Текст книги "Ошибка Декарта (ЛП)"
Автор книги: StarTrekFanWriter
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)
Ухура улыбнулась.
– Нет, инцидентов больше не было. Хотя, если бы и были, меня бы отлично защитили.
Спок вытянулся. Защитил кто?
– Действительно? – спросил он.
Нийота широко улыбнулась.
– Да, мой брат вернулся в город в последние дни моих каникул. Он очень эффективное средство устрашения, когда речь идет о нежелательном сближении. Возможно, он защищает меня больше всех мужчин, кого я знаю, после моего отца, конечно.
Спок думал, что ему, пожалуй, следует немного помедитировать над этими последними утверждениями.
XХХ
Позже в первую неделю Спок и Нийота начали получать неожиданные передачи в лабораторию. Это были только данные, но их содержание было почти столь же поразительно для Спока, сколь и его разговор с Т`Лан.
Это были просьбы от вулканцев, у кого были запланированы выступления с людьми. Они были заинтересованы в использовании его и Нийоты методов презентации – он начал думать об этой работе как их совместной, после всего, что она рекомендовала.
Нийота посмотрела заявки и немедленно отметила, что они делятся на две категории: просьбы, что начинались со слов «Мои коллеги среди людей порекомендовали связаться с Вами», и другие – с «Я слышал, что Ваши методы значительно упрощают людям понимание».
Спок заметил кое-что ещё: вулканцы, которые контактировали с ним без приказа вышестоящих, были старше и обычно работали с людьми долгие годы. Также было мало заявок с самого Вулкана и ни одной от кого-то из исследователей Вулканской Академии Наук.
========== Глава 25: Эмоциональные сложности ==========
Нийота вернулась, а вместе с ней эмоциональные и профессиональные преимущества, передача от Т'Лан и связь с его коллегами вулканцами были если и не «счастливыми» событиями для Спока, то совершенно точно удовлетворяющими.
Было ещё одно событие, которое произошло в первые недели, в классификации которого лейтенант не был уверен. Он обнаружил, что его кадет спокойно развивает другую эмоциональную привязанность.
Вулканец очень плохо справлялся с трактовкой мотивов, но даже он мог интеллектуально выявить причину, по которой она согласилась ему ассистировать. Ухура хотела разгадать загадку таинственной «ромуланской» передачи, которую они обнаружили. Это было нелогично. Всё ещё нет доказательств, что их исследования предоставят метод декодирования передачи. И, конечно, имело значение то, что её подлинность весьма маловероятна.
Тем не менее, Ухура много месяцев работала усердно и терпеливо над задачами, далекими от самой передачи. Кадет говорила, что высоко ценит те навыки, которые приобрела в ходе ассистирования. Вулканец решил, что нелогично предполагать на основе этого, что она оставила позади свои изначальные мотивы, но он так и сделал.
Он ошибался.
Лейтенант Спок, – сказала Нийота однажды в лаборатории, – Вы знаете, что коммандер Шарптон закончила расследование происхождения найденной нами передачи?
Коммандер искала доказательства присутствия ромуланского судна в координатах передачи.
– Нет, я не знал. Когда она закончила?
Около пятнадцати минут назад. Она только что отправила мне сообщение. Я её слегка преследовала эти месяцы, чтобы она сообщила как можно скорее, когда расследование закончится.
Это было некой пищей для размышлений: кадет, слегка преследующий коммандера.
Я не осознавал, что Вы столь тщательно исследуете вопрос, – ответил он. Самого Спока это совершенно не интересовало. Будь тут что-то важное для изучения, коммандер наверняка сообщила бы ему в подходящее время. Вероятность того, что передача вообще была чем-то стоящим, была мизерной. Вкладывать умственные усилия в работу над данным вопросом казалось тратой времени.
Нийота продолжила:
Знаете ли Вы, почему расследование заняло столько времени?
Это был удручающе размытый вопрос, бесконечное число возможных трактовок.
– Нет, кадет. Пожалуйста, просветите меня, – сказал он, садясь за консоль, чтобы начать симуляцию.
Она села с противоположной стороны.
– Потому что ничего нет, – сказала Ухура с улыбкой.
Спок был озадачен. Почему она этому радуется?
Ничего, кадет?
Она рассмеялась.
Ничего. То есть нет официальных данных со спутников за это число и с телескопов Земли, даже неофициальных записей нет. Не находите это странным? В течение 1990-ых несколько земных правительств, не считая независимых агентств, сканировали небо... а этой даты не существует.
Многое утеряно в течение войны 70 лет спустя передачи, кадет. Особенно официальные записи...
Потому что правительства в течение, да и после войны, были против космических путешествий, науки и технологии. Они подчинялись квази-религиозным группировкам, желавшим вернуть человечество в каменный век.
Тот факт, что нет записей за это число, является основанием предполагать, что им было, что скрывать! – сказала девушка, воодушевленно размахивая руками.
Лейтенант оторвал свой взгляд от консоли.
– Кадет Ухура, нужно ли напоминать Вам, что вероятность подлинности ромуланской трансмиссии является...
Я знаю, знаю... будь это ромуланцы, нас бы тут не было... или я бы носила наряд ромуланской рабыни...
Спок напрягся. Мысль об Ухуре в руках ромуланцев была более чем неприятной.
– Кадет, если это шутка, то я уверен, что она не смешная.
Я пыталась поднять настроение... наряд ромуланской рабыни, вообще-то, демонстрирует немного больше, чем моя форма.
Он решил вступить в игру, если это поднимает ей настроение.
– Возможно, кадет, – он сделал вдох. – По-прежнему действительно маловероятно, что передача не является аномалией или, учитывая её источник, ложью.
Ухура сжала челюсти. Когда она говорила, её голос был почти шепотом.
– Учитывая её человеческий оригинал, лейтенант?
Спок убийственно смотрел ей прямо в глаза.
Сигнал 2053, Настольное Холодное Слияние... Пильтдаунский Человек. Нужно ли продолжать?
Она сделала глубокий вдох, смотря в пол.
– Я полагаю, в нашем послужном списке появляется несколько тёмных пятен время от времени.
Её плечи резко опустились. Лицо стало вялым. Спок мог бы сказать, что Ухура расстроена.
Он попытался отвлечь её.
– Кадет, известна ли Вам теория о том, что обман о Пильтдаунском Человеке создал Артур Конан Дойль, автор историй о Шерлоке Холмсе? Если это так, то вполне возможно, что Пильтдаунский Человек – величайшая загадка, им созданная, – в действительности это не было его собственной идеей; просто видел в документальном фильме.
Да. Уверена, что исследователи, что на протяжении порядка сорока лет посвящали свои жизни изучению Пильтдаунского Человека, узнав о том, что это лишь подделка, сочли это восхитительной загадкой, – сказала Ухура.
Споку было нечего ответить на это.
XХХ
Почти неделю спустя лейтенант рано вернулся с занятий, которые вел. Ухура пришла чуть раньше обычного – то есть ещё не в официальное «лабораторное» время. Это не было странным само по себе. Что действительно было необычно, так это то, что она проигрывала запись 180092A, используя звуковую установку лаборатории. Кадет не сидела лицом к двери, она смотрела в окно, просто слушая статику и следующие за ней подозрительные щелчки и модуляции. Вулканец вошел, но она даже не заметила этого.
Когда запись закончилась, Ухура, не поворачиваясь, сказала:
Компьютер, проиграй ещё раз, – Нийота продолжала смотреть в окно, не шелохнувшись, лишь слегка расслабленнее, чем если бы встала по стойке смирно.
Ещё раз, когда запись закончилась, она позвала:
Компьютер...
На этот раз Спок прервал её.
– Кадет Ухура, почему Вы слушаете данную запись?
Она быстро развернулась, удивленная, и на автомате встала по стойке смирно.
Лейтенант, я лишь хотела напомнить самой себе, что она реальна.
Как Вы можете выяснить реальна ли она, лишь прослушивая одну эту запись?
Я не могу. Но его голос звучит... расстроено.
Это был неловкий момент для Спока. Нийота совершенно точно тратила впустую своё время на что-то нелогичное, хотя технически это её личное время, и он не должен был быть в лаборатории и смущаться из-за записи.
Наконец он сказал:
Вы понимаете, что это совершенно нелогичное действие?
Да, я знаю.
Если бы она отрицала, что это нелогично, он мог бы переубедить её. Но Ухура не отрицала. Она принимала это и всё равно продолжала делать.
Спок осознал, что кадет стала эмоционально привязана к их исследованию, точнее, к надежде на декодирование «ромуланской» передачи. Он не был уверен как, или должен ли он, препятствовать этому.
Открытие коммандера Шарптон об отсутствии записей на указанное число сильно мотивировало его ассистента.
Они также объективно были близки к завершению их исследований субпространственных сигналов, излучаемых планетами. Это выглядело так, словно позиции планет в солнечной системе и галактике были важны. События на планете, похоже, представляли собой лишь минимальный вклад в «сплетнях звезд».
Закончив с космическими телами, они могли бы сосредоточиться на событиях солнечной системы. Однажды обнаружив, что события в солнечной системе оказались под влиянием «звездных сплетен», они могли начать расследование передачи. Он слышал, как Нийота пробормотала сама себе больше, чем единожды:
Мы всё ближе.
Она всегда действовала своевременно, но сейчас они значительно продвинулись в работе. Кадет сказала ему, что разбила свои задачи на те, что можно делать лишь в лаборатории, и те, которыми можно заниматься удаленно, когда у неё «есть минутка».
Если кратко, то эмоциональная привязанность девушки к проекту позволила ему вновь опередить график. Даже если источник её мотивации был нелогичен, должен ли он препятствовать этому?
Он обратил её внимание на то, что они опережали график, и ей не нужно давить на саму себя настолько, чтобы это вредило другим обязанностям. Но даже будучи экспертом, Спок не настаивал.
Меньше чем две недели спустя они закончили с субкосмическими сигналами небесных тел.
========== Глава 26: Начало падения ==========
Ты больше не одинока, Нийота, – сказал Спок, чьё произношение инопланетного языка всё ещё имело вулканский акцент.
Ты больше не одинок, Спок, – ответила Нийота с улыбкой, её произношение было почти идеальным.
Это было обычное приветствие на триллонском. Многое в этой культуре было сосредоточено на связи с симбиотом, были скрытые упоминания о том, чтобы избежать «одиночества», во многих повседневных фразах.
Одним из совпадений в их графиках было то, что три дня в неделю Спок заканчивал чтение лекции рядом с департаментом ксенолингвистики, как раз когда Нийота выходила с занятий по триллонскому.
Он часто встречал её в потоке кадетов, покидающих здание ксенолингвистики. Это было чем-то вроде откровения для Спока – видеть Нийоту в месте, которое он считал её естественной средой обитания. Она почти никогда не покидала здание одна; едва ли не всегда общалась с кем-то. Это не было открытием.
Что действительно им было, так это то, как часто люди, с которыми она не говорила, обсуждали её.
Он слышал шепот, удивительно напоминавший его собственное время в качестве кадета.
«... даже не на третьем курсе... уже получила разрешение на публикацию в вулканском журнале».
«... уже говорит на ромуланском, клингонском...»
«... и она работает в лаборатории субкосмических сигналов... она делала презентацию для...»
Он понимал, что Ухура тоже знает об этих слухах. Однажды, в тот самый момент, когда она подходила к нему, он услышал: «Она его ассистент. Не тайна, как именно она практикует вулканский...»
Нийота выпрямилась и напряглась, прикусив нижнюю губу. Они посмотрели друг другу в глаза. Она пожала плечами. Он склонил голову. Оба одновременно развернулись и направились в лабораторию.
Так как Спок и Ухура в любом случае держали путь туда, единственным логичным решением было идти вместе, что и происходило в 90.5% случаев.
Они почти всегда тратили время такой прогулки на практику в триллонском языке. Их словарь был ограничен конспектами и материалами, предоставленными профессором Нийоты. Триллонцы были настолько новым видом, что об их языке действительно было известно мало, и лишь немногим больше об их культуре. Вот почему они даже не знали точных эквивалентов слов «кадет» и «лейтенант». Они могли использовать для этого общий язык, но почему-то никогда так не поступали.
Оба перешли на вечерние уроки, прежде чем начать онлайн программу; хотя память вулканца была идеальной, Ухуре всё ещё требовалась практика, даже после занятий. Она сказала ему, что нужно хотя бы восемь раз прочесть слово или сопряжение вслух, чтобы запомнить.
В виду того, что они были лишь на начальном этапе изучения лексики триллонского, эти разговоры были по природе своей механическими, и обычно Нийота очень быстро проговаривала ему последнее, что выучила на занятиях.
Спок получал большое удовольствие, поддразнивая её тем фактом, что он – её личная свалка для данных по триллонскому.
Выяснив это, она пыталась вынудить его запнуться в произношении. Он пробовал заставить её застрять в лексике. Это была самая приятная игра для Спока – большая часть наслаждения была вызвана тем, что выигрывал он не всегда.
Кроме того, их триллонские прогулки проходили и по пути на обед раз в неделю. Оправдания для таких приемов пищи разнились от: «Мы только что закончили симуляцию двойных звезд в их космическом максимуме, преодолевающих одновременно солнечные вспышки – возможно, нам следует это отпраздновать обычным способом»; до более светского: «Это необычно теплый день для данного сезона. Прогулка до Francescas была бы очень кстати».
Иногда, если у них не было времени на обед, они просто вместе брали чай или кофе в кафетерии.
После первоначальных протестов платил Спок, в большинстве случаев. Вулканец считал, что это было вполне логично; он был тем, у кого есть деньги.
Они обсуждали множество вещей в такие перерывы: события в Федерации, ксенолингвистику и морфологию, и эволюцию всех форм, представляющих для них обоих большой интерес. Он обращал больше внимания на биологические перспективы, она – культурные и лингвистические.
Они также начали говорить о более личных вещах. Спок знал о её семье – старший брат был своего рода ново-либеральным капиталистом, но Нийоту это не беспокоило.
Если бы он не был той самой дурной овцой в семье, моя мама была бы сильнее заинтересована в моём присоединении к дипломатическому корпусу. Она всё ещё надеется, что моя младшая сестра пойдет по этому пути... В любом случае, мой брат использует свои языковые навыки в коммерции, торгует и обогащается сам – или, как говорят мои родители, во зло, а не во благо. Это позволяет мне легко выглядеть лучше в сравнении.
Спок не любил говорить о семье или детстве, но он был поражен тем, как оживленно она говорила о своих.
Они также иногда посещали мероприятия и лекции, если оба имели к ним интерес.
Коротко говоря, двое проводили много времени вместе, в и вне лаборатории, и часто были в компании друг друга по дороге туда и обратно. Прогуливаться по коридорам его департамента с его кадетом было своего рода открытием для Спока. Казалось, что Нийота знала каждого – кадета, офицера, профессора, обслуживающий персонал, даже женщину, чья работа состояла в проверке правильной работы чистящих ботов.
Она никогда не забывала поприветствовать каждого. Даже если кадет и лейтенант были глубоко погружены в дискуссию о чём-то техническом, она хотя бы кивала в их сторону и улыбалась им. Обычно, конечно же, они кивали его кадету в ответ, а затем и Споку тоже. Он делал то же в ответ, потому что это вежливо. Однажды обнаружил, что её знакомые стали приветствовать его и в отсутствии Нийоты.
Если они не вели между собой важный разговор и следовали графику, то часто девушка кратко комментировала исследования или счастливые семейные события в жизни этих людей.
Её знания о каждой помолвке, браке и рождении в жизни каждого департамента казались Споку, как минимум, энциклопедическими. Он не был уверен в том, как одному человеку удается идти в ногу со всеми этими событиями. Когда вулканец спросил её об этом, то получил следующий ответ: – Я знаю это по слухам. Иногда они могут быть на пользу, а не во вред.
Где-то восемь недель с начала семестра Спок начал понимать, что некоторые из слухов в департаменте касались Нийоты и его самого.
Они вошли в здание, и девушка воодушевленно ему рассказывала о некоторых ксенолингвистических исследованиях ксеноморфологии, что проводил один из её профессоров, когда они столкнулись с Гелиумом.
Хорошо, – воскликнул Гелиум, двигаясь в их сторону вместе со своим помощником Даланг на буксире. – Если это не те двое, кого все нынче называют новой странной парой.
Даланг была крошечной женщиной с морщинистым лицом, которое делало безнадежными любые попытки определить её этническую принадлежность. Она была настолько тихой и незаметной, насколько Гелиум был громким и впечатляющим. Она не была ни студенткой, ни профессором, а частью обслуживающего персонала – Спок никогда не слышал от неё ни единого слова.
Нийота слегка напряглась, как и всегда при встрече с Гелиумом. Но ответила с улыбкой:
Я уверена, что эта честь навсегда принадлежит лейтенанту-коммандеру О'Хара и профессору Матсумуре.
О, Вы будете удивлены, – прокомментировал Гелиум. Ни он, ни Даланг не сбавили ход.
Брови Спока взмыли вверх. Как только они исчезли из виду, он спросил:
Странная пара?
Нийота вздохнула.
Это очень старое выражение. Я не думаю, что кто-либо знает, откуда это пошло. Это означает две противоположности, которые странным образом смогли быть вместе и подружиться.
Для Спока это казалось безобидным и подходящим. Они были противоположностями по всем внешним признакам: эмоции и логика, экстраверт и интроверт, человек и вулканец – или полувулканец. Если продолжить дальше, то мужчина и женщина, но раз уж большинство людей считает его, своего рода, асексуальным ходячим калькулятором, то он не знал наверняка, подходит ли данное сравнение.
Спок не был уверен, почему Нийота замерла на мгновение, уставившись в коридор, по которому ушел Гелиум.
========== Глава 27: Первая трещина ==========
Жизнь Спока была сбалансирована. Исследования шли хорошо. Работа преподавателя не отнимала слишком много времени. Он ладил с сослуживцами – особенно с лейтенантом-коммандером О'Хара и профессором Матсумура.
Он чувствовал, что преуспел в достижении цели подружиться с Нийотой. Он справился с собственными эмоциями, не повредив их карьерам.
Это не было совершенно вулканской дружбой: они слишком много шутили, и она смеялась и улыбалась довольно часто. Это не было в полной мере человеческой дружбой. Спок достиг той стадии, когда уголки его губ могли слегка приподняться, и он поднимал брови, но он совершенно точно никогда не смеялся. Его руки обычно были за спиной или по швам.
Его чувства к кадету не изменились. И если что-то и поменялось, так это то, что он наслаждался компанией Нийоты ещё больше. Их разговоры были продуктивными, вне зависимости от того, была ли цель аналитической или нет. Шутить и поддразнивать было отличной игрой. Даже если он и не мог быть совсем человеком, всё равно было приятно иметь рядом кого-то, кто может объяснить, что происходит.
Он был счастлив в её присутствии.
Физическое влечение всё ещё имело место. Спок научился расценивать это «как особенность, а не дефект», по аналогии с выражением его коллег-программистов. Влечение добавляло легкую наэлектризованность всему, что они делали вместе.
Если он мог, незаметно от неё, оценить её внешность, то наслаждался этим. Его радовал взмах её конского хвоста, и то, как гармонично двигались её бедра при ходьбе. Лейтенант по-прежнему не возражал против короткой формы звездного флота. Она обхватывала её ноги как раз на нужной высоте и наилучшим образом подчеркивала особенности фигуры.
Это представляло возможность для другой игры, игры в контроль. Он был крайне осторожен, удерживая взгляд на её глазах, когда они говорили, и никогда не позволял ей заметить его восхищение.
Спок принимал физическую сторону их отношений, и ценил это, но никогда не позволял взять над ним верх. Вулканец по-прежнему признавался самому себе в том, что одной из причин, по которой он был способен сохранять этот контроль, было то, что они никогда не были по-настоящему одни. Даже в лаборатории никогда не были действительно наедине – его двери всегда открыты. Его вулканская неприязнь к прикосновениям была жизненно важна для сохранения стеклянной стены.
Таким образом, они были друзьями. Не было логичных причин, чтобы полагать, будто лейтенант и кадет нуждаются в чём-то большем. И Спок чувствовал некое удовлетворение от того, что подчинялся всем правилам.
Было лишь несколько незначительных деталей...
Xxx
Это был конец октября. Они были в Francescas. Это второй обед вместе на этой неделе, и поводом для этого важного события было то, что они просто оба проголодались… хотя у Спока был скрытый мотив.
Они говорили на ференджи. Это был не лучший язык для Ухуры. Вулканец это просчитал. Он выяснил, что было одно конкретное слово, которое человеческий язык его кадета был почти неспособен произнести… на самом деле, на выходе оно превращалось в нечто прямо противоположное. Спок, в свою очередь, со своим вулканским мог легко его озвучить.
Для начала, вступление.
Он сказал на ференджи:
Кадет, слышали ли Вы о горной парусной улитке? Это самое поразительное создание. Её рацион составляет синий мох хемафорик, который растет в 3,000 метров над уровнем моря. Когда мох истощается, он выпускает споры, которым нужен год, чтобы восстановить его на изначальном камне.
Однако споры обладают уникальным эффектом для улитки. Они провоцируют её пустить в ход энзимы, которые разрушают жесткую структуру раковины, превращая её в субстанцию, идентичную паутине паука. Как только истощается мох, число спор возрастает, раковина становится всё легче и легче; к тому моменту, когда мох полностью израсходован, раковина улитки фактически превращается в парашют. Ветер в горах подхватывает улитку и переносит на другой камень.
Она выглядела слегка растерянной. Превосходно.
Слышала ли ты об этом поразительном создании?
Что? – она ответила на ференджи.
Я спросил тебя, слышала ли ты об этом поразительном создании.
Нет, Спок, я никогда прежде не слышала о ференджианской горной парусной ушной сере...
Её глаза стали огромными. Руки прикрыли рот. Ушная сера была, пожалуй, худшим оскорблением в языке ференджи. Вот что случалось, когда люди пытались сказать «улитка» на этом языке. Будь она послом, её карьера была бы окончена.
Пардон? – спросил он.
Спок следил, как она пытается выговорить верное слово и затем понимает, что не может. Её глаза сузились, глядя на него.
Он поднял бровь.
Ухура переключилась на общий язык и прошептала с улыбкой:
Ты зеленокровый сын,.. – она сделала глубокий вдох, – ...вулканца и женщины-человека. Ты сделал это специально! Не будь ты моим старшим офицером...
Могу я напомнить, что вчера ты позволила мне произносить слово «экономика» на триллонском как «туфли» почти двадцать минут.
Она захихикала.
– Да, да... помню. Разговор стал гораздо веселее благодаря этому...
Это обернулось честной игрой, полагаю, сказали бы они.
Она на мгновение отвлеклась на свой напиток.
– Ты знаешь, это действительно мило и забавно, Спок. Но тебе всё равно не удастся провернуть это дважды. Ни на ференджи, ни на любом другом языке.
Я знаю, Нийота, – и это было правдой.
Она поставила локти на стол и положила голову на руки.
– Не могу поверить, что я это сказала.
Она начала смеяться.
Спок почувствовал, что уголки его рта слегка поднялись вверх. Она смеется. Это победа.
Он поднял свой почти пустой стакан воды и сделал последний глоток. Потом наблюдал, как его кадет наклонила голову и прикрыла глаза руками. Смех стих. Ухура произнесла почти страдальческим тоном:
Четыре свидания с августа, а мне по-прежнему веселее с вулканцем. Это так нездорово.
Спок весь похолодел, он был так шокирован, что даже не мог злиться.
Четыре свидания?
Его рука сжалась. Вулканец услышал громкий хлопок, почти как звук трескающегося льда. Взглянув на стакан, что держал, отметил, что грубая сеть трещин выросла от основания по всей поверхности. Он же не был настолько силен, или был?
Подняв стакан на уровень глаз для лучшего изучения, Спок сказал:
Должно быть, тут есть какой-то недостаток в дизайне.
Нийота посмотрела на него и затем на треснувший стакан. Потом скрестила руки на груди, тряхнула головой, приложила руку к виску и вздохнула.
xxx
Она не была «его кадетом». Она ему не принадлежит. Она человек, и это очень по-человечески исследовать романтические отношения в этот период жизни. Спок знал, что многие люди-кадеты нашли своих спутников, пока учились в академии.
Если он собирался жить по правилам Звездного Флота и следуя вулканской логике, то должен принять тот факт, что у неё есть личная жизнь помимо него. Это было единственно верным решением, рациональным, и заставляло его чувствовать физическую боль.
Становясь инструктором, Спок должен был посещать те же семинары по этике, что и его коллеги-люди. Классическим ответом было: «если это любовь, то она подождет». Конечно, за две или три четверти года, когда Ухура выпустится и будет доступна для начала чего-то в этом духе, она уйдет.
Был и вопрос морали, о котором он знал, превыше вулканской логики и правил Звездного Флота. Пока Нийота его ассистент и студент, а он – инструктор и старший офицер; могут ли эти отношения быть заключены на самом деле по обоюдному согласию? Спок прочёл эту главу, когда изучал психологию людей.
Не будь она его ассистентом, было бы хоть немного легче. Всё ещё против правил, но, по крайней мере, с точки зрения морали Спок больше не имел бы над ней прямой власти – правда, он всё ещё мог бы высказать своё мнение о её назначении после выпуска. Так что же делать? Предоставить Ухуре выбор между ним и их исследованиями? Что, если она предпочтет не иметь дела ни с тем, ни с другим?
Решение проблемы – остаться на прежнем курсе, и неважно, какое решение примет она. Это было логично. Морально. Не нарушало ни одного из правил Звездного Флота. В конце концов, они сохранят дружбу – для вулканца, даже полувулканца, это очень значимая, глубокая и сильная вещь.
========== Глава 28: Разбит ==========
Нийота опаздывала. Прошло ровно двенадцать минут и сорок две секунды со времени её обычного появления.
Она иногда опаздывала, но всегда выходила с ним на связь как можно скорее, поняв, что не сможет прийти вовремя. У кадета всегда была на то уважительная причина: задержали на лекции, или какое-то другое официальное дело, в котором ей необходимо участвовать.
Таким образом, это не было странно. Особенным был день. Спок получил информацию от Т'Лан о том, что статья Нийоты наконец-то опубликована. Он с нетерпением ждал повода отпраздновать.
Прошло полторы недели с тех пор, как он разбил стакан в ресторане, и больше они не виделись. Он дважды встретил её по пути из департамента ксенолингвистики, но на этом всё. В лаборатории они вели себя почти абсолютно профессионально, и хотя Спок наслаждался её тихой компанией, он скучал по беспечной стороне её характера.
Ровно четырнадцать минут и тринадцать секунд спустя установленного её графиком времени, Нийота вошла в лабораторию. Она встала по стойке смирно и ровно сказала самым строгим профессиональным тоном.
– Лейтенант Спок, я приношу извинения за моё опоздание.
Он встал из-за консоли и внимательно посмотрел на неё. Форма опрятная, волосы собраны как обычно, но её глаза красные и отекшие. Вулканец видел раньше слезы людей, даже случайно стал их причиной однажды.
Переминаясь с ноги на ногу от легкого дискомфорта, он думал о том, что в данном случае будет приемлемой реакцией. Стоит ли зачитать свод правил, часть о наказаниях за опоздание? Нет, она знает порядок. И это был далеко не обычный эпизод; у него есть некоторая свобода действий в дисциплинарном комитете. Вместо этого, он сказал:
Вольно, кадет. Возможно, Вы желаете рассказать мне причину?
Я думаю, лейтенант, что предпочту вернуться к работе, – ответила она. Спок не знал, стало ли ему от этого легче или же наоборот. Она не смотрела ему в глаза.
Очень хорошо. Но прежде я хотел бы поздравить Вас с тем, что статья наконец-то опубликована, кадет. Я полагаю, что должен Вам бокал вина и тост. Возможно, мы могли бы позже пойти отпраздновать это?
Ухура смотрела в пол.
– Спасибо, лейтенант. Я не думаю, что сегодня это хорошая идея. Может, в другой раз... – её голос был очень тихим.
Он напрягся.
Очень хорошо, тогда в другой раз.
Нийота не отрывала взгляда от пола.
– Я бы предпочла поработать с передачей, появившейся в последнюю бурю на Солнце.
Она сдвинулась с места, чтобы сесть за консоль. Спок сел напротив неё, чтобы сосредоточиться на своих собственных задачах. Он не смотрел на неё, но слушал.
В первый час до него донеслись семь едва различимых и пять глубоких вздохов – вид глубокого дыхания, который бывает у женщин-людей при попытке сдержать всхлипы. Это продолжалось недолго, но он узнал звук. Нийота делала это почти незаметно; он сомневался, что, будь он человеком, заметил бы это.
Рискнув посмотреть несколько раз, он отметил, что она не плачет и прикладывает поразительные усилия, чтобы сосредоточиться на задаче.
Они, как правило, не общались много за работой, но она говорила даже меньше обычного. Обычно её живой интерес при поиске подходящих передач приводил к тому, что Ухура делилась с ним чем-нибудь интересным.
Она осталась допоздна в конце дня без просьб, конечно же. Когда пришло время ей уходить, он заметил, что у девушки снова перехватывает дыхание, хотя глаза и оставались сухими.
Очевидно, что Нийота всё ещё расстроена. Вполне возможно, что то, что её беспокоит – дело личное. Учитывая последние полноценные разговоры велика вероятность, что он не захочет ничего знать. Но если дружишь с людьми, то приходится сталкиваться с подобными вещами?
Он сверился со своими внутренними часами, было 17:20. В 18:15 профессор Матсумура придет обсудить некоторые новые подпрограммы, которые они разрабатывали для Кобаяши Мару. У него есть немного времени. Спок решил действовать.
Как только она встала, чтобы уйти, он тоже поднялся, держа руки за спиной.
– Если нужно обсудить то, что Вас беспокоит, то я готов... Нийота.
Так он впервые обратился к ней по имени в лаборатории. Некомфортно и очень необычно.
Она заглянула ему в глаза.
– Беспокоитесь, что мои эмоции повлияют на продуктивность?
Вообще-то... я не рассматривал Вашу продуктивность в этой связи.
Он наклонил голову. Было странно, что он об этом не подумал.
Нийота долго смотрела на него и сложила руки на груди.
