Текст книги "Белый Клык (СИ)"

Автор книги: Терран

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

   – Янг не должна об этом узнать.

   – Почему? – удивилась Блейк.

   – Тогда она будет говорить, что мы «команда принцесс».

   Пару секунд они просто молчали, смотря друг на друга... а потом рассмеялись.

   – О, она начнет верить, что и в ее родословной затесался кто-то королевской крови! – задыхаясь, сказала Блейк, вытирая слезы.

   – Да, глава какого-нибудь клана, из тех боевиков, что она смотрит, – согласилась Вайс. – И Руби тоже обязана оказаться кем-то вроде...

   – Вроде потомка древних волшебных супер-воинов? – подсказала Блейк.

   – Точно! Тогда мы окончательно превратимся в команду из детского мультика!

   Наконец, когда они успокоились, Блейк вернулась к теме, с искренней гордостью заявив:

   – Он самый умный человек, которого я знаю. Когда я уходила... то многое ему наговорила, о чем до сих пор жалею. Я почти уверена, он уже тогда знал, чем закончится этот крестовый поход.

   – Ты хочешь попросить его помощи.

   – И совета. Мор сражается за фавнов по-своему... а я буду делать это по-своему. Кто сказал, что есть только один путь?

   – И я никак не смогу тебя отговорить... – вздохнула наследница.

   – Прости, но... да. Я все решила. Я благодарна вам за эти полгода – ты, девочки, Бикон, остальные ребята, были тем, в чем я нуждалась, чтобы вернуть веру. Хотя бы в человечество. Изнутри Белого Клыка все виделось очень... черно-белым. Есть враги – люди, есть друзья – фавны. Среди всех этих миссий, сражений, бесконечных историй, рассказанных новичками и ветеранами, в замкнутом круге злости и насилия... очень легко забыть, что есть не только SDC, не только злые люди, но и добрые. Я понятия не имею, как Мор справился с этим. Это свело с ума Адама, едва не сломало меня... а он как-то умудрился устоять.

   – Сила и прочность? – предположила Вайс.

   – Сила и прочность, – с гордой улыбкой согласилась Блейк.

   – Эй, девчушки! – прервал их хозяин. – Не хочу вас прерывать, но начинается первый бой финала. Пирра Никос против этой новенькой, Пенни Полендины – не думаю, что вы захотите это пропустить.

   Вайс только вяло кивнула, переводя взгляд на экран.

   Если бы она попробовала описать свое состояние одним словом, им было бы «опустошение».

   Все разваливалось. Без Блейк – это будет уже не RWBY, уже не та жизнь, за которую она сражалась.

   «Четыре года Бикона, два года Охотницей...»

   Это больше не звучало так же, как раньше.

   Наверное, потому, что этих шести лет больше не было. И выбор, от которого она бегала все эти месяцы, выбор между правильным и приятным, общим и личным, ответственностью и свободой, вставал перед ней в полный рост.

   Ее партнер, наивная энергичная Руби Роуз, что хотела помогать людям; невыносимая, но очаровательная Янг Сяо Лонг; тихая и вдумчивая Блейк Белладонна – команда, которую она любила больше жизни... что бы они подумали, если бы узнали о сомнениях, которые ее гложут?

   Они бы смогли понять, почему так страшно возвращаться домой, в огромное одинокое поместье, где можно было бродить целый день – и так и не встретить ни одной живой души? Она смогла бы заставить себя рассказать им о том, что значит для нее выступить против Жака Шни, одного из самых могущественных и влиятельных людей в мире; о том, что он делает со своими врагами?

   Винтер сказала, что решать ей, что выбор есть всегда.

   Прямо сейчас Вайс казалось, что на самом деле выбора у нее никогда не было.

   Какая еще судьба могла ждать девочку, одинокую просто по факту рождения с фамилией Шни, в семье несчастных людей, разрушенных деньгами и властью?

   Конечно же, только в одинокой войне против всего мира за равенство проклятых всеми богами фавнов, на которых ей должно быть плевать.

   Она винила во всем Моррона Брауна. Если бы не он, если бы не тот бой под автострадой, не та ненависть, с которой пришлось столкнуться, она бы не начала задавать себе вопросы, не поговорила бы с Винтер и не получила бы ответы. И этот месяц прошел бы не в мучительном выборе и попытке усидеть на двух стульях сразу, а так, как она и мечтала – с командой и друзьями, в веселье и беззаботности. А теперь Блейк уходит – из-за него.

   – Будь ты проклят, Браун, – прошептала она себе под нос, делая вид, что следит за поединком. – Это все твоя вина...

   Часть 3. Первый выстрел

   – И сегодня мы приветствуем вас на первом дне финальных схваток турнира Витал!

   Эмеральд поморщилась, подавив желание заткнуть уши – тысячи, десятки тысяч зрителей Колизея Согласия, огромного воздушного судна, построенного лет десять назад в Атласе специально для проведения фестиваля, взорвались слитным восторженным ревом.

   – Всю эту неделю вы наблюдали, как студенты академий Охотников сражаются за право называться лучшими из лучших! – продолжил комментатор. – Сегодня начнется финал. Осталось двенадцать бойцов, одиннадцать схваток и всего один победитель: сильнейший, искуснейший, непобедимый.

   На этот раз ей все же пришлось зажать уши – столь оглушительным был энтузиазм толпы, что пыталась хотя бы так отвлечься от напряжения последних нескольких месяцев: Праховой Войны, Прорыва Гленн, всех этих «сбоев» и «ошибок» Охотников. Пережидая звуковую атаку, она недовольно сдула лезущую в глаза каштановую челку – к ее вящему неудовольствию, изумрудные волосы пришлось перекрасить, а в алые глаза вставить линзы.

   Сложно попасть в самое охраняемое место на международном турнире, когда твое описание есть у каждого Охотника, солдата и робота, вместе с приказом: «арестовать на месте, если не выйдет – убить». С другой стороны – сложно не пустить Эмеральд Сюстрай туда, куда она хочет попасть. Проблемы доставляли только чертовы роботы, у которых не было ауры, через которую работало ее Проявление.

   -...И, конечно, Пирра Никос! – закончил перечислять финалистов комментатор. – Что? Да, я согласен с вами – хватит тянуть время. Пусть наш случайный алгоритм выберет участников первого боя финала!

   Эмеральд фыркнула. Случайным этот алгоритм быть перестал еще месяц назад, когда ее наставница, пока все были заняты этим дурацким балом в честь фестиваля, через отделение крохотную копию башни ССТ в Биконе, взломала разом и сеть Вейл, и Атласа.

   В том, что происходило на этом турнире, не было ничего случайного. Даже поражение команды RWBY позавчера – двум дурочкам из Бикона, богатой и наивной, «не повезло» выступить против JNPR... и, разумеется, гребанная Неуязвимая Девочка порвала их в клочья, очень технично и аккуратно, оставив ровно с пятнадцатью процентами. И все это просто потому, что Синдер не была нужна Шни на арене, и она посчитала, что поражение поспособствует тому, чтобы она предпочла посмотреть финал по ТВ.

   – Первая участница – Пенни Полендина! Это молодое дарование прекрасно выступило на предыдущих этапах турнира, не дав своим противникам ни единого шанса! Кому бы ни повезло сражаться с ней – это не будет легко.

   Не отрывая взгляда от экрана, на котором мелькали портреты оставшихся участников финала, Эмеральд вытерла вспотевшие ладошки о брюки. Ей до сих пор не верилось, что она – простая вакуовская беспризорница, использующая свое Проявление для мелких краж, участвует во всем этом. Ведь прямо сейчас, своими собственными руками, она сыграет первую ноту симфонии, что приведет к падению одного из Королевств, колыбели цивилизации, чье существование казалось столь же незыблемым, как восход солнца.

   – И противником мисс Полендины будет... Пирра Никос!

   Могла ли она мечтать о чем-то подобном еще пару лет назад, до встречи с девушкой, которая изменила ее жизнь?

   Конечно же нет. Все мысли, что были у нее в те времена, были направлены на то, что она будет есть и где будет спать, ни о чем большем она не задумывалась. Синдер Фолл вытянула ее с самого дна, увидела в ней потенциал, научила сражаться и... вот теперь она здесь, участвует в событиях, которые можно без всяких скидок назвать великими. Ужасными, да, но – великими.

   Эмеральд, вместе со всеми остальными следила за поединком: как выскользнули из маленького рюкзачка за спиной десять клинков, хаотично вращаясь над рыжей девчушкой в завораживающем непредсказуемом танце; как начался бой двух сильнейших бойцов чемпионата, двух «супероружий», искусственного и естественного... И даже несмотря на то волнение, что все сильнее сжимало горло, она не могла не восхититься ими обеими.

   Клинки проекта P.E.N.N.Y., действуя совершенно независимо друг от друга, рубили, кололи, стреляли сгустками раскаленного праха: в одиночку и собираясь группами, окружив Никос, вооруженную лишь мечом и щитом, со всех сторон... но ничто из этого не могло коснуться легендарной Неуязвимой девочки. Каждый удар был остановлен, мечом, щитом или копьем, каждый выстрел – блокирован или пропущен мимо.

   Этот бой определенно вошел бы в историю чемпионатов и остался в легендах, что пересказывали бы друг другу спустя годы даже без вмешательства Эмеральд... а уж с ним Королевства его никогда не забудут.

   Они просто не успеют.

   Прищурив глаза, она потянулась своим Проявлением к Никос и та, «не заметив» атаки, отлетела в сторону, приняв удар на вспыхнувшую ауру. Один раз, второй, третий... и вот уже напряженную тишину арены разорвал истошный гудок, знаменующий победу Полендины.

   Точнее, так подумал весь мир. На самом деле в этот момент проиграли все.

   Глубоко вздохнув, Эмеральд усилием воли отбросила в сторону все свои сомнения, весь страх и колебания, оставив только цель и задачу – заставить Пирру Никос применить силы Девы. Она репетировала эту иллюзию, самую сложную из всех, что когда либо создавала, всю прошлую неделю, используя в качестве подопытного кролика Меркури, а экзамен у нее принимала лично Фолл. Она была столь совершенна, насколько это только было возможно. Достаточно, чтобы обмануть кого угодно.

   «Люди верят в ложь либо потому, что хотят, чтобы она оказалась правдой, либо потому, что боятся этого, – учила ее Синдер. – Выбери один из ее самых больших страхов, воплоти... а все остальное она сделает сама. Страх убивает разум, Эмеральд, запомни это».

   Девочка-андроид вздрогнула, когда вместо оваций ее победу встретил десяток взрывов по всему стадиону. Пока бывшая непобедимая чемпионка вставала на ноги, тяжело опираясь на копье, она замерла на месте, не в силах оторвать взгляд от огня, заполнившего трибуны и криков, разорвавших тишину.

   Эмеральд скривилась от острой боли, уколовшей затылок – иллюзии такой сложности требовали от нее колоссального напряжения. Нужно было действовать быстро, пока она еще способна использовать Проявление и Полендина не пришла в себя – черт его знает, какую деталь сможет заметить самый совершенный ИИ в мире, догадавшись, что ее обманывают.

   Энергетический барьер, защищавший зрителей от происходящего на арене, ярко вспыхнул, расходясь белоснежными световыми волнами от точки удара – прямо за спиной все еще ничего не понимающей Пирры.

   Эмеральд поняла, что выиграла, когда клинки сформировали идеально ровный круг перед роботом, сияя яркой зеленью, когда завращались вокруг невидимого центра – все быстрее и быстрее с каждым мигом, превращаясь в смазанную изумрудную окружность.

   Барьер лопнул, разлетевшись белыми искрами, и на холодный камень арены ступил покрытый пеплом и копотью Фавн-из-стали, волоча за собой удерживаемую за голову Руби Роуз.

   – Нет, Пенни! – закричала Пирра, закрываясь щитом. – Что бы ты ни видела, это иллюзия!

   Но андроид ее не услышала. Ее сенсоры передавали лишь рев пламени и крики раненных и умирающих, а глаза видели лишь первую в жизни подругу, которую держал за голову известный на весь мир террорист. Возможно, будь она старше, возможно, не будь ей всего трех лет от роду, она бы смогла услышать ее, обратить внимание, что Никос больше нет на арене, но...

   Она была просто ребенком, что оказался не в том месте и не в то время, просто первой жертвой финала сорок первого турнира Витал.

   Первой, но далеко не последней.

   – Она верила тебе! – закричала робот. – Говорила, что ты на нашей стороне!

   Ухмыльнувшись, Фавн-из-стали поднял руку, поместив Роуз между собой и Полендиной.

   – Она ошибалась, – рыкнул он, с хрустом сжимая маленький череп в кулаке.

   И в следующий миг яркий изумрудный луч сорвался с клинков, затмив собой пламя и солнечный свет. Никос метнулась в сторону, пытаясь увернуться от атаки – медведь последовал за ней, а следом и луч раскаленного Праха. Оглушительный, наполненный болью девичий крик разорвал ошарашенную тишину, установившуюся в Колизее Согласия, пока зрители пытались понять, что происходит.

   «Ну давай же... – взмолилась Эмеральд, чувствуя, как в виски медленно вгоняют раскаленные иглы. – Быстрее, чертова Никос!»

   Она заставила иллюзию Фавна-из-стали прыгнуть вверх, увлекая за собой всеразрушающий изумрудный поток, который, не встретив на своем пути никакого реального препятствия, уперся в барьер... и проломил его, располосовав южную трибуну пополам.

   – Нет! – закричала Никос, прижимая к груди обугленную правую руку, с которой на землю капали ярко-алые капли раскаленного металла: все, что осталось от ее знаменитого на весь мир щита.

   «Сейчас!»

   У чемпионки больше не было ауры, не было оружия, даже металла поблизости. Если у нее есть сила Девы, она воспользуется ею сейчас. А еще – она не знала, что Пенни робот, они проверяли еще когда были в Биконе, задавая наводящие вопросы. Использовать свое Проявление она могла бы разве что в качестве жеста отчаяния...

   Едва не теряя сознание от боли, Эмеральд еще успела увидеть, как Никос, с перекошенным от боли и отчаяния лицом, поднимает руку... и как разрывает на части разнонаправленными магнитными силами первую в мире искусственную девочку, у которой была душа.

   «Не Дева...» – подумала она, отпуская иллюзию.

   Последнее, что она увидела перед тем, как потерять сознание, были многочисленные экраны, сменившие видео-трансляцию арены на черную шахматную фигуру ферзя на багровом поле. Последнее, что слышала – был голос ее наставницы, Синдер Фолл:

   – Это не было трагедией.

***

   В том, чтобы сидеть в одиночной камере, есть свои плюсы. Тихо, спокойно, никто не выпрашивает мороженного и не теребит, тыкая в лицо набранным на Свитке сообщением «пойдем замутим какую-нибудь движуху», сумасшедшие наниматели не требуют пойти и ограбить целое Королевство, никто не заставляет работать с этими отбитыми отморозками из Белого Клыка...

   Были и минусы – бездна свободного времени, которое совершенно нечем было занять, заставляла думать. О всяком: вспоминать выходки своего партнера, с которой они вместе росли на улицах Атласа; их первое совместное «дело» – ограбление какого-то пьянчужки; членство в местной банде, переворот, войны с конкурентами... поражение и «вольные хлеба», свобода делать все, что только взбредет в голову.

   О том, что ему за тридцать, а все, что есть за душой – длинный список преступлений и побед, безумств из которых он вышел сухим из воды да один единственный настоящий друг. И даже о том, не совершил ли он в свое время ошибку, однозначно записав Неополитен в список партнеров и друзей, отбросив мысли о чем-то ином: ведь женщин вокруг было много, а друг – только один.

   В общем, в заключении Роман Торчвик размышлял о всякой херне, о которой никогда бы не задумался, не окажись он запертым в четырех стенах уже вторую неделю, с кандалами на руках и ногах.

   – Убил бы за сигарету... Только в такой вот ситуации и начинаешь понимать, почему курение – это плохо.

   По его подсчетам, шел первый день финала турнира Витал. Конечно, он не знал точного плана, даты и всего остального, но готов был поставить последнюю сигару (если бы она у него была) на то, что все начнется со дня на день.

   После визита Брауна, он был вынужден рассказать гребанному медведю, умудрившемуся уговорить не менее гребанного Айронвуда на нарушение закона, о том, что его арест предусматривался планом. Он был нужен Синдер здесь, на линкоре. Зачем – он пока не знал, Фолл не была дурой, раскрывая такие детали наемнику, работавшему за деньги и из страха, и которого собиралась «немного посадить в тюрьму». С тех пор его камеру охраняла полная команда Охотников. Он сомневался, что этого будет достаточно, но, разумеется, никому ничего не сказал.

   Ну их всех нахрен, скопом – Фолл, что готова уничтожить Королевства ради какой-то своей мутной цели, ее босса, которого он не знал и не имел ни малейшего желания познакомится лично, атласких генералов, плюющих на собственные законы... А особенно нахрен – сумасшедшего медведя, что рискнул жизнью и свободой любимой девушки, угрожая тому, у кого был на нее компромат, способный разрушить ей жизнь: сработало это только потому, что он решил не связываться с сумасшедшим. От двинутых идеалистов, готовых на такое ради своей дурацкой цели (равенство, ха!) надо держаться подальше.

   Именно поэтому он не стал отпираться в тот день, когда его навестил переметнувшийся Прихвостень. Он знал этот взгляд, мог определить когда «меня ничто не остановит» – это не пустые слова, не бравада и угроза, а простая констатация факта. Откажи он – и закончилось бы все именно так, как обещал ему медведь, рука бы не дрогнула.

   Ему недостаточно много платят для такого дерьма.

   Именно поэтому в момент, когда сквозь толстую бронированную дверь его одиночной камеры пробился звук первого выстрела, он довольно улыбнулся.

   Пора было закончить работу.

   Не теряя ни мгновения, он бросился в дальний конец крохотной камеры, забился в угол и свернулся в самый компактный комочек, в какой только мог. Повод похвалить себя за осторожность у него появился уже через несколько секунд, когда поток синеватого Праха сорвал дверь с петель и с грохотом приложил о стену, обратив в щепки кровать, на которой он сидел не так давно. Дождавшись, когда оплавленная дверь рухнет на пол, придавив одного из Охотников, влетевшего вместе с ней, он осторожно выглянул наружу... и еще успел увидеть, как Нео, надев на лицо одному из охранников черную шляпу-котелок, вонзила тому шпагу в горло и тут же отскочила, пропуская удар топора в считанных миллиметрах от живота.

   Оглядевшись по сторонам, он пару секунд рассматривал заваленный кусками роботов узкий коридор, здоровенного Дроид-паука в дальнем его конце с дымящимися пушками, двоих Охотников, лежащих вповалку у неподвижного тела пацана с седыми волосами, что работал на Фолл... Наконец, переведя взгляд на напарницу, что, тяжело дыша, зажимала ладонью рану на левом плече, он сказал:

   – Надеюсь, ты принесла мою трость.

   Проследив за взглядом Нео, он подобрал брошенное в пылу схватки оружие, подошел к телу Меркури, присел на корточки и, проведя кончиками пальцев по узкой колотой ране на затылке, осуждающе посмотрел женщину-мороженное.

   Та в ответ лишь пожала плечами и показала ему экран Свитка с заранее набранным сообщением: «Валить надо от этих психопатов».

   – Но сначала надо закончить работу, – кивнул Роман. – Свалить, закончив дело, совсем не то же самое, что сбежать, провалив его...

   Переведя взгляд на одного из уцелевших Рыцарей Атласа, сменившего привычный синий свет визора на ярко-алый, он спросил:

   – Сколько таких у нас?

   Ухмыльнувшись, Нео сложила пальчики непострадавшей левой руки в слово: «Все».

   – Знаешь, Нео, – доверительно сказал Роман, снимая с трупа Охотника ключи от наручников. – Когда я, просто так, из любви к искусству, угнал тачку Вуди, они называли меня безумцем и тупым пижоном и лишь немногие умные люди понимали, насколько это круто и стильно.

   Отперев наручники и связанные с ними толстой цепью кандалы на ногах, он с удовольствием потянулся, не обращая внимания на звуки выстрелов, звон клинков и крики раненных и умирающих, что доносились со всех концов огромного флагмана воздушного флота Атласа.

   – А теперь мы с тобой угнали у него гребанный линкор. Можно уходить на покой, ничего круче я в своей жизни больше не сделаю. Но пока... – он подмигнул радостно оскалившейся напарнице. – Пока мы с тобой должны пострелять из нашей новой игрушки по другим корабликам в песочнице. Что скажешь, партнер?

   Все еще улыбающаяся Нео стукнула по протянутой трости своим зонтиком и направилась к выходу.

   – Я так и думал, – хмыкнул Роман ей в спину и зашагал следом. – Но знай: за то, что ты испачкала мою шляпу, тебя ждет страшная месть.

***

   – Это не было трагедией, – изо всех сил стараясь изображать печаль, сказала Синдер в коммуникатор. – Это не было несчастным случаем.

   Прямо сейчас ее слушал весь мир. Финал фестиваля Витал – то событие, которое не мог пропустить никто, даже находясь при смерти. Ее слова, тщательно отрепетированную речь, что писалась неделями, слушали десятки миллионов.

   Это было восхитительное чувство. Когда все это кончится, когда она получит ту силу, которую заслуживает, такое будет происходить постоянно. Они все будут слушать ее. Подчиняться ей.

   И бояться.

   – Это следствие вашего доверия, возложенного не на тех людей. Ваша безопасность, ваших детей – в руках некомпетентных глупцов. Директора академий Охотников обладают силой большей, чем многие армии, а один из них настолько беспринципно нахален, что подчинил себе и тех, и других. Они говорят вам, что взяли эту силу ради вашей защиты.

   Она знала – где-то там, в центре управления сверкающей башни ССТ, судорожно пытаются заглушить ее трансляцию, вернуть себе контроль над системой... Все было бесполезно – она контролировала все, так же, как делала всегда.

   Это была последняя остановка на долгом, долгом пути, на который она ступила, приняв предложение самого страшного существа в мире – Салем, Королевы Гримм, живом олицетворении Разрушения.

   Она сотни раз ходила по острой грани между жизнью и смертью, она убивала, лгала и предавала так же часто, как делала вдох. Она разорвала душу восемнадцатилетней девчонки, чтобы забрать у нее силу, которую желала, использовала в своих целях чужую ненависть... она делала много чего – все ради этого момента: мгновения триумфа, минуты абсолютной власти, когда по ее воле рухнут веками стоявшие колоссы.

   – Однако, что они сделали с ней? – продолжила она с почти искренним разочарованием в голосе. – Хваленные роботы Атласа, что заполнили улицы великого города Вейл, расстреливают гражданских – из-за ошибки в коде... так они нам говорят. Охотники и Охотницы, те, кто должны обладать честью и милосердием, быть зерцалом и эталоном, убивают невинных людей по подозрению в связях с Белым Клыком. По ошибке... так они нам говорят.

   Она не была Гримм, но почти видела черное облако негативных эмоций, что медленно сгущалось над Колизеем Согласия, чувствовала запах отчаяния и боли задетых атакой Полендины, панику оставшихся в живых. Точно такое же облако формировалось сейчас над Вейл, Биконом, Атласом... каждым городом планеты, подключенным к сети ССТ.

   – О чем думал Совет Атласа, отправляя в Вейл неисправных, не готовых роботов? О чем думали Охотники, убивая без доказательств? Чем заняты наши защитники, в то время, когда Белый Клык, фавны, эти грязные ведомые инстинктами животные впускали Гримм в город, в наш дом? Я скажу вам – чем: они грызутся за власть. Айронвуд отбирает фестиваль у Озпина, армия Атласа занимает Вейл... супероружие, замаскированное под милую девочку, калечит всеобщего кумира, Неуязвимую Пирру Никос.

   – Если честно, – доверительным тоном продолжила Синдер, свешивая ноги с трапа готового к взлету транспорта Белого Клыка. – Я понятия не имею, что творится в их пьяных от власти головах. Я знаю одно: наш мир хрупок... и он вот-вот сломается.

   Махнув рукой, она дала пилоту сигнал взлетать.

   – Первый выстрел уже прогремел – он был сделан искусственной девочкой, у которой сломалась программа. Прямо здесь и сейчас, я хочу, чтобы вы спросили себя – а смогут ли вас защитить те, кто принял на себя такую обязанность? И захотят ли?

   Отключив трансляцию, она откинулась назад, опираясь на локти и с почти счастливой улыбкой посмотрела в темнеющие от слетевшихся на запах негатива Гримм небеса. Она знала, что тоже самое происходит и на земле: сотни, тысячи и десятки тысяч бессмысленных, не рассуждающих монстров бежали, прыгали и ползли в Вейл так быстро, как только могли ради исполнения единственной цели, для которой существовали: они готовились убивать. Это же происходило и в Атласе, Вакуо, Мистрале...

   – Это уже даже не начало конца, Озпин, – прошептала она. – Теперь это просто конец.

   Часть 4. Большая ошибка

   Крепко сцепив пальцы перед собой, он смотрел, как на четырех экранах перед ним рушится Королевство.

   На крайнем левом студенты сражались на арене Колизея Согласия, стягивая на себя всех Гримм, слетевшихся в место наибольшего негатива, место, где «прогремел первый выстрел». На втором – тяжеловесно развернувшийся флагман Атласа слепящим изумрудным лучом располосовал пополам сразу два корабля, что вели огонь по облепившим их Неверморам. На следующем белоснежные роботы расстреливали разбегающихся во все стороны людей, а пылающие огненным Прахом снаряды возвышающихся над ними Паладинов заставляли Охотников уклоняться и блокировать атаки, отчаянно пытаясь сократить дистанцию и вступить в ближний бой, где аура давала им преимущество.

   А на четвертом шла трансляция фестиваля Витал: на багровом фоне с маленьким значком черного ферзя в углу экрана сменяли друг друга обрывки видео, снятого с камер наблюдения: как окровавленный фавн поднимает отрубленную голову какой-то женщины над головой; как Гримм разрывают на части сначала мать, закрывающую собой ребенка, а после – и самого малыша. Охотники, падающие под залпами паладинов и Рыцарей, Охотники, едва ли не грудами сваленные в разрывах проломленных стен, убитые в тщетной попытке остановить разогнавшееся стадо Голиафов. Всюду кровь, смерть и бесконечное сражение, в котором только Гримм и Охотники были «против всех».

   Озпин пристально смотрел на экраны, не мигая и не отводя взгляд. Он должен был видеть, должен был запомнить каждый миг. Он помнил, как Вейл рождался, из крохотного городка, удачно окруженного со всех сторон непроходимыми горами, сначала в страну, занявшую всю долину, а после и в Королевство с многомиллионным населением. Меньшее, что он мог сделать – это проследить, как он умрет, в муках и агонии, потому что он не смог его защитить.

   Это была не первая родина, гибель которой он видел, не единственный сожженный город, который любил и тысячная по счету ошибка, что обернулась катастрофой, но каждый раз это было столь же мучительно наблюдать, как и в самый первый.

   Ощутив легкую дрожь, сотрясшую донжон Бикона, он неосознанно положил ладонь на трость, прислоненную к столу, и впился взглядом в четвертый экран: его враг не смог бы обойти вниманием пробуждение этого древнего Гримм, столь старого и сильного, что в свое время он просто решил его просто не трогать, позволив и дальше спать в недрах горы. Разумеется, он оказался прав: одна из камер запечатлела дракона, расправляющего крылья в окружении разлетающихся во все стороны обломков размером с полновесные скалы, что раньше были верхушкой горы. В следующее мгновение экран, наконец, погас. Видимо, в башне ССТ, отчаявшись вернуть себе контроль, просто дернули рубильник, отрубив питание.

   – Мы должны что-то сделать.

   Она стояла у огромного панорамного окна с видом на город, в окружении огненных сполохов и разрядов молний, сжимая кулаки, покрытые латными рукавицами, а волосы ее сияли так ярко, что затмевали десятки ламп, освещавших кабинет директора. Оглянувшись через плечо, она обратила на него полный кипящей ярости взгляд, сверкающий странной смесью багрянца и янтаря.

   – Я взяла эту силу не для того, чтобы отсиживаться.

   Вздохнув, директор поднялся со своего места и подошел к своей новой Осенней Деве, впервые в этой жизни ощутив, что трость – это не только оружие, но и необходимость. Он остановился рядом с ней, достаточно далеко, чтобы его не задела рвущаяся на свободу сила блондинки, и пару секунд вместе с ней смотрел вниз, наблюдая, как Гримм волнами накатываются на стены Бикона, как стервятниками кружатся вокруг транспорты Белого Клыка... и как гибнут его студенты, пытаясь отбиться сразу от всех врагов, ударивших одновременно.

   – Скажи мне, почему это происходит, Янг? – тихо спросил он.

   Она нахмурилась, кривя губы в оскале, открыла было рот, чтобы ответить что-то наверняка очень глупое...

   – Подумай, – прервал ее Озпин. – Я говорил тебе об этом.

   Чтобы остановить ведомых эмоциями, надо отвлечь их, заставить думать. Далеко не все способны одновременно и кипеть гневом, и сохранять трезвую голову. Чаще всего у людей получается делать только что-то одно. Он достаточно много жизней прожил, обучая новое поколение Охотников, чтобы уяснить эту истину.

   – Они хотят силу Девы, – наконец выдавила блондинка через пару секунд.

   – Верно. Все это, – он обвел рукой сражение, что бурлило под ними. – Лишь способ. Они придут за тобой, Янг. Твой враг – не Гримм, не пешки Белого Клыка или роботы Атласа. Твой враг сегодня – Синдер Фолл, твое сражение – с ней.

   – Я знаю, – прорычала Янг, вновь обращая взгляд на пылающий внутренний двор.

   – Терпение, моя ученица. Я знаю, что это трудно, но теперь твоя ответственность куда выше, чем раньше, когда ты была всего лишь первокурсницей. Я предупреждал тебя об этом.

   – Но...

   – А хотя знаешь, – не дал ей договорить директор. – Ступай. Но обещай мне, что найдешь Глинду, и что будешь следовать ее приказам. Она – лучшая Охотница Вейл не просто так.

   – Что? – развернулась к нему Дева, от удивления даже потеряв багрянец в глазах. – Но только что...

   – Кое-что изменилось, – отрубил Озпин, крепче сжимая трость, пытаясь замаскировать этим дрожь, пробежавшую по телу, и продолжил, уже почти срываясь на рык. – Ступай. Быстро!

   Несколько секунд девушка недоуменно смотрела на него... а после пожала плечами и, довольно оскалившись, бросилась к выходу. Остановилась она лишь на мгновение, уже у дверей. Не оборачиваясь, она тихо спросила:

   – Где Плюшевый?

   – Выполняет свою часть нашего договора, – мягко ответил Озпин, уже справившийся с собой. – С ним все будет хорошо, Янг – такие люди позволят себе умереть лишь достигнув цели. За твоей сестрой присматривает Кроу, а друзья могут за себя постоять. Не думай об этом – думай о моих словах. Найди профессора Гудвич. Слушайся ее.

   Он позволил себе всего одну минуту покоя, неотрывно глядя в небеса, на смутный силуэт гигантского дракона, что, мерно взмахивая крыльями, стрелой несся к городу. Он не мог видеть женскую фигурку в черном платье, что неподвижно замерла на загривке, зато прекрасно чувствовал запах пепла и крови, что неизменно сопровождал в его восприятии Королеву Гримм.