Текст книги "Цена молчания (ЛП)"

Автор книги: Spyrel

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

Зена не могла вспомнить последний раз, когда приходилось сражаться так долго. Ей становилось все труднее скрывать свое истощение, и ее враги навострили уши. С каждым усталым движением меча какой-нибудь молодой солдат решался испытать судьбу, дабы стать человеком, убившим Завоевателя. И каждый раз ей удавалось собрать силы, чтобы победить его, и следующего, и следующего...

– Завоеватель! – Кадмус, должно быть, выкрикнул ее имя раз шесть, прежде чем его голос проник в ее сознание. Она не могла развернуть лошадь, не могла оторваться от группы весьма настойчивых легионеров.

– Рапорт! – кинула она через плечо, блокируя шакрамом гладиус и одновременно отпихивая ногой солдата, сковавшего своим оружием ее меч.

Кадмус прыгнул вперед, щитом и мечом прикрывая ее фланг.

– Лагерь пылает, – завопил он. – Огонь распространился на лес.

– Моя палатка?

Дракон оттолкнул своего противника на меч другого легионера.

– Сожжена до основания. Вокруг следы копыт.

Взгляд ее машинально скользнул по восточному хребту, ужасная правда осела в ее желудке. Если Брут не привел с собой еще одну боевую единицу конницы, значит, она была предана. Следующий вопрос горел в ее груди, но она не знала, как спросить.

– Капитан Джоксер?..

– Мертв.

Слово кулаком ударило ее под ребра. Если Джоксер мертв... Зена моментально придумала с десяток мрачных сценариев. Она убежала. Она была захвачена. Она была...

Мертва.

47 Dominus Proditoris

Бог предателей

Боль и тошнота вернули ее в сознание, к напряженному конскому крупу, бьющему ее по носу. Каждый удар копыт о землю напоминал, что она лежит на животе, резкой и ноющей болью отражаясь в ее боку, плече и голове. Веревка стягивала ее запястья за спиной так сильно, что она едва могла чувствовать пальцы. Она медленно приоткрыла глаза и прищурилась, разглядев размытый золотистый круп, к потной шкуре которого была прижата ее щека.

Так, они приходили за ней, не за Джоксером. Кто хочет заполучить ее? Куда они ее везут?

Она с трудом сфокусировала взгляд на всаднике позади нее и отчетливо различила римский шлем.

Они везут ее обратно к Цезарю.

Гладиатор резко выгнулась и почти успела соскользнуть с лошади, прежде чем сильная рука прижала ее голову обратно к конскому крупу. Звезды заплясали перед ее глазами, и тошнота, поселившаяся в ее желудке, вылилась в волну полупереваренной овсянки, запачкавшей двигавшиеся внизу копыта. У Леопарда не было сил на вторую попытку, но она все равно дернулась и попыталась лягнуть похитителя. Мужчине пришлось потрудиться, чтобы удержать ее на месте. Когда лошадь остановилась, он с удовольствием сбросил ее на землю.

Учитывая связанные руки, она ожидала твердого приземления, но не была голова к вспышке огненной боли, прожегшей ее плечо и грудь, образуя дугу, задевающую спину и бок. Леопард лежала на земле, неспособная вдохнуть или пошевелиться, крепко зажмурившись, чтобы не видеть вращающийся мир. Кто-то схватил ее за руку и дернул, подняв на дрожащие колени, что вызвало очередной всплеск огня в ее плече.

– У вас было строгое распоряжение не травмировать ее.

Несмотря на странные металлические нотки в этом голосе, она узнала говорившего, и могла предполагать, где она была. Моргая и щурясь, она оглядела римский лагерь – почти пустой, не считая Брута и его личной охраны.

– Она пыталась сбежать. По крайней мере, она цела. – Пелагриос прижал ладонь к пропитанному кровью бинту на своем локте.

Брут приподнял ее подбородок, чтобы осмотреть его, потом наклонил ее голову набок и нахмурился, разглядывая висок. Ее кожа зудела в тех местах, где кровь запеклась на лице, висок пульсировал, откликаясь болью на каждый удар сердца. Брут впился взглядом в Пелагриоса.

– Радуйся, что ты все еще полезен для Рима. В палатку ее.

Рука сжалась на ее локте, и Леопард последовала вперед, напрягаясь от каждого рывка, который вызывал острую боль в ее плече. Она глянула на свою руку, но не заметила никаких явных повреждений. Сломана? Эта мысль вызвала холодную дрожь. Учитывая это, и то, что другое плечо было задето стрелой, ей будет трудно сражаться.

Отдаленные крики, лязг металла и пение сигнальных рожков доносились из-за деревьев. Значит, она все еще была недалеко от места битвы. По крайней мере, она не на пути к Риму.

Брут шел впереди нее к палатке. К его палатке. Хотя эта была больше той, что она помнила, но помещению все еще не хватало обстановки или украшений. Брута никогда не волновала показуха.

– Ждите снаружи, – приказал он Пелагриосу и его людям.

– Она сбежит в тот же миг, как ты отвернешься, – предупредил лейтенант.

Брут невозмутимо смотрел на него, терпеливо ожидая. Через несколько мгновений Пелагриос нахмурился и скрылся за откидным пологом. Брут подошел к женщине, остановившись, когда их взгляды встретились.

– Ты в порядке?

Разбитая, окровавленная и связанная, Леопард игнорировала вопрос. Она провела много месяцев в этой палатке, и теперь разглядывала знакомую кровать, сундук и стол. Последний покрывали свитки и карты, но с того места, где она стояла, разглядеть что-либо на них было невозможно.

Брут сделала два шага в сторону, становясь на пути ее взгляда.

– Она причинила тебе боль?

Сердитый взгляд резанул по нему. Он спрашивает теперь, после всех этих лет, не причинил ли ей боль ее хозяин? Что ж, ему как-то удавалось закрывать на это глаза, когда раны были нанесены ей Цезарем.

Возможно, он мог читать ее мысли. Или, возможно, его собственное лицемерие всколыхнуло даже его зачатки совести. Брут отвернулся и задумчиво коснулся свитка, лежащего на столе.

– Знакомая ситуация, не так ли? Странная женщина стоит связанной в моей палатке, заливает кровью мой любимый египетский ковер, обвиняется в том, что шпионит на Завоевателя. Как я помню, я и тогда был в недоумении насчет того, что с ней делать.

Гнев на этот диалоговый тон поднимался в ее душе, и гладиатор была рада, что ее запястья связаны. Этот факт вынуждал ее дважды подумать, прежде чем изливать свой гнев на мужчину.

– Этот шпион, эта женщина. Даже полумертвая она бесконечно говорила о чести, достоинстве и милосердии, о верности и правде. Она так высоко ценила эти черты, что сумела убедить меня сохранить ей жизнь. – Наконец, Брут посмотрел ей в глаза. – Ты мало похожа на ту женщину, не так ли? Вся жесткая, замкнутая и пустая, ломкая как раковина. Похоже, что Цезарь победил. Если он не мог получить твой свет, то никто не мог.

Она с трудом сглотнула, ужаленная этими словами. Неужели она выдерживала бездушное существования рядом с Цезарем так долго, что от нее уже ничего не осталось?

Брут подошел на пару шагов ближе, заглядывай ей в глаза с искренним беспокойством.

– Я думаю, что та женщина все еще где-то внутри тебя. Однажды она завладела моим сердцем. И она же сломала его. Но я предпочел бы, чтобы вернулась она вместо того животного, которым ты стала. Просто скажи что-нибудь, Габриель. Поговори со мной.

СЛОМАЛА твое СЕРДЦЕ? Слова прижались к внутренней стороне ее зубов, горячие и кислые. Она прикусила язык и отвела взгляд, соблазн был слишком велик, чтобы она могла доверять себе.

Глаза Брута остановились на ее горле, на прекрасном золотом ошейнике.

– Они говорят, что ты разговариваешь с нею. – Он произнес это спокойно, отстраненно. – Единственное, чего я не пойму, так это – почему. Четыре года молчания, и ты прерываешь его ради этой больной кровожадной шлюхи.

Связанная или нет, но Леопард в ярости бросилась на него и врезалась больным плечом в центр его нагрудника, заставляя их обоих пошатнуться. Брут отбросил ее спиной на стол. Перья, свитки и пергамент разлетелись по палатке. Она сжала зубы от боли.

– Так, в сообщениях капитана была правда. – Брут вздохнул, глядя на нее так, будто она была Медузой Горгоной. – У тебя есть чувства к ней.

Леопард лишь молча смотрела на него, пойманная врасплох.

– Я бы никогда в это не поверил. Неукротимый Леопард Рима, обслуживающий каждую прихоть Завоевателя, подобно какой-то дешевой проститутке. Почему еще ты защищала бы ее теперь, как не из-за любви?

Подведенная к краю ярости, она остановила себя, внезапно насторожившись. Это не был тот прямолинейный человек, которого она помнила. Он говорил как Цезарь, его слова заставляли ее скатываться от ярости к отчаянию, к страху, к негодованию, до тех пор, пока она больше не могла доверять собственным мыслям. Она тряхнула головой, стараясь вернуть контроль над своими эмоциями.

– Знаешь, она сейчас там. Сражается. Проигрывает. Умрет, благодаря Пелагриосу. Ее неожиданное нападение с востока? Я послал его туда, что позволит нам без проблем разрезать ее центр. Ее резервная армия в лесу? Всего лишь уловка, устроенная Пелагриосом, позволяющая мне направить все свои силы на ее уничтожение. Удивительная «Королева Воинов», о которой ты столь высоко отзывалась в своих историях, становится вполне обычной без элемента неожиданности.

У нее голова шла кругом, все ее внимание было направлено к откидному пологу палатки, к звукам сталкивающегося металла и реву труб внизу в долине. Где-то в этой массе солдат сражается Зена. Знает ли она, что ее предали? Заметила ли западню, устроенную для нее? Жива ли она еще?

– Она проиграла, Габриель. Война проиграна. Так называемая помощь Клеопатры была лишь маневром. Этот «отступающий» легион вошел в Коринф. Город сдался несколько дней назад. Южная Армия Завоевателя попала в котел между армией и флотом Египта. Без подкрепления и поставок припасов ее Восточная Армия будет уничтожена персами в пределах нескольких недель, если не дней. Это сражение, в которое мы вступили сегодня – лишь формальность, Габриель, ничего более. Открытыми остаются только два вопроса: что будет с тобой и что будет с ней. Ты можешь спасти ее. Убедить ее сдаться и закончить это сражение, и я оставлю ей жизнь. Цена же твоего молчания – смерть, ее самой и ее людей.

Его рука нежно прикоснулась к ее локтю. Леопард отдернула руку прочь, будто обжегшись. Он мог лгать. Это все могло быть лишь уловкой, призванной заставить ее говорить, рассказать что-то об ее хозяйке. Но если все, что он сказал, было правдой... Она тщательно подбирала слова.

– Ты сохранишь ей жизнь только для того, чтобы Цезарь мог убить ее сам.

Брут моргнул, удивленный ее словами, но сдержал улыбку.

– Верно. Она мертва, так или иначе. Но ты все еще можешь спасти сотни и даже тысячи жизней сегодня. Та смелая женщина, которую я встретил годы назад, знала бы, что именно так стоит поступить.

Леопард закрыла глаза, но не могла заставить себя не слышать отдаленные звуки сражения, смерти. Тысячи жизней на одной чаше весов, и жизнь Завоевателя на другой. Наконец, ее глаза снова открылись, пустые и мертвые.

– Помоги мне.

Брут поднял бровь.

– Помочь тебе?

– Мое плечо, – пробормотала она, повела связанными руками и вздрогнула.

Она не могла заставить себя оторвать взгляд от пола. Брут пару секунд возился с кинжалом, и веревка спала с ее рук. Теперь она могла ощупать плечо, ища повреждения. Целая область болела от прикосновений и уже налилась синевой, но, похоже, рука не была сломана. С некоторым трепетом она попыталась повести рукой, зашипела. Вывихнутое, как тогда, и даже хуже, чем после схватки с леопардом.

– Пелагриос!

Лейтенант тут же заглянул в палатку, уже наполовину вытащив меч из ножен. Его глаза сузились при виде развязанной женщины.

– Приведи целителя, – рявкнул Брут.

– Сэр? Я не думаю, что это...

– Выполняй! – завопил генерал.

Пелагриос посмотрел на генерала так, будто тот спятил. Брут продолжал сверлить его взглядом. С резким выдохом предатель покинул палатку.

Они неловко стояли разделенные молчанием, она массировала плечо, он открыл и закрыл рот, не зная, что еще можно сказать.

Она избавила его от необходимости начинать разговор.

– Твой шпион Беллерофон мертв.

Брут хихикнул.

– Беллерофон – шпион? Едва ли. Этот фанатик никогда бы не предал Завоевателя. Кроме того, он слишком занят собственной войной с амазонками, чтобы видеть картину в целом.

Гладиатор покачала головой.

– Но ты получал сообщения от капитана… – Ее глаза расширились от понимания. – Маркуса.

– Разумный человек.

Теперь кровь полностью отлила от ее щек.

– Это он был тем солдатом на судне, что отдал приказ ассасинам.

– К сожалению, она арестовала ассасина, а его сменщик не сумел убить ее. Представь себе, насколько изменился бы сегодняшний день, если бы они преуспели.

Тошнота вернулась к ней в полную силу. Леопард согнулась пополам, пытаясь усмирить бунтующий желудок. Брут поддержал ее под локоть, не давая упасть.

– Все в порядке, Габриель. Когда мы вернемся в Рим, ты будешь принадлежать мне, а не Цезарю. Тебе никогда больше не придется снова обслуживать его или Завоевателя.

Женщина посмотрела на Брута, с трудом осознавая смысл только что произнесенного. Она резко положила ему руку на затылок, помогая его носу встретиться со своим коленом. Брут пошатнулся, потрясенно прижал ладонь к носу.

– Я никому не принадлежу, – прорычала Леопард, – и я никогда не вернусь в Рим.

Острый локоть врезался в его висок, и мужчина повалился на ковер.

Ее сердце лихорадочно колотилось в груди. Рефлекторно она выхватила гладиус из его ножен и отскочила в сторону. «И что теперь? Времени совсем немного…» Гладиатор подняла меч, чтобы погрузить лезвие в незащищенную шею, но заколебалась. Меч дрогнул и опустился. Она не могла. Не так.

Леопард присела рядом с поверженным генералом, связала его запястья остатками веревки. Ее поврежденное плечо почти не слушалось, левая рука покалывала, замедляя ее тогда, когда она больше всего нуждалась в скорости. Не могло быть и речи о том, чтобы спрятать Брута. Прижав руку к больному боку, она поспешила к задней части палатки и выглянула из-под края. Удача предоставила ей пышный куст в качестве прикрытия и, вознеся молчаливую молитву Гермесу, женщина проскользнула под краем полотна.

48 Ultimum Bellum Victricus

Последний бой Завоевателя

Ее кобыла завизжала и встала на дыбы, два копейных древка торчали из ее груди. Зена выпала из седла, не без труда поднялась на шатающиеся ноги. Один легионер упал немедленно. Еще трое тут же заняли его место, шагнув вперед из второй линии. Их щиты были как стена, ощетинившаяся гладусами, будто дикобраз – иглами.

Пинок в средний щит заставил солдата пошатнуться. Ей не нужно было больше места, чтобы уклониться от предсказуемого – низкого и длинного – удара его компаньона, после чего ее ботинок встретился с его начищенным шлемом. Шакрам отбил нападение третьего, и ее меч скользнул в брешь в защите, чтобы укусить не прикрытую доспехом плоть. Они танцевали так уже несколько часов: королева смерти и бесконечное море просителей, ни один из которых не мог доказать, что достоин ее милости, ее великолепия. Пока что.

Если кто-то из ее Драконов и был еще жив, то она потеряла их след в хаосе боя. Кадмус давно пал, выплевывая проклятия на головы римлян, прижимающих его к земле копьями. Она даже не попыталась отомстить за его смерть, и за это просила его прощения.

Завоеватель продолжала двигаться. Бежать, если уж быть честной с самой собой, но все же двигаться, не позволяя им окружить ее, ускользая из очередной ловушки, вынуждая их преследовать ее. Она больше не чувствовала своих рук, теперь она мало что могла чувствовать, кроме проникшего до костей истощения, дыма и сухого воздуха в ее легких. Иногда Завоеватель натыкалась на группки своих солдат, и тогда она поворачивалась лицом к своим преследователями, убивая и раня стольких, скольких могла, пока последний греческий воин не падал мертвым. Затем она снова бежала.

От ее защитных линий остались лишь клочья. Некоторые из ее людей уже побросали оружие, предпочитая пожарище леса бесконечному потоку легионеров. Не осталось ни одного барабанщика или горниста, чтобы сыграть сигнал к отступлению, да и некуда было отступать, даже если бы сигнал был. Мысль мелькнула в ее голове: «Я умру здесь». Но ее тело возражало, продолжая сражаться упорнее, чем когда-либо, продолжая двигаться.

Очередная попытка окружения. Она запустила шакрам – сверкающий диск рикошетом летел от одного медного шлема к другому, ее меч чертил смертельно красивые фигуры, следуя за собратом. Она выплюнула смешок, высокий и злой, пробившийся из темной части ее души, которая радовалась разрушению, даже ее собственному. «Осталось недолго», – прошептало оно. – «Ты почти свободна от этого. Заговоры, предательства, боль...»

Хватит бежать.

Завоеватель развернулась к преследователям, ее движения и мысли стали чуточку быстрее от предвкушения.

– Подходите, вы, сукины дети! – оскалилась она, налетая на них с чудовищной радостью. Яростное нападение заставило легионеров отшатнуться назад, иззубренное лезвие ее меча и светлый круг гефестианской стали расправились с теми, кто оказался слишком медленным, чтобы успеть отступить. Она единолично разберется с каждым из них.

Завоеватель едва почувствовала удар лезвия в доспех в области лопатки, пнула в горло солдата, поднявшегося с земли за ее спиной. Копье ткнуло ее в бок. Одной ногой она прижала древко к земле, чтобы тут же отрезать руку, держащую его. Жесткий поворот не помог полностью избежать укола в живот, но порез на доспехе и коже показался ей небольшой платой за удовольствие вонзить меч в шею нападавшего.

Тусклая сталь пронзила ее бедро. Резкий удар по эфесу сломал запястье легионеру, держащему гладиус, и Завоеватель отшатнулась назад, продолжая стоять даже несмотря на торчащий из ноги меч. Прежде чем римляне успели снова насесть на нее, воин уже стояла прямо, выставив перед собой меч и шакрам. Безумный взгляд обещал смерть первому, кто рискнет приблизиться. Медленно римляне окружали Завоевателя, внимательные алчущие взгляды искали момент, чтобы одновременно накинуться.

Краем уха она расслышала тихий гул, будто шорох крыльев стаи очаровательных колибри, вылетевших из леса. Нет, не крыльев. Перьев стрел. Завоеватель схватила римский щит и присела, укрывшись им. Стоящий рядом римский солдат задрал голову.

Стрелы падали с неба, как град, бились об ее деревянный щит, вызывали крики тех, кто оказался слишком медленным, чтобы поднять свой. Бурт либо бессердечен, либо приведен в отчаяние, если решил перестрелять собственных людей, чтобы убить ее.

Когда удары прекратились, Завоеватель выглянула из-за щита, чтобы тут же спрятаться обратно, когда новое облако стрел накрыло поле битвы. Очередная стрела пробила щит, и наконечник прорезал ее щеку, заставляя стиснуть зубы.

Каменный наконечник. Со стороны леса раздалась переливистая трель, будто одновременно заголосила стая рассерженных птиц. Завоеватель вскочила на ноги, атакуя солдат, количество которых уменьшилось почти вдвое. Отвлеченные боевым кличем амазонок и смертью, все еще льющейся с небес, они стали легкими целями. Припадая на раненую ногу, Зена прошла сквозь ряды римлян, как нож сквозь масло, забыв о стрелах, падающих вокруг, и почти не замечая собственных смертоносных ударов. Один из римлян, оставшийся без щита, блокировал ее удар. Завоеватель резко прыгнула в его сторону, и шакрам лишь на толщину волоса не дотянулся до форменного нагрудника, укрытого красным плащом. Жесткий пинок в живот заставил ее потерять равновесие. Раненая нога не выдержала, и Зена шлепнулась на задницу. Она уже подняла шакрам, чтобы отправить его в полет...

– Зена, это я! – Под римским шлемом вспыхнули светло-зеленые глаза. Гладиатор рванулась мимо нее, отвела в сторону меч нападавшего, развернулась и двинула римлянина локтем по затылку.

Габриель жива. От затопившего ее облегчения у Зены закружилась голова. Леопард яростно атаковала солдат. Она наседала на противников, работая гладиусом со скоростью и неистовством, которого Завоеватель никогда прежде от нее не видела. Двое римлян были смертельно ранены еще до того, как успели понять, что Леопард не была одной из них. Трое других вкладывали в этот бой все свои силы, одному из них даже удалось задеть ее бицепс, но гладиатор двигалась как вода, обтекающая валуны – быстрая и неудержимая. Один за другим солдаты падали, поливая кровью измученную жаждой землю. Вскоре последний повалился навзничь, окропив алым труп своего товарища, когда Леопард выдернула гладиус из его шеи. Женщина плавно развернулась, ища следующую цель, в глазах ее пылал смертоносный огонь, которого Завоеватель никогда не видела там прежде.

В тот момент, когда этот взгляд остановился на Зене, огонь потух. Леопард мгновенно оказалась рядом.

– Тебя предали. Маркус... – Она запнулась, заметила эфес слоновой кости, торчащий из ноги Зены. Гладиатор протянула руку, но подрагивающие пальцы остановились над проткнутой ногой, не зная, что делать.

Зена только отмахнулась.

– Ты тоже ранена. – Она указала на руку, которую Леопард прижимала к ребрам, на кровь, покрывавшую ее лицо под шлемом. Гладиатор проигнорировала ее слова, она уже отрывала полосу ткани от туники мертвого солдата, чтобы прижать к ране на боку Зены.

Завоеватель покачала головой.

– Оставь это. Убирайся отсюда, прежде чем тебя убьют.

Спокойно:

– Ты не приказываешь мне, Завоеватель. Не сегодня.

Зена опустила голову, впервые заметив кровь, мерными толчками выливавшуюся из раны в боку.

– Габриель, прекрати. Я никуда не пойду, и готова держать пари, что амазонки здесь не для дружеского визита. Уходи сейчас, пока они не решили убить и тебя тоже.

– Нет.

Зена собиралась спорить до победного. Это был один из тех споров, которые она не собиралась проигрывать.

– Габриель...

Стук копыт стал единственным предупреждением. Всадник появился из неоткуда, занося над головой меч. У Зены была только секунда, чтобы убрать гладиатора с траектории движения лезвия. Взамен серебристая дуга встретилась с ее рукой, шакрам выпал из разжавшейся ладони. Она ловила ртом воздух, прижимая руку к груди. Зена боялась открыть крепко зажмуренные глаза и увидеть на месте руки обрубок.

Где-то над нею металл звенел о металл. Неохотно Зена открыла глаза, нашла взглядом Леопарда, бьющуюся с Пелагриосом, чей пегий разрывал копытами землю в опасной близости от ее головы. Она быстро откатилась в сторону, отползла от опасности на локтях и коленях.

Вскоре Зена наткнулась на лежащий щит и скрылась под ним. Только теперь она собрала достаточно храбрости, чтобы посмотреть на свою руку. Глубокая рана пересекала предплечье, в разрезе белела кость, но рука все еще была на месте. Лишь теперь она заметила, что задержала дыхание, и выдохнула, пытаясь сжать кисть в кулак.

Ничего.

Мертвая или нет, но Завоеватель, Разрушитель Наций больше не существовала.

49 Fuga

Бегство

Леопард уклонялась и прыгала, уходя с линии атаки лошади и всадника, стараясь увести их от раненого Завоевателя. Мужчина развернул пегого и попытался достать гладиатора ногой, но она отскочила назад, уже второй раз лишь на пару сантиметров разминувшись с его сапогом.

Резкий удар шпорами заставил лошадь, визжа, прыгнуть вперед. Леопард уже собиралась отскочить с пути, но заколебалась. Зену могут растоптать. Она отчаянно рванулась вперед, навстречу тяжелым копытам и оскаленным зубам. Маленький быстрый кулак встретился с чувствительным лошадиным носом, когда они столкнулись плечом к плечу – гладиатор и лошадь. Сила этого удара отшвырнула Леопарда на землю. От острой боли, пронзившей ее плечо и ребра, глаза застила красно-белая пелена. Кашляя от пыли, гладиатор перекатилась на живот и неуклюже поднялась на ноги. Как ни удивительно, Леопард обнаружила, что Завоеватель не задета и уже отползает прочь от визжащего и танцующего на месте животного. Судьбы своей щедростью сохранили ее, даруя удачу, которую они редко предлагают дважды. Эта лошадь должна умереть.

Леопард перекинула бесполезный гладиус в левую руку и подхватила с земли погнутое копье, нацелив его на лошадь, которую всадник вновь развернул в ее сторону. Она попала, но искривленный наконечник лишь скользнул по плечу животного, оставив рваную рану, столь же глубокую, как и та, что ее меч оставил на желто-коричневой шкуре в районе ребер. Вновь раздалось дикое ржание. Лошадь взвилась на дыбы, ударив гладиатора копытом, когда всадник уже вылетел из седла.

Леопард попыталась перекатиться набок, но снова упала на спину, прижимая руку к ребрам под грудью, куда попало копыто. Дышать было трудно, будто копье торчало между ребрами. Здоровой рукой Леопард слепо шарила рядом с собой, пытаясь нащупать гладиус или копье.

Ботинок пригвоздил ее руку к каменистой почве. Проглотив крик боли, Леопард вынудила себя сфокусировать взгляд на лице Пелагриоса, на котором застыло выражение торжества.

– Что, теперь уже не такая крутая, а, сука? – Жесткий ботинок вдавил ее ладонь в камни. Гладиатору потребовалось призвать всю свою силу воли, чтобы не закричать. – Да, я так и знал. Ты – просто маленькая девочка без своих маленьких мечей. – Пелагриос широко ухмыльнулся и почти уселся ей на ребра, опустившись на колени над нею. От боли у нее замельтешило перед глазами. Лейтенант мечтательно вытянул кинжал из ножен, прижал острие к ее горлу. Леопард жадно глотала воздух, отчаянно стараясь оставаться в сознании.

– Последнее слово, молчаливая?

Она кивнула, использую каждый миг для вдоха.

– Передай Джоксеру, что мне жаль.

Пелагриос рассмеялся.

– Джоксер мертв, маленькая девочка.

Она кивнула.

– Как и ты.

Леопард вбила камень, прятавшийся под ее кровоточащей рукой, в висок лейтенанта. Он покачнулся и схватился за голову. Гладиатор замахнулась снова, на сей раз ударив по свежим бинтам на его локте. Пелагриос взревел, как раненый бык, и отшатнулся от нее, зажимая локоть. Мгновенно она обхватила его шею бедрами, скрестила лодыжки и сжала. Он бился, царапая ногтями ее кожу. Кинжал пропорол левую ногу. Леопард вновь ударила его камнем по голове, отчего треснула кость. С рычанием она колотила снова и снова, пока хватало сил, чтобы поднять руку.

Когда она, наконец, отпнула лейтенанта прочь, в кровавом месиве над его плечами едва можно было угадать человеческую голову. Леопард лежала, пытаясь отдышаться, осознание окружающего мира возвращалось к ней по кусочкам. Неохотно она разжала окровавленные пальцы, уже приклеившиеся к камню. Боль в ребрах, плече и ноге слилась в общую пульсацию. На некотором расстоянии раздавались лязг и боевые кличи. Крики амазонок, вышедших на тропу войны.

Эти звуки вынудили гладиатора подняться на ноги. Запекшаяся на бедре корка немедленно лопнула, и темно-красный поток отправился по ее ноге к земле, заставив Леопарда споткнуться. Подол туники мертвого солдата стал жгутом, затянутым под раной. Второй кусок ткани, завязанный еще сильнее, лег на сам порез. Когда гладиатор снова поднялась, на ногу уже можно было опираться, хотя она и дрожала. Прижимая больную руку к больным ребрам, она огляделась. Гладиус Брута лежал рядом. Леопард подняла меч. Ей нужно оглядеться и вернуться к Зене.

Пегий стоял поблизости, косился на нее кровавым глазом. Золотистая шкура дергалась в том месте, где кровь темной коркой застыла на мехе, но больше никого на расстоянии видимости не было. Леопард сжала зубы и неохотно направилась к лошади.

Пегий дернул головой, откинув узду прочь от ее руки, но со второй попытки гладиатору удалось перехватить поводья прежде, чем лошадь успела сбежать. Мерзкое животное боролось больше минуты, пока ее терпение не лопнуло.

– Ладно! Я поняла, – прорычала Леопард. – Ты ненавидишь меня, и мне ты тоже не нравишься. Но прямо сейчас ты ей нужна, и я сделаю все, что потребуется, чтобы вытащить ее отсюда живой. Ты понимаешь? Все. – Уверенность, вложенная ею в последнее слово, удивила даже ее саму. Если когда-либо и было самое время, чтобы бежать, то сейчас. Завоеватель лежит раненая где-то среди мертвецов, на нее охотятся амазонки, которых она почти истребила. Без кандалов, бдительных взглядов, вдали от стен дворца, от всего, что составляло ее порабощение, кроме золотого ошейника, скрытого под плащом – ничто не стояло между Леопардом и свободой. Кроме страха. Перед неизвестностью. Перед тем, чтобы проснуться завтра женщиной, на которую идет охота, беглым рабом, врагом амазонок, предателем Рима. Не имея места, куда можно вернуться, раненой, голодной и одинокой. Завтра, и послезавтра, и послепосле...

Леопард тряхнула мечом перед носом лошади, заработав протестующее ржание, но когда она потянула за узду, животное покорно последовало за ней.

Вместе они обходили тела и обломки, многие из которых были залиты кровью, щедро присыпанной пылью и золой. Далеко идти не пришлось. Длинные черные волосы, торчащие из-под красного щита, привлекли ее внимание. Гладиатор отбросила тяжелый предмет в сторону и перекатила безвольное тело Завоевателя на спину. Кровь запятнала бронзовый нагрудник, впиталась в кожи под ним. Внезапно обессилившая, гладиатор почти упала коленями в темную грязь рядом с нею. Леопард неуверенно протянула руку, чтобы откинуть грязную прядь с расслабленного алебастрового лица Завоевателя.

– Я не чувствую пальцев, – слетело с серых губ.

Она задохнулась от облегчения.

– Зена! Нам нужно убираться отсюда. – Подсунув руку под плечи Завоевателя, Леопард помогла той сесть.

– Прекрати. – Безжизненные глаза смотрели на нее. – Не трать впустую силы, Габриель. Я не могу идти. Я буду только замедлять тебя. Уходи.

– Нам не придется идти пешком. Ты можешь встать?

Завоеватель посмотрела на свои ноги, кивнула. Даже с помощью воина, Леопарду пришлось приложить много сил и испытать некоторую боль, чтобы поставить Зену на ноги. Еще большее напряжение потребовалось, чтобы усадить ее в седло. Меч случайно задел ногу Завоевателя, заставляя ее согнуться над лукой седла с болезненным стоном. Леопард вручила ей поводья и оружие, и нахлобучила римский шлем на глянцево-черную гриву Зены, перед тем как неловко забраться на лошадь позади нее. Она сделала ошибку, посмотрев вниз, и пошатнулась в седле, едва успев сомкнуть руки на тонкой талии сидящей впереди женщины. Гладиатор обернула украденный красный плащ вокруг них обеих, взялась за поводья и, вознеся молитву Гермесу, ударила лошадь пятками.

(прим. переводчика. Гермес – древне-греческий бог торговли, прибыли, разумности, ловкости, плутовства, обмана, воровства и красноречия, дающий богатство и доход в торговле. Покровитель глашатаев, послов, пастухов и путников; покровитель магии и астрологии. Посланник богов и проводник душ умерших в подземное царство Аида. Изобрёл меры, числа, азбуку и обучил людей)

Животное сорвалось с места в галоп, чуть не скинув женщин на землю. Только мертвая хватка Завоевателя на луке седла удержала их на спине лошади. Они неслись через поле битвы. Лошадь, сражаясь с неопытными руками, стиснувшими поводья, сама выбирала дорогу по кровавому побоищу. Все, что могла делать Леопард – это держаться за Зену и сжимать ногами лошадиные бока. Как командовать безумным животным – было вне ее понимания.