодолимыми трудностями, ибо после этого нет никакой

возможности обосновать, что изолированные, самостоятельные индивиды

наблюдают один и тот же мир.

«Ни один субъект, если он должен быть индивидом, не может мыс-

лить «то же самое», что и другой. Ибо индивидом можно быть только на

основании оперативной закрытости и саморепродукции собственных пе-

реживаний… Но без индивидуальности субъект был бы не более, чем се-

мантической фигурой – или правилом – саморефлексии».113

112 Luhmann N. Vorbemerkungen zu einer Theorie sozialer Systeme // Он же, Aufsдtze und Reden. Stuttgart, 2001. C. 7.

113 Luhmann N. Die Gesellschaft der Gesellschaft. Frankfurt, 1997. С. 872.

70

При таких теоретических установках, продолжает Луман, некор-

ректен сам путь, по которому идет субъектная теория познания, а имен-

но: через интроспекцию выносить суждения о том, как познают другие.

«Она признает, что не существует прямого пути к переживанию других

субъектов, но считает, что посредством возвращения к факту собственно-

го сознания можно выяснить, по каким принципам предметы мира обра-

зуются в других Ego».114

Выход из этого тупика представители субъектных теорий познания

видят в том, что познанию предпосылается единый, общий для всех

наблюдаемый мир. При этом становится невозможно замкнуть каждого

отдельного субъекта как познающую систему, так как единый мир можно

противопоставить только некоторому единому, «трансцендентальному»

субъекту. «От чего тогда отличает себя субъект, – вопрошает Луман. – От

мира? От объектов? От других субъектов? Или от себя самого, от не-

Я»?115 Подобное решение разрушает первичную интенцию, заключенную

в понятии субъекта – снабдить познающую систему индивидуальным бы-

тием. Собственно говоря, эта интенция свойственна и Луману, но, при-

знавая за сознанием индивидуальное бытие, он отказывает ему в суб-

станциальной характеристике «субъекта»: функционал психических си-

стем шире, чем функционал познания.

С понятием субъекта связано и понятие объекта:последнее корел-

лятивно понятию субъекта и, по убеждению Лумана, столь же бесплодно

в эвристическом отношении, как и первое.

«Объект (в нововременном толковании этого понятия) жил различе-

нием субъекта и объекта. Он представал в глазах субъекта другой сторо-

ной различения и служил формой приписывания идентичности. Незави-

симо от того, что в многочисленных эмпирически различных индивидах

определяется как субъект (или, лучше, как их субъективность), он пред-

полагает соответствующие корреляты идентичности в окружении. Иден-

тичность объекта заключалась в том, чтобы все субъекты, которые пра-

вильно используют мышление, тождественны друг другу. Если мы заме-

114 Luhmann N. Erkenntnis als Konstruktion // Он же, Aufsдtze und Reden. Stuttgart, 2001.

C. 220.

115 Luhmann N. Die Gesellschaft der Gesellschaft. Frankfurt, 1997. С. 870.

71

ним субъект на наблюдателя и определим наблюдателя как систему, ко-

торая создает себя последовательной практикой своих различений, то

исчезает любая гарантия формы для объектов. При любом полагании

идентичности речь идет только о том, чтобы различать различия, которые

использует наблюдатель.»116

Основной повод считать понятия объекта и субъекта неудовлетво-

рительными заключается в том, что они, стремясь описывать процессы и

системы познания, являются помехой для постижения оперативной за-

крытости систем познания. Различение субъекта и объекта должно быть

заменено различением «системы и окружения», а понятие познания – по-

нятием наблюдения с выяснением специфики наблюдающих систем.

Реконструируя путь новоевропейской мысли, пришедшей к понятию

субъекта, Луман обращается к главе «О схематизме чистых понятий рас-

судка» из «Критики чистого разума» Канта. Здесь проблема субъекта

сводится к задаче преодолеть многообразие чувственных представлений

и добиться их тождества в предмете путем перевода в отношения време-

ни. Другими словами, благодаря схематизмам сознания в тождественных

предметах должна быть преодолена временность состояний сознания.

Если проблема состоит в тождественности рекурсивных представле-

ний, нельзя ли найти для этой роли какого-нибудь более подходящего

эмпирического субъекта? Такой субъект, на взгляд Лумана, есть – это

общество. Причем субъект, у которого нет alter ego, других субъектов.

Который соответственно не сталкивается с проблемой интерсубъективно-

сти или интеракции, – «с понятиями, которые пытаются предпослать ком-

муникации, в то время как с коммуникации надо начинать!». Только в от-

ношении этого субъекта становится понятно, почему мир един. Коль ско-

ро индивиды, индивидуальные сознания участвуют в коммуникации, они