Текст книги "Улыбайся, милая Мэри (СИ)"
Автор книги: урсула де виль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)
– … Занудой, – хором ответили ребята.
– Она была такой же, как отец – вечно читала, что-то учила, и почти не выходила на улицу, – начал говорить Джин О.
– Соблюдала все школьные правила и была старостой в классе три года подряд, – подхватила А Ра.
– Не слушай их, братик, – Рэйчел, до этого примостившаяся на месте своей сестры, быстро сменила локацию, удобно устроившись в кресле и болтая ножками в воздухе. – Мэ Ри всегда читала мне сказки и играла в куклы, а ещё пела колыбельные и…
– … Мама, только не по голове!
Из столовой раздался крик Мэри и громкая, судя по интонации, брань на корейском языке.
– Ауч! Ауч, ауч, ауч! Мама, не надо, пожалуйста!
– Я тебе покажу – «Не надо»!
В следующие мгновения случились несколько вещей:
Двери обеденного зала распахнулись, и оттуда пулей вылетела напуганная и взъерошенная девушка, попутно пытаясь увернуться от летящей в неё пудреницы. За ней рысью мчалась Джи Ён, одной рукой придерживая юбку, а другой метко прицеливаясь в голову любимого чада помадой.
Николас с удивлением переводил взгляд с молодой хозяйки на её мать.
Гокудера, стоявший за ним, наблюдал за этой сценой с широко распахнутыми глазами.
– Хон Мэ Ри, немедленно вернись сюда!
– Я Савада! Ай!
Снаряд прилетел в макушку Мэри, и она скривилась, но не остановилась.
Вопреки всему, ситуация была чересчур забавной для её зрителей, сидевших в гостиной и с нескрываемым смехом наблюдавших за тем, как две взрослые женщины пытаются бегать в туфлях на каблуках и узких юбках.
– Остановись! Сейчас же!
– Нет! Ты принимаешь меня за дуру? Я слишком хорошо тебя знаю!
– Сейчас она споткнётся, – весело сообщила Саваде А Ра, не упоминая конкретно, кто попадает под местоимение «она».
Через пару секунд одна из них действительно запнулась и едва не упала, сломав набойку совершенно новых туфель. Ни для кого не составит труда догадаться, что невезучей оказалась Мэри. В конце концов, иногда она бывала очень неуклюжей и всегда этого стыдилась.
– Наш выход, А Ра, – широко улыбнувшись, Джин О встал с места. За ним поднялась и сестра.
– Савада-сан, поймайте, пожалуйста, сестру, – попросила девчонка, хлопнув в ладоши. Браслеты на её руках звякнули, стукнувшись друг об друга.
– Понял.
Джин О и А Ра встали на одну линию и, пропустив Мэ Ри, раскинули руки в стороны, приготовившись обнять Джи Ён.
Тсуна, как его и просили, тоже не остался безучастным и, ловко схватив девушку правой рукой поперёк талии, положил левую на спину, тем самым вынуждая остановиться.
– Она же убьёт меня, Дечимо!
– Пустите меня! Мне нужна только голова вашей сестры!
– Мама, ты утрируешь.
– Я убью её!
– Мамуль, мы же так давно не видели Мэ Ри-онни.
– Да что же ты за человек такой? Всю жизнь тихоней была! Даже про секс никогда не спрашивала! Где я прокололась в твоём воспитании? Ты вообще моя дочь?
В тот момент Савада понял, откуда в его супруге взялся этот актёрский талант. Мать девушки прекрасно играла роль разъярённой поведением ребёнка женщины.
На самом деле он позвонил Джи Ён за день до их свадьбы с Мэри и рассказал обо всём. Сперва, женщина, конечно же, была в гневе и порывалась приехать, но, по счастливой случайности, обстоятельства не позволили ей этого сделать.
Нет, ну не последний же он кретин и бестолочь, чтобы оставить родню будущей жены в неведении.
И это, судя по тому, как реалистично играла Джи Ён (даже её дети поверили в то, что она была не осведомлена), спасло Мэри жизнь.
III.
Мэ Ри общипывала кустик орегано, стоя на кухне и с обидой наблюдая за тем, как её семья уплетала вкуснейший яблочный пирог, попутно обсуждая ту неловкую ситуацию, когда Джи Ён призналась в том, что знала о замужестве старшей дочери.
Её грызла смертельная обида на родительницу и супруга, которого, кажется, очень повеселила паника, не покидавшая её на протяжении всей недели перед приездом родственников.
– Хватит дуться, нуна. Я вот подумал, что ты залетела от него, и поэтому пришлось в срочном порядке выскакивать замуж.
– Да почему все ваши фантазии ограничиваются беременностью?
– Потому что ни на что другое не похоже.
Джи Ён фыркнула и отхлебнула немного чая.
– И вообще, раз уж нас всех жестоко обманули, я хочу хотя бы посмотреть свадебные фотографии!
А Ра подскочила к Мэри и дёрнула за руку.
– Онни!
Девушка прекратила мучить несчастное растение и потрепала сестру по голове.
– Сейчас принесу альбом.
– А можно мы посмотрим его в вашей комнате?
Мэ Ри с улыбкой кивнула, затем подошла к столу, отобрала у брата последний кусок пирога (всё-таки Женевьев – кухарка – знала толк в выпечке и готовила изумительные кулинарные шедевры) и поспешила удалиться, пока Джин О не сообразил, что в его руках пусто.
– Нуна!
Демонстративно облизнув пальцы, испачканные в яблочном джеме, девушка сердечно поблагодарила кухарку за такой наивкуснейший десерт, а после потащила А Ра за собой наверх – в свою обитель. Не желая выслушивать бурные обсуждения своей «забавной» реакции на неожиданные новости.
IV.
– Вот это да! Онни, это ты?
Лёжа рядом с сестрой на кровати, А Ра тыкала пальцем в одну из фотографий, на которой были изображены целующиеся возле церкви молодожёны.
– Ну, да, – отозвалась Мэ Ри, подпиливая свои погрызенные ногти и проверяя, хорошо ли они смотрятся. – Кто же ещё.
– Ты ненавидишь целоваться, а здесь прямо светишься от счастья.
«На самом деле это было просто ужасно, но пусть уж думает, что я люблю Дечимо, чем считает, что я вышла за него из-за денег или что-то такое».
– Конечно, думаю, что у тебя будет так же, когда ты найдёшь своего человека. Даже лучше.
«Не дай бог у тебя сложится так же, как у меня, А Ра. Пусть будет по-другому».
– Можно я возьму эту фотографию?
Девчонка вытянула карточку, где были изображены улыбающиеся Тсуна и Мэри, запускавшие в воздух двух голубей.
– А Ра…
– Ну, пожалуйста! Должно же у меня быть хоть что-то со свадьбы моей сестры! Я хочу похвастаться подругам! А то они всё думали, что ты старой девой останешься.
Мэ Ри повздыхала, но в конечном итоге согласилась, хотя не была в восторге от того, что у неё в доме будет находиться напоминание о том, что она бы предпочла забыть сразу же после того, как всё закончится.
V.
Когда семья Мэри уехала в гостиницу, твёрдо пообещав вернуться на следующий день, часы уже отбивали девять.
Напоследок А Ра поклялась привезти с собой диск со своими песнями, который случайно оставила в сумке с одеждой. Рэйчел долго не хотела уходить, желая остаться с сестрой и новоявленным братиком, однако в конечном итоге уморилась и уснула, чем Джи Ён удачно воспользовалась.
А Джин О попросил Тсуну разрешить ему побывать в гараже и познакомить его со Спаннером и Джаннини (увлечение техникой у них по мужской линии передавалось что ли?).
Той ночью Мэри ночевала в своей старой комнате, ибо она наотрез отказалась спать в одной постели с человеком, который обманул её, да ещё и посмеялся над этим.
И это впервые в жизни было жутко непривычно – быть одной.
Не помогало даже то, что на другой половине кровати мирно мурчал старый-добрый толстяк Феликс.
С небывалым ужасом Мэ Ри осознала, что постепенно отвыкала от жизни незамужней и привыкала к тому, что было теперь.
Она почти забыла о том, какова была цель её замужества и какой ценой далась ей безопасность и эта безмятежная жизнь в стенах надёжного особняка.
– Так, Хон Мэ Ри, вернись в реальность и начни уже интересоваться, как идут поиски той преступной группировки! – прошептала сама себе девушка, находя излишне подозрительным то, что за эти несколько недель не было ни единого нападения или попытки убийства.
Она была просто обязана выяснить это, потому что от этих вещей зависела её свобода.
VI.
Следующим утром она проснулась от того, что стало невыносимо жарко в чьих-то объятиях.
И всё бы ничего, но засыпала-то она в совершенно противоположной части особняка. С котом.
Не с Дечимо.
========== Часть двенадцатая. Забота. ==========
I.
Тсуна не мог двигаться, и уже был на грани того, чтобы взвыть от того, насколько неудобным было сейчас его положение.
Он уже давно проснулся и просто мучился от ноющей ломоты во всём теле. Горло саднило и ужасно хотелось выпить чего-нибудь горячего, чтобы унять эту боль, скребущую глотку.
В носу свербило, постоянно слезились глаза и, несмотря на то, что он довольно хорошо выспался, Савада всё равно ощущал усталость и недомогание.
Ему просто не хватало сил убрать со своей руки голову жены, которая так сладко спала, прижавшись к нему и крепко обнимая то ли от того, что ей снилось что-то дурное, то ли по той, причине, что она не надела свой ужасный спальный костюм и теперь жутко мёрзла.
Дечимо никак не мог ожидать, что после своих слов на счёт того, что он обманщик и предатель, а ещё садист законченный, Мэри вернётся в комнату посреди ночи, да ещё и полезет в кровать, не обратив внимания на кота, который прибежал раньше своей хозяйки и забрался на её подушку.
Бог знает, сколько ещё бы ему пришлось терпеть эту пытку, но, видимо, кто-то услышал его молитвы о скорейшем пробуждении Мэри, поскольку девушка что-то невнятно замычала и начала шевелиться.
У Тсуны не было никаких сомнений, что его супруге не понравится то положение, в котором они оба оказались (как-никак, оба они уже выросли из того возраста, когда можно было спать вот так, при этом не чувствуя никакой двусмысленности).
– … Дечимо, ничего не было, понял? Это случайность.
Молодой босс лишь улыбнулся и кивнул, предпочитая промолчать.
Он не был согласен с этим, вовсе нет. Просто почему-то ему жуть, как не хотелось, чтобы Мэ Ри знала о том, что он простудился (если он, конечно же, верно ставил себе диагноз). А по хриплому голосу девушка сразу могла определить его нехорошее самочувствие (Тсунаёши не имел ни грамма сомнений о том, что его голос будет хрипеть).
Спросонья не уловив сути такого молчаливого поведения, девушка оперативно скатилась с кровати и направилась к шкафу, чтобы достать удобную одежду. Теперь-то можно было не надевать то ужасное офисное платье, а довольствоваться привычными нарядами, радующими сердце и глаз.
Тсуна лишь завистливо вздохнул. У него уже довольно долгий промежуток времени не было возможности надеть удобные вещи, какие он всегда носил, будучи подростком. Сейчас никаких тебе кроссовок, джинсов, просторных футболок и толстовок («Босс мафии обязан всегда выглядеть презентабельно»).
«Снова это…» – молодой босс закатил глаза, когда его жена вытянула чёрные леггинсы с кружевными вставками и белую тунику.
За несколько недель совместного проживания Савада понял, что Мэри была просто одержима этими обтягивающими штанами. Она носила их почти всегда и почти везде. У неё была отдельная полка для них и по выходным она тщательно перебирала их, складывая в аккуратную стопку («Леггинсы делают мою жизнь проще, потому что в них моя попа очень хорошо выглядит»).
Будь у него возможность, Савада непременно бы сказал, что для замужней женщины обязательно делать свою попу привлекательной только для одного человека – для своего мужа. Однако они же не были настоящими супругами, а посему, у него не было прав делать настолько саркастичные замечания (так считали они сами, а вот штампам в их паспортах было глубоко плевать на эти общие заморочки).
II.
Он ушёл работать ещё до того, как Мэ Ри закончила водные процедуры.
Девушка обвела взглядом пустую комнату и, тяжело вздохнув, присела на стул, стоявший около трельяжа, попутно вытирая влажные волосы полотенцем.
Она задумалась над тем, стоило ли ей постоянно вести себя так отталкивающе, когда они с Тсунаёши были наедине.
«… Я же только и делаю, что злюсь и кричу на него».
Мэри действительно и сама не понимала, почему так странно себя вела с ним. Дечимо ведь тоже не мог быть запредельно рад тому, что женился на незнакомой простушке, взявшейся из богом забытых трущоб на окраине Палермо. Но, тем не менее, он вёл себя с ней обходительно и старался быть более мягким, позволяя то, чего любой другой муж не разрешил бы своей жене даже в обмен на месяц ежедневных отсосов.
И, если уж речь зашла об интиме, то ей стоило так же вспомнить, что Тсуна не требовал никакой физической близости, кроме поцелуев и объятий для демонстрации. Он не распускал руки, не давал никакого повода думать, что хотел чего-то большего и не пытался залезть к ней под юбку, даже если и хотел этого (но, Мэ Ри предпочитала не думать о своём супруге и сексе в одном предложении).
Да, они не дотягивали даже до половины всех критериев статуса нормальной женатой пары, но это не значило, что им просто категорически необходимо было иметь плохие отношения друг с другом.
В конце концов, мало ли, сколько им ещё придётся вот так жить.
«Может, мне стоит попытаться подружиться с ним… В конце концов, у нас довольно много общего».
И это действительно было так. Взять хотя бы ту же любовь к чтению, которую Тсуна приобрёл по мере взросления, и которой Мэри страдала ещё с годовалого возраста (мама рассказывала, что когда маленькой Мэ Ри подарили книжку на День рождения, она забыла и про торт, и про другие подарки, и про всё остальное).
Ну, или поставить в пример их общую тягу к тишине, в которой никому из них не хотелось разговаривать, и они предпочитали просто посидеть рядом.
На худой конец, девушка была недурственно осведомлена в вопросе видеоигр (спасибо старшим братьям за это) и у неё уже довольно долго чесались руки от одного взгляда на джойстики, пылившиеся в глубине полки под телевизором. Савада тоже время от времени поглядывал на них, однако статус «Великого и Ужасного Вонголы Дечимо» не позволял засесть за тот же Mortal Kombat и от души наподдать компьютерным NPC.
Список можно было продолжать до бесконечности, но звук входящего смс-сообщения застал её в самый разгар процесса самокопания.
«Попробую быть более лояльной, как он… может, что и получится… Чёрт, как же не удобно, когда не с кем посоветоваться!»
Сообщение от мамы: «Мэ Ри, мы будем у вас ближе к вечеру. Надеюсь, что ты не расстроишься;-)».
Это была немного удручающая весть, так как девушка хотела бы подольше побыть со своей семьёй, и она всё ещё не знала, как быть со свадьбой брата.
Просить Тсуну лететь с ней? Бесполезно, потому что он завален работой с ног до головы – на завтра у него уже была назначена важная встреча.
Просто взять и сбежать? Тоже не вариант – коммуникативная система Вонголы настолько сурова, что едва ли ей удастся выйти за порог особняка без предупреждения (да и физическая подготовка, а точнее её отсутствие, не позволила бы перелезть через забор).
– … В итоге, я расплачиваюсь за то, что никого не пригласила на свою свадьбу, – уже смирившись с тем, что резиденция Вонголы с каждым днём становилась всё больше похожей на клетку, произнесла Мэ Ри и повернулась лицом к зеркалу, принявшись наносить макияж.
III.
Савада считал, что подхватить простуду в солнечной Италии, находясь в постоянном тепле и никак не контактируя с разнообразными источниками вирусных заболеваний, мог только полный неудачник.
Он жил достаточно роскошно для босса мафии: имел деньги, авторитет в определённых кругах, недвижимость, красивую жену (кто бы там что ни говорил, а он считал Мэ Ри достаточно привлекательной) и хороших друзей, однако всё равно позиционировал себя, как закоренелого аутсайдера (сказывались двенадцать лет, в промежутке с пяти до семнадцати, прожитые под прозвищем «Никчёмный Тсуна»).
Раньше заболеть, чтобы прогулять школу, было его мечтой (хотя он и так прогуливал, не имея особых на то причин, кроме постоянных притеснений со стороны одноклассников и местных хулиганов). Сейчас же простуда не была достаточным оправданием, чтобы забить на все эти нескончаемые отчёты (которые обязательно было прочитать, подписать и поставить печать) и проваляться несколько дней, не поднимаясь с постели.
Головная боль разрывала лоб и виски, каждый шорох бумаги был каким-то мерзостным и неприятно резал слух, ему было жарко и одновременно знобило, а во рту появился неприятный привкус, какой бывает только при высокой температуре.
Тсунёши чувствовал себя больше чем плохо.
Повернув голову и заслезившимися глазами попытавшись посмотреть на солнечный диск, молодой босс несколько раз подряд громко чихнул.
«Кажется, у меня внутри что-то оторвалось…»
Вдобавок ко всему, Дечимо надрывно кашлянул в кулак, но упрямо продолжил вчитываться в расплывчатый текст очередного отчёта о разгроме Варийскими киллерами половины жилого городка на юге Сицилии.
Как же так получилось-то, что всего за пару часов его здоровье ухудшилось до такой степени?
«… Надеюсь, что Мэри не заразилась».
IV.
Повторный визит родственников Мэ Ри состоялся где-то в промежутке между пятью и шестью часами вечера. Девушка не особо была зациклена на времени, поскольку каждый день, проведённый в Вонголе, волей-неволей, заставлял забывать и о дате, и о дне недели, и о часах.
Изначально, у неё не было никаких намерений приглашать Тсуну в их разговор, однако Джи Ён очень хотела пообщаться с ним, как, собственно, и все остальные (чем их только Дечимо привлечь мог?).
Их не убедило даже то, что Савада сейчас мог быть занят работой и, скрепя сердце, Мэри пришлось просить Николаса занять чем-нибудь её семейство и идти наверх, за ещё одним собеседником.
– Дечимо, ты не сильно занят? – она деликатно постучалась и приоткрыла дверь, заглядывая внутрь. – Моя мама приехала и… Ты спишь что ли?
Мэри никогда не обладала обострённой интуицией и, даже если она была достаточно умна, многие вещи доходили до неё долго и не с первого раза. Но с некоторых пор всё постоянно становилось вверх тормашками, и, ввиду этого, она нисколько не удивилась тому, что буквально сразу же заподозрила неладное.
Без лишних шорохов прокравшись к столу, за которым сидел её муж (полулежал, если говорить точно), девушка замерла, всматриваясь в его лицо и слушая дыхание – сбивчивое, неравномерное и лихорадочное.
Жизнь с довольно взбалмошными братьями и сестрами, которые любили везде совать свои носы (и получали за это крепкие затрещины, но суть не в этом) научила её не поднимать панику, если другому человеку было плохо.
Девушка приложила ладонь ко лбу Тсуны, чтобы оценить, насколько ему должно было быть плохо (то, что у него поднялась температура было видно невооружённым взглядом).
– Так, давай-ка, сворачивай свои посиделки… – Мэ Ри, перекинула руку Дечимо через своё плечо и медленно приподнялась.
Он моментально очнулся, но будучи в полуобморочном состоянии, лишь пробубнил что-то о том, что ему нужно закончить работу, тут же громко закашлявшись и попытавшись вернуться на место.
Упорно продолжая своё ковыляние в сторону выхода, Мэри подумала о том, что для своего роста и телосложения, её супруг слишком много весил, не обращая совершенно никакого внимания на его бормотание.
– Да-да, конечно – работа. Вот вылечишься, и работай, сколько влезет. Ой… – она немного оступилась и едва не упала, однако шла близко к стене, поэтому имела крепкую опору под плечом. – … И на диету сядь, пожалуйста.
До своей спальни они шли (вернее она тащила его) очень долго и тяжело. Тсуна похвально делал попытки шагать самостоятельно, уверяя жену в том, что вполне мог передвигаться без её помощи. Мэ Ри не слушала и просто вслух размышляла о том, все ли мужчины были способны доводить себя до предсмертных хрипов и при этом так наивно полагать, что им не нужна чья-либо поддержка (взять в пример её братьев, которые либо ведут себя так же, как Тсунаёши и Хаято, если заболеют чем-то серьёзным, либо готовятся писать завещание, если просто чихнут или температура тела превысит норму в положенные 36,6 на один градус).
Ей было не впервой заботиться о больных (А Ра родилась довольно слабенькой девочкой и всегда болела чаще, чем ходила в школу), поэтому функция чрезмерной опеки уже была доведена до автоматизма. И Мэри не слишком переживала о том, что Савада уже не был маленьким мальчиком.
– Вот так, сейчас дойдём до кровати, и ты отдохнёшь…
Самое поганое в его болезни было то, что она обеспечивала, по меньшей мере, три-четыре дня постельного режима. А в их положении это было непозволительной роскошью.
Мэ Ри и впрямь заволновалась ещё тогда, когда она впервые увидела его в кабинете (пусть и старалась сохранить трезвый ум), но ещё больше её напугало то, как быстро переменился в лице её супруг. Тсуна буквально позеленел, и тут же его вырвало на пол перед ногами.
Девушка стойко вытерпела это нелицеприятное зрелище и поволокла его в ванную, где Дечимо опять стало тошно. Он провёл за закрытой дверью четверть часа, пока Мэри носилась снаружи с тряпкой и ведром, вымывая всё, что выделялось на фоне идеально убранной комнаты. Затем озабоченная девушка решилась зайти.
Тсуна сидел на полу рядом с туалетом, прислонившись головой к тумбочке. Мэ Ри намочила полотенце холодной водой и приложила его ко лбу Тсунаёши. Его лицо пылало жаром, казалось, ещё сильнее, чем раньше.
– Тебе стало хоть немного получше? – жалостливо поджав губы, Савада провела похолодевшими от воды пальцами по щеке мужа.
– Меня вывернуло наизнанку прямо на твоих глазах, – хрипло рассмеялся Дечимо. – Моё достоинство было втоптано в грязь моим же организмом… но от этого и впрямь полегчало.
– Меня сложно оттолкнуть такими вещами, – даже попытавшись изобразить улыбку, Мэри убрала полотенце подальше и перекрыла поток воды, хлеставший из крана (видимо, кое-кто выкрутил смесители до предела, чтобы заглушить самые неприятные звуки). – Идём, тебе нужен отдых.
– И, желательно, лошадиная доза снотворного, – добавил Тсуна, приподнимаясь с места с помощью Мэ Ри.
– Антибиотиками обойдёшься.
V.
Мать Мэри с пониманием отнеслась к тому, что её дочь не сможет бросить больного мужа и полететь с ними на свадьбу брата.
Ей бы, конечно, хотелось побыть немного больше со своим чадом, но Джи Ён не понаслышке знала, какой стресс вызывало тяжёлое состояние близкого человека. Она не хотела, чтобы Мэ Ри металась из угла в угол, переживая о самочувствии Савады и названивая в особняк каждые десять минут, как это было с самой Джи Ён, когда она улетела на конференцию, а Мин Су – её муж – заболел в это время.
Слёзно попрощавшись с Мэ Ри и напоследок оставив две увесистых коробки подарков, привезённых из Кореи, женщина получила в ответ несколько пакетов от дочери, после чего позволила остальным детям попрощаться с сестрой.
– Нуна, обязательно позвони нам! Ты постоянно заставляешь нас всех волноваться, – строго произнёс Джин О, обнимая девушку и получая за это поцелуй в лоб. – Сказал же не делать так!
– Я больше не буду так делать, – пообещала Мэри, самостоятельно стирая блеск для губ с лица брата. Чего именно касалось это обещание, она предпочла не говорить.
– Онни, ты просто обязана написать мне, что ты думаешь по поводу новой песни! – А Ра следом заключила сестру в объятия.
– Ты же знаешь, что я люблю твой голос.
– Мэ Ри-онни, будь хорошей девочкой, Рэйчел очень понравился новый оппа!
– Я обязательно скажу ему об этом, Ра Э.
Мэри до последнего тискала своих младших, пока не выяснилось, что время поджимало, а им ещё необходимо было забрать вещи из гостиницы и успеть добраться до аэропорта к началу регистрации.
Девушка была безмерно благодарна Сасагаве, который великодушно согласился заменить Гокудеру и Ямамото (так как они полностью погрязли в работе Дечимо по просьбе его дражайшей жены) и отвезти её родственников туда, куда им нужно было в кратчайшие сроки.
– Только поезжай аккуратнее, – попросила она, когда хранитель Солнца уже выходил из особняка следом за всем семейством Хон.
– Не волнуйся, Мэри! Мы доедем экстремально безопасно!
Неиссякаемый запас энергии и бодрости в голосе Рёхея придал ей уверенности, и приподнял настроение, упавшее ниже плинтуса. Всё-таки Сасагава был очень забавным (хотя чаще всего раздражал своей громкостью).
– Спасибо, – улыбнулась Савада, разворачиваясь спиной и нетвёрдой походкой шагая к лестнице.
VI.
Она не спала всю ночь, предпочитая не доверять заботу о муже кому-то из прислуги, и делать всё самостоятельно. Мэри меняла ему компрессы, поила лекарствами и водой, буквально каждый час мерила температуру, проверяя её стабильность или нестабильность, а когда видела, что Тсуне становилось совсем плохо, то просто приподнимала его за плечи и укачивала, как маленького, одновременно поглаживая по голове (Джи Ён всегда делала так, когда её дети болели, и тем самым приучила их к тому же).
Саваду лихорадило и нещадно трясло так, что изредка он стучал зубами, а ещё в температурном бреду бормотал, чтобы Мэ Ри не подходила к нему, иначе могла заразиться.
Только к рассвету его состояние стало более-менее стабильным. Градусник перестал показывать пугающие 39,7 и скатился до 37,8, чему девушка несказанно обрадовалась.
Когда Гокудера, не сумевший заснуть, будучи обеспокоенным состоянием босса, зашёл, чтобы проверить состояние Дечимо, он испытал смешанные чувства облегчения и ужаса. Первое от того, что ненаглядному Десятому стало легче, а второе из-за внешнего вида драгоценной супруги Тсунаёши.
– Мэри, я могу вас заменить, вам необходимо поспать хотя бы пару часов, – шёпотом предложил Хаято, обратив на себя внимание Мэ Ри.
Запоздало посмотрев на хранителя, она лишь похлопала глазами и отрицательно махнула головой.
– Он мой муж, в конце концов. И я хочу сама о нём позаботиться, – соврала девушка, как следует отжав полотенце. – Лучше бы ты сам потратил эти часы на сон.
Она отвечала так всем, кто предлагал замену. Хару, Кёко, Хром, Бьянки (с какой радости Ядовитому скорпиону вдруг понадобилось это, Мэри так и не поняла), даже Ямамото заходил пару часов назад. Но всем им был дан беспощадный от ворот поворот.
– Но…
– Я в порядке, правда. На том свете обязательно высплюсь, – вяло попыталась пошутить Савада.
Гокудера поморщился. Ему не нравились такие несмешные шутки о смерти. Особенно из уст кого-то очень важного и дорогого.
В дверь постучали.
– Синьора, я принесла глинтвейн. Его приготовила Женевьев.
Не поднимая головы и держа в руках поднос с графином, в котором плескалась какая-то дымящаяся жидкость, в комнату вошла Мария.
– Спасибо, – растянув губы в слабой улыбке, Мэ Ри позволила девчонке поставить поднос на тумбочку.
– Эм… и она просила передать, чтобы синьора Савада не изнуряла себя, – пропищала помощница кухарки и быстро убежала, как будто боялась, что её накажут за эти слова.
– Неужели никто не спит, когда босс болеет?
Хаято со вздохом запустил пальцы в растрепавшиеся волосы, прислонившись плечом к стене.
– Только Тупая корова и Голова-тра… кхм… Ламбо и Сасагава могут мирно дрыхнуть в такое время, – недовольно пробубнил он, вспомнив, как Мэ Ри отчитала его, услышав грубые прозвища, данные им хранителям Солнца и Грозы ещё одиннадцать лет назад. («Будь добр, не выражаться так, если я где-то рядом, потому что мне неприятны такие отзывы о друзьях»).
– … И тебе я советую сделать то же самое. Ты не поможешь ему, если изморишь себя. К тому же, у вас важная встреча сегодня.
Гокудера широко распахнул глаза, затем зажмурился и хлопнул себя по лбу.
Было бы просто прекрасно, если бы он вспомнил об этом раньше. Но Хаято совершенно забыл о прибытии Алессандро в особняк. Сегодня. Ровно в четыре часа дня. Через десять часов.
– Дерьмо! – сквозь плотно сжатые зубы зашипел он. – Десятому нельзя показываться перед другими семьями в таком состоянии!
– Хаято, будь чуть тише, Тсуна только недавно уснул! – одёрнула хранителя молодая хозяйка, и тот смолк, продолжив ругаться только мысленно.
Для него непривычно было слышать их имена из уст Мэри, потому как для неё они, казалось, на всю жизнь останутся «Дечимо», «Гокудера» и «Ямамото».
– Давай ты подумаешь, как выкрутиться после того, как поспишь? На ясную голову думается легче, – предложила девушка. – Поспи хотя бы пять-шесть часов.
– Я не могу…
– Хаято.
Хранитель Урагана скривился и сдавленно произнёс:
– Понял.
Он просто не мог перечить жене обожаемого босса.
VI.
– Мэри, я сказал – ты будешь сидеть здесь. Точка.
– Дечимо, у тебя температура и ты едва стоишь на ногах. Я повторяю, что не собираюсь ждать, пока тебя вынесут отсюда вперёд ногами. Нет.
– Да.
– Нет.
– Да.
– Господи, и как только можно быть такой противной, как я… Нет!
Ямамото не знал, что ему делать – смеяться или стоять с серьёзным лицом и пытаться принять чью-либо сторону в этом споре.
Он считал, что ему повезло стать свидетелем того, как идеальные во всех отношения супруги в данный момент готовы были глотки друг другу грызть только из-за того, что одна не могла избавиться от синдрома чрезмерной заботы, а другой был не в состоянии переступить через свою гордость и позволить женщине заменить его.
Сейчас Тсуна мог думать о том, как же всё было неправильно, не вовремя и невпопад.
Босс Кастилья – последний человек, которому Савада хотел бы показаться в таком состоянии.
Алессандро вызывал отвращение уже одним своим видом. Он был язвителен, всегда искал места, на которые можно было надавить, чтобы добиться желаемого результата, любил льстить, и когда льстили ему. К счастью, он был достаточно глуп, по сравнению Дечимо и его хранителями, однако раздутое самомнение не давало ему заметить этого.
Но самым огромным недостатком этого, и без того ущербного, урода было то, что его член выступал вторым и, к сожалению, главным мозгом в работе всего организма.
Франко был падок на красивых женщин (у него вставало при одном только взгляде на стройные женские ножки в короткой юбке) и слыл закоренелым садистом.
И это, пожалуй, было самой главной причиной, по которой Савада не хотел, чтобы его жена лишний раз встречалась с Алессандро.
– Ямамото! – Мэри с надеждой посмотрела на хранителя Дождя.
Молодой человек улыбнулся и потрепал девушку по голове.
– Ты ничего не знаешь о том, как ведутся дела мафии, и понятия не имеешь, о чём нужно будет говорить. Прости, Мэри.
Тсунаёши победно ухмыльнулся.
– … Но я согласен с тем, что Тсуна сейчас не в том состоянии, чтобы вести переговоры. Тем более, если они могут затянуться на несколько часов. Тем более с боссом Кастилья.
– Ха!
Очередь Мэ Ри усмехаться и чувствовать свою правоту.
– Тсуна, ты и сам знаешь, что перевешивает. Мэри можно научить, она быстро схватывает.
– Ямамото, это Алессандро Франко!
– Мэри замужем за тобой, а Франко, пусть и кретин полный, но к жене Вонголы Дечимо не полезет. К тому же, с ней обязательно будем я и Гокудера. Можно попросить Реборна, если ты настолько волнуешься.
– Он прав, Дечимо. Неужели ты ещё не понял, что мне можно доверять?
Двое против одного. Гокудера наверняка был бы того же мнения, даже если они с Ямамото были заклятыми друзьями – не иначе. Получается трое. Полный провал.
