Текст книги "Безымянное проклятье (СИ)"

Автор книги: Tenvtrave

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

– Мы не разговариваем. У нас разные ценности. Ты мечтаешь о семье, а я о новых открытиях. Мы прекрасные друзья и хорошие любовники, но… этого мало.

Рон сделал шаг назад и разорвал объятия. Она обхватила себя руками – моментально стало холодно.

– Ты хочешь расстаться. – Он не спрашивал, он утверждал.

– Да. Я хочу разорвать нашу помолвку.

Он глубоко вздохнул, потёр ладонями лицо, отчего оно мгновенно покраснело.

– Я не понимаю. Всё ведь было хорошо…

– Всё было… привычно, Рон. Мы правда неплохо справлялись, но я… поняла, что со временем этого станет мало. Потом, конечно, появятся дети, но разве честно прикрывать пустоту в отношениях ими? Если они появятся, мы не сможем разойтись так просто. Кроме детей, что будет связывать нас через двадцать лет? Ты будешь раздражаться из-за книг по всему дому, а я пилить тебя из-за оставленной открытой полироли для мётел…

– Привязалась ты к этой полироли, – нахмурившись, пробормотал он.

– Вот видишь, – грустно улыбнулась она, – а что будет, когда придёт настоящая рутина? Когда начнутся проблемы? Когда наши претензии друг к другу перестанут вызывать смех? Давай остановимся, Рон. Пока не поздно.

Рон отвернулся в сторону дома. Гермиона мёрзла и молила всех богов, каких только знала, и Мерлина с Морганой только для того, чтобы Рон её услышал. Смог понять. Им не будет легко вместе дальше, как бы они ни старались.

– Есть кто-то… третий? – спросил он, не оборачиваясь. – Ты встретила кого-то, кого полюбила иначе?

– Нет, Рон. – И она не лукавила. Она действительно его не встречала. Возможно, всё, что породило её сознание, было лишь галлюцинацией, вызванной проклятьем. В конце концов, нельзя ставить на разные чаши весов отношения длиной в пять лет и эротические сны? Ей казалось, что нельзя. – Я просто… поняла, что будет дальше.

– Из-за проклятья? – Он обернулся.

– Что?

– Из-за твоего проклятья, которое почти лишило тебя магии. Ты возвращаешься в магловский мир? И не хочешь ставить меня перед выбором? Если дело только в этом, Гермиона, я…

– Нет, не в этом, – прервала его отчаянный монолог она. – Но да, я… хочу побыть в одиночестве какое-то время. И спрятаться от журналистов, когда общественности станет известно о расторжении помолвки. Но в одном ты прав. Это из-за проклятья. Мне было так страшно. – Неосознанно он сделал шаг вперёд и заключил её в медвежьи объятия. – Мне было так страшно, Рон…

– Почему же ты не пришла ко мне, – сказал он куда-то в её волосы.

– Это не та проблема, с решением которой ты мог бы помочь…

– Я мог бы тебя поддержать…

– Я торопилась… Прости, Рон! Но… когда я поняла, что теряю магию… я представила свою жизнь, какой она была бы рядом с тобой. Не верю, что она была бы плохой, ты прекрасный человек, Рон! Но… я поняла, что хочу немного другого…

– Дай угадаю – тишины, одиночества и ещё немного книг? – спросил Рон, и она почувствовала, что он улыбается.

– Примерно так.

– Мне больно, – прошептал он, и она подняла голову, чтобы взглянуть на него. – Не скажу, что сердце разрывается, но… чёрт побери, Гермиона…

– Мне тоже больно, Рон. Но я знаю, что так будет лучше. Для каждого из нас. – Она почувствовала, как скатилась по её щеке слеза только после того, как он стёр её большим пальцем.

– Гермиона Грейнджер всегда была очень упрямой девушкой, – пробормотал он, грустно улыбаясь.

– Я не хочу терять нашу дружбу, – ответила она ему невпопад.

– А дружеский секс будет? – спросил он, улыбнулся и подмигнул.

– Рон Уизли, ты о чём-то можешь думать, кроме секса? – преувеличенно возмущённо ответила ему она и несильно пихнула его в бок. Он рассмеялся.

– Конечно, могу. Например, о его отсутствии больше недели.

– Ты знаешь, почему его не было, – тихо откликнулась Гермиона.

– Знаю, – ответил он и замолчал.

Каждый из них молчал о своём, но также каждый понимал, что таким образом они прощаются. Никто из них не говорил громких или пафосных слов, никому были не нужны пустые обещания или воспоминания о давних обидах. Вся их совместная жизнь теперь становилась прошлым, и каждый скорбел об этом по-своему. В тишине уходящей осени.

Гермиона очнулась только тогда, когда одинокая снежинка упала ей на нос. Распахнув глаза, она увидела, как пушистый, крупный снег укрывает мир белым покрывалом, скрывая чёрную наготу. Скоро всем станет легче. Возможно, и ей тоже.

Рон пошевелился и, хмыкнув, спросил:

– Полагаю, самую трудную часть, а именно сообщить обо всём семье и отдельно маме, ты возложишь на меня?

– Конечно, – улыбнулась она. – Твои мужские, крепкие плечи с лёгкостью выдержат это испытание.

– Да уж… Худосочные плечи книжного червя точно этого не переживут. – Она вновь пихнула его в бок, а он рассмеялся. Рон развернул их по направлению к дому и, обняв её за плечи, неспешно повёл вниз с холма.

– Мне будет не хватать тебя, – тихо отозвался он, когда холм был пройдён. – Особенно по утрам…

– Мне тебя тоже будет не хватать. Особенно, когда я в очередной раз зароюсь в книжки с головой…

– Могу приглядывать за тобой одним глазом, если хочешь, – улыбнулся он.

– Если потребуется твоя помощь, я позову тебя меня спасти, – улыбнулась она в ответ и остановилась.

– Ты готова? – спросил он и сглотнул.

– Да. – Гермиона медленно вздохнула и так же медленно выдохнула. – Рон Уизли, я расторгаю нашу помолвку.

Кольцо упало на его ладонь, и на него тут же приземлилась снежинка. Она силилась почувствовать хоть что-нибудь, но ничего не происходило. Рон напряжённо смотрел на кольцо, а затем закрыл ладонь и вымученно улыбнулся.

– Гермиона Джин Грейнджер. Я снимаю с тебя обещание выйти за меня замуж.

Едва заметная вспышка боли в левом виске встретила его слова и угасла. Гермиона тоже улыбнулась и накрыла его руку своей.

– Я думаю, в твоей жизни всё только начинается, Рон Уизли. Я желаю тебе найти девушку, которая сделает тебя счастливым.

– Тебя нужно куда-нибудь аппарировать? – спросил он, явно вспомнив о её проклятье.

– Нет. – Она раскрыла сумку и вытащила медную пепельницу. – У меня есть порт-ключ.

Она почти назвала кодовое слово, активирующее перемещение, когда Рон её окликнул:

– Я всё-таки оказался недостаточно хорош для тебя? – В его голосе чувствовалась горечь.

– Нет, Рон, – ответила она, оглянувшись через плечо. – Это я оказалась недостаточно хороша.

========== XXXVII ==========

Комментарий к XXXVII

Приготовьтесь. Помните – это ещё не конец!

Для тех, кто любит читать под музыку:

https://vk.com/tenvtravekoldo?w=wall-152313822_69 – в этом посте прикреплены две композиции. Если вы слушаете музыку в других источниках, вот прямые наводки:

Первая композиция (Antimatter – Epitaph) для всей главы, кроме последней сцены с Гермионой.

К ней – вторая (Antimatter – Here Come the Men (Violin Mix)).

***

Курсивом выделены воспоминания.

Первое, что сделала Гермиона, приземлившись в укромном закутке, отгороженным магглоотводящими чарами в неподалёку от входа в больницу Святого Мунго, вызвала патронус. Серебристая выдра материализовалась так быстро, что у неё захватило дух. Светящееся животное словно соскучилось по своей хозяйке – радостно нарезало круги вокруг, ластилось и игралось. Гермиона едва не расплакалась от того облегчения, которое затопило её с головой. «Всё будет хорошо, – будто говорила ей лучистая выдра. – Теперь уж точно всё будет хорошо».

Забини появился первым. Отряхнул щёгольскую мантию и широко улыбнулся.

– Рад тебя видеть в добром здравии, Грейнджер. – А затем хохотнул. – Не думал, что когда-нибудь произнесу это вслух.

– Главное, чтобы с Драко тоже всё было хорошо. – Ответила она. Блейз мгновенно стал серьёзным и кивнул.

– Скоро мы это узнаем. – На этих словах из воздуха материализовался Нотт в министерской служебной мантии. Он спокойно кивнул каждому из присутствующих, а затем задал вопрос:

– Как твоя магия, Грейнджер?

Она не удержалась от ослепительной улыбки.

– Она снова со мной.

– Поздравляю. – И тут Нотт улыбнулся. Она впервые увидела выражение эмоций на его лице и краем сознания подумала, что без привычной холодной маски выглядел он почти как нормальный человек.

– Эй-эй, давайте вы потом будете строить друг другу глазки? – прервал их зрительный контакт Блейз. – Я понимаю, Грейнджер, свобода от Уизли опьяняет, но мы пришли сюда, чтобы проверить состояние Драко.

– Мне жаль, что со стороны это выглядело именно так, – пробормотала Гермиона, разворачиваясь по направлению входа в больницу.

Забини широко ухмыльнулся за её спиной Нотту и приподнял одну бровь вверх. Теодор ответил ему полным безразличием и двинулся вслед за Грейнджер.

В приёмной было тихо. В разгар рабочего дня тут редко было многолюдно, но сейчас отсутствовала даже привет-ведьма у стойки регистрации.

– Куда все, черт возьми, подевались? – возмутился Блейз.

– Если наши прогнозы верны и Драко действительно очнулся, то, вероятно, сейчас все у него, – ответил Нотт и двинулся вперёд по уже знакомой ему дороге.

У палаты Малфоя действительно собрался почти весь персонал. Удивительно, что журналисты об этом ещё не прознали. Дверь в палату была закрыта. Гермиона прикрыла глаза, пытаясь успокоиться.

– Добрый день. – Она услышала, как Нотт обратился к кому-то. – Мы могли бы посетить мистера Малфоя? Мы его школьные друзья.

– Он очнулся! – ответил ему некто восторженным мужским голосом. – Думаю, после того, как проведут обследование его общего состояния, вы сможете его навестить. Миссис Малфой уже у него.

***

Резкая боль в виске разбудила его, а яркий свет и белизна больничных стен – ослепляли. Драко Малфой с удивлением обнаружил себя в палате Святого Мунго. Рядом в кресле дремала его мать.

– Мама? – хотел позвать он, но вышел практически хрип – горло отказывалось произносить речь, и он закашлялся.

Нарцисса Малфой тут же проснулась, широко распахнув глаза и бросилась к сыну.

– Драко! – громко позвала она его, тревожно всматриваясь в его лицо. – Ты меня помнишь?

– Почему я должен тебя не помнить? – прохрипел он в ответ. Нарцисса тут же передала ему стакан воды, кажется, справилась с волнением и улыбнулась.

– Ты пролежал в коме полтора месяца. Никто не мог прогнозировать…

– Полтора месяца?! – переспросил Драко. В этот момент в палату вошёл колдомедик. Он странно булькнул, увидев младшего Малфоя в сознании, и тут же спешно вышел в коридор. – Что это с ним?

Суета, начавшаяся следом, сильно его утомила. Его проверяли, тестировали и обследовали сразу три колдомедика. Почти одновременно они разговаривали сами с собой вслух, время от времени перебивая друг друга и споря.

Спустя каких-то полчаса его оставили в покое. Мать коротко поцеловала его в лоб и наказала восстанавливаться, целители влили в него несколько укрепляющих зелий и откланялись. Но как только дверь затворилась, в неё постучали вновь.

– Кто там? – спросил Драко.

– Мистер Малфой. – К нему вновь заглянул его лечащий колдомедик. – Тут к вам посетители. Говорят, ваши школьные друзья. Готовы ли вы их принять или пусть придут позже?

– Пусть заходят. – Драко широко зевнул. Кто бы там ни пришёл, вряд ли его ждёт долгий разговор.

Колдомедик кивнул кому-то за своим плечом и посторонился. В палату зашли Теодор Нотт, Блейз Забини и… Грейнджер? Малфой от неожиданности даже закашлялся.

– Вы решили здесь устроить встречу выпускников? – иронично спросил он.

– А, я вижу, сарказм всё ещё при тебе. Как ты себя чувствуешь, Драко? – широко улыбаясь, поприветствовал его Блейз. Малфой заметил, что Грейнджер отступила на шаг и как будто спряталась за спинами его друзей.

– Как я могу себя чувствовать, очнувшись и не помня полтора месяца своей жизни? – На это заявление Грейнджер как-то едва слышно пискнула, а Нотт закашлялся. – Грейнджер, а ты что тут забыла? Или перепутала дорогу в библиотеку и случайно забрела не туда?

Она молчала, глядя на него широко распахнутыми глазами. Он всегда думал, что умеет читать эмоции гриффиндорцев сходу, но то, что он видел в её глазах, не поддавалось никакому объяснению: разочарование, смятение, страх, ужас, обречённость…

– Или твой суженый Уизли наконец навернулся с метлы, и ты его здесь навещаешь? А заодно решила поинтересоваться моим здоровьем? Или позлорадствовать? Могла не утруждать себя, я в полном порядке.

– Уизли больше не… – начал было Блейз, но Грейнджер сильно пихнула его в бок, и тот умолк. Заметив это, Драко присвистнул и ухмыльнулся:

– Неужели хорошую девочку с Гриффиндора потянуло на плохих парней вроде Блейзи?

Вопреки его ожиданиям, её глаза не полыхнули яростью, как это бывало в школе. Грейнджер вздохнула медленно и глубоко, зажмурилась и прикусила губу, будто ей было… больно? Чушь, она сама пришла сюда, неужели ожидала от него радушный приём?

– Думаю, мне пора, – впервые подала свой голос Грейнджер, при этом часто-часто моргая, будто борясь со слезами. – Быстрого выздоровления тебе, Малфой, – закончила она едва слышно и с громким хлопком аппарировала.

– И что это было? – протянул Малфой, глядя на оставшихся друзей.

– Она просто не… – Блейз не сумел договорить фразу и страшно закашлялся. Его согнуло пополам и Драко казалось, что он скоро выкашляет себе лёгкие. Нотт, глядя на его попытки едва слышно прорычал:

– Да перестань уже пытаться и пораскинь мозгами. – И уже глядя на Малфоя, спокойно продолжил: – У Блейза нет ничего с Грейнджер, хотя он, кажется, был бы и не против. Верно, Забини?

– А-гха-гха, да! – наконец откашлялся Блейз и распрямился. – Да, она неплохо так подросла за прошедшие годы. Правда, её мозги меня смущают. Будет затмевать мою ослепительную персону, – вымученно улыбнулся он.

***

Гермиона приземлилась в своей квартире и медленно сползла вниз по стене. Реальность происходящего накатывала на неё оглушающей волной неизбежности, накрывая с головой и грозясь затопить её целиком. Она сделала судорожный вздох. И ещё один. И ещё. Вместо выдоха из неё вырвалось хриплое карканье, и вместе с ним она дала, наконец, волю своим слезам.

Раскачиваясь из стороны в сторону и глубоко дыша, она не обращала внимания на влагу, текущую за воротник пальто. Невидящим взглядом она смотрела на чёрный город, который скрывал под собой первый снег. Ей хотелось раствориться в этом снеге, распасться на миллиард частиц замороженной воды, которая чудным образом превратилась бы в первозданную красоту с кристаллическим узором, а не ледышку. Быть может, тогда она бы принесла больше пользы – скрывая под собой голую землю, согревая в её глубине семена будущих трав и цветов. Она могла бы растаять по весне, дать жизнь новым росткам. Тогда она могла бы не чувствовать боли.

Помимо собственной воли, она вспоминала, как увидела его живого. Как невольно сравнивала с тем, кого повстречала в своих снах, и с тем, к кому приезжала полтора месяца назад. Облокачиваясь на подушки, перед ней сидел ледяной принц – уставший, сонный, с впалыми щеками и неестественно-бледной кожей. Она вспомнила, как его взгляд безразлично скользнул по ней, прежде чем его рот выдал первую колкость.

– Вы решили здесь устроить встречу выпускников?

Тогда у неё оставалась крохотная надежда на то, что он всё-таки помнит. Он же не знал, что она придёт вместе с ними? Или знал? Мысли путались, разбиваясь друг о друга. Радость видеть его, радость оттого, что они оба живы, сменялась паникой и новыми страхами. Подозрения укреплялись в ней всё сильнее и сильнее, пока не подтвердились его словами:

– Как я могу себя чувствовать, очнувшись и не помня полтора месяца своей жизни?

Всё, что сказал он после, доходило до неё как сквозь густую вату.

Не помнит. Не помнит.

Он. Ничего. Не. Помнит.

Только упоминание Рона привлекло её внимание. Блейз хотел было уже что-то сказать в её защиту, и этого нельзя было допустить.

– Неужели хорошую девочку с Гриффиндора потянуло на плохих парней вроде Блейзи?

Вряд ли она смогла бы выдержать большее. Где-то в глубине её сознания она слышала вкрадчивый шёпот Малфоя. «Трусишка Грейнджер, – дразнил он её. – Давай, утри ему нос. Скажи, что эти полтора месяца он провёл в твоей голове. – Она зажмурилась, не справляясь с эмоциями. – Скажи, что знаешь, как он боялся Хогвартса, когда приехал туда сопливым одиннадцатилеткой. Скажи, что он влюбился в тебя и занимался с тобой любовью в твоём собственном сне. Скажи!»

Гермиона поняла, что ещё капельку, ещё чуть-чуть, и она расплачется прямо здесь. Клятва, данная Ноттом и Блейзом, защитит её. Он ничего не узнает. Отныне она в безопасности. Не было никакой возможности избежать конфликта голосов двух Малфоев – одного из её воспоминаний и другого здесь – живого и настоящего. Единственное, что она могла сделать для самой себя, – сбежать. И она это сделала.

Её вой мог бы испугать соседей и задремавших на крыше птиц. Изящная чашка, привезённая из родительского дома и оставленная ею утром на барной стойке, разлетелась на мелкие кусочки от выброса стихийной магии. Соседей у неё не было, а птицы явно переживали снегопад в укромных местах. Никто не слышал, как сердце Гермионы Грейнджер разбивалось на осколки. Никто не видел, как она рыдала, обняв себя за колени в тёмной прихожей. Никто не знал, как отчаянно ей хотелось вернуть вчерашний день. И ночь. Особенно ночь. Как она жалела, что у неё нет возможности вернуться в прошлое и сказать самой себе (пусть это запрещено!) не делать этого. Не ломать собственную жизнь ещё больше.

– Жить. Пообещай, Грейнджер, что ты будешь жить.

«Я обещала ему», – рыдая, думала она.

«Он не помнит этого», – отвечал холодный голос внутри неё.

«Я пообещала и, значит, должна сдержать обещание», – упрямо повторяла она себе, глубоко вдыхая и стараясь успокоиться.

«Ему на тебя плевать! Он не помнит тебя! Он не помнит о тебе! Он не помнит о вас!»

Гермиона помотала головой. Она тоже не хотела помнить. Она тоже не хотела знать. В эту минуту она не хотела даже жить, но обещание, данное ему в его объятиях, удерживало её на плаву.

Невольно она вспоминала о том времени, которое они провели вместе. Почти каждую ночь в течение полутора месяцев они общались, и если у неё была возможность общаться с другими людьми, то у него – нет. Может быть, всё, что было между ними, – не более, чем притворство? Может быть, это такая изощрённая спланированная месть? Гермиона не верила в это. Или не хотела верить…

– Никогда не отпущу тебя…

Она не заметила, как слёзы вновь покатились по её лицу. Она тихо выла, сильно закусив губу, только чтобы не кричать, только чтобы суметь пережить эту боль – оглушающую, замораживающую.

– Ты всегда будешь моей…

И она закричала. Надрывно, срывая голос и не заботясь ни о ком и ни о чём более. Гермионы больше не было такой, какой она была. Раньше она думала, что её жизнь разделена на периоды «до войны» и «после войны». Когда Малфой поселился в её голове, она мысленно провела черту между состояниями «до активизации проклятья» и «я проклята». Но теперь она знала, что все эти разделения и чёрточки не имели ничего общего с той бездной, что разверзлась между Гермионой Грейнджер в настоящем и Гермионой Грейнджер в прошлом.

Когда, средь угольев утра ты станешь мне чужой

,

Когда я стану и тебе чужим, моя душа

:

Держись за воздух ледяной

,

За воздух острый и стальной

,

Он между нами стал стеной, осталось лишь дышать.

гр. Мельница, «Прощай».

Конец первой части.

========== Часть вторая. I ==========

«Привет.

Что думаешь делать с нашим домом? Я могу подарить тебе свою долю, как тебе такая идея? В любом случае, жить я буду в Норе, так что решение за тобой. За вещами можешь зайти в любой день.

И да, в Нору тебе лучше пока не приходить.

Рон».

«Здравствуй, Рон.

Я не думаю, что хочу жить в нём в одиночестве. Может быть, мы сможем его продать? И разделить деньги на двоих, как и при покупке. Я смогу зайти за вещами завтра после обеда.

Гермиона».

«Гермиона.

Я согласен на продажу дома. Если начинать жизнь, то с чистого листа, верно?

Рон».

«Рон.

Я с тобой полностью согласна. Подам объявление о продаже на следующей неделе. Ты успеешь забрать оттуда все вещи до этого момента?

И когда ты стал таким поэтичным?

Гермиона».

«У меня были слишком умные учителя.

Шучу.

Конечно, я всё успею.

Рон».

***

Чтобы собрать все вещи, ей понадобилось три дня. Гермиона до сих пор не понимала, зачем ей понадобилось три супницы и четыре половника. Раньше она совершенно заслуженно считала, что больше всего у неё книг, но, оказалось, не только. Две дюжины разнообразных чашек (менять каждое время года), дюжина скатертей, пять молочников, три штопора… Она составила список, и от всей этой информации шла кругом голова, и Гермиона совершенно точно не знала, что делать с вещами дальше. Не было и мысли тащить весь этот хлам в маленькую квартирку под крышей.

На помощь неожиданно пришла её мама. Узнав о проблеме Гермионы, она смогла пристроить все неволшебные вещицы по своим знакомым, а многое даже продать. Волшебных же вещей было совсем немного, их она предложила сохранить на чердаке родительского дома.

Чудом Гермионе удалось разминуться в эти дни с Роном. Пару раз она даже видела, как он трансгрессировал к калитке, ведущей к дому, но вовремя успевала сбежать. Ей не хотелось встречаться с ним сейчас. Она только-только смогла зацементировать своё сердце и боялась новых потрясений.

В тот день, когда последняя коробка была уменьшена и отправлена на новое место жительства, Гермиона оглядела пустой дом и почувствовала сожаление оттого, что ничего не чувствует. Ей бы хотелось поскорбеть вместе с Роном об утраченных надеждах и мечтах, вспомнить все те светлые мгновения, которые подарил им этот дом и ей, в частности. Но она запретила себе чувствовать. Любое, даже мало-мальски похожее на романтическое воспоминание, могло вновь прорвать ту плотину, которую она воздвигала много дней. Возможно, когда-нибудь она оттает и найдёт в себе силы исцелить своё искалеченное сердце, но пока ей не оставалось ничего иного, как слепо жить дальше.

«Жить дальше. Как и обещала», – подумала она, проведя ладонью по каминной полке и запрещая себе думать о том, КОМУ она обещала и при каких ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ. Мысли о НЁМ были опасны для неё в первую очередь.

Спустя всего лишь один день после того, как она выставила дом на продажу, на весь магический мир прогремело известие о расторжении их с Роном помолвки. Кто-то из любопытных журналистов, заметив объявление Гермионы, решил разузнать, что да как, и неведомым образом добыл интересующую его информацию, которая произвела фурор. Как и предполагала Гермиона, их отношения долго рассматривали под микроскопом все, кто только владел чем-либо печатным. Строились версии и догадки: одна страшнее и смехотворнее другой, и Гермиона была счастлива находиться вдали от этой шумихи. С помощью магии она оградила себя от нежелательной почты – её могли найти только те совы, хозяев которых знала она лично.

Гермиона ожидала наплыв корреспонденции от людей, с которыми почти не общается. Ей даже прислали сочувствующие открытки некоторые из её клиентов. Ни на одно подобное письмо она не ответила.

Почти месяц она не посещала магическую часть Лондона. Гермиона была не готова к возможной встрече со знакомыми, а тем более с НИМ. Она прекрасно понимала, что в будний день в рабочее время шансы встретиться с кем-либо (а тем более с НИМ) практически равны нулю, но паника охватывала её каждый раз даже при мысли о том, что эта возможность существует.

Ей пока не хотелось бывать в мире, в котором жил ОН.

Практически каждый раз, когда она брала в руки волшебную палочку, она вспоминала о том мире, что покинула. О том, что она оставила, чтобы иметь возможность жить в относительном спокойствии и мире со своей душой и сердцем. Почти всё она делала магловским способом. Гермиона ходила в магазин за углом и поднималась два лестничных пролёта пешком. Она записалась в магловскую библиотеку, посещала выставки и концерты, гуляла, когда выдавалась хорошая погода, и очень много работала.

Выходя из лифта, Гермиона как раз готовилась к подъёму с тяжёлыми сумками в руках, когда услышала над собой едва уловимый шорох. Она позаботилась о том, чтобы никто без её ведома не смог проникнуть в её квартиру – ни магл, ни маг – но этот человек явно ждал её возвращения и надеялся быть гостем. На всякий случай, она нащупала палочку и убедилась, что сможет выхватить её достаточно быстро. Поднявшись на один лестничный пролёт вверх и развернувшись лицом к своей двери, Гермиона подняла взгляд и увидела того, кого совершенно не ожидала увидеть.

– Всё-таки что-то произошло с твоей магией? – нахмурившись спросил Теодор Нотт. Он взмахнул волшебной палочкой, и сумки, подхваченные волшебством, полетели к нему.

– Нет, просто я живу в магловском Лондоне, и вид парящих вещей здесь неприемлем. – Гермиона прошла мимо него и начала открывать дверь. – Как ты нашёл меня?

Нотт передёрнул плечом.

– Есть способы поиска по вещам волшебника.

– Мой ежедневник, – поняла она, распахивая перед ним дверь.

– Именно.

Нарочито медленно она раскладывала купленные продукты по шкафчикам, пока Нотт, севший без приглашения за стол, ожидал её. Гермиона знала, что он почти так же упрям, как и она, и не уйдёт пока не скажет то, зачем он сюда пожаловал. Ей не хотелось с ним разговаривать. Ей не хотелось его слушать. Более того, ей не хотелось его даже видеть. Он нёс в себе огромную угрозу её спокойствию, и она оттягивала момент взаимодействия с ним, как могла.

Её дела закончились непростительно быстро. Избегать его дольше было смешно и нелепо. Крайне медленно она заварила чай и выложила печенье на стол. Только отпив свой напиток, Теодор поднял на неё глаза, и она сразу же насторожилась. Сейчас он выглядел неуверенным, чего ранее за ним не наблюдалось.

– У тебя здесь… уютно, – практически безэмоционально обронил он, и Гермиона, не удержавшись, приподняла бровь. – Хороший вид на город, – продолжил Тео, глядя на метель за окном.

– Ты отыскал меня, чтобы полюбоваться видом из окна? – учтиво поинтересовалась она, стараясь скрыть улыбку. Попытки Нотта быть человечным неожиданно её развеселили.

– Нет, конечно. – Он прокашлялся и продолжил: – Тебя давно не было видно в магическом мире.

– Зато на страницах газет я появлялась регулярно, – заметила она, так и не поняв, к чему весь этот разговор.

– Да, и я подумал… почему бы нам не поужинать?

– Вместе? – удивлённо переспросила она.

– Вместе. Тебе бы не помешало развеяться… Хотя выглядишь ты чудесно, – всё тем же ровным тоном подтвердил Нотт.

Гермиона встала и отвернулась к окну, чтобы не рассмеяться в голос. Это было даже хуже, чем попытки Рона следовать инструкциям книги, которую ради шутки подарили ему близнецы… кажется, перед шестым курсом? Она даже не помнила её названия, но там точно было что-то про то, как закадрить понравившуюся девушку. Потуги Теодора были правильны в сути слов, но совершенно лишены эмоций, что делало все его попытки никчёмными. Малфой был прав, предполагая, что он ею заинтересован. Они ведь даже спорили… Гермиона резко тряхнула головой, чтобы лишние воспоминания покинули её голову. Теодор был опасен для неё. Своим появлением, своими действиями он напоминал о времени, проведённом ею в проклятье.

– Я не уверена, что из меня получится подходящая компания, – сказала она прямо, возвращаясь за стол.

– Это означает «нет»? – уточнил Нотт.

– Не совсем. Я согласна сходить с тобой на ужин при условии, что он будет в магловской части Лондона.

– К твоему сведению, я хорошо знаком с магловской культурой и для меня это не проблема, – серьёзно кивнул он.

– И ты пообещаешь мне, – продолжила она, – что оставишь меня в покое и забудешь дорогу в этот дом.

Нотт задумался, на время выпав из реальности. Она практически видела, как он думает, почти могла потрогать его мысли на ощупь.

– Какой смысл мне ужинать с тобой, если ты настаиваешь на том, чтобы эта встреча была единственной и не имела продолжения?

– Потому что, Теодор Нотт, я уверена, что второй встречи ты не захочешь.

Она улыбалась, глядя в его недоумённое лицо. В отличие от него, у неё были отношения, были живые друзья, и она не посвящала своей работе такое количество времени, как он. Гермиона прекрасно представляла, какой тип девушек подойдёт для Нотта, и даже знала одну такую со времён Академии. Тогда она была потрясена до глубины души тем, что есть люди, увлечённые работой и знаниями больше, чем она.

– А если нет? – нахмурившись, уточнил Нотт.

– Тогда и посмотрим, – мягко улыбнулась она ему, и Тео сразу же поднялся из-за стола.

– Время и место? – уточнил он уже на выходе.

– Пришли мне завтра сову, с ответом я пришлю все необходимые данные.

Теодор кивнул и уже вышел за дверь, когда обернулся, явно что-то вспомнив. Он достал из внутреннего кармана мантии предмет и увеличил его в размерах.

– Мне показалось, тебя заинтересовала эта книга тогда, в библиотеке. – Он протянул ей старый том, посвящённый забытым языкам.

– Да, очень.

– Тогда… пусть она будет у тебя.

– Ты даришь мне книгу? – Гермиона почти с благоговением приняла подарок и погладила старый корешок.

– Да. – Нотт явно был смущён, но старался не подавать виду. Очень внимательным взглядом он проследил за тем, как она прижала книгу к себе, и сглотнул. Тео посмотрел ей прямо в глаза и серьёзно спросил: – Ты хочешь знать, как он?

Гермиона резко отрицательно мотнула головой.

– Блейз тоже тебя ищет, – сказал Нотт. – И он не будет спрашивать у тебя разрешения, а расскажет всё, что знает и о чём только догадывается или подозревает.

– Но ты ведь не расскажешь ему, где я. – Гермиона склонила голову к плечу и грустно улыбнулась.

– Нет. Не вижу смысла. Тем более я знаю, насколько Забини может быть настойчивым и навязчивым. Мне бы не хотелось подвергать тебя такой атаке. Пока что.

– Пока что? – переспросила она, усмехнувшись.

– Пока у меня есть надежда на второе свидание. – Уголок губ Нота чуть приподнялся в улыбке.

– Как хорошо, что у Блейза нет моего ежедневника и он не сможет меня найти, – серьёзно сказала она. – И я действительно очень прошу, Тео. – Нотт слегка нахмурился, осознавая, что она впервые назвала его по имени. – Не говори никому, где я живу. Я не просто так сбежала из мира волшебников, правда.

Нотт серьёзно кивнул и направился вниз по лестнице. Уже закрывая дверь, Гермиона услышала его прощальное: «Я пришлю сову, Грейнджер. До завтра» и невольно улыбнулась. Теодору мучительно тяжело давалась социальная часть жизни, которая выходила за рамки деловых или рабочих отношений. Было видно, что он очень старается не забыть то или иное – прощание или комплимент для девушки, за которой он вроде как ухаживает. Гермиона вспомнила, что он так с ней и не поздоровался, и ещё раз улыбнулась. Это было невероятно странным и потешным.