Текст книги "Безымянное проклятье (СИ)"

Автор книги: Tenvtrave

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

В их с Роном доме было по-прежнему тихо, а её утренняя записка лежала нетронутой. Она собрала свои вещи, оставила ещё одну записку о поездке к родителям и вызвала такси.

– Гермиона! – радостно воскликнула миссис Грейнджер, явно не ожидавшая увидеть дочь на пороге. – Почему ты не сообщила, что придёшь на ужин? Мы бы подождали тебя…

Она болтала без умолку, засыпая Гермиону вопросами, а та лишь грустно улыбалась, вновь ощущая эту отчаянную потерю – отсутствие ощущения дома.

– Ты обычно проходишь через заднюю дверь, – заметил мистер Грейнджер, появляясь в прихожей.

– Сегодня я на такси, – тихо ответила Гермиона, а родители озадаченно переглянулись.

– Что-то случилось с твоей магией? – озабоченно спросила мать.

– Да, но это ненадолго, – сказала она преувеличенно бодро и уже тише: – Я надеюсь…

Родители, обладающие прекрасным тактом, не стали её расспрашивать, заметив её смущение, и пригласили за стол.

– Мама, папа, – начала Гермиона, когда ужин подошёл к концу. – Вы должны узнать первыми, и я надеюсь… надеюсь, что вы поддержите меня.

– Что случилось, дорогая? – обеспокоенно спросила Джин.

– Я… – Гермиона сглотнула и вдохнула побольше воздуха в грудь. – Я собираюсь разорвать помолвку с Роном.

Родители переглянулись, и отец задал главный вопрос:

– Между вами что-то произошло?

– И да и нет, я просто… поняла, что мы больше друзья, чем возлюбленные.

– Каждая девушка испытывает сомнения перед свадьбой, – осторожно начала миссис Грейнджер. – Это нормально, ведь брак – ответственный шаг…

– Мама! Я не испытываю сомнений в том, что люблю Рона, – резко прервала её Гермиона. – Но если сейчас мы не знаем, чем заняться вместе в свободное время, кроме еды и секса, то, что будет дальше?

– Дальше будут дети, – спокойно ответила ей мать, пропустив слово «секс» мимо ушей. – Дети очень сближают…

– Или наоборот! Я не хочу детей в ближайшие десять лет, мама…

– Ты не можешь говорить за себя наперёд…

– Джин! – резко одёрнул её мистер Грейнджер. – Кажется, Гермиона ясно дала понять, что ей нужна поддержка, а не осуждение.

– Спасибо, папа, – выдохнула Гермиона.

– Но… – начала было миссис Грейнджер.

– И мы должны её поддержать. В любом решении. Это её жизнь, и она вправе распоряжаться ею так, как считает правильным. Думаю, ей предстоит выслушать уйму осуждения в собственный адрес от семьи Уизли и общественности. Вряд ли газеты так просто это оставят. Не забывай, твоя дочь знаменитость в волшебном мире…

– Я хотела бы спрятаться на время. Не от Уизли, от общественного внимания. С ними я надеюсь разобраться мирно…

– Тебе нужна помощь? – серьёзно спросил её отец.

– Немного. Я хочу уйти в магловский Лондон, но у меня совсем нет там связей. Снять квартиру в одном из районов и отсидеться там.

– Я дам тебе телефон знакомого риэлтора, – кивнул отец. Миссис Грейнджер, казалось, пребывала в лёгкой прострации и не реагировала на их разговор.

– Спасибо, папа, – второй раз за вечер произнесла она и сжала отцовскую ладонь.

– Всё, что пожелаешь, принцесса, – улыбнулся ей он. – Я счастлив, что мы с мамой можем тебе помочь.

***

Прощаться оказалось непросто. Даже на бумаге. Ей было всего двадцать пять! Всё её естество противилось каждому написанному письму, но она упорно продолжала писать, хоть за окном давно минула полночь. Она заранее приготовила зелье сна-без-сновидений. Сегодня она ещё не была готова встретиться с ним. Слушать его подначки на тему их несовместимости с Уизли или, наоборот, – вести серьёзные разговоры. Ей всего лишь хотелось сегодня завершить написание всех писем (она умышленно избегала слова «завещание», хотя именно этим они и были) и лечь спать. И завтра по возможности закончить все свои дела. Тогда в среду… в среду она могла бы уже поговорить с Роном.

«Надо будет договориться с Забини и Ноттом, – думала она, – чтобы вместе пойти в больницу. Зачаровать фальшивые галлеоны наподобие тех, что использовал отряд Дамблдора. Чтобы они знали, когда именно ждать изменений и появиться у Святого Мунго».

Совершенной неожиданностью для неё стало желание написать письма и слизеринцам. Поблагодарить Нотта за плодотворную совместную работу и оставить ему в подарок некоторые книги. Забини же просто пожелать всего наилучшего. А Драко… Малфою она написала тоже. На случай, если выживет он, но не выживет она. Всё-таки именно она была проклята, а не он.

Ему она писала в последнюю очередь. Глаза её постоянно слезились, и она искренне старалась быть немногословной, но всё равно, по её мнению, письмо получалось чересчур сопливым и сентиментальным. Она избегала каких-либо признаний и обещаний, но, перечитав его, скривилась. Ей вспомнились женские романы и письма слащавых героинь своим возлюбленным. Лишь усилием воли она заставила себя его не сжигать. Она сомневалась, что нашла бы в себе силы написать ещё одно и совершенно не была уверена в том, что оно получится лучше.

Пустой фиал из-под зелья покоился на прикроватной тумбочке. Он пропускал сквозь себя свет луны и был совершенно беспристрастен. Он даже не догадывался, что своим достаточно простым действием кого-то злит. Он не знал, что может оказаться проклинаемым кем-то за то, что отбирает у принявшего его человека способность видеть сны.

***

Гермиона вышла из банка гоблинов и глубоко вздохнула. Эти мелкие паршивцы вытрясли из неё всю душу, пытаясь разузнать, для каких целей блестящая волшебница так рано решила озаботиться подобными письмами. С неё потребовали клятву, что она не использует свою смерть в собственных целях. «Как можно в собственных целях использовать собственную смерть?!» – до сих пор мысленно вопрошала она. Спустя всего лишь полтора часа споров и ругани все документы были подписаны, а клятвы о неразглашении даны. Теперь Гермиона могла вздохнуть спокойно.

Она медленно брела по Косой Аллее невидящим взглядом, рассматривая знакомые лавочки. Было тяжело представлять, что она может покинуть этот мир. Покинуть его навсегда – погибнув при снятии проклятья или вынужденно – став сквибом. Оттого она и не заметила высокого рыжего парня, идущего прямо на неё.

– Привет, Гермиона! – лучезарно улыбаясь, окликнул её Джордж, когда она почти впечаталась в его грудь.

– О, Джордж! – Гермиона вымученно улыбнулась. – Привет.

Она не могла не вспомнить, что оставляла ему пару редких книг с описанием сомнительных экспериментов. Раньше она никогда бы не подумала ему о них даже рассказать, хотя в них можно было отыскать не одну хорошую идею для магазина вредилок. Теперь же это сможет его отвлечь, когда она…

– У тебя такой вид, как будто ты дементора встретила, – хохотнул Джордж, и она сдавленно рассмеялась. Дементоры высасывают положительные эмоции и воспоминания. Да, определённо, сходство с её состоянием было.

– Ничего страшного, просто переводила неприятную книгу.

– Рон говорил, ты почти живёшь в своём кабинете, – по-доброму пошутил над ней Уизли. – Смотри, как бы он не забыл, как ты выглядишь.

В новом свете все его шутки смотрелись иначе. Она вновь вымученно улыбнулась.

– Надеюсь, он меня не забудет, – совершенно не думая о том, как двусмысленно прозвучали эти сова, ответила она.

– Эй, Гермиона, – насторожился Джордж. – Всё в порядке?

«Надеюсь, что да», – подумала она и согласно кивнула.

– Конечно. Всё в порядке. Мне нужно закончить ещё кое-какие дела. До встречи?

– До встречи. И не зарывайся в книги целиком! – вслед крикнул ей Джордж.

Её путь теперь лежал в общественную совятню. Купив пергамент, она отправила две записки, на которые не требовалось ответа, и вернулась в магловский Лондон через Дырявый котёл.

***

Из всех представленных ей вариантов Гермиона выбрала квартирку в мансардной части старого дома. Она надеялась, что так почтовые совы будут привлекать меньше внимания, а факт отсутствия соседей радовал её неимоверно. Лифт доезжал только до предыдущего этажа, и два лестничных пролёта приходилось проходить пешком, отчего эта квартира не пользовалась особым спросом. По этой же причине на неё давали приличную скидку, особенно, если она сможет заплатить на шесть месяцев вперёд, что она и сделала.

Камин в квартире отсутствовал. Она считала это большим плюсом – меньше будет возможности её найти, меньше соблазна выйти с кем-либо на связь. Она также не планировала забирать сову из своего дома – так будет сложнее отследить её контакты.

Из огромного окна в половину стены открывался прекрасный вид на закатный Лондон. Первый снег ещё не выпал, и город отчаянно его ждал. Чернотой деревьев, серостью домов он дышал печалью предзимней поры, и Гермиона невольно проникалась этим настроением. Почти все её дела были завершены, осталось совсем немного.

Она вызвала такси и вновь поехала в сторону магической части Лондона, размышляя о том, что это посещение волшебной страны может быть последним.

***

Забини крутил меж пальцев нож. Вдвоём с Ноттом они сидели в том самом ресторане, за тем же столиком, где он впервые увидел Грейнджер после войны. Она опаздывала.

– Значит, ты не скажешь, о чем именно она тебя попросила? – уже во второй раз задал вопрос Блейз.

– Я уже сказал, что нет. – Теодор смотрел сквозь эльфийское вино на свет.

– А вот и я, – вместо приветствия сказала явно запыхавшаяся Грейнджер. За прошедшее время с их встреч в библиотеке Нотта она стала выглядеть явно хуже. Тёмные круги под глазами, бледность лица и нервные движения – всё это он подметил и в прошлую их встречу, но сейчас было кое-что ещё. Обречённость.

– Итак, – сказал Нотт и протянул Грейнджер свёрток. – Как ты и просила.

К ним подошёл официант, и они сделали заказ. Грейнджер заглянула в свёрток, вытащила из него что-то и протянула Блейзу. Он обнаружил, что крутит в руках галлеон.

– Он фальшивый. Это на случай связи. Нотт сделал для меня порт-ключ, если я всё же выживу, но потеряю магию. Меня перенесёт к входу больницы Святого Мунго. Также, если я не смогу колдовать, вас об этом оповестят эти жетоны. Если магия во мне останется – смогу передать более внятное сообщение. Но суть одна – мне нужна будет… я хотела бы, чтобы вы тоже пошли со мной в Мунго, после того как всё закончится.

– Хорошо, – ответил за него Нотт. – Я настроил их так, что даже в случае твоей смерти нам придёт сообщение.

– О… – Грейнджер, казалось, смутилась. – Это прекрасно. Да. Это прекрасно. Тогда вы сами пойдёте в Мунго, чтобы проверить Драко…

– Драко? – Блейз расплылся в широкой улыбке. – Он уже Драко?

Гермиона покраснела и опустила глаза.

– Проведя столько времени взаперти, глупо не перейти на именные обращения, – едва слышно пробормотала она.

– Я сделаю вид, что поверил, – ответил всё ещё улыбающийся Блейз. Принесли заказ, и они обратили своё внимание на пищу.

– Ты ведь уже знаешь, куда пойдёшь после? – спросил Нотт.

– Конечно. Я переживу бурю в магловском Лондоне…

– А я думал, в Малфой-мэноре, – вставил Блейз. К его удивлению, Гермиона снова покраснела.

– Не думаю, что… меня туда никто не приглашал.

– А если бы пригласил? – Забини вновь улыбался.

– Блейз, уймись, – строго ответил ему Тео вместо Грейнджер, которая, казалось, не знала, куда смотреть. – В любом случае, можно будет об этом говорить лишь после того, как всё закончится, и уже по итогу, чем именно. А не сейчас.

– Спасибо, – едва слышно произнесла Гермиона и, допив вино, поднялась. – Думаю, мне пора. Мне далеко добираться домой…

– Далеко? Ты ведь не в США подалась?

– Я не… – Гермиона прочистила горло и продолжила: – Я не могу аппарировать. И почти не могу колдовать. Поэтому у меня есть только магловский транспорт.

– Если бы ты сказала адрес, мы могли бы тебе помочь с аппарацией, – серьёзно сказал Нотт.

– Я пока не готова раскрывать своё местонахождение кому-либо, – твёрдо ответила она и уже мягче добавила: – Спасибо за всё и… до завтра.

Комментарий к XXXIV

Тот самый случай, когда переход на авторскую страничку вконтакте сулит не хилые ништяки. ;)

========== XXXV ==========

Лишь для одной ослепительной вспышки

Лишь ради нескольких звёздных мгновений

Мы будем плыть друг другу на встречу

Сквозь бесконечность и океаны забвения

гр. Fler. «Память»

Когда она появилась в кресле напротив, он почти удивился.

– А я думал, что ты будешь избегать меня до самого конца, – усмехнулся Драко.

– Нет. – Она вздохнула и отвела взгляд.

– Значит, нет…

Он был уверен в обратном. Разве это не было её гениальным планом, чтобы оставить решение всех вопросов на потом? Он был удручён, всякий раз замечая знакомый пузырёк с зельем. Ему казалось, что уже прошёл все стадии принятия. Он уже пытался разгромить комнату и потерпел поражение. Он кричал ей, что она ещё большая трусиха, чем он. Он обвинял её в эгоизме, но она не слышала. И не могла услышать. Ему хотелось сделать ей ещё больнее. Она не имела никакого права бросать его здесь в эти дни. В дни, когда стало понятно, что никто не знает их дальнейшей судьбы.

Он также не хотел, чтобы она была в этом одна. Драко хотел разделить эту боль и этот страх на двоих. Но она не пришла к нему той ночью. И следующей тоже. Она предпочла решать всё в одиночестве, не спрашивая совета и не получая его утешения. А может быть, она боялась, что будет высмеяна им? После всего, что между ними было? Бред.

– Интересно, куда подевался твой женишок? Он явно не появлялся в доме, пока тебя не было, – спокойно размышлял вслух он. Что им ещё оставалось? Только говорить. Тем более этот вопрос его действительно интересовал.

– Возможно, к родителям. Он не любит тишину и одиночество.

Малфой только фыркнул. Ничтожество. Как можно их не любить?

– Мне кажется, я могу угадать то, о чём ты подумал. – Гермиона смотрела в огонь и грустно улыбалась.

– Ты записалась в клан Трелони и держишь за пазухой хрустальный шар? – поддержал её настроение Малфой.

– Ты думаешь о том, как можно всего этого не любить. Одиночество и тишину, – почти слово в слово пересказала его мысли она.

– Грейнджер, ты страшная женщина! – воскликнул он, прижав руку к сердцу. Она улыбнулась чуть шире, посмотрела на него и склонила голову.

– Я снова Грейнджер?

Не отдав себе отчёта, он провёл языком по губам.

– Если ты хочешь поцелуя, то так и скажи, – ответил он ей, отмечая, что голос прозвучал ниже обычного.

Грейнджер выдохнула, закусила губу и вновь отвернулась к огню.

Малфой не узнавал себя. Глупо было бы вновь винить действие проклятья, но он всё равно это делал. Ещё полтора месяца назад он знал о Грейнджер не больше других. Любимица толпы. Героиня войны. Прирождённая зубрила и книголюб. Из газет он знал, что они встречаются с Уизли, и его это никоим образом не интересовало. Ему неинтересна была её жизнь, как и всей победившей стороны. Он выживал, как мог, выправлял репутацию у себя и своей семьи и совершенно не собирался узнавать Гермиону Грейнджер. Его отношение к ней до того, как он сюда попал, можно было бы назвать терпимым. Она не вызывала в нём светлых чувств, но он обязан был наступить на горло своим предубеждениям и личным неприязням. Детство кончилось ещё во время войны.

Теперь он знал о ней практически всё. Какой она пьёт кофе и как часто. Знал, какие заклинания она использует для укладки волос, каким гелем для душа пользуется, какие запахи предпочитает… Раньше он никогда не задумывался о том, сколь много мелочей может уместиться в одном человеке. Невольно он сравнивал её с собой и понимал, что наверняка его мать знает о нём так же много. Помнит о нём так же много. В детстве его всегда удивляло, как она одним прикосновением к его лбу может понять: болен он или нет. Сейчас он ощущал то же самое.

Он помнил, как она хмурится, решая сложные задачки, а как – когда у неё болит голова. Он узнавал её нервозность задолго до того, как она начинала чувствовать её сама. Чуть более резкие движения, задержка дыхания на выдохе, и вот через минуту она уже заламывает руки и чешет кончик носа указательным пальцем.

Малфой ненавидел себя за это. Он не планировал чувствовать к Гермионе Грейнджер хоть что-то, но по итогу прошедшего времени понял, что влюблён. Безнадёжно и беспросветно влюблён. Впервые в жизни он думал о том, что взаимность в любви может быть пугающей и непредсказуемой. Впервые он считал, что неразделённая любовь может быть понятнее и легче взаимной.

– Прощальные письма были хорошей идеей, – сказал он, разрывая окружавшую их тишину. Лёгкое настроение Гермионы мгновенно изменилось, и он мысленно отвесил себе оплеуху.

– Да, – задумчиво откликнулась она и встала у камина. – Хотя это было… трудно.

– Это и должно было быть трудным, Грейнджер.

– Хватит называть меня по фамилии! – мгновенно откликнулась та.

– Если я назову тебя по имени, то поцелую, – предупредил он.

– И ты хочешь меня этим испугать? – Она обернулась и выдала нервный смешок. – Да твой чистокровный язык был у меня…

Договорить она не успела. Малфой за одно мгновение пересёк разделяющее их расстояние и выполнил обещание. Её губы ответили спустя секунду, и впервые их поцелуй был неспешным. Малфой раз за разом отбрасывал мысль о том, что таким образом они прощаются.

***

Гермиона растворялась в ощущениях. Сквозь неспешные поцелуи она старалась передать все невысказанные слова. Забыть обо всех страхах, забыть, что их окружает удушающая неизвестность. В его объятиях это было возможно. Она могла в них забыть о Роне, о проклятье, о волнении родителей за неё, о своей работе, о клане Уизли и их возможной реакции. Здесь, в его руках, важность реального мира испарялась и ускользала. Оставались лишь его руки – сильные и нежные, его губы – настойчивые и пленяющие. Они вели её, безмолвно уговаривали её, молили её остановиться, прочувствовать только этот миг и не заботиться больше ни о чём.

Как и в прошлый раз, она не помнила, как очутилась на огромном ложе, лишь почувствовала перемещение в пространстве и мягкость постели вместо каменной стены. Неспешная нежность, с которой Малфой – Драко! – снимал с неё одежду, обезоруживала. В его взгляде сумасшедшим коктейлем смешивались желание и нежность, жажда и бережность. Избавив её от последнего элемента белья, он приподнялся на локте и с насмешливой улыбкой обронил:

– Есть ещё одно место, где мой чистокровный язык ещё не побывал.

С трудом сообразив, что он что-то ей сказал, Гермиона нехотя открыла глаза. Что он имел в виду? Его язык? Где-то не был? Мыслить в таком состоянии было крайне трудно, и она его переспросила:

– О чём ты?

Драко мягко рассмеялся и начал спускаться поцелуями по её подбородку, шее, обласкал её грудь, вырвав с её губ протяжный стон.

– Если бы я знал, что подобным способом можно лишить тебя способности мыслить, я бы использовал это ещё в Хогвартсе, чтобы обойти тебя на экзаменах, – рассмеявшись, сказал он, но Гермиона уже не обращала на его слова никакого внимания.

Все её ощущения обострились, когда он начал спускаться ещё ниже и ещё. Кажется, он шептал проклятья и восторги поочерёдно – она не слышала. Её практически не осталось – она превратилась в одни ощущения. Неведомым ей образом Малфой точно знал, какие именно оральные ласки она любит. Она трепетала в его руках, зарывалась пальцами в его волосах и издавала такие звуки, какие вовсе от себя не ожидала.

Он остановился, когда она была на самом краю. Разочарованно зарычав, Гермиона потянулась руками вниз, чтобы, наконец, получить желаемую разрядку, но Драко перехватил руки и зафиксировал над её головой.

– Драко! – возмутилась она. Тот хрипло рассмеялся.

– Гермиона! – отзеркалил он её тон. – Я не хочу иметь заснувшее тело. Тем более ты так прекрасна, когда я… – Она дотянулась и закрыла его рот поцелуем.

Всё, что было после, смешалось для неё в яркий калейдоскоп эмоций и ощущений. Он держал её и себя на грани оргазма, зная, что после разрядки они оба уснут. Их соитие было безумным, на грани отчаяния и жгучей потребности. Запомнить, узнать как можно больше, получить как можно полнее, наверстать время упущенных возможностей. Она задыхалась от страсти, тонула в водовороте чувственности, что он ей дарил, и совсем потеряла счёт времени. Ей казалось, что это длилось вечность. Невероятную, сладострастную вечность, где он останавливался каждый раз, как только ощущал, что она близка к финалу. Отступал, целовал, ласкал, касался, дразнил её. Сбивчивое дыхание, стоны и тихий шёпот наполняли комнату и создавали их собственный мир, в который они сбежали от неизбежности будущего.

– Гермиона… – шептал он между поцелуями.

– Драко! – отзывалась она, ощущая в себе его движение.

– Никогда не отпущу тебя, – бормотал он, вжимаясь в её тело.

– Даже не надейся, что я позволю тебе уйти, – вторила она ему, впиваясь в его плечи.

– Ты всегда будешь моей…

– Всегда… твоей…

Уставшие и удовлетворённые они лежали на смятых простынях, переплетаясь телами. Пытаясь отдышаться, каждый как мог боролся с надвигающимся сном.

– Я не хочу отпускать тебя, – пробормотала Гермиона, уткнувшись в его шею.

– Я тоже.

– Мне страшно, – продолжала она.

– Мне тоже, – прошептал он.

– Что я буду делать, если тебя не станет? – шёпотом спросила она.

Он чуть приподнялся, чтобы увидеть её глаза, и серьёзно ответил.

– Жить. Пообещай, Грейнджер, что ты будешь жить.

Она поджала губы, зажмурилась, но через минуту уже кивала согласно головой.

– Я буду.

– И не смей забывать о себе. – Он замолчал и спустя пару минут продолжил: – Возможно, тебе следует самой писать книги.

– Мне писать книги? – удивлённо переспросила она.

– Да. Я заметил, что у тебя хорошо получается формировать самую суть из того, что ты знаешь. Так что… попробуй. Обещай, что попробуешь.

– Обещаю. – Она грустно улыбнулась.

– А я обещаю пригласить тебя в Малфой-мэнор, чтобы переждать бурю. – Она сонно рассмеялась и слегка ущипнула его за бок.

– Заметил всё-таки…

– Я внимательно следил за всеми твоими разговорами с моими друзьями, – ответил он и уже тише добавил: – Особенно, учитывая то, что они оба на тебя засматриваются.

Но она уже его не услышала. Драко Малфой ещё несколько минут любовался её расслабленным, умиротворённым лицом, а потом погрузился в сон вслед за ней.

Жар внутри Гермионы поднимался откуда-то изнутри. Он пробирался в её сон, заставляя ярко чувствовать всё возрастающее желание, чьи-то едва весомые ласки и прикосновения. Кто-то искусно ласкал пальцы её ног, да так, что она застонала, находясь во сне. Едва понимая, где и с кем находится, не раскрывая глаз, она толкнула ласкающего её человека на бок и, только забравшись на него сверху, распахнула глаза.

Встрёпанный и полусонный Драко Малфой открыто ей улыбался, его глаза лучились теплом и задором.

– С пробуждением, Грейнджер, – хрипло поприветствовал её он, и она укусила его за плечо.

– Сколько можно звать меня по фамилии! – преувеличенно возмутилась она. – У меня, в конце концов, есть имя.

– Есть. И очень красивое имя. – Только и ответил он и притянул её к себе за поцелуем. – Как думаешь, ты будешь спать дольше, если заснёшь здесь ещё раз?

– Не знаю, – с воодушевлением ответила она. – Давай проверим?

И они проверили. Они забывались в объятиях друг друга снова и снова, бессильно пытаясь остановить наступление нового дня. Горячие поцелуи были для них утешением. Сокровенные прикосновения – обещанием несбыточного. Каждый пытался остановить мгновение и не думать о грядущем, отдаться текущему моменту настолько, насколько это вообще возможно. Но, к печали или к радости, всему наступает конец. Пытаясь отдышаться после оргазма, Гермиона заметила едва заметную рябь комнаты. Она прижалась к Драко сильнее, пытаясь остановить своё пробуждение. Поняв, что происходит, Малфой притянул её к себе, отчаянно поцеловав.

Когда она проснулась в своей новой квартире, лучи рассветного солнца пробивались сквозь плотные шторы в её спальню. Гермиона невольно провела пальцами по своим губам, осознавая, что всё ещё чувствует вкус его поцелуя.

========== XXXVI ==========

Прощай, и если навсегда, то навсегда прощай,

Когда б за край – иди, прощай, и помни обо мне.

гр. Мельница «Прощай»

В её новом доме всё было немножко странным. Кухню и гостиную разделяла лишь барная стойка, в кабинете почему-то отсутствовал стол, но имелся кожаный диван, а в ванной комнате окно выходило в небо и располагалось оно прямо над чугунной ванной.

Впервые за многие дни и недели она никуда не спешила. Гермиона лежала в наполненной ванне вот уже четверть часа и смотрела в пасмурное небо над головой. Оно, казалось, скоро испустит из себя первый снег, который обелит мрачный город, скроет под собой неказистость и кособокость. Ей очень хотелось так же скрыться, убежать и не брать на себя ответственность за две жизни и за спокойствие почти десятка человек. От возможных последствий она внутренне содрогалась каждый раз, но знала – все мосты уже сожжены, остался лишь последний шаг. Жить так, как прежде, она уже не посмеет и не сможет.

Гермиона решила подождать до обеда. Она знала, что Рон часто приходил в Нору перекусить в перерыве между тренировками, так что вероятность его перехватить там у неё была велика. Ей не нравилась идея просить Джинни помочь ей с перемещением, но иного выхода она не видела. Магловским способом добираться до Норы было слишком трудозатратно.

Она явилась на площадь Гриммо без четверти двенадцать. Зябко поёжилась под пронизывающим ветром и пересекла улицу. На стук откликнулся Кричер, оповестив, что хозяйка Джинни у себя наверху.

– Позови её, пожалуйста, – вежливо попросила она. Старый домовик, как обычно, что-то пробурчал под нос, но повиновался.

Джинни спустилась несколько минут спустя, одновременно отчитывая Кричера за обращение «хозяйкина подруга-грязнокровка».

– И чтобы я больше не слышала этого слова в моём доме! – прикрикнула она вслед уходящему домовику и обернулась к стоящей на пороге Гермионе. – Привет! Почему не заходишь?

– Здравствуй, Джинни. Нет времени. Я… решилась. Можешь переместить меня в Нору?

– Тебе нужна моя помощь в переговорах? – Мгновенно стала серьёзной она и накинула на плечи пальто.

– Нет, не думаю. Мне просто нужно выловить Рона и… поговорить.

Джинни кивнула, обняла её и аппарировала.

Они приземлились за оградой, в тени деревьев. Нелепый, кособокий домик всё так же возвышался среди бескрайних полей, и невольно Гермиона вспомнила тот день, когда очутилась здесь впервые. Кажется, это были каникулы перед четвёртым годом обучения. Тогда они вместе собирались посетить Чемпионат мира по квиддичу. Странный домишко удивлял своим внутренним уютом. Она жила в одной комнате с Джинни и именно тогда начала зарождаться их дружба.

– Ты должна оставить мне координаты, где тебя искать, – вырвала её из воспоминаний миссис Поттер.

– Не думаю. Если что я буду доступна для сов, а гостей я пока не хочу. Прости.

– Наверное, я могу тебя понять. – Она печально посмотрела в сторону дома. – Надеюсь, всё пройдёт мирно. Мой братец порой не особо сдержан…

– Я пойму его гнев. Для него это как снег на голову…

– Всё равно. Не позволяй чувству вины завладеть тобой. – Джинни сжала её плечо. – Ты не виновата в том, что чувствуешь. Самое лучшее, что ты можешь сделать – проявить честность, а не пускать пыль в глаза.

– Надеюсь, ты права. – Гермиона глубоко вздохнула и улыбнулась. – Что ж… Мне пора. Спасибо тебе за всё.

– Обязательно напиши мне, как всё пройдёт!

– Только из общественной совятни, сову я оставляю Рону…

– Всё равно откуда! – Джинни тряхнула волосами. – Хоть открытку магловской почтой. Я так много знаю, что имею право быть осведомлённой, чем эта история закончится.

– Хорошо, я обязательно удовлетворю твоё любопытство, – рассмеялась Гермиона. Джинни поддержала её тихий смех и порывисто обняла.

– Удачи. Не забывай, я буду всегда на твоей стороне.

– Спасибо, Джин. – Гермиона обняла её в ответ. – Спасибо. Обязательно буду помнить.

Объятия разомкнулись, Джинни отступила на два шага и, кивнув на прощание, аппарировала прочь. Гермиона закрыла глаза, фиксируя в своей памяти образ подруги, слова и тепло её прикосновения, вздохнула и развернулась в направлении дома.

Она вдохнула полной грудью этот тёплый, пропитанный пряными ароматами воздух. Где-то в доме шуршала миссис Уизли, напевая себе что-то под нос. Повсюду горел свет, будто стараясь осветить каждую душу и наполнить не только теплом, но и светом. Гермиона всегда восхищалась особой атмосферой этого чудаковатого дома настоящих волшебников. Невольно она вспомнила своё удивление, когда впервые его увидела. Она пыталась понять – типичное ли это для магической Британии строение или нет? Её с первой минуты очаровало это милое радушие хозяев и тихое счастье всех обитателей. Этот дом ассоциировался у неё с Роном – простым, странноватым, но по-своему прекрасным: уютным, тёплым и родным.

Она нашла его в гостиной. Рон дремал на диване у громадного камина, и невольно её сердце ёкнуло от этой картины. Как она и предполагала, он сбежал из их пустого дома, от давящей тишины и одиночества. Она ещё не думала о материальной части их размолвки – домик они покупали на совместные деньги – но это была лишь малая часть проблем и вопросов, которые она хотела бы решить когда-нибудь потом.

Гермиона вспоминала, как здорово здесь было праздновать Рождество. Маленькая Нора наполнялась гомоном многочисленных родных, детским смехом и топотом ног между этажами. В такое время происходили самые долгожданные разговоры и самые горячие объятия. Ты можешь почувствовать силу огромной семьи, ощутить себя частью чего-то грандиозного и невероятно тёплого.

С улыбкой она присела на диван рядом с Роном и легонько погладила его по голове. Тот встрепенулся, чуть подпрыгнул, мгновенно проснувшись, и огляделся сонными глазами.

– Гермиона! – Едва лишь завидев её, его глаза засияли щенячьей радостью. Она подавила в себе червоточину из чувства вины и заставила себя улыбнуться.

– Нам нужно поговорить, Рон. Пройдёмся?

Он мгновенно насторожился и серьёзно кивнул. Забрал тёплую мантию и вышел вслед за ней в сад.

Они шли по тропинке к огромной яблоне на холме. Для неё она сейчас олицетворяла смерть – с чёрными, скорбными ветвями, устремлёнными в свинцовое низкое небо. Шершавый ствол был величественен и холоден. Гермиона прислонилась к нему спиной и встретила настороженный взгляд Рона.

– Ты ведь знаешь, что я люблю тебя, Рон?

Это заявление заставило его волноваться ещё больше.

– Конечно знаю, Гермиона. – Он подошёл ближе и заключил её в свои объятия. – Что случилось?

– Я думала, что моей любви достаточно, чтобы прожить свою жизнь с тобой долго и счастливо. – Она запрокинула голову, чтобы смотреть прямо ему в глаза. – Но это не так, Рон.

– Не понимаю, – пробормотал он. – Почему ты…

– Что мы делаем в своё свободное время?

Рон явно задумался, пытаясь уловить ход её мыслей.