Текст книги "Цена молчания (ЛП)"

Автор книги: Spyrel

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

Леопард едва могла дышать и лежала, не шевелясь, несколько секунд, пока вонь, исходившая от мужчины, не придала ей достаточно сил, чтобы отпихнуть его тело. Все болело, она прижала локоть к боку, куда римлянин ударил кулаком; воздух со свистом вырывался из легких. От одного взгляда на руку ее чуть не стошнило; кости суставов белели там, где была содрана кожа.

Не имеет значения. Она свободна. Леопард поднялась на ноги, нашла меч и выбралась из каюты на утренний свет.

Тела мертвых и раненых покрывали палубу – препятствия, через которые нужно переступать тем, кто еще продолжает сражаться. Абордажные крючья усеивали один борт, прижимая их корабль к другому, где большее количество моряков делали свою кровавую работу. Откуда-то с того судна вновь раздался боевой клич Завоевателя.

Гладиатор посмотрела вдаль – туманные утесы были не слишком далеко. Без брони она могла бы сделать это. Она никогда не была хорошим пловцом в детстве, но теперь, с этим сильным телом, она...

Крик с палубы привлек ее внимание. На мачту – уже на полпути – взбирался слуга Завоевателя, спасаясь от налетчика. Пальцы схватили его за ногу, и парень снова закричал, отчаянно цепляясь за ванты, пока не сбил руку пинком.

Она была уже на третьей ступени вант, прежде чем поняла, что делает. Леопард помотала головой и оглянулась на манящий берег.

– На помощь!

Крик полоснул по ее чувствам. Гладиатор абстрагировалась от этого и сосредоточилась на том, чтобы оценить свои возможности. Она никогда не плавала на такое расстояние, к тому же ее ребра и плечо станут препятствием... слабый ветерок принес запах свежего сена и свободы. Она сможет сделать это. Даже если придется раздеться догола и всю дорогу плыть на спине, она сделает это. Леопард начала спускаться...

– Кто-нибудь, помогите мне! Пожалуйста!

Сандалия упала сверху. Глаза гладиатора метались между свободой берега и борьбой наверху.

Скорее всего, она схватят ее до того, как она успеет достичь земли.

Гладиатор поднималась так быстро, как могла, вынуждая дрожащие конечности и пульсирующие ребра повиноваться. Над нею парень и налетчик дрались в вороньем гнезде, окружающем мачту. Меч римлянина врезался в перила, и вниз полетели деревянные щепки. Никлос совсем не выглядел способным управляться с мечом, но он мог двигаться. Очередной сильный удар, призванный снести ему голову, вынудил паренька отклониться далеко назад, опираясь спиной на перила. И он не успел выпрямиться достаточно быстро – мужчина атаковал его, прижал к перилам и поднял меч.

Леопард взлетела в воронье гнездо как раз вовремя, чтобы увидеть, как ноги Никлоса исчезают за перилами. Она проскользнула мимо римлянина, нырнула между столбами перил, хватая...

Хватая горсть ткани. Туника туго натянулась и разошлась по шву, но выдержала. Никлос ухватился за ее руку, темные глаза паренька были широко распахнуты.

Рычание из-за спины предупредило о приближении налетчика. Прижатая к площадке удерживаемым весом, гладиатор могла только блокировать удары, дождем сыпавшиеся на нее. Пинок в пах заставил нападавшего согнуться пополам. Боль боролась с гневом на лице со сломанным носом, гнев победил и мужчина сделал выпад. Она отвела укол, но не смогла откатиться в сторону, и кончик меча задел бедро.

Сквозь красный туман, застлавший зрение, гладиатор заметила, что римлянин открылся, и погрузила меч глубоко в мышцы внутренней части его бедра. Мужчина хакнул, вытащил меч из досок, куда тот врезался от инерции замаха, и принялся нападать на нее снова и снова. Никакого геройства; гладиатор отбивала удар за ударом, ожидая. Горячий ручеек жизни утекал из него, скатываясь по ноге, затопляя крошечную платформу. Постепенно кожа римлянина стала бледнее и, к моменту, когда он решил отступить, стало слишком поздно. Мужчина резко привалился к перилам, когда ноги отказались слушаться его, удивленный и разъяренный. Гладиатор знала этот взгляд и торжественно кивнула ему, спокойно и понимающе, но без жалости. Никогда не жалей. И даже эти эмоции покинули ее лицо, когда глаза мужчины дернулись в последний раз, и он затих. Он умер так, как надеялась умереть она – глядя в глаза врагу.

Крик заставил ее развернуться и посмотреть вниз. Рука Никлоса соскальзывала с ее покрытого кровью запястья; паренек всхлипывал. Она, даже если бы захотела, не смогла бы разжать закостеневшую хватку на его тунике – окровавленная рука не слушалась – но паренек все равно сползал вниз. Даже после того, как она опустила к нему свободный конец кандалов, измазанные кровью руки продолжали упускать спасительный металл, звено за звеном.

– Помоги мне, – прошептал Никлос, слезы стояли в его глазах. Гладиатор потянула за цепь, но парень весил столько же, сколько и она, и ее тело, слишком утомленное и израненное, отказалось работать. Никлос попытался подтянуться сам, но только соскользнул еще ниже. Леопард обвила ногами мачту и потянула снова, чувствуя, как рвется по шву туника.

Его побелевшие глаза умоляли. Гладиатор перевела дыхание, заставляя свое тело повиноваться. Каким-то чудом, ей удалось приподнять Никлоса на несколько сантиметров ближе к безопасности.

Ткань порвалась. Она осталась наверху с пустыми руками, а он полетел вниз.

Рука, появившаяся из неоткуда, схватила его в полете. Пораженная, гладиатор повернулась, чтобы заглянуть под площадку. На вантах, парой ступеней ниже, стояла Завоеватель, держа испуганного паренька как ребенка.

Леопард перекатилась на спину, закрыла глаза, сердце дико колотилось, пытаясь вырваться из груди. Скоро адреналиновый выброс растаял в крови, сменившись головокружением.

Большой палец приподнял веко, открывая один ее глаз. Гладиатор покосилась в сторону. Ее хозяйка наклонилась над ней, ткнула пальцем в ногу, выгнула бровь, заметив окровавленную руку и пустой наручник. Зена ухмыльнулась, похоже, одобрительно. Одним плавным движением гладиатор оказалась перекинута через ее плечо подобно мешку с зерном. Палуба покачивалась на много метров ниже; Леопард зажмурилась, вцепившись плохо гнущимися пальцами в броню воина.

Мягкая постель поймала ее. Постель ее хозяйки, если быть точной, что она обнаружила, открыв глаза. Каюта. Гладиатор попыталась сесть, но крепкая рука на плече снова прижала ее к постели.

– Ложись. Я не буду повторять дважды.

Она кивнула. Зена принялась осматривать ее ногу. Это была мерзкая глубокая рана, но бывало и похуже.

– Я вдруг обнаружила, что не знаю твоего имени. – Пробормотала хозяйка, сгибая ее ногу, чтобы очистить рану и подготовить к лечению. Раб потянулась помочь, но получила по рукам. – Ты здорово поработала, чтобы освободиться. Не заставляй меня заковывать тебя снова.

Леопард легла назад, хотя ей и потребовалось усилие, чтобы сдержаться. Она привыкла сама обрабатывать свои раны, чтобы избежать прикосновений неприятных рук. Не то, чтобы эти руки – не грубые, не требовательные – были так уж неприятны. Гладиатор лежала неподвижно, пытаясь абстрагироваться от прикосновений и боли стежков, потеряться в линиях деревянного потолка. Вместо этого она обнаружила, что рассматривает воина, зашивающую ее рану. Ее руки двигались с опытом тысячи стежков, столь же уверенные в лекарском деле, как и в деле убийства.

Закончив со стежками и перебинтовав ногу, Завоеватель передвинулась, чтобы исследовать руку. Большие лоскуты кожи свисали с первого и второго суставов, но могло быть и хуже. Кислое вино, заструившееся по ранам, заставило гладиатор дернуться и задохнуться от боли. Круги, плавающие перед глазами, угрожали смениться темнотой. Хватка Завоевателя была стальной, удерживая руку, чтобы еще несколько раз обработать раны. Светлые синие глаза наблюдали за ее молчаливым страданием с любопытством.

Зена закрыла флягу и обернула руку раба тканью.

– Рана воспалится, если не будешь держать ее в чистоте.

Рука гладиатора дрожала как осиновый лист. Постепенно жжение спало, оставляя вместо себя головокружительное облегчение. Она смотрела на жесткого правителя, яростного воина, искусного целителя, загадочную хозяйку. Что из этого было реальностью, а что просто игрой? Была ли она хладнокровным Завоевателем или благородной Королевой Воинов?

На тренировочном дворе, в тот момент, когда все затаили дыхание после слов гладиатора «он мертв», воин смотрела на нее. Казалось, смотрела внутрь ее, мимо Леопарда, мимо раба. Что она видела? «Ты не заслуживаешь такого бойца».

– Габриель. – Слово соскользнуло с губ, оставив ее смущенной собственным признанием.

Хозяйка посмотрела на нее. Она забыла вопрос? Завоеватель обдумывала ответ, испытывала на вкус.

– Габриель. – Слово прозвучало как дым, когда хозяйка произнесла его – густой и опасный. Эти проникновенные глаза долгую секунду изучали ее лицо. Затем Завоеватель пожала плечами. – Оно совсем тебе не подходит. Я – ...

– Зена.

Воин моргнула. Ледяная стена вновь обосновалась в ее глазах.

– Обращайся ко мне Завоеватель или госпожа. Ты не можешь использовать это имя.

И снова гладиатор сожалела о том, что не промолчала. Тишина избавила бы ее от этого нелегкого момента, занятого выбором между попыткой принести извинения и попыткой откусить собственный язык. Укол неудобства вернул ее к действиям Завоевателя, быстро расстегивающей ремни ее нагрудника. Габриель помотала головой, пытаясь сопротивляться настойчивым рукам.

Бледно-синий взгляд Завоевателя пробуравил в нее.

– Все твое – мое. Каждый волос, каждый шрам, каждый ушиб. Что бы ты ни скрывала, я обнаружу это. Прибереги силы для сражений. – На секунду она задумалась. – Или мне позвать Никлоса, чтобы он раздел тебя?

Упрямство Леопарда продержалось только секунду; потом она приказала ему уйти, чувствуя, что Завоеватель не делает пустых угроз. Она кивнула и лежала молча, пока хозяйка расстегивала ремни. С небольшой помощью она села и подняла одну руку, чтобы воин могла стянуть с нее доспех через голову. Наконец, освободившись от жесткой кожи, гладиатор согнулась, пытаясь отдышаться, поскольку боль затопила ушибленный бок. Зена начала стягивать с нее тунику через голову, и она сжала зубы, ожидая неизбежной реакции.

Леопард была несколько разочарована. Воин небрежно оглядела ее спину.

– Твой прежний хозяин должен был обработать эти рубцы раньше.

Так она знала о бичевании. Конечно, она знала – так же, как и знала о больном плече. Как художник читает холст картины, так воин читает холст тела, определяя общее состояние по едва различимым движениям.

Уверенные руки втирали жидкую мазь в ее спину. В отличие от ранее примененного вина, жирная субстанция холодом прошлась по коже, унимая жжение разорванной плоти. Почувствовав небольшое головокружение, Леопард прислонилась к воину, спрятав лицо в мире кожи, пота и сандалового дерева. С облегчением она снова опустилась на постель, охотно вынося пальцы, обследующие ее ребра и бедра. Воин расхохоталась.

– Ты похожа на карту Средиземноморья.

Леопард посмотрела на себя. Старые и свежие ушибы пятнами покрывали один бок и проходили по животу на второй. К ее удивлению, простынь прикрывала нижнюю половину тела – неожиданное потворство скромности.

Мягкая ткань стерла кровь с ее лица. Сильные руки снова вправили нос и, наконец удовлетворенная результатом, воин отклонилась назад.

– Ну, никаких переломов я не нашла. Только ушибы. Она натянула шелковую простынь до плеч гладиатора, оставив сверху руки, и встала.

– Я сожалею. – Гладиатор выдавила слова. Собственный голос странно звучал для ее ушей – более глубокий и грубый, чем она помнила.

Воин склонила голову набок.

– О чем?

Глубокий вдох.

– Отпустила его.

Завоеватель покачала головой.

– Не стоит. Никлос был бы мертв, если бы не ты. – Она развернулась и положила руку на ручку двери. Затем, тихо, через плечо: – Я хочу сказать спа... – Слова застряли в горле воина, как будто она чуть не произнесла нечто непростительное. – Твой выбор помочь ему был отмечен, – грубо закончила она и вышла из каюты, закрыв за собой дверь.

Раб закрыла глаза, размышляя, слушая, чувствуя. Низкая постель была такой же мягкой, как и кровать императора. Ее мягкость окутывала, поглощала раскачивание корабля на волнах, убаюкивала бдительность.

Почувствовать руку на плече, она вздрогнула и вернулась к действительности.

– Сядь. Выпей это.

Жидкость в стакане выглядела и пахла, как пруд с гнилой водой. Из принципа, она отказалась.

– Это – только предосторожность. Мы же не хотим, чтобы его семя дало в тебе плоды.

Гладиатор ошеломленно смотрела на воина.

Ее хозяйка ухмыльнулась.

– Я весьма наблюдательна. Я права? Или мне стоит выплеснуть это за борт?

Гладиатор опустошила стакан в один глоток и передернула плечами. Когда она вернула стакан, Завоеватель взяла ее запястье и отперла наручник.

– Ты могла сбежать. Ты не сделала этого. Цепей не будет, пока мы не достигнем Коринфа. Там посмотрим.

Завоеватель встала, подняла кандалы. Она задумчиво поглаживала металл большим пальцем.

– Граккус должно быть сильно хочет вернуть тебя, если послал за тобой корабль.

Гладиатор нахмурилась, вспоминая.

– Не узнала их. Не его люди.

Двумя предложениями она удвоила количество произнесенных ею слов. Это были важные слова, ее хозяйка должна это знать. И тень, упавшая на лицо Завоевателя подтвердила, что сказанное не пропало втуне.

9 Famulus Victricis

Слуга Завоевателя

Зена переходила от тела к телу, осматривая одежду, обувь, руки, лица, раны. Иногда она останавливалась, переворачивала сильную ладонь и исследовала мозоли. Одно из тел привлекло ее взгляд; воин отодвинула рукав туники, чтобы рассмотреть татуировку на плече.

– Завоеватель. – Беллерофон. Мужчина мог двигаться сверхъестественно бесшумно, когда хотел этого. – Все нападавшие мертвы. Несколько моряков еще живы, но все они утверждают, что не знали ничего о миссии плавания.

– Мы займемся этим.

Капитан ждал распоряжений. Когда Завоеватель ничего не ответила, продолжая рассматривать тело, мужчина рискнул отвлечь ее от мыслей:

– Что вы ищете?

Она огляделась и пожала плечами.

– Ничего. Что-нибудь. Зацепку. – Завоеватель показала на татуировку.

– S-P-Q-R. – Лицо капитана потемнело.

Завоеватель встала и вытерла ладони о доспех.

– Сенат и граждане Рима. Я видела такие же у многих солдат Цезаря.

– Вы говорили, что эти люди служили сенатору.

Она пнула одно из тел.

– Я так думала.

– Разве они не искали раба?

– Возможно. Для тех, чьей миссией было вернуть одного маленького раба, они казались слишком поглощенными желанием убить меня. – Она огляделась, волосы встали дыбом. Когда желудок завязывался узлом, опасно было не прислушиваться к ощущениям. – Найди этим морякам работу и распредели в экипаже; пошли капитана корабля и половину охраны на римское судно – пусть они идут за нами; ты и капитан Маркус будете выполнять его обязанности здесь. И выкиньте этот мусор за борт. Он провоняет мою палубу.

Капитан отсалютовал.

– Как прикажете.

Скоро они снова были в пути. Зена провела некоторое время на юте, оглядывая море с кормы в поисках возможных преследователей. Позже она, наконец, передала вахту командиру корабля и отправилась в свою каюту.

Воин резко остановилась, когда вспомнила, что ее кровать в настоящее время ей не принадлежала. Конечно, она могла выселить оккупанта. Вместо этого она развернулась и отправилась на нос. Ей всегда нравилось чувство соленых брызг на лице. Это навевало воспоминания о более простых и более счастливых временах. Свежих, ясных, легких. Непохожих на ту жизнь, которую она вела сейчас.

Подошел Никлос. В отличие от Беллерофона, его шаги не были тихими, как у призрака. Завоеватель усмехнулась; и стерла усмешку прежде, чем парень подошел и опустился на колени рядом с ней.

– Повар хочет, чтобы вы поели, госпожа. – Он смиренно протянул чашу с салями, сыром, оливками и фигами.

– Хочет? – Она выгнула бровь.

Парень опустил глаза, пропуская ее молчаливый вопрос, хотя, возможно, он чувствовал это.

– Он просит вас простить его дерзость. Он думает только о благе Греции.

Завоеватель усмехнулась.

– О, очень хорошо. Значит, Греции.

Нетерпеливо, Никлос опустил чашу перед нею, взял для себя немного салями и сыра, оливку и фигу, и счастливо запихнул их в рот.

– Фиги восхитительны.

Завоеватель скривилась.

– Я съела достаточно фиг, чтобы от них начало тошнить. Можешь забрать их себе.

Никлос усмехнулся, вручил ей мех с вино и быстро жадно уплел все фиги. Они сидели, осторожно оперевшись спинами о борт – слуга, ухаживающий за своей госпожой, и ничего более.

Завоеватель прожевала маленький кусочек колбасы и покосилась на Никлоса.

– Ты пришел в себя, птенец? От этого урока полета?

Его усмешка дрогнула.

– Я чувствую себя лучше. Но живот все еще скручивает, когда думаю об этом.

– Ты не сможешь спать ночью много недель. – Зена хотела свести все к шутке. Вместо этого, слова получились зловещими и тревожными. Паренек побледнел. Завоеватель покачала головой; деликатность никогда не была ее сильной чертой. – Эй. Ты ведь жив, верно? Это – все, о чем стоит беспокоиться.

Никлос кивнул, но его взгляд сам собой уехал в сторону вороньего гнезда. Какая-то часть его все еще была там, висела над пропастью, цепляясь за жизнь. Завоеватель видела это в его глазах.

– Она будет в порядке?

– Кто?

– Ваш новый раб тела.

– Раб тела? – Она даже не задумывалась об этом. Что она будет делать со своим новым приобретением.

Никлос вспыхнул и отвел взгляд.

– Я ошибся, госпожа. Пожалуйста, простите меня.

ЧТО она будет делать с нею? Почему она вообще решила купить ее? Но Завоеватель знала ответ еще до того, как вопрос полностью сформировался в ее сознании. Старый дурак не заслуживал такого мастера, как она; не мог оценить редкий талант гладиатора. Зена увидела это еще в первый раз, когда наблюдала за сражением Леопарда. И она была заинтригована. Гладиатор был всем тем, чем Зена не была: мастер ближнего боя, скупой и основательный, уклончивый и податливый, осторожный и точный, всегда думающий и контролирующий свои действия. Она купила раба, чтобы та сражалась с нею; была точильным камнем для обострения навыков Завоевателя. Была ее новой любимой игрушкой, пока не сломается.

– Хозяйка? Она – в порядке, ведь так?

Завоеватель тряхнула головой.

– Она в порядке. Она была ранена не настолько сильно, чтобы не успеть спасти твою жизнь, верно?

Парень кивнул. Он посмотрел вниз на чашу.

– Вы все еще ничего не съели, госпожа.

Удивленная бровь заползла под челку.

– Я уверена, что ты ошибаешься, Никлос.

– Да, госпожа. Как всегда, вы правы. Однако, ваш аппетит широко известен, и люди могут начать распускать слухи о том, что вы нездоровы, если увидят так много раскрошенного сыра осталось в этой чаше.

– Я казню их. – Это была только наполовину шутка.

– Завоеватель известна своей мудростью. Но, не доесть эту пищу, значит опозорить людей, которые сражались, чтобы взять военную добычу...

Воин выхватила чашу у парня из рук.

– Ты неисправим.

Широкая улыбка украсила его полное лицо.

– Мой самый плохой недостаток, госпожа, и я ежедневно работаю над тем, чтобы исправить его и еще лучше служить вам.

– Прекрати. У меня от тебя голова пухнет.

Он усмехнулся.

– Что приводит меня к следующему неотложному делу государственной важности. Завоеватель Греции должна получить отдых. Через два дня мы достигнем Коринфа, и появится много проблем, которые потребуют вашего непосредственного и полного внимания.

Зена фыркнула.

– Ты довольно хорошо подражаешь Видалису. Хочешь, чтобы я передала ему это?

Паренек пропустил поддразнивание.

– Пожалуйста?

– Отдохнуть? Моя кровать, к сожалению, занята.

– Нет. Она спит на полу.

Завоеватель подняла бровь. Упрямое создание.

– Пожалуйста.

Она смягчилась. Зена встала, подняла чашу и мех с вином и направилась к каюте. Действительно, спящий гладиатор прижалась к стене под столом, красная шелковая простынь была туго обмотана вокруг ее голого тела.

Закрытая каюта все еще сильно пахла кровью, потом и целебными мазями. Когда Никлос помог ей снять доспехи и кожи, Завоеватель почувствовала взгляд зеленых глаз. Она разделась полностью, позволив Никлосу вымыть ее губкой, не заботясь о том, что женщина смотрит. Затем Зена натянула чистую одежду, отвергнутую ранее, и упала на низкую постель, спрятав лицо в прохладной роскоши.

Подушка пахла оливковым маслом, лекарственными травами и расцелованной солнцем кожей гладиатора. Встречая прямой пристальный взгляд, она чувствовала себя втянутой во что-то вроде разговора душ, который велся на языке, которого она не понимала. Эти упрямые зеленые глаза были последним, что она видела перед тем, как сон сменил этот язык на более знакомый словарь кожи, стали и крови.

10 Conlocutio Nocturnum

Полночные беседы

Она проснулась в душной темноте, забивающей легкие, как будто кто-то прижал подушку к ее лицу. Она резко села и ударилась головой. Штурманский стол. Каюта. Пустая кровать. Закрепив простынь на груди, она подошла к двери и вышла на ночной воздух.

Океанский бриз легким порывом коснулся лица, унося за собой надоевший жар и болезненный запах каюты. Гладиатор жадно глотала воздух, смывая испуг пробуждения. Когда она, наконец, поняла, что это была тошнота, времени осталось только на то, чтобы прислониться к перилам у борта, отправляя в воду черное снадобье, желчь и мало что еще.

Леопард прислонилась к перилам, чувствуя прохладный ветерок на лице, глядя на темную воду, убегающую назад, пытаясь избавиться от мерзкого привкуса во рту и вернуть ясность сознания. Прошло – она напряженно считала – три дня с ее последнего полноценного приема пищи, ее награды за победу над диким котом. Она проглотила все, практически не жуя; некоторые охранники находили свое маленькое развлечение в том, чтобы урезать и без того малые привилегии. Теперь гладиатор пыталась вспомнить, что она ела и какова была еда на вкус. Рагу, если она правильно вспомнила, полное перезрелыми овощами и хрящеватым мясом – тень тех роскошных банкетов, которые устраивались в гладиаторской школе. Но это была еда, и она смогла заполнить свой, обычно пустой, желудок. Ослабленная потерей крови, той ночью, она спала пресыщенной, почти благодарной; и ей снилась статная красавица, глядящая вниз с трибуны Цезаря глазами более дикими, чем у льва.

А потом охранники разбудили ее ночью. Она ожидала быть доставленной в покои сенатора, но вместо этого ее потащили на тренировочный двор. Раб задавалась вопросом, проснулась ли она уже; там ожидала женщина из ее сна. Они сражались; и это тоже было частью ее сна. И когда эти сильные руки схватили ее... они были эффективными, но не равнодушными, вправив ее плечо в сустав. Она могла представить себе даже намек на мягкость...

Живот гладиатора зарычал более настойчиво. Напоминание – три дня с того момента. Три дня черствых хлебных крошек и воды или вообще ничего. Нос указал направление, заставляя, хромая на забинтованную ногу, отправиться к люку на баке корабля. Не без труда она спустилась по лестнице в трюм.

Запах овсянки, приведший ее внутрь, cменился вонью худшей, чем та, что была в каюте. Вдоль стен покачивались гамаки, в которых отдавали дань Морфею множество немытых солдат и матросов. Гладиатор замерла, почти решив подняться обратно.

Звук всплеска остановил ее, и Леопард медленно пробралась к бочке, в которой плавал ковш. Вода, хоть и с привкусом тины и затхлости, была радушно принята сухим горлом, как камень упав на дно желудка. Она жадно глотала, пока мерзкий запах не поборол жажду. Благоразумие советовало уходить, но призывный запах заставил ее живот снова напомнить о себе. Слабый свет фонаря обнаружил остатки последней трапезы – несколько ложек овсянки и пара кусков заплесневелого хлеба. Гладиатор проглотила овсянку, едва успев заметить ее вкус, и уничтожила хлеб так медленно, как смогла, запив все водой из бочки перед тем, как повернуться обратно к лестнице.

Голоса остановили ее. Бормотание раздавалось из задней части трюма, где другая лестница вела на палубу. Проклиная свое любопытство, гладиатор прохромала в темную глубину трюма. Силуэт, залитый лунным светом из открытого люка, заставил ее остановиться. Раб присела, прячась за большими амфорами, закрепленными у борта.

– ...она почти не бывает на палубе, проводя большую часть времени в этой омерзительной каюте.

– Ты должен найти способ. Лучше ночью – так больше шансов. Меньше посторонних глаз. Думаю, не стоит напоминать тебе, что Коринф – менее чем в двух днях пути. Если она будет все еще жива, когда корабль причалит, вы поплатитесь за это жизнями.

Темная фигура говорящего направилась к лестнице, доспехи тускло блеснули в лунном свете. Шаги слышались все ближе. Леопард туже затянула простынь на груди и отступила в темноту. Когда мужчина оказался в пределах досягаемости, ее рука сжалась вокруг его горла.

– Завоеватель?

Гладиатор удивленно моргнула. Возможно, они хотели забрать не ее жизнь.

– Завоеватель, пожалуйста...

Она сжала захват на его горле сильнее, не давая говорить.

– Кто хочет убить Завоевателя? Сенатор?

Мужчина захрипел, вцепился ногтями в мускулистое предплечье, сжимающее горло. Он попытался ударить локтем назад, но Леопард не дала ему ни шанса, врезавшись костяшками пальцев в его спину, заставляя мужчину прекратить сопротивление.

– Я все слышала. Кто хочет меня убить?

– Завоеватель, пожалуйста, пощадите! Я – не угроза для вас. Вы же видите это?

– Говори или умри, убийца! – Мышцы на руке гладиатора вздулись, сдавливая сильнее. Когда она решила, что сил не хватит, мужчина издал какой-то звук, и гладиатор позволила себе немного ослабить хватку. – Что ты сказал?

– Цезарь!

У нее свело живот.

– Идем.

Гладиатор потащила мужчину в ту сторону, откуда он пришел, вверх по ступенькам.

До каюты оставалась только пара шагов, когда крики и бой барабанов возвестили тревогу. Почти дюжина солдат появилась из неоткуда, окружив их на палубе. Дежурный капитан, Маркус, встал прямо перед ней и каютой.

– Отпусти его, раб.

И что тогда? Раб, напавший на полноправного гражданина, ее слово против его? Они, конечно, не поверят, что этот матрос планировал убийство Завоевателя. Гладиатор усилила хватку, встала поудобнее, бросая взгляды на солдат слева и справа от нее. Моряк булькнул в ее захвате, лицо его стало наливаться кровью.

– Отпусти его!

Она так и собиралась сделать. Когда он будет без сознания или мертв.

Ботинок скрипнул по палубе позади нее. Бросив взгляд через плечо, гладиатор ударила ногой назад, попав прямо в горло солдату. Его меч свалился на палубу быстрее него самого, схватившегося за шею.

Остальные солдаты инстинктивно шагнули ближе. Леопард сильнее сжала шею моряка, угрожая сломать, глаза ее были холодными и опасными. Солдаты остановились и повернулись к дежурному капитану за распоряжениями.

– Что все это значит?

Завоеватель вихрем вырвалась из каюты, сопровождаемая Никлосом. Она быстро охватила взглядом всю сцену и прорвалась сквозь круг как разъяренный бык.

– Отпусти его.

Хотя моряк уже просто висел в ее захвате, раб все еще чувствовала, как его сердце качает кровь. Солдаты шагнули вперед, присутствие Завоевателя придало им смелости. Гладиатор могла повиноваться приказу и рисковать погибнуть от рук солдат, или не повиноваться, и рисковать погибнуть от рук своей хозяйки.

Она отпустила матроса, не отрывая взгляда от Завоевателя.

Солдаты накинулись на нее, прижав щекой к палубе весом своих тел. Вспышка света взорвалась под веками; Леопард моргнула, ошеломленная, и сжала зубы, когда большие руки начали выворачивать больное плечо, заводя ее руки за спину. Мир качнулся, и она снова стояла – точнее висела – голая, простынь сорвали в свалке.

– Объяснись, – прорычала воин, ясно давая понять, насколько опасен будет отказ.

Убийца получил приказ от человека в доспехах. Гладиатор переводила взгляд с одного солдата на другого; один из этих людей готовил измену против Завоевателя. Если она выступит против убийцы, то, конечно, станет врагом его командира, а значит, сама станет целью убийства. И, если они все-таки убьют Завоевателя, Леопард, вероятно, пойдет по рукам солдат и матросов, которые будут делать с нею все, что заблагорассудится. Судя по выражениям из лиц, изнасилование должно волновать ее меньше всего.

Удар взорвался резкой болью в щеке. Воин возвышалась над нею, гладиатор не могла сфокусироваться на яростном лице.

– Отвечай мне.

Гладиатор провела языком по распухшим губам и шатающимся зубам, чувствуя медный вкус крови, заполняющей рот. Если она выплюнет кровь, это, конечно, еще сильнее прогневит Завоевателя. С трудом, она проглотила теплую жидкость, борясь с тошнотой. Леопард подняла подбородок, глядя в глаза своей хозяйки безо лжи или вызова.

– Отвечай мне!

Новый удар в то же место почти отправил ее в нокаут. Зрение возвращалось медленно, нитка красной слюны свисала с вялых дрожащих губ. Она снова подняла голову, готовясь встретить очередной удар.

Стальные пальцы двигались почти быстрее, чем взгляд гладиатора мог уследить за ними. Горло сдавило, как будто кто-то держал ее за шею сильнее, чем она держала моряка. Ее ноги дернулись, ступни коснулись палубы.

– Ты будешь мертва меньше, чем через несколько секунд, если не скажешь, почему напала на этого матроса.

Невидимая петля сжалась, зрение оставило ее, голоса стали гулкими и отдаленными. Язык распух, глаза были незряче распахнуты. Недостаток кислорода превратил гул в ее голове в бой тамтамов, каждым новым ударом угрожающий расколоть череп.

– Завоеватель! Со всем моим уважением... она немая.

Леопард не могла сказать, кто это произнес. Возможно, один из солдат. Завоеватель, конечно, знала лучше. Так что, гладиатор была потрясена, когда невидимая удавка, сжимавшая ее шею, пропала, затопив ее голову достаточным количеством крови и кислорода, чтобы почти подвести ее к обмороку.

– В цепи ее.

Солдаты заковали ее в железо и бросили в трюме – голую и дрожащую, почти потерявшую сознание – среди крыс.

11 Testimonium Arbitri

Свидетельские показания

Правитель Греции мерила шагами каюту, слишком взвинченная, чтобы стоять на месте.

– И ты говоришь, что Леопард напала на тебя, когда ты просто шел к своему гамаку?

– Да, Завоеватель.

– И ты не касался ее, и не бросал неуместных взглядов?

– Никогда, Завоеватель. Я даже не знал, что она была там. Она подкралась ко мне тихо, как тень. – Матрос потер шею, на которой уже проступили темные отметины.

Завоеватель вздохнула.

– Можешь идти.

Мужчина поспешил выполнить приказ, желая оказаться подальше от пугающей женщины. Завоеватель закрыла глаза и начала массировать виски, мечтая, чтобы гудение, путающее мысли, прошло.

– Возможно, она – ассасин, – задумчиво протянул Маркус, глядя в пространство.