Текст книги "Утекая в вечность (СИ)"
Автор книги: Taliana
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 28 страниц)
–В другой раз, умоляю…
–Тогда, не смею вас больше задерживать, Ягодка, – склоняясь к руке, согласился государь. – Доброй ночи.
–И вам.
Словно сам собой неизвестно откуда появился Танум и повел гостью за собой.
–Ты еще не спишь?
–Нет, я буду охранять ваш покой.
–А как на счет отдыха?
–В полночь меня сменят. А в шесть часов заступлю на пост опять.
–Шесть часов сна? Не мало?.. Постой, ты снова наказан преемником?
–А как вы догадались?
–Интуиция, – улыбнулась Калина. – Интересно, за что на этот раз? Капитан донес на тебя?
Но юноша не ответил, лишь забавно поморщился. И они двинулись дальше…
Часть 7. Первые неприятности
При всем желании прогуляться ночным дворцом, то есть, выйти на повторную разведку, она, во-первых, не имела сил, во-вторых, была лишена такой возможности. После полуночи, которая наступила вскоре, Танума сменил Рамсинг. Тот самый вояка с квадратным лицом. Хмурый и резкий.
Спать журналистка легла ближе к трем часам ночи, когда глаза уже отказывались видеть монитор. Хотя ей еще было что писать. Дело было в том, что Проскурина теряясь от количества информации, решила записывать все, что видит. Любые нюансы и детали. Словно создавала карту памяти. Что бы потом, перебирая все детали заново, воссоздать новую. Так сказать – полотно реальных событий.
В результате проспала. Ее пробудил будильник, но голова сильно болела и, позволив себе полежать еще немного, Калина не заметила, как снова уснула. И настойчивый стук в двери осознала не сразу.
–Что такое? – сонно морщась и кутаясь в халат, спросила она Танума, который стоял за дверью. Юноша взволнован, притаптывает за порогом, дергается, словно стоит на иголках.
–Вы еще не готовы?! Но ведь завтрак всего через десять минут! Государь не прощает опозданий!
–Скажите, что я приношу свои глубокие извинения государю, но на завтраке меня не будет. У меня кое-что произошло... Серьезное. Болит невыносимо… – врала она выкручиваясь. – Недомогание у меня. Плохо мне Танум, очень плохо. Ступай!
–Вам плохо?! – охнул юноша и тут же пошел багровыми пятнами.
–Доктор!!! – закричал он. – Доктора сюда!.. Я сам вызову вам доктора! – суетился он. Калина испугалась.
–Нет-нет, не нужно огласки! – взмолилась она. – Это пикантное недомогание. Я не желаю, что бы кто-то знал причину его происхождения! Танум, поймите, мне будет крайне стыдно, если об этом узнают!.. Танум, прошу вас… Скажите, что мне лишь немного нездоровится, но я возьму себя в руки и буду в числе делегатов сразу после завтрака.
–Вам плохо?! – восклицал юноша, кажется, не вполне понимая, что она ему говорит. – Вам же плохо! Я сейчас! Я скоро! Ложитесь и не двигайтесь! Я тот час вернусь!
–Танум! – кричала Проскурина, но юноша скрылся вдали коридора. – Что б тебя!
Чертыхаясь как портовый грузчик, Проскурина тут же бросилась собираться. Но не успела ополоснуться на скорую руку, как в двери снова постучали. Точнее, уже настойчиво барабанили. Ругая и себя, и Танума на чем свет стоит, женщина натянула халат и поспешила к двери.
–Почему вы не открывали?! – строго отчитал ее Амир.
–Мылась с вашего позволения, – запахивая халат на влажном теле, строго ответила женщина.
–Что тут произошло? Я привел доктора! – шумел капитан, поспешно осматривая комнату гостьи.
–Не стоило так утруждаться. Я буду жить. Уже приняла обезболивающее, – резковато ответила Калина, чувствуя неловкость от того как он пристально осматривает уже ее.
–Я не вижу на ней никаких повреждений. Осмотрите ее, доктор, – приказал капитан молчаливому бессмертному стоящему в стороне. Новый персонаж. Этого вампира Проскурина еще не имела чести знать. Молодой, лицо благородное, но очень отстраненное. Замкнутое.
–Зачем это? – возмутилась женщина, еще раз взглянув на доктора с бесстрастным лицом.
–По приказу государя. Танум ворвался в зал для завтраков бледный как полотно, переполошил всех и разволновал государя! Сказал, что пока его не было с вами, другой солдат недосмотрел и вас кто-то покалечил ночью.
–Глупости… – растерялась Калина.
–Я заверил государя, что это невозможно. Рамсинг был у меня с докладом. Вы не покидали покои до тех пор, пока Танума заступил на пост. Но государь настоял и я тут. Что с вами?! – властно потребовал Амир.
–Легкое недомогание.
–Зачем вы уверили Танума, что вас обидели?!
–Я не уверяла! Это лишь недоразумение!
–Все равно, теперь придется пройти осмотр. Нужно было раньше думать!
–Я возражаю!
–Меня это не волнует! Я отвечаю за гостей своим положением и головой. И то и другое мне дорого! Немедленно раздевайтесь!
–Вы ударились головой о пушку или упали с танка, Амир?! – бледнея возмутилась женщина.
–Я имел в виду, – не смутившись, исправился он, – доктор осмотрит вас. И выяснит причину недомоганий. Я должен быть уверен, что вы здоровы, и никто не применял к вам насилия. Сибасиас, приступайте!
–Ко мне никто его не применял! Как вы верно заметили, я не покидала комнату. И я не позволю себя осматривать! Тем более, без одежды.
–Он доктор.
–Вы меня слышали?! Мне уже лучше!
–Боюсь, вы не поняли всей серьезности ситуации, – холодно выдохнула капитан, предельно взведенный и даже бледный. – Там, внизу, все не просто встревожены. На кону мой пост, но главное – доброе имя моего государя! Члены вашей делегации, благодаря недоумку Тануму поняли ситуацию под тем углом, что над вами этой ночью было свершено насилие определенного характера! Уточнить какого?! Танум сказал, вы были бледны, испуганы и явно не желали кого-то видеть. Желали остаться в одиночестве и говорили что-то о постыдных подробностях случившегося с вами! Вы понимаете, о ком делегаты подумали первым? Вы вчера остались с правителем, когда все пошли в свои покои. Для них он виновник. Если потребуется, я сам совершу над вами насилие, но принесу доказательства, что вы целы и невредимы! Я получу отчет доктора!
–Вы совершите насилие, что бы доказать, что насилия не было? Сразу видно, что вы солдат, Амир! Только что вами была жестоко убита логика. Та самая, пресловутая. Мужская! – рассержено насмехалась бледная гостья.
–Мне не до шуток, госпожа Проскурина. Дело касается чести моего государя. Вопрос лишь в том, вы пойдете с доктором одна или мы будем осматривать вас вместе?! Я подержу, он посмотрит, – теряя терпение, выдыхал он, склонившись к самому лицу журналистки. Чтобы донести суть. Холодное, едва не разъяренное лицо.
–Смотрите! – выплюнула она, бледнея от злости, и резко скинула халат на пол.
Очередной импульсивный поступок. Но пока Проскурина во власти гнева, его до конца не осознать.
Доктор вышел вперед и сразу начал осмотр. Все это время Калина стояла нерушимо и с вызовом смотрела в глаза Амира. Капитан ни разу не позволил своим янтарным спуститься от уровня ее лица. Так они и сверлили друг друга глазами. Кусая ими по живому. Взгляд прервался лишь на миг, когда раздалось протяжное «о».
Крутнув голову вправо, Калина увидела Танума. Вот кто не стеснялся смотреть ниже уровня ее подбородка. Видно он прибежал следом за капитаном, а может, явился по приказу государя на разведку. Но вынырнув из-за поворота, увидел то, чего никак не ожидал и врос в пол намертво там, где и стоял. Доктор, склоняясь, ищет следы насилия на теле. Какой-то машинкой прикасаясь к коже, скользит по ней и что-то измеряет. Аппарат издает звуковой сигнал похожий на звук «пи». Совершенно без эмоций и какого-то даже легчайшего мужского интереса, Сибасиас быстро проводит свой осмотр. Снял необходимые показатели четырьмя разными приборами с термодатчиками. Один из них, самый маленький синий в форме кольца, доктор одел женщине на палец. Датчик пожелтел, затем стал красным. Оказалось это значит – процесс окончен. Аппарат измерил пульс, давление, сердцебиение и температуру. Вторым, плоским и длинным размером с ладонь, доктор провел по областям наибольшего тока крови – шея, подмышки и, как ни прискорбно, между ног. Затем изгибы колен и локтей. Чего он добился, таким образом, не сообщил. Но показателями остался более чем доволен. Третьим с тонкой иглой, бессмертный проколол один из пальцев женщины. Таким образом, взяв кровь на анализ. И наконец, четвертый аппарат выглядел как свернутый швейный сантиметр, только пластиковый. Доктор развернул его, скрепив противоположные края, затем тряхнул, и устройство приобрело форму круга диаметром примерно в метр. Этим устройством, что подсвечивалось изнутри синим, он провел от самой макушки Калины и до стоп, попросив ее не шевелиться, и не делать резких движений или «слепок» – как он назвал его, не выйдет четким.
–Никаких повреждений, телесные покровы чистые, вид здоровый. Все показатели практически в норме. Немного повышен уровень гормонов. Такое бывает при излишнем волнении. Избегайте стрессов. Возможно, виной тому близость женских дней, которые начнутся… – доктор смолк на минуту, изучая данные, что выдавал прибор, – через пять с половиной дней. Это точно. Боль в голове, в результате повышенного давления. Мне необходимо произвести еще один осмотр. Интимный. Это непременно. Вам придется прилечь.
–Взглянуть не желаете? Так сказать, окно в новый мир, – холодно с издевкой спросила журналистка у капитана.
Амир не ответил, удалился в коридор, плотно закрыв двери. Возможно лишь для того чтобы Танум не умер от сердечного приступа. Так бедолага смотрел, так напрягал глаза выглядывая из-за дверного косяка, глазные яблоки от напряжения потрескались сосудами…
Когда и с гинекологическим осмотром было покончено, доктор объявил стоящим за дверью, что никаких контактов, тем более, насильственных, не было. Калина спросила напряженным голосом:
–Это все? Я могу закончить сборы? Или еще проктологический осмотр намечается? Вдруг у насильника были нестандартные вкусы? И мне нездоровится поэтому.
–Ваши желчные комментарии неуместны, – холодно осадил капитан. – Вы, кажется, так и не поняли серьезности ситуации. Ваше участие в переговорах теперь под вопросом. Об этом побеспокоятся ваши коллеги. Для нас же это угроза срыва переговоров в целом. Ваша беспечность и глупость будут нам очень дорого стоить!
–Моя глупость?.. Она состоит в том, что я пропустила прием пищи, потому что у меня разболелась голова? Ведь я же не кричала, что меня насиловали! И не просила помощи. Вы все истолковали по-своему и приняли самое удобное для мужчины решение – обвинили во всех своих бедах женщину! Знаете почему? Потому что я слабее вас. И коллеги ополчились простив меня, лишив своей поддержки, за то что я напомнила им, что дома их ждут семьи. В тот момент, когда они жадно смотрели на кожаные игрушки, что вы потрудились под них подложить на ночь. Или вы думаете, я не поняла цель этого мероприятия?.. Именно потому, что я правильно поняла их и ваши намерения они и обозлились на меня. Я теперь угроза. Вдруг расскажу всем по приезду домой? Но я угроза и вам. Не для того ли это спектакль, чтобы убрать неугодную обеим сторонам фигуру? Мне одной нечего противопоставить всем вам. Забавно, да? Я человек, вы нет. Но даже в этой ситуации, люди предпочли сплотиться с «не людьми», по половому признаку. Не такие вы и разные. Докладывайте государю. Я более вас не задерживаю.
–Я дам вам все необходимые лекарства, – вступил в беседу доктор, желая прервать этот поток взаимной желчи.
–В этом нет нужды. У меня все необходимое с собой.
–Возможно, наши препараты покажутся вам более прогрессивными? – настаивал Сибасиас. – Они проявили себя с меньшим количеством побочных эффектов, чем те, которыми все еще пользуются люди. Я подберу для вас универсальные в использовании. Человеку они подойдут, не сомневайтесь.
–Думаю, вы догадываетесь, что нам запретили принимать ваши препараты?
–Вы должны понимать, что при большом желании мы могли бы найти способ, не раскрывая себя ввести в вашу кровь любой препарат. С водой или даже через воздух. Какой смысл открыто травить вас?
–Я понимаю. Но протокол есть протокол. Соблюдать обязана.
Неприятное утро. Зато, наконец, стало понятно, почему Танум так часто ходил в штрафниках. Ну и кашу он заварил…
Визитеры ушли, более не проронив ни одного слова. Калина обессилено упала на кровать. Спешить теперь некуда. И главное, где взять столько сил, чтобы противостоять им всем? Еще не известно, что ожидает ее там, внизу, когда она спустится. Да и дозволят ли ей теперь покинуть эту комнату? Или сразу вышлют прочь, за железную стену. С позором, за первую малейшую оплошность. От которой никто не застрахован. Теперь она очень сожалела, что не пошла на завтрак сонной и растрепанной.
На посту за дверью вновь появился солдат. Уже не Рамсинг, но лицо этого не многим приятней. Совсем не располагает к общению. Примерно через час после происшествия в дверь постучали. Калина думала, пришел кто-то из делегатов. Было бы логично узнать, как себя чувствует Проскурина, если они и правда, решили, словно над ней надругались. Но оказалось, это всего лишь вернулась Агата 7983. Проскользнула в комнату и молча села на тот же стул, что и вчера. Смотрит на вазу с конфетами, почти не моргает. Пришлось сладкое убрать...
Терпеть неизвестность было мучительней, чем смотреть в лицо трудностям. Поэтому женщина собралась, как могла наиболее тщательно, чтобы не ударить в грязь лицом хотя бы в этом вопросе, и вышла за двери, приказав Агате сидеть и ждать ее.
–Я желаю видеть вашего государя, солдат.
–У меня не было такого распоряжения.
–А какое у вас было распоряжение?
–Присматривать за вами.
–Значит, покидать покои мне никто не запрещал? Отвечайте? Прямой приказ был? – Солдат набычившись, молчал. – Тогда пойдемте. Будете присматривать за мной в пути. Это ведь не нарушает ваш приказ?..
Солдат привел журналистку к двери на первом этаже дворца, в самой уединенной его части. Впечатляющая дверь, натуральное дерево, большая, двустворчатая, резная, расписана золотом. Невероятно красиво и величественно. Не сложно понять – тут кабинет правителя.
На входе две нерушимые фигуры охраны в пафосных мундирах, многим шикарней, чем обычный наряд Вишнара.
Дверь распахнулась и предъявила внушительное количество помещений расположенное цепочкой друг за другом. Все это принадлежало правителю бессмертных единолично. И, как и предполагала Проскурина, являлось его рабочими комнатами – для встреч, торжественных и не очень приемов гостей. Штук пять комнат для отдыха, три библиотеки и несколько разных кабинетов. То, что кабинетов именно несколько выяснилось из диалога охранников, которые стояли на каждой двери в этом муравейнике. Целый отряд, если собрать вместе.
–В каком кабинете государь?
–Переместился в левое крыло.
Калина с интересом слушала, мысленно подготавливаясь к предстоящей беседе. От своего провожатого, точнее – конвоира, она уже узнала в паре фраз, что члены делегации проложили знакомство с миром бессмертных, без нее.
Наконец, журналистку привели к нужной двери. По правде говоря, женщина немного устала скитаться. Хотя в дороге ей было что посмотреть. Мебель кругом разная, но чаще резная деревянная, потолки бесконечно высокие, такие же огромные двери, невероятные люстры и паркет. Стиль помещений меняется, как и цвет, и отделка. Правда, преобладают преимущественно светлые, медовые или слепяще-белые тона.
Калина откинула волосы на спину и поправила свое белое платье. В меру строгое, оно выглядело элегантно и очень освежало. В нем она выглядела намного моложе и потому любила этот наряд. Платье не имело ни разреза, ни выреза, ни стягивало критично, но при этом ненавязчиво подчеркивало все лучшее, что было в фигуре журналистки. Но Проскурина выбрала его не поэтому. Ей почему-то показалось, что государю вампиров нравится белый цвет.
Дверь распахнулась, и Калина увидела правителя этого мира. За огромным стеклянным столом на фоне бесконечных и таких же прозрачных как стол книжных полок, сидит Вишнар. Без мундира, в простой белой рубашке. В руке ручка, но нет перед ним бумаги, пишет прямо по стеклянной поверхности стола. Текст отпечатывается на поверхности, но примечательно, что государь перелистывает написанное, словно это книга. Электронные имитации листов бумаги по всему столу. Но вот он положил ручку, провел ладонью по поверхности и все бесследно исчезло. Теперь стол это просто стол…
Встречает журналистку только глазами. Лицо сосредоточенное. И нет привычной радушной улыбки. Черты обострились, теперь они хищно-резкие, типичный бессмертный. Внешне все вампиры в чем-то похожи, их легко узнать и по форме слегка выпирающих скул, виной чему мощные клыки и, безусловно, характерному цвету глаз – прозрачный янтарь.
У государя в лице нет ожидаемого гнева. Он просто занят. Нажал что-то пальцем, из недр прозрачного стола вырос бокал. Взял в руку, пригубил. Смотрит на Проскурину. Щурит глаза, анализирует.
Они безмолвно изучали друг друга какое-то время, пока охрана не исчезла за дверью по приказу государя.
–Я впала в немилость? – прямо спросила журналистка, когда остались одни.
–Вы обо мне?
–Я ведь здесь. Значит, именно ваша немилость меня волнует, Вишнар.
–Тогда вы напрасно тревожитесь.
И снова тишина, и он по-прежнему сдержан, глаза непроницаемы. Смотрит и думает. И это выводит журналистку из равновесия, вынуждает волноваться и мучиться догадками. Он понимает ее состояние, по глазам видно. Ни это ли вынуждает его так себя вести? Калина анализирует мужчину, что сидит перед ней и усилием воли берет себя в руки.
–Не представляю, почему Танум подумал, что меня кто-то обидел... – начала она.
–Если бы он думал…
–Знай я что так обернется… Потерпела недомогание молча.
–Зачем терпеть если есть доктор? Дали бы знать…
–Я не предала этому значения. Думала через час-другой все пройдет, к окончанию завтрака буду в строю. Вы сердитесь?
–Как я могу?.. Этот глупый мальчик опять создал проблемы. И пострадали, прежде всего, вы. Насколько я знаю, вас пришлось подвергнуть… Я приношу свои извинения за все, в том числе грубые методы капитана. Я уже в курсе деталей и сожалею… Мой глава службы безопасности слишком усердно служит. И тоже перегибает палку. Я наказал обоих виновников.
–А вы, Вишнар, разве не пострадали? Простите, мне очень жаль, что на ваше имя легла подобная тень. Странно, что до сих пор никто из членов делегации не пришел узнать как я. Но при встрече я заверю всех, что…
–Обвинения никто не выдвигал. Тень легла, но она была непроизвольной. А я, как и вы не боюсь теней. Вам не за что просить прощения.
–Есть. Увы, это всецело моя вина, – склонив голову, решительно созналась Калина. – Не Танума. И судить нужно меня, а не его.
–О чем вы?
–Танум не виноват. Он лишь домыслил неверно. Я проспала, и мне пришлось солгать, чтобы выйти из неловкой ситуации. Хотя, мне и, правда, было плохо. – Калина не кривила душей. Она сказала, точнее, всецело приняла вину на себя, без лишнего раскаяния в голосе, с достоинством и стойкостью настоящего бойца. Прямо, без женских уверток. Ей уже нечего терять. А вот про Танума так не скажешь.
Вишнар долго смотрел на гостью и молчал. Не было понятно насколько он порицает ее. Но в итоге государь поднялся и подошел, взял ее руку и поцеловал ладонь. Никакой нежности, ухаживаний, подтекстов. Дань уважения. Он оценил ее честности и попытку спасти солдата чужого государства. Если она, верно, поняла его жест.
–Вы благородны, Калина.
–Нет. Лишь честна.
–Тогда, благодарю вас за правду. Постараюсь, чтобы ее последствия не вышли вам боком. Но думаю, вы понимаете, что ваши коллеги вас за это не пощадят. Может быть проще представить все как оно выглядит сейчас – провинностью юного нерадивого солдата?
–Нет. Это моя вина. Я не хочу, чтобы глупый, но милый мальчик пострадал…
–Я об этом не забуду, Калина, – перебил он.
–Я призналась не поэтому. Несправедливо обвинять во всем этого наивного юношу. Ему ведь придется не сладко?
–Да, ему уже пришлось не сладко. Теперь его лишат мундира и чина, и уволят из полка.
–Это можно отменить?
–Нет. Увы, нет. Это решение его прямого командира – преемника. Даже я не в силах изменить его решение. Он довольно строго следит за дисциплиной. А произошедшим этим утром мой сын был крайне возмущен. И все глупец Ваинаританум.
–Но ведь вы правитель? И преемник, прежде всего, ваш сын.
–Калина, он, прежде всего – военный командир. Все сложнее, чем кажется. Проблемы отцов и детей в мире бессмертных такие же, как и у вас. Только длятся более продолжительное время. Бесконечно…
–Мне очень жаль.
–Мне даже больше чем вам... А теперь ступайте к себе, у меня много дел, – и государь, на миг склонившись к руке гостьи, вернулся за свой стол.
В сопровождении нового охранника, женщина шла пустынным первым этажом прочь. Глубоко погруженная в думы о своем непростом положении она и не сразу заметила, что рядом кто-то остановился и кланяется.
Бессмертный так и стоял, склонившись и выжидающе глядя на журналистку. Он прижимал свою правую руку к области сердца в знак почтения до тех пор, пока женщина не осознала, что поклон адресован ей, и кто именно перед ней склонился.
–Арамс?
–Аримас, – мягко исправил он и тепло улыбнулся, осветив выражением своих глаз.
–Прошу извинить, Аримас, не хотела обидеть. Была рада вас видеть, – без особого раскаяния механически ответила Проскурина. Но бессмертный не торопился уходить, кажется, он рассчитывал на полноценный разговор.
–Почему вы не на экскурсии с остальными членами делегации? Их повезли в город, я видел. Не обнаружил вас и стал переживать. Наводил справки, мне сказали – вам нездоровится.
–Меня никто не насиловал!– тут же строго объявила Калина, предполагая какие слухи уже успели обойти дворец.
–Про-шу про-щение?! Не совсем вас… понял, – слегка запнувшись, растеряно ответил вампир.
–Это вы меня простите. Я не то сказала. День не задался, – растерялась гостья.
–По-видимому, – вежливо согласился военный, но уходить по-прежнему не собирался. Пытливо смотрел.
–Меня отстранили, Аримас. Думала вы уже в курсе страшного недоразумения, поэтому сказала, опережая.
Мужчина смотрел во все глаза. Калина видела, тысячи вопросов мелькают в янтарных. Но бессмертный их не озвучил. Возможно из такта. Точнее один все-таки задал:
–С вами, правда, все хорошо?
–Нет причин переживать. Недоразумение.
–Но вас отстраняют? Это, правда? И чем это вам грозит? – волновался он.
–Вероятно, отстранят. Так что в гости к вам я все-таки не попаду. Передайте мои сожаления вашему родителю, – снова из вежливости сказала она. И глубоко задумалась. Странно, но чем дальше, тем больше она непроизвольно демонстрирует своим отношением, что забывает кто они – вампиры. Впрочем, это происходит только пока бессмертные не улыбаются. Но только лишь это происходит, она тут же вспоминает, когда видит мощные выпирающие клыки. Во дворе ее дома часто выгуливают огромного питбультерьера. Так вот у него зубки многим… приятней на вид.
–Калина?..
–Да, Аримас?
–Солдат, вы не могли бы оставить нас на минуту? – мужчина требовательно обратился к сородичу. – Вашей подопечной ничего не угрожает, даю слово чести Варимонгов!
–У меня приказ, капитан.
–Понимаю… – раздосадовано протянул бессмертный. Примечательно, что пока юный наследник княжеского титула говорил с охранником Проскуриной, тон его голоса и выражение лица резко переменились, ушла теплота и мягкость. Появились характер, требовательность и даже властность. Значит он не всегда такой милый и далеко не со всеми…
–Что вы хотели, Аримас? – Калина только заметила, что бессмертный в военном мундире. Цвет нашивок серебренный, значит – офицер. Количество полос на груди – четыре.
–Вы капитан?..
–Да, уже капитан. Недавно назначен, вчера получил новый мундир, – обаятельно улыбнулся мужчина.
–Это хорошо? Я плохо разбираюсь…
–Да, в мои годы не плохо. Отец стал капитаном, когда был почти вдвое старше. По нашим меркам у меня стремительная карьера.
–А сколько вам?
–Тридцать два, – далеко не с ходу сознался он.
–Так мы одногодки?! – улыбнулась Проскурина. Почему-то думала, если вампир, значит ему сотни три, не меньше, а то и больше.
–Вам уже тридцать два?! – изумился мужчина, не скрыв в тоне и лице легкого разочарования. Но тут же спохватился. – Простите, это было грубо…
–Ну что вы, какая грубость?! Лишь на миг прозвучало как – жуть, какая старуха. В остальном чувствую себя безумно польщенной вашими голосом и выражением лица… Да, мне уже тридцать два, Арамс, – кивнула женщина и, не подумав смутиться. Напротив, слегка высокомерно посмотрела в глаза собеседника. И вновь неверно озвучила его имя. На этот раз – умышлено.
–Аримас, – вновь мягко, с улыбкой исправил он, хотя понял причину ее оговорки. Щелкнула по носу. И цель достигла. Бессмертный чувствовал себя крайне неловко из-за своей глупой оплошности.
–Да, вы уже говорили, что вы Аримас. Но я не уверена, что запомню и на этот раз, – ответила Калина с невозмутимым лицом.
–Простите меня, пожалуйста. Я повел себя как дурак! Не знаю что со мной… Это совершенно не мой стиль. Я иначе воспитан. Думал… Дело в том, что вы ни на миг не выглядите… Совершенно. Совсем… Калина!..
–Я поняла, что не выгляжу такой старухой какой являюсь. Вы это пытаетесь мне сообщить? – кашлянув, улыбнулась журналистка, уже веселясь происходящему. – Вы тоже кажетесь многим моложе. Лет на двадцать пять, больше не дам.
–Проклятая моложавость бессмертных! – посетовал Аримас. – Еще лет тридцать буду выглядеть так несолидно. Если повезет. А если нет, все сто. Вы простите меня? Умоляю, это было так грубо и глупо. Я не хотел вас обидеть. Просто удивился, все дело лишь в этом!
–Мне, в общем-то, все равно какое впечатление произвел мой возраст. Меня он не смущает... И не торопитесь стареть, капитан, успеется. Говорю вам это со знанием дела. Вы не понимаете своего богатства, молодость проходит и тает бесследно. У меня впереди скорое увядание и смерть. А у вас еще сотни лет молодой цветущей жизни. Радуйтесь.
Проскурина говорила с легкой невозмутимой улыбкой, и звучала слегка покровительственно, словно говорила не ровеснику, а незрелому юнцу. Хотя капитан таким не выглядел и вероятно, не являлся. Но результат речи ее изумил. Отчего-то молодой бессмертный откровенно огорчился. Лицо Аримаса посерело и глаза стали непривычно серьезными. Словно его и правда огорчила суть того, что она сказала.
–Калина… Ваш возраст не имеет никакого значения. Вы очень медленно стареете, значит, имеете очень хорошую генетику, – весомо уверил он и рассмешил этим журналистку в очередной раз. – Вы еще долго будете выглядеть моложе. В этот нет сомнений! А возраст и правда, такая мелочь! Меня он вообще не пугает!
–Еще бы он вас пугал, вы же бессмертный! – рассмеялась женщина. – Но благодарю, вас. Это самый изысканный комплимент, который я услышала за последние дни. Про генетику… – с серьезным лицом подтрунивала она.
–Почему-то в вашем обществе я чувствую себя юным неопытным дураком, – тепло улыбнулся капитан и, не подумав смутиться. – Говорю глупости. Но вся странность в том, что это меня нисколько не смущает. Когда вы рядом. Если вы рядом...
–Вот и хорошо, – улыбнулась журналистка и двинулась уходить.
–Да, капитан? – терпеливо спросила она.
–Не исключено, что переговоры все-таки пройдут удачно, Калина, – шагнув к ней, он настойчиво заглянул в глаза, словно хотел что-то узнать.
–Не исключено, капитан.
–Мне бы очень этого хотелось. Тогда я смогу приехать в гости к вам…
Калина этого не ожидала. Даже опешила слегка. Кажется, ее изумление не ускользнуло и от Аримаса. Он тут же исправился, раздосадованный своей очередной оплошностью и бестактностью.
–Я имел в виду к вам, к людям. Мне бы очень хотелось увидеть ваш мир. Я очень много слышал и читал про вас в книгах. Смотрел передачи... Возможно даже, если вы будете столь добры, вы могли бы показать мне какие-то достопримечательности столицы?
–Безусловно, Аримас. Буду рада, – всецело из-за вежливости согласилась она. – Но думаю о подобном визите говорить пока рано. Вы же понимаете, что люди… они…
–Относятся с предубеждением, – подсказал он не без огорчения. – Я понимаю. И очень сожалею. Но я, правда, понимаю. У вас есть основания бояться нас. Но я надеюсь, вскоре вы измените мнение и тоже не без оснований.
–Калина? – в очередной раз позвал он, привлекая внимание собеседницы, так как журналистка вновь отвлеклась, и глаза ее уплыли в сторону от капитана. Впрочем, как и мысли.
Аримас внезапно поймал женскую руку и поспешно поцеловал. Тут же отступив, вероятно ожидая что-то типа пощечины за наглость. Но ее не последовало. Не так и хорошо он знал мир людей. Там давно не целовали женщинам рук. Даже тем, которые очень пришлись по душе...
–Мы еще увидимся, – уверено сказал он и в очередной раз поклонился. Снова очень глубоко, просто сложился пополам.
Калина удалялась бесконечно озадаченная подобным отношением. Пару раз она оглядывалась и видела: все еще стоит нерушимо и смотрит. Провожает глазами. Всякий раз отвечает на ее взгляд почтительным кивком и улыбается. Очень приятной улыбкой.
Как для вампира... Совершенно сбил с толку. И тут Калина резко развернувшись, стремительно пошла назад. Улыбка, которой засветилось лицо молодого мужчины не вписывалась ни в какие рамки типичного поведения бессмертных. Она вообще не вписывалась ни в какие рамки. Счастье – иначе не назвать.
Конвоир бодро пошел следом, несколько раздосадованный ее пикировке, но журналистка его остановила:
–Жди здесь. Или разжалуют как Танума!.. Всего пара слов.
–Почему? – строго спросила она, приблизившись к Аримасу.
–Что, почему, Калина? – не понял он.
–Почему вы так радуетесь меня видеть, капитан?
Своим вопросом она поставила его просто в тупик. Это не Танум, который смущается и розовеет, этот мужчина держался с достоинством, хоть и вел себя до края странно. Но сейчас он бесконечно растерялся.
–Я вам совсем не знакома. Почему? – строго настаивала Проскурина.
–Бывает так, что не знаешь, но все равно хочешь видеть, – уверенно держа ее взгляд, ответил капитан.
–Я знаю. Но все равно не понимаю, почему?
–Ваши глаза, Калина...
–Что с ними?
–Такие я раньше не видел. В них так много… эмоций.
Вот и все что он сказал. И все еще стоял, провожая глазами пока гостья не скрылась, глубоко задумавшись об услышанном. «В них так много эмоций». Что он хотел этим сказать?..
