Текст книги "Ошибка Декарта (ЛП)"
Автор книги: StarTrekFanWriter
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц)
Знакомый шум статики наполнил комнату. Но в этот раз он не помешал им услышать.
– Это точно ромуланский тринадцатый тон! – воскликнула Ухура.
Спок приложил палец к губам в безмолвной просьбе дослушать запись. Ухура на время притихла, но вскоре её глаза расширились.
– А вот это звучит почти как ромуланский двадцатый, – сказала она, как только в записи возникла пауза. – И это разве не ромуланский пятнадцатый?..
– Компьютер, завершить воспроизведение, – он повернулся и вновь посмотрел на неё. – Я слышу то же самое. Очевидно, запись подделана. Если бы ромуланцы действительно посетили Землю в 1990-х, очень сомнительно, чтобы любой из нас стоял здесь сегодня. Тем не менее, ваша интуиция верна, даже если запись является ложной. Результаты моих усилий по опровержению «Ошибки Декарта» оказались несколько необычней, чем я ожидал.
И тут она заговорила, загибая пальцы, словно подсчитывая.
– Ромуланский тринадцатый тон: «изменить», «переключить», «реорганизовать», «переместить», – она загнула первый палец. – Ромуланский двадцатый может означать «четвёртый» или «бесконечный», но это старый диалект, так что, вероятно, здесь смысл ближе к слову «время»... – она загнула второй палец. – Ромуланский пятнадцатый тон, опять же, на древнем диалекте больше похож на «туннель»... – она загнула наконец третий палец.
Спок был искренне впечатлён тем, что кадет-первогодка знает древнеромуланский.
– Я считаю вашу интерпретацию верной. Эта подделка великолепна.
Ухура, казалось, не слышала его, просто едва уловимо бормотала:
– «Туннель переключателя времени»... Ромуланское слово для обозначения подпространства буквально переводится как «туннель во времени», хотя сейчас они используют другой набор слов. Лейтенант Спок, возможно, здесь говорится, что нужно переключиться на подпространственную передачу?
– Возможно, теоретически. Если бы эта запись была подлинной. Я проверил: она не подвергалась изменениям, поскольку находилась в ведомстве Звёздного Флота, однако ей почти двести лет.
Спок заметил, как её плечи слегка расслабились.
– Лейтенант, – спросила она, – а не могли бы вы проиграть запись ещё раз?
Спок сомневался, что они могли что-то упустить, и, тем не менее, решил довериться её слуховым способностям, которые внезапно оказались лучше его собственных.
– Компьютер, повторить запись, пожалуйста.
Пока снова проигрывалась статика этого едва слышного образчика ромуланского, они молча слушали. Но вдруг кадет Ухура сделала нечто неожиданное – вздрогнула. Спок задумался. В его кабинете слишком холодно? Что ж, по крайней мере, для него здесь всегда слишком холодно, но ведь она – человек, а не вулканка, и он не уловил ни малейших колебаний температуры в комнате...
– Кадет, вы в порядке? – спросил он.
– Да, – ответила она. – Просто... как-то жутковато. Это звучит так ... грустно.
Спок глубоко вздохнул.
– Кадет, потворство догадкам о том, каким, по всей вероятности, было эмоциональное состояние лица, совершившего мошенничество, полагаю, не лучший способ занять наше время.
– Вы сказали, что запись не изменяли с момента её поступления в архивы Звёздного Флота, – когда это произошло?
– В 2140-м году. Откровенно говоря, я думаю, что в этом и есть причина, по которой над ней не проводилось проверок, подобных нынешней. Первое время Звёздный флот был плохо организован.
– Земляне сумели бы обработать ромуланский древний диалект только в 2150-м, – сказала Ухура.
– Вулканцы знали его гораздо раньше.
– Да, я знаю, но вулканцы и не мошенничают.
– Это правда, однако возможность, что запись подлинная...
– ...очень маловероятна. Будь здесь ромуланцы, нас бы уже не было. Просто... Мне кажется, единственный способ доказать, что это не подделка, – достать оставшийся отрезок этой передачи, – она тихо рассмеялась и продолжила: – Но, конечно же, никто специально не прослушивал подпространственные сигналы в 1990-м году. Так что всё бесполезно, мы в тупике.
И тут одержала верх вулканская честность Спока, на миг опередив его мысли:
– Это невозможно в данный конкретный момент. Но возможно в пределах двух с половиной лет в районе этой записи.
– Простите?
– В последнее время проводятся исследования в области реконструкции подпространственных радиоволновых сигналов. Если имеется достаточно информации из радиочастотного спектра для низких, средних, высоких и сверхвысоких частот, то можно проанализировать сигналы, создать многомерный массив с данными, а затем реконструировать модели, порождённые активностью подпространства.
– По этой записи достаточно данных. Она была частью «Саган» – финансируемого из частных источников проекта по поиску внеземных цивилизаций. Во всем мире в то время правительства предпринимали периодические попытки сканирования Вселенной в надежде поймать электромагнитные радиоволны – сигналы внеземного разума из далёких галактик... Основатели «Саган» сосредоточились на небе у себя над головой. Они были убеждены, что Землю время от времени кто-то посещал. Они собрали сигналы со всего радиочастотного спектра, поэтому для восстановления модели подпространственной активности достаточно данных – весь фокус в том, как всё это интерпретировать.
– Сейчас исследования сосредоточены на преобразовании данных подпространственной активности, полученных из многомерного массива.
Он остановился, чтобы как следует всё обдумать; перевод сложных конструкций на упрощённый язык стоил ему немалых усилий.
– Данные из многомерного массива – следы подпространственных сигналов во время их нормального входа и выхода. Для каждого известного звука в каждом из известных языков существует собственный уникальный след. Сейчас исследование находится в стадии идентификации каждого следа с помощью лабораторного моделирования. Это долгий и трудоёмкий процесс. Следующий шаг – отделение «разумных» подпространственных сигналов от шумов естественного происхождения.
– Никогда не слышала об этих исследованиях... Кто их проводит? – поинтересовалась Ухура.
После небольшой паузы Спок ответил:
– Я.
Кадет, не моргая, уставилась на него, затем расправила плечи и спросила:
– Лейтенант Спок, вам не кажется, что в ваших исследованиях могла бы пригодиться помощь специалиста по ксенолингвистике?
Он склонил голову.
– Квалифицированного специалиста – возможно. Но едва ли – студента-первокурсника. Я сомневаюсь, что вы достаточно квалифицированы.
Кадет Ухура ответила на идеальном вулканском:
– Я познакомилась с вулканским, ромуланскими диалектами I, II и III и клингонским ещё до того, как мне исполнился год. Я прошла все базовые тесты по этим языкам.
Спок моргнул. Если бы она не стояла перед ним, он бы подумал, что слышал сейчас носителя языка.
А она продолжала, всё так же на вулканском:
– Я свободно владею кардассианским, орионским, ференгонским, горнским и андорианским, знаю особенности строения этих и десяти других диалектов достаточно хорошо. Плюс множество других языков Земли...
Затем она перешла на другой язык и произнесла несколько мягких слов, которые Спок не понял. Он бесстрастно взглянул на неё.
– Прошу прощения, кадет, полагаю, мне не известен последний...
– О, простите, это был бетазедианский. Я просто сказала, что изучала его неофициально, для удовольствия.
Спок принял её.
========== Глава 4: Недостаточно оптимальный ум ==========
Примечание автора (оригинала)
Предупреждение о псевдонаучности: я старалась сохранять псевдонауку хотя бы последовательной. Если вы – строгий фанат научной фантастики, вам, пожалуй, не стоит читать дальше. Но если это и правда так, то почему вы смотрите фильмы с концепциями вроде «красной материи»?
Сначала Спок ничего не предпринимал в отношении записей проекта «Саган», единственное – сообщил об этом коммандеру Шарптон. Если некоторые из файлов в самом деле были сфальсифицированы, она должна была это узнать. В будущем он планировал заглянуть в записи, если коммандер не найдёт ничего подозрительного, но сейчас его исследования находились лишь в начальной стадии, так что не могли быть достаточно полезными для разгадки этой тайны.
Субсигналы выглядели так, словно всё живое в пространстве общалось через световые года. При обычной радиоволновой передаче им потребовались бы миллионы лет, чтобы пересечь расстояние между звёздами. Подпространственный же сигнал мог пересечь его мгновенно. Спок успешно доказал, что подпространственные передачи оставляют маркеры в радиочастотах, когда проходят от точки до точки за нормальное время. Теперь же он искал закономерности. Каждый звук при подпространственной передаче создавал свою собственную уникальную сигнатуру. Если удастся идентифицировать эти «отпечатки», то преобразование подпространственных передач в радиосигналы может стать обычной практикой.
Преимущества такого приёмника были очевидны. Действующие станции подпространственного приёма и передачи были громоздкими. Для отправки сигналов им требовалось обладать способностью генерировать большое количество энергии, а также, в связи с законом сохранения, – получать настолько же большое количество энергии. Это означало, что обе стороны – как принимающую, так и отправляющую сигнал – можно было легко обнаружить.
Если для интерпретации этих сигналов удастся использовать обычные радиоволны, то впоследствии можно создать очень лёгкие и мало потребляющие ретрансляционные устройства. Колонисты из удалённых аванпостов, где связь часто нестабильна, смогут получать критические сообщения из космоса. Кроме того, были и стратегические преимущества. Поскольку принимающей стороне не потребуется большое количество энергии, обычно необходимое для подпространственного приёмника, сигналы смогут пройти незамеченными на вражеской территории.
В своих исследованиях Спок дошёл до этапа, где требовалось взломать код каждого отдельного языка. Процесс был трудоёмким – моделирование следовало проводить снова и снова, проверять и перепроверять. Затем все результаты необходимо было перевести, каталогизировать и рационально организовать.
Ухура смогла помочь Споку начать моделирование и загрузку данных, когда его график этого не позволял. Но это была лишь одна задача, в которой она действительно преуспела. Как ксенолингвист, пусть и неопытный, она знала почти каждый звук в каждом из известных языков и была знакома с языковыми темпами. Поскольку он смог экстраполировать сигнатуры для каждого конкретного тона или паузы, она помогала их идентифицировать и занималась утомительной задачей каталогизации.
Её помощь освободила ему время для калибровки симуляторов и проверки алгоритмов. Она также позволила ему свободно планировать второй этап своего проекта, который предполагал практическое применение его теории. Сочетание современных радиочастот с известными передачами в подпространстве и их расшифровка – если и когда он преуспеет в этом, он обратит своё внимание на изучение исторических передач.
Но второй этап ни в коем случае нельзя было назвать лёгким. За пределами лаборатории были тысячи подпространственных передач, в которых следовало разобраться, а также естественных подпространственных шумов от звёзд и самих планет.
Однажды, когда он прокомментировал естественное происхождение подпространственных звуков, Ухура рассмеялась и сказала:
– Наша работа была бы намного проще, если бы звёзды не сплетничали друг с другом.
Фраза показалась бессмысленной, и он чуть было не сказал ей об этом, однако она прервала его, прежде чем он успел открыть рот:
– Это шутка, лейтенант Спок. Шутя про дополнительное время, необходимое нам из-за «сплетен звёзд», я стараюсь уменьшить напряжение от нетерпения увидеть вашу теорию доказанной. Так я справляюсь с эмоциями, чтобы они не мешали моей производительности.
Затем она просияла улыбкой и произнесла на вулканском:
– Я просто делаю всё от меня зависящее, чтобы сгладить недостатки моего неоптимального человеческого разума... – и, прижав руку к груди, добавила на стандарте: – и сердца.
Эти слова лишили его дара речи; он был слишком смущён, чтобы как-то прокомментировать в ответ даже иррациональность сердца.
Она сказала, что человеческий разум недостаточно оптимален? Казалось бы, это должно было её оскорбить, но она улыбалась? Почему?
По правде говоря, Спок действительно думал, что человеческий разум недостаточно оптимален... по крайней мере, в некоторой степени. В самом деле, большинство людей не обладало той же способностью к быстрому расчёту в уме и не имело той же широты знаний, какую демонстрировали вулканцы, а потому было вынуждено специализироваться.
Он пришёл к выводу, что эта специализация как раз и была тем, что делало работу по обучению студентов-ксенолингвистов рутиной для большинства сотрудников научной сферы. После занятий со своим первым классом он понял: многие студенты считали технические аспекты выбранной карьеры скучными или слегка превышающими их возможности. Потребовалось немало времени, чтобы разложить то, что он считал фундаментальной наукой, на более простые положения, которые эти студенты смогли бы понять. И даже многие из добросовестных, кто отдавал себя работе целиком и с надлежащим усердием, часто не оправдывали надежд.
Свой первый семестр Спок провёл, работая почти каждый день с одним молодым человеком. Он видел, что усилия этого студента были вполне достаточны, но результаты... не так уж велики. В какой-то момент после часа занятий молодой человек застонал и сказал: «Стоп! Стоп! У меня мозг по швам трещит!» Тогда лейтенант стал возражать против нелогичности этого утверждения, но впоследствии пересмотрел своё мнение. Возможно, смысл фразы был верен. Давление на молодого человека не улучшало его понимание предмета. Похоже, метафора была точной и его мозг в самом деле был переполнен...
Однако, что более примечательно, этот студент оказался чрезвычайно талантливым ксенолингвистом и ксеноанатомом. Спок был удивлён, узнав, что молодой человек сыграл важную роль в расшифровке языка отдалённого доварпового разумного вида. Его бывший студент заметил закономерности в аудиозаписях представителей этого вида в ответ на известные явления на их родной планете и в Солнечной системе. По одним только этим закономерностям он смог собрать своего рода Розеттский камень*, который помог расшифровать остальную часть их языка. Более того, с помощью одних только аудиозаписей он создал действующую модель речевого аппарата этого вида, который при последующем скрытном посещении планеты оказался почти идентичен тому, что был обнаружен при более детальном медицинском сканировании.
Спок заметил: для того, чтобы компенсировать свои недостатки, люди доверяют то, что не могут выполнить сами или достаточно быстро, другим людям или технологиям. Он был поражён, осознав, что они часто рассчитывают на машины в том, что он всегда полагал базовыми математическими расчётами. Любой вулканец счёл бы это ленью. В определённый момент, однако, Спок понял, что по мере того, как математика становилась всё более сложной, люди с их технологическими помощниками могли приходить к выводам с той же скоростью или даже быстрее, чем вулканцы. Это заставило его задуматься: если результат тот же и получен быстрее, так ли уж неоптимальны человеческие способности?
Люди были другими, это правда.
Сначала он думал, что представители человеческой расы с его кафедры более рациональны и менее нелогичны, чем все прочие. Однако со временем он начал понимать, что это предположение неверно. В своей погоне за логикой они часто давали чрезмерную волю эмоциям. Некоторые из самых блестящих умов испытывали внезапные озарения, создавали масштабные гипотезы, основанные, как ему казалось, на диких спекуляциях, а затем бросались отстаивать свою позицию, часто критикуя логику любого, кто смел сомневаться в их теориях. В девяти случаях из десяти они могли потерпеть неудачу... и тогда они получили бы право вернуться и начать всё снова.
Это было очаровательно.
Комментарий к Глава 4: Недостаточно оптимальный ум * Розеттский камень – плита из гранодиорита, найденная в 1799 году в Египте возле небольшого города Розетта (теперь Рашид), недалеко от Александрии, с выбитыми на ней тремя идентичными по смыслу текстами: двумя на древнеегипетском языке, начертанными древнеегипетскими иероглифами и египетским демотическим письмом (сокращённая скоропись эпохи позднего Египта), и одной на древнегреческом. Древнегреческий был хорошо известен лингвистам, и сопоставление трёх текстов послужило отправной точкой для расшифровки египетских иероглифов.
========== Глава 5: Она такая живая ==========
Как-то раз, через месяц после того, как Ухура начала ему ассистировать, Спок беседовал с коллегой в холле и вдруг увидел, что она идёт по коридору вместе с незнакомой орионкой.
Вулканец отметил про себя, что кадет Ухура, похоже, функционировала в двух режимах: «рабочий» и «нерабочий». Пока она находилась в классе или ассистировала ему, она в высшей степени – прилежно и ориентированно «на задачу» – посвящала себя работе. Ухура была спокойна и профессиональна, почти как вулканка. Но стоило ей отойти от своей консоли, где она делала каталогизацию и переводы, в ней словно открывались шлюзы. Она улыбалась и смеялась – непринуждённо и легко. Он заметил, что при разговоре с сокурсниками Ухура часто шла на физический контакт: прикасалась к ним, обнималась. Сегодняшнее утро не стало исключением: она болтала с орионкой и на ходу то и дело беззаботно касалась руки девушки.
Когда кадет Ухура прошла мимо, доктор Кселом, коллега, пробормотал себе под нос:
– Ваша ассистентка, определённо такая... живая.
Между тем Ухура поцеловала подругу в щёку на прощание и со счастливой улыбкой на лице вошла в лабораторию Спока. Доктор Кселом продолжил:
– Удивительно, что при этом она ещё и умна. И, всё же, как вы сумели друг с другом поладить?
В этот момент вулканец заметил, что во время разговора глаза коллеги неотрывно следили за довольно интимной частью тела Ухуры.
Спок вообще считал разговоры с доктором Кселомом утомительными, и данный не был исключением. Этот человек, якобы полагавшийся на логику и здравый смысл, был одним из самых нелогичных людей, что он когда-либо встречал, – легко обижался на рациональную критику своих исследований и резко судил работы других, не утруждая себя поиском обоснованных аргументов.
Лейтенанту захотелось поскорее закончить разговор, и ответил он сухо:
– Наши рабочие отношения очень продуктивны, навыки сопоставимы. Мы проводим много времени вместе, и я не замечал никаких трений в отношениях. Однако я не знаю, как этот разговор относится к изучению ягодичной мышцы кадета Ухуры.
Доктор Кселом явно смутился и, прошипев извинения, поспешно ретировался.
Спок наконец направился в лабораторию, держа руки в типичном для него положении – за спиной. Но когда он вошёл, то обнаружил Ухуру не за работой на её обычном месте, а совсем рядом – изумлённо вытянувшись, она в упор смотрела на него. В тот момент она ещё не полностью перешла в свой «рабочий» режим, и даже вулканец мог прочесть её эмоции без труда.
– Кадет, вы выглядите удивлённой.
Его слова будто одёрнули её, снова вернув к обычной профессиональной манере поведения.
– Я и правда удивлена, лейтенант Спок. Не могу отделаться от мысли, что вы сейчас пытались избавиться от доктора Кселома.
Спок двинулся к одному из симуляторов, чтобы убедиться, верно ли установлены все индикаторы.
– Так и есть, – ответил он.
Ухура села, всё ещё внимательно наблюдая за ним.
– Не знала, что вы столь хорошо понимаете человеческое поведение.
– «Столь хорошо», – ответил он, цитируя, – не количественное выражение. Я действительно пытаюсь лучше понять людей. Однако всё ещё не понимаю мотивы, скрытые за некоторыми их высказываниями. Разве не очевидно, что вы компетентны, иначе я бы не принял вас? Что это – человеческий способ усомниться в моём уме и логике?
– Пожалуй, да. И ещё я бы добавила, что вы ему не очень-то нравитесь.
– Я вулканец. Популярность – не моя цель, – кратко отозвался Спок.
– Я знаю, что это не ваша цель. Но надеюсь, что ваши исследования не зависят от него. Будьте, всё же, осторожней.
Спок находил этот разговор крайне ненужным и слишком откровенным с точки зрения субординации. Несмотря на то, что кадет Ухура оказалась весьма полезна для него и, к тому же, достаточно опытна, она, увы, была человеком.
Он решил сменить тему.
– Кадет, вы закончили вчерашний перевод?
– Как раз сейчас отправляю его вам, лейтенант Спок.
========== Глава 6: Сон ==========
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ АВТОРА: Если вы думаете, что Спок милый, невинный девственник, то, возможно, лучше остановиться прямо сейчас. В оригинальном сериале у него была как минимум одна интрижка, хотя на экране нам не показали подробностей. Он вернулся на корабль так же легко, как Кирк.
С точки зрения Спока, все его слова Кселому были правдивы.
Навыки его и Ухуры были сопоставимы.
Вулканец также не заметил никаких трений в их отношениях – конечно, он часто не замечал разногласий. До этого у него было два помощника, оба специалисты в своей области. Они ссылались на «личную несовместимость» и искали место, где было лучше «взаимопонимание». Поскольку Спок никогда не обсуждал ничего личного с ними, то не понимал, как они смогли определить, что они были лично несовместимы.
Верно и то, что он и Ухура проводили много времени вместе, порядка 20-25.5 часов в неделю, насколько позволял его или ее график. Не все это время обязательно было потрачено на работу. Иногда было свободное время между симуляциями, которые она использовала для учёбы, свернувшись калачиком на диване в задней части лаборатории. Спок не ставил диван там, он получил его вместе с лабораторией. Это не вызывало неудобств, не хаотичного или яркого цвета (на самом деле темно-серый), так что казалось напрасной тратой сил перемещать его.
Кроме ассистирования ему, Ухура слушала три академических курса, включая его собственный, участвуя в хоре раз в неделю и через заданные промежутки времени в концертах. И она поддерживала физическую форму тренировками три раза в неделю, как того требовалось от кадетов, заинтересованных в космических полетах.
Он следил за всей её деятельностью, чтобы точно знать, когда она будет доступна для работы в лаборатории – это помогало ему проводить эксперименты более эффективно.
Таким образом, он был немного удивлен, когда прибыл в лабораторию на 40-е утро ассистирования Ухуры в 5 утра (часто так делал), и нашел ее крепко спящей на диване. У кадета был круглосуточный доступ, так что лейтенант не был удивлен, что она смогла войти. Спок, конечно же, был знаком с привычкой студентов засыпать в лабораториях. Людям требовалось больше сна, чем вулканцам, да и курсанты Звездного флота в целом работали очень много, следовательно, все лаборатории, как правило, предоставляли жилье. Тем не менее, было бы удобнее, если бы она сказала ему заранее, что будет там. Он, возможно, попросил бы её запустить еще одну симуляцию, прежде чем она заснула.
Ухура была первым помощником, заснувшим на этом диване. Вулканец был слегка не уверен в протоколе этой ситуации. Спок сел и развернул стул в нескольких футах от кадета, чтобы посмотреть.
Должен ли он разбудить ее? Решил, что не будет этого делать. Если она спит, то, вероятно, нуждается в отдыхе. Ухура будет выполнять свои задачи лучше на следующий день, если сможет выспаться. Кроме того, она, конечно же, может удивиться, если он разбудит ее в студенческом классе. У него не было никакого желания создавать неудобную ситуацию.
Должен ли он продолжать свои эксперименты, как и планировалось? Включение света может разбудить ее... Основной функцией лаборатории была лаборатория, в конце концов.
Этот вопрос решен. Споку потребовалась минута, чтобы понаблюдать за девушкой. Он всегда думал, что она очень красива с ее теплой кожей цвета меди и черными волосами. Прошло уже немало времени с тех пор, как он смотрел на человеческую женщину, спящую так, чтобы дать ему возможность и уединение для наблюдения. Ухура свернулась калачиком на диване, положив голову на ПАДД, волосы все еще туго стянуты на затылке, наушники на месте. У нее была короткая куртка, накинутая на плечи, и девушка выглядела немного замерзшей. Кадет была одета в стандартную короткую форму Звездного флота. Ее черные ботинки были по-прежнему на ней. Спок слышал, что многие из женщин-инструкторов жалуются на форму, но с его текущей точки обзора у неё действительно были свои преимущества.
Были слухи по всему университетскому городку, что он был своего рода евнухом. Он знал это, острые уши были не просто чертой его внешности. Эти слухи не соответствовали действительности, хотя они создавали удобное прикрытие для его личной жизни, когда таковая имела место быть.
Он отмечал красоту женщин Терры, вулканок и орионских женщин в этом отношении (хотя феромоны орионской самки, возможно, были для него бесполезны, он все еще мог оценить их внешний вид). В отличие от чистокровного вулканца, его внимание было более постоянным, но у него было преимущество: легче переживать эффект Пон Фарра.
В каком-то смысле, это было то, что у него было лучше, чем у других вулканцев, и ему не было стыдно за это. Желание не было чем-то нелогичным или логичным, это было естественно. Но вулканцы были весьма закрытыми в таких вещах, и, как правило, это не обсуждалось. Он не хотел причинять никому неудобства, смотря на них несоответствующим образом. Но Ухура крепко спала, и наблюдение за ней не нанесет никакого вреда.
Так Спок сидел, смотря на нее ровно 30,5 секунд после того, как нашел. Он начал с изгиба ее талии, затем бедра. Её длинные ноги от сапог до тени под юбкой.
Затем он сохранил изображение в памяти для размышлений и перешел в другую часть лаборатории, чтобы начать свою работу. Но оставил слабое освещение.
Ровно в 6:30 утра кадет Ухура подняла голову и вдруг резко выпрямилась.
Лейтенант Спок. Я не знала, что Вы приходите так рано.
Вулканец поднял глаза от своей работы. Она выглядела ошеломленной и дезориентированной, какой был протокол в таких случаях?
Мне не нужно много спать. Вольно.
Она вытерла лицо руками:
Я сожалею, – сказала она. – Я Вас побеспокоила?
Нет, Вы не помешали моей работе, – ответил он, возвращаясь к тому, что делал. – Я только хотел бы знать заранее, что Вы будете здесь накануне вечером, тогда запланировал бы еще одно моделирование. Но, возможно, это – незапланированный инцидент?
Она смотрела на него, держа куртку перед собой.
Это не совсем так, – сказала она, вздохнула и потерла виски. – Каждые двадцать дней я сплю за пределами общежития. Моя соседка по комнате орионка... это было удобней, чем в кресле в библиотеке, – она помолчала и добавила. – И мне было спокойней.
Спок посмотрел на нее с пониманием:
В самом деле. Возможно, Вы должны сообщить об этом главе общежития и найти более подходящего соседа по комнате?
Ухура вдруг как бы проснулась:
О, нет, она прекрасная соседка. Она умная, смешная. Я получаю фантастическую практику в орионском. И она такая ласковая – орионцы больше похожи на людей, откуда я родом, с очевидным исключением, Вы знаете.
Спок кивнул, он и вся галактика знала орионцев. Ухура продолжила:
Вы, наверное, считаете людей здесь, в Сан-Франциско, ужасно демонстративными в физическом плане. Но по сравнению с Африкой, люди здесь, на самом деле, очень холодные. Там, откуда я родом, мы приветствуем всех своих друзей и знакомых сильными объятиями или, по крайней мере, пожатием руки, похлопыванием по плечу, поцелуем в щёку. Я на самом деле считаю отсутствие эмоционального тепла здесь, в Сан–Франциско, немного напряженным иногда... Хорошо приходить домой и встречать дружеские объятия, когда они так нужны.
Я понимаю, – ответил Спок, на самом деле не понимая.
Что я хочу сказать, так это то, что я надеюсь, Вы не будете сообщать о ней. Она такая, какая есть, и меня всё устраивает.
Я бы не стал сообщать в любом случае... но особенно, если Вы чувствуете, что она улучшает Ваше психологическое благополучие. Должен ли я предположить, что Вы будете здесь каждые двадцать дней в будущем?
Ухура встала и поправила одежду:
Да, тут намного лучше, чем в библиотеке...
Хорошо, я пересмотрю мое расписание моделирования. И да, кадет Ухура...
Да, лейтенант?
Возможно, Вы захотите принести подушку и одеяло. Вы, кажется, замерзли.
========== Глава 7: Поломка ==========
Предупреждение по поводу Спока: если вы думаете, что Спок милый, девственный и невинный, вам ДЕЙСТВИТЕЛЬНО СЛЕДУЕТ ОСТАНОВИТЬСЯ ПРЯМО СЕЙЧАС.
За 170 дней после инцидента Спок и Ухура установили то, что вулканец определил как очень успешные профессиональные отношения. Оба справлялись с заданиями в лаборатории наилучшим образом, так как они не говорили много и не стояли на пути друг у друга. Его исследования опережали график.
На 171 день всё изменилось.
Медитируя над этим позже, Спок осознал, что это, пожалуй, не одно маленькое событие, но целая серия, вызвавшая эту ошеломляющую ошибку в суждениях и контроле.
Это был седьмой день с окончания весенних экзаменов. Спок дал Ухуре отгул на неделю после сессии при условии, что она нагонит это время за неделю после. После они провели всю неделю рядом, но не это было причиной ошибки. Вообще-то Спок этого даже не заметил.
Вечером до 171 дня Ухура искала убежища ввиду личной жизни ее соседки-орионки и провела ночь в лаборатории. Спок потакал своей слабости обычные 30.5 секунд, наблюдая, как она спит. Она последовала его совету взять подушку и плед, так что восхищение было более ограниченным, и всё же...
Конечно, это случалось много раз до этого, так что не это было причиной.
Настоящие проблемы начались в три часа дня, в последний день перед отъездом Ухуры к семье на две недели. Был скачок энергии и один из преобразователей оплавился в процессе симуляции. Спок немедленно обратился в службу поддержки, но ему сказали, что придется ждать три с половиной дня до того, как кто-нибудь починит это.
Лейтенант осмотрел большой чёрный ящик с поломанной цепью. Он был где-то в один метр высотой и три четверти метра шириной в обоих направлениях. Он был слишком тяжелым, чтобы передвинуть в одиночку.
Вы сможете починить это, лейтенант? – спросила его Ухура.
Внутренняя диагностика показала, что оплавившийся предохранитель снизу, ужасный недостаток в дизайне. Не говоря уже о том, почему не была предусмотрена защита от перенапряжения?
Ухура осмотрела преобразователь
Это действительно странно. Вы знаете, я достаточно близко знакома с другими помощниками в лабораториях. Такое происходит довольно часто, и у них есть в наличии инструменты, благодаря чему они не всегда должны полагаться только на тех. поддержку. Если Вы думаете, что сможете починить его, я могу, вероятно, уговорить их одолжить инструменты.
