Текст книги "Цена молчания (ЛП)"

Автор книги: Spyrel

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

Капитан Маркус выгнал зевак вон. Целитель закончил перевязывать грудь Никлоса и устроил его отдыхать под столом. Окровавленные простыни сменили на свежие; они осторожно раздели Завоевателя и уложили ее в постель. Капитан внимательно оглядел раба с головы до ног, прежде чем неохотно выйти и закрыть дверь за собой.

Леопард вздохнула, осторожно легла на край постели в ногах своей хозяйки, прислонилась спиной к стене и неудержимо задрожала. Одеяло было бесполезным, казалось, что в трюме больше тепла, чем у нее внутри. Холод пустил корни у нее в костях; гладиатор не была уверенна, сможет ли еще когда-нибудь снова почувствовать тепло.

Это было последнее, что она помнила до сих пор. Она и ее шерстяное одеяло прикрывали Завоевателя как щит, ее рука и плечо, бедро и нога были вытянуты поперек спящего тела, ее щека опиралась на широкое плечо. Только тончайшая шелковая простынь отделяла кожу от кожи. Она лежала очень тихо, отчаянно вспоминая. Целитель раздел и переместил ее во сне? Было крайне неприятно думать, что она могла дойти до такого состояния, чтобы не помнить этого. Или она передвинулась самостоятельно, найдя во сне тепло, которого не могла обнаружить, пока бодрствовала? Жар, излучаемый воином, был подобен солнечному свету, и гладиатор снова чувствовала себя почти нормально. То есть измотанной, израненной с ног до головы и голодной, как зверь на Играх. Тот факт, что она привыкла к подобному состоянию, не убеждал ее в том, что под властью Завоевателя жизнь будет такой же.

Ей нужно отдвинуться. Завоеватель не потерпела бы незваного раба в своей кровати, лежащего к ней так близко, касающегося ее так бесцеремонно. И ее офицеры, вероятно, тоже не были бы довольны. С другой стороны, если целитель переместил ее сюда, она должна остаться.

С женщиной, которая приказала распять ее на мачте.

Леопард заставила себя расслабиться, и снова опустилась вниз, руки дрожали, голова была будто ватная. Она сделала бы глупость, не оставшись здесь спать, позволяя своему телу отдыхать. Пусть Завоеватель накажет ее позже, если она сделала то, что не должна была делать. Ее тело нуждается в воде, пище и отдыхе в любом порядке, в каком она сможет это получить.

И хотя ее голова покоилась на мягкой мускулистой руке, ей потребовалось приложить усилие, чтобы заставить себя расслабиться. Гладиатор решительно уставилась на стену каюты, ожидая, пока сон придет за ней, но шумная активность на палубе наверху и пульс под ее щекой, держали ее на краю бодрствования, не позволяя заснуть. Ее пристальный взгляд соскользнул со стены к телу перед нею, перепрыгнул на бьющуюся под прозрачной кожей жилку. В конце концов, ее глаза остановились на тихо вздымающейся и опадающей груди худощавой женщины. Нет, худощавой – слишком щедрое слово. Ее ребра слегка выделялись под простыней, тазовые кости как горные пики возвышались под грубым одеялом. Гладиатор легко могла бы обернуть руку вокруг ее талии, и еще бы место осталось. Впалые щеки, выступающие ключицы... как она не заметила этого раньше? Воин, которого она встретила на тренировочном дворе той ночью, была настолько высокой и мощной. Неукротимая богиня превратилась в обычную женщину, худую, раненую и весьма смертную. Пальцы зудели от желания коснуться грубого шрама над ее правой грудью, задуматься о его скрытой истории...

Дверь открылась, и гладиатор кувыркнулась с кровати, ударившись пятой точкой об пол. Она быстро встала и плотнее запахнула одеяло вокруг себя, пытаясь выглядеть устрашающей, несмотря на свое пылающее лицо.

Целитель примирительно поднял руки и криво улыбнулся.

– Мир, девочка. Я просто хочу проверить своих пациентов.

Гладиатор отступила с его дороги, позволяя уверенным пальцем исследовать швы. Паренек не подавал признаков жизни, но воин повернула голову при тычке и, наконец, открыла тусклые глаза.

– Никлос?

– Он дышит.

Некоторая напряженность ушла в ее лица. Она снова закрыла глаза.

– Мы причалили.

Действительно, движение пола и стен стало почти незаметным после трех дней в море.

– Капитан Беллерофон послал меня, чтобы разбудить вас и приготовить к процессии в Коринф.

– Да? – Судя по ее тону, раб предположила, что давать распоряжения Завоевателю могло быть плохим выбором для карьеры. Она вздохнула. – Свежий воздух мне не помешает. – Завоеватель попыталась сесть, но тут же завалилась вбок. Две пары рук поймали ее. – Или нет.

Они опустили воина обратно на постель, целитель приподнял ее веко, изучая каждый глаз. Успокоенный, он кивнул и повернулся к рабу.

– Теперь давай-ка посмотрим на тебя.

Леопард немедленно отступила назад и прижалась к стене, принимая защитную стойку.

– Давай, девочка. Ты была в трех шагах от смерти вчера. Я должен удостовериться, что ты в порядке.

Она отказалась, в глазах вспыхнула угроза, рука предостерегающе поднялась.

– Позволь ему осмотреть тебя, – спокойный голос ее хозяйки, бархат по стали. Леопард вызывающе впилась в нее взглядом. Голос воина смягчился. – Он получит мое разрешение, если он получит твое.

Ее ноздри вспыхнули. Разрешение? Это ее выбор? Тогда она выбирает – нет.

Через мгновение она изменила решение, растоптав свою упрямую жилку, оставляя только голый практицизм. Одеяло упало на пол.

Она сама удивлялась собственной капитуляции, когда эти светлые глаза наблюдали за ней с кровати, отвлекая от скрюченных пальцев, тыкающих в болезненные раны.

Лекарь прищелкнул языком, поворачивая разбинтованное запястье в руках. Тыльная часть ее ладони была распухшей и болезненной, края содранной кожи побелели.

– Завоеватель, я рекомендую, чтобы ваш травник как можно скорее посмотрел на эту руку. Инфекция, безусловно, сильно навредит ей в ее ослабленном состоянии.

Леопард ощерилась, она ему покажет, ослабленном...

– Я прослежу. Что-нибудь еще?

– Нога хорошо заживает. Я мог бы обследовать ее более основательно, – его голос затих, когда старик заглянул в свирепые глаза, – но не думаю, что это было бы мудро.

Воин понимающе усмехнулась.

– Ты знаешь этих диких существ, Деметриус. Слишком своенравны, чтобы знать, что для них лучше.

Удовлетворенный, он кивнул.

– Я устрою, чтобы ваши сундуки подняли из трюма. Капитан Беллерофон сказал, что он вскоре придет, чтобы сопроводить вас во дворец. Как прикажете, Завоеватель.

Дверь закрылась за ним. Холодная действительность опустилась на раба. Целый новый мир ждал за этой дверью, с новыми правилами, которые будет непросто изучить. В Риме было достаточно трудно. На сей раз, она лучше владела ситуацией и своей судьбой, но, с другой стороны, она уже успела вляпаться в большее количество неприятностей, чем могла рассчитывать. Опасность, казалось, крутилась вокруг Завоевателя как верный обожатель, смертельный партнер, к которому не стоит приближаться.

– Эй, – тихий шепот столь нетипичный для Завоевателя, что она поймала себя на мысли, будто смотрит на незнакомца. Эти синие глаза прошлись по ее обнаженной фигуре. Это был только взгляд, но гладиатор жарко вспыхнула и снова завернулась в одеяло. Плавный жест; Леопард неуверенно приблизилась.

– Я знаю, что ты сердишься на меня. Ты пыталась меня предупредить. Я больше не буду сомневаться в твоей честности. Но другие будут, и это не последний раз, когда тебе придется страдать, чтобы доказать свою правоту. Ты сможешь жить с этим? Это не обязательно, знаешь ли. Я могла бы найти для тебя более безопасное место. Возможно, кухню?

Завоеватель предложила ей маленькую кривую улыбку, и гладиатор немедленно поняла почему. Обычные рабы не спали в каюте Завоевателя, не угощались едой Завоевателя, не сражались для удовольствия Завоевателя, не получали мягкую заботу Завоевателя. Леопард не была обычным рабом, никогда не была. Она сражалась для удовольствия влиятельных людей, обедала с главами государств, встречала несколько наиболее знаменитых мужчин и женщин известного мира. Леопард была слишком гордой, чтобы влачить существование, отмывая полы и тарелки. Не после свободы и власти Арены. Не после этих нескольких дней, проведенных с Завоевателем.

Она видела это в глазах Завоевателя, уверенность, что никто не отвергнет жизнь, которую воин предлагала. Дала ли она Никлосу такой же выбор? Никлосу, который дергался от каждого поверхностного вдоха, и никто не может сказать, выживет ли он? Сколько слуг ответили «да» до Никлоса? Сколько офицеров – до Маркуса и Беллерофона? Сколько рабов до этого момента? Где они теперь, те, кто выбрали кровавую дорожку этой опьяняющей женщины, только чтобы греться – и сгореть – в ее огне?

Давно мертвы. Возможно, такова и ее судьба. Но Леопард не станет бежать от нее. До тех пор, она будет выжидать свое время, играть в хорошего слугу, выносить жестокое обращение Завоевателя, выжидать возможности для побега. И, если Завоеватель окажется исключительно жестоким владельцем... что ж, от несчастных случаев никто не застрахован. Они, конечно, случались и раньше.

В горле пересохло, она кивнула.

– Хорошо. Тогда приступай к своим первым обязанностям. Пока Никлос поправляется, мне нужен раб тела.

Раб пошатнулась, сердце колотилось в груди.

Женщина усмехнулась.

– Не то, о чем ты подумала. Просто проявлять внимание к моим физическим потребностям. Еда, вода, одежда. Я скажу тебе, в чем нуждаюсь.

Некоторые действия были естественными, такие как помочь ослабленной женщине сесть, принести воды, поддержать, пока она облегчается. Другие действия оказались более тревожащими. Такие как смыть губкой пот с длинных худых рук и ног, спины и грудей. Несмотря на сжатые зубы, она чувствовала, как у нее горят уши, отводила глаза и суетливо дергалась. Затем, обеспокоенная таким ребяческим поведением, она заставила себя замедлиться, позволяя глазам пройтись по сухощавому телу, смеси сухих мышц воина и умеренных женственных изгибов. Ее хозяйка прочистила горло; гладиатор не шевелилась, забыв о своей работе. Она снова вспыхнула и продолжила омывание жестче, чем было необходимо, не в силах посмотреть своей владелице в глаза.

Принесли сундуки. Завоеватель выбрала длинное винного цвета шелковое платье с высоким воротом, которое безупречно облегало ее фигуру. И хорошо скрывало бинты на ее шее. Теперь гладиатор расчесывала спутанные эбонитовые волосы. Через несколько минут Завоеватель подняла голову и забрала у нее расческу.

– Твоя туника и броня должны быть в другом сундуке. Надень их. Быстро.

Гладиатор вытащила грязную тунику и нашла под ней завернутые в холстину доспехи. Она вопросительно подняла взгляд на воина.

Женщина внимательно и серьезно смотрела на нее, расчесывая спутанные пряди.

– Ты не какой-то безликий раб. Ты – Леопард, один из призовых гладиаторов Рима. И мое последнее завоевание. И ты должна выглядеть таковой. Поторопись. Беллерофон идет.

Она подпоясала грязную тунику, натянула через голову кожаный панцирь и обнаружила, что те же руки, которые в последний раз снимали его, теперь помогают застегнуть все ремешки. Когда стук в дверь возвестил о посетителе, она зашнуровывала ботинки. Завоеватель сидела на краю кровати.

– Войдите, – она растягивала слова.

Капитан окинул быстрым взглядом своего командира и ее закованного в броню раба. Его лицо оставалось тщательно нейтральным.

– Завоеватель, люди построены для процессии. Мы может выходить, как только вы будете готовы.

– Очень хорошо. Отряди команду, чтобы доставить Никлоса в мои покои. И я хочу, чтобы раб была прикована к моим носилкам самыми крепкими цепями, которые у нас есть.

– Как прикажете, – Беллерофон отступил в сторону, жестом приказывая гладиатору идти вперед.

Слова Завоевателя звенели в ее голове. «И ты должна выглядеть таковой». Она вздернула подбородок, распрямила плечи, выходя из каюты Завоевателя на палубу.

Как будто шагнула из лета в зиму. Капитан щелкнул пальцами, вызывая четырех солдат.

– Удостоверьтесь, что новый любимец Завоевателя не сможет и пальцем пошевелить. – Мужчина растянул губы в любезной улыбке, которая не пошла дальше мышц, и оставил ее на попечении солдат.

Оставив часть своего внимания враждебно настроенным охранникам, остальное она уделила порту Коринфа. Суровое солнце изливалось с безоблачного неба. Члены экипажа корабля и солдаты кричали и суетились, разгружая трюмы и складывая тюки рядами на пирсе. Они исчислялись сотнями – слишком много, чтобы все были с одного корабля. Наверное, пришла помощь из местных казарм. Они абсолютно контрастировали с римскими легионерами своими разобщенными действиями и разнообразными доспехами – черная кожа и сталь и много чего еще. Только дюжина из них или около того носили украшенные металлические нагрудники и шлемы, к которым она привыкла на палубе корабля. Судя по форме, они, видимо, входили в какой-то тип королевской гвардии, как Беллерофон и его люди, которые стояли на пирсе возле закрытых носилок – металлические панцири украшены когтистым змееподобным монстром, ярко-синие султанчики одежд развеваются на ветру.

Недовольство Завоевателя тем, что один из ее людей устроил заговор против нее, становилось более ясным, если принимать во внимание, что все солдаты на судне принадлежали к особому отряду, отобранному, чтобы ее охранять.

Неожиданно руки сжали ее запястья, схватили горсть волос и дернули ее голову назад. На мгновение она снова смотрела в темную шахту колодца, чувствовала горячее дыхание и руки...

«– Не дергайся, шлюха...»

...и она инстинктивно пнула назад, врезаясь пяткой в колено, выдернула одну руку из захвата и ударила локтем другой в челюсть. Кулак, появившийся из неоткуда, полетел в сторону ее головы. Вслепую она увернулась и врезала основанием ладони в нос. Беллерофона. Милостивые боги. Ее удивительное существование в качестве раба Завоевателя закончилось едва начавшись.

Она перепрыгнула через капитана, когда тот упал, и сжала кулаки, глядя на охранников. Леопард почувствовала, как другие солдаты подходят сзади, и развернулась боком, чтобы подставлять плечо, а не спину.

Беллерофон поднялся на ноги, держа в руках железный ошейник, синие глаза впились в ее, лицо его смотрело на юг, а нос был направлен на запад. Кровь стекала вниз по губам, разлетевшись брызгами, когда капитан заговорил.

– Убейте суку.

Мечи со свистом вылетели из ножен, четверо впереди, еще больше сзади. Глаза гладиатора метались вокруг в поисках оружия, щита, чего угодно, что можно было бы поместить между нею и ими. Ничего. Только небольшой участок палубы для маневрирования и некуда бежать, кроме как вверх по вантам или за борт.

Хриплый смех заставил всех замереть. Завоеватель пересекла палубу, ее волосы были собраны в высокую прическу, ее лицо обрамляла крылатая золотая корона в виде большой хищной птицы, делая ее похожей на какую-то странную египетскую богиню, воплотившуюся на земле.

Презрительная усмешка появилась на ее губах, когда Завоеватель заметила Беллерофона.

– Неприятности с выполнением моих самых простых распоряжений, капитан? Я сказала, что хочу, чтобы этого раба заковали. Сейчас.

– Но Завоеватель, она сопротивлялась...

Воин выхватила цепи у него из рук, схватила его сплющенный нос и потянула. Мужчина взвизгнул и схватился за вправленный нос дрожащими руками, пока Завоеватель спокойно пересекала палубу.

Жуткая кроваво-красная улыбка заставила гладиатора задрожать. Демонстрируя спокойствие, которого она не чувствовала, раб опустила руки и вздернула подбородок, встречая пристальный взгляд льдисто-синих глаз, не отпускавший ее, пока Завоеватель надежно застегивала толстый металлический ошейник. За ним последовали наручники, связавшие ее руки под подбородком на очень короткой цепи. Завоеватель для проверки дернула тяжелые цепи, заставив раба упасть на колени. Гладиатор стиснула зубы.

– Беллерофон, Леопард – котенок! Неужели я должна все делать сама? – Она протянула руку, нетерпеливо пошевелила пальцами. Капитан подал ключ. Рывком воин поставила раба на ноги и повела вниз по трапу. Ее неторопливая походка маскировала неустойчивость, полностью скрывая тот факт, что менее часа назад женщина едва могла сидеть. Гладиатор не знала, какое из чувств превалировало – восхищение или волнение.

У основания трапа воин пошатнулась, но выпрямилась прежде, чем кто бы то ни было, включая раба, успел дернуться ей на помощь. Завоеватель превратила это в шутку.

– Пожалуй, самое время обменять эти морские ноги на мои прежние.

Люди, стоявшие поблизости, тоже рассмеялись, хотя и немного нервно. Раб с облегчением перевела дыхание.

Капитан Маркус предложил Завоевателю руку, помогая подняться в носилки. Она села, лениво закинув цепь на плечо. По сигналу Маркуса, восемь мужчин подняли паланкин, и барабаны задали ритм движения колонны по широкой дороге в огороженный стеной город.

17 Salutatio Corinthia

Приветствие Коринфа

Коринф не мог сравниться с Римом ни яркостью, ни размером, ни внешним видом. Рим был покрыт живыми красками, яркими тканями и золотыми листами, серые тона Коринфа отдавали тюрьмой. Хотя Коринф и был большим городом, но он не мог сравниться с милями и милями дорог, покрывавшими семь больших холмов Рима. Почему-то даже люди здесь казались меньше – сутулыми и обессиленными, если не сломленными. Рим был сердцем Римской Империи. Коринф был головой Греции, абсолютно стратегический и ничего более. Цезарь захватил Рим; у них было мало общего, как у супругов, состоящих в фиктивном браке. Завоеватель поглотила Коринф. Завоеватель БЫЛА Коринфом.

Чем дальше продвигалась процессия, тем больше было приветствующих граждан. “Приветствие Завоевателю!”, “Арес даровал нам победу”, “Разрушитель Наций вернулась!” Раб смотрела на лица людей, мимо которых они проходили, и видела страх, ненависть, эйфорию и истерию в их глазах. К Завоевателю. К солдатам. К ней.

Что-то твердое отскочило от ее брони. “Смерть врагам Греции!” Еще один камень; она увернулась от этого, но следующий ударил ее в ухо. “Смерть римлянам!” Камни, овощи и монеты летели в нее, жаля ноги, руки, лицо. Она сопротивлялась желанию бросать все это обратно, вместо этого остановившись на своем лучшем рыке.

Что-то ударило голову гладиатора сзади, уронив ее на колени. Она согнулась, насколько это было возможно, чтобы коснуться затылка, почувствовать теплую влагу в волосах, прежде чем цепь натянулась, выворачивая ее локти, и дернула вперед. Гладиатор поднялась на ноги и вслепую качнулась вперед, пытаясь что-то разглядеть в темном тоннеле, маячащем перед глазами. Ободранные колени и локти стали особенно интересными целями для бросков толпы. Раб ссутулилась, подняла плеч, защищая руками лицо, насколько позволяли цепи.

Она решила, что ей не слишком нравится гостеприимство Коринфа.

Процессия достигла большой городской площади перед воротами массивной крепости. Носильщики свернули в сторону от главных ворот и опустили паланкин на помост, возвышавшийся над площадью. Гладиатор неохотно остановилась на шаг позади своей владелицы, стараясь стоять очень неподвижно и стать невидимой.

Завоеватель поднялась. Когда народ, наконец, замолчал, абсолютность тишины оглушала.

– Наша поездка в Рим – большая победа для Греции и ее народа. Цезарь приветствует мир с могущественным Коринфом. Он хочет установить торговые маршруты по земле и морю, которые принесут богатство и процветание всем странам, находящимся под управлением Греции. Кроме того, Цезарь согласился вывести армию из Иллирии, открыть торговые пути и отойти до северного моря!

Толпа извергла приветствия, грубые и вынужденные.

Зена ждала, пока шум успокоится.

– И я потребовала еще одну награду для Греции. Цезарь выставил на бой одного из лучших римских гладиаторов, Леопарда, против вашего Завоевателя. Теперь римский леопард – мой.

Цепь дернулась; пойманная врасплох, она упала на уже и так ободранные локти и колени, одобрительный рев толпы с трудом проникал в ее сознание. Ботинок прижал щеку к трибуне. Не сильно, но достаточно, чтобы показать свою власть.

– Распять ее! – Новые выкрики в толпе. Встревоженная, раб покосилась на свою хозяйки, чтобы снова увидеть эту запугивающую усмешку.

– Распять ее? Слишком достойная смерть для этой римской шлюхи. Она будет жить до конца своих дней под моей пятой, ее навыки будут служить Греции так, как я сочту необходимым. То же самое однажды случится с Римом.

Еще больше резких приветственных выкриков. После долгих секунд давление на ее голову прекратилось; гладиатор поднялась на ноги, обеспокоенно и сердито глядя на спину Завоевателя. Если раньше толпа ее освистывала, то теперь они ее презирали. Римляне тоже ненавидели Леопарда, но на Арене толпа была не более чем извивающейся и глумящейся массой плоти. Безликой. Отдаленной. Незначительной. Не как сейчас, находящейся чуть дальше области досягаемости взбешенное сборище народа, жаждущего ее крови.

Облегчение затопило ее, когда носильщики подняла паланкин, чтобы уходить, к несчастью, лишь по узкому проходу, расчищенному солдатами в толпе. Люди наседали друг на друга, на сей раз, подобравшись достаточно близко к рабу, чтобы плевать на нее, бить кулаками и полосовать ногтями. Она уворачивалась от одних только для того чтобы тут же быть пойманной другими, тратила силы для того, чтобы удержаться на ногах, когда пальцы дернули за ее доспех, разорвали тунику и вонзились в плоть. Гладиатор пнула того, кто вцепился в ее плечо, но ее схватили за ногу и потянули. Она ударила локтем одного, но его место тут же заняли другие, ее хватали за руки, дергали за волосы, били по голове. Сознание помутилось, гладиатор споткнулась и упала, дико пинаясь, когда ее схватили за ноги и потащили прочь, затягивая ворот ошейника. Она яростно вцепилась в затягивающуюся цепь, тщась ослабить металлическую удавку. Кровь стучала в ушах, множество рук вцепились в ее локти и ноги, пытаясь разорвать ее на части.

Руки отпустили ее, толпа шарахнулась, когда один из солдат личной гвардии Завоевателя вмешался, отмахнувшись от них мечом. Сильные руки поставили ее на ноги, солдат толкал раба вперед, прикрывая собой от неистовой толпы, пока они не вошли во дворец.

Когда они оказались в безопасности за воротами, вне поля зрения толпы, дрожащие ноги подогнулись, и ее вырвало водой и прогорклым бульоном на камни мостовой. И снова, еще больше, тем же самым и желчью. И снова, и снова, до тех пор, пока раб не решила, что ее желудок сейчас тоже покинет ее. Сильные нежные руки поддерживали ее за локти, давая сосредоточиться исключительно на очистке организма от ужаса.

18 Delicium Novicium Victricis

Новый любимец Завоевателя

Хотя она пристально смотрела на дворцового стража, Завоеватель едва ли слышала хоть слово, все ее внимание было сосредоточено на силуэте раба в темноте коридора. Она слышала выкрики толпы, чувствовала, как натягивалась цепь, знала, что люди накинулись на нее. Привычно удерживая взгляд на сухощавом мужчине, Завоеватель задавалась вопросом, насколько близко они добрались и насколько сильно навредили ей...

– ...ожидают Завоевателя в главном зале.

– Что? Нет. Это невозможно. Скажи им, чтобы возвращались завтра.

– Да, Завоеватель, я понимаю. Но они говорят, что наводнение смыло их дома и опустошило кладовые. Оставшиеся в живых голодают и продовольствие нужно им немедленно. Если отправить повозки сейчас, они получат еду через два дня.

– Сколько продовольствия?

Он моргнул.

– Я не уверен, Завоеватель.

Зена нахмурилась, глядя на приближение солдата со шрамом. Он был не очень крупным мужчиной, но мягко нес на руках гладиатора. Ее бледное лицо было спрятано на его плече. Темная бровь Завоевателя уехала под челку.

– Оставь ее в моих покоях. И пригласи моего травника. И пусть с кухни доставят еду.

Солдат кивнул. Завоеватель наблюдала за ним, пока он не скрылся за углом, и только потом неохотно вернула свое внимание ожидающему стражу.

– Идем. И лучше, чтобы это было быстро.

Не было. Затопленная деревня получила пару фургонов продовольствия в обмен на обещание послать нескольких здоровых молодых людей служить в армию. Конечно, они не ожидали меньшей платы за ее благосклонность. Потом ее перехватил гонец из Персии с просьбой прислать больше отрядов, чтобы сдерживать Орду, сопровождаемый посланником из Египта, который желал пересмотреть сроки из “союза”. Обоим она ответила одно и то же. «Возвращайтесь завтра, или вам не понравится мой ответ».

Когда Завоеватель оставила главный зал, Беллерофон пристроился в шаге за ней.

– Клеопатра не дура. Она не отважилась бы прогневить вас, не имея туза в рукаве. – Его голос странно звучал из-за разбитого носа.

Зена покачала головой, слишком утомленная, чтобы волноваться об этом.

– Посмотрим, что ты сможешь выяснить.

Беллерофон поклонился и ушел.

Завоеватель механически двигалась по знакомым коридорам, шаги ее были тяжелыми. Солдат с изуродованным шрамом лицом ждал ее у тяжелой простой двери, и отсалютовал, когда воин приблизилась.

– Завоеватель, ваши раб и слуга – внутри. Травник осматривает их, продовольствие ожидает вас.

Зена кивнула, уже проходя мимо него. Она остановилась, пораженная внезапной мыслью.

– Они травмировали ее?

– Завоеватель?

– Эти животные в толпе. Кто-нибудь дотянулся до нее?

– Многие, я бы сказал. Они были взбудоражены вашим решением привести сюда римлянку. Но я не думаю, что она травмирована. Больше взбудоражена.

Зена рассеяно кивнула, вновь вспоминая другую толпу, строй насмешливых лиц. Женщина, которая стала Завоевателем, усвоила важный, хоть и неприятный, урок в тот день: милосердие не впечатляет армию. Ей потребовалось долгое время, чтобы оставить этот опыт за спиной. Редко кому удается невредимым пройти через толпу.

– Хорошо... Спасибо. – Она тут же мысленно ударила себя по лбу за формулировку и чувствительность, так не похожую на поведение Завоевателя, и прочистила горло, чтобы замять это. – Джоксер, не так ли?

Солдат вздернул подбородок.

– Вы спасли мою жизнь в Афинах.

Она не помнила этого. Она помнила более позднюю стычку, когда Завоеватель прокладывала себе путь через ряды римских собак, пытающихся захватить ее корабль. Воин проткнула мечом одного из нападавших, и лезвие застряло в его спине. Несколько копий и мечей рванулись к ней, вынуждая ее отскочить или быть пронзенной. Его выпад в сторону римлян, кинувшихся за ней, дал ей время перевооружиться. Они не говорили об этом ни тогда, ни позже.

Зена мельком оглядела его доспех.

– Давно ты Дракон?

Уродливый шрам, идущий ото лба до линии подбородка, казалось, сделал мужчину неспособным улыбаться.

– Почти год, Завоеватель.

Он не вел себя как зеленый новичок, не пытался заслужить ее расположение. Он служил еще в Афинах, должно быть провел некоторое время в регулярной армии.

– Хорошо, ты впечатлил меня сегодня. Леопард не позволяет любому касаться себя.

Его лицо дрогнуло при редком одобрении.

– Спасибо, Завоеватель.

Жестом отпустив его, женщина вошла в свои покои. Маленькая передняя, находящаяся сразу за дверью, вела к большим двойным дверям и обширному комплексу помещений за ними. Прежним правителям Коринфа, очевидно, было нужно много места, чтобы заниматься своими личными делами. Разрушитель Наций в этом не нуждалась, и комнаты были обставлены аскетично. Гигантская кровать доминировала в центре главной залы, украшенная изящными подушками, одеялами и простынями из Египта, Индии, Китая и Японии. Рядом с кроватью небольшой зажженный камин. С одной стороны – стол и стул перед узким окном. С другой – одну из комнат занимала костюмерная; во второй находилась роскошная ванна. Главная зала выглядела бы совсем пустынной, если бы не несколько украшавших ее вещей, которые Зена собрала в своих завоеваниях. Гулкое эхо шагов лишь слегка приглушали прекрасные восточные ковры и шкуры животных, покрывающие пол.

В абсолютном контрасте с пустующей главной залой, альков у входа кипел деятельностью. На торопливо установленной постели лежал ее личный слуга; дыхание паренька было поверхностным и рваным, поскольку старик вытаскивал длинные золотые, серебряные и бронзовые иглы из его кожи. Никлос приоткрыл карие глаза и посмотрел на нее, слишком испуганный, чтобы двигаться. Расстроено, воин стояла у входа, ожидая, когда травник закончит.

Старик собрал свои принадлежности и заговорил с Завоевателем на одном из наречий Китая.

– Лезвие разрушило его чи; его грудь не может двигаться должным образом. Он может не оправиться, но... энергии кажутся благоприятными. Я могу дать ему настой, чтобы ослабить боль и помочь уснуть. Ему нужен строгий постельный режим, никаких обязанностей.

Она кивнула, позволив себе сжать руку Никлоса. Пригладив растрепанные волосы, Зена вынудила себя улыбнуться ничего не понимающему пареньку, как будто все было в порядке.

Морщинистый травник повернулся к ней и произнес на грубом греческом с сильным акцентом:

– Теперь займемся тобой.

Завоеватель нетерпеливо отмахнулась.

– Я в порядке...

– Ты всегда споришь. Позволь старику сделать то, для чего ты сохранила его жизнь. – Лекарь взял свой мешочек с травами, подошел к кровати и сел, ожидая, когда она присоединится к нему.

Завоеватель занялась пуговицами восточного платья.

– Прекрати суетиться, ты, шарлатан. Я в порядке. Видишь? Деметриус превосходно поработал над раной.

Травник хихикнул без тени юмора в голосе.

– Деметриус тут не причем. Все дело в поразительном исцелении и упрямстве. – Старик снял бинты и помянул недобрым словом родителей лекаря. – Варвары. Вечно вы режете друг друга и называете это лечением.

Травник приготовил припарки и чай, пока Завоеватель сняла платье и корону, сменив наряд на более потрепанный. Он не был красивым или новым, но успокаивал ее, как старое одеяло или любимые ботинки.

Выйдя из прихожей, Зена обнаружила светловолосое тело, скрючившееся на полу под окном.

– Что с ней?

– С ней? Она не...

– ...позволила тебе коснуться ее. – Закончила фразу Завоеватель, не будучи удивленной. Она выпила мерзкую микстуру и прижала припарку к шее, подходя к окну, чтобы встать над Леопардом. В темном углу комнаты слабый луч света, проникавший из окна, освещал ее лицо, демонстрируя многочисленные царапины и ссадины, восковой цвет кожи, пустой самоуглубленный взгляд, тяжелый железный ошейник и кандалы. Когда Завоеватель подошла, раб встала на колени, опустив голову.

Это расстроило ее больше, чем любая рана. Воин опустилась перед женщиной и приподняла ее подбородок.

– Ты в порядке?

Гладиатор деревянно кивнула. Хотя какая-то тень задержалась в ее глазах, какая-то невидимая рана. Завоеватель сняла с раба ошейник и кандалы, сняла бинты с ее руки и развернула к солнцу, чтобы травник мог осмотреть кисть.

Старик прищурился и вздохнул, глядя на наполовину излеченную распухшую рану, розовые усики, наползающие на ее запястье.