Текст книги "Утекая в вечность (СИ)"
Автор книги: Taliana
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 28 страниц)
–Не понимаю только одного, если вы считали меня подстилкой, к чему был этот спектакль? Вино, музыка и мое имя горящее огнями на небе? И вы, такой убедительный в роли влюбленного… – задумчиво рассуждала она.
Вишнар не ответил, отвернулся.
–Вы не знали наверняка. Подозрения имели, но и только. Вас в этом убедил ваш сын, – вслух рассуждала Проскурина. – Когда капитан увез меня прочь, доводы стали убедительней... Не забудьте его поблагодарить, что не позволил совершить ошибку.
–Не смей иронизировать. Ты говоришь не о ком-то, а о моем сыне и преемнике!
–Как я могу? Вы же меня задушите. И капитан порывался. Безусловно, как не задушить столько коварное и опасное для вас всех существо?.. Как слепа мужская ненависть. Подумаешь шлюха, могли просто проигнорировать. А вы с ним раздули целый конфликт и даже поставили мир с людьми под угрозу, хотя желали его десять лет. Ради слепой жажды мне в глаз высказать, что я недостойна вашего внимания? Когда это и так всем очевидно. Вы, самый могущественный мужчина мира могли бы просто пройти мимо низкой недостойной вашего взгляда женщины и не оглянуться. Окунуть ее в забытье. А вы оказали мне столько чести своим презрением. Почему? Почему ваш сын так меня испугался? Меня, далеко не самую молодую и уж точно не самую красивую женщину в этом мире? Почему вы так близко к сердцу восприняли то, что по рангу могли даже не заметить? Обязаны были! Что тут у вас происходит? Аршинов сказал мне, чтобы я не вздумала с вами объясняться, по поводу этого недоразумения. Иначе ваш перепуганный невидимка сын сотрет нас всех в порошок и будет война! Никто не приказывал мне с вами спать. Никто не желал ехать сюда, все ведущие тележурналисты побоялись. У них семьи, дети, а у меня только кот и навязчивое желание сунуть нос всюду, невзирая на последствия. Даже не знаю, каким чудом я смогла пройти отбор, если честно. Меня не жалуют, я вечно говорю не то, что ждут. Отправила анкету и мне вдруг позвонили. Я не особенно задумывалась, почему я? Мне очень хотелось увидеть все своими глазами. И я не пожалела. Сложила о вас всех определенное мнение и если мне удастся выбраться отсюда живой, я изложу его людям, даже если наши политики попробуют закрыть мне рот. Найду способ, даже посмертно. Мне все равно, что вы думаете обо мне, потому что я больше не вижу вас. Я благодарна вашему сыну, что он вовремя вмешался и не дал мне совершить ошибку. В которых я такая мастерица. Единственное что меня правда волнует, это мнение моего отца. Ваш сын пугал меня всеобщим презрением, но его бы я пережила. Единственное что я не смогу пережить, это презрение седого старика, что ждет свою непутевую дочь домой, все время, ругая за неудачный выбор ремесла и порицая все ее статьи. Только потому, что он боится за нее и надеется, что все-таки настанет день, и она бросит все это, чтобы завести семью и дом. И всякий раз страшно ссорится с ней на очередной ее день рождения, показывая семейные фото друзей одногодок, и напоминая о ее возрасте. Но он всегда сидит перед телевизором, когда там показывают горячие точки. Надеется, что увидит свою дочь. Увидит живой... И он бы не принял моего падения с вами в одну постель, если бы узнал. Но я совсем не думала о нем. Не думала о последствиях. Ни о чем не думала! Напрасно, не находите?.. Нужно думать всегда!
–Я должен быть впечатлен твоей речью? – высокомерно спросил Вишнар. – И правда, довольно жалкая тирада как для журналиста.
–Мне все равно. Теперь, да. Моего решения ваше мнение не переменит. Аршинов сказал, пройдет время, и он все сопоставит. Поймет, что ты была пешкой, но станет поздно. Так вот, уже поздно. И никакая вы не луна. Вы астронавт. При том в отставке. Бывшему астронавту уже не дотянуться до луны.
–Я могу получить все, что пожелаю.
–Думаете?.. А может вам только кажется?.. В одной из книг моего отца есть история про одного бедняка, который пришел в осенний сад после сбора урожая. Там уже нечего была брать. Но он искал в ветвях. И, наконец, увидел последнее яблоко и стал тянуться к нему рукой. Но кто-то другой тряхнул дерево, и яблоко выскользнуло прямо у бедняка из рук. Упало на траву и покатилось. Бедняк рассердился на яблочко, ведь он был очень измучан голодом. Догнал, и раздавили его ногой. Смотрит на него и думает, как его теперь укусить? Ведь на нем след его собственных грязных сапог, – сказал женщина и усмехнулась.
–Странный конец глупой истории.
–Мой отец не пишет глупых историй. Их в принципе не бывает у жизни. Ни тех, что вымышлены, ни реальных. Есть лишь нежелание понять, о чем в них говорится. И это не конец. После бедняк обрушил свой гнев на дерево, потому что был очень зол, что так и не утолил голод. Он бил его кулаками и ногами. Пока не обессилел и не понял, что и дерево ни в чем не виновато и стал искать того, кто тряс дерево, пока он этого не видел. Но это был всего лишь еще один голодный бедняк. Он сидел на траве и улыбался. Потому что пока первый наказывал дерево, второй преспокойно съел остатки яблока прямо со следами грязи чужих ног…
–На что ты намекаешь? Мой сын очернил тебя в моих глазах, чтобы самому получить?
–Понимайте, как хотите. А не хотите, не понимайте. Я не знаю вашего сына. Вам лучше знать, чего он может желать или не желать.
Вишнар ушел и тут же явился новый визитер. Калина наспех разыскала в своих вещах шарфик и обмотала им шею, по виду которой нельзя было не понять, что с ней делали. И распахнув двери, обнаружила на пороге начальника безопасности. Постового вновь нет.
Женщина и капитан молча смотрели друг на друга пару секунд, а затем Амир потянул свою руку и резко сдернул с женской шеи шарф.
–Вам придется одеть кофту с высоким воротом. Ту, в которой вы приехали. Тогда вы еще закрывали шею, чувствуя страх перед нами. А после открыли. Перестали бояться? – рассуждал Амир, бесстрастно изучая следы на женской коже.
–Что вы хотели? – холодно спросила Проскурина.
–Узнать, что желал государь? Что вы ему сказали?
Врать было бессмысленно. Капитан мог прослушивать комнату и все прекрасно знать.
–Правду.
–Врать стало несколько проблематично, когда меня начали душить, – язвительно призналась журналистка.
–Он поверил?
–Понятия не имею. Меня это не интересует. Общий язык мы не нашли.
–Вы дали понять, что дальнейшие отношения между вами невозможны?
–Думаю, он и сам это понял. Даже не знаю, почему мне так кажется, – с задумчивым видом иронизировала она, демонстративно потирая горло. – Наверное, интуиция. Или это логика, Амир? Дамы не любят когда их душат на втором свидании. Запишите новое правило. После состоявшейся душевной беседы с массой пламенных признаний, что-то навело государя на мысль, что он перестал мне нравиться. Но он не выглядел убитым горем. Думаю потому, что втайне знал, как женщины необъяснимо переменчивы. – Калина усмехнулась.
–Он вышел отсюда в худшем настроении, чем пришел. Я думал, после вашей речи за столом, вы примиритесь.
–Это все моя импульсивность, Амир. Он пришел сюда такой нежный, почти прилетел на крыльях любви, а мое горло возьми и начни атаковать его руки. И вот с этого момента как-то не заладилось у нас, не срослось…
–Я понимаю, что вам придется сообщить об этом коллегам, но просил бы для начала сообщить министру Аршинову. Он не допустит обострения ситуации. Ваш генерал не такой хороший стратег как хотелось бы. А для ведущихся мирных переговоров это очень важно. Может вспылить и наломать дров. Думаю, вы понимаете, что ваш личный конфликт с государем не имеет никакого отношения ко всем остальным людьми и бессмертным, что живут в этом мире. Отношения между нашими видами не должны ухудшиться из-за этого маленького недоразумения. Всем будет лучше и прежде всего вам. Я приношу вам свои глубочайшие извинения за поступок нашего государя. Надеюсь, вы понимаете, что отчасти сами виноваты в том, что…
Калина резко захлопнула дверь прямо перед носом капитана, не дав ему договорить. Она очень надеялась, что дверью хоть немного задело и его наглую, самодовольную «рожу»!
–Да пошел ты! – сказала она, не сомневаясь, что Амир ее прекрасно слышит.
Как бы ни было оскорбительно, унизительно и возмутительно положение, в которое эти двое поставили ее, Проскурина и сама понимала, что озвучивать ситуацию бессмысленно. Ее или замнут или раздуют. Первое обидно для нее, но главное, ни к чему не приведет. А значит – лишнее телодвижение. Второе может закончиться плохо, потому что люди на территории врага беззащитны. Вспыли генерал Васнецов или же поведи беседу с бессмертными мирно, все равно ничего не добьется. Извинений ей никто не принесет. Скорее всего, преемник, желая прикрыть отца, воплотит свои угрозы и тогда от журналистки отвернуться уже все. А пока сближения с государем не произошло, может и помиловать. Не исключено и то, что ее очернит сам государь. Он крайне прагматичен. Совершая этот поступок, Вишнар наверняка загодя его продумал. Значит, придумал, чем себя защитить. Возможно, он изобрел такую ложь, что она будет многим хуже уже пережитого унижения. Теперь Калина ожидала всего. Ведь существовал еще и третий вариант – ее могли затоптать свои же. Кто знает, какая у них установка? Если Вишнар прав, и журналист Проскурина попала в делегаты не просто так? Не подозревая о тех планах какие строят на ее счет люди, была ведома через мудрое расположение того же Аршинова. Ведь именно он указывал ей в тех или иных ситуациях как именно поступить. Калина клонилась в нужную ему сторону, потому что не видела иного пути. Речь о большой политике. На кону мир, а точнее – власть! Развяжи бессмертные войну, человечество пострадает больше. Вооружены бессмертные лучше, да и сами они сильней. Если люди проиграют, те, кто ими правят, потеряют власть. Именно этот вопрос, вопрос власти на самом деле решался в этих мирных переговорах! Он был той самой тонкой красной нитью, скрытой от всех. Кто сможет хитрее повести себя, удержав желаемые позиции, тот и выиграет этот бой! Правительство людей боялось сближения с бессмертными, но многим больше оно боялось войны. Поэтому первостепенной задачей этих переговоров было – сохранить мир. Нейтральная позиция, вот что они выбрали. Если некая журналистка станет неугодной Вишнару, свои же разотрут ее в порошок, и сделают это очень тихо. Человечество даже не узнает или узнает совсем не то, что было. Политика как игра в шахматы – иногда приходилось что-то отдать, чтобы выиграть партию. В глобальных масштабах одна пешка не фигура. Калина не могла с этим не согласиться, с той лишь поправкой, что быть этой пешкой совсем не хотелось.
Что случится, если она расскажет Аршинову о случившемся в ее комнате?.. Не сказать по его настойчивому уверению права не имеет. Министр, несомненно, утаит истину от всех до возвращения к людям. Ему нужен мир, скандалы недопустимы! Там, за железной стеной правда выйдет наружу, и начнутся бесконечные отчеты. Как это случилось, почему?.. А надо ли это ей? Можно ли как-то избежать подобного? Может быть, плюнуть на все и промолчать? Не говорить даже Аршинову. Что-то устала Калина от игр в шпионы… А что если именно на это и рассчитывал правитель бессмертных? Что ей придется умолчать. Потому и бесчинствовал? Как известно подавляющая часть жертв насилия, особенно женщины, умалчивают о своем горе. Кто-то из соображений стыда о пережитом, кто-то понимая, что доказать правду будет очень непросто и придется потратить слишком много сил восстанавливая ее. Силы, которые разумней сохранить на то, что бы все пережить и забыть.
Калину охватила безумная, а главное совершенно напрасная горечь обиды и разочарования. Ужасающе непросто пережить подобное от кого-то чужого, но многим тяжелее от того, кто был тебе не безразличен. Невозможно было обманывать саму себя. Вишнар ей безумно понравился. Искра вспыхнула быстро, горела ярко, ослепила на миг и подарила столько боли в результате. Устала. Безумно устала от разочарований. Быть сильной, все время что-то кому-то доказывать. Выглядеть упрямой и делать вид, что на все наплевать, когда мучает страх. Но и упасть на колени не могла. Была просто бессильна перед упрямой стойкостью своей натуры. Чем больше в нее плевали, тем выше Проскурина задирала голову. Наперекор всем.
Как-то в детстве мальчишка, которому нравилась Калина, подговорил приятелей забросать ее помидорами. Вот такое вот выражение чувств. Иначе, вероятно не мог сообщить…
Калина стояла нерушимо, пока не прекратился обстрел. Мальчишки смеялись и дразнили, а потом растерялись и перестали бросать. Они не понимали, почему девочка не убегает, только стоит упрямо и смотри на них, упрямо поджимая губы и сжимая кулачки.
Десять лет спустя тот самый мальчик признался Проскуриной в любви. И она сказала ему: «Я не забыла, как ты бросал в меня незрелыми помидорами и они били меня до синяков». Не говорила слов презрения, не смеялась, не выражала ненависти. Только лишь «я помню», уверено глядя в глаза. Юноша ушел пристыженный, словно она облила его помоями. Такой это был взгляд.
–Нельзя быть такой озлобленной! – сказал ей тогда отец – Владимир Проскурин. – Хороший парень. Подумаешь, обстрелял когда-то помидорами! Когда это было?
–У меня же все тело было в синяках! Ты отругал меня, что не звала на помощь, и хотел отвезти в больницу! Забыл?
–Парень вырос и изменился.
–Для меня он всегда будет мальчиком, который подговорил друзей поизмываться над более слабым. Я не могу не призирать таких. Жаль, что ты не понимаешь…
Тогда Калина снова поссорились с отцом. Впрочем, они часто ссорились. Но отчасти именно после этого случая Калина занялась журналисткой. Не молчать, когда все молчат. Быть там, где другие быть побоятся. И стоять под градом «незрелых помидоров». Да и камней, если придется...
Не просто жить в мире мужчин, если ты хорошенькая женщина. И не давать им никаких авансов, порой хуже, чем давать. Даже если тебе самой это не нужно. Ведь никогда не известно, что обернется большей болью. Твое «да» или твое «нет»… Амир сказал, что Калина отчасти сама виновата в сложившейся ситуации, подразумевая то, что гостья отвечала на флирт правителя. Было ли это так, был ли у нее выбор? Все что она сделала, это в один краткий миг поддалась соблазну и сказала роковое «да». И он счел ее своей вещью, уже что-то обязанной ему, как результат. И малейший шаг в сторону был воспринят государем как предательство, дающее право карать. Проскурина не давала авансов Амиру, и он покарал ее уже за это. Как бы не упирался капитан, утверждая, что лишь выполняет долг, женщина слишком хорошо понимала, что доля жестокости была применена им именно по причине ее отказа. Это тончайшее искусство, высочайшее мастерство говорить мужчине «нет», так чтобы оно звучало практически «да». И улыбаясь ему, сохранять необходимую дистанцию. А если не соблюдешь баланс, попадаешь под раздачу жестокости.
Калина размышляла об этом, собираясь. За окном моросит дождь, небо хмурое, тяжелое. Угнетает не меньше чем все произошедшее за последние сутки.
К обеду журналистка была готова. Белый тонкий свитер под голо обтягивает верхнюю часть тела. Синевы разливающейся горлом не видно. Внизу черная классическая юбка и элегантное украшение на груди в тон ей. Получилось строго, но со вкусом. Единственное яркое пятно – губы в кровавой помаде. В остальном на бледном лице практически нет макияжа. Точнее он есть, но его как бы нет. Но глаза смотрят уверенно. Дух не сломлен. Она боец и снова в строю. Это ей в самой себе нравится больше всего. Скорее жизнь замучается бить Проскурину, чем она устанет упрямо стоять всем на зло.
Майор Калинин, как учтивый кавалер, сияя улыбкой, придвинул единственной даме стул. Калина его кратко поблагодарила. Вежливо, но почти без эмоций. Правитель бессмертных со своего трона наблюдает за людьми и анализирует.
«Она не рассказала», – понимает он. В лицах собравшихся нет перемен. Делегаты тихо вежливо переговариваются с бессмертными. Все даже лучше чем всегда. Переговоры идут в нужном русле. Гости довольны и привыкли к вампирам настолько, что уже не подозревают беды, не чувствуют угрозы. Наконец расслабились. «Это хорошо, – думает Вишнар. – Просто замечательно». Впереди последний прощальный ужин. А пока последний совместный обед.
–Калина Владимировна, вам уже лучше? – учтиво интересуется государь.
–Да, благодарю. Все просто замечательно.
–В следующий раз, если станет дурно, вызывайте моего доктора. Не нужно стесняться, – с показной заботой настаивает Вишнар.
Калина понимает, что именно «с показной», но для всех окружающих это выглядит искренним участием. Какова цель участия? Возможно, простил обиду после отказа своенравной дамы?.. Журналистка же понимает, что цель этого поступка показать всем видимость дружелюбия и то, что отношения их наладились. Это отразится в отчетах всех участников. А это очень важно, какой будет финальный аккорд. Визит в мир вампиров прошел не идеально, но завершился хорошо. Вот такой будет последняя точка на этой странице. И ее вот-вот перевернут.
Завершился последний этап переговоров. Уже были оговорены все общие детали дальнейших взаимодействий двух миров. Удалось достигнуть соглашения по всем вопросам. Естественно в общих чертах. Никто из сидящих за столом людей не мог принять окончательного решения. Все они лишь пешки и бессмертные это понимают. Но все условности соблюдены и обе стороны довольны. Люди настроены благодушно. Мир бессмертных пришелся им по душе. Практически всем...
Калина была у себя, отдыхала в ожидании последнего ужина. Более никаких экскурсий и мероприятий не намечалось, она складывала вещи, и время от времени возвращалась к своему ноутбуку перечитать записи и дополнить их новыми мыслями. Ручной труд помогал разгрузить голову, точнее отвлечь и освободить дорогу новым мыслям. В один из таких моментов, когда она только отошла от ноутбука к огромному шкафу в стене, где висели вещи, ее посетила новая мысль. Проскурина кинулась к ноутбуку и перечитала все свои заметки по преемнику. Тут что-то не состыковалось. С самого начала эта фигура ее беспокоила. Почему его никогда нет, хотя он есть?
–Это вымышленный персонаж, – заключила она. – У государя просто нет сына!.. Но кто же тогда отдает приказы вместо него? Не сам же Вишнар?..
С первого взгляда заподозрить это было абсурдом, но кажется именно на это и рассчитывали, создавая эту фигуру. У государя нет никакого сына. Иначе, почему за все время их визита он не только ни разу не показался вблизи, его даже издали не видели? Преемник существовал только на слуху.
Но тогда кто разыграл все эти спектакли с его якобы участием? И главное, зачем?..
Детали не сходились, но Калина чувствовала, что она на верном пути. Прогулявшись туда-сюда по комнате, она решилась и пошла к проему секретного хода.
В комнате преемника снова пусто. Идеально заправленная постель, ни соринки вокруг. Ничего. Только на столе стоит пустой стакан с остатками крови…
Значит, он все-таки есть. Или… кто-то другой оставил тут стакан. Тот, кто реально занимает эти покои. Или пытается воссоздать декорацию существования преемника. Значит, этот некто знает, что Проскурина знает про тайный ход. Этот стакан оставил тут тот, кто приходил к ней прошлой ночью. Потому что вчера он понял, что Калина не спит и видит его!..
Или все это плод ее воспаленного воображения? А как ему «не воспалиться» после всего пережитого?.. Какой смысл прятаться от людей, мира с которыми ты так желаешь? Не уродливые же шрамы на лице он скрывает? Глупо. Он без пяти минут государь, ему нечего стыдиться! Ну, пусть без десяти, но глава государства. Сильнейшей империи мира. Не может быть сын правителя так занят, что за несколько дней не нашел одной свободной минуты познакомиться с гостями, мира с которыми так желает. Вишнар все время за столом среди гостей, хотя это очень много времени, а у него наверняка плотный график. Тут что-то есть. Знать бы что?..
Если остаться в его комнате и подождать? Причины держать свое знание о существовании прохода в тайне, больше нет. Завтра она уезжает. Тогда почему нет?
Долгих полтора часа длилось ее напряженное ожидание. Правда, Калина себе ни в чем не отказывала. Прямо в туфлях забралась на постель сына государя, нисколько не заботясь о том, как он к этому отнесется. После всего, что она пережила по вине наследника, потерпеть хоть что-то неприятное и от нее ему просто придется.
Принесла из своей комнаты фрукты – виноград, бокал с вином и сладости, и стала ждать. Ест, пьет, поглядывает на дверь. И вот она неторопливо открывается...
Две секунды они смотрят друг на друга – журналистка и долгожданный гость, и женщина первой нарушает тишину:
–Что вы тут делаете, Калина?
–Жду вас, преемник.
Амир в непонимании резко оглядывается себе за спину, словно ожидает там кого-то увидеть, затем в том же недоумении смотрит на журналистку.
–О чем вы? Последствия стресса?.. Вам плохо? – последнее уже без холодка, тон искреннего вопроса.
–А как вы объясните то, что вы тут?
–А вы?
–Ну, я точно не могу быть неуловимым преемником. Во-первых, дама. Сын государя ведь не дама?
–Насколько мне известно.
–Ну вот. Во–вторых – я человек?.. Сын государя человек?
–Прекратите цирк. Как вы оказались в этой комнате?
–Это вы тут циркач, Ваше Высочество. Зачем вы поселили меня в комнату, к которой имели круглосуточный доступ? Вы каждую ночь приходили на меня посмотреть? Как и вчера? С какой целью вы это делали? Я жду ответ, – с улыбкой давила она, сверкая глазами. Безмерно счастлива, что уличила и, кажется, слегка пьяна.
Амир выглядел озадаченным, но молчал.
–Я не преемник, Калина. Если бы я им был, к чему мне этот спектакль? Зачем представляться всем кем-то другим и терпеть ваши насмешки, когда вы могли оказать должное уважение с самого начала.
–Не знаю. Ведете свою игру.
–И в чем она заключается?
–Вам видней.
–Глупо бросать необоснованные обвинения, – прикрывая двери, сказал Амир и вошел в комнату.
–А что же вы тут делаете?
–Пришел по просьбе преемника.
–Неужели? – задорно рассмеялась женщина. – Как можно прийти по приказу себя самого или того, кого нет? Что тут у вас происходит? Вы преемник или вы тот, кто должен создавать видимость его существования? И с этой целью вы оставили тут этот пустой стакан из-под крови?
–У вас слишком богатое воображение.
–Так что вы тут искали? Капитан?..
–Мундир его высочества. Он пролил на себя когда принимал пищу. Сын государя сейчас ждет меня в своем кабинете.
–И бегать за мундиром обычное дело для главы государственной безопасности? – насмешливо спросила она.
–По приказу преемника тут бегают все. И не только за мундирами. Я шел сюда к вам, Калина и предложил совместить.
–Шли ко мне? – вновь расхохоталась женщина. – Признаться в любви? Или передать о любви преемника? Или вы оба меня любите? Или государь вам приказал поведать о его любви? Он переменил свое мнение?
–По-моему вы напились, – холодно подытожил бессмертный.
–С одного бокала?
–Это вино коварно. Оно из личного запаса государя. Его носят только в ваши покои, по его приказу. Чтобы вы были не такой… бдительной.
–Капитан, вы меня убедили. Я пьяна дура!.. Или куртизанка?.. Портовая девка! Точно! Чуть не забыла... Так вот, я пьяна портовая куртизанка, а вы не сын государя. Вы носите тут мундиры всем, кто не попросит, когда не бегаете ко мне тайным проходом чтобы травить моих прототипов конфетами или порицать, что я куртизанка и сплю с вашим отцом. Кстати, вы не очень-то и похожи, – задумчиво подытожила она все с той же улыбкой.
–Потому что государь мне не отец, – не разделяя пьяного веселья собеседницы, возразил Амир. – И слезайте с кровати преемника. Вы испачкаете ее ногами.
–Ну, еще бы! В порту куртизанки грязные. Это же порт! Хотя там и бродят персоны государственного масштаба. Отцы и их невидимые сыновья, – насмешничала она и правда уже не вполне трезвая. – А вы берите пока мундирчик, Ваше Высочество. Надо же, как насмешил!
–Вы пьяны, Калана, и это отвратительно! – холодно одернул ее мужчина.
–Да неужели?! – скинув туфли, она легко спрыгнула на пол, пролив остатки вина на покрывало и нисколько этим не озаботилась. Кинула бокал туда же и неторопливо двинулась к капитану, не мигая, пристально глядя в его янтарные. – А что, такую ты меня уже не хочешь, капитан?
Они стояли близко-близко, настолько, что чувствовали запах друг друга. И смотрели в глаза. То, что делала Калина, можно было назвать игрой с открытым пламенем. Она понимала, что искрит рядом с взрывоопасным газом. Но не искрить она не могла, он больно задел ее своими комментариями.
–Не любишь портовых, капитан? – шептала женщина глядя недвусмысленным взглядом в его глаза и слегка приоткрыв губы.
Коснись меня, коснись, манил ее облик. Поцелуй, ты же хочешь... И капитан, скользнув рукой, сжал затылок, зарыл пальцы в русых волосах, все еще глядя в зеленые глаза. Ноздри его раздувались, лицо было напряженное. Возбуждение проступило на нем столь откровенно, что это даже удивляло. Хотя именно этого Калина и добивалась. Но когда Амир все же склонился к желанным губам, женщина резко вывернулась из захватившей руки и отступила на пару шагов назад.
–Мы портовые народ гордый. Ты себе не портовую поищи, – и, развернувшись, пошла прочь к секретной двери в стене.
Уйти далеко Проскурина не смогла. Капитан догнал и повалил на кровать. Калина была в скверном настроении и расцарапала наглецу лицо. Только и Амир был решительно настроен – закинув ее руки над головой, впился в губы. И целовал очень долго и жадно. Пока Калина не начала задыхаться под тяжестью его тела и напором губ. Но это, к счастью было все. Ничего другого не последовало. В какой-то момент, тяжело шумно сглотнув, Амир вдруг прекратил целовать. Он лег, уткнувшись в женскую шею, и Калина слышала, как громко бьется его сердце. Сердце бессмертного вампира.
–Твой язык не доведет тебя до добра, женщина, – устало сказал он сползая. Упал на сторону, затем присел. Растер лицо руками и вышел прочь, закрыв за собой дверь. А Калина так и лежала, усталая и недвижимая. Смотрела в потолок и думала о своем.
Журналистка серьезно размышляла, стоит или нет рассказать Аршинову о своих домыслах на счет персоны преемника? И решила пока не говорить. В чем-то Амир был прав. Без доказательств ее слова звучат глупо. И логика пока не прослеживалась. Зачем придумывать того, кого нет? А если посмотреть с позиции Вишнара – вообще абсурд! Зачем ему ссориться с несуществующим сыном из-за нее? Для чего в таком случае Амир увез из дворца журналистку в ту ночь? Или же все-таки капитан и есть таинственный преемник? Если это так, почему он представился начальником службы безопасности и чуть не поссорился с отцом из-за гостьи? Правда, логики мало.
Делегаты собрались за столом нарядные и торжественные. Приготовились все. Калина не стала исключением. Белое строгое платье, черный шарф на шее. Плотно обтянула синеющую кожу, обмотав от верха до низа. Смотрелось немного необычно, но женственно.
Все дружелюбно общались, обсуждая увиденное и пережитое, шутили и улыбались. Такое чувство, что за столом старые друзья. Нелепо до безумия…
Калина наблюдала за всеобщим праздником, решая, стоит или нет задать вслух вопрос: «А где ваш сын государь?», и как изящней его преподнести, когда двери в зал распахнулись. Вошли два солдата и расступившись дали дорогу еще одному бессмертному.
Высокий и крепкий, даже мощный в груди и плечах, слегка сбитый, с короткой бородой. Он вошел и окинул всех присутствующих оценивающим взглядом. Это был зрелый мужчина с приятными чертами широкого лица, сильно выпирающим подбородком и резко очерченным орлиным носом. «Гость» имел черные брови вразлет и прямые темные волосы, точь в точь как у государя. И был одет в невероятный военный мундир, многим шикарней обычных одежд правителя. Этот мужчина представлял собой величественное зрелище. От его фигуры так и веяло силой и характером. Легчайший кивок гостям и более глубокий, почтительный государю:
–Отец, – сказал он.
–А вот и ты! – улыбнулся Вишнар. – Успел вернуться до отъезда гостей? Чудесно!.. Уважаемые гости, позвольте представить – мой сын и преемник – Катамиртас!
Все слегка растерянно переглядывались, а затем стали подниматься, чтобы поприветствовать сына государя как полагалось. Но поскольку никто не представлял, как именно полагалось, поднявшись, замялись.
–Прошу вас, садитесь! – преемник махнул рукой и пошел вдоль стола.
В этом бессмертном не было ни радушия, ни очарования его отца. Вишнар мог демонстрировать поистине царское обаяние, если желал. Катамиртас по-видимому не мог, или же не желал. Но держался вежливо.
Тем временем в зал внесли еще один трон, и установили на противоположной стороне от государя. По забавному стечению обстоятельств возле впавшей в немилость журналистки. Преемник присел и положил одну из рук на стол. Крепкая кисть, сильные пальцы. Посадка головы боевая, уверенная.
Калина с интересом рассматривала сына государя, нисколько не смущаясь своего поведения, интереса и того, что так беззастенчиво этим занимается у всех, и главное у него самого, на глазах.
Изучила высокий лоб, морщины на нем, резкие и явные. Лицо не такое благородное, как у Вишнара, но практически не уступает ему в силе и мужественности. Последнего, пожалуй, было даже через край.
Прошлась по фигуре, сколько позволил стол, оценила осанку. Да это военный глава, тут никаких сомнений. Взгляд, выражение лица, крепкий торс. Даже походка и зычный глубокий голос – резкий бас. Привык командовать.
–Госпожа Проскурина, – протянул Катамиртас, какое-то время, наблюдая за нескромным изучающим взглядом гостьи. И желая слегка осадить добавил: – И как я вам? Оправдал надежды?
–А как вам я? Оправдала ваши? – парировала Калина и, не подумав смутиться.
За столом уже минуты две гробовая тишина. Никто ни ест, ни пьет, все наблюдают за сидящими в конце стола, их взаимным обменом изучающими взглядами.
–Мой капитан говорил мне, что вопрос это ваша любимая форма ответа.
–А что еще вам говорил ваш капитан? – нисколько не теряясь, с обворожительной улыбкой спросила Проскурина.
–Что вы мне не понравитесь.
–Мне очень жаль. Но у нас говорят, я не денежка, всем нравиться.
–А я думал, у вас говорят: «Я не красна девица, чтобы всем нравиться».
–Да, так у нас говорят... преимущественно мужчины. Поскольку красота почитается как чисто женская добродетель.
–А что у вас почитается как мужская добродетель? – с интересом спросил преемник.
–У нас, у людей, или у меня, Калины Проскуриной, конкретно?
–У конкретной Калины Проскуриной.
–Сила.
–Грубая физическая сила? – вскинув правую бровь, удивился он.
