Текст книги "Белый Клык (СИ)"

Автор книги: Терран

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

   Чуть меньше двух лет назад, когда он помогал Хонгу выслеживать убийц своего брата, Адам лишь одобрительно кивнул головой: «Это хорошее дело, справедливая месть». О том, что в процессе Хонг прострелил голову копу, который случайно завернул в переулок, где вершилась расправа, он не сказал ни слова. Тогда Браун решил, что его наставник хочет, чтобы он сам вбил в лиса недопустимость смерти непричастных – он так и сделал. А потом повторил.

   Чуть больше полугода назад он застрелил глупого подростка на камеру. Адам сказал ему: «Теперь они увидят нашу решимость». Он решил, что это такие неуклюжие слова утешения – его учитель всегда был неловок в подобных вещах.

   С месяц назад – своими руками убил фавна, которого уважал, друга Блейк. Это был приказ Адама.

   Буквально сегодня – свернул шею Охотнику, одному из тех, кто ежедневно и еженощно, каждый миг и час, защищал мир от Зла, чтобы Белый Клык мог играть в свою революцию, SDC – в злую корпорацию, а все остальные – просто жить, без угрозы смерти от рук бесконечных кровожадных тварей.

   Браун никогда не сожалел об убийстве старшего Лайма. Его мало волновали жизни наемников, что согласись работать на этого урода, да и Охотник, продавшийся за деньги богатому ублюдку, не вызывал у него сочувствия – он не заслуживал даже числиться в их рядах.

   Но за последние восемь месяцев от его рук страдали лишь невинные. Не чиновники и воротилы SDC. Не другие крупные компании, подхватившие флаг. Не мелкие бытовые расисты, которым просто доставляло удовольствие унижать других.

   Глупый подросток, которому не повезло с отцом. Простые жители Вейл, фавны и люди, по которым ударили последствия Праховой Войны. Таксон, чья книжная лавка стала прибежищем Блейк, ее островком мира и безопасности. Охотник, который делал свою работу – убивал монстров. А кем еще могут быть те, кто сознательно впустил Тварей Темноты в город? Даже закон такой был...

   И ради чего он делал все это?

   – Скажи мне, Адам... – тихо начал он, не отводя взгляд от наставника. – Ради чего мы делаем все это? В чем миссия Белого Клыка?

   Учитель молчал всего мгновение. А после ответил:

   – Равенство.

   Если бы вера была чем-то материальным, от звука, с которым она разлетелась на миллион кусочков, повыбивало бы стекла в паре кварталов.

   – Ты в первый раз соврал мне, учитель.

   – Еще одна Война за Права могла бы принести нам равенство. Теоретически. Если нам повезет и нас всех не сожрут Гримм. То, что задумал ты, не поможет нам достигнуть этой цели. Это будут «мы или они». Фавны против человечества. И нам не победить в этой войне.

   На мгновение ему показалось, что он смог достучаться до него, донести всю глупость и ужас пути, на который он собирался... нет, уже ступил.

   – Это не то, ради чего мы боролись. Это не Белый Клык – мы борцы за свободу, мы делаем неправильные вещи во имя правильных целей. Но твоя.... Твоя – неправильная.

   ...Но это длилось лишь мгновение.

   – Слова, знакомые до боли, – прорычал Адам. – Я узнаю их из тысяч других. Ты говорил с Блейк – она вкладывает эти слова тебе в голову. Ей было мало моего сердца, она хочет разрушить еще и это.

   – Она делала так всегда, – не стал спорить Моррон. – Так же, как вкладывал ты. Когда она ушла, я остался с тобой, потому что верил в наше дело. Верил в тебя. Когда ты попросил меня положиться на твое слово, позволить играть втемную, просто следовать приказам, не задавая вопросов – я остался с тобой. Я пошел и ограбил все Королевство, работал с людьми, с которыми мы побрезговали бы связываться еще года полтора назад. Я сражался с Блейк. Я причинил ей боль. Я стоял рядом и смотрел, как рыжий ублюдок морально потрошит ее своим грязным ртом. Когда я увидел семьдесят гребанных Паладинов, я составил три плана, следуя которым, мы можем попытаться достичь нашей цели. Скажи, ты хотя бы читал их? Или закрыл сразу же, как только увидел «минимизация жертв гражданского населения»?

   – Ты научил меня сражаться. Ты указал мне путь. Ты вкладывал слова в мою голову. И сейчас тот Адам, что забрал из приюта озлобленного на весь мир медвежонка, Адам, что все еще живет в моей голове, говорит мне, что я должен остановить безумца, что готов утопить весь мир в крови из злобы и ради мести.

   – Больше никаких полумер, – вновь, тем самым тоном, от которого у Брауна похолодело в душе, ответил Адам.

   Он вновь положил руку на рукоять клинка. Наклонился вперед, глядя на него исподлобья, расставил ноги, готовясь к рывку...

   – Ты со мной?

   «Или ты как Блейк?» – вновь вспыхнуло у него в воспоминаниях. Тот день, когда его учитель связался с Синдер Фолл, тот день, когда решил отбросить все то, во что верил... тот день, когда Браун ответил ему «всегда».

   «Однажды ты либо погибнешь, пытаясь их остановить, либо превратишься в Фавна-из-стали» – сказала ему девушка, голосом которой говорила его совесть.

   Он был готов доказать ей, что она ошибалась. Ни один из этих двух вариантов его не устраивал.

   – Никогда.

   Главное, что следовало знать, решившись вступить в бой с сильнейшим бойцом Белого Клыка, было его Проявление. Любой удар, который он примет на меч, аннулируется. Его энергия сохраняется в лезвии, энергия следующей присоединяется к предыдущей, а после, в любой момент, когда он пожелает, он выбросит все накопленное в одном разрушительном ударе. Если дать ему время, позволить сконцентрироваться, он умножит эту энергию своим гневом, своей яростью и желанием сокрушить все, что станет на пути.

   Браун видел, как его учитель обращает в кучку невесомого праха тяжело бронированных роботов, высокие крепостные стены, развеивает пеплом по ветру Охотников.

   Эта энергия постепенно растворялась, когда бой закачивался. Прямо сейчас Адам был пуст.

   Адам Торус превосходил своего ученика в скорости, реакции, мастерстве, опыте и силе Проявления. Были только две вещи, в которых Моррон его превосходил, в которых не знал равных – это сила и прочность.

   Браун позволил учителю атаковать первым. Он остановил пылающий кроваво-красной аурой клинок ладонью, не обращая внимания на брызнувшую кровь из рассеченной до кости руки, сжал в кулаке, а после ударил ботинком в живот, отправляя в полет, проламывая его телом потолок. Не теряя времени, прыгнул следом, поджигая кабинет выхлопом реактивных ботинок.

   Адам уже ждал его, в классической оборонительной стойке, готовый сражаться всерьез.

   Если он хотел сделать это, он должен был атаковать первым и сделать это быстро, пока в бой не успели вступить остальные. Только один шанс, только один способ.

   Его бывший командир принял удар кулака на клинок. Подскочил, пропуская подсечку. Использовав ножны, выстрелил лицо Брауну, заставляя сомкнуть веки – пуля не пробила бы его Проявление, но попади она прямо в сетчатку, результатом стала бы слепота на несколько секунд. Легкий, пришедшийся самым кончиком лезвия удар оставил царапину на плече, второй – был заблокирован все той же, уже пострадавшей ладонью... но второй раз фокус не удался – Адам дернул лезвие на себя, лишь углубляя рану, оттолкнулся ногами от груди, приземляясь в нескольких метрах... Яростно оскалился, вновь вставая в оборонительную позицию.

   Браун не заставил его долго ждать, удар за ударом, без хитростей и уловок, питая Проявление учителя, приближая бой к неизбежному финалу. Наконец, Адам решил, что с него достаточно – отпрыгнув назад, он вложил алое лезвие в ножны... Браун прыгнул следом – прямо в упор, лицом к лицу. И когда бывший командир потянул лезвие из ножен, сделал шаг вперед и в сторону, перехватив лезвие все той же изрубленной правой рукой, одновременно нанося удар в лицо – так, как не бил никогда в жизни, со всей силой своего Проявления.

   Мир утонул в багровом свете и вспышке боли, заставившей его зарычать во всю мощь легких – все, что угодно, лишь бы не заскулить, сворачиваясь в беспомощный клубочек.

   Наконец, мгновение или вечность спустя, реальность вернулась в норму. Оглянувшись вокруг, Браун нигде не увидел Адама. Зато совсем рядом с ним, всего в нескольких сантиметрах от стопы, начинался узкий, но все расширяющийся разрез. Обернувшись через плечо, Моррон увидел здание напротив, разрубленное пополам... а за ним еще одно. И еще – так далеко, что было непонятно, где остановилось всеразрушающее Проявление Адама. Наконец, он опустил взгляд на правую руку, принявшую на себя основной удар, и несколько бесконечно долгих мгновений рассматривал белоснежную, но будто изгрызенную запястную кость, все такие же невыносимо белые фаланги... в странном оцепенелом равнодушии наблюдал, как безукоризненная белизна голого остова, с которого сорвало мясо, пятнается кровью, вытекающей из перерубленных вен чуть выше запястья.

   Его Проявление делало его тело прочнее. Настолько, что кожу можно было пробить лишь противотанковым снарядом или высокоэнергетическими атаками, основанными на ауре. И во столько же раз, во сколько прочнее была его кожа, во столько же прочнее становились и его кости. На самом деле, ему всегда было интересно, существует ли в этом мире хоть что-то, что может сломать кость Моррона Брауна.

   Ответа до сих пор не было.

   В себя его привели крики паники и гнева снизу, из пылающего кабинета Адама. Выругавшись себе под нос, он перепрыгнул на соседнее, неповрежденное здание, активировав ботинки и прижимая к груди искалеченную руку.

   Он не знал, было ли его удара достаточно, чтобы убить Адама. И даже если ответом было «да», он понятия не имел, изменит ли это хоть что-то.

   Одно он знал точно – это было только начало.

   Глава 18. Для чего нужны друзья

   – Здесь! Вон там притормози! – указала рукой Блейк.

   Янг послушно сбавила скорость, не обращая внимания на злое шипение своего партнера, и припарковалась у тротуара.

   Блейк, даже не дожидаясь полной остановки, спрыгнула с мотоцикла и бросилась куда-то в переулок.

   – Черт! Меня подожди! – крикнула ей Янг, бросаясь вслед за подругой, едва не забыв поставить свою желтую прелесть на сигнализацию.

   На ее взгляд, Блейк слишком волновалась. Серьезно – это был первый случай в ее практике, когда кто-то, кроме Руби, жаловался на то, что она ездит слишком медленно. Но это была Руби, в конце концов – скорость была ее Проявлением, и она абсолютно доверяла старшей сестре.

   Нет, конечно, если тебе посреди ночи звонит друг и просит подъехать куда-то к черту на рога и прихватить с собой аптечку и оружие, а после сразу вешает трубку, ничего не объясняя, это тревожно, но... другом ведь был не кто-нибудь, а Плюшевый.

   Ну в самом деле, что с ним могло случиться? Этот парень исчерпал ее ауру тремя ударами, разбросал шестерых студентов Бикона, победил RWBY, одну из лучших команд своего года (и не лучшую только потому, что у JNPR была Пирра)! Ограбил целое Королевство! Он стрелял собой из пушки, ради Праха!

   Впрочем, она бы соврала, если бы сказала, что сама не была обеспокоена... совсем чуть-чуть. Не вязался у нее в голове сложившийся образ Плюшевого с тем, кто стал бы обращаться за помощью по пустякам.

   Она догнала Блейк в одном из тупичков. Кошка-фавн, присев у люка в подвал, водила над ним маленьким красным фонариком. Прежде, чем Янг успела спросить, что все это значит, под лучами тускло засияла ярко-алым эмблема Белого Клыка – потертая и изгрызенная временем, но все еще узнаваемая.

   – Это одно из наших старых убежищ на случай облавы, – тихо сказала Блейк. – Раньше оттуда можно было попасть на другую улицу, но потом власти обнаружили проход и все засыпали.

   – Как все серьезно, – проворчала Янг, доставая фонарик и спрыгивая в открытый люк.

   Подвал... был просто подвалом. Темно, сыро, пахнет спертым воздухом и стоялой водой, какие-то трубы, тугая связка толстых проводов... Ее внимание привлек судорожный вздох Блейк, и черная тень, молнией пронесшаяся мимо нее в дальний угол. Направив фонарик, она увидела своего партнера на коленях перед Плюшевым.

   Выглядел медведь... хреново. Бледный, с блестящим от пота лицом, он сидел, привалившись к стене, и с усталой грустью смотрел на Блейк, что замерла рядом, оцепенело уставившись куда-то на его колени. Подойдя ближе, Янг посветила фонариком... и замерла сама.

   Сначала, она даже не поверила в то, что видит – слишком странным и диким это выглядело: ниже запястья, перемотанного какими-то окровавленными грязными тряпками, у Плюшевого была только кость, голый скелет, выглядевший так, будто его пыталась погрызть стая собак. Пока блондинка пыталась это переварить, Блейк подняла чуть дрожащую руку, осторожно коснулась кости... в испуге отдернула пальцы.

   – Все нормально, – устало ответил Браун. – Мне не больно от этого. Удивительно, я даже чувствую прикосновение...

   – Это...

   – Адам.

   – Мне так жаль, Мор... – прошептала Блейк, осторожно, будто та вот-вот рассыплется, обхватив искалеченную руку ладошками.

   – Что случилось? – спросила Янг, стряхнув с себя оцепенение и присев рядом.

   До нее только сейчас дошло, почему ее партнер после того, как они влезли в планы Белого Клыка и почти сорвали их (что можно считать успехом!), все время провела в мрачном молчании, уставившись на Свиток. Почему раз за разом набирала номер, с которого ей в прошлый раз звонил Плюшевый, будто каждый раз забывая автоматический ответ системы: «набранный номер не существует». Почему была так уверена на поезде, что ее друга здесь нет.

   – Мы поговорили, – ответил Браун, бросив на нее рассеянный взгляд. – Потом подрались. Ты была права Блейк...

   – Хорошо, глядя на тебя, я даже боюсь представить, как выглядит другой парень, – попыталась пошутить Сяо Лонг и тут же неловко замолчала.

   Не время и не место.

   – Я смог достать его под конец, – все так же рассеяно, будто мыслями был очень далеко отсюда, ответил медведь. – Но не знаю, было ли этого достаточно. Такая ирония... из всех людей на планете именно Адам недооценил мою решимость.

   – Ты сделал это специально, – горько сказала Блейк, пока Янг хмурилась, пытаясь сообразить, что это значит.

   – Что?!

   – Мы как-то обсуждали, как победить Адама, – ответила девушка-кошка. – И сошлись на том, что надо заставить его активировать свое Проявление, увернуться или отвести в сторону, и закончить все одним ударом именно в этот момент.

   Когда блондинка перевела ошеломленный взгляд на Брауна, тот только чуть дернул плечами, тут же скривившись от боли:

   – Уворачиваться – это для кого-то другого. У меня не тот тип телосложения, чтобы скакать как обезьяна, к тому же с такой тактикой сложнее сократить расстояние. Пришлось действовать как всегда – хватать клинок и держать так, чтобы атака прошла мимо.

   Долгие несколько секунд Янг смотрела на фавна, потом перевела взгляд на то, что осталось от его руки...

   – Оно того стоило? – единственный вопрос, который приходил ей на ум.

   – Зависит от того, насколько сильно я смог его приложить.

   – Это не излечит аура, Мор, – тихо сказала Блейк. – У тебя больше нет руки.

   Янг кивнула. Исцеление, что давала аура, исправляло только то, что тело могло бы вылечить и само, просто на порядки быстрее – мгновения вместо дней, часы вместо недель и месяцев. Нарастить мясо на голый кость – далеко выходило за эти рамки.

   – Нет. У меня есть гребанный скелет, – согласился Браун. – Отчасти ради этого я тебя и позвал – от него надо избавиться. Я не могу сделать этого сам. Я пробовал.

   Несколько секунд только капающая вода нарушала мертвую тишину подвала в одном из небогатых районов Вейл.

   – Что?! – наконец отмерла Янг. – Разве это не должны делать доктора?

   – Единственная опасность – это заражение. С этим справится аура. А к докторам я пойти не могу – Фавн-из-стали все еще разыскиваемый преступник. Они не знают мое настоящее имя, но в больнице обязательно вскроется Проявление, я не могу постоянно держать его неактивным. А те, кого я знаю... хорошо, теперь к ним тоже нельзя. Я должен избавиться от этого проклятого придатка и найти укрытие получше, чтобы немного отлежаться.

   – Ты сумасшедший, – покачала головой Янг. – Блейк, ты же не будешь делать этого?

   – Не буду, – кивнула кошка-фавн. – Это сделает доктор. С обезболивающим.

   – Я же сказал...

   – А я слышала, – отрезала Блейк.

   Она пододвинулась ближе, теперь глядя своему бывшему партнеру прямо в глаза.

   – А теперь ты послушай меня. Ты потерял много крови, ты потерял руку. Все, что было у тебя в жизни – Белый Клык, и теперь все, что у тебя осталось – это я.

   – Еще есть моя команда.

   – Ты уверен?

   – Нет. Но я многое пережил с этими ребятами, Блейк. Я должен хотя бы попытаться выйти с ними с на связь, объяснить, что произошло и во что они ввяжутся, оставшись с Адамом... или Амоном, я не знаю, кто там следующий в очереди.

   – Может, и так, – не стала спорить с Блейк. – Но ты не можешь пойти туда в таком состоянии. Ты не можешь пойти туда один, всегда есть шанс засады. Второго боя с Адамом ты не переживешь – трюк с самопожертвованием не сработает дважды. Тебе негде прятаться – все твои ресурсы давал тебе Белый Клык. Все твои связи – там, все имущество – его, все, что знаешь ты, знает и он.

   – К чему ты ведешь, Блейк? – хмуро спросил Браун.

   – Ты всегда защищал меня, Мор, – улыбнулась она. – Теперь моя очередь защитить тебя.

   – Защитить меня? От Адама, если он выжил? От всего Белого Клыка? Это не твоя война, Блейк.

   – Ошибаешься, – покачала головой девушка-фавн все с той же безмятежной улыбкой уже все решившего для себя человека. – Это стало моей войной в доках, когда я встретила тебя и решила спасти. Эта битва стала моей, когда я увидела, что мои бывшие соратники планируют послать чертов заминированный поезд в Вейл, впуская орду Гримм в город.

   – Что ты задумала?

   – Мы спрячем тебя в Биконе.

   – Ты с ума сошла! – в унисон воскликнули Браун и Янг, а после удивленно уставились друг на друга.

   – Я Фавн-из-стали. Меня разыскивают по всему миру, в Вейл и Атласе выписан приказ на мое убийство. После поезда, я полагаю, что и Охотники с удовольствием меня прибьют, едва встретят. Они уже пытались.

   – Это единственный выход. Тебя найдут везде. Сейчас безопасно будет только там.

   – Как ты собираешься его там прятать? – взмахнула руками Янг. – Я имею ввиду... ты только посмотри на него! Мы не сможем пронести его в рюкзаке, как ту бутылку на мой день рождения.

   – А я не собираюсь его прятать. Я собираюсь просить у директора Озпина защиты.

   – Ты предлагаешь предательство, – наконец сказал Браун через несколько секунд.

   – Предательство?! – вскинулась Блейк. – Нет, Моррон – это Адам предал все, за что мы боролись, променяв наше равенство на глупую месть!

   – Кроме Адама есть и другие. Они просто...

   – Выполняют приказ?! – прошипела Блейк.

   Это было очень странная картина – маленькая кошка, отчитывающая огромного медведя.

   – Что ты сделал, когда Адам отдал приказ, с которым ты был не согласен?! – продолжила Белладонна, не давая Брауну и рта раскрыть. – Ты сделал свой выбор. Они – сделали свой. Гримм, Мор! Они привели сюда Гримм!!!

   – Я знаю, Блейк, – тихо ответил Браун, накрывая ее губы пальцами здоровой руки. – Извини, я... просто к этому сложно привыкнуть. Я имею ввиду...

   – Белый Клык был всем, что у тебя было, – тихо повторила Блейк, когда он отнял руку.

   – К счастью, нет, – улыбнулся Моррон. – У меня есть ты.

   – И я!

   Он перевел на нее озадаченный взгляд – будто вовсе забыл о ее существовании.

   – Да. И ты, Фонарик, – наконец улыбнулся он.

   – Я думаю, мы уже можем отбросить формальности, Плюшевый. Можешь звать меня Янг.

   Он фыркнул.

   – Ты иногда напоминаешь мне Хонга.

   – Это ведь не комплимент? – с подозрением спросила блондинка.

   – Нет! – хором ответили бывшие партнеры.

   – Ой, да идите нафиг! – надулась Янг. – Я просто пытаюсь разрядить обстановку.

   – Ладно, ты не как Хонг, – признал Браун. – Тебя, по крайней мере, не хочется убить за твои шуточки.

   – Только пожалеть, – добавила Блейк.

   – Точно.

   – Вы... вы... – задохнулась Янг. – Вы спелись! За пять минут!

   – За четыре года, партнер, – улыбнулась Блейк.

   – Я вас ненавижу, жалкие предатели.

   – Неправда, – хмыкнул Браун.

   -...Неправда, – вздохнув, согласилась Янг. – Так что делать-то будем?

   – Прямо сейчас нам нужно найти укрытие, где Мор сможет пересидеть пару дней. И нет, – добавила она, когда Моррон открыл рот. – Это не должно быть ни одно из тех мест, которые приходят тебе в голову. Если про этот подвал вспомнила я, когда ты назвал адрес – вспомнят и они, может, не сегодня, но завтра – точно. Нам нужно такое место, где никому не придет в голову тебя искать.

   – Что-то мне подсказывает, что у тебя есть план.

   – Есть. Но он тебе не понравится.

   – Больше, чем работать с властями?

   – С Охотниками, Мор, – мягко поправила Блейк. – Не властями. Ты сам знаешь – они... МЫ не армия, не полицейские и не какие-нибудь спецвойска. Охотники подчиняются Совету, но только в строго определенных границах – после Мировой Войны.

   – Ладно, рассказывай, – буркнул Браун.

   Она сказала.

   Янг только вздохнула – она вновь увидела того Фавна-из-стали, с которым сражалась под автострадой: застывшее в немой ярости лицо, вздувшиеся желваки на скулах, опаляющий открытой злобой взгляд...

   – Шни, – все, что он ответил и продолжил, будто сам не верил в то, что говорит. – Ты хочешь попросить о помощи Шни.

   – Ее зовут Вайс, Мор, – тихо поправила Блейк. – И она не такая, как ее семья. Она может быть колючей и саркастичной, излишне требовательной и холодной, но она хороший человек. Она приняла меня, когда узнала, что я фавн и раньше состояла в Белом Клыке. Она согласилась помочь мне спасти тебя.

   «Отстойно у нас получилось, кстати» – подумалось Янг. – «Спасали-спасали, а в итоге – сам ушел».

   – Ты веришь мне? – спросила Блейк через несколько секунд, видя, что другие слова не работают.

   -...Это нечестный прием, Блейк, – вздохнул Моррон.

   – Так как?

   – Конечно верю, – буркнул он и, после короткого колебания, со вздохом продолжил. – Хорошо. Деньги Шни спасают Фавна-из-стали. Этот день не может стать еще страннее, чем он уже есть.

   – А как же то, что Фавн-из-стали соглашается на это? – хмыкнула Янг.

   -...Вот теперь точно все.

   – Хорошо, – кивнула девушка-фавн. – Тогда я звоню Вайс и прошу об одолжении. Я пойду к директору, признаюсь во всем, скажу, что у меня есть фавн, который хочет оставить Белый Клык... потребую неприкосновенность. Янг отвезет тебя...

   – Я пойду с тобой! – категорично заявила Сяо Лонг. – Ради Праха, Блейк, тебя могут просто арестовать, если ты во всем признаешься! Все в бешенстве после поезда! Ты не пойдешь туда одна!

   – Я не пойду, – согласилась девушка-кошка. – Со мной будут Руби и Вайс. Янг...

   Она, впервые за весь разговор отпустив искалеченную руку Брауна, встала на ноги, подошла к своему партнеру и, положив руки ей на плечи, тихо сказала, глядя ей прямо в глаза:

   – Я не прошу тебя остаться за бортом, Янг. Я не отодвигаю тебя в сторону. Я прошу тебя позаботиться о Море – об одном из самых дорогих мне людей на свете. Защитить его, пока он не оправится от раны. Ты ничем не сможешь помочь мне в разговоре с директором... если честно, больше всего я надеюсь на Вайс.

   Несколько секунд они бодались взглядами, а потом Янг бессильно опустила плечи в признании поражения.

   – Хорошо. Я пригляжу за твоим Плюшевым.

   – Спасибо, – улыбнулась Блейк. – Действительно, на самом деле – спасибо.

   – Для чего еще друзья, – буркнула блондинка. – Но если тебя все-таки посадят, чур, я принесу тебе торт с напильником!

   -...Это работает только в кино, Янг.

   – Ой, да ладно, тебе обязательно надо разрушить еще и это?!

   – А никто не хочет спросить меня, надо ли меня защищать?

   – Нет! – синхронно ответили девушки.

   -...И кто еще спелся...

   – Ладно, Браун, – сказала Янг, протягивая медведю руку. – Похоже, ты застрял со мной как минимум на сегодня.

   – У меня была компания и похуже, Фонарик, – буркнул Браун, игнорируя руку и вставая на ноги самостоятельно.

   Сяо Лонг на это только закатила глаза.

   «Мужчины...»

   – Ладно, одно неоспоримо, – протянула Янг, когда за ними закрылись двери «убежища». – Никто не будет искать тебя в номере пятизвездочного отеля президентского класса.

   – Она даже за него не заплатила, уговорив поверить в долг на два дня, без записей где бы то ни было, – одобрительно проворчал Браун, задергивая шторы. – Рад узнать, что Блейк все еще помнит, как правильно проворачивать такие дела. А то после этого фиаско с именем я уже стал сомневаться...

   – По-моему, здешние решили, что у нее интрижка, – хихикнула Янг, помогая однорукому... ну, пусть будет приятелю, погрузить комнату в темноту.

   Брауна аж передернуло от такого предположения:

   – Я и Шни? – с отвращением буркнул он. – Пожалуйста, даже не говори об этом.

   – Знаешь, тебе ведь придется сказать ей «спасибо», когда все это кончится, – заметила Янг, по указанию Брауна повторяя процедуру со шторами по всему номеру. – Если ты, конечно, не полностью неблагодарная скотина.

   – Не напоминай...

   – Так, и что теперь? – с любопытством спросила Янг, когда не осталось ни одного открытого окна.

   – Теперь мне нужна бумага и ручка, – ответил Браун, пододвигая диван, стоявший напротив двери в сторону, так, чтобы от входа его не было видно, а следом утащив туда же и стол.

   К счастью, все это нашлось на том самом столе. Янг, уже пробежавшейся по номеру (она раньше такие видела только в кино), вообще казалось, что здесь было решительно все.

   Пару секунд она с сомнением наблюдала, как Браун, неловко держа в своей левой лапище тоненькую золотую ручку, пытается что-то написать, а потом вздохнула, подсела рядом и требовательно протянула раскрытую ладонь:

   – Дай сюда. Что бы и кому бы ты ни писал, на выходе получится самый крутой криптошифр в истории – ни одному ИИ не взломать.

   – Это записка моей команде. У нас был способ связаться друг с другом, если придется разделиться и действовать отдельно от основной сети, если она будет скомпрометирована – о нем никто не знал, в этом и был смысл. Пиши... ох, я знал, что пожалею об этом: «Медведь победил курицу...»

   – Что?!

   Это вот это вот – секретный шифр страшных террористов?

   – Я проспорил Хонгу, – скривился Браун. – Шифр придумывал он. Замолчи и пиши, пожалуйста, ржать будешь потом.

   – Хорошо, – ухмыльнулась Янг. – Уж поверь мне, я этого никогда не забуду. Итак, «Медведь победил курицу...» Что это значит вообще?

   – Очевидно, что я еще на свободе и меня никто не арестовал. Дальше пиши: «Мясо было жестким – его трудно переварить».

   – А это, типа, я ранен, отлеживаюсь, но жить буду?

   – Именно.

   – «У меня еще осталось – позвоните, если можете прийти, помочь мне доесть это».

   – Так, ну это уже даже не шифр.

   – «Рыжая мамочка хорошо готовит курицу, попросите ее помочь приготовить».

   – Эээ...

   – Неважно. Это – указание на способ обратной связи. Есть одна забегаловка в фавн-районе Вейл.

   – «Рыжая мамочка»?!

   – Нет, «У Тони».

   – Так, хорошо. Что дальше? – с любопытством спросила Янг.

   Несмотря на ситуацию, она не могла не получать удовольствия от процесса – ее жизнерадостный характер требовал смотреть на жизнь с надеждой на лучшее.

   – Еще надо будет дописать номер какого-нибудь одноразового Свитка, а потом положить в банковскую ячейку. Лучше всего отправить кого-нибудь, кто еще не успел засветиться в этой истории. Дальше «мамочка» выйдет на связь и скажет пару слов о месте встречи. И чем раньше, тем лучше.

   Янг с сомнением покосилась на Брауна:

   – А ты не слишком гонишь лошадей, Плюшевый? Пока Блейк не поговорит с директором и не получит ответ, мы заперты в этом номере. Сегодня – как минимум. Лучше ляг поспи, ты выглядишь так, будто... ну, ты знаешь, будто тебе отрубили руку.

   На самом деле он не выглядел так. Он выглядел... просто очень-очень усталым. Наблюдая за ним во время разговора в подвале, поездки в отель и уже в номере, она задавалась вопросом: а как бы она сама вела себя, если бы в один единственный день рухнуло все, во что она верила, в тот же день потеряла руку и осталась одна против всего мира, преданная тем, кому верила, с одним единственным близким человеком, готовым помочь... Опустив глаза, она пристально посмотрела на свою правую руку, сжала кулак... и, передернув плечами, выбросила эти мысли из головы.

   Одно она знала точно – ей понадобилось бы время, чтобы справится с этим. Много времени.

   Плюшевый любо был очень хорош в том, чтобы делать вид, будто он и сделан из стали... либо он и правда таким был.

   – Мне надо что-то делать, Фонарик... Я не могу просто сидеть, пока Блейк ставит свою жизнь и свободу на карту, чтобы защитить меня.

   – Ну, нет многого, что ты можешь прямо сейчас, – пожала плечами блондинка. – Ладно, я понимаю – Блейк и мой партнер тоже. Мы можем поговорить.

   Вместо ответа фавн просто откинулся на спинку дивана, прикрывая глаза.

   – О чем? – тихо сказал он. – О том, что я сижу в абсурдно роскошном номере, купленном на деньги семьи, которую я ненавижу, пока Блейк рискует своей жизнью, чтобы защитить меня? О том, что все, за что я сражался, оказалось не нужно никому, кроме меня? Не так я представлял себе свой последний день в Белом Клыке... Я думал, что уйду, когда наша цель будет достигнута, когда мы заставим Королевства и гребанных Шни выполнять взятые на себя обязательства, когда «равенство» больше не будет мечтой... А вместо этого я здесь: возможно, убил или тяжело ранил собственного учителя, потерял руку и понятия не имею, не убьют ли меня завтра взбешенные Охотники.

   – Знаешь, я тоже не так представляла себе свой первый год в Биконе, – призналась Янг. – Серьезно, все это явно не то, чем должна заниматься студентка-Охотница. Я должна была учиться драться, убивать Гримм, ходить на миссии, отрываться на вечеринках... может, найти себе наконец парня, а то они все от меня шугаются почему-то.

   Браун на это только фыркнул, не открывая глаза.

   – Что? Ты хочешь что-то сказать?

   – Нет, упаси Прах, – хмыкнул медведь.

   – То-то же, – довольно кивнула Янг.

   – И вот поэтому у тебя нет парня.

   -...Заткнись. О чем я говорила?

   – Жаловалась, что это не то, чего ты ждала от карьеры Охотницы.

   – Именно! Я оказалась в одной команде с собственной сестрой, которая мне почти как дочь, с богатейкой, у которой денег больше, чем я когда-либо увижу в жизни, и с Блейк – бывшей преступницей. Вместо того, чтобы все, чем заняты все остальные первокурсники, я ввязываюсь в безумную авантюру по спасению упрямого медведя, который напрочь отказывается спасаться. Серьезно, как я вообще должна была сделать это? В библиотеке Бикона нет такой методички – я проверяла. Я оказываюсь в поезде, набитом Прахом, сражаюсь со странными коротышками с разноцветными волосами, пытаясь предотвратить катастрофу... Сейчас вот сижу, типа охраняю того самого медведя от его бывших подельников, в месте, где его с гарантией никто не найдет, и жалуюсь ему на жизнь.