Текст книги "Утекая в вечность (СИ)"
Автор книги: Taliana
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 28 страниц)
Часть 5. Прототипы
Делегатам предоставили немного свободного времени до продолжения экскурсии. Проскурина пыталась использовать его для отдыха, но сон к ней не шел. Слишком много мыслей, сомнений. Поэтому она поступила так, как поступала всегда в подобных ситуациях. Подарила свои мысли бумаге. Точнее, записала в своем ноутбуке. Но ничего путевого не получилось. Выводы были сумбурные и противоречили друг другу в каждом новом предложении. Нет, Амиру не удалось ее сбить с выбранной позиции. Так почему же она колеблется? Это злило. Все злило. Нужны факты, нужна еще информация. Нужно подвигаться. Движение приносит умиротворение, потому что успокаивает бурю в голове, избавляя тело от лишних сил.
Калина обула поношенные тряпичные балетки без каблука, поскольку это единственное, что налезло на ее ноги истерзанные дневной прогулкой. И вышла в коридор.
Куда теперь?..
Справа покои государя. Там он или нет, проверять совсем не хотелось. А что слева?..
Двигаясь вдоль стены, дошла до поворота и завернула. Вдалеке двери. Она подошла к ним и, осторожно прижавшись к поверхности, прислушалась.
Тишина...
–Снова вы скитаетесь? – неожиданно возникая рядом, спросил Амир.
–Это покои наследника? – и, не подумав смутиться, спросила женщина.
–Преемник. У нас его называют преимущественно так. Да, это его дверь.
–Он у себя?
–Не знаю. Постучите, получите ответ.
–И что я ему скажу?
–Здравствуйте, я назойливая муха. Меня взяли в делегацию составить мнение о вас. И он тут же поможет вам его составить, – рассмеялся капитан, не удержав веселья.
–Что, характерчик у преемника еще тот?
–Да, он властен. Но дело не только в характере. У него график работы едва ли не круглосуточный, от того и резкость в общении. Не высыпается.
–Поняла. Тогда прибейте тут щиток, что ли.
–Какой щиток? – растерялся капитан.
–Не влезай, а то убьет.
–Остроумно. И все же это вы зря… Игнорируете мои просьбы не бродить одной.
–Любого кто меня обидит, накажут, разве нет?
–Вам это чем поможет, уважаемая? Случись непоправимое, здоровье вам это не вернет. И у меня будут хлопоты. Я ведь не шучу и не устрашаю вас.
–Тогда о каком мире идет речь? Если вы даже своих военных, которыми тут кишит все не в силах контролировать?
–Ваш батюшка прав. Вы – то еще испытание.
–Я передам ему при встрече.
–Передайте еще и то, что я искренне надеюсь, что вы уродились такой не в вашу уважаемую матушку.
–Не волнуйтесь, я уродилась в отца. Именно поэтому он меня все время и упрекает моим характером. Как в зеркало смотрит. И злится ответной волне, – намекая на то, что и сам Амир не без характера, улыбнулась Калина.
Капитан сощурился уловов намек, и перед тем как двинуться прочь, шепнул:
–Сочувствую маме…
–Амир?
–Слушаю, сударыня? – тяжело вздохнув, капитан замер и оглянулся.
–А вы, почему тут бродите? Инспектируете меня лично?
–Безусловно. У меня ведь нет иных хлопот, – весьма почтительно ответил он. Но подтекст – насмешка, был очевиден.
–Как я погляжу вы только после полдника? Опрокинули еще триста пятьдесят?
–Четыреста. Знал, что нас ждет новая встреча… – И, натянуто улыбнувшись, капитан все-таки ушел.
Калина не успела осмотреть этаж до конца, чтобы свободно ориентироваться, когда ее нашел юный военный, переодетый в штатское.
–Вас ждут внизу.
Молодой бессмертный был довольно приятен лицом, если не сказать – мил до неприличного. Широко улыбнувшись и кивнув в знак приветствия, он внезапно спохватился. Вытянулся по стойке смирно и прокричал в форме рапорта:
–Прошу простить меня! Ваинаританум! Рад служить!.. Я приставлен к вам в качестве сопровождающего, на все время вашего присутствия во дворце!
–По чьему распоряжению?..
–Государя!
–Поняла, – поджав губы, кивнула женщина. – А это страшное слово, что вы произнесли, должно быть, ваше имя?
–Так точно, мадам!
–Мадмуазель... Тебя, кажется, забыли предупредить о конспирации? – улыбнулась Калина. Непосредственность этого бессмертного ее развеселила.
–Никак нет, предупредили! – скороговоркой рапортовал юноша.
–Ты уверен?
–Да! Государь сказал, нет нужды делать вид, что ты есть не тот, кто ты есть, солдат! Ягодка все равно раскусит! У нее ясные глаза и светлый ум! – вытягиваясь стрункой, отчитывался он так, что Калина глохла.
–Какая замечательная речь, солдат. Вы долго ее зубрили по просьбе государя? Должно быть, чтобы польстить мне? – хохотнула журналистка.
Юноша слегка зарумянился, скосив глаза на сторону. Поправил свой мундир без знаков отличия, тряхнул густой русой челкой и неловко признался:
–У меня отлична память. Я запоминаю все, что услышал, сразу. Когда делегация прибыла на первый пост города бессмертных, вы выглянули из окна и сказали: «По-видимому, они сосут не только кровь, но и деньги. Вот это размах!». Мне понравилось. Это вроде, похвала.
–Вот-вот, я вас хвалила, – Калина подавилась смешком. – А как вы меня услышали? Не отсюда же?
–Я был там, на посту, на дежурстве. Стоял сразу за дверью вашего транспортного средства. Они у вас смешные, мадмуазель Калина.
–Да, не ваши... А почему вы стояли на посту там, а не здесь?
–Наказан, проштрафился.
–За что?
Юноша стушевался и мялся какое-то время. Поглядывал на гостью прозрачными глазами и краснел, переминаясь с ноги на ногу.
–Ну же, Ваинанинани…как там тебя?.. – щелкала она пальцем, припоминая.
–Танум. Ваинаританум.
–Танум, так и запишем. Что ты такое вытворил? Люблю бунтарей…
Эта умышленная лесть понравилась юноше, как и взгляд, которым при этом в него стрельнула обаятельная чужачка. И солдат неловко признался:
–За недозволительную дерзость в адрес дамы. По приказу…
–Государя? – подсказала Калина.
–Нет, он шепнул мне, что и сам бы не прочь. Преемник наказал. Он скор на расправу, – тяжело, удрученно вздохнул юноша.
–Понимаю. А что ты сказал? И главное, про кого? Какая-то высокопоставленная куколка тебе приглянулась? – задорно подмигнула гостья.
–Государю как раз докладывали, что гости прибудут в положенный срок и в их числе все-таки будет дама. Ну, я и дерзнул шепотком... А преемник услышал. Всегда он все слышит, что я шепчу, – бурчал он обиженно. – И наказал.
–А что дерзнул, Танум?
–Вы только не… Черт, меня снова отправят в дозорные! – упал он духом.
–Не отправят, даю слово, что не выдам.
–Дерзнул сказать, что я бы ее… укусил. Вы только не подумайте ничего такого! Я не голоден! То есть, не за тем укусить! Честно-честно! Да и не туда, куда вы подумали! – тут же в ужасе стал оправдываться он. – Я за попу хотел, честное слово! Там же фото было в досье! Государь его смотрел, а я значит, за спиной стою и ... тоже его вижу. А там такое!.. Ну, вот тут слегка прикрыто, – накрыв обеими ладонями свою грудь, сказал он, смешно выпучив глаза, – и тут позади, а вы еще как на грех задом повернулись! Ой-ей-ей! До добра не доведет такая одежда! У нас так дамы не ходят. Ни разу не видел. Нельзя. Ну и мы с государем сболтнули лишнего от переизбытка этого…
–Эмоций, – подсказала Калина.
–Ну да. Их самых, – удрученно признался он и снова густо покраснел.
Юноша был уже не просто красный – бордовый. И страшно нервничал. Калина смотрела на него какое-то время молча, а потом, осознав, что на фото она была в купальнике, стала истерически хохотать, чем лишила несчастного простодушного солдата остатков самообладания.
–Я жестоко оскорбил вас?! Да?! – бледнея выдохнул он.
–Все! – обращаясь к самой себе, потребовала она. – Хватит ржать, Каля!
–Каля?..
–Так меня называл в действе папа. Я не обиделась, Танум. У нас купальный костюм не зазорное одеяние. Иначе бы мы его не одевали. И я поняла, что ты имел в виду под «укусить». Все в порядке. Знаешь, столько приятных минут в этих стенах я пережила впервые. Думала даже тут у вас все кроме государя хмурые зануды, а оказалось, есть еще один приятный джентльмен. Спасибо, развеселил. А теперь соберись и пошли.
–А вы расскажите?..
–Нет. Но тебе стоит научиться держать свои мысли при себе.
–Я больше никогда такого не скажу, – винился он, в приступе раскаяния уронив голову практически себе на грудь.
–Я не про то! Болтун находка для шпиона. Зачем же ты так сам себя выдал? – пожурила женщина.
–Странно, мне государь сказал, что вы станете у меня все выпытывать. А вы учите меня вам ничего не рассказывать, – растерялся он, хлопая неприлично длинными ресницами. До того хорошенький, что даже уму непостижимо, что у юноши может быть такое милое лицо.
–Занятно. Сам государь подослал мне болтуна. Да еще такого наивного? Что вы с ним задумали? – пряча смех за хмуростью, строго выпытывала журналистка.
–Ничего! Я ничего не задумал! – испуганно убеждал Танум.
–Кроме как укусить меня за попу? – подтрунивала Калина и смеялась глядя на пунцовое лицо бессмертного.
Она шутила и подразнивала не просто так. Ей было интересно, как себя поведет этот солдат. И пока простодушие этого юноши сильно сбивало с толка. И это вампир?! Он и правда такой? Наивный, милый, бесхитростный. Безобидный, доверчивый кровосос... Или только притворяется? Все это путало мысли, сбивало Проскурину. Но Танум лишь улыбался, краснел, прятал глаза, но при этом сверкал интересом в янтарных.
Всю дорогу вниз оживленно беседовали, словно старые друзья, которые давно не виделись. Танум – истинный джентльмен, открывал-закрывал двери, подавал руку, был невероятно предупредителен. Даже в этом мире хороших манер Калина терялась.
–Вот, пожалуйста, проходите сюда. Только осторожно! – воскликнул бессмертный. – Тут скользко, не оступитесь. Ни дай Бог еще упадете, ножку пораните или скажем… ручку!
Проскурина закусила губу, скрывая улыбку. Еще чуть-чуть и Танум будет сдувать с вверенной ему гостьи пыль, такую обходительность демонстрировал юноша. Кроме всего прочего юный солдат награждал убийственным взглядом всякого встречного постового, стоило тому взглянуть на Проскурину. А солдаты, как правило, смотрели, ведь гостья не кто-нибудь, человек. Бессмертных одолевало естественное любопытство, понятное журналистке. Она ведь и сама их рассматривала. Но юный солдат на всякие признаки внимания к делегату Проскуриной реагировал крайне ревностно. Строго хмурил свои брови и давил постового такими глазами, что позавидовал бы сам начальник безопасности.
–Смотри мне! – сказал Танум одному из них, и Проскурина едва не прыснула со смеху. Так убедителен был юный бессмертный в роли строгой охраны.
Но что не просто поражало, возмущало – Танум невероятно открыт к любым темам. Увлеченно поддерживает разговор, чего бы он ни коснулся. Чувство было такое, словно Танум ловит каждое слово гостьи. Каждую букву. И тут же торопится дать ответ. А когда смолкает, смотрит на женщину таким взглядом полным надежды, словно мечтает «спроси меня еще о чем-нибудь». Невероятно напоминал Проскуриной щенка кокер спаниеля. Единственное, что не понимала Калина, чем была вызвана эта опека? Стремление угодить? Приказ Государя?.. Вероятно. Иного пояснения она пока не нашла.
Веселье вскоре окончилось. Когда члены делегации собрались вместе. Серьезные и неразговорчивые, сейчас больше чем всегда. И вновь экскурсию возглавил глава государственной безопасности. Когда журналистка появилась в кругу членов делегации в сопровождении Танума, Амир нахмурился до предела. Осмотрел провожатого Проскуриной убийственным взглядом, отвернулся, и далее почему-то старался игнорировать последнего. По крайней мерее у Калины сложилось именно такое впечатление. Словно Амир и вовсе не знал, кто и зачем приставлен к даме. Будто не он тут глава безопасности и охраны.
По дороге на хозяйский уровень журналистка неумышленно затерялась в хвосте делегации. Неторопливо спускаясь по лестнице, она глубоко погрузилась в свои думы и на миг оступилась. Всего лишь оступилась. Угрозы падения не было, но Танум увидел в случившемся именно угрозу. Он отреагировал молниеносно: подхватил женщину на руки и с криками: «Ей нечем дышать, расступитесь!», растолкал всех членов делегации. Шумнул на стоящих неподалеку, что идут они не правильно, именно потому «дама чуть не погибла». «Близ стоящими» оказались два генерала – Васнецов и Звягенов. Лица обоих вытянулись до предела, и Проскурина едва не прыснула со смеху. Им почему-то в голову не приходило так опекать единственную женщину в делегации, хотя вокруг были вампиры... Танум все-таки освободил журналистке дорогу, передал ее на руки майору Калинину – который растерялся, но схватил женщину мертвой хваткой, в то время как юный бессмертный попытался проверить целостность щиколоток пострадавшей – в такое нервное возбуждение пришел в результате происшествия. Совершенно не понимал неуместность своего поведения. Причем никаких хитрых или дурных умыслов у него не было. Глаза были кристально чисты как у младенца. Более того, волновался и суетился так искренне, что даже вспотел и пошел нервными пятнами.
–Каля, вы уверены, что ваши ноги целы? Может быть, я вас дальше понесу? Каля вы точно уверены?.. – суетился юноша и пытался вырвать «драгоценную ношу» из рук майора Калинина. Последний сопротивлялся и тянул журналистку на себя. Завязалась комичная перебранка с перетягиванием женщины…
–Каля?.. – возникая на месте событий, холодно переспросил Амир.
–Каля, – подтвердил Танум.
–Вы ничего не попутали, юноша? – уточнил капитан, тоном голоса внушая солдату некую мысль, которая до последнего никак не доходила.
–Нет… То есть – никак нет! – отрапортовал он и тут же растерялся. – То есть… Да?.. Но, нет. Каля ведь сказала…
–Каля?.. Вы не забылись? – капитан живописно смолк, вдавливая солдата в пол выражением своих глаз. Проскуриной показалось, еще миг и из этих глаза молнии полетят в бедолагу. – Тут нет никакой Кали, Ваинаританум. Тут есть делегат мира – Проскурина Калина Владимировна! И если вам это не ясно!..
–Ясно-ясно. То есть – так точно, господин капитан! Никакой Кали Владимировны… то есть – госпожи Проскуриной, тут нет! Я все понял! Я не дурак! Так точно! – заверил Танум и поспешно закивал.
Капитан выразительно смолк и растер свои виски, по видимому испытывая острое желание сказать солдату все, что он про него думает. Но сдержался. Вокруг чужаки – члены мирной делегации. Ни место и не время для эмоций.
–Все нормально, капитан, это прозвище придумал мой папа. Все друзья меня так называют. Я не возражаю, если Танум будет так обращаться.
–Танум?.. Каля? – сверкнув глазами, уточнил Амир и живописно посмотрел на журналистку, подчеркивая этим взглядом – но вы-то понимаете, что подобное обращение недопустимо?.. Но «Каля» не поняла.
–Амир, расслабьтесь и не ведите себя занудой. Или члены делегации сложат превратное мнение, что вы ревнуете, – пошутила Проскурина и пошла дальше по лестнице. Тем более что, как оказалось – цель уже была достигнута, а майор все-таки выпустил ее из своих рук...
Во дворце прототипы занимали целый этаж, так много их было. Небольшие комнатки, в которых они жили парами, были лишены уюта, но выглядели более чем пристойно. Две односпальные койки, туалет в узенькой комнате, зрительно больше похож на шкаф, умывальник, что выдвигается из стены. Поразительно, что при этом никакого запаха нечистот в помещении не было. Места, правда, крайне мало, но все очень компактно. Одежды и шкафа в комнатке нет, ее выдают каждое утро из специальных комнат, где она стирается, гладится и хранится. В комнатке кроме кроватей только общий столик с ящиками, в которых расчески для волос, зубные щетки и еще кое-какие необходимые вещи. Впрочем, более ни в чем прототипы, по словам вампиров, не нуждаются. Ни книг, ни развлекательных телепрограмм. Они лишь работают, кушают, спят. Вот такой уклад жизни.
Условия труда вполне сносные. График труда посменный и отдых каждые шесть часов. Прототипов снабжают всем необходимым, правда, без излишеств.
Все жители этажа, что не были в этот час заняты делом, выстроились вдоль коридоров около своих комнат, как на большом военном осмотре. Все красивые, ни одного неприятного или изможденного лица. Чистенькие, ухоженные, хорошо пахнущие мылом. Проскурина смутила своих коллег не меньше чем бессметных, рассматривая прототипов. Заглядывая в комнаты, изучая чистоту ногтей, даже принюхиваясь.
–Что вы делаете, Калина? – спросил у нее министр Аршинов.
–Если у обслуживающего персонала хватает времени ухаживать за собой, они живут нормальной жизнью. По-моему это важно. Как к ним относятся. Как к мясу или… иначе.
Но придраться журналистке было не к чему.
Никто из бессмертных не сказал ни слова, как бы странно себя не вела Проскурина. Амир наблюдал бесстрастно, но ловил каждое движение гостьи.
Остановившись возле одной девушки, Калина ласково погладила ее по щеке. Прототип не изменилась в лице. Взглянула на женщину, ощутив прикосновение и только. Возмущения или неодобрения в глазах не было. Пустой ровный взгляд. Стекло, не глаза.
–Сколько раз ты сегодня ела?
–Дважды.
–Тебе хватает еды?
–Да.
–Тебя кто-то обижает? Как ты проводишь свой день? Как тебя зовут? Где ты спишь?..
Все задавали вопросы, но пристрастной была только Проскурина. Иные делегаты вскоре перешли на механический способ сбора информации. Задавая однотипные вопросы, и по-настоящему ничем не интересуясь. Кажется, все воспринимали этих существ так же как вампиры. Мясо. Безэмоциональное нечто. Калина же днем утверждая это, сейчас чувствовала глядя на этих «уродцев» странную щемящую боль.
Примечательно, что у прототипов лица не повторялись. Они не клоны друг друга, что было бы вероятно проще. Все они уникальные создания. Юноши как под линеечку, почти одного роста. Ниже вампиров и явно слабее, но достаточно крепкие, что выполнять физическую работу. Девушки разного роста, кто выше, кто ниже. Фигуры в основном разнообразные. И пухленькие и худенькие. Так сказать, в ассортименте. Но все и неизменно притягательные. Также с цветом глаз и волос. На любой вкус.
–Живут отдельно или вместе? – спросила Проскурина.
–Мужские и женские особи? – уточнил профессор, который присутствовал при смотре.
–Отдельно.
–Почему? Спариваются? – заинтересовалась журналистка.
–Таков заведенный порядок.
Но Калине показалось, что дело в чем-то другом. Точнее, удобство размещения состояло не в этом. И решила подтвердить или опровергнуть свою вторую догадку.
–Кто к тебе ходит по ночам? – спросила она у ближайшей девушки, слегка шокировав членов делегации.
–Отвечай, – потребовал Амир, и Проскурина с интересом на него посмотрела.
Лишь слегка изумленно оттого, что капитан играет ей на руку, но тут же вернулась глазами к девушке-прототипу. Капитан потребовал ответ уверенным голосом. Значит, не боится услышать ответ.
–Она меня не понимает? Мне перефразировать? – спросила Калина профессора. – Или она боится наказания? Если ее накажут, я предпочитаю не знать ответ.
–Когда наступает ночь, и ты ложишься спать, кто-то приходит в комнату тебя навестить? – строго спросил Амир.
–Никто. В наши комнаты никому нельзя заходить, – бесстрастно ответило существо.
–Мне кажется, вы напрасно переживаете, Калина. Их хорошо кормят, содержат в чистоте, не обижают и очевидно, что не склоняют к лишнему труду... – вступился Темерев.
–Склоняют в подсобке, – вдруг добавила прототип, глядя пустыми как стекляшки глазами на стену.
–Что в подсобке? – растерялся министр.
–Склоняют.
–Я не понял? – Темерев оглянулся в поисках подсказки. – Вы поняли, Александр Александрович?
Аршинов молчал, но если судить по выражению глаз, он понял, точнее, догадку имел. Как и большинство присутствующих, к числу которых относилась и Проскурина.
–Склоняют… к труду? – робко, без веры спросил Темерев.
–Склоняют, – туповато повторило существо и продемонстрировало – наклонив тело вперед и слегка поддавшись задом вверх.
Воцарилось всеобщее молчание. Калина взглянула на Темерева, он густо покраснел. Кто-то из делегатов кашлянул от неловкости и уставился на стену. Словно там живописное полотно. Только картины там не было. Голая белая стена...
–Никто не скрывал, что такое случается, – пояснил профессор в ответ на взгляд журналистки. – За их интимным здоровьем мы так же строго следим.
–Кто? – между тем расспрашивала Калина. – Кто водит тебя в подсобку?
–Кто встретит.
–Тебя обижают? Там в подсобке?..
–Обижают?.. – прототип задумалась. – Я не знаю. Наверное, обижают. Иногда я там плачу. Когда вдруг становится хорошо как после конфет.
–В этом смысле они полноценны поэтому… – пояснил профессор.
–Способны испытывать оргазм. Я поняла, – перебила Калина. Все делегаты были смущены предельно, но журналистка продолжала беседу: – А ты бы хотела, чтобы тебя перестали водить в подсобку?
–Не знаю. Мне все равно… Лучше пусть будет больше сладкого по четвергам.
–В четверг у них сладкий стол на полдник. Чаще нельзя. Эти сладкоежки от глюкозы быстрее приходят в негодность. А если дать им ее бесконтрольно, они наедятся до смерти. Но и без глюкозы нельзя. Мозгу иногда нужна именно эта еда.
Это показалось Калине интересным, что в голосе профессора звучала практически нежность. Чисто мужская теплота, перед лицом прекраснго и уязвимого. Калина с интересом посмотрела на бессмертного. Увы, профессор, уловив суть этого взгляда, увел свои глаза в сторону.
–Вы довольны, Калина Владимировна? – спросил Амир.
–Еще не вполне. Кто-то из твоих подруг жаловался тебе на грубость со стороны хозяев? Или может быть, они не хотят, чтобы с ними так поступал? Водили в подсобку и делали то, от чего им хочется плакать?
–Нет, никто никогда не жалуется. За это дают конфеты. Агата 8013 ходит в подсобку сама. Ждет там когда старший смены занят и не видит, что она пропускает график работы. Два, три раза в день. Если повезет…
Кто-то хохотнул, и Проскурина закусив губу на время смолкла. Капитан Амир стоял справа от журналистки, и она видела его боковым зрением. Но и видеть его нужды не было, так ощутима была насмешка. Капитан, так давил журналистку глазами, ожидая, что она взглянет в ответ, словно уже спрашивал: «Ну и как тебе такой ответ?». Захотелось дать ему оплеуху.
–Значит, ходит сама… Тебя научили мне это сказать? – нашлась Калина.
–Зачем? – стеклянные глаза прототипа смотрели на гостью в упор, только вопроса в них не было. Ничего не было.
–Иначе тебя накажут?
–А что это?
–Как тебя зовут?
–Агата 7983.
–Очень изобретательно с именами… – саркастично заметила журналистка и покосилась на профессора. – Наказание, это когда делают больно. Ты ведь знаешь, что это, боль?
–Да. Вчера мне было очень больно. Я ударилась об угол стола. – Прототип задрала юбку и показала всем синяк на белом безупречном бедре. Зато выяснилось, что и под одеждой они одеты во все, что и полагается. В белье. И тут не ущемлены.
–Это был единственный раз?
–Нет. Я порезала руку две недели назад. И потом три дня не работала. Мне не нравится когда больно. Сидишь, весь день в комнате и в подсобку не водят…
Калина выдохнула, растирая лоб и непроизвольно увидела, как на миг усмехнулся начальник службы безопасности. Это бесконечно испортило ей настроение.
–В общем, в подсобке тебе нравится, как и Агате 8013... – подытожила растерянно, просто не зная что еще сказать.
–Да, там дают конфеты.
–Тебе нравится там из-за сладкого?
–Да. Из-за конфет. Но иногда нравится без конфет.
–Значит и без конфет нравится… – Калина уже и сама была не рада, что затеяла этот разговор, желая защитить несчастную, которая, как оказалось, совсем не несчастна.
–Нет, мне не нравится без конфет. Это Агате 8013 нравится без конфет.
–Главное, тебе не делают больно те, у кого ты живешь?
–Кажется, ее не бьют, а в подсобке ей даже нравится. Что же, трудно не признать, у вас тут может быть и не рай, но прототипы не выглядят угнетенными, – заметил Темерев, смущаясь больше прочих и явно желая прекратить этот разговор немедленно.
–А что бы ты хотела изменить в своей жизни? – вдогонку спросила Калина.
–Сладкое. Я хочу сладкое не только по четвергам. А каждый день!
Вот и все пожелания. Стоит, смотрит в стену. Безупречное с виду «ничто». Даже больно от этого зрелища, такое пустое у Агаты лицо.
–А как их наказывают в случае неповиновения? – спросила Проскурина.
–Таких случаев не было.
–А как насчет провинностей?
–Лишают сладкого. Поверьте, это очень жестоко по их меркам. Как правило, второго неверного проступка не бывает...
Когда с вопросами было покончено, профессор объявил, что все могут выбрать себе прототипа или пару, он или они будут в распоряжении делегата все время визита. Эта идея Калине совсем не понравилась.
–Вы уж потрудитесь пояснить своим Агатам, что посещение кладовок с членами делегации за конфетку, даже за коробку, строго запрещено.
–Калина Владимировна, что вы себе позволяете?! – грянул Васнецов.
При всей отчаянности Калины, даже для нее были недосягаемые рубежи. За хамство в адрес своих высоких чинов не пощадят. После будут проблемы. И все равно она не смога смолчать, не смотря на всеобщее неодобрение в адрес ее комментария. Такое чувство, что они члены разных делегаций. Калина приехала отдельно.
–Я возьму на себя труд напомнить, что это не игрушки. А вас дома ждут жены.
–Не превышайте своих полномочий, милая моя! И не меряйте людей своим шаблоном желтогазетчицы. Не судите по себе!
Можно сказать, что в тот вечер она впала у своих в немилость. Калина понимала, что мудрее было бы смолчать, но она не смогла. Проклятая неуместная правдивость и принципиальность сыграли свою злую шутку…
Когда все и с воодушевлением выбрали себе прототипа, она одна категорически отказалась.
–Перед государевым решением все ровны, даже почетные гости, – строго напомнил Амир и сам выбрал ей юношу. И с гаденькой улыбкой подтолкнул его к журналистке. – Служи верой и правдой. Выполняй все самые странные поручения.
–Если у меня нет выбора, я возьму Агату 7983, – строго возразила женщина.
–Нестандартные вкусы? – шепнул Амир. – Занятно...
–Вы только не ворочайтесь во сне, фантазируя на эту тему, капитан, – так же тихо вернула она.
За спиной журналистки задорно хохотнул Танум. Получил недобрый взгляд старшего по званию и стушевался как результат. Нет, Танум скорее растаял как снежинка. Обмяк, скис и крайне побледнел, сразу после того как пошел пятнами. Из чего пытливая журналистка заключила – начальника безопасности здесь боятся. Может быть и ей стоит?..
