Текст книги "Безымянное проклятье (СИ)"

Автор книги: Tenvtrave

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

Драко несколько изменил позу и продолжил, всё так же не смотря на Гермиону. Его руки автоматически перебирали пергаменты, которые были хаотично разбросаны меж ними на большом столе.

– Может, ты помнишь, в первый день Хогвартса от меня не отходили Грег и Винс. И не потому, что я был важной шишкой или мы были друзьями – не разлей вода. Нет конечно. – Малфой потёр руками лицо и убрал упавшую на глаза чёлку. Казалось, что сам он находится далеко отсюда и то, что он там видел, печалило его ничуть не меньше, чем пребывание в голове Гермионы. – Нам было чертовски страшно, Грейнджер. – Малфой поджал губы и посмотрел ей прямо в глаза. – Не то чтобы мы боялись чего-то конкретного, да и под страхом смерти мы бы не признались в этом, но каждый из нас боялся этого невозможно большого, оглушающе громкого, несдержанного и яркого мира. Мы находились тогда вместе лишь потому, что были уверены в реакциях и воспитании друг друга и виделись между собой гораздо чаще, чем с остальными чистокровными детьми. Конечно, магия сама по себе не вызывала у нас такого трепета. Всё это – движущиеся лестницы, говорящие портреты, парящие свечи, призраки – мы видели в жизни или на колдографиях. Но вот, перед нами хлипкая табуретка, и на ней лежит Распределяющая Шляпа. Твоё детство было сшито из рассказов о славном доме Салазара Слизерина, и твой восторг, кажется, можно пощупать, когда ты к нему присоединяешься. Но вот она – вишенка на торте, который состоит из страха и восторга. Оказывается, быть слизеринцем совершенно не почётно и более того – одна четверть студентов тебя откровенно презирают и настроены враждебно, а ещё две – поддерживают нейтралитет всеобщим бойкотом. Внезапно оказалось, что быть слизеринцем – равно быть ненавидимым и презираемым всеми только за то, что ты осмелился попасть на змеиный факультет. – Драко заметил сосредоточенное лицо Грейнджер и грустно рассмеялся. – Нет-нет, Грейнджер, даже не думай меня жалеть. В свои одиннадцать лет я вряд ли смог так глубоко анализировать свои чувства и мысли, и, более того, даже если бы тобой или кем-то другим была протянута рука дружбы, я бы её не принял. Я решился протянуть её лишь Поттеру. И, хотя я думал потом, что это было проявлением слабости, для того времени это была невероятная храбрость. Но его категоричный отказ подвёл черту перед каким-либо энтузиазмом сближаться или узнавать других. В остальном я был мелочным, эгоистичным засранцем. Пожалеть об этом я смог только гораздо позже.

Вспоминая этот разговор сейчас, Драко невольно ухмыльнулся и задумался над решением поставленной задачи. Им просто необходимо было попасть в семейные библиотеки. Эти святые святых охранялись настолько ревностно и скрупулёзно от любого вмешательства, в особенности от Министерства, что проникнуть туда можно было лишь законным путём, получив приглашение от наследника оной фамилии.

– Думаю, легче всего будет связаться с Блейзом. Насколько я помню, у него свой бизнес и он полностью располагает своим временем, в отличие от трудяги Нотта. Последний, насколько я помню, трудится глубоко в анналах Министерства, переписывая законодательную базу, и выцепить его будет не так-то просто.

– И как ты себе это представляешь? Я не помню ни одного случая, когда я хотя бы здоровалась с Забини, не говоря уже о разговоре или письме.

– А вот тут я тебе с удовольствием помогу. – Его глаза наполнились невероятно искренним весельем, хотя губы лишь слегка искривились в подобии улыбки. – Запоминай, я дам тебе точный текст для разговора с Забини. Эту змеюку лучше огорошить правдой и только потом разбираться с последствиями.

========== V ==========

– Малфой, это сумасшествие. Я никогда не смогу произнести такое вслух!

– Да ладно тебе. Будто в твоей памяти не хранятся грязные секретики твоих бывших соседок по общей спальне?

Гермиона покачала головой, всё ещё пытаясь согнать краску с щёк.

– Нет. Я же с ними и не общалась. Всё время пропадала то с мальчишками, то в библиотеке. Я совершенно не слушала этот их бессмысленный трёп, моя голова была забита другим!

– Ты самая талантливая зануда, какие бывают на свете.

Широко распахнув глаза, она моргнула от удивления. От такого преображения Малфой лишь усмехнулся: все мысли написаны на её лице ярче некуда.

– Мне сейчас это воспринимать как комплимент или оскорбление?

– Как данность, Грейнджер, как данность. Тебе в любом случае придётся контактировать с Блейзом, и, если ты не бросишь факты ему в лицо, будь уверена, через пару минут он будет смотреть только на твою грудь, и до его мозга не будет доходить ни кната из твоих слов.

– Какой кошмар. – Девушка зарылась руками в пышные пряди, создавая ещё больший хаос на голове. Наблюдая за её мысленными страданиями, Драко пришла в голову внезапная мысль.

– Грейнджер?

– М?

– Я понимаю, это прозвучит странно, но… можно мне потрогать твои волосы? На Слизерине девушки делали ставки, какие они – жёсткие, как проволока, или, – он театрально закатил глаза, – приятно тяжёлые и объёмные.

И если сразу после вопроса она одарила его взглядом полного скепсиса, то после объяснения явно задумалась. Святой Мерлин, как легко было её читать после двух недель постоянных наблюдений. Драко почти видел, как крутятся шестерёнки её мозга.

– Блейз, кстати, сходил с ума от твоих волос на шестом курсе, – решил он внезапно дополнить. – Меня, конечно, тогда вообще мало что волновало, но теперь ты можешь полноценно оценить его… увлечение твоей шевелюрой, раз даже я был в курсе. Кстати, это ты тоже можешь использовать в разговоре с ним. Особенно его одолевала идея накрутить твои приятно тяжёлые волосы на кулак, поставить тебя на колени и…

– Заткнись!

– Грейнджер, не кипятись! – Драко вскинул руки вверх в миротворческом жесте. Вряд ли это сильно бы ему помогло – девушка уже была не просто красной, а пунцовой. – Ему было семнадцать, ты была запретным плодом, и каждый новый разговор Пэнси или Дафны о твоих чрезмерно пышных волосах рождал всё новые и новые фантазии в воспалённом гормонами мозгу горячего мулата. Не у всех ведь были головы забиты всякими Тёмными Лордами и провальными попытками покуситься на жизнь директора школы.

Грейнджер лишь покачала головой, устало опуская голову на сложенные руки.

– Проклятье. Я ведь теперь не смогу даже спокойно с ним разговаривать, зная всё это.

– Твоё знание, в данном случае, сила. Вряд ли он поверит при других обстоятельствах в то, что я, на самом деле, не просто в магической коме, а искусно проклят на пару с тобой.

– Я понимаю, – ответила девушка из-под вороха волос. Её вздох был преисполнен такой неизбежностью, что на короткий миг он пожалел обо всём, что вывалил сегодня на её хрупкие плечи. – И да, ты можешь потрогать мои волосы.

А вот это было… неожиданным. Драко казалось, что она забыла или сделала вид, что забыла о его такой необычной просьбе. Не спеша он потёр меж пальцев иллюзорное перо, будто запоминая ощущения пластичной материи между пальцев, и лишь мгновение спустя протянул руку вперёд, чтобы коснуться спутанной гривы, лежащей на столе.

Они действительно были приятно тяжёлыми. Густые. Очень-очень густые и… маслянистые, плотные и тяжёлые. На мгновение Драко почувствовал, что больная фантазия Блейза не такая уж и больная, ведь эти волосы очень приятны на ощупь, а если их…

«Дьявол!» – ругнулся Малфой про себя, замечая, как углубляется собственное дыхание, и будучи не в силах оторваться от этих запутанных прядей. Они мягко обволакивали его длинные пальцы, путаясь ещё больше. Подсознание молодого человека пыталось подсунуть вид обнажённой Грейнджер на коленях перед ним с алыми от возбуждения, призывно приоткрытыми губами. Сам того не замечая, Драко сместился чуть глубже и начал мягко массировать затылок девушки, уже не пытаясь выкорчевать из своего воспалённого мозга всё более и более развратные картинки, которые отдавались горячей болью, концентрирующейся в промежности. К моменту, когда Гермиона подняла голову, выпутывая ладонь Драко из волос, в его фантазии они уже неистово совокуплялись прямо на этом столе, меж пергаментов и книг. Ничего не подразумевавшая девушка благодарно улыбнулась и, сладко потянувшись, взяла пустой пергамент.

– Если Блейз такой знаток в женщинах и через две минуты разговора удостаивает вниманием лишь грудь, во что мне лучше одеться?

– Что? – Голос звучал хрипло и надсадно. Ему срочно требовался холодный душ. Или горячий. А лучше горячая ванна. Вместе с ней. Горячая ванна с пеной и Гермиона. И пена медленно стекает меж обнажённых грудей…

Кажется, он вновь увлёкся представившейся картиной, так как в чувство его привёл новый вопрос:

– Тебе захотелось искупаться? Сейчас?

В недоумении он смотрел на пергаменты, которые лежали на комьях пены. Стол, по мановению его желания, превратился в величественную чугунную ванну, от которой исходил пар. По другую сторону сидела Грейнджер и смотрела на него ошалелыми глазами, держа в одной руке перо, а во второй – едва спасённый пергамент.

– Действительно, что это я. – Взмах руки, и стол вернулся на место. Сквозь грохот крови в ушах он вспомнил вопрос, который прозвучал до появления ванны меж ними и оглушительно соблазнительных картин в его голове. – Блейз терпеть не может балахоновидную магловскую одежду. Думаю, на это стоит делать ставку, если мы хотим, чтобы он тебя услышал. И спрячь волосы. В пучок, что ли. Это его слабость. – «А теперь, кажется, и моя», – уже про себя добавил Драко и зажмурился. Пальцы всё ещё покалывало от прикосновений всего лишь к волосам, и он не мог не оценить иронии и абсурдности происходящего.

Гермиона, наблюдавшая всё это время за ним, не могла найти причину перемены его настроения и этой вспышки иллюзорной магии, когда стол внезапно стал ванной. Да она чуть не рухнула в неё из-за потери опоры!

– Забини обедает по четвергам в «Золотом Фениксе» с часу до двух. Думаю, ты должна появиться в половине второго, когда ему уже принесут заказ, но он ещё будет не слишком пьян от обеденного вина. Конечно, в мешковидной одежде ты будешь выглядеть более чем… вызывающе в этом заведении, но придётся этим поступиться ради высшей цели. Не давай ему всю информацию сразу. Ты должна его заинтересовать и исчезнуть, он сам придёт за тобой.

– То есть. То есть… – от возмущения Гермионе не хватало воздуха. – То есть я должна прийти в «мешке» в порядочное заведение, где всё сверкает золотом и драгоценностями, и при всех остальных рассказать о том, что я, оказывается, в курсе, что Забини в одиннадцать лет обмочил штаны после истории с троллем? Да ты в своём уме? Он меня проклянёт на месте и будет прав!

– Ну, думаю, не это воспоминание ты должна подкинуть ему первым. Начни с той истории про Чжоу под когтевранской трибуной, и, думаю, он тут же заинтересуется.

Гермиона презрительно прищурилась, смерив его гневным взглядом.

– Метод кнута и пряника, да? Поманить его доблестными свершениями в части плотских утех, а потом, как бладжером, приложить мокрыми штанами?

– Чёрт, Грейнджер, из твоих благородных уст это действительно звучит жутко.

– Потому что это и есть жутко, Малфой. Это. И есть. Жутко.

– Знаешь, что на самом деле жутко? То, что я застрял в твоей голове на неопределённый срок, вот что жутко! Что мы не знаем даже примерно, что за проклятье висит на тебе и как от него избавиться! Жутко, что у меня постепенно едет крыша от всей это грёбаной херни! Вот что жутко!

Драко рвано и глубоко дышал, будто только что вернулся из стремительного полёта, хотя на деле у него просто сдали нервы. Возбуждение уже давно сошло на нет, но перенапряжение этой ночи, казалось, полностью опустошило его. Как будто он нырнул в раскалённую бездну вулкана, а затем резко в холодные воды Чёрного озера.

– Прости, что накричал, но… если выбирать между вариантом «застрять тут навсегда» и «использовать нелицеприятную информацию ради спасения» – я выберу второе. Жизнь не делится на белое и чёрное, Грейнджер, когда ты это уже уяснишь.

– Это ты прости. Я не подумала о том, что… у нас действительно нет выбора.

– Знаешь, мне иногда кажется, что твою способность думать явно преувеличивали в школе.

В наигранном возмущении Гермиона бросила в Драко перо, и он театрально от него увернулся.

– И, ради Мерлина, сделай что-нибудь со своим лицом, иначе Забини раскусит тебя за два счёта.

– Ну извини, не все рождаются с каменной маской на лице.

– Открою тебе маленький секрет, Грейнджер, никто с ней не рождается. Даже Малфои.

***

Неспешно войдя в богато украшенный зал, Гермиона думала о том, что ничего более абсурдного в своей жизни она ещё никогда не делала. Перетаскивать ночью дракона в коробке для передачи контрабандой? Ничего сложного. Выпить потенциально опасную жидкость при поиске философского камня? Пожалуйста. Высматривать с помощью зеркала василиска? Не вопрос. Ох, она совсем забыла про противозаконную варку оборотного зелья под носом учителей в заброшенном туалете! А ведь дальше было всё безумнее и безумнее – и многократные путешествия с помощью маховика времени, спасение невинных душ, подражая вою оборотней, и много-много приключений и абсурдных ситуаций буквально сопровождали её всю жизнь. Но прийти в престижное место в очень объемной одежде и попытаться доказать Забини, что в её голове заперт его лучший друг (насколько вообще на Слизерине могут быть друзья) – это было полнейшим, нелепейшим абсурдом. Вишенкой на торте, даже более сумасшедшей, чем идея выбраться из банка на драконе!

– Грейнджер, твоя одежда должна быть свободной и оставлять простор для фантазии, но ни в коем случае не безобразной! – наставлял её наследник рода Малфой. – Помни, тебе необходимо заинтересовать его, а не отпугнуть неряшливым видом!

– Я не собираюсь его заинтересовывать! – отчаянно оправдывалась она, стараясь не вспоминать все те фантазии, которые Блейз, как оказалось, питал к ней на шестом курсе.

– О, Мерлин. «Заинтересованность» в его понимании – это внимание, большее, чем две секунды, а не домогательства в приличном месте!

– Допустим. И что я ему скажу? Привет, Блейз! Знаешь, я тут пять лет назад попала под раздачу одного тёмного проклятья и из-за этого Малфой поселился в моей голове и прямо сейчас наблюдает за нашей встречей. И, знаешь, он мне рассказал, что на шестом курсе ты трахнул Чжоу Чанг под когтевранской трибуной, и во время оргазма она звала Гарри Поттера. Напиши мне письмо, когда будешь готов это обсудить. Ах да, и не обмочи штаны, как тогда, на первом курсе, после Хеллоуина.

– Знаешь, это действительно очень круто звучит, так и скажи.

Вспоминая тот разговор, Гермиона лавировала между столиков к заветному уголку возле окна. К ней спиной и лицом к окну действительно сидел Блейз Забини, и щегольская кремовая мантия ярко контрастировала с его тёмной кожей.

– Привет, Блейз, – начала разговор она, войдя в поле зрения мулата, и остановилась, ожидая реакции и со всей старательностью пытаясь не выдать ни одной эмоции, обуревавших её в тот момент.

Молодой человек не торопясь сделал глоток белого вина и так же неспешно поднял взгляд, ощупывая Гермиону с ног до головы. Еще секунда, и его изнутри озарила вспышка узнавания. Забини улыбнулся шальной, ослепительной улыбкой:

– Гермиона Грейнджер! Каким звёздам я должен быть благодарен за столь счастливую встречу?

Заготовленный ответ хотел было уже сорваться с её губ, когда в её голову пришла идея получше. Позже она могла признать, что её ответ был жгучей смесью гриффиндорской безрассудности и абсолютного всезнайства.

– Вообще-то вполне определённым: Этамин, Алдибайн и Растабан. Вместе они создают созвездие Дракона, в честь которого назван один из твоих лучших друзей. Драко Малфой, помнишь такого?

========== VI ==========

Она осознала нарастающую катастрофу ещё до того, как Блейз открыл рот. Буквально секунда, и игривые смешинки, приправленные природным обаянием, сменились льдистым холодом. Лицо Забини, недавно выражавшее живой интерес и приветливость, в мановении ока превратилось в восковую маску.

– Если ты или твои дружки хотя бы мысленно замешаны в том, что случилось с Драко, ты очень сильно пожалеешь, Гермиона.

Она дёрнулась, как от пощёчины. Её имя, её прекрасное, благозвучное имя, в его устах теперь звучало как самое оскорбительное слово на Земле. Примерно таким же тоном Драко Малфой выплёвывал это, почти забытое, презренное прозвище: грязнокровка.

Весь план летел к чертям, и напускное спокойствие Гермионы – тоже. Зная, что своим волнением она лишь подливает масла в огонь, она пыталась успокоиться и вспомнить, в чём заключался их план. «Его план, – мысленно поправила она себя, – его идиотский, самонадеянный план!» Кажется, она должна была выложить несколько сокровенных фактов из прежней жизни Блейза, а потом исчезнуть? И раньше, если она боялась, что он будет бессовестно флиртовать, не придавая её словам внимания, то теперь её пугала перспектива сказать что-то лишнее. Настолько лишнее, что выведет его окончательно из себя.

Самым прискорбным являлось то, что Гермиона была действительно замешана в том, что произошло с Драко, а врать она никогда не умела.

Видимо, что-то по её лицу он понял. Забини вскочил, опрокинув стул, и взгляд его метал такие молнии, что, если бы он мог, Гермиона бы уже давно испытала на себе второе непростительное – Круциатус.

– Тебе лучше покинуть это место прямо сейчас, Гермиона. Если я найду хоть какое-то доказательство, хоть какую-то зацепку о твоей виновности в положении моего друга, будь уверена, я так же найду способ ответить тебе за это.

– Ты всё не так понял, Блейз…

– Моя фамилия Забини, гря… Грейнджер.

Не видя иного выхода, Гермиона аппарировала, признавая поражение. В этом раунде она проиграла.

***

Обессиленно опустившись в учтиво поставленный официантом стул, Блейз всё ещё тяжело дышал. Внутри клокотала ярость, затмевая все прочие чувства и мысли. Обед был безвозвратно испорчен, и виновата была Грейнджер – маленькая никчёмная маглорождённая ведьма, которая потревожила его так некстати. Сегодня он собирался обдумать важный проект и его перспективность, наметить план действий на ближайшее время и просмотреть пару документов, но… что её привело сюда? В это время дня? В такой… занятной одежде?

Отпустив ярость в глубину своего «я», Блейз задумался над всем, что только что видел.

Грейнджер, насколько он знал, занималась собственным подпольным бизнесом, работая независимым криптологом. Она знала, что он будет здесь, следовательно, ей что-то было нужно. И это что-то было связано с Малфоем… Может, её наняла Нарцисса? Нет, он бы знал. Знал бы? Блейз не был уже уверен.

Оплатив счёт, Забини покинул ресторан. Ему явно было о чём поразмыслить.

***

Зелёное пламя камина озарило гостиную, и Гермиона удручённо признала, что она не успевает подготовиться.

– Гермиона! Джинни… ты что, плакала? – Брови Гарри Поттера сдвинулись к переносице, что в обрамлении зелёных языков огня выглядело почти комично.

– Нет, что ты, Гарри. Чистила острый перец и неудачно почесала глаз. Всё уже в порядке! – уверила она, старательно стирая со щёк следы недавних переживаний. – Так что там с Джинни?

– Волнуется, не забыла ли ты, что в эту субботу у неё игра против Паддлмир Юнайтед? Ты обещала прийти, даже без Рона.

– Ох, да, конечно. Я буду. В шесть вечера?

– Да… ты… с тобой точно всё в порядке? После помолвки и отъезда Рона ты сама не своя.

– Да-да, всё в порядке. Просто… соскучилась по своему жениху. – Улыбка оказалась настолько вымученной, что не убедила бы даже простодушного Невилла. Мысленно скривившись от этой фальши, Гермиона старательно стала избегать взгляда Гарри. Хорошо, что он так и не освоил ментальную магию.

– Ты не переживай, уже совсем скоро он вернётся, и вы начнёте готовиться к предстоящей свадьбе. Ведь об этом мечтают все девушки после помолвки?

– Ага. О чём же ещё. Буду мучить Рона выбором цвета скатерти и салфеток.

– О, Мерлин, я уже сочувствую Рону!

Как легко было разговаривать с Гарри – после душного дня, который был полон переживаниями и разочарованиями. Шутить о своей жизни, не вспоминая о трудностях. Строить планы на ближайшие выходные, разрешая себе просто жить, и не думать о том, кто сейчас неизбежно наблюдает за её разговором незримым свидетелем.

***

Раскрасневшаяся Гермиона не торопясь протирала запотевшее стекло в ванной комнате. Основательно завернувшись в длинный махровый халат, она приводила себя в порядок, стараясь максимально отдалить приближавшийся сон. Это всё срыв, это всё нервный срыв. Этим она успокаивала себя, лёжа в наполненной ванне с цветной пеной. Миндаль и бергамот, окутавшие её ароматом с головы до пят, заставляли напряжение, скопившееся в мышцах, уступить место покою и умиротворению. Невероятно, как сильно она истосковалась по крепким, надёжным, ласковым рукам Рона. Она вновь, как и много лет подряд, взвалила всю ответственность на себя, не поделившись ею ни с кем. Даже с любимым. Даже с лучшими друзьями. И вновь, как было уже не раз, пучина забот унесла её в душный водоворот проблем, сковывая мышцы страхом и стрессом.

Так было уже не раз после окончания войны и школы. Но каждый раз, почуяв в Гермионе большую загруженность, чем обычно, Рон в ближайшие выходные уводил её от проблем самыми разными способами. Порт-ключом в богом забытую деревушку в Шотландии или в Париж, организовывая мини-посиделки с бывшими сокурсниками дома Гриффиндор; блокируя камин и предаваясь любви и ласкам весь день, не впуская даже сов – он делал всё, чтобы заставить её чувствовать и жить. Отрывая Гермиону от привычного мира заумных книг, в которых сам не смыслил ни кната, Рон дарил ей мир, полный ощущений, впечатлений и доверия. Он вытаскивал на свет любознательную, приветливую девушку, которую она периодически хоронила под кипами свитков и книжной пыли. К концу такого уик-энда, а иногда и гораздо раньше, затёкшая от постоянного чтения шея вновь становилась подвижной, мир обретал краски и непосильные задачи не казались уже столь необъятными.

Не было ничего предосудительного в том, чтобы расслабиться без посторонней помощи. Рука скользнула под воду и ниже, поглаживая полушария груди, спускаясь лёгкими прикосновениями по животу. «Он не сможет меня увидеть, – уговаривала она сама себя, невольно заливаясь румянцем, – не сможет увидеть, но поймёт, почувствовав твои эмоции». Ладонь вернулась на край ванны. Гермиона разочарованно выдохнула и закрыла глаза. Совершенно невозможно расслабиться, зная, что за тобой подсматривают. И не только подсматривают, но и ощущают то же, что и ты.

Выбираясь из ванны, она, как и все эти дни, специально обходила стороной зеркало, пока не удостоверялась, что её тело надёжно скрыто под объёмной материей. Каждый день она старалась не смотреть на своё отражение, пока переодевалась или принимала душ. Каждый раз после сна, открывая створки шкафа с зеркальной дверцей изнутри, она с силой зажмуривала глаза и на ощупь искала халат. Лишь после, облачившись в него, она могла спокойно продолжать свой утренний моцион и выбирать одежду на день.

Все эти неудобства… накапливались. Она действительно устала думать только о самой насущной проблеме. Несмотря на то, что Малфой больше не вёл себя как скотина и вообще ни словом, ни взглядом не давал понять, что его что-то смущает, она всё равно ощущала напряжение, которое скапливалось в воздухе вокруг неё. Напряжение, которое витало словно маленький дементор, высасывая из её жизни краски и радости, заключая в леденящую стужу скованности и невесёлых дум.

Ей определённо не помешало бы взять перерыв. Выпить зелье сна-без-сновидений и выспаться впервые за несколько недель, оставляя неразрешённые вопросы до следующей ночи, но Гермиона не может этого решить единолично. Был бы тут Рон, он бы… Гермиона встряхнула влажными волосами и стремительно вышла из ванной комнаты. Слишком хорошо она представляла, что именно сделал бы Рон, будь он тут. И эти мысли, и фантазии никак не могли ей помочь поскорее уснуть.

***

– Может, тебе будет легче написать письмо?

Гермиона устало подняла голову с подлокотника кресла и привычным движением убрала волосы с лица.

– Он ведь успешный бизнесмен, ты говорил. Его почту наверняка проверяют задолго до того, как она появляется у него на столе.

– Никогда не поверю, что ты не найдёшь способ зашифровать послание так, чтобы его не смог прочесть никто, кроме получателя.

– Почему ты вообще решил, что письма будут эффективнее?

– Потому что помню, что писать длинные эссе тебе удавалось всегда лучше, чем импровизация. – Драко хмурился, уже не в первый раз тасуя факты о Блейзе в своей памяти. – Вряд ли я чем-то смогу помочь тебе при встрече с ним. Я ведь не думал, что от его красоты у тебя так сильно замкнёт мозг, что ты огорошишь его совершенно не теми фактами, которыми следует.

Гермиона одарила его хмурым взглядом и вновь улеглась поглубже в кресло.

– Я знаю, в какой книге искать про чары шифровки. – Она мысленно вызвала книгу из памяти, и та упала ей на колени. Смахнув пыль с тяжёлого тома, девушка задумчиво начала листать страницы. Она совсем не замечала, как Малфой пристально вглядывался в её хрупкую фигурку, так уютно обосновавшуюся в кресле напротив. – Сейчас ничего не получится, – сказала Гермиона, захлопнув том. Пыль взвилась к потолку, Грейнджер смешно зажмурилась и нахмурила брови, собираясь, видимо, чихнуть. Но в последний момент будто что-то пошло не так, и она открыла глаза. – Видимо, я не очень внимательно изучила эту книгу. Или очень давно. Текст сливается, удалось понять лишь общие фразы. Кажется, эта книга из дома на площади Гриммо…

– Отлично. Поттер ведь дал тебе туда доступ в любое время дня и ночи, значит, завтра сразу туда?

– Я подумаю, – ответила Гермиона тихо и отвернулась.

Не сказать, что он удивился. Драко определённо ждал чего-то подобного после всех волнений с её стороны. Было ли ему обидно? Да, часть его сознания злилась, ощущая тщетность и бесполезность своего положения. Эта часть рвалась на свободу и каждую минуту промедления, каждую ошибку воспринимала как личное оскорбление. Как посягательство на свою жизнь и благополучие. Как нечто мешающее и отвратительное, как зудящее насекомое, которое хочется уничтожить одним хлопком.

Но другая, человечная сторона Малфоя, определённо понимала. Понимала сомнения и ошибки, понимала даже желание сбавить темп и отвлечься, попробовать что-то иное. И даже желание остановиться и сесть у обочины отдохнуть – он тоже понимал.

Вряд ли сам, будучи в таком же положении, он смог бы перелопатить такой пласт информации в очень короткий срок. И только это уже должно было вызывать его уважение и благодарность, но…

Оставалась та самая часть, которая готова была плеваться ядом из-за крохотной заминки. Чтобы не выдать собственного разочарования, Драко отвернулся к камину, позволив белоснежной чёлке упасть на глаза и скулы, скрывая его противоречивые чувства. Погрузившись в собственные переживания, он не услышал, как Гермиона, еле слышно ступая по мягкому ковру, подошла к нему и нерешительно положила руку на его плечо. Вздохнув чуть глубже обычного, Малфой ощутил, как заразительное тепло от её мягкой ладони пробегает волнами по его позвоночнику и дарует чувство безопасности и спокойствия. Всё его существо отозвалось на этот более чем невинный жест вполне дружеской поддержки, и он вновь прикрыл глаза, позволяя себе наслаждаться умиротворением, которое так неожиданно успокоило его внутренних демонов. Ему показалось, что прошло всего несколько минут, когда Гермиона аккуратно присела на подлокотник его кресла и рука её не сдвинулась ни на дюйм.

– Мне нужен перерыв, Драко. Поверь, я ощущаю то же самое, если не большее. Желание охватить необъятное как можно скорее всегда было во мне, а теперь… теперь прибавилось острое ощущение неполноценности и болезненная тревожность из-за нашей связи. Будто какую-то важную часть меня уничтожили, извратили без моего ведома, и я не вижу пути, как её вернуть себе обратно. Будто предо мной тысячи дверей и лишь один ключ. Я мечусь меж этими дверьми, которые, как назло, ещё и меняются местами, запутывая, уводя всё дальше и дальше от меня самой.

Прикосновение её руки начало обжигать кожу. Совсем недавние, совершенно ненужные фантазии вновь оживали в его воображении, реагируя на тепло её тела в такой непосредственной близости. Её бедро задевало его руку, и ему казалось, что та скоро воспламенится от желания схватить её в охапку, посадить к себе на колени и начать целовать. Целовать щеки, что за время его заточения несколько утратили краски, губы, искусанные в своей совершенной задумчивости. Запутываться пальцами в невозможно прекрасных, тяжёлых прядях волос. И как он мог посметь назвать их вороньим гнездом? Или они были тогда иными? Не думать. Не думать о прошлом, думать лишь о настоящем. Вдыхать аромат миндаля и бергамота, вспоминать её очертания под насмешливыми пузырьками плотной пены, что скрывали все, что было возможно, но, тем самым, ещё больше распаляя воображение. Распаляя его фантазии и дикое, необузданное желание.

Он почти решился. Он почти поверил, что стоит попробовать. Он почти повернулся к ней лицом, почти протянул руку навстречу, когда реальность обрушилась на него ледяным дождём. Тяжело вздохнув, Гермиона сказала:

– Как же мне было бы проще, будь рядом Рон.

========== VII ==========

– Помнишь, что я говорил по поводу первого дня в Хогвартсе? Из всего Слизерина лишь Забини чувствовал себя в своей тарелке. У него было довольно… вольное воспитание. Конечно мы знали друг друга, но виделись до Хогвартса всего несколько раз. Но каждый раз я запоминал надолго. И не только я.

Драко вглядывался вдаль тёмной комнаты, и Гермиона знала, что он путешествует по своим детским воспоминаниям, будто проживая их вновь. Его губы подрагивали, сдерживая улыбку. Всё его лицо смягчилось, глаза смотрели на прошлое открыто и приветливо. Он сидел глубоко в кресле, весь его вид говорил о полной расслабленности, и Гермиона внезапно поняла, что впервые видит настоящего Малфоя. Неприкрытый привычной холодностью и сарказмом Малфой действительно выглядел иначе, и она вдруг осознала, что он красив. Конечно, это не добродушная красота Рона, который поражает всех своим обаянием. И не дерзкая красота Гарри, который был сплетением воска и стали. Сейчас Драко Малфой выглядел так, каким бы стал не будь войны. Никуда не делся трусливый парнишка, обижавший её в школе, он всё ещё был где-то там, в глубине серых глаз. Но здесь, рядом с ней, сидел красивый молодой мужчина, и она не могла не признаться самой себе, что ей хотелось бы его коснуться. Как тогда, во время их первого разговора, ощутить живое тепло и стук его сердца под своими пальцами.