Текст книги "Утекая в вечность (СИ)"
Автор книги: Taliana
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 28 страниц)
–Сила духа и разума мужчины.
–Насколько я знаю, люди почитают в иных то, чего им самим не хватает. А насколько я знаю вас, со слов моего капитана, силы духа вам не занимать. Ее так много в вас, что, простите, так просто шарфом на шее не прикроешь, – намекая на свою осведомленность, заметил он.
–Это комплимент, я так понимаю? – и, не подумав польститься, уточнила женщина, изучая глаза собеседника.
–Я не говорю комплиментов. В этом я совсем не похож на своего глубокоуважаемого отца. Я констатирую.
Взгляд у преемника был тяжелый, и смотрел он, ни на секунду не отрывая глаз от собеседницы. Внимательно изучая ее и анализируя. Жесткий как ерш.
–Но ваши констатации звучат как комплимент. А я совсем не ожидала хвалы от вас. Мне отчего-то казалось, что вы не особенно мне симпатизируете. Хотя мы с вами и соседи. Как я понимаю, вы по долгу службы не спите и по ночам. И много ходите по своим покоям. Я даже слышу вас иногда. Словно вы ходите прямо возле изножья моей постели.
Глаза преемника сверкнули, и один из уголков жестких губ на миг дрогнул в легком намеке на улыбку.
–Мне тоже иногда кажется, что я чувствую ваше присутствие рядом. Словно вы так близко, что даже могу видеть следы вашего присутствия в комнате. Странное ощущение не находите?
–За последние три дня у меня было так много странных ощущений. Одно странней другого. Вскоре я настолько к ним привыкну, что и вовсе престану замечать. Даже если мне случится вдруг начать ходить сквозь стены или если так станут поступать другие. Вероятно, вино вашего уважаемого батюшки и, правда, коварно.
–А вы его больше не пейте.
–Больше не буду. Но и меньше не стану, – улыбнулась она.
–Тогда почему бы нам не выпить, господа? – предложил преемник. – За скорый и долгожданный мир между людьми и бессмертными... Надеюсь, ваши статьи не будут беспощадными? А мы в них не предстанем кровожадными монстрами, госпожа Проскурина?
–Ну что вы, Катамиртас! Я могу вас так называть или это фамильярность? – уточнила она для порядка и, пригубив вместе со всеми, отставила бокал.
–Будьте столь любезны. Мне будет приятно.
–Ну вот, а говорите вы не как отец!.. Не вижу тут ни одного кровожадного монстра. Зачем же придумывать то, чего нет и пугать людей? А ваш капитан, так тот вообще редкий милаха. Он мне очень понравился. Просто родной как брат, которого у меня не было. Так бы и обняла и к груди прижала. Вот так взглянешь, и даже в голову не придет, что он пьет за обедом кровь. Складывается впечатление, что он вдыхает аромат цветов и только этим и насыщается. Оттого так мил и благодушен. По крайней мере, со мной. Может быть, других он и рвет за волосы или там еще что хуже. Но лично я в такое никогда не поверю. Кстати, капитан Амир. А что у вас с лицом? – обратилась она к стоящему на своем обычном месте начальнику безопасности. – Вас словно бешеная кошка поцарапала.
Проскурина умышлено оглянулась и наградила бессмертного несмешливым взглядом. И в этот миг ей было плевать, что она дает слишком откровенный намек всем, откуда именно появились на лице капитана многие царапины. Именно этого Калина и добивалась. Амир ни дрогнул, лишь сощурил глаза и уже собрался что-то ответить, но его перебили:
–Он человек военный, у нас это дело обычное. Учения, – опережая подчиненного, с долей иронии сказал преемник.
–Учение это хорошо, – с преувеличено серьезным видом рассуждала журналистка. – Это свет. А не учение – тьма. Учитесь, капитан. Но очень осторожно. Особенно обхождению с кошками.
–С бешенными? – уточнил Катамиртас.
–Какие попадутся, – развела руками Калина. – У вас много кошек, Катамиртас?
Кажется, этот вопрос слегка шокировал преемника, но виду он не подал, разве что вновь слегка приподнял правую бровь.
–А почему вы спрашиваете?
–Ага! Теперь вы понимаете, почему я отвечаю вопросом на вопрос? – улыбнулась Калина и откинулась в своем удобном стуле с высокой спинкой. Хмурый бессмертный внезапно разомкнул губы и подарил миру практически улыбку.
–Как я понимаю, ответ вам не требуется, Калина Владимировна?
–Безусловно, нет! Или мне придется вежливости ради рассказать вам про своих котов. Кстати, он у меня всего один. Уже не молод, но бодр душей. Знали бы вы, как он муркает обнимая меня лапками и утыкаясь в шею. Трудно голову не потерять.
Катамиртас какое-то время смотрел внимательно, пытаясь понять аналогию и внезапно рассмеялся. Имела ли она в виду государя с которым танцевала недавно в парке или говорила про своего кота о существовании которого преемник знал из досье? И то и это подходило по описанию. Что именно позабавило вампира, было не понять. Возможно непосредственность этой женщины. Но как результат преемник едва заметно смягчился в области глаз.
Этот урок она усвоила давно, со всеми и всегда держись наравне. И тогда и только тогда – будешь равной.
–Котик муркает, значит? – уточнил преемник, прищуриваясь и не изменяя улыбке. И Калина закивала, задорно сверкая глазами. Она откровенно дурачилась, но как не странно именно это вызывало к ней симпатию строгого наследника.
–Калина Владимировна, мужчинам случается недооценить глубину женского ума, в силу своего эго. Женщинам случается ее переоценить в силу своего. Но лично для меня теперь неоспоримо, что вы во всех смыслах хорошо «вооружены». А самое сильное ваше оружие – обаяние. Вот тут и правда, мне нечего вам противопоставить. Увы...
–Вы скромны, Катамиртас. А я, к сожалению, не очень. Зато честна, как мне кажется. Правда, неуместно и непростительно. Не терплю лести, но при этом хочу сказать вам, что завидую. И теперь, когда вижу вас своими глазами, тем более…
–Я могу узнать, кому и чему?
–Каждому горожанину этого красивого города и, наверное, вашему отцу.
–Интересно… И почему?
–У них есть такой защитник. Для меня уже очевидно по вашим поступкам, что вы ни перед чем не остановитесь, защищая то, что для вас дорого. Свой мир, своего государя и отца. И я не могу не горевать о том, что тем, кто живет за железной стеной, моим «братьям», не так повезло как бессмертным. Надеюсь, вас здесь ценят как вы того действительно заслуживаете…
Это была не лесть, это была даже не хвала. Это была правда. Проскурина заговорила решительно и серьезно, покинув улыбки и блеск глаз. Хотела подчеркнуть, что она помнит, знает и понимает, чем для нее обернется любая игра против воли преемника, но при этом она признает, что сожалеет о том, что они находятся по разные стороны баррикад.
Бессмертный какое-то время смотрел на собеседницу пытаясь понять игра ли это или женщина сказала искреннюю хвалу. Непонятно было, к какому выводу пришел сын государя, но как результат мужчина кивнул. Дал сигнал, что принял слова.
–Чрезвычайно раз нашему знакомству, – сказал Васнецов, едва наметилась продолжительная пауза в разговоре преемника и журналистки.
–Взаимно, генерал, – выдавая свою осведомленность в лицах, сидящих за столом, кивнул Катамиртас.
Завязалась беседа между делегатами и сыном государя. Все торопились выразить ему свое почтение и благодарность за гостеприимство. Преемник принимал их не без доли спокойного равнодушия и большей частью молчал, бросая взгляды на своего отца, который отвечал сыну тем же.
–Прости, – внезапно сказал Катамиртас. – Мне жаль... Я все понял, но уже, увы, поздно. Мне пора по неотложному делу! Прошу простить, господа. Приятного продолжения ужина и завершения визита. Госпожа Проскурина!
Преемник решительно поднялся и, прощаясь, кивнул журналистке глубже, чем она могла ожидать, и удалился стремительной походкой. Солдаты охраны последовали за ним.
Калина провела взглядом крепкую фигуру и взглянула на государя. Вишнар смотрел на нее. Но взгляд длился не долго, женщина увела свои глаза первой. Она думала о том, что только что сучилось. Ей почудилось? Или сын просил отца простить его за то, что вмешался в их отношения? При всех? Поняли ли это прочие члены делегации, трудно было сказать. Отчего-то казалось, не тот Катамиртас бессмертный, чтобы извиняться даже перед отцом. Тем более в присутствии людей. Это спектакль? Для кого? Для нее или отца?..
Часть 12. Унижение
Последний ужин завершился. Делегатов повели в отведенные покои. И в этот раз, как и в тот памятный первый, Калину Проскурину провожал капитан Амир.
–У вас нет свободных солдат? – поддела она.
–Есть и вы это знаете, – спокойно признался он.
–Тогда почему вы меня конвоируете?
–Сопровождаю, Калина. Потому что это ваш последний день во дворце и вероятно это наша последняя возможность поговорить.
–Вам еще есть, что мне сказать? Не все изложили? – высокомерно уточнила журналистка.
–Я даже не представлю, что вы могли бы вдруг заговорить без язвительных замечаний. Но странность в том, что я к этому даже привык.
–Подождите, вы еще станете скучать. По большому счету, вам было даже интересно. Потому что я отличаюсь от ваших обычных дам. Верно? Было не скучно?
–Скучно не было, Калина, – серьезно признался мужчина. – Моя… то есть, наша жизнь. Во дворце еще никогда не было так интересно как во время вашего, я хочу сказать, визита делегации… И мне есть, что вам сказать. Я хотел извиниться.
–К чему это, Амир? – останавливаясь перед своей дверью и открывая ее, спросила Проскурина уже многим холоднее, оставив показное веселье. – Зачем вначале делать что-то нехорошее, а затем извиняться?
–Не знаю. Но с вами не выходит иначе. Даже если я очень стараюсь…
Калина поколебалась на миг. Даже не в тоне дело, тронули глаза. Казалось, сейчас он искренен. Возможно, первый раз.
–А вы старались? Даже очень? Не заметила.
–Вы сами говорили, что близоруки.
–Я соврала.
–И это меня почему-то не удивляет, – кивнул капитан, нисколько не порицая гостью своим видом. – Мне, правда, жаль. Что я был груб с вами. По долгу, и не очень.
–Боитесь, что уделю вам особенное место в своей статье? – усмехнулась журналистка.
–А вы уделите? – серьезно спросил Амир. Даже слишком серьезно.
–Непременно, в колонке – «очень опасный гад».
–А говорили, я милый парень.
–Врала, – беспечно развела она руками.
–Врали. Я знаю.
–Вы сказали, что хотели? Я тоже скажу, но уже в статье. Чего вы ждете? Что приглашу вас к себе на чай?
–На чай? – растерялся Амир.
–Да, на чай с кексом. Вы же пробовали кекс, Амир?
–Кекс? – переспросил он, наморщив лоб, припоминая. – Это продукт... кажется злаковый. Нет, не пробовал.
–Неужели ни одна девушка не угощала вас кексом?.. Почему? – улыбалась Калина и хитро щурила глаза.
–Не думаю, что он придется по вкусу моему желудку. Я вампир, Калина. Сомневаюсь, что вы могли вдруг это забыть.
–Не обязательно есть. Можно иначе попробовать, насладится ароматом или скажем… лизнуть.
–Лизнуть кекс? – переспросил он. – Зачем?
–Некоторые дамы считают это приятным, – загадочно сверкнув глазами, шепнула она. – Это вам мой третий прощальный совет. Почаще лижите кексики и проблем с дамами больше не будет.
Амир смотрел исподлобья тяжелым недвижимым взглядом. Понял, что она его дразнит, и осознал чем именно.
Происходила мучительная внутренняя борьба. А может и нет. Но капитан смотрел на гостью, слегка поджав губы. Женщина шаловливо улыбнулась и, подмигнув на прощание, вошла в свою комнату.
Она оглянулась и вопросительно посмотрела на капитана.
–Если бы мне представилась такая возможность, я бы попробовал... твой кексик.
Она улыбнулась и мечтательно закатила глаза, словно всерьез размышляет над его предложением, а затем резко сказала:
–Но такой возможности не представится. Доброй ночи, – и в очередной раз захлопнула дверь перед самым его носом, более чем довольная собой.
Утро. Журналистка Проскурина готова к отъезду. Стоит возле огромного окна, смотрит на бескрайнее серее пространство, что протянулось от дворца до самой железной стены.
Несмотря на усталость, Калина проснулась рано, еще до будильника. В это утро завтрак принесли в комнату, и женщина принимала пищу в полном одиночестве и тишине. Думала. Собирала воедино мысли и как ни странно, прощалась. Этот визит был не простым для нее, но Калина вдруг поняла, что не готова уезжать. Гостья из мира людей получила не все ответы на свои вопросы. А они копились так долго, и было их так много, что горечь разочарования и доля сожалений закралась в душу. Небо вновь хмурое, хотя дождя нет. Проскурина как результат грустна. И стыдно сознаваться даже самой себе, что это приключение ей почти понравилось. Дворец и все что тут происходило. По крайней мере, вначале. Когда страх перед неизвестным отступил. Первый страх… Она нашла этот неизвестный мир приятным. Если бы его жители не были теми, кто они есть, она бы стала сюда приезжать. Она бы стала... Тем более что с завтрашнего дня бессмертные откроют границу. Для этого уже все готово. Позиция укреплена. Поскольку это будет единственная брешь в обороне города и силовое поле в этой части будет снято, там уже возвели несколько примыкающих друг к другу сооружений.
Строили вампиры быстро, Калина следила за этапами строительства из своего окна. Стена выросла за ночь, строение возле нее еще за одну.
Под стенами дворца вновь лежит красная ковровая дорога и вскоре журналистка пройдет по ней, в числе прочих делегатов покидая город бессмертных.
Ночью, перед тем как лечь спать, Проскурина вновь подошла к секретной двери в стене. Проклятое женское любопытство! Но к удивлению своему нашла дверь не активной. Как она ее не трогала, где не била, стена стояла нерушимо. Была ли она отключена и с другой стороны, было неизвестно. Женщина изо всех сил желала это узнать и даже не сразу уснула – не смотря на предельное утомление, ожидала ночного визитера. Но сон незаметно сморил ее, и проснулась Калина уже утром. И первым делом посмотрела на двери.
Был ли преемник у нее и этой ночью?.. Впрочем, теперь это было ему ни к чему…
В просторном светлом холле первого этажа, том, что следовал сразу за входом, собрали делегатов. Они в сопровождении охраны стеклись сюда практически одновременно. По двум сторонам под стенами стоят солдаты в парадных мундирах. Все как один – под линеечку, и смотрят только перед собой, недвижимые как статуи. Красиво.
Распахнулись боковые двери, и с многочисленной охраной в холл вышел преемник. Легко кивнул всем в знак приветствия. И тут же повернулся к соседним дверям. И они вскоре качнулись, пропуская уже государя, с еще более многочисленной охраной.
Прощание было вежливым, но довольно сдержанным и не многословным.
–Я надеюсь, никто из вас, господа делегаты, не разочарован этим визитом, и мы вскоре соберемся опять. А до тех пор, не прощаюсь. Просто желаю счастливой дороги назад, – сказал Вишнар. Лицо не строгое, но закрыто в эмоциях. Легкий кивок и государь покинул холл не глядя ни на кого. Прощание, вежливое по форме произошло.
Преемник прощался без слов. Кивок от него и он следом за отцом исчез за своими дверями в сопровождении охраны.
Члены делегации потоптались на месте в легкой растерянности, вероятно ожидая, что их будут так же провожать, как и встречать, и вопросительно взглянули на капитана Амира, что появился со стороны выхода в тот же час. Начальник безопасности жестом руки пригласил гостей на выход и все подчинились, следуя за ним.
На огромной лестнице на ступенях торжественными рядами стояли бессмертные. Солдаты везде, сколько хватало взгляда увидеть. Многим больше чем в день приезда людей. Все стоят по стойке смирно. Командиры слегка впереди. Подобные проводы выглядели торжественно, и члены делегации местами заулыбались, вновь ощутив свою весомость. Кого еще и главное, где, так провожали, когда тут стоит целая армия, не меньше?!
Спускаясь по лестнице, Калина увидела Аримаса. Он стоял неподалеку чуть впереди своих солдат и, поймав взгляд гостьи широко улыбнулся.
Журналистка ответила благосклонной улыбкой, и Аримас совершил странное движение рукой – отсалютовал, поняла она и слегка кивнула в ответ. Приняла дань уважения.
Аримас коснулся правой рукой области сердца и раскрыл ладонь, словно выложил сердце из груди и протянул своей даме. Калина шутки ради совершила легкое берущее движение павой рукой и сжала пальцы. Словно взяла подношение и снова улыбнулась. Весело и даже не без тепла. Капитан совсем как желторотый юноша не смог скрыть своей радости. Покорно кивнул, тряхнув головой от преизбытка эмоций, словно снимая наваждение. Он тут же кратко скомандовал, и все солдаты, стоящие на ступенях за его спиной, резко вскинули вверх правую руку, издав тот же громкий, краткий, отрывистый звук, что и командир. Затем все как один синхронно прижали руку к виску, в сторону, а затем не менее резко вниз.
Сложилось впечатление, что это не оговаривалось загодя. Спонтанный поступок, выражение почтения и особенного распоряжения. Зрелище смотрелось неожиданно эффектно, и все члены делегации оглянулись, оценивая происходящее.
Члены делегации многозначительно переглядываются и делают друг другу знаки глазами.
«Ты это видел?».
«А я мог это не увидеть? Когда они так орали?».
Аримас провожает гостью глазами и тоскует в этом взгляде. Хотя на губах улыбка, это скорее улыбка горести.
У подножья лестницы стоит, ожидая капитан Амир. Встречает журналистку глазами. Проскурина все еще улыбается своим мыслям. Польщена. Их глаза встречаются, и женщина усмехается, замечая:
–А ведь он всего лишь капитан. – И Амир понимает, что она желает сообщить. Напоминает его нелепые претензии.
По ковровой дорожке делегация следует тем же путем, что в день приезда. В самом конце их ожидает автобус, который приехал из мира людей. Члены делегации неторопливо поднимаются в него один за другим. Калина идет в числе последних. Она оглядывается на дворец, что остался далеко позади. Солдаты стоят нарушимо. Там на ступенях вдали она видит Аримаса и улыбается, хотя он не в силах увидеть ее улыбку с этого расстояния. Женщина улыбается своим мыслям. Хмурое небо над головой, впереди дорога домой. Только сейчас она почувствовала, как соскучилась по городу, что сжался на узких улочках по ту сторону железной стены. Порой журналистка встречается глазами с Амиром, который идет чуть позади, но рядом, очень близко. Его лицо замкнуто и холодно. О чем он думает не понять. Она не тешит себя иллюзией, что о ней. Она никогда не тешет себя подобными иллюзиями. Слишком умна...
Подошел чред Проскуриной подниматься в автобус. Подножка была высоко и, учитывая ее каблук и узкую длинную юбку, подняться было не просто. Поколебавшись секунду и примерившись, женщина слегка подтянула свой подол с одного края и подняла ногу на первую ступень. Внезапно капитан Амир шагнул к ней и поддержал под руку, помогая при посадке.
–Какая неожиданная галантность, – оценила Проскурина, издеваясь своим видом, тоном и даже улыбкой. Даже у самой мелькнуло: «Ну, зачем ты его так? Почему ты так с ним жестока?». И тут же ощутила, как стальные пальцы сжались на ее запястье, удерживая. Журналистка вопросительно посмотрела в глаза бессмертного. Лицо Амира исказила настоящая гримаса. Глаза лихорадочно горели, а губы кривились в усмешке.
–Настанет день, женщина, и ты станешь меня умолять!
–О чем, о пощаде? – высокомерно, спросила она, не изменяя ледяному спокойствию.
–О любви. Ты будешь просить моей любви!
–Непременно, капитан. Так и будет, – легко согласилась Калина, не придавая ему должного значения и тем еще больше оскорбляя.
–С тебя слетит твое высокомерие!
–Сразу как оно слетит с тебя. Мое последует примеру. Он, как известно, заразителен, – Проскурина вырвала свою руку из цепких пальцев и поднялась в автобус.
–Калина! – громко окликнул ее капитан, так, что пол автобуса на него оглянулось. – В следующую нашу встречу я отделаю твою девочку так, что ты неделю не сможешь ходить!
Проскурина видела как после этих слов бессмертного изо рта майора Калинина выпала сигарета, так он его распахнул.
–Безусловно… – отворачиваясь и присаживаясь на сидение спиной к окну, ехидно заметила журналистка. – Еще один супергерой. Ни сдохни после первого раза...
Резкий удар по корпусу автобуса там, где сидела гостья, заставил Калину испуганно воскликнуть и обернуться. Все военные повскакивали со своих мест. Это капитан Амир ударил автобус своим мощным кулаком. Вампир стоял теперь у самого стекла и горящими ненавидящими глазами смотрел на женщину. Так, словно хотел убить этим взглядом. Все переполошились. Но бессмертные не вмешивались. Стояли нерушимо с бесстрастными лицами.
–Я сделаю, как ты меня учила, вылижу твой кекс, пока не зарыдаешь, а потом намажу булочку маслом и въеду туда со всего жару! Прокатишься на моем стальном жеребце, норовистая кобыла? Что, удивлена, что я знаю ваш вульгарный сленг? Думала, я идиот? Издевалась? Я накормлю тебя йогуртом досыта! И затрахаю до полусмерти! Жди, дорогая, мы скоро увидимся. И смотри, что бы рубаха-парень майор Калинин не очень близко к тебе сидел. Я ревную мою девочку. Ее кексик мой, майор! А я не делюсь своим удовольствием. Всем счастливой дороги, господа! – Капитан еще раз со всего маху грохнул кулаком по устаревшему железу и резко отступил.
Автобус ехал стремительно удаляясь. Все члены делегации бросали на журналистку бесконечные пытливые взгляды. Калина сидела с непробиваемо высокомерным и холодным лицом. Но то, как оно при этом горело, дрожали хрупкие руки, что женщина сжимала в кулаки, было лучшим ответом на вопрос – удалось ли капитану вывести ее из равновесия?
Ему это удалось…
