Текст книги "Белый Клык (СИ)"

Автор книги: Терран

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

   – Я везучая, – улыбнулась она, вновь переведя взгляд на Охотника. – Папа всегда говорил, что Вселенная любит меня. Но я не глупая, Кроу – я знаю, что так не может длиться вечно. Так может есть смысл попытаться, пока этой удачи у меня еще много?

   «Я тебя ненавижу, Озпин... Честное слово, просто ненавижу...»

   Глава 24. Не все равно

   Осторожно балансируя здоровенную коробку с пиццей на ладони, Янг протянула было руку, чтобы толкнуть дверь... но, подумав немного, вежливо постучала. Дождавшись тихого «открыто» от хозяина комнаты, вошла внутрь, гордо помахивая перед собой коробкой.

   – Привет, Плюшевый, я тебе пожрать принесла!

   – С каких пор ты стучишься? – хмыкнул фавн, откладывая в сторону очередной безумно скучный талмуд по экономике, из тех, что насоветовала ему Вайс.

   – Люди начнут думать неправильное, если я постоянно буду врываться к тебе, когда ты переодеваешься, – улыбнулась Янг, бросив пиццу на кровать и плюхнувшись рядом. – Не то, чтобы вид был плохой: все эти мышцы и шрамы, но, эй, я все еще не потеряла надежду найти здесь парня! Хоть какого-нибудь.

   – Удачи тебе в этом безнадежном предприятии, – улыбнулся Браун, хватая кусок пиццы.

   – Ой, да ладно! – нахмурилась Янг. – Ты только посмотри на меня – я чертова красотка!

   – А еще ты способна скрутить в бараний рог любого своего ровесника на курсе. Да и, наверно, многих на курс-другой выше. А еще ты слишком... – он с задумчивым видом откусил сразу половину куска и принялся не спеша пережевывать.

   – Слишком что? – наконец не выдержала Янг.

   – Слишком яркая, Фонарик, – вновь улыбнулся фавн. – Более чем уверен, что половина твоих сокурсников, засыпая под теплым одеяльцем, представляют тебя голышом...

   – Фу, гадость какая!

   -...И это я даже не упоминаю о том, что они делают в душе...

   – Хватит! Я поняла!

   -...Но дальше фантазий дело, скорее всего, не пойдет.

   – И что ты предлагаешь?

   – Я откуда знаю? – рассмеялся медведь. – Я тебе кто – подружка, чтобы давать советы про отношения? Где, кстати, Блейк?

   – У нас сегодня девичник, она готовится.

   Девичник, который попросила устроить блондинка. Просто последний вечер с командой, перед тем, как поставить «на зеро» все, что у нее было.

   Правда, Блейк, кажется, не так ее поняла, когда она попросила заняться приготовлениями, пока она навещает Плюшевого: судя по тому, как загорелись у нее глаза и той горе косметики, что, немного пошушукавшись в сторонке с Вайс, она вывалила перед ней на кровать... «Вот этот цвет очень подойдет к платью, что ты купила для бала!»

   Она разберется с этим после. Серьезно, зачем ей косметика?! Она Янг Сяо Лонг – этого должно быть более чем достаточно.

   ...И в любом случае она здесь не ради этого.

   – Чего это вы вдруг? Вроде планировали отдохнуть перед матчем два-на-два?

   – Передумали, – пожала плечами она. – Состав, кстати, тоже поменяли – выступать будут Руби и Вайс.

   – Вроде тебя и Принцесску же выдвигали? – удивился Браун.

   – А, – стараясь быть непринужденной, отмахнулась Янг. – Мы подумали, что они лучше работают в паре. Партнеры же, как-никак. А со мной и Вайс это скорее будет не бой двое на двое, а два боя один на один.

   На самом деле такое условие поставил директор. Или турнир, или сила Девы.

   «Вам понадобится время, чтобы освоиться с той силой, которую желаете, – сказал он. – Хотя бы несколько дней, в противном случае вы легко можете покалечить или убить своего противника даже в тренировочном бою. У нас нет времени ждать – враг ударит во время фестиваля Витал. Поэтому решайте, мисс Сяо Лонг: или турнир, или сила».

   Она смотрела записи всевозможных турниров всю свою жизнь – отец рассказывал, что даже годовалым младенцем она, с открытым ртом и поблескивающими глазенками, не отрывалась от экрана, сидя у него на коленях. Она мечтала о том, как поучаствует в нем с тех пор, как ей открыли ауру, мечтала встретиться в бою с сильнейшими студентами всего мира, показать себя, испытать свою силу...

   Первый матч, проходящий в формате «четыре на четыре», был всем, что она ожидала от него – он был вызовом, он был клевым и будоражил кровь. Восторг, с которым она хвасталась Плюшевому по Свитку уже спустя минуту после боя: «Троих! Одним!! Ударом!!!» вовсе не был наигран.

   Но все это так блекло смотрелось на фоне вопросов, которые волновали ее прямо сейчас... Так... эгоистично выглядели ее цели и мечты рядом с целями Блейк, вознамерившейся найти способ принести фавнам равенство, Вайс с ее «я хочу изменить то, что люди думают, когда слышат фамилию Шни»... даже Руби с ее подкупающе-искренним «я хочу помогать людям».

   И так больно кололи своей правдивостью слова Плюшевого: «Всем все равно, Янг... Хорошие люди ничего не делают, Фонарик...» Она считала себя хорошим человеком. Но что она сделала, чтобы оправдать это? Она просто хотела весело прожить свою жизнь и позаботиться о Руби, которую любила куда сильнее, чем обычно любят сестер – она воспитала ее, в конце концов, пытаясь восполнить дыру, что проделала в их семье смерть Саммер.

   Так что был всего один единственный ответ, что она могла дать директору.

   Она Янг Сяо Лонг, черт побери. Она не позволит глупому турниру помешать ей защитить Блейк от ее спятившего учителя и остановить от того, чтобы получить силу, которая позволит повлиять хоть на что-то.

   Она хотела цель в жизни? Чем, черт возьми, плоха «помочь своим друзьям осуществить их мечты»?

   – Серьезно? – удивился Плюшевый, смерив ее подозрительным взглядом. – Ты не заболела? Я ведь помню, сколько раз ты заставляла меня пересматривать повтор вашего первого матча.

   – Не, я в порядке, – улыбнулась блондинка. – Руби в восторге, Вайс довольна, хотя как всегда изображает равнодушие – чего мне еще желать?

   – Самой надрать зад противнику на глазах у всего мира? – все с тем же подозрением предположил фавн. – Серьезно, фестиваль смотрят буквально ВСЕ.

   – В мире есть вещи поважнее моего удовольствия, – абсолютно честно ответила Сяо Лонг. – Руби – одна из них. У меня всегда будет следующий турнир, через два года.

   – Что-то мне кажется, ты чего-то не договариваешь, Фонарик, – Браун наставил на нее острый конец очередного куска пиццы. – Что за тайны?

   – Женские дела, – зашла с козырной карты Янг.

   Это всегда работало на папе и Кроу. Безотказно.

   – О, – через пару мгновений дошло до Брауна.

   – Вот тебе и "о", – хмыкнула блондинка и перевела тему. – Ты мне лучше другое объясни...

   Она почесала в затылке.

   – Хорошо, вот смотри – роботы в Атласе повсюду, верно? Почему фавны в тех же шахтах работают, а не они?

   Это была одна из самых распространенных тем, на которые они говорили, была ли рядом Блейк или нет. Блондинка, честно пытаясь выполнить данное Блейк обещание, пыталась отговорить медведя от возвращения к Белому Клыку, убедить решить все мирно... Как она была наивна – любой аргумент, который она могла выдумать, разбивался им несколькими фразами, любой иной способ натыкался на непрошибаемое «мы уже пробовали». Она замучила вопросами профессора Облека, до такой степени, что он натурально начал от нее бегать и даже Блейк, кажется, немного устала ей отвечать.

   Плюшевый не отказывался говорить об этом никогда. Спокойно, обстоятельно и на примерах, он объяснял ей, как это все работает, почему это произошло, где «корень всех зол» и как, по его мнению, можно все исправить.

   Он говорил, что с тех пор как возглавил свою собственную команду, ему часто приходилось заниматься «воспитанием» новобранцев – а те, зачастую, понимали в этом не больше самой Янг, имея лишь желание что-то изменить, но лишенные понимания как причин, так и следствий.

   Самого Плюшевого учил Адам, что с шестнадцати лет, сбежав из какого-то бандитского клана, промышлявшего в основном на территориях Гримм, устроился «принеси-подаем», ассистентом еще в старом Белом Клыке, за два года до «смены курса». Он учился едва ли не у лучших представителей своего народа – образованных, неравнодушных и очень, очень упрямых. «А еще, – добавил тогда Плюшевый с мягкой улыбкой. – У меня всегда была Блейк. Если бы не она – я сейчас был бы с Адамом, Фонарик, и вел Белый Клык к гибели».

   У него всегда была такая теплая улыбка, когда он говорил о ней... Янг удалось получить такую всего несколько раз.

   Поймав себя на таких мыслях, блондинка с трудом выкинула их из головы – не время сейчас размышлять о личной жизни своих друзей, тем более что они оба наотрез отказывались говорить об этом.

   Вернувшись мыслями обратно к разговору, она поймала удивленный взгляд Плюшевого – тот даже жевать перестал, так и застыв с куском пиццы во рту.

   – Что? – спросила она. – Логичный вопрос же...

   – Да, конечно, – ответил Браун, проглотив пиццу. – Просто обычно это один из первых вопросов, которые задают интересующиеся темой. Я думал, Блейк давно тебе рассказала.

   – Видимо, она тоже решила не говорить об очевидных вещах, – проворчала Янг. – Так в чем дело?

   – Ты знаешь, что внутри этого? – спросил фавн, стащив левой рукой с прикроватной тумбочки свой Свиток.

   – Ну... провода, микросхемы... всякое такое.

   – Верно, – кивнул медведь. – Праховые микросхемы – это то, что находится внутри любой электроники, включая атласских роботов. Там их, на самом деле, больше всего, и чем умнее роботы – тем больше в них Праха. Во-первых – они дорогие сами по себе, мы обходимся корпорациям дешевле. А во-вторых... там, под землей, в самых богатых месторождениях – Прах повсюду, он нарастает вокруг кристаллов или любых частичек, что попадают в область. Очень, очень медленно – но чем сложнее электроника, тем чувствительнее она к таким изменениям. Любой робот, достаточно сложный, чтобы быть самостоятельным хотя бы в пределах выполнения простых задач, сломается через две-три недели. Я знаю, что существовал проект полностью автоматизированной шахты: один управляющий центр, суперкомпьютер, связанный проводами с роботами, но стоил столько, что моментально был забракован. Дешевле оказались даже не фавны – люди.

   – Блин... – расстроенно вздохнула Янг.

   – Не расстраивайся, Фонарик, – обнадеживающе улыбнулся Браун, коснувшись ее плеча. – В корне проблемы кроется решение – если использовать фавнов выгодно, надо просто изменить это. Пусть им будет проще платить нам нормальную зарплату, пусть окажется дешевле предоставлять все положенные льготы, пусть тем, кто стоит за всем этим, скажет «хватит!» самое святое, что есть у таких людей – их прибыль, их деньги, которые они так любят. Если мы сломаем Шни, если добьем их ближайших конкурентов, со всем остальным будет намного проще справиться, считай – решенный вопрос.

   – Почему... – прошептала Янг, сжимая кулаки и не отрывая взгляда от коленей. – Как... как у тебя получается говорить об этом так, чтобы все то, что делал Белый Клык все эти годы казалось таким... необходимым? Правильным?.. Даже благородным, черт возьми!

   Несколько секунд Браун молчал, а после отодвинул в сторону разделяющую их коробку и осторожно взял ее за руку, заставив поднять взгляд.

   – Потому что это необходимо, – ответил он, поднимая руку выше, почти к глазам, осторожно перебирая ее пальчики своими. Наконец, он, выбрав указательный, продолжил, вновь посмотрев ей в глаза. – Но не позволяй себя обмануть, Фонарик. В том, что мы делаем... в том, что я делал, и буду продолжать делать, нет ничего правильного. И уж точно нет ни капли благородства.

   Я полевой командир, Янг. Там, на заданиях, почти всегда – очень мало времени, все расписано по секундам. Очень часто нам нужна информация – и редко тот, кто ею обладает, согласен делиться ей просто так. Кому-то хватает разбитой губы и пары ударов в печень, кому-то...

   Аккуратно, почти нежно, обхватив ее ладонь правой, механической рукой, он, двумя пальцами левой, больно сдавил кончик ее пальца за ноготь.

   – Просто перелом – это больно, Фонарик. Раздробить кость на тысячи кусочков – еще больнее и пугает намного больше, чем иголки под ногти, потому что это не исправить, это не вылечить и никак не обратить, – он сдвинул пальцы чуть ниже. – А потом я перехожу к следующей фаланге. Мало кто дожидается даже этого. А те, кто дожидается... что ж, пальцев много, а для меня превратить их в порошок не сложнее, чем тебе сломать слипшийся кусочек сахара.

   – Не пытайся меня запугать, – начала Янг и тут же замолчала, чертыхнувшись про себя, когда услышала свой предательски дрогнувший голос.

   Он говорил это так просто, как если бы делал это десятки раз... и Янг по глазам видела – действительно делал. И сделает снова.

   – Ты должна была смотреть видео, что крутили по ТВ несколько месяцев назад, казнь Лавендера Лайма. Я сделал это. Я нажал на курок. Тогда, ужасаясь чужой жестокости, ты смотрела на того же человека, что сейчас держит твою руку. И не пытайся делать храбрый вид: ты бледная, как смерть, Фонарик.

   Зря он добавил последние слова. По сетчатке будто что-то мазнуло изнутри – Янг хорошо знала это чувство: ее обычно сиреневые глаза вспыхнули алым. Она еще успела краем глаза заметить, как озарилась ярким солнечным светом комната, ранее освещенная лишь одним тусклым ночником, от вспыхнувших волос.

   – Не пытайся. Меня. Запугать, – прорычала она.

   Перехватив его металлическую руку, она с силой отвела ее в сторону и переплела пальцы с другой, настоящей, сжав со всей немалой силой, что была в распоряжении второй в боевом зачете студентки Бикона.

   – Не пытайся убедить меня в том, что ты чудовище, Плюшевый, – продолжила она. – Будь это так, Блейк не называла бы тебя своим старшим братом, не рискнула бы всеми нами, пытаясь спасти, не поставила бы на карту свою свободу, добиваясь встречи с директором. Чудовище не пощадило бы Руби в доках (уж теперь я знаю, на что ты способен), убило бы Вайс под автострадой... чудовищу бы и в голову не пришло проверить пульс у поверженного противника, даже когда бой еще не был закончен. И уж совершенно точно чудовище бы сознательно не пожертвовало своей рукой в попытке убить того, кто привел в город Гримм.

   – Ты совершил одну большую ошибку, Плюшевый, – тихо сказала она, чувствуя, как глаза возвращаются к своему обычному цвету, а комната вновь погружается в уютный полумрак. – Ты стал моим другом. Позволил узнать себя. Говорил со мной. Шутил и смеялся над моими каламбурами. Тратил свое время, отвечая на вопросы. И теперь все – обратной дороги нет. Янг Сяо Лонг не бросает своих друзей. Ты говорил мне, что злые люди побеждают, потому что добрые ничего не делают. И ты был прав, поздравляю тебя с этим. Я больше не желаю быть одной из тех, кому все равно.

   – Просто будь самой собой, Фонарик, – криво улыбнулся он. – Не притесняй фавнов сама, пресекай, если увидишь, как это делают другие, объясняй вещи, о которых мы говорили тем, кто будет задавать вопросы. Этого достаточно – если бы все хорошие люди делали хотя бы это, Белый Клык никогда бы не понадобился.

   – Но они не делают. И не будут делать.

   – А что собираешься делать ты? Ты не сможешь остановить меня.

   – У меня есть план, Плюшевый, – широко улыбнулась она. – Просто доверься мне.

   – Что за план? – потребовал фавн. – Не играй со мной, Янг. Есть что сказать – говори.

   – Неа, – не убирая яркой улыбки с лица, ответила Сяо Лонг. – Ты, типа, будешь против.

   Мгновение он сверлил ее злым взглядом... а после прикрыл в поражении глаза.

   – Как можно быть такой упрямой?.. – вздохнул он.

   – Сказал самый упрямый медведь в мире, – фыркнула блондинка. – Расслабься, Плюшевый. Все будет хорошо – гарантия Сяо Лонг!

   Своей цели она добилась: медведь улыбнулся – слабо, но искренне, одной из тех редких улыбок, что обычно доставались Блейк.

   – Звучит как-то не убедительно...

   – Эй! Чуть-чуть больше веры! – помолчав немного, она тихо добавила: – Со мной все будет хорошо, Браун. Я обещаю. Завтра вечером я все тебе расскажу.

   – Когда будет поздно?

   – Когда придет время. Я еще не уверена, что получится.

   – Договорились, Янг. Не смей делать ничего безумного до этого момента.

   – Клятва на мизинчиках? – подмигнула она и осеклась.

   Медленно опустив взгляд, она пару секунд разглядывала свою руку, все еще крепко державшую руку ее друга – такую маленькую и хрупкую в сравнении с его огромными лапами... а после, немного резче, чем хотела, выдернула ладонь и, пряча взгляд, вскочила на ноги.

   – Ладно, меня девчонки ждут, – быстро сказала она, торопливо шагая к двери. – Спокойной ночи.

   И, даже не дожидаясь ответа, почти выбежала из комнаты, хлопнув за собой дверью. Прислонившись спиной к дереву, она долго смотрела на свою левую руку, что все еще хранила его тепло и приятно покалывала от... непонятно чего.

   – Черт... Черт-черт-черт! – прошептала она, прижимая ладони к горящим щекам. – Только этого мне сейчас не хватало.

   С силой протерев лицо, безуспешно пытаясь оправдать этим жар, что уже, кажется, перекинулся даже на плечи, она с усилием откинула все это в сторону.

   – Я подумаю об этом после, – пообещала она самой себе. – Сейчас не время.

   Выпрямившись, она быстрым шагом направилась к студенческому общежитию – ее действительно ждали девочки. Настало время маленькой вечеринки на четвертых: возможно, ее последнего вечера с друзьями и сестрой.

   А утром, пока Вайс и Руби будут сражаться на турнире, она поставит «на зеро» все, что у нее было.

   Потому что ей не все равно. Потому что ей нужен способ повлиять на ситуацию.

   – Я подумаю об этом после... – вновь повторила она, все еще чувствуя тепло, что волнами прокатывалось по телу, заставляя сердце биться слишком часто для той скорости, с которой она шла.

   В попытке как-то оправдать это, найти безопасное объяснение сердцу, грохочущему в груди, тяжелому дыханию, жару на щеках и во всем теле, придавить чем-то медленно расцветающее внутри осознание, она перешла сначала на бег трусцой, а вскоре, когда и это не помогло – помчалась сломя голову, едва успевая вписываться в повороты.

   «Чертов Плюшевый... Это ты во всем виноват!»

   Глава 25. Начало конца

   Закрыв за собой толстую стальную дверь, она методично защелкала замками. Закончив с правилами безопасности, она обернулась и пару мгновений с плохо скрытым отвращением рассматривала существо, с кажущимся спокойствием висящее в воздухе в центре комнаты.

   – Ты мерзкий, отвратительный кусок дерьма, – сообщила ему Синдер Фолл, подходя вплотную.

   Гримм чуть шевельнул десятком щупальцев с длинными острыми когтями на концах, но, распознав своего собрата, паразита-Гримм, что прятался где-то в теле посетительницы, успокоился, чуть наклонив в направлении Синдер большой ярко-алый шар, что был у несуразного создания вместо головы.

   – Свяжи меня с Королевой, – приказала Фолл, подавляя инстинктивное отвращение перед единственным созданием на планете, лишенном души.

   И уже спустя пару секунд склонила голову: ее госпожа никогда не требовала поклонения, но уважение – то, чего определенно заслуживала.

   – Здравствуй, моя дорогая. Подними голову.

   Повиновавшись без промедления, Синдер взглянула в кроваво-алые глаза реликвии Разрушения.

   Мифическая Королева Гримм, взявшая имя Салем, смотрела на нее со слабой улыбкой существа, лишь внешне похожего на человека, так, будто просто изображала подсмотренные у других выражения, не способная понять, какие эмоции должны крыться за ними. Ее бледно фарфоровая кожа казалась выточенной из камня – и это впечатление только усиливали черно-алые прожилки вен, что причудливым узором разукрасили лицо, шею и руки до локтей: единственные открытые участки кожи, не упрятанные за длинным черным платьем. Шесть горизонтальных костяных выростов, торчащих из высокой прически белых как снег волос, завершали образ чуждой человечеству, одновременно и притягательной, и отталкивающей красоты.

   – У нас все готово, моя Королева, – отчиталась Фолл, привычно придавливая инстинктивный человеческий страх и отвращение перед Гримм. – Мы завершили все приготовления и готовы начать, как и планировали с самого начала, в последний день фестиваля.

   – Я ни на секунду не сомневалась в тебе, дитя, – кивнула Королева.

   «Ложь».

   – Как себя ведет Тириан?

   – Как... Тириан, – ответила Синдер после пары секунд молчания, с трудом проглотив с десяток эпитетов, которыми она могла бы охарактеризовать фавна-скорпиона.

   Она терпеть не могла засранца: так же, как втихую ненавидели его остальные. Тириан был сумасшедшим – и никто не любит безумцев. Лишь Салем, которую фавн, совершенно самостоятельно, не спрашивая никого, возвел в ранг Богини, могла контролировать его.

   – Неужели он забыл мои слова? – нахмурилось Разрушение.

   Гнев, в отличие от улыбки, получался у нее очень хорошо.

   – Он подчиняется приказам, – покачала головой Синдер. – Это главное. Требовать от него большего было бы глупо: никто не обвиняет идиотов в том, что они не считают интегралы.

   – Его присутствие необходимо, – скривившись, продолжила она. – Адам Торус уже подвел нас однажды: мне пришлось бежать из Бикона, лишившись самого удобного способа влиять на события. Его ненависть делает его удобным инструментом с одной стороны, но с другой – именно из-за нее он не способен смотреть хотя бы на два шага вперед: мне с трудом удалось убедить его не убивать команду Фавна-из-стали ради простенькой двухходовки, единственный недостаток которой в том, что ему придется сдержать ненадолго свою жажду мести. Если он подведет нас снова, мне нужен тот, кто создаст нужное впечатление о Белом Клыке... и, желательно, вообще о всех фавнах. Тириан подходит на роль безумного, одержимого злобой животного лучше все остальных.

   – Это хороший план, – улыбнулась Салем, в кои-то веки изобразив что-то, действительно похожее на радость. – Я горжусь тобой.

   – Вы сами учили меня, – склонила голову Фолл. – Сила человечества в единстве. Раздели их, заставь сражаться друг с другом, оставь один на один со своими страхами и проблемами – и окажется, что ноги несокрушимого колосса сделаны из мягкой глины. Я никогда не сомневалась в ваших словах, но сейчас вижу их правоту лучше, чем когда-либо раньше.

   – Я никогда не ошибаюсь в вопросах, связанных с разрушением, – кивнула Королева и добавила, задумчиво глядя в сторону. – Именно поэтому я выбрала тебя. Такая маленькая, худенькая, приживалка в чужом доме, используемая в качестве прислуги... так мало силы, так много страсти, такой потенциал... и такая ненависть: еще почти можно было потрогать. Я не могла сделать лучший выбор.

   Синдер лишь благодарно кивнула. Действительно, когда-то так и было. Сирота, лишь милостью состоятельных родственников не попавшая в приют, вынужденная стирать и убирать за ними, терпеть подзатыльники, насмешки и издевательства двоюродных сестер – она была слишком юна, слишком слаба и беспомощна, чтобы изменить это.

   Она плевала им в суп, воровала и продавала за бесценок их вещи, но быстро бросила даже попытки противостоять им в открытую – неповиновение жестоко каралось. И после пары ночей, проведенных в подвале, после вечеров без ужина и горящей от ударов хворостиной спины она лишь крепче сжимала зубы, давилась по ночам беспомощными слезами и, свернувшись в своей каморке под тонким одеяльцем, мечтала о силе... и мести.

   Ей было одиннадцать, когда в их загородный дом, в одной из деревень Вейл на берегу моря, пришли Гримм. Ее мечту о мести исполнили Твари Темноты, которыми пугали ее мама с папой, враги всего человеческого, безжалостные монстры, что могли только убивать. Ее мечту о силе исполнила их Королева, что долго смотрела на черноволосую худенькую, как щепка девчонку, дрожащую в углу, окруженную рычащими Беовульфами.

   Мифическая Королева Гримм, страшная сказка, рассказываемая на ночь, предложила ей силу, власть и свободу, ограниченную только одним – волей Салем.

   Это было больше, чем когда-либо предлагало ей человечество. И, в отличие от других, Королева Гримм свое слово держала – больше никто в целом мире не мог приказывать Синдер Фолл, больше никому не было позволено вытирать о нее ноги. И это было только началом.

   – Как тебе сила Осенней Девы? – продолжила светскую беседу Королева.

   Подняв руку, Синдер зажгла огонь, закрутила потоки ярко-оранжевого пламени вокруг ладони, добавила в него потрескивающие разряды молний...

   – Недостаточно, – ответила она, закончив демонстрацию.

   Этого уже было достаточно, чтобы сделать ее одной из сильнейших людей в мире, из того очень короткого списка, кому для власти и уважения не нужны были ни деньги, ни социальный статус... ничего – только они сами. Вот только каждый раз, когда Синдер обращалась к своей новой силе, то всем своим телом, каждый частичкой души, ощущала ее неполноценность, ущербность и пустоту, а когда пыталась зачерпнуть больше, чем могла дать ей искалеченная половина души Эмбер, то чувствовала себя так, будто без всякой анастезии, медленно и мучительно, вырывает самой себе больной зуб плоскогубцами.

   – Ты заберешь себе вторую половину так же, как взяла первую, – покачала головой Салем. – Знание будет пытаться не дать Эмбер умереть, попытается найти способ передать ее силу кому-то другому. Зная его, не удивлюсь, если он найдет способ.

   – За эти дни его кабинет посетили Пирра Никос и Янг Сяо Лонг. Обе вышли оттуда растерянными и задумчивыми.

   – Откуда информация? – любопытно склонила голову к плечу Королева.

   – Просто у студентов есть маленькие грязные тайны, которые они не желают выставлять на всеобщее обозрение, – улыбнулась в ответ Синдер. – Они даже не знают, кто их шантажирует. Проследить за кабинетом директора и выяснить, кто и когда из студентов первых трех лет обучения его посещал – мелочная просьба для того, чтобы спасти свою репутацию.

   – Пирра Никос была очевидно не в себе все эти дни – в боях два-на-два ее Проявление настолько вышло из под контроля, что гнуло ее собственное оружие, – добавила девушка. – Янг Сяо Лонг сняла свою кандидатуру с турнира, прямо сейчас ее команда сражается без нее.

   – Интересно...

   – Пирра Никос – наиболее вероятный кандидат, – уверенно сказала Фолл, видя, что ее госпожа ушла в себя, размышляя над вопросом.

   Сказала и... тут же отпрянула назад, уже почти рефлекторно окутывая себя пламенем: связной-Гримм, что казался таким спокойным еще секунду назад, хлестнул щупальцами по воздуху, почувствовав гнев Королевы, а сама Салем обратила на свою ученицу взгляд вспыхнувших багровым глаз:

   – Не совершай эту ошибку, Синдер, – медленно проронила она. – Не думай, что поняла Знание – он столь же далек от человечества, как я. Не считай, будто поняла, как он думает, на что обращает внимание, какие планы строит и как влияет на ситуацию. Странные решения, неочевидный смысл, окольные пути достижения цели: это то, как он действует. Если он посчитает, что в долгосрочной перспективе, через пять, десять или тридцать лет эта Сяо Лонг станет лучшей Девой, чем Пирра Никос – он выберет ее. И подождет: столько, сколько потребуется.

   – Да, Королева, – склонила голову Синдер, сжав зубы.

   Она не любила, когда ее отчитывают. Любому другому она бы вырвала за такое язык, но, увы, только не Королеве – руки у нее были коротки. По крайней мере, пока... Салем обещала ей мощь всех четырех Дев Ремнанта – кто знает, на что она будет способна тогда?

   – Ты заметила двух. Возможно, есть третья. Твоя задача – определить, какую из них он выберет. Мне сложно сказать наверняка, но думаю, ты сможешь почувствовать вторую половину силы Осенней Девы, если та применит ее. Ты просто должна заставить ее сделать это.

   – Мы собираемся начать в последний день турнира, во время финальных матчей, – предложила Синдер. – Все подготовительные работы уже завершены. Взлом Воттса хорошо работает – Атласские роботы взламываются им на раз-два – мы уже провели ряд акций со «сбоями»: думаю, широкая общественность уже достаточно не доверяет ИИ, а Проявление Эмеральд помогло нам создать нужное впечатление об Охотниках. Сложно верить тому, кто убивает человека, приняв его за фавна Белого Клыка.

   Синдер довольно ухмыльнулась – жестокой, холодной усмешкой, от которой, она знала, у иных мурашки бежали по коже. Салем всегда говорила: «В каждом человеке содержатся четыре великих дара, данных вам Богами: Знание, Выбор, Созидание и Разрушение. В тебе, моя дорогая, последнего очень много». Прямо сейчас, после того, как она спланировала и воплотила в жизнь план, гарантирующий падение одной из колыбелей цивилизации, могущественного Королевства, что стояло веками... она верила в это, по-настоящему верила.

   И гордилась.

   – Камни уже брошены. Осталось собрать их. Первой будет Никос – если я ошибаюсь... что ж, я просто приду за следующей.

   – Я уже недалеко от Вейл, – кивнуло Разрушение. – Я планирую понаблюдать за происходящим.

   – Я в состоянии справится сама, – тихо ответила Синдер, изо всех сил стараясь не сорваться на злое шипение и пряча гневно вспыхнувшие янтарной силой Осенней Девы глаза. – Мне не нужен надсмотрщик.

   – Я просто хочу понаблюдать за твоим триумфом, дорогая, – покачала головой Салем.

   Ее мягкие интонации не смогли обмануть Гримм – щупальца опять щелкнули острыми когтями рядом с плечом Синдер.

   – И я уже сказала тебе – не смей недооценивать Знание. Даже если ты сможешь получить полную силу Девы – это не гарантия твоей победы над ним. Ты поняла, Синдер?

   – Как пожелаете, моя Королева, – склонила голову Фолл. – Не мне указы...

   Она замолчала на полу слове. Медленно повернула голову куда-то на юго-восток, чувствуя, как полутемная комната, освещенная лишь тусклой лампочкой под потолком, озаряется неистовым золотым пламенем; как рвется с цепи, казалось бы, давно взятая под контроль мощь; как, истошно пища, забился в угол связной Гримм... как гребанная половина души той глупой девки, что волей случая обрела ни с чем не сравнимую мощь, рвется на свободу, стремясь вновь обрести целостность.

   – Ты... – прошипела Синдер, сжимая кулак, усилием воли заставляя метущуюся душу замолчать. – Никуда... не... пойдешь!

   И моментально утих ревущий огонь, оставив после себя лишь покрытые копотью стены да кучку праха в углу – все, что осталось от чудовища, способного соединиться со своим близнецом в любой части планеты.

   – Ты моя, Эмбер, – прошипела Синдер, пытаясь не обращать внимания на слабость и отказываясь признавать, что едва не упустила с таким трудом добытую власть. – Отныне и навсегда: твоя сила и твоя слабость, твое желание помогать людям и защищать слабых, все, от начала и до конца – мое. Я взяла половину, и я заберу то, что осталось.