Текст книги "Утекая в вечность (СИ)"
Автор книги: Taliana
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)
–Да, своих. Месть отвергнутого мужичины! Редкого заносчивого самолюбца. Вам даже в голову не приходит, что вы можете быть мне неприятны по своей сути, да? Вы предпочли списать отказ на свой невысокий ранг. Сколько в вас комплексов, Амир! Кто бы мог подумать. Так ведь и не скажешь. Грудь колесом, вид напыщенный, а выходит вы мыльный пузырь. Озлобившийся и далеко не высокого о себе самом мнения, потому и беситесь, и пыжитесь. Завидуете силе и власти вашего государя? Желаете выслужиться перед преемником, потому что считаете, что он скоро займет пост правящего в этом мире? Чтобы стать поближе к кормушке? Рассчитываете на повышение? Вы мне стали еще противней! Предательство государя, который верит вам, это низость!
Проскурина приподнялась над постелью, выплюнула эти слова в лицо капитана и тут же дрогнула, когда мужчина схватил ее за волосы на макушке и крепко их сжал. У Проскуриной сердце подскочило в груди, но она не попыталась вырваться. Упрямо смотрела в ответ, держала натиск. Какое-то время Амир просто тяжело гневно дышал ей в самое лицо, вероятно обретая способность спокойно говорить или пытаясь обуздать бурю в груди, чтобы не пустить обидчице кровь. Это бы и, правда, дорого ему стоило.
–Я и не предполагал, что в этом мире есть существа подобные вам, – с трудом выдохнул он, наконец. – Именно существа. Вы не имеете права носить имя «женщина». Вы в принципе противоречите всему, что они собой представляют. Мне жаль, что государь так в вас ошибается и не видит, какая вы на самом деле.
–А вы, Амир, видите какая я? Наверное, вам держащему за волосы, превосходящему весом и силой в два раза, сейчас именно поэтому правда очевидней, чем государю, – шептала она, так как говорить громче не было ни нужды, ни силы. Он причинял боли, всего пара сантиметров разделила их лица.
Слова попали в цель, рука разжалась мгновенно.
–Вам позволили применять ко мне силу, капитан? Или вы такой отчаянный?
–Я вас не сдерживаю. Можете донести на меня, – отворачиваясь, сообщил Амир.
–Не меряйте меня по себе. Я не стану пользоваться своими преимуществами. Пусть это будет вам лишним напоминанием пропасти между нами.
–Вы усвоили мысль, которую мне поручено донести до вас?
–А если нет, вы расправитесь со мной, не чураясь никаких методов? – с иронией уточнила Калина.
–Никаких кровавых расправ. Мы нейтрализуем вас, опорочив в глазах вашей общественности. Средств существует не мало.
–Вы думаете, государь вам это позволит?
–Мы сделаем так, что он первый отвернется от вас. Так что будьте благоразумны. Его переменившееся мнение, быть может, вас и не огорчит, но вам не может быть все равно, что ополчится и ваш мир. Люди станут плевать на улицах в когда-то любимую ими Калину Проскурину. Лишат работы. Всего, что было ей дорого. Гарантирую.
–Что же такое вы для меня наметили?
–Не имею приказа раскрывать вам карты. Но прошу не сомневаться, что для решительного удара уже все готово. Мне нужен ваш ответ или я действую без промедлений.
–Пугаете меня котом в мешке? Думаете вы первый? Думаете, испугаюсь?
–Думаю, задумаетесь. Большего мне пока не надо. Ваше дело держать государя на расстоянии. Остальное выполним мы. Преемник не даст ему возможности приблизиться к вам. Мы сделаем для этого все. Ваше дело лишь не вмешиваться в наши планы. И естественно, придержать суть разговора, что был между нами.
–Естественно, – желчно добавила она, тут же иронично уточнив: – А как ваш преемник планирует удерживать за пределами моей спальни разгорячившегося мужчину получившего согласие?
–Вы говорите как куртизанка, – с отвращением поморщился Амир.
–Так ведь я и есть она, – саркастично возразила Проскурина. – Мне все равно с кем спать. Вы же с преемником как в воду глядите и читаете в сердцах как в открытой книге. Отвечайте, как?!
–Пусть вас это не беспокоит. Ваше дело не давать государю авансов. Вы плохо себя чувствуете, у вас женское недомогание.
–Какие вы изобретательные с преемником! Еще можно сказать, давай в другой раз, дорогой. У меня голова болит. И послушать, что он скажет. Даже мужчины небольшого ума знают, что это старая как мир отговорка. Ваш государь мужчина небольшого ума?.. А про женское недомогание это вообще смехотворно. Я почему-то думаю, даже не знаю почему, что от вида крови ваш государь не сомлеет. Исправьте если я не права, ваш государь боится крови? – издевалась она насмехаясь.
–Вот и придумайте что-то убедительное. Вы же у нас мастер водить кого-то за нос. А остальное доделаем мы. Мне нужен ваш окончательный ответ.
–Безусловно, я принимаю ваши условия. Свои за провал операции меня по голове не погладят, конечно. Но это ведь лучше чем всеобщее осуждение, да? – насмешничала она подыгрывая.
–Вот и хорошо, что вы с преемником все продумали. Мы можем возвращаться назад?
–Не раньше утра.
–Боитесь не удержать государя? Не напрасно переживаете. Он очень разгорячился. Редкий мужчина. Впервые радуюсь своему постыдному ремеслу продажной женщины. Могла ведь получить удовольствие. А теперь все псу под хвост. Но я думаю, вы его не удержите. Разве что если станете вдвоем с преемником держать за то самое место. Станете держать, Амир?
–У вас чувство юмора портовой девки.
–Определитесь. Портовая или куртизанка? Это знаете ли высшее мастерство у продажных – куртизанить. Тут нужно обладать незаурядным умом и редким обаянием.
–Скорее портовая.
–Пусть будет так. Странный вкус у вашего правителя, не находите? Он такой изысканный, а любит портовых девок.
–Вы меня не спровоцируете, Калина. У вас странная тяга будить в мужчине зверя. Нравится, когда к вам применяют насилие? Напрашиваетесь на грубость?
–Нет, просто проверяю, где вы сломитесь?
–Где-то в области вашей шеи.
–Укусите?
–Скорее задушу. Это вероятно будет приятно. Вдеть, как вы медленно задыхаетесь.
–Вы любите медленно задыхающихся женщин, Амир? Думала вы торопыга и скорострел.
Калина заверещала, так резкого бросился в ее сторону мужчина, а затем и залилась звонким смехом, когда он сжал ее в руках и хорошенько тряхнул. Уже белея от злости. Он едва держится, что бы ни задушить ее, а она смеется.
–А говорили, не спровоцирую.
–Любите острые ощущения? – шипел капитан и тряс Калину за плечи. Затем резко отпустил, и женщина рухнула спиной на кровать, а приземлившись, улыбнулась.
–Слабо. У нас на дорогах и то сильней трясет. И не думайте, что я общаюсь так со всеми, капитан, – тут же обретая холодность лица и тона, сообщила журналистка. – К вам я отношусь лишь так как вы того заслуживаете. Я груба лишь потому, что вы так относитесь ко мне. Безо всякого уважения и пытаясь лишь задеть, оскорбить и унизить. Папа всегда говорил, что я зеркало. Всегда лишь отражаю того кто в меня смотрит. Поэтому мне так пришелся по душе ваш государь, что я даже на миг забыла кто он такой. С ним я почувствовала себя распустившимся цветком. И захотела подарить ему свой аромат и сладкую пыльцу. Это мое право женщины. Простите за вычурность. Цветы всегда открываются навстречу солнцу. А он солнце. Просто вы слишком молоды чтобы понять сердце женщины. Мы выбираем заботу и любовь, даже если они длятся лишь вечер. И неважно седой старец дарит ее или молодой красавец. Морщины не видны в темноте, зато в ней ощутимо тепло и сила того кто тебя обнимает... Но откуда вам это знать? Верно, Амир? Ведь дела с женщинами вы не имели. Только с заменителями своего «синтетического» производства!
Амир молчал и смотрел странным взглядом, поэтому Калина победоносно улыбнулась. Глаза ее так и говорили: «удивлен, что я поняла?».
–С чего вы это взяли, госпожа Проскурина? – совсем не так высокомерно и самоуверенно как до того, заговорил он.
–Все было очевидно.
–Что было очевидно?
–Ваши неумелые спектакли, – Калина вновь улыбнулась, выражению лица собеседника. – Ошибки были одна за другой.
–И в чем мы ошиблись? – невероятно спокойно и как-то даже тихо уточнил капитан. Вся спесь сошла.
–Почему, «мы»? Вы! Речь только о вас.
–Просветите меня, госпожа Проскурина, в чем была моя ошибка?
–Вы совсем не умеете вести себя с женщиной. Логично предположить, что это происходит, потому что вы с ними не общаетесь. Маршируете с утра до ночи и с ночи до зари на пару с преемником. Когда вам успевать? Оттого и манеры как у боевого топора. Думаете, сказать, подчиняйся мне женщина, достаточно, чтобы понравиться? Это только с прототипом. Вот к ним игрушечным вы и ходите. Поэтому и сказали мне тогда, что я отличаюсь от женщин, к которым вы привыкли. Еще бы мне не отличатся, я живая, а они искусственные. У меня чувства, разум, эмоции. А они лишь шарики с кровью.
–И по этой одной фразе вы пришли к выводу… Поняли что…
–Разве я не права?
–Вы делились своими домыслами с другими членами делегации? – осторожно спросил Амир, отворачиваясь и что-то напряженно обдумывая.
–Зачем? Думаю ни Аршинову ни Васнецову не интересно с кем вы справляете свою мужскую нужду.
Амир оглянулся, и лицо его замерло на миг, а затем он покорно склонил голову:
–Вы правы, мои личные мужские проблемы с дамами не будут интересны членам делегации. Вот разве что вам и то лишь из-за переизбытка наблюдательности. Тем более что вы правы и обхождению я не научен, потому что лишен такой возможности.
–И кто же вас ее лишил?
–Вероятно, как вы точно подметили, мои комплексы и непомерное самомнение. С нерезиновыми женщинами мне общий язык не найти. Глухой, не услышу ничего кроме голоса своего эго.
Его покорная само-язвительность и угнетенный тон, показалась Проскуриной странными. Почему вдруг капитан так легко с ней согласился? Калина задумчиво смотрела на мужчину, он отвечал ей тем же.
–Вы не глупая женщина, госпожа Проскурина. Примите решение, преемник ждет. И тогда я смогу вернуть вас во дворец. Безусловно, с моими нижайшими извинениями за все, что тут было. И за все, что было не тут, – он низко поклонился. Причем без издевки, не так как обычно. Но цели не достиг. Не убедил в своем раскаянии. Калина напряглась. Что все это значит?
–Меня накажут за рукоприкладство, но я сам доложу о нем. Знаю, вы этого не сделаете. Прошу простить меня за слабость и понять, что я действовал в интересах государства. Кроме того, преемник просил меня передать вам, что если вы примете его предложение, он будет считать себя обязанным вам, и вы можете рассчитывать на любую благодарность.
–Вы что, взятку предлагаете?
–Безусловно, нет. Вас тут же поймают свои, мы не настолько глупы. Речь идет о возврате услуги. Или любом другом вопросе, в решении которого вы будете нуждаться. Все что в наших силах. Преемник далеко не самый милый бессмертный, он бывает резок, груб, но он держит свое слово. В этом можете не сомневаться. Он будет считать себя вашим должником. Можете рассчитывать и на меня.
–Вначале желчь и угрозы, а теперь я могу уже рассчитывать на вас? Может быть, даже слезки мне промокнете, если меня посетит желание порыдать вам в мундир?
–Могу и промокнуть. Никогда не поздно научиться обхождению с настоящей женщиной.
«Проскурина он тебя сделал!», – поняла она.
Это была настолько тонкая ирония, что даже возразить было нечего. Столь изящно и так же сходу чтобы не оскорбить, не выйдет даже у нее.
И словно в доказательство своего уважения капитан склонился еще раз, но в глазах что-то такое сверкнуло. Понял, что ответа не будет, но при этом суть издевки жертва осознала.
–Передайте преемнику, услуги возврата мне не нужны. Я не рассчитываю на вашу помощь. Более того, критически против. Не думайте, что я оказываю вам услугу. Вы меня вынудили, вот и все, – раздраженно чеканила она.
–Как прикажите, – вновь преувеличенно почтительно склонился капитан.
–Еще раз так сделаешь, кину что-нибудь! – пригрозила Калина, теряя терпение.
–Как при… – с улыбкой начал вампир, но осекся, и склоняться ниже не стал. Калина потянула в руки тяжелый подсвечник с очень серьезным намерением в глазах.
Проскурина вернулась в свои покои во дворце только перед рассветом и сразу легла спать. Пробудилась она от стука постового в двери. Таким образом бессмертные перестраховалась, чтобы женщина не проспала и на этот раз.
Разбудили заранее, времени на сборы хватало с запасом. Поэтому присев на кровати, и все еще сонно хлопая глазами, журналистка глубоко задумалась. Когда она приехала сюда затемно, усталости не было, во дворце преемника ей удалось поспать. Все равно делать там было нечего. Амир вскоре покинул пленницу на попечение двух солдат стоящих за дверью. Но теперь на нее навалилась усталость. Позади тяжелый день и не простая ночь, сон дважды прерывали. Сознание туманилось. А ей было что обдумать.
Пыталась принять решение, что делать. Не очень получалось. Учитывая все произошедшее, нужен был совет, но с одной стороны, говорить с кем-то о требованиях преемника ей запретили, с другой стороны, скажи она Аршинову что произошло, возникнет вопрос, а почему сложилась эта ситуация? Тогда придется рассказать о произошедшем между ней и государем. Можно было преподнести все в более мягком варианте, что преемник всего лишь перестраховался на ее счет, и между нею и Вишнаром ничего нет. Но Аршинов ведь не дурак, у дурака она не стала бы спрашивает совет. Министр все сразу поймет. Если уже не понял, что именно происходит у всех за спиной. Не зря же он про Вишнара и чай намекал… С учетом особенного внимания правителя, заподозрить роман не мудрено. Вряд ли Аршинов поверил, что она правда была вчера у доктора, и точно не исключил места, где она действительно провела эти тридцать минут.
Ситуации легли одна на другую и Калина Проскурина, к огорчению своему поняла, что рассчитывать на кого-то она не может. Для всех она лишь пешка. А раз так – придется пока смириться с обстоятельствами и действовать по ситуации. В конце концов, Вишнар не может не вмещаться, он точно призовет всех виновных к ответу. И начнет со своего змееныша сына.
Делать было нечего, Проскурина встала и начала собираться.
Однако ее надежды не только не оправдались, они воплотились прямо наоборот. Вишнар не только не призывал никого к ответу, он еще и ополчился против гостьи. Вот уж чего она никак не ожидала. Но в это утро, впервые с момента приезда делегации Калина обнаружила кресло правителя одиноко стоящим во главе стола. Ее стул, что был парой трону государя все эти дни, исчез, как и не бывало. Теперь ей было отведено место в самом конце правого ряда. Самая крайняя точка по отношению к Вишнару. Север его отчуждения.
Этого не могли не заметить и члены делегации. Но они, к счастью, восприняли перемену позитивно. Осознали, что их коллега дала, наконец, отпор притязаниям бессмертного, в результате чего он и рассердился. И убрал более не угодную персону с глаз долой.
Вишнар ни разу не заговорил с журналисткой, даже не взглянул. Интуитивно ощущая опасность, Проскурина и сама не подала голос за столом. Могла нарваться на недобрый комментарий. Но пару раз она пыталась поймать взгляд правителя, что бы понять, что произошло. Вчера еще он смотрел на нее нежными глазами. Кроме всего прочего в янтарных глазах была нежность. Кроме всего, она там была! И вот там холод. Жесткие губы слегка изогнуты уголками вниз, черты лица опасно заострились. Он вежлив, но вежлив подчеркнуто, от благодушия ни следа. Впрочем, его расположение духа более ни на ком из членов делегации не отразилось.
Амир стоит на своем обычном месте. Свеж и спокоен. Никакого следа разносов или немилости. Что же произошло? Почему весь гнев достался ей?
Смешанные чувства в душе – досада, горечь и уязвленное самолюбие. Как без него?.. Еще вчера этот мужчина готов был на руках носить, а сегодня охладел настолько, что даже не захотел поговорить. Последнее было даже оскорбительно. Не ожидала…
После завтрака женщина непроизвольно приблизилась к государю, умысла не было, так вышло случайно. Калина шла к выходу, Вишнар разговаривал с генералом Васнецовым о предстоящем втором этапе переговоров, стоя на ее пути. Навстречу резко шагнул солдат и жестом руки остановил женщину. Указав, что путь к правителю ей закрыт. Калина опешила, изумленно уставившись на профиль Вишнара, так демонстративно все это было, что даже Васнецов осекся и замер на миг. Но тут же спохватился, чтобы не акцентировать внимание на подобном грубом обхождении с членом «его» делегации и невозмутимо продолжил. Калина все еще смотрела на резкий профиль государя, и он не мог не видеть ее. Но вида не подал. Не взглянул, не повернулся. Холодно игнорировал, а затем и вовсе повернулся спиной, пригласив Васнецова следовать за ним:
–Я хотел вам показать свой кабинет, генерал. – И они вдвоем удалились. Польщенный Васнецов и правитель бессмертных. А Калина осталась стоять там, где стояла. На всеобщем обозрении. В этот неприятный, унизительный момент, она подняла глаза на начальника безопасности. Амир ничем не выдавал свое отношение к происходящему, но и журналистка не выдала своего. Но это был знаменательный обмен взглядами. В этот момент она и ощутила жесткий укол унижения. До того была лишь обескуражена.
Там тебе и место. То, которое ты занимаешь теперь. Кажется, так думал не только капитан, так думали все. И что самое обидное – и свои тоже. Калина вышла из зала и пошла прочь. Просто куда-то неизвестно куда. Немного побыть одной.
–Калина Владимировна?
Проскурина оглянулась. Аршинов. Стремительно догоняет и приглашает жестом руки отойти в сторонку.
–Нельзя так откровенно реагировать на ситуацию.
–Еще один закон дипломатии? – устало спросила она.
–Самой жизни. Или съедят живьем. И это я не только про наших «гостеприимных» хозяев... Что произошло между вами? Неужели он так оскорбился только потому, что вы ему отказали? Не верю я что-то…
–Не знаю… – пожала она плечами.
–Я так и думал. По вашему лицу это было слишком хорошо видно. Что удивлены его поведением.
–Я такая открытая книга? И не думала…
–Нет, просто я давно в политике, Калина. Что вчера произошло? После того как вы с ним расстались?
–Мы расстались друзьями.
–После чая с кексом, простите за нескромность?.. Хотя думаю, кекса не было. Чай, не исключаю.
–Почему вы так уверены?
–За то время что я вас ждал? Я вас умоляю! По напору видно, не тот он мужчина, что бы за полчаса с кексом разобраться. Он бы его до утра растягивал, – пошутил министр.
–Вы правы. Чаепитие было без кексов. Мы расстались очень хорошо после небольшой прогулки. Но мне запретили вам об этом говорить.
–Преемник.
–Вы его видели?
–Нет, не счел достойной. Меня увезли из дворца сразу после вашего ухода.
–Что бы… Понимаете, «кексница» государя работает преимущественно ночью…
–Намекаете, что государь собирался к вам с визитом?
–Не исключаю…
–И?..
–Преемнику не нравится повышенный интерес государя к члену делегации. Он выкрал меня и поставил требования нам обоим. Что он сказал своему отцу, не знаю. Мне – что бы держалась на расстоянии. Или он уничтожит мое доброе имя в глазах всей общественности. Не знаю, правда, или нет…
–Не исключаю, что он может. Вы согласились?
–Вам запретили это обсуждать с нами?
–Естественно.
–Задумка была в другом, – внезапно задумчиво сказал Аршинов.
–В чем?
–Вначале ответьте мне на один вопрос. Вы ждали государя этой ночью с визитом? И не лукавьте. Была договоренность?
–Вот вам и ответ! Им не нужно было ваше согласие. Только лишь забрать вас на ночь из дворца. Что бы государь это узнал. Вас желали опорочить в его лазах и только! Вишнару представили ваше исчезновение так. Преемник позвал вас в гости, и вы упорхнули у него из-под носа. Скажем, польстившись вниманием принца.
–Какая глупость!
–Ничего подобного.
–Притянуто за уши! – возмущалась журналистка.
–Я уже предупреждал вас, как можно вывернуть правду. Найти слова. Сыграть на слабости. Кому как не сыну о них знать?! Вы дали согласие на визит одному и ушли к другому! Или и того хуже, умышленно обманули или даже решили унизить как мужчину. Раззадорили и бросили, притом ради сына. Или – не пожелали прямо отказать, просто убежали. Он вампир, вы их не жалуете. Они об этом знают. Отомстили, скажем, за бабушку, которую покусали…
–Какая глупость! Нет у меня бабушки…
–Вот видите! Ее покусали, и больше ее нет!.. Глупые шутки, знаю. Но дело в том, что вариантов может быть тысяча! Это неважно, суть одна – он поверил.
–Я не ушла, меня увезли!
–Как вы это ему теперь докажете? Вам же пригрозили, теоретически вы даже не станете оспаривать это мнение государя. Или преемник воплотит свою угрозу. У Вишнара нет оснований верить вам – предавшей его надежду, потому что обманутая страсть, плохой советчик мужчине. Неудовлетворение плоти подъедает душу сильнее любого яда. Оно мучает и помогает видеть вас такой, какой вас представляют.
–Но ведь он далеко не глуп!
–Он не первый далеко не глупый мужчина, который наступил на эти грабли. И каждому из них они больно вмазали полбу. Вишнар после поймет, предположит уж точно, что вы были пешкой и вами вертели, а его обманули. Но тогда уже будет поздно. Переговорить и развеять сомнение возможности уже не будет. Вы уедете в мир людей. А пока что-то доказать он вам сам не позволит. И чем сильнее станете пытаться, тем толще будет стена. Правда, не станете пытаться, он будет думать еще хуже и больше верить в ту грязь, которой вас так хитро покрыли для его глаз. У правящих мира сего свои недостатки. Самолюбие размером с дворец который они занимают. А чем больше самолюбие, тем легче его ранить. Потому как прикрыть такой масштаб ни рук, ни другого чего-то не хватит. И дело очень усложняет тот факт, что вы правда нравитесь ему, Калина. Вы как личность. Поверьте моему опыту. Он видит то, кто вы есть, а не только то, как вы выглядите. Уже достаточно пожил и может оценить главное. Он нашел в вас равную, если хотите. Разумом и зрелостью. Плюс ему нравится ваш не кроткий нрав, пытливый ум и уверенный взгляд. Он очень внимательно наблюдает за вами, когда вы не смотрите на него. Нет, не на губки там и все что ниже. Это просите даже вульгарно при его уровне и масштабе. Он смотрит именно в глаза. Ловит их выражение и анализирует. Не думаете же вы, что сразу понравились ему? Государь узнавал вас постепенно. Проверял и наблюдал. Говорил что-то и слушал. Создавал какие-то ситуации, о которых ни вы, ни я не знаем. Первая волна его комплиментов была механической, реакция на близость новой женщины. После в ход пошли настоящие взгляды и улыбки. Вы его очаровали Калина. Я понял это только сегодня. По масштабу его обиды. Именно это сразу почувствовал неуловимый наследник. Которого нет, но который есть.
–Чем это ему помешало?
–Кто знает? Увидел угрозу в вашем лице.
–Точнее в вашем. По его мнению, я была именно вами натаскана понравиться Вишнару. Близость входила в обязанность.
–Ну, он в чем-то прав. Это не лишне. Так делали издревле. Ловили сильных мира сего на мужской интерес. Женщины вертят мужчинами лучше чем страх, жадность, зависть и жажда власти. Влюбленный мужчина способен на все. Вот вам и довод. Я понимаю преемника. Судя по тому, что мы видим, то, что отец и сын никогда не сидят за одним столом – тут происходит дележка за власть. Вероятно, преемник не желает этого мира.
–Капитан Амир говорит иначе. Сын государя тоже желает мира, поверьте, он его правда желает! Но они не ладят, отец и сын. И дело тут, правда, во власти. Преемник рвется к ней и уже возомнил себя истинным главой государства. Это я поняла из ночной беседы с капитаном.
–Этот капитан не так прост, как кажется.
–Это вы мне говорите? Я и сама знаю.
–Да-да, в нем есть услужливость, мнимая покорность. Кланяется на право и налево. Лицо спокойное, доброжелательное в определенные моменты. Такой себе одуванчик с клыками. Но все это видимость. Вы обращали внимание, как он отдает приказы? Точнее он говорит так, словно отдает приказы. Даже с теми, кто выше рангом. Что–то такое в лице и голосе… В нем есть тяга и жажда власти. Не удивлюсь, если узнаю, что этот серый кардинал и есть главный дирижер в оркестре. Это он вертит преемником. Вся информация к тому идет от него. Он тут и днем и ночью, и все видит, а преемник только фигура, которая якобы принимает решения. Думаю, даже государь не понимает, что происходит. У этих двоих тандем за его спиной. Они крутят государем. Вот и ситуация с вами это доказывает. Эх, нет в этом мире никого настолько сильного, чтобы не нашлось кого-то сильнее. Или умнее…
–Я зря рассказала это вам? Как думаете, они воплотят угрозы?
–Нет. Для них главное, что бы Вишнар не знал правду. Мы же им не угроза. Прежде всего, потому что не станем вмешиваться. Тут идет серьезная внутренняя борьба и нас просто как в жерновах разотрут, если станем совать нос не туда. На чужой территории мы слабы. И они понимают, что мы это понимаем. Точнее, что вы все-равно придете ко мне на отчет, и я вам это скажу. Вы же сами сказали, они видят вас ведомой фигурой. А я ваш кукловод. Явно не Васнецов. Ввиду ваших конфликтов стало очевидно, что вы ему не подотчетны. Вас защищал я. Да, сами им всю схему своих взаимоотношений выдали, – удрученно вздохнул Аршинов. – Не люблю когда в команде одни якоря. Плыть, придерживаясь курса не с кем. Все тянут назад или тормозят… Но я знал куда еду. Точнее, те, кто меня сюда направили. Работать придется едва ли не самому. Еще и видимость силы других поддерживать. Это я про нашего генерала. Тонко за ниточки дергать. Но тонко не получилось. Меня, по-видимому, тоже переоценили в штабе. Старею… В общем, так, Калина. Вскроем карты, поскольку я ваш настоящий кукловод, то не рекомендую говорить что-то государю о реальном положении вещей. Цель наша выведать, что у вампиров на уме и перевести переговоры на другой этап.
–Какой?
–Вам этого знать не положено. Вам же будет лучше не знать. Вампиры правы, ни вам, ни нам не нужны сложности. А они бы случились, если бы вы нашли, так сказать, общий язык с государем в прямом смысле этого слова. Если между бессмертными завяжется конфликт, еще не известно чем он обернется для нас. Возможно, именно Вишнар сдерживал эти десять лет кровавую жажду соплеменников. Мы не можем этого знать. Согласитесь, нам не на руку, если столь лояльно настроенный к людям кровосос, вдруг потеряет свое место государя.
–И что же мне делать?
–А зачем вы сюда приехали? – улыбнулся министр. – Вот и выполняйте свою работу. Приятные приключения закончились, начинаются суровые будни. Смотрите по сторонам. Записывайте свои мысли, фотографируйте. Словно вы просто журналист.
–Я и есть журналист!
–А я и есть министр, но, тем не менее, играю роль министра. Представляете, какое совпадение! – посмеялся он. – Пойдемте искать нашего генерала, который играет роль тупого валенка и прекрасно с ней справляется.
–Вы же учили меня не говорить плохо ни про кого, – укорила Калина.
–А теперь новый урок. Иногда нужно делать провокации. Что бы проверить кто перед тобой.
–По возвращении отсюда я блестяще сдам экзамен на дипломата, вашими стараниями.
–И это тоже один из законов политики. Немного изящной лести никогда не повредит… – благосклонно сказал Аршинов и, встретившись взглядом, они дружно рассмеялись.
