Текст книги "Формула власти. Новая эпоха (СИ)"

Автор книги: Zora4ka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 27 страниц)

Налина вздохнула и утерла ей нос платком.

– Ох, высшие силы, скажи мне кто раньше, чем я буду заниматься на старости лет. Прокляла бы лгуна! Ты плачь, девочка моя, легче станет.

– Не надо ей плакать, – заспорил Тенька. – Она так совсем в Лерку превратится! Кстати, слышали новость про Геру и Лернэ? Хотя, чего я спрашиваю, конечно, не слышали! Даже Гулька еще не знает. Интересненько это у них получилось!

Клима моргнула и вопросительно повернула голову. Воодушевленный успехом Тенька продолжил:

– Оказывается, пока я болел, Гера всеми силами пытался утешить сходящую с ума Лерку, та была не против, ну и они… того, переусердствовали. Словом, осенью я стану дядюшкой.

– Лерочка беременна? – распахнула глаза Налина Делей. – Никак от них не ожидала!

– Ага, – согласился Тенька. – Я тоже думал, что уж они-то сперва хотя бы поженятся. Но Лерка счастлива, Гера тоже, они друг друга обожают, и есть только одна помеха их радости.

– Война? – тихо уточнила обда.

– Вот еще! – фыркнул Тенька. – Пятьсот лет война, их такие мелочи не смущают. Мне удалось вытянуть из Лерки, что эта чудовищная причина – я.

Клима выглянула из одеяла и с недоверием приподняла брови. Налина недоверчиво фыркнула.

– Именно! – Тенька кивнул. – Сам не думал, насколько все интересненько. А дело было так. Аккурат в дни моего выздоровления Лерка догадалась, чего с ней происходит. Само собой, в рев и к Гере. Тот послушал и рубанул: женюсь! Лерка снова в рев. Я, по ее мнению, еще такой слабенький, а вдруг окочурюсь от потрясения. Решили подождать, пока я не поправлюсь. Потом я опять поссорился с Айлашей, и они не хотели меня тревожить. Потом я помирился с Айлашей, но в разговоре с Герой, убей не помню когда, ляпнул несколько фраз, истолкованных нашими влюбленными так, будто я сильно расстроюсь, если кто-то в моем ближайшем окружении вздумает пожениться.

– Что за фразы?

– А я знаю? Помнишь, как мы интересненько на прошлое солнцестояние подрались? Гера думал, я ему припомню все, чего он говорил обо мне и моих девушках, а напоследок чем-нибудь колдовским вмажу в порыве чувств. Гера даже подраться со мной теперь не может толком, бурчит, якобы на меня рука не поднимается. А время идет, живот растет, скоро наступление. Вдруг с Герой чего случится, и Лерка останется вдовой-невестой с ребенком на руках, как ее мама? Тянуть больше нельзя, и сегодня поутру Гера решает во всем сознаться. А я гляжу: он мается чего-то. Я ж не могу увидеть по глазам причину, только чувства. Тут речь про Юргена заходит, и я вообразил, будто Гера хочет попросить меня с ним поговорить, но мнется. У него с известных пор странное представление, будто я от любого дела либо хлопнусь в обморок, либо опять заболею. Я иду к Юргену, мы с Валейкой развлекаем его целый лень, Юрген внутренне злится на нас, но успешно развлекается. В это время к Гере приходит Лернэ и спрашивает, как прошел наш разговор, и выжил ли от известия ее впечатлительный братик Тенечка. Гера рвет на себе волосы, признается, что ничего не сказал, но уж в другой раз – непременно. Они с Леркой, попутно таясь от вездесущей Гульки, ненавязчиво караулят меня весь день, но я постоянно в обществе нашего сильфийского узника, а при нем как-то неудобно. Гера расстраивается, Лерку периодически тошнит. Наконец, сестренка подкарауливает меня возле комнаты Юргена с намерением выложить все. По-родственному, чтобы я на ее драгоценного Геру не серчал. Но при виде меня все ее намерения заканчиваются. И мы битый час ходим вокруг да около, пока я, не иначе как помощью высших сил, вытягиваю из Лерки то, что тебе сейчас рассказал.

– Выходит, теперь нужно играть свадьбу, – Клима деловито потерла висок и высунулась по плечи. – Неплохой повод сплотить перед наступлением командный состав, дать воинам повеселиться вдоволь, пустить пыль в глаза сильфам и Ордену. Надо будет сказать Валейке, чтобы составил список возможных мест проведения, нанял распорядителей. Потом согласуем перечень почетных гостей, казначей пусть рассчитает смету основных затрат… Подвиньтесь-ка, где-то у меня лежал отчет о состоянии казны…

Клима свесилась с кровати и деловито зашарила в стопке бумаг. Тенька наблюдал за этим, подперев щеку кулаком.

– Ишь, раззадорилась от каши, – неодобрительно прокомментировала Налина. – А до завтра твой отчет не подождет?

– Ни в коем случае, – отмахнулась Клима, не прерывая занятия. – С вечера почитаю, утром обдумаю, днем решу. Дела не любят спешки, но и затягивать нельзя. Живот у Лернэ большой? Надо будет нанять портного, чтобы сшил платье по последней моде.

– Да Лерка и так…

– Ей это, может, не надо, – отрезала Клима, – а мне выгоднее показать невесту моего главнокомандующего с самой лучшей стороны. Кстати, о платьях, замечательный повод еще раз поговорить с Ристей об Амадиме. Она уже почти согласилась, нужно слегка дожать. Как бы не промахнуться, с Костэном Лэем тогда у меня вышло слишком грубо. Но ничего, будет много возможностей с ним поговорить. А не у меня, так у Валейки. Напишу ему инструкции…

Тенька с умилением склонил голову набок.

– Моя злокозненная обда, а если тебе сейчас предложить бросить бумаги, Валейку, свадьбу и твои интриги с Холмами, взамен дав Зарина, домик и тихую жизнь до самой старости?

Клима прижала бумаги к груди так, словно их уже кто-то отбирал. Тенька захихикал в голос. Обда глянула на него исподлобья, а потом вдруг поняла, отчего ему так весело. И тоже слабо улыбнулась.

– Уел, можешь быть доволен, – проворчала она. – Мне и правда все это нравится. Несмотря ни на что. И на Зарина с домиком при таком графике вовсе нет времени.

– Глядя на тебя, – доверительно произнес Тенька, – я все больше думаю, что талант – это еще не обда. Надо чего-то более интересненькое. И вот такое высшие силы искали целых пятьсот лет!

– Прежде им удавалось находить это чаще, – напомнила Клима, перебирая бумаги.

– Так ведь старые времена! – Тенька мечтательно потянулся. – Люди суровы, как сильфийские кедры, крокозябры жирны, а трава на капище по пояс!

– А может, великих обд и правда было мало, – заметила Налина, накрывая крышкой почти опустевший котелок. – Сколько их правило, а легенды про единиц сложили.

– Про тебя тоже сложат, не сомневайся! – подначил обду Тенька. – Хотя бы после грандиозного пиршества, которое ты устроишь нашим влюбленным.

…Так они сидели на кровати втроем: двое колдунов, схожих между собой чуть косым положением глаз и шепотом высших сил у уха; и избранница тех самых сил, которую они исстари оберегали целыми поколениями. И неважно, в чем это заключалось: замолвить словечко темной ночью на капище, заслонить собой в решающий час, исцелить от смертельной раны или просто прийти, когда ей плохо, голодно и одиноко, поделиться теплом, колбасой и кашей, заново научить жить.

Тенька болтал, Налина задумчиво молчала, Клима наскоро записывала распоряжения, чтобы не забыть. Ночь за окнами становилась прозрачней. Еще немного – и запоют первые птицы, готовясь встречать рассвет.

Но Клима не дождалась рассвета. Она уснула с очередной сметой в обнимку, подбив под голову одеяло и Тенькину ногу. Когда дыхание обды стало ровным и спокойным, колдуны сообща высвободили ногу и на цыпочках пошли к двери.

…Уже на пороге они встретили горничную.

– Не надо сегодня будить обду, – распорядилась Налина Делей. – Пусть выспится.

– А если сударыня обда будет ругаться? – опасливо переспросила горничная.

Тенька философски оглянулся назад.

– Непременно будет! Но не на тебя, а на нас.

С первыми лучами рассвета он заглянул к Валейке. Секретарь обды как раз пил горячий ромашковый отвар, чтобы проснуться и приступить к делам.

– Клима спит, – сообщил Тенька.

Валейка нахмурил брови.

– Караулы удвоить, тренировки отменить, чтобы не орали под окнами, с докладами и документами подойти позже, встречи и совещания перенести. Я ничего не упустил?

– Все верно, – кивнул Тенька. – Золотой ты человек, Валейка!

– В таком случае, я хочу…

– Воевать не пустим, даже не проси! Хватит с тебя одного подстреленного «воробушка».

Юноша недовольно насупился, но спорить не стал.

Снова оказавшись в коридоре, Тенька на мгновение прислонился спиной к косяку и устало прикрыл глаза. А потом зевнул во весь рот и направился к себе в лабораторию – отсыпаться.

Петля в несколько оборотов обвилась вокруг крепко вбитого в землю деревянного столба, и два десятка рук с силой потянули веревку на себя. Высокий расписной шатер поднялся с натужным скрипом, но встал крепко, лишь полотнища трепетали на открытом ветру, а на шпиле бликовало яркое весеннее солнце.

В эти дни летное поле было не узнать: на присыпанной песком земле вырастали шатры и палатки, между ними, как мосты, навешивались гирлянды из цветных лент и колдовских фонариков. Шум, гомон, столпотворение, запах вкусного от походных жаровен, драгоценные наряды вперемешку с потертыми рабочими куртками, воины обды, знатные вельможи, колдуны и воспитанники Института, которые в последнее время окончательно отбились от рук, перестали являться на учебу и шныряли везде, в равной степени помогая и мешая. Приготовления к грандиозному свадебному торжеству шли полным ходом, и уже сегодня в два часа дня сама обда засвидетельствует союз молодых перед высшими силами.

Самый лучший вид на летное поле открывался из верхних окон центрального крыла.

Лернэ приоткрыла убранные витражами ставни, и в маленькую уютную комнату ворвался веселый рокот грядущего праздника, сопровождаемый птичьим щебетом и ароматами еды.

– Тенечка, кто все эти люди? Герины друзья, которые пришли его поздравить?

– Подозреваю, Гера их тоже впервые видит, – хохотнул брат, высовывая наружу любопытный нос. – Это наша злокозненная обда так интересненько придумала: вас поженить и заодно уладить мелкие государственные дела. Вот Клима здесь точно знает всех, но ума не приложу, как это у нее получается.

– Ты тоже помнишь наизусть все свои вектора и таблицы, а их побольше, чем здесь народу… Ох, Тенечка…

– Так то – вектора! Лерка, ты чего закисла?

Лернэ одернула кружевные манжеты.

– Не пойму, как вести себя с незнакомыми гостями. Они почему-то пришли нас поздравить, а я даже не знаю их имен…

– Вот дурища! Нашла печаль. Улыбнулась каждому, да иди себе мимо. Они ведь не из-за любви к тебе пришли, а потому что Клима позвала.

– Но свадьба-то – моя…

– Ага, – согласился Тенька. – Такая вот у Климы интересненькая политика. Ты не волнуйся, Гера ей это уже высказал, и на следующей неделе вы с ним поедете к его родителям, и у них на деревне будет вторая свадьба, маленькая, для своих. Там ты точно будешь всех знать!

– Тенечка, а почему сразу нельзя поехать? Мы бы со своими, и Климушка тут – тоже со своими…

Брат фыркнул, сдувая со лба непослушную челку.

– Потому что все Климины гости делают вид, будто пришли на свадьбу именно к вам! А без тебя и Геры им будет трудно прикидываться. Давай, не кисни, нам еще одеть тебя надо. Показывай, где тут чего…

Красавица Лернэ только вздохнула, смиряясь с тем, что есть на свете вещи, которые она никогда не поймет. Например, Тенечкина наука и Климушкина политика.

– Говорил же, что сам меня оденешь, и помощница тебе не нужна. В платьях, мол, разбираешься.

– Разбираюсь, – честно кивнул Тенька. – Но больше в том, как их снимать. Да и платья обычно попроще были… Вот ты не знаешь, эту накидку надо в конце надевать или сразу после шнуровки, а потом пришлепнуть воротником-ожерельем?

Лернэ пожала плечами, и уже приготовилась встать, чтобы идти к двери и позвать кого-нибудь сведущего. Но тут дверь распахнулась сама, и на пороге явился Валейка. Он уже был наряжен по-праздничному, а из формы воспитанника остался лишь алый платок вокруг шеи. Многие выпускники политического продолжали носить такие платки за стенами Института.

– Тенька, какого смерча тебя нигде невозможно найти?! – сердито выпалил Валейка, без приглашения входя в комнату и дважды поворачивая ключ в замке.

Лернэ ойкнула, прикрыв накидкой недошнурованную часть платья.

– Зачем я тебе понадобился так злобно и срочно? – уточнил Тенька. – Или сейчас выяснится, что ты безответно влюблен в Лерку, а теперь, не в силах глядеть, как она выходит за другого, пришел, чтобы чего-нибудь натворить?

Лернэ тут же покраснела. Безответно влюблено в нее было почти все мужское население Института в большей или меньшей степени. Валейка смутился.

– А еще по глазам читаешь!

– Так не мысли же! У тебя в глазах дыбом все. Чего стряслось?

Валейка прошел к окну и плотно прикрыл ставни. Разговор обещал быть секретным. Впрочем, у Валейки теперь других не водилось.

– Ты знаешь, что Юрген Эр будет в числе гостей?

– Ну да. Гера его пригласил, Клима тоже была не против. Чего ему весь праздник взаперти сидеть?

– «Чего-чего», – передразнил Валейка. – А если он сбежит?

– Опираясь на тросточку?

Валейка поморщился.

– Последнюю неделю мне кажется, что он притворяется. Я видел его рану, сам недавно был ранен, и точно знаю: за месяц такое может зажить. Словом, прошу тебя во время праздника быть начеку. Если ты заметишь за Юргеном что-нибудь лишнее, попытайся пресечь и немедленно дай знать мне. Лернэ, ты тоже на всякий случай.

– Почему именно тебе? – полюбопытствовал Тенька. – Ты говорил с Климой?

– Говорил… – Валейка устало сел на свободный стул и признался: – Клима считает, что я зря беспокоюсь. И вот еще… о нашем с тобой разговоре ей лучше не знать.

– Интересненько это получается! Ты за спиной обды крутишь чего-то, а я тебя прикрывай?

– Не кручу! – Валейка посмотрел Теньке в глаза. – Мне не нравится этот сильф, а еще больше – идея позвать его на праздник почти без конвоя. Я не Клима, конечно, у меня нет ее интуиции, но зато есть образование по части разведки. Почти такое же, как у Юргена, кстати. Клима, Гера, даже Выля утверждают, что я зря возвожу теории заговора. Будто переучился и пересидел за бумажками, вот и мерещится невесть что. Я устаю, но не до такой степени, чтобы об тучу стукаться!

– А Климе и Гере с Вылей ты это все говорил?

Валейка понурился, и стало особенно видно, что ему всего шестнадцать лет.

– Почти. Я не стал упоминать про образование. А то они, летчики, опять бы решили, что я, «штабист», перед ними нос деру.

– Ну и дурака свалял, – сообщил Тенька. – Когда по делу, это не «нос деру», а «рабочие моменты». Вот чего бы ты им еще сказал?

– Что с точки зрения их военно-стратегической логики дело выглядит безупречным.

– Это чего значит?

– Всё против Юргена: он постоянно будет на виду, с едва вылеченной раной на ноге, без поддержки извне – его коллег в последнее время не видно поблизости. И охрана на свадьбе будет…

– Но?

– Но я бы на его месте рискнул. Хоть для того, чтобы взять реванш за прошлые поражения тайной канцелярии. Нас учили, что иногда надо поступать вопреки логике и здравому смыслу.

– Звучит стройно, – оценил Тенька.

– Но все мои доказательства, – продолжил Валейка, уже не тая ничего, – разбиваются о слова Климы. Она была у сильфа накануне, и тот поклялся ей, что не собирается устраивать побег.

– Климу трудно обмануть.

– Знаю, – вздохнул Валейка. – Но, Тенька, тебе не кажется, что она слишком привыкла к недопустимости вранья в ее присутствии? Может ли быть, чтобы обда ошиблась? Проглядела, прослушала?

– Чтобы подтвердить твою теорию о возможном побеге «воробушка»?

Валейка вскочил.

– Может, со стороны все выглядит попыткой подлога, но я в самом деле так думаю!

– Ты только не волнуйся, – посоветовал Тенька. – Давай для верности я схожу с тобой к Юргену и посмотрю ему в глаза. Мой дар обмануть еще сложнее, чем Климину интуицию. Только погоди, сперва закончу помогать Лерке одеваться.

– А я могу поговорить с Герой, – предложила Лернэ. – Пусть он отзовет свое приглашение, если это так важно.

– Я уже просил его, – махнул рукой Валейка. – Ни в какую. Говорит, это бесчестно. Вот когда у них из-под носа пленник сбежит, будет честно! Тенька, да что ты возишься! Вдевай шнурок вон в ту петлю, затягивай и снова вдевай. Потом накидку, а поверх всего – ожерелье.

Брат и сестра поглядели на неожиданного помощника с изумлением.

– Валейка, – осторожно переспросил колдун, – мне двадцать один год, я и то такого не знаю. А тебе шестнадцать, и где ты, да еще в Институте…

– Большей частью дома, – безо всякой задней мысли пояснил Валейка. – У меня четыре младших сестры, которые обожают наряды. А еще одногодницы постоянно нас пугали, как им тяжело приходится с платьями. В подробностях. Итак, мы, наконец, можем идти?

Как тягостно время, если ждешь чего-то важного, почти судьбоносного. Медленно проходит день, наступает ночь, и снова разгорается рассвет. Там, за запертой дверью, по коридорам бегают люди, суетятся, мечтая выкроить лишний час, а то и два. Юрген Эр с охотой отдал бы им все три, а то и пять, лишь бы проклятое солнце быстрее ползло по небу, отсчитывая мгновения до момента истины.

Семь шагов от кровати до окна.

Шестнадцать с половиной от окна до двери.

От двери до кровати – восемь, и все сначала.

Стук трости по каменному полу. Раненная нога на очень удобном этапе заживания: одинаково искренне можно уверять друзей и начальство о готовности к дальнейшей службе, а врагов – что еще ой, как болит, без опоры не ступить.

Когда Юрген узнал о грядущем свадебном торжестве, и что Гера посчитал долгом чести пригласить сильфа праздновать со всеми, то понял, что обязан хоть как-то использовать такой подарок судьбы. Мыслей о побеге поначалу не было: слишком хорошо стерегут, да и Клима наплюет на все чужие долги чести, если что-то заподозрит. Значит, можно лишь попытаться подать знак своим, хоть записку перебросить с теми сведениями, которые узнал.

Юрген долго лелеял мечту о записке. До тех пор, пока не сообразил, что обда хочет покрасоваться трофейным «воробушком» перед своими подданными в духе «он у меня совсем ручной, даже без клетки не улетает», и что из надзора будут только недоучки Зарина. Потом сквозняк нашептал слух, что коллеги из тайной канцелярии убрались восвояси, отчаявшись получить весточку от пленника. А окончательно склонило Юргена в сторону побега то, что праздник собрались проводить на летном поле. Том самом, посреди которого расположен сарай с заветными досками.

Задача казалась невыполнимой. Предстояло оставить с носом обду Принамкского края, которая сама врет как дышит, а другим соврать не дает. И тогда Юргену вспомнилось давнее семейное дело о его женитьбе на Дарьянэ. И мстительная старуха Фистерия Урь, и пыльные книги из библиотеки – справочники клятв и проклятий. Попытки сильфов понять и перенять то, что дарено обде высшими силами. Жалкие костыли по сравнению с природным талантом говорить нужные слова в нужный момент, но и такое могло бы помочь. Сможет ли обда увидеть ложь в речах другой «обды»? На памяти Юргена, такого не случалось и не могло случиться никогда, но он решил попробовать.

На его беду, ни одной формулы клятвы или проклятия в памяти не сохранилось. Но подобный справочник – книга не из самых редких, а в Институте обширнейшая библиотека, где со времен Ордена полно сильфийской литературы. Оставалось туда попасть и остаться в одиночестве.

В один из дней, совершая прогулку в сопровождении Зарина, сильф посетовал на скуку и осторожно спросил разрешения навестить библиотеку лично. Ведь одно дело, когда книги приносят тебе в комнату по заказу, и совсем иное – пару часов лично в них порыться. Юрген рассчитал верно: Зарин не скрывал своей любви к образованию и понимал такое рвение в других. Они пришли в библиотеку вдвоем и читали книги целых четыре часа. Когда Зарин предложил сильфу возвращаться обратно, ссылаясь на собственные неотложные дела, Юрген, которого уже тошнило от всевозможных брошюр и фолиантов, сделал вид, что едва-едва разогнал проклятую тоску, и совсем не хочет к себе в комнату прямо сейчас. В самом деле, не думает ли Зарин, что пленник убежит из библиотеки, где нет даже окон? Пусть бы запер его еще на часок-другой и шел по своим делам.

Хвала Небесам, Зарин не был ни обдой, ни колдуном, ни Валейкой, поэтому не заподозрил подвоха. Оставшись в одиночестве, Юрген развел бурные поиски и спустя всего сорок минут был вознагражден: нужный справочник нашелся даже в двух экземплярах. Сильф безжалостно содрал приметную обложку и вложил справочник в безобидный переплет какого-то трактата о фауне низовий Принамки. Так формулы клятв и проклятий вместе с парой-тройкой других книг оказались в его комнате, где можно было в одиночестве перечитывать их ночи напролет.

Разумеется, клясться и проклинать по-настоящему Юрген не собирался. Но на основе формул можно было составить фразы таким образом, как если бы их сказала настоящая обда. Это были даже не костыли, а костылищи. Строгие ответы на определенные вопросы, которые Клима могла бы ему задать. В большую политику с этим не пойдешь. А вот выдержать пятиминутную беседу стоило рискнуть.

В какой-то степени Юргену повезло, что прежде он не нанес Климе ни одного поражения. Обда в разговорах с ним была мила и беспечна. Но в последний момент все едва не пошло прахом.

Юрген не учел Валейку. Его настырность, назойливость, и профессиональную привычку везде совать нос, выискивая заговоры и подвохи. Юрген сам был таким в первые годы службы, от чего часто конфликтовал с родителями и заимел от сестры прозвище «тайноканцелярский синдром».

Валейка, чтоб его драли смерчи, наябедничал обде о своих подозрениях, и Клима явилась допрашивать пленника всерьез. Глядя в ее черные глаза, понимая и зная, на ЧТО способен этот взгляд, Юрген думал только об одном:

«Всеблагие Небеса! Не оставьте меня без защиты перед высшими силами! Как Земля и Вода помогают сейчас обде, так и вы помогите мне, Небеса!»

То ли его мольба на сквозняках долетела до Небес, то ли высшие силы в тот день помогали спустя рукава, то ли обда опять не выспалась и не пообедала – но ложь, составленная по формуле клятвы и сказанная в глаза, сошла за правду. Валейка был посрамлен, а Юрген едва удержался от того, чтобы изобразить себя оскорбленным в лучших чувствах – боялся переиграть.

Оставалось ждать.

И вот, до начала свадьбы всего несколько часов. Измученный ожиданием, сильф не мог ни читать, ни думать. Только считать шаги и молиться Небесам в беспроигрышном стиле Кости Липки: браня их на все корки и напоминая, что жизнь за родину отдаст.

Из окна Юрген не видел летное поле и сад. Только внутренний двор Института, где собирались наряженные гости. Совсем скоро он тоже спустится туда, и, волею Небес, все получится!..

Когда за спиной раздался щелчок ключа в замке, сильф невольно вздрогнул. Вроде рановато за ним пришли…

Но на пороге оказались не конвоиры от Зарина, а Тенька с ненавистным Валейкой. Юрген представил, как достает из-под кровати ночную вазу и надевает Климиному секретарю на голову. Стало легче.

– Обда Климэн обязала нас проверить чистоту твоих помыслов, – сказал Валейка по-принамкски. – Будь любезен, господин Юрген, посмотри в глаза сударю Артению и ответь на вопросы, которые он тебе задаст.

У Юргена внутри все оборвалось. Это было поражение, провал. Валейка все-таки нашел, как доказать свои подозрения. Тенька – колдун, он даже Климу с легкостью читает, ему плевать, что ты говоришь и какими формулами, сразу в мысли смотрит…

Или не в мысли?

«Он не может узнать, что я думаю. Только мои чувства. Но я могу испытывать их по любому поводу…»

Надо было обдумать это. Потянуть время.

– С чего бы обде Климэн отдавать такой приказ? Мы обо всем с нею договорились.

– Видимо, твои доводы ее не убедили, – вежливо развел руками Валейка.

«Врет же, – подумалось Юргену. – Климу все убедило, это он успокоиться не может. И если я сейчас откажусь, им нечего будет мне возразить. Хотя, мой отказ – тоже аргумент против меня. Лучше не рисковать…»

– Что ж, я бы предпочел, чтобы обда Климэн сказала мне это лично. Но я понимаю, сколько дел у нее сейчас. Нам предстоит еще много личных бесед, когда я смогу озвучить свое недовольство.

Валейка едва заметно дрогнул, но устоял.

«Далеко пойдет, паразит, – в который раз подумалось Юргену. – Так. Сосредоточиться. Не скрывать свои чувства. Не говорить лжи…»

– Я готов. Задавай вопросы, Тенька.

Глаза в глаза. Колдун стоит своей обды: если Климин взгляд сверлом буравит насквозь, то Тенька мягко и ненавязчиво просматривает изнутри. Как будто собеседник перед ним – прозрачный.

– Чего волнуешься? Не тебя ведь женят!

– Видел бы ты, как я на своей свадьбе волновался! Сейчас… страшновато, среди гостей много ведов, а я – «воробушек». Вдруг с кого-нибудь станется припомнить былое. Мне, как ты понимаешь, не хочется заполучить вторую рану.

– А эта зажила?

– Побаливает временами. Без трости ходить трудно. А почему все внезапно озаботились моим здоровьем?

– Ты понимаешь, почему.

«Смерчи!!! Ошибка. Нельзя было притворствовать!»

– Ну, конечно. Я понимаю. Все боятся, что я убегу. Тенька, глядя тебе в глаза, я клянусь, что не собираюсь убегать.

Колдун щурится, словно стараясь разглядеть мысли, которых не видит.

«Я не убегу, – старательно думает Юрген. – Совершенно точно не собираюсь бежать. Потому что я улечу».

…Едва они отошли от комнаты Юргена на достаточное расстояние, Валейка спросил:

– Что ты увидел?

Тенька пожал плечами.

– Волнуется. Больше, чем хочет показать. Рана у него и правда еще болит. Знает, что все ждут от него побега, но это ты слышал, он сам сказал. Когда говорит «не убегу», верит в это. Климу и Геру ты моими выводами точно не убедишь.

– А Вылю?

– Ее – тем более! Она с некоторых пор меня не выносит. Вместе со всеми выводами.

Валейка задумчиво посмотрел на носки своих ботинок.

– Тогда просто будь начеку. И я предупрежу всех, кого успею. Что бы сильф ни задумал – у него не получится!

На летном поле яблоку было негде упасть. Поверх желтого песка расстелился пестрый ковер гостей, шумный, подвижный, как воды реки в ветреную погоду. И только от ворот сада тянулась узкая пустая дорожка, по которой пройдет обда, а затем молодожены. Дорожка вела к центру поля, где соорудили маленькое передвижное капище: полукруг ив в кадках, вазоны ландышей с ромашками и замшелая каменная чаша, наполненная проточной водой. У капища толпились большей частью колдуны – их притягивало дыхание высших сил. Прочие гости с растущим нетерпением поглядывали на сад: во-первых, именно оттуда выйдут виновники торжества, а во-вторых в саду расположены накрытые столы для пиршества, к которым пока не пускали.

По обеим сторонам дорожки на специальных возвышениях стояли музыканты. Над полем, перекрывая шум, звучала чистая торжественная мелодия. Ветра подхватывали звуки музыки и уносили ввысь, раскачивая ленты, фонарики и флажки.

У самого подножия одного из возвышений стояли двое, угрюмые и сосредоточенные по сравнению с веселой толпой.

– Уцепись за сильфа, не смей выпускать его из виду, – приказывал Валейка. – Будет удирать – догоняй, хватай под локоток. Трещи что хочешь, но чтобы он никуда не мог дернуться.

– Как мне трещать, если он не захочет слушать и уйдет, – почти жалобно отвечала Гулька. Кружева с бантами на ее платье качались в такт словам.

– А мне плевать, хоть в любви признавайся, – зашипел Валейка. – Удерет – шкуру с тебя спущу!

– Почему я вечно должна следить за Юргеном? Он еще с зимы от меня бегает, а я ему разве трещала? И не нравлюсь я ему совсем, он любит свою мертвую жену, которая, надо сказать…

– Гулина, ты меня знаешь.

Гулька затихла, проглотив окончание фразы, и обреченно кивнула.

– Где он хоть? Я по такой толпище век пробегаю и не найду. Разве можно…

– Вон, смотри, возле ворот сада. Видишь, там еще Зарин стоит.

– Так если Зарин, может, я…

Валейка глянул так, что Гулька опять проглотила слова и тихо шмыгнула носом.

Толпа всколыхнулась – это в глубине сада показался женский силуэт. Но из ворот вышла не обда, а всего лишь Ристинка, вся красная, встрепанная, сердитая и тут же затерялась среди гостей.

Музыканты сменили тему, к духовым и струнным прибавились барабаны, забили медленный ритм, проникновенный до мурашек. И, наконец, на дорожку ступила обда.

В ней не было и следа той Климы, которая могла бы поздней ночью расплакаться на плече своего колдуна или тереть покрасневшие глаза, склоняясь над отчетами. Прямая спина, огонь в глазах, безупречно уложенные волосы, солнце ярко отсвечивает от медного кулона с формулой власти. Стать и достоинство. Она казалась сошедшей со старинных картин, но не выцветшей тенью былого, а живой, настоящей, продолжением величия давних лет. И только самые внимательные могли обратить внимание на маленькую деталь, которая отличала обду Климэн от портретов ее предшественников. На Климе не было диадемы власти.

Обда прошествовала до капища и развернулась в сторону сада. Музыкальная тема снова сменилась: флейты запели нежную историю любви. Из-под сени зеленеющих деревьев выступили двое.

Гера шел по-военному, почти чеканя шаг, и солнце играло на золотой отделке его мундира. Лернэ плыла рядом с ним легким розовым цветком и драгоценные камни на ее воротнике сияли подобно капелькам росы. Толпа притихла, завороженная красотой пары и счастьем, которое от них исходило.

Гера и Лернэ встали напротив Климы, почтительно склонив головы. Обда произнесла речь, упомянув, что отныне все пары в Принамкском крае будут жениться по прежнему обряду: на капищах, при помощи колдунов, а не у деревенских старост или, упасите высшие силы, в сильфийских венчательных беседках.

Клима погрузила горсти в каменную чашу и обрызгала молодоженов полыхнувшей зеленым водой. Летописцы торжественно внесли состоявшуюся церемонию в хроники. Затем обда ушла к гостям, а Гера и Лернэ остались на капище принимать поздравления.

Клима высмотрела в толпе Валейку и направилась к нему.

– Где Ристя? Ты заметил, куда она пошла?

– Последний раз я видел ее с северо-западной стороны, под голубыми фонариками. Клима, по поводу сильфа…

– Ничего не желаю слушать! – резко отмахнулась обда. – Сейчас мне нужна Ристя, которая больше не сможет от меня удрать!

Валейке осталось лишь беспомощно смотреть на ее спину.

Юрген был единственным среди гостей, кто смотрел не на молодоженов. Самым удобным было пробраться к сараю с досками во время церемонии, когда люди не смотрят по сторонам, но сделать это не удалось. Поначалу сильфа ошеломил преображенный вид летного поля, из присыпанной песком равнины превратившегося в сложный лабиринт из шатров, гостей, возвышений с музыкантами, жаровен и флажков. Юрген понял, что не может вспомнить, в какой части поля находится сарай. Его могли замаскировать шатром, что сводило шансы удачных поисков к нулю. Вдобавок мешал Зарин, который как присоединился к своим подчиненным у ворот сада, так стоял рядом, будто приклеенный. Начинать поиски сарая в такой компании было верхом глупости.