Текст книги "Безымянное проклятье (СИ)"

Автор книги: Tenvtrave

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

Целуя её грудь, он впервые услышал, как она стонет его имя. Сладострастно тянет гласные, срываясь в конце. Он хотел бы впитывать каждое движение, каждый звук, каждое прикосновение. Он хотел бы делать всё медленно, изучать друг друга шаг за шагом, растягивать прелюдию до нестерпимого жара в груди. Но этот жар уже был в каждом из них, он был меж ними. Он уже управлял их торопливыми движениями, их спешным избавлением от остатков одежды, их ослепляющей потребности соединиться в первобытном танце влюблённых страстных тел.

– Гермиона, – выдохнул он, едва очутившись внутри.

Ни с одной ведьмой он не ощущал потребности так остро. Потребности отдавать, потребности дарить, потребности чувствовать, что ей тоже хорошо. Думать не о себе, а о ней. Искать все эрогенные зоны, открывать чувствительные местечки, скользить по ним губами, сминать в руках, прикусывать и целовать, целовать, целовать… Срывать с губ стоны и возвращать свои, утопать в страсти и нежности, ощущать приближение её оргазма, как своего собственного.

– Гермиона, – прорычал он, падая на неё, взрываясь фейерверком чувственности и пульсируя там, внутри неё, и вместе с ней.

Наверное, как Грейнджер теряет магию, он начинает терять память. Ведь он уже не может вспомнить – каков был секс с другими. Он не помнит своих ощущений, он не помнит, что ему было хорошо. А было ли? Даже его первый раз, казавшийся таким фееричным раньше, походил сейчас на блеклое воспоминание, лишённое жизни. И лучше бы ей готовиться к тому, что так просто он её не отпустит. Не теперь.

Мягкая ладошка скользнула по его плечу на спину, и он приподнялся на локтях, уже ощущая знакомую сонливость.

– Грейнджер, – тихо позвал он, убирая с её лба прилипшую прядь волос. Она казалась расслабленной и умиротворённой. Сейчас для Малфоя она была по-неземному прекрасной – яркий румянец окрашивал её щёки, а губы, пухлые и алые от поцелуев, мягко улыбались, глаза были закрыты.

– Тш-ш-ш, – мгновенно отозвалась она, закрывая ему рот ладонью. Меж бровей образовалась маленькая складка, будто она о чём-то думала. Он, не отдавая себе отчёта, поцеловал её руку, складка мгновенно разгладилась, и она снова улыбнулась. – Не порти момент, Малфой.

Хриплый шёпот в её исполнении завораживал. Вместо ответа он поцеловал её в щёку и скатился в бок. Судя по её размеренному дыханию, она тут же уснула. Драко хотел бы понаблюдать за тем, как она спит. Немного. А затем разбудить поцелуями по всему телу и повторить. И ещё. Но сонливость накатывала на него мягкими волнами и противиться им не было никакой возможности. В последний раз скользнув по её щеке, он собственнически её обнял и тут же провалился в сон.

***

Его аромат проник к Гермионе в сон задолго до того, как она проснулась сама. Ощущение близости его тела на удивление успокаивало и умиротворяло. Будто всё встало на свои места, и она очутилась в самом защищённом месте на Земле. Когда-то давно в детстве она так ощущала себя в родительском доме. До того, как поехала в Хогвартс. Там она надолго потерялась – магический мир не был ей родным, но и дома её больше не понимали всецело. Отец старался разобраться в предметах волшебной школы, но сколь не был его энтузиазм велик, внимание быстро ускользало. Он путался в тех или иных терминах, и, в конце концов, Гермиона перестала его мучать разговорами. Так со временем она проводила всё больше дней каникул у друзей – в Норе.

И вот теперь аромат, когда-то совершенно безразличного и чужого человека, возвращал её домой. В этом доме её всегда выслушают, поймут и поддержат. Её оставят в покое, если ей нужна будет тишина, и с радостью составят компанию, когда она будет в ней нуждаться. Удивительно, но она почти забыла это ощущение. За эти долгие-долгие годы она научилась жить бездомной кошкой – не до конца понимаемой кем-либо, гуляющей сама по себе и никому не доверяющей ключи от своего сердца. Наивно она полагала, что любила Рона Уизли. Наивно, глупо, безнадёжно. Она искренне верила, что любила его и его аромат. Когда-то она даже разбирала запах его волос в аромате амортенции. Но сейчас ей было ясно как день – её любовь к Рону, её любовь к его аромату ни стоила ни кната по сравнению с тем, что именно творил с ней аромат Драко Малфоя.

Чуть позднее она ощутила вес его руки, лежавшей на её животе. Сквозь сон она ощущала эту тяжесть, как приятное дополнение к его аромату. В этой тяжести была надёжность. В этой тяжести было обещание. Ей хотелось бы не вспоминать того, что произошло до её сна, того, что этот сон спровоцировало. Но вопреки её воле, память подкрадывалась к ней, пробиралась в её естество, заставляя снова и снова проигрывать произошедшее перед мысленным взором.

Она открыла глаза лишь для того, чтобы убедиться, что Малфой всё ещё крепко спит. Конечно, только для этого. И отнюдь она не собиралась им любоваться, просто… так получилось. Гермиона не знала, сколько разглядывала его вот так – откровенно и в непосредственной близости. Никогда прежде они не находились рядом – так долго и в абсолютной неподвижности. Тот ледяной принц, которого она увидела в больничной палате, растаял. Рядом с ней лежал совершенно живой, тёплый мужчина, который, непостижимым для неё образом, похитил её сердце. Она могла сколь угодно убеждать себя, что всё произошедшее лишь чересчур яркий эротический сон. Она могла пытаться придумать оправдание в виде похоти или безудержной страсти, которая являлась следствием проклятья. Но нет, ничего из этого не было правдой, а значит, отрицалось ею по определению. Сколь долго она могла ещё бегать от самой себя? Нагружать себя работой и делать всё что угодно, только чтобы не думать? Только чтобы не чувствовать, не замечать?

Нет. Гермиона Грейнджер никогда не убегала от своих проблем. И эту она сможет решить. Она сможет найти правильные слова, и он её поймёт. Они ведь, в конце концов, взрослые люди. Совершенно неподходящие друг другу взрослые люди.

Он проснулся и резко открыл глаза. За мгновение до этого его рука напряглась, но Гермиона не успела даже сообразить, как лучше ей поступить – притвориться спящей или нет? Он не оставил ей выбора и теперь всматривался в её глаза с редкой для него серьёзностью.

– Доброе утро? – спросил он, и Гермиона невольно закрыла глаза, смакуя его хриплый, утренний голос в сочетании с ощущением дома и тяжестью руки на своём животе. Ей хотелось раствориться в этом ощущении. Задержать мгновение, сохранить это чувство и проживать его вновь и вновь, когда ей будет грустно и дождливо. Вспомнив о том, что её ждёт, она вздохнула чуть глубже, успокаиваясь и запрещая себе плакать.

– Доброе, – прошептала она и неуверенно улыбнулась.

Малфой выдохнул с таким облегчением, что сердце её сжалось. Мгновение спустя она уже была вовлечена в трепетный, бережный поцелуй, даже отдалённо не напоминающий о том безумии, которое случилось меж ними до сна. Медленно Малфой словно изучал её, словно играл на невидимом инструменте, которым была она, одну ему известную мелодию. Ей так хотелось остаться в этом поцелуе. Слиться с ним воедино и послать в Запретный лес все отягощающие обстоятельства их связи. Но она не была готова к последствиям, несмотря на то, что отступать было уже непозволительно поздно.

С трудом она прекратила поцелуй, но Малфой не обратил на это ровно никакого внимания, спускаясь поцелуями по линии скул и подбородку. Его рука наконец-то пришла в движение, но Гермиона резко остановила её. У Драко был такой озадаченный вид, что ей стоило огромных сил не рассмеяться от умилительности. Но она сдержалась.

– Что мы делаем, Драко? – тихо спросила она.

– Лично я планировал заняться с тобой сексом. – Он скептически приподнял бровь. – У тебя есть другие планы? – Она поёрзала под ним, усилием воли пожелала одеться, и он разочарованно застонал. – Только не говори, что хочешь побеседовать.

– Но я…

– Я даже знаю, что ты сейчас скажешь! – холодно протянул он, убирая с неё руку и приподнимаясь на локте. – Только никакая это не ошибка, Грейнджер, не сумасшествие и не специфичное действие проклятья на нас двоих! Хватит убегать от действительности, будь смелой, в конце-то концов!

– Ничего подобного я говорить не собиралась. – Гермиона села. – Я лишь хотела сказать, что я… я ничего не могу тебе обещать, Драко.

– Того, что есть сейчас, достаточно. – Он попытался погладить её по щеке, но она увернулась.

– Подумай о том, что будет потом. Возможно, мы не успеем справиться с проклятьем до того, как моя магия исчезнет и я стану сквибом. Сквибом, Малфой! Я покину магический мир навсегда! А если нет… если нет, меня ждёт свадьба с Роном и…

– Я не хочу думать ни о каком будущем, слышишь?! – яростно прошипел он, поднимаясь на один уровень с ней. – В отличие от тебя, у меня его вовсе может не быть. Всё, что у меня есть сейчас, – жалкий клочок сознания, заключённый в тебе. В тебе. Мне достаточно того, что ты тоже чувствуешь это. – Он схватил её за руку и прижал к своей груди. – Ну же, Грейнджер. Посмотри мне в глаза и скажи, что не ощущаешь того же самого. Или скажи мне, что испытываемые чувства к Уизли – сильнее!

– Я ничего тебе не могу обещать! – беспомощно прокричала она, вырывая свою руку из его цепких пальцев. – Мне нечего тебе дать, Малфой! От меня уже почти ничего не осталось…

Она сбежала от него так далеко, как только могла. Она достигла самой тёмной точки комнаты и только там дала волю своим слезам. Она оплакивала свою жизнь, свои обманутые надежды и своё своевольное и разбитое сердце.

========== XXXII ==========

– Ты сожалеешь?

Его голос, холодный и чужой, вывел её из размышлений – таких же обжигающе холодных, вязких и неприятных.

– Нет, конечно.

Невозможно было сожалеть. Но также не было никакой возможности малодушно закрыть глаза на все окружающие их обстоятельства.

– Скоро утро, – сказала она, не оборачиваясь и всё так же глядя в убаюкивающую темноту.

– Да. – Ничего не означающий ответ. Обернувшись, Гермиона нашла его в нескольких шагах от себя спокойного, но уставшего. Она осознала, насколько отвыкла от безразличной маски на его лице, и вздохнула.

– Я надеюсь, что скоро это всё закончится.

Малфой усмехнулся как-то обречённо и горько.

– Что именно закончится, Грейнджер? Действие проклятья? Ты надеешься сбежать обратно под крылышко к своему рыжему недоразумению и забыть? Или ты надеешься, что вместе с этой комнатой закончат своё существование и отношения между нами?

– Между нами нет никаких отношений, Драко, – твёрдо возразила она, отчаянно желая ощутить эту уверенность не только в голосе, но и внутри себя. Драко издал хриплый смешок. Его улыбка больше походила на оскал.

– Если тебе так легче, Грейнджер.

Едва заметная рябь наполнила комнату, как всегда, перед её пробуждением. Никто не сказал больше ни слова, но они смотрели друг другу в глаза, пока она окончательно не проснулась.

***

Теодор любил библиотеки, но с недавних пор его пребывание в одной из них было отягощено присутствием Грейнджер. Она сбивала его концентрацию, обкрадывала книги его вниманием, но самым возмутительным было то, что сама она не делала для этого абсолютно ничего.

Он совершенно не понимал своего смятения. Ему совершенно не хотелось её тела. Ему не хотелось видеть её в своей постели. И уж точно его не привлекала мысль о поцелуе с ней. Но было в её работе что-то завораживающее. С ней хотелось поделиться найденным отрывком, сложность и красоту которого она единственная из его окружения смогла бы оценить. Ей хотелось дать почитать дюжину книг и услышать её мнение о них.

Если перевести его мысли на общечеловеческий язык, то можно было бы подумать, что он жаждет… дружить? Но он с гневом отбрасывал подобные мысли. Желать дружбы с гриффиндоркой? Бред.

Меж тем сегодня она выглядела определённо лучше. Возможно, ей удалось выспаться или она не работала вчера на износ. Он покинул её в девятом часу вечера, заметив, что она старательно скрывает зевоту. Теодор надеялся, что она поступит мудро и сразу же ляжет спать.

Он не ведал, но ощущал, что на её хорошее самочувствие повлияло что-то ещё. Если в субботу она была рассеяна только по причине нервозности, то сегодня она была более собранная и если отвлекалась, то на свои размышления, явно не связанные с книгами. Гермиона не рассказала ему всего, но пообещала показать свои записи, когда всё закончится, и объяснила, как смогла, что именно они искали.

«Мне несказанно везёт», – думал Теодор, вчитываясь в рукописные, узкие строки староанглийского языка. Ветхая тетрадь в обложке из мягкой кожи неизвестного существа была похожа на сотни других таких дневников и мемуаров, но именно в этой повествователь часто ссылался на «брата» и на идею создания проклятья для «убийства любви».

– Гермиона, – неосознанно позвал он, всё больше увлекаясь чтением текста.

– М-м-м? – отозвалась она из-за толстого фолианта, даже не обратив внимания на то, что он впервые за время их знакомства назвал её по имени.

– Кажется, я нашёл.

Грейнджер наконец-то подняла голову от книги и удивлённо моргнула.

– Ты уверен?

– Смотри, вот тут очень много его мыслей о брате, а дальше он начал думать об уничтожении любви. Слишком многое сходится.

***

Пульс подскочил мгновенно. Дрожащими руками она отложила ранее читаемую книгу и на негнущихся ногах подошла к Нотту. Долго бы ей пришлось ещё искать – Теодор взялся с противоположного конца стеллажа. Отчаянно хотелось пойти быстро, вырвать эту книжонку из его рук и в мгновение ока прочесть и узнать, но всё её тело буквально задеревенело от этой мысли. Скоро всё закончится.

Нотт, кажется, был удивлён не меньше. С самого утра она ощущала на себе его изучающий взгляд, и это её нервировало, но то, как смотрел он на неё сейчас… нет, об этом лучше не думать. Просто взять эту тетрадь и прочесть.

Почерк оказался мелким и убористым, читался сложно, но никаких особенностей с переводом не было. Оценив количество страниц, ей стало понятно, что уже сегодня к ночи она будет знать об этом проклятье всё.

Сегодня.

– Питти накрыл обед, – пропищал эльф, указывая в сторону камина.

– Думаю, я здесь больше не нужен. – Теодор поднялся, стряхнул с себя невидимую пыль и уже собрался уходить, когда сказал: – Сообщи, когда узнаешь что-либо стоящее.

Она смогла лишь кивнуть. Пересохшее горло отказывалось повиноваться и протолкнуть слова, но, кажется, Теодор и не нуждался в ответе. Питти ухватил его за палец и трансгрессировал.

Гермиона опустилась на пол, сжимая изо всех сил древний дневник. Ей казалось, что из неё мгновенно выкачали все силы. Буквально пятнадцать минут назад она была полна решимости и огня, и вот её поиски окончены, будто вместе с этими поисками погас внутри неё освещающий их огонь. Она глубоко вздохнула, стараясь успокоиться и навести в голове порядок. Гермиона старалась не думать о том, во что превратится её жизнь после того, как проклятье будет снято, и как именно ей придётся разбираться с ней после. Это всё будет потом, а пока…

– Обед ждёт вас, мисс, – напомнил ей вернувшийся домовик.

Впервые за долгое время Гермиона обедала, не уткнувшись в книгу. Против своей воли, она думала и думала, представляла и проигрывала в голове разные сценарии и категорически не могла успокоиться. Как можно быть спокойной, когда до решения загадки остался всего лишь шаг?

Сложнее всего было запретить себе думать о последствиях. Быть может, для них уже нет обратного пути. Быть может, кого-то из них ждёт смерть. Быть может, она лишится своей магии и её жизнь навсегда изменится. Гермиона знала, что уже не сможет вернуться к прежней жизни, но если она лишится и волшебства…

Вздрогнув, она поднялась из-за стола. Поблагодарила Питти за заботу, собрала свои вещи и забрала старую тетрадь с собой.

– Мисс не должна переживать, – напутствовал домовик, наблюдая за её сборами. – Всё будет хорошо.

– Хотела бы я иметь такую же уверенность. – Она взяла домового за руку, и они переместились к ней в дом.

На удивление, там было тихо. Рон явно отсутствовал, и она не смогла скрыть вздоха облегчения. Как же она хотела не ощущать вины. Разрываясь надвое, она не чувствовала раскаяния или сожаления из-за того, что произошло прошлой ночью в её сне. Но она чувствовала себя виноватой, и эта вина могла отвлечь её от чего бы то ни было, если бы Рон был рядом. Но сейчас она могла малодушно её затолкать поглубже в себя, твёрдо себе пообещав разобраться с этим позже.

Оставив записку для Рона в гостиной, она ушла в кабинет, поставила звукоподавляющие и запирающие чары и сжала в руках тетрадь. В этой небольшой книжонке были сокрыты ответы на все её вопросы. В ней таилось знание о её будущем и о последствиях для каждого из них. Оставалось лишь пересилить страх перед знанием и открыть её.

Она успела подумать о том, что мыслей, оставленных на потом, у неё скопилось предостаточно, прежде чем окунуться в чтение.

***

Из-за специфики своей работы Гермионе приходилось сталкиваться с самыми разнообразными текстами. Некоторые были познавательны, другие в себе содержали устаревшую ересь, но были и те, которые повествовали о тёмной магии. Это была самая нелюбимая часть работы, но её кодекс гласил: «клиент всегда прав», и она переводила удушливо жуткие сочинения, стараясь не представлять написанное. Не всегда ей это удавалось, но она никогда не примеряла прочитанное на себя.

В этот раз всё было иначе. Прочитанное относилось непосредственно к ней, и волей-неволей она проникалась всем ужасом, описанным в дневнике. Часы как раз отмерили полночь, когда она прочла последние строки и закрыла тетрадь. Усилием воли заставляя себя не дрожать, она открыла свой ежедневник, который всюду носила с собой, и записала полученные сведения.

Этот свихнувшийся ублюдок ставил эксперименты на маглах и в деталях описывал полученный эффект. Одну из «подопытных» расщепило прямо у алтаря, когда она произнесла слово «да»… Автор дневника был настолько впечатлён, что посвятил подробностям три страницы. Он считал, что эффект был восхитительным, но тогда все поймут, что девушка проклята. На всякий случай, он записал и эту формулу проклятья.

Конечно, она читала книги и хуже, но никогда не представляла на месте каждой жертвы себя. Она не могла не думать об этом.

Теперь у неё был ключ. Автор проклятья действительно не рассчитывал, что проклятый так долго будет медлить с браком. Между помолвкой и женитьбой в те времена была неделя, а то и считанные дни. В самом конце книги он предположил, что, если жертва успеет разорвать помолвку до женитьбы, проклятье будет снято.

В самом деле, это было логично. Даже несколько предсказуемо. Что уж говорить, это было совершенно неоригинально и несложно. Единственной деталью, смущавшей Гермиону, была неизвестность исхода. Автор проклятья не проводил опытов, а значит, не знал, каков был бы исход, разорви она помолвку прямо сейчас.

Был ли у них шанс на положительный исход? Выживет ли Драко? Выживет ли она? И что с ними будет дальше? Голова шла кругом от переживаний, и Гермиона решительно покинула кабинет. Малодушно она выпила фиал с зельем сна-без-сновидений и легла спать, даже не заметив, что Рон не пришёл ночевать домой.

***

Письмо от Гермионы Грейнджер Теодору Нотту. 3 ноября 2003 года.

«Здравствуй, Нотт.

У меня есть важные новости. Встретимся в два часа пополудни в кафе напротив гостевого входа в Министерство магии. Забини тоже приглашён.

Гермиона Грейнджер».

***

Нотт сидел напротив явно нервничающей Грейнджер и ждал Забини. Тот, по своему обыкновению, опаздывал, и этот факт раздражал его гораздо больше обычного. Навскидку он пытался понять причину нервозности Грейнджер, но в голову лезли только нелицеприятные мысли. Может, ей нужны запрещённые ингредиенты? Или какой-нибудь извращённый ритуал с жертвоприношениями?

– Приношу свои извинения за опоздание, – прервал его мысли Блейз, отвесил полушутливый поклон и сел за столик. Грейнджер мановением палочки отделила их от остального кафе звукоподавляющими и отводящими чарами и положила на стол потрёпанный ежедневник. – Как-то он невнушительно выглядит. Это ведь тот дневник, который вы искали?

– Конечно же нет, Блейз, – раздражённо ответила она. – Это мой дневник, в который я записывала все подробности о проклятье, которые мне удавалось найти.

– Значит, здесь описана вся история? – поинтересовался Нотт.

– Да. Но прочесть её сможет только тот, кто знает пароль.

– И каков он?

– Драко Малфой. – С этими словами книжица на мгновение еле заметно засияла голубым сиянием. – И я хочу отдать её тебе, Нотт.

– Так, подожди, – прервал её Блейз. – Расскажи самое главное – ты нашла способ освободить вас от проклятья?

– Нашла. – Гермиона опустила взгляд на книжку и замолчала. Спустя несколько минут липкого молчания она продолжила: – Я должна расторгнуть свою помолвку.

– И всего-то? – присвистнул Блейз.

– А тебе мало? – вмиг ощетинилась Грейнджер.

– Есть подводные камни, верно? – сразу уловил суть её сомнений Теодор.

– Да. Никто не знает, что произойдёт. Этот путь только предположение «автора» проклятья. – Голос её был полон отчаянья.

– Но ведь другого у нас нет.

– Это у меня его нет. Вам он и не нужен, – горько ответила она.

Вновь повисло молчание.

– Я хочу, чтобы вы пообещали… нет, поклялись в том, что ни одна живая душа не узнает об этом. О том, из-за чего разорвалась помолвка. О том, что я была проклята.

– Не пожалеешь ли ты об этом сама, Грейнджер? – протянул в задумчивости Нотт. Она лишь отрицательно покачала головой.

– Не пожалею.

========== XXXIII ==========

А там за краем рыщет тьма,

Как никогда близка зима,

И тень твоя, мою обняв, уходит снова в путь.

© гр. Мельница «Прощай».

Джинни открыла не сразу. Гермиона уже готова была уйти, когда дверь, ведущая в бывшую резиденцию семьи Блэк, открылась, и на пороге появилась миссис Поттер.

– Гермиона! – радостно воскликнула она и попыталась завести гостью в дом.

– Гарри дома? – без приветствия спросила та.

– Нет, и ещё часа три не будет точно… Что-то произошло?

Гермиона облегчённо вздохнула и вошла.

– Мне нужно кое-чем с тобой поделиться, но, чтобы Гарри об этом не узнал.

– Снова мой братец что-то натворил? – спросила Джинни, но, взглянув ей в глаза, переменилась в лице. – Или это связано с твоим проклятьем?

– Последнее. Кстати, Рон сегодня не ночевал дома. Ты не знаешь, где он был?

Джинни пожала плечами и повела Гермиону в гостиную.

– Он не появлялся у нас после субботней явки в Нору. Думаешь, с ним что-то произошло?

– Не знаю. – Гермиона зябко потёрла руки и съёжилась на диване. – Ты должна поклясться, что никто не узнает об этой истории.

– Что, непреложный обет возьмёшь? – усмехнулась миссис Поттер, но, увидев серьёзное выражение лица подруги, мгновенно переняла её настрой. – Но ведь Гарри и Рон уже знают…

– Я намерена заставить их… забыть.

Джин поражённо ахнула.

– Обливиэйт?! На моём муже и на своём женихе?!

– Когда ты меня выслушаешь, ты согласишься с моим решением…

– Да что там произошло, в конце концов?! Ты убила младенца, чтобы снять проклятье? Возродила Тёмного Лорда?!

– У тебя слишком богатая фантазия, Джин, – криво улыбнулась Гермиона. – Никого я не убивала. И не возрождала. Но я жду твою клятву.

– Дай угадаю. Без неё меня тоже ждёт обливиэйт? – Джинни поджала губы, а Гермиона про себя чертыхнулась. – Откуда мне знать, что ты уже не стирала мне память в случае отказа?

Гермиона поднялась на ноги.

– С тобой я бы так не поступила, Джин. Никогда.

– Но в чём разница?! – возмутилась Джинни, всё ещё не понимая.

– Клятва, и ты всё узнаешь.

***

– Значит, Драко Малфой заперт в твоей голове?

– Да.

– И ты больше не желаешь ему смерти в страшных мучениях?

Гермиона обречённо вздохнула.

– Я никому не желаю такой смерти.

– Даже Тёмному Лорду? – прищурилась Джин.

– Он, хвала Мерлину, уже мёртв.

– Ну, скажем так, хвала не Мерлину, а Гарри Поттеру, – веселилась миссис Поттер. Гермиона закатила глаза, а Джин заговорщически продолжила: – Который по чистому совпадению является моим мужем и которому в самом ближайшем будущем ты собираешься подправить память.

– Всего одно воспоминание, Джин!

– Одно пойдёт за другим, а там ещё что-нибудь раскроется. Я всё-таки против. Придумай какой-нибудь ритуал, будто уже его провела в эти выходные и сняла с себя проклятье. Разве это проблема?

– Но я не уверена, что Гарри не догадается сложить один плюс один…

Джинни красноречиво посмотрела на Гермиону и приподняла одну бровь.

– Хоть когда-нибудь Гарри Поттер догадывался о чём-либо без посторонней помощи? А конкретно твоей?

– Ты же знаешь, Джин, я совсем не умею врать…

– А тебе и не нужно врать! Ты ведь всё равно собралась сделать это… – Гермиона тяжко вздохнула и уронила лицо в ладони. – И ты не должна себя за это винить. У тебя ведь нет выбора…

– Ты не понимаешь! – воскликнула Гермиона. – Дело в том… я… Рон… мы…

– Ты осознала, что вы не пара, я полагаю?

– Да, – страдальчески протянула Гермиона.

– И тебя гнетёт реакция общественности и нашей семьи…

– Угу.

– И ты собралась умотать к драклу на куличики, чтобы скрыться и переждать время?

Гермиона резко подняла голову и удивлённо взглянула на подругу.

– Как ты догадалась? – только и смогла выпалить она.

– Ну, я бы точно так сделала, если бы влюбилась в другого парня и решила сбежать от Гарри. – Джинни подмигнула, а Гермиона невольно покраснела.

– С чего ты взяла… да я не… влюбиться, ты, конечно, скажешь…

– Ты ужасная лгунья. – Джинни ослепительно улыбнулась.

– А ты меня провела, – насупилась Гермиона.

– Не злись. Я подозревала, что так всё и есть, когда ты впервые назвала его по имени. – Она прикрыла глаза и притворилась мечтающей. – С таким придыханием…

– Я не могла так говорить! – Джинни рассмеялась.

– Ну, конечно, не так. Но я-то умею улавливать влюблённые флюиды Гермионы Грейнджер.

Гермиона зажмурилась. Самым худшим было то, что Малфой всё слышал. Возможно, Джинни об этом забыла, а, возможно, устраивала этот спектакль специально.

– Значит, кроме меня знают ещё Забини и Нотт? – прервала её мысленные метания Джин.

– Да. Нотту я оставила тетрадь с записями. Так будет надёжнее. В его дом попасть практически невозможно. – Немного помедлив, Гермиона всё-таки решилась на вопрос: – И ты не злишься на меня?

– За то, что ты проклята? – с наигранным любопытством поинтересовалась Джинни.

– Хватит паясничать, Джин! Конечно, нет.

– За то, что не сожалеешь о том, что тебе придётся порвать с моим братом?

Гермиона тяжело вздохнула. Она бы никогда не решилась поставить вопрос именно так, но миссис Поттер всегда была проницательна и честна – и с собой, и с другими.

– Да.

– Нет, я не злюсь на тебя. – Джинни грустно улыбнулась. – Мне немного жаль, что ты не станешь частью моей семьи. Только представь: я не смогу видеть тебя на еженедельных встречах в Норе и безнаказанно подкалывать своего брата на тему размера его мозгов. И самая болезненная утрата – мне не с кем будет обсуждать за глаза Флёр! Все остальные в ней души не чают, ты же знаешь…

Порывисто обняв подругу, Гермиона, наконец, заплакала.

Она оплакивала все эти потери и миллион упущенных ею возможностей. Она оплакивала свои мечты о рыжеволосых детях и уютном маленьком домике. Она оплакивала свои грёзы о кубках по квиддичу, которые стояли бы на её каминной полке, честно заработанные её мужем. Внешне она бы всегда ворчала, но в душе гордилась бы его достижениями, пусть и в сфере, которую она не понимала. Ничего этого больше не могло быть, и она совершенно не понимала, что именно её ждёт.

На место ушедших мечтаний должны были прийти новые, но они не приходили. Неизвестность пугала её своей манящей бездной. Она затягивала её в пучину сомнений и страха, и Гермиона плакала теперь уже из-за боязни неизбежного, но непрогнозируемого исхода.

– Ты ведь не знаешь, что будет дальше? – тихо спросила Джинни, мягко поглаживая Гермиону по голове, будто уловив ход её мыслей.

– Нет. Ни для себя, ни для него.

– Тебе потребуется всё мужество, которое тебе доступно.

– И оно тоже. Спасибо, Джин. – Она отстранилась и вытерла лицо платком. – Спасибо за всё.

– Ты должна была мне рассказать с самого начала, – укоризненно произнесла та. – Каким-то слизеринцам доверилась, а мне, своей лучшей подруге…

– Я им доверилась только потому, что у меня не было выбора.

– И они ведь тоже связаны клятвой?

– Разумеется.

– Вот и чудненько. Ты уже выбрала день, когда…

– Нет. Мне… мне нужно подготовиться. Я хочу… наладить пути отступления.

– Да, но с твоей работой это будет просто. Совы летают по всему миру. Ты покинешь Англию?

– Нет, – усмехнулась Гермиона. – Не думаю, что гнев семейства Уизли распространится так далеко.

– А твои родители?..

– Им я расскажу в первую очередь. До разговора с Роном, ведь после… – Она замолчала.

– После может и не быть, я поняла, – понимающе сказала Джин и поддерживающе сжала плечо Гермионы.

– Попрощаешься со всеми за меня, если что?

– Ни за что! На это я не подписывалась. Все сразу поймут, что я чего-нибудь да знаю, а сказать я не смогу…

– Сможешь. После моей смерти обязательства будут сняты.

– Не смей. Говорить. О своей. Смерти! – воскликнула гневно Джинни, а затем, немного успокоившись, продолжила: – В Гринготтсе есть услуга, как отправление писем адресату посмертно. Они так рассылают завещания и прочие документы. Если опасность тебя минует, ты в любой момент сможешь их забрать.

– Это хорошая мысль, Джинни! Сегодня же этим займусь!

– А успеешь? Банк закрывается в семь…

– Или схожу туда завтра утром. Но это определённо нужно успеть сделать!..

– Гермиона, – осторожно позвала Джинни, – если ты почти не можешь пользоваться магией, как же ты передвигаешься?

Она грустно улыбнулась подруге, пожала плечами и ответила:

– Вы все забываете, что я маглорождённая. Я пользуюсь такси.

– Такси? – недоумённо переспросила её Поттер.

– Да. Машина, которая приезжает на твой вызов и везёт за деньги, куда нужно.

– Что-то вроде нашего ночного рыцаря?

– Да, вроде, но не безумное, – рассмеялась Гермиона, и Джинни облегчённо улыбнулась.

– Береги себя, – серьёзно сказала она, когда Гермиона собралась уходить. Та вымученно улыбнулась и ответила, стоя уже на пороге.

– Что может со мной произойти ещё, кроме уже произошедшего?

Ей было холодно.

========== XXXIV ==========

В родительском доме звучал смех. Гермиона закрыла дверь такси и зябко дёрнула плечами. Она и забыла, сколь много времени уходит на перемещение без помощи волшебства. Солнце давно село, и в ней вновь возник соблазн использовать Питти для собственного перемещения. Джинни настояла на том, чтобы переместить её к ней домой, но дальнейший путь Гермиона проделала сама. Благо родители жили совсем недалеко, по магловским меркам.