Текст книги "Улыбайся, милая Мэри (СИ)"

Автор книги: урсула де виль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

Утром он по привычке хотел пожелать доброго утра Мэри, однако вовремя вспомнил, что, помимо лёгкого, почти выветрившегося запаха её духов, в комнате даже ощущения её физического присутствия не было, и расстроенно поджал губы.

К завтраку любимая жена не спустилась, однако Хром, заметив рассеянный, ищущий взгляд Дечимо, любезно подсказала, что Мэ Ри свила себе уютное гнездо в библиотеке и предпочла остаться в компании книжных переплётов.

То, что у супругов назрела стычка, ещё более крупная, чем тогда – во время суматохи с беременностью – было видно невооружённым взглядом.

Хотя поднимать эту тему никто особо не рисковал, поскольку мрачное выражение лица Савады ещё в зародыше душило все попытки выспросить молодого босса о его проблемах с супругой.

За столом царило напряжённое молчание. Все боялись лишний раз вздохнуть, и старались не смотреть в сторону босса.

Весь внешний вид Тсунаёши прямо-таки вопил о том, что его настроение было весьма-весьма близко к нервной истерике, и что сегодня он был вполне предрасположен к битью посуды и швырянию предметов разной тяжести со стола в своём кабинете.

Он не винил в сложившейся ситуации Мэри, однако и на себя не стремился вешать всю ответственность, считая, что виноваты оба и в равной степени.

«Компромисс – это сделать по-твоему, Дечимо?» – в голове отчётливо отпечаталась насмешливая интонация девушки.

Тсуна мог бы поклясться чем угодно, что слышал этот сардонический смешок около своего уха, если бы место рядом с ним не было пустовавшим.

Почему-то, находиться с супругой в ссоре оказалось намного тяжелее, чем он себе это представлял. Природная миролюбивость никогда не мешала ему вполне спокойно переносить некоторые недопонимания и неурядицы, однако сейчас это казалось совершенно невыносимым.

Статус и нежелание, чтобы душу выворачивали наизнанку, не позволяли ему вести себя так, как хотелось бы. А хотелось быть неподобающе резким в словах и выражениях.

За стенами особняка была чудесная солнечная погода, все прелести которой не замечались, ввиду напряжённой обстановки в пределах резиденции.

Даже Реборн тактично сдерживался от едких комментариев в адрес накалившихся страстей отношений молодых супругов.

Он не был столь наивен, чтобы полагать, будто бы то небольшое соревнование сблизит рассорившихся супругов. В его планах было нечто более грандиозное, однако киллер не спешил делиться своими задумками с кем-то ещё. Во всяком случае, начало «игры» уже было положено. Даром, что новые разногласия, возникшие довольно неожиданно, немного спутали карты и подпортили общую картину.

Все думали, что хуже быть уже просто не может.

Как оказалось – может. И ещё как.

Наглядный пример этого самого «хуже» сейчас сидел во главе стола и нещадно гнул в своей руке вилку, полностью погрузившись в праздные, отчасти бестолковые, раздумья на тему примирения без детского выяснения «кто прав, кто виноват».

– Всем доброго утра и приятного аппетита.

Ласковый напев, раздавшийся со стороны входа в обеденный зал, не то, чтобы не обрадовал всех присутствующих, а скорее прилично насторожил. Со всех сторон послышались уважительные и отчасти обрадованные приветствия.

– Ох, синьора, вы ведь сказали, что останетесь в библиотеке, – торопливо пробормотала Мария, очевидно, чувствовавшая себя намного лучше, чем вчера. – Я сейчас же накрою для вас!

– Не стоит, – девушка спокойно улыбнулась девчонке. – Я лишь пришла просить об услуге.

Дечимо вопросительно уставился на супругу, которая на него даже не взглянула (что, в принципе, было вполне ожидаемым), и понял, что услуга требовалась явно не от него.

Мэри не стала подходить ближе, продолжая выглядывать из-за дверей.

– Хаято, не мог бы ты составить мне компанию в сегодняшней прогулке? – мягко поинтересовалась она, заправив волосы за ухо, а затем немного подумала и добавила: – Погода сегодня просто замечательная. Не думаю, что хочу сидеть весь день в особняке.

Гокудера едва не поперхнулся, поскольку подобные просьбы чаще всего относились к Ламбо (как к самому ленивому) или (на крайний случай) к Ямамото, но только не к нему.

( – Мэри, вы всегда можете попросить меня сопровождать вас. Зачем каждый раз искать кого-то другого? – с едва заметным оттенком обиды в голосе поинтересовался хранитель, когда Мэ Ри пришла к нему, чтобы спросить о местонахождении Бовино.

Девушка в ответ виновато улыбнулась, несмотря на то, что её позабавило это словесное проявление недостатка внимания к своей персоне, и добродушно пояснила:

– Я не хочу тебя тревожить по таким мелочам. Ты завален работой, так что не стоит давать себе дополнительную нагрузку.

– Почему нагрузку? – искренне недоумевая, вновь задал вопрос Хаято.

Хитро подмигнув, она чуть приблизилась так, что он едва заметно покраснел от такой близости, и негромко поведала:

– Потому что я становлюсь совершенно невыносимой во время прогулок).

И вот сейчас она добровольно просила уделить ей время и прогуляться в саду?

Неспроста всё это было.

Однако Мэ Ри всё ещё смиренно ждала ответа и, судя по улыбке, ничуть не сомневалась в том, что он будет положительным. Собственно, никаких колебаний у Гокудеры на этот счёт и не было: для милейшей подруги и спутницы жизни обожаемого босса – даже звезду с неба не грех достать.

– Вы хотите пройтись прямо сейчас? Или…

– О, нет-нет, не отвлекайся, – девушка спешно замахала руками. – Может быть, после обеда? Или ближе к вечеру? Всё зависит от того, когда тебе будет удобно. Я свободна в любое время, но ты это и так знаешь.

– Тогда, после обеда, – утвердительно произнёс Хаято, правильно зацепившись за первую часть фразы. Освободиться к этому времени он всяко-разно успеет. А если и нет, то сможет потом доработать.

Его немного напрягал взгляд Дечимо, буквально выжигающий спину, однако, почему-то, отказывать Мэ Ри или же отвечать ей туманными намёками не хотелось ещё больше, чем получить по шее от босса (чего никогда раньше не случалось).

– Большое спасибо, – она по-привычке вежливо склонила голову, и, не спеша обращать внимание на кого-либо из присутствующих, обратилась к Марии. – Я заметила на столе чудесные слойки с вишней. Мария, тебя не затруднит занести их вместе с чаем в библиотеку чуть позже?

– Да. Конечно, синьора, – девчонка обрадованно улыбнулась. – Я прямо сейчас схожу к Женевьев.

– Буду признательна.

Онемевшие наблюдатели этого театра четырёх актёров, словно сговорившись, одномоментно скосили взгляды в сторону безмолвно свирепевшего Савады. И лишь Кёко, которая, по неизвестным на то причинам, острее всех чувствовавшая воцарившееся напряжение, сумела открыть рот и сказать:

– Мэри, может быть, я прогуляюсь вместе с тобой вместо Гокудеры-куна? Заодно мы бы поговорили о…

– Попридержи коней, Стейси Малибу, – решительным тоном отвергла невысказанное предложение девушка. Её наигранное настроение улетучилось так же быстро, как и появилось. – Я уже знаю тему, на которую ты бы хотела со мной поговорить, и заведомо скажу: я не настроена следовать чужим советам. Особенно твоим.

Это прозвучало грубее, чем следовало, однако Мэри и хотела, чтобы оно было так. В данный момент основной её эмоцией было лишь искреннее нежелание, чтобы в её отношения с мужем лезли посторонние (тем более, если этот «посторонний» любовница… или кем она там была).

Девушка видела, как рот старшего брата Сасагавы открылся, чтобы по возможности мягко осадить супругу босса, поэтому поспешила продолжить:

– С вашего позволения, я откланяюсь. Ещё раз приятного аппетита, – она развернулась, чтобы уйти, и в последний момент обернулась. – Ах да, я забыла кое-что…

Кёко напряглась, хотя понятия не имела, о чём именно им забыла поведать Савада. Хару, сидевшая рядом с ней, лишь вопросительно взглянула на подругу.

– … В следующий раз, если захочешь пожелать хороших снов моему мужу, то делай это, когда он действительно собирается спать. Незачем среди ночи красться к нему в спальню.

Зацепившись за слово «муж», произнесённое устами Мэри, Тсунаёши словно вынырнул из вязкого, тягучего транса. Он с недоумением во взгляде проводил удаляющуюся фигуру супруги, а как только двери с громким хлопком закрылись, повернулся к Сасагаве, которая нервным жестом поправляла свои рыжие локоны.

– Что это значит? – между нахмуренных бровей залегла тень.

Савада искренне надеялся на одно из двух: либо Мэ Ри просто неудачно пошутила, либо (если такое действительно имело место быть) оно не опустило его в глазах жены ещё больше.

Надежда на первое растаяла, как туман после полудня, стоило только посмотреть на поведение разволновавшейся Сасагавы.

Оставалось лишь второе.

II.

Удобно устроившись в кресле рядом с распахнутым настежь окном, Мэ Ри держала в руках книгу и вдумчиво вчитывалась в строки о первых впечатлениях мальчика со шрамом, когда тот только попал в Школу Чародейства и Волшебства.

Девушка перелистывала страницу за страницей, напрочь позабыв об утреннем инциденте, и с головой погрузившись в мир Дж.К.Роулинг.

Когда дверь в обеденный зал за её спиной захлопнулась, в груди родилось непривычное, но такое сладкое, злорадное удовлетворение, которое исчезло лишь спустя время, после того, как она вспомнила о том, что выставила себя не с лучшей стороны.

( – Если делаешь гадости, то делай их изящно, с особым шармом, – наставляла дочь на путь истинный Джи Ён. – И так, чтобы никто не заподозрил, что это сделала ты.

– Мам, только не говори мне, что ты уже…

– Ну, а как, ты думаешь, мама отвоевала отца у первой красавицы школы? – женщина с лукавой улыбкой подмигнула Мэ Ри, и та охнула, делая вид, словно совершенно не одобряла подобных хитростей).

Когда Мэри на секунду задумавшись о том, что ей было слишком хорошо, чтобы чувствовать стыд и вину за свой поступок, дверь бесшумно отворилась, и на пороге появилась помощница кухарки с подносом в руках.

– Синьора, я принесла всё, что вы просили, – девчонка подошла к столу, рядом с которым располагалось кресло, и водрузила на него тяжёлый поддон.

– Спасибо, – девушка немного устало поблагодарила Марию и, заметив, что та немного странно на неё смотрела, любезно поинтересовалась: – Что-то не так?

– Ох, синьора! – она всплеснула руками, словно спохватилась о чём-то. – Прошу прощения! Я вовсе не хотела…

– Успокойся, – Мэри плавно обхватила обеими руками узкую девичью ладонь, предотвращая очередной поток бессмысленных извинений. – Тебя что-то беспокоит?

К её большому удивлению, Мари больше не стала просить прощения или отнекиваться. Она лишь молчаливо кивнула и неловко вздохнула.

– Просто нам всем: мне, Николасу, Женевьев и остальным – невыносимо видеть вашу ссору с синьором…

Савада криво улыбнулась и, молчаливо поднявшись с места, вернула на полку книжный фолиант так, чтобы в следующий раз точно смогла его найти.

Отношения между людьми были сложным, жутко капризным, а ещё до смешного глупым явлением, поэтому ответить что-то конкретное на это заявление она не могла.

Пристыженно замолчав, Мария не посмела двинуться с места, считая, что задела молодую госпожу своими неосторожными словами, и смиренно ожидая выговора или же чего-нибудь хуже.

Однако, вопреки ожиданиям, девушка лишь печально вздохнула и сделала маленький глоток ароматного, успокаивающего чая.

– Беспокоишься за наши отношения? Нимбом потолок не царапаешь? – шутливо поинтересовалась Мэ Ри. – Ничего обещать вам не могу, но если Дечимо не будет столь упрям и придёт, чтобы нормально поговорить, а не чтобы подтолкнуть меня к очередному скандалу, возможно всё придёт в норму.

– Правда? – помощница кухарки с неподдельным обожанием взглянула на молодую хозяйку.

Савада невольно вздрогнула от такого восторга, обращённого в её сторону. Наверняка девочка считала её каким-нибудь придуманным идеалом и примером для подражания, не понимая, что на самом деле Мэ Ри – такая же девочка: незрелая, испуганная, запутавшаяся и лишь создающая себе образ наученной опытом леди.

Не стоило напрасно полагать, будто бы замужество сделало её умнее или мудрее. Но скажи она об этом сейчас, и несколько месяцев упорного труда прошли бы зря, да и Дечимо, возможно, потерял бы какую-то часть доверия к себе.

– Но о том, что я сказала, ему ни слова, – мягко наказала она. – Пусть сам догадается.

– Обещаю! – искренне заверила её Мария. – Большое спасибо вам… позвольте, я откланяюсь, синьора. Нужно помочь на кухне.

Напоследок кивнув ей, девушка подошла к раскрытому окну, и поставила ладони на подоконник, всматриваясь в тот пейзаж, что открывался взору. Дверь так же бесшумно закрылась, оповестив об уходе девочки лишь негромким щелчком, и Мэри, наконец-то, облегчённо выдохнула.

– Скучаете, милая Мэри? – своим излюбленным, насмешливым, тоном поинтересовался Реборн, прислонившись плечом к одной из опорных балок беседки в саду, и скрестив руки на груди.

– Нет, что вы? – ничуть не удивившись внезапному появлению киллера, девушка лишь с интересом взглянула на его зелёного хамелеона. – Неужели по мне заметно, что я скучаю?

Мужчина коротко усмехнулся и, предпочитая не тратить лишнее время, некими незамысловатыми, однако бесспорно блещущими ловкостью, движениями, забрался в окно и поравнялся с Савадой, догадливо уступившей место рядом с собой.

– Скорее да, чем нет, – запоздало отозвался он, и поправил шляпу на своей голове. – Не желаете ли прогуляться со мной?

Их краткосрочные разговоры всегда были похожи на не очень хорошие, неотрепетированные спектакли, однако Мэ Ри они, пожалуй, нравились даже слишком сильно – они каждый раз поднимали ей настроение и вызывали улыбку.

– Боюсь, что у меня уже назначена встреча, – вспомнив о том, что сама попросила Гокудеру об одолжении, нарочито опечаленным тоном откликнулась девушка.

– А если я украду вас с обещанием вернуть точно в срок? – попробовал зайти с другой стороны бывший репетитор. – Разумеется, мы никому не скажем о том, что я пригласил вас.

– Даже раздумывать не стану, – честно обрадовавшись этому предложению, произнесла Мэри. – Согласна. Крадите. Но не забудьте о возвращении.

Он с привычной глазу усмешкой галантно подал свою руку, и девушка, легко доверившись, вложила свои пальцы в его раскрытую ладонь.

Она с большим изумлением не только не почувствовала ни капли отвращения или даже самой малой толики неприязни, но даже наоборот: сухая, чуть прохладная, широкая мужская ладонь вызвала в ней лишь некое умиротворение и чувство полнейшей безопасности.

Так было в разы спокойнее.

Сейчас единственной отдушиной для неё показалось лишь расстояние, на котором она могла неторопливо и тщательно обдумать всё, так скоропостижно навалившееся на её плечи многотонным камнем.

Ей нужно было отвлечься, чтобы хоть немного прийти в себя, прежде чем делать какие-то скоропалительные выходы.

Двигатель автомобиля уютно заурчал, и машина легко тронулась с места. В боковое зеркало были прекрасно видны удалявшиеся решётки ворот особняка, однако Мэри даже не взглянула на них, концентрируя внимание на чёрном экране телефона, который держала в своих руках.

Если бы сейчас кто-нибудь позвонил ей, то единственное, что долетело бы до его ушей, было бы лишь монотонное:

«Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети».

III.

Фитиль уже был зажжён.

С каждой пройденной секундой его становилось всё меньше и меньше. И чем ближе был этот маленький, сверкающий огонёк, тем старательнее с уст начинали слетать молитвы и бесполезные обращения к богу спасти из этого ада. Одно маленькое движение колёсика пластмассовой зажигалки стало самым большим ужасом.

Мэ Ри сидела на бочке с порохом с тех самых пор, как поставила на бумажке свою подпись.

Она понимала и принимала это, стараясь не думать, что бы случилось, не появись в её жизни Тсунаёши и его бравая Вонгольская свита.

Последние несколько месяцев её состояние довольно часто колебалось между никому не заметной истерикой и безразличием, тщательно замаскированным от чужого взгляда.

С некоторых пор она довольно часто проводила вечера в одиночестве, закрывшись в библиотеке, и в горьких слезах безразлично раздумывала над тем, насколько быстро умрёт, если проткнёт себе глотку кухонным ножом.

Она внимательно проследила за тем, как Реборн – стройный, подтянутый и лёгкий – весёлой, пружинистой походкой исчез за дверью кофейни, и задалась вопросом – как можно было оставаться настолько бодрым и оживлённым, заведомо осознавая всю опасность и риск?

Противное, словно рыбья слизь, чувство грядущей беды и угрозы лишь больше топило душу в горечи и страхе.

Ей настолько хотелось, чтобы эти томительные дни полной боевой готовности и ожидания нападения закончились, что Мэри готова была добровольно кинуться на амбразуру, чтобы не мучить себя и других.

Её опасения и ожидания сбылись быстрее, чем она того хотела.

Через три с половиной часа на телефон каждого хранителя, всполошившегося из-за отсутствия супруги босса в резиденции Вонголы, поступит сигнал тревоги.

Нападение на членов семьи заставит Вонголу Дечимо забыть обо всех обидах, и оставит в его душе липкое, пронизывающее до самых костей, давно позабытое чувство.

Ощущение животного страха.

========== Часть двадцать четвёртая. Плохая пародия. ==========

I.

Это было наихудшее клише похитителей, какое только могло оказаться перед ней.

Мэ Ри отдалённо, но совершенно чётко, слышала, как её похитители отвратительно и гнусно переговаривались о том, в каких позах и с какими «игрушками» будут её трахать.

Её так предсказуемо хотели пустить по кругу, прежде чем торжественно вручить своему боссу… или кто у них там на верхушке пищевой цепи числился.

Только, в отличие от всех сценариев голливудских фильмов, в этой драме её спасать никто не собирался.

Потому что, кроме Реборна, никто не знал, об их местонахождении.

Потому что киллер остался там, за пару десятков километров наедине с трупами, запахом пороха и безмолвными проклятиями в адрес грязных ублюдков и глупой, пугливой супруги Вонголы Дечимо.

Потому что Хон Мэ Ри действительно была слишком глупа, самонадеянна и упряма.

И сейчас, расплачиваясь за собственные промахи, она с замиранием сердца слушала самые низкие, подлые и отвратительные вещи не только о себе, но и о Вонголе, которая, пусть и со значительными промахами, но стала для неё второй семьёй.

Так страшно ей не было со дня первого похищения.

Мэри мелко тряслась от ужаса, но не проронила ни слезинки. Скорее всего, от шока.

Когда её похищали, было мучительно больно (физически и душевно). Когда она думала о том, что с ней могли сделать и что из этого могли показать Дечимо, становилось мерзко и тошно.

Один из похитителей, что сидел рядом, очевидно, не удержавшись, положил руку на её бедро и повёл вверх, развязно и совсем не ласково ощупывая внутреннюю его сторону. Он что-то бегло пробормотал на итальянском, и противное касание переместилось намного выше, на грудь, грубо сминая её в широкой, мозолистой ладони. Дальше послышалась очередная пошлая шутка (девушка надеялась, что это была хохма, а не планы на ближайшее будущее) и до слуха донёсся раскатистый, басистый хохот.

Мэ Ри слышала. Но не понимала.

От того, чтобы бессознательно дёрнуться в сторону или даже неприязненно вскрикнуть, её удерживала лишь единственная фраза, которую пробасил, скорее всего, водитель автомобиля, в котором они ехали (ей не было видно из-за тугой повязки на глазах). Она не расслышала всё дословно, но правильно уловила суть сказанного: «все игры только после того, как очнётся».

Видит Бог, как же сейчас было брезгливо: чужая ладонь на груди, прикосновения шершавого языка к своей щеке, даже эти плебейские шуточки – всё, вплоть до пыли, изнутри щекотавшей нос, вызывало отвращение.

Беспомощная обида на саму себя, уязвлённость, стыд и горькая досада заставляли её почти захлёбываться отчаянием. Хотелось зарыдать, но она была не в силах выдавить из себя ни слезинки.

Мэри урывками помнила произошедшее час назад, потому что события спонтанно ложились друг на друга.

Реборн сказал ей не высовываться. Что бы ни случилось.

Он сказал, что защитит (не пообещал – поставил перед фактом), заверил, что бояться нечего – нужно было лишь перетерпеть. Мужчина обещал разобраться меньше, чем за четверть часа, вернуться к ней и отвезти домой.

Напуганная девушка тогда согласно закивала головой и, уткнувшись носом в колени, зажала уши руками – так он приказал, прежде чем щёлкнуть затвором пистолета и захлопнуть дверь машины с другой стороны.

Потом были глухие выстрелы, взрыв и резкий удар в левое крыло, от которого Мэри неслабо дёрнуло вбок. Она испуганно завизжала и, кажется, больно приложилась головой обо что-то.

Автомобиль перевернулся несколько раз, встал на крышу, и, до снопов искр царапаясь об асфальт, прошерстил пару метров смолистой дороги.

Было очень много громкого крика: мужские вопли смешивались с её собственными визгами и чьим-то победным кличем.

Потом она, кажется, на автопилоте самостоятельно выкарабкалась из машины и, игнорируя острую боль во всём теле и кровь на лице, застилавшую обзор, побежала.

Реборн был там – остался далеко позади. Он кричал, чтобы она вернулась, однако было поздно: Мэ Ри уже умчалась вглубь чащи.

Было страшно и больно. Чертовски сильно хотелось жить.

Дальше в памяти отпечатался удар поддых, болезненное падение на землю, и горячая, густая влага на губах и подбородке. Перед глазами плыли круги, а в сознании они растекались непонятными чернильными кляксами.

Она видела бордовые пятна на колючих лепестках сухой травы, видела начищенные до блеска мужские ботинки и слышала удовлетворённые смешки напополам с ядовитыми репликами в её адрес.

Мэ Ри похвально попыталась подняться, однако ещё один удар свёл единственную попытку к нулю.

В глазах завертелась изумрудно-зелёная карусель окружающей природы, а затем всё резко стемнело.

И дальше было пусто.

Очнулась она уже в машине, с завязанными глазами и крепко стянутыми верёвкой запястьями, в компании закоренелых ублюдков и, как выяснила чуть позже, насильников, не имевших в своём словарном запасе даже наслышки о сострадании или же сочувствии.

После очередной угрозы «хорошенько поиметь сучку, что заставила их прилично побегать», сердце Мэ Ри пропустило один или два удара, а затем забилось настолько быстро, что его стук, казалось, вот-вот достигнет ушей похитителей, тем самым выдав её с потрохами.

«Боже праведный!» – мысленно взмолилась девушка, готовая разразиться истерикой здесь и сейчас. В груди отчаянно жгло и саднило, и боль (почти физическая), комом нараставшая где-то в районе лёгких, мешала дышать. – «Святая дева Мария, если я вытерплю это… Если случится так, то смогу ли я умереть спокойно после всего?»

Мэри отчаянно силилась не думать о том, что с ней случится, если всё это зайдёт намного дальше. Её мутило уже от такого количества грязных прикосновений к своему телу.

Совладав с головной болью, она уже практически выпала из реальности и отключила восприятие, когда мужское гоготание сменилось паническими ругательствами, до слуха приглушённо донёсся некий инородный свист, а автомобиль резко занесло вправо.

Кое-как совладав с собственным страхом, девушка прислушалась, пропуская мимо ушей почти синхронные щелчки затворов и дикий визг тормозов.

Да, она совершенно точно помнила этот звук.

Похожий свист издавал резиновый мяч, в котором сделали крохотную дыру и хорошенько прижали сверху. А судя по тому, как всполошились похитители, вывод можно было сделать только один:

Кто-то прострелил шину.

II.

Ни у одного человека в мире не хватило бы слов, чтобы описать весь тот спектр эмоций, что охватил Десятого Вонголу, и передать выражение его лица, когда, вместо того, чтобы сдаться и выйти с поднятыми руками, заведомо понимая своё поражение, двое нападавших наставили на них с Дино (который на момент погони находился к ним ближе всего) свои пистолеты, а третий грубо вытащил из салона автомобиля связанную и совсем не сопротивлявшуюся Мэри, приставляя дуло к её виску.

Однако у Тсуны не было времени даже на то, чтобы как следует оценить весь масштаб повреждений на теле девушки, поскольку в тот же момент один из похитителей громко пробасил:

– Лакомый кусочек себе отвоевал, дон Вонгола, – обращение прозвучало пренебрежительно и даже насмешливо. – Хорошая она у тебя девочка. Вот только громкая очень не по делу.

Рука сама собой сжалась в кулак, а на потемневшем от гнева лице отчётливо проступили желваки.

– Поддашься на провокацию – она может пострадать, а ты схлопочешь пулю в лоб, – предостерегающе произнёс Каваллоне, а затем церемонно обратился горе-наёмникам. – Чего желаете в обмен на нашу дорогую синьору, джентльмены?

Голос подал, скорее всего, самый умный из этой троицы (или просто самый сговорчивый):

– Мы? Ничего. Отпу́стите сейчас, и через пару-тройку дней ваша леди вернётся в семейное гнездо.

– Скорее всего, немного помятая, – добавил второй. – Но это же не так страшно, верно?

Тот, что держал Мэ Ри в заложниках, лишь оскалился и показательно, словно хотел развеять все сомнения на счёт слова «помятая», носом коснулся оголённой девичьей шеи и с наслаждением вдохнул запах кожи.

– А если мы откажем? – закинул пробный камень Дечимо, понадеявшись, что голос не дрожал от бессильной ярости.

– Ну, тогда извините. Ваша принцесса вернётся с несколькими дополнительными отверстиями. Будет жаль портить такую симпатичную сеньориту, но увы. Ничего не поделаешь, – мужчина коротко повёл плечами.

– Что вам обещали за неё? – не пошёл на попятную Тсуна, совершенно точно зная, что Мэри не убьют (по крайней мере, не сейчас).

– Не «за», – поправил наёмник, плотнее прижав к себе Мэри. – Нам обещали её. Во всех, доступных воображению, позах.

Савада едва смог подавить в себе распирающее желание собственноручно выпустить всем троим кишки и развесить их по улицам города к ближайшему намечающемуся празднику.

Ему нужна была трезвая голова, способная полноценно оценить ситуацию и предугадать следующий шаг противника. Одно неверное движение или слово – и заложнице придётся несладко.

Такого он допустить не мог.

Однако, тело успело среагировать за долю секунды до того, как команда «не поддаваться» поступила в мозг. Рука с зажатым в ней кольтом резко взметнулась вверх, и палец без колебаний нажал на курок.

На всю округу прогремел оглушающий выстрел.

В одно мгновение лишённый жизни, мужчина упал как подкошенный на землю, а следом за ним безвольной куклой свалилась и Мэ Ри.

Кажется, Дино назвал названного брата кретином (Савада не обратил это внимания) и тоже незамедлительно выхватил оружие, готовый защищать и себя, и его, и жену.

Послышалась ещё целая череда выстрелов, прежде чем изрешечённые тела неприятелей замертво свалились на нагретый солнцем асфальт.

– Мэри!

Дечимо сломя голову бросился к супруге и упал рядом с ней на колени, протянув руки и стянув с её глаз повязку.

Мёртвенно-бледная девушка, казалось, была в абсолютной прострации. Она совершенно не реагировала, когда он звал её и задавал какие-то бестолковые вопросы о самочувствии (словно не мог остановить ту нервную энергию, которая всеми фибрами требовала знать, что с ней всё было в порядке), однако, когда Тсуна попытался повернуть девушку, чтобы развязать руки, она яростно начала трясти головой, умоляющим, осипшим от криков, голосом бессвязно бормотать мольбы не прикасаться, и даже попыталась отползти назад.

Видит бог – никогда в жизни ему не доводилось видеть выражения такого панического ужаса на лице.

Верхом всего стало то, что, осознав всю свою беспомощность, Мэ Ри начала задыхаться. По спине стали проходить волнообразные сокращения, которые сильно встревожили Тсунаёши – она не страдала проблемами с дыханием ранее.

– Мэри, – с огромным усилием взяв себя в руки, он обхватил её вздрагивающие плечи руками и несильно встряхнул. – Взгляни на меня. Подними голову, Мэри.

Девушка рвано глотнула воздух, и Тсуна понял, что лучше так больше не делать, продолжая говорить:

– Успокойся, я помогу тебе. Ну же, давай, девочка – дыши. Глубже. Ещё раз – вдохни и выдохни. Да, вот так. Хорошо. Умница. Ты молодец, родная.

Отдалённо слыша знакомое звучание голоса, она медленно сомкнула и распахнула веки, и ещё несколько раз повторила всё то, что он сказал ей. Стало чуть легче.

– Узнаёшь меня?

Будучи всё ещё напуганной настолько, что все слова сами собой вылетели из головы, она лишь обессиленно кивнула и поджала губы, глядя на свои ноги с кровоточащими ссадинами и испещрённые мелкими царапинками.

– Я не послушалась… – сипло прошептала она.

– Кого? – Дечимо всё же дотянулся до узла, крепко связывавшего её руки и распутал его, ласковыми касаниями растирая покрасневшие запястья.

– Реборн сказал… Сказал, чтобы я осталась… а я побежала. Испугалась и бросила его там одного. Я его подставила…

– О, милая, поверь, его подставить так же трудно, как и придумать исход, к которому бы он не был готов, – нервным жестом взъерошив волосы на затылке, Савада с облегчением выдохнул. – Верно ведь я говорю, Дино?

Он обернулся, чтобы получить подтверждение своих слов от главы семьи Каваллоне, и наткнулся на возмущение во взгляде старшего товарища.

– Так-то оно так, но мне больше вот, что интересно… – мужчина неловко почесал затылок и, удостоверившись, что Тсуна расслабился от его тона, громко воскликнул: – … Ты совсем с катушек слетел, да? – хотя Дино сильно слукавил (ведь его тоже довели до белого каления эти реплики с сардоническим уклоном). Однако он действительно был отчасти недоволен бездумным поступком Вонголы. – Нам всего-лишь нужно было подождать, пока приедут остальные! Всего пять минут потянуть время, Тсуна! Кого теперь прикажешь допрашивать? Мы снова в минусе.

– Разберёмся, – ничуть не растерявшись, невозмутимо откликнулся Савада. – Поверь, мне намного важнее безопасность жены.

– Просто признай, что ты был вне себя от злости после их слов, и сорвался, – носком ботинка пнув руку мёртвого обидчика Мэри, Каваллоне тяжело вздохнул. – Чёрт с тобой. Мы из передряг похуже этой выбирались. Но с остальными сам будешь объясняться.

Тсуна запоздало кивнул, завидев приближающийся к ним автомобиль, за рулём которого сидел ошарашенный и всклокоченный Гокудера, и плавно поднял ослабевшую супругу на руки.

Она машинально дёрнулась, и на мгновение её губы скривились от неприязни.

Это движение отозвалось ноющей болью во всём теле, особенно задевая голову.

Не прошло и пары секунд, как глаза девушки закатились и она снова увязла в тягучем, вязком забвении.

Комментарий к Часть двадцать четвёртая. Плохая пародия.

Небольшой такой бонус

========== Часть двадцать пятая. Нестабильность отношений. ==========