Текст книги "Цена молчания (ЛП)"

Автор книги: Spyrel

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

Завоеватель сжала губы.

– Оставь нас. – Ее глаза прожигали гладиатора, и на мгновение ей даже удалось собрать сил, чтобы попытаться подчиниться. Рука остановила ее. – Не ты.

Шрам прочистил горло.

– Прошу прощения, Завоеватель, но она все еще может быть...

– Она не была опасна тогда, и не опасна сейчас. – Она вздохнула, слегка раздраженная его беспокойством. – Жди в зале, если хочешь.

Двери палат закрылись за ушедшим солдатом. Много долгих ударов сердца женщины не двигались, неуверенные, что делать или говорить дальше. По крайней мере, так раб объяснила для себя действия своей хозяйки. С ее же стороны, гладиатор знала, в чем нуждалась. Попытка сесть стоила ей слишком многого. Боль в ребрах сменялась от ножевых ударов к резкой пульсации и обратно. Леопард чувствовала себя уставшей, неуклюжей, полностью изломанной, будто покрытой грязью изнутри и снаружи. Ее кровать качалась на океанских волнах, которые она не могла видеть. Все, чего она хотела – это опустить свою кружащуюся голову на что-нибудь неподвижное. И только тот факт, что сильное плечо перед нею принадлежало самой влиятельной женщине средиземноморья, удержал ее от этого.

Оставляя ее в состоянии дискомфорта, когда гладиатор могла только дышать и стараться не двигаться, чтобы мышцы не стонали о повреждениях, которых она не помнила; в ожидании, что Завоеватель спросит или скажет или сделает что-нибудь – хоть что-нибудь – позволяющее ей знать, в чем она ошиблась и что должна была делать теперь.

Зена медленно перевела дыхание.

– Ты выглядишь довольно зеленой. Нужен тазик?

Раб сосредоточилась на своем желудке, осознав, что живот прилипал к спине, и она не смогла бы ничего извергнуть, даже если бы захотела. Странно успокаивающая мысль. Леопард снова покачала головой, отчего опять начала кружиться голова, и сжала зубы, прилагая все усилия, только чтобы оставаться в вертикальном положении. Это плечо все еще было рядом, и все еще выглядело ужасно приглашающим. Гладиатор закрыла глаза, отодвинув эту мысль прочь.

– Ты помнишь состязание?

Состязание. Непрошеные образы замелькали перед глазами: заштрихованные солнцем доски комнаты, противники, проходящие через ворота, импровизированный лазарет, целители, заключенная...

– Ученик Эфини, – просипела она, от приложенного усилия в горле появился привкус меди, – она сказала, что я избила Королеву до полусмерти. Это правда?

Завоеватель встала, вернувшись через пару секунд с кубком чистой воды, который вложила в руки раба.

– Ты мне скажи.

– Я не забыла, что сражалась с нею, но... – Ужас появился в ее сознании вместе с образом визжащего чудовищного грифона, с жадностью опускающего свой длинный клюв на ее лицо. Гладиатор зажмурилась, пытаясь стереть это видение. – Я не помню, чем оно закончилось.

Завоеватель изучала ее лицо.

– Но ты что-то помнишь.

Отчаянно нуждаясь в жидкости, гладиатор подняла кубок к губам, с трудом сглотнув воду. Это даже на миг не помогло справиться с жаждой. Второй длинный глотов опустошил кубок, но ее рот остался сухим, как песок. Гладиатор заглянула в кубок, дебатируя с собой, можно ли попросить еще, но решила, что лучше попытаться собраться с мыслями.

– Да, я помню некоторые моменты. Невозможные моменты, как будто сны воплотились в реальность. Или ожили кошмары. – Видения вернулись – причудливые и сильные, слишком реальные, чтобы их можно было придумать. Ее пульсирующие глаза остановили взгляд на пальцах рук, лежащих на коленях, которые раб сжимала и разжимала. Пальцах, обмотанных бинтами так, что они стали похожи на колбаски. Гладиатор подняла руку.

– Что случилось?

Завоеватель подняла один из украшенных драконами чобо. Засохшая кровь окрасила оба конца.

– Саботаж. Бритвы, воткнутые в рукояти под обмотками. После первого же столкновения, они прорезали кожу и вонзились в тебя.

Память об этом тут же вернулась. Она кивнула.

– Я помню. После того, как я перевернула их, это не было проблемой. Зачем кому-то делать это?

– Бритвы были пропитаны ядом. БЕЛЛАДОННА.

– Красивая леди, – выдохнула раб, наконец, понимая. – Благодарение богам, что я не получила много яда.

Зена фыркнула.

– Ты получила достаточно. В течение трех дней ты только дышала и бредила подобно сумасшедшей. – Механически, пальцы Леопарда коснулись воспаленного горла. Завоеватель тихо хихикнула. – Держу пари, оно воспалено. Как только ты начинаешь говорить, тебя не остановить.

У гладиатора перехватило дыхание. Почти забытый нож в ребрах врезался глубже, открывая страшную рану.

– Ч… Что я говорила?

– О, много чего, что я хотела выяснить. Но главным образом ты рассказывала истории. О богах, о героях древности, о твоей семье. О Зене, благородной Королеве Воинов. О том, как ты убивала для Цезаря вне Арены. – Последнее утверждение холодом пробежало по коже Леопарда. Она заметила потрепанный меч, только когда лезвие остановилось на ее плече рядом с горлом. – Что сказал тебе египтянин?

Гладиатор едва могла двигаться, не говоря уж о том, чтобы защищаться. Она замерла, опасаясь холодной стали, прижавшейся к шее, тщательно подбирая слова.

– Он сказал, что у моего прежнего хозяина есть глаза даже здесь, и что я должна убить тебя, если я… если я хочу вернуться домой.

– Домой. – Завоеватель взвешивала ее слова, отыскивая правду. – И ты бы сделала это?

Вопрос застал Леопарда врасплох, немедленно вынудив защищаться.

– Я убивала многих других.

– Но ты убила бы меня?

Неловкость ситуации почти физически уколола ее.

– Я уже пыталась.

– Да. Больше чем однажды, насколько я помню. Хотя, технически, держать сервировочную ложку возле моего горла не может считаться попыткой. Но уже дважды ты не сделала этого. Что останавливает тебя?

Раб попыталась классифицировать свои беспорядочные чувства.

– Страх, возможно.

– Страх? Я не верю, – презрительно протянула Зена, – чего могла бояться Леопард Рима? Поимки? Наказания? – Край лезвия коснулся бьющейся на ее шее жилки. – Смерти?

Гладиатор сделала рваный вдох и попыталась объясниться.

– Я принадлежу тебе. Твоя жизнь – моя жизнь. Мое очень короткое будущее состоит в том, чтобы жить и умереть рядом с тобой или от твоей руки. Ты, действительно, думаешь, будто я не знаю, что твоя смерть будет означать и мою смерть?

– Тогда страх чего?

Это был более трудный вопрос. Ей потребовалось приложить усилия, чтобы разобраться в своих чувствах.

– Возможно, жизни. Вернуться к прежнему существованию. К нему. К Арене. К молчанию. К жизни без… – «Тебя», – почти сказала она, в последний момент поймав себя на абсурдности этого утверждения. – Без надежды. Я едва могу примириться с тем, что делала. Тартар будет облегчением.

Меч у ее горла дрогнул. После долгих раздумий, Завоеватель убрала клинок в ножны.

– Нет никакого облегчения в Тартаре для таких, как мы.

«Таких, как мы». Трещина в привычном образе военачальника, интенсивность ее слов коснулась каких-то струн в душе раба. Гладиатор криво улыбнулась, сморщив нос.

– Ну, по крайней мере, рядом с тобой буду я для компании.

– Прекрасно. Застрять навечно с моим причиняющим беспокойство рабом, да к тому же ассасином. – Здравая мысль. – Я не могу себе позволить, чтобы ты все время пыталась меня убить.

Раб теребила бинты, обернутые вокруг ее пальцев, неспособная поднять глаза.

– Обратно в камеру?

– Нет, – ответ последовал без колебаний. – Насколько я понимаю, кто-то пытался убить тебя, и пока мы не вычислим, кто это, я хочу, чтобы ты была там, где я смогу приглядывать за тобой.

– Для защиты.

– В качестве приманки. – Гладиатор медленно моргнула, заработав смешок. – И для защиты. – Если какая-то другая причина и посетила ее мысли, то на голосе воина это никак не отразилось. – В пределах этих палат никаких кандалов… при одном условии. Больше никаких попыток забрать мою жизнь. Дай мне шанс разобраться со шпионами Цезаря. Пока ты взаперти, он не может ожидать, что ты нанесешь удар. Кроме того, я – не какой-нибудь старый генерал или жирный сенатор. Я пережила лучших ассасинов, чем ты, и я не буду наслаждаться твоей казнью. – Широкая улыбка воина, как предполагалось, должна была быть примирительной, но улыбка не коснулась острого взгляда светлых глаз.

Убийца, живущий внутри гладиатора, в свою очередь оценивал Завоевателя. И от этой оценки ее грудь напрягалась от чего-то среднего между гордостью и тошнотой. Она еще помнила давление рукояти ножа в своей ладони, помнила бьющуюся жилку под лезвием. То, что Завоеватель все еще жила, и могла произнести эту фразу, было следствием недостатка желания убить ее, а не отсутствия навыка. Это было ее вечной проблемой с убийствами – слабостью, на уничтожение которой Цезарь потратил немало сил. Леопард начала было верить, что он преуспел, пока не встретила Зену.

– Ты слушаешь?

Ее разум вернулся назад к беседе.

– Моя казнь.

Зена покачала головой.

– Я сказала, что тебе придется носить кандалы вне этих палат, пока я не разберусь со шпионами. Ты сделаешь это для меня?

Раб потерла запястья, на которых годы в цепях оставили мозоли, почесала шею под золотым ошейником. После этих обнажающих душу бесед, наполовину стертых из ее памяти, не так она хотела находиться рядом с Завоевателем. Не как некий зверь на привязи.

Завоеватель прочитала ее сомнения.

– Ты помнишь окончание своего состязания?

«Зена, окруженная древними бестиями, их длинные матовые когти, тянущиеся…» Раб покачала головой, не уверенная в том, что это могло быть реальностью.

– После сражения, когда ты отказалась опустить оружие перед солдатами, я попросила, чтобы ты подчинилась мне. Не как раб. Никогда раб не уступала Завоевателю. Но Леопард разрешала себе расслабиться, отдавая свою жизнь в мои руки чаще, чем я могла бы рассчитывать.

Зеленые глаза встретили взгляд Завоевателя, осторожные, сомневающиеся.

– Я… не помню этого.

– Ты же не думаешь, что могла быть связана без твоего согласия или жестокой борьбы, не так ли?

Это было похоже на правду. Фрагменты воспоминаний возвращались к ней.

– Но… борьба была, ведь так?

– О, и множество. Когда ты не говорила, ты боролась.

Гладиатору показалось, что она заметила налет мрачного юмора в последней фразе. И затем раб заметила их – охровые ушибы на шее Завоевателя, скрытые высоким воротником. Механически, Леопард подняла руку, чтобы коснуться их. Ее хозяйка резко встала и отошла, чтобы налить еще воды.

Медленный выдох.

– Я сделала это.

– Нет. Цезарь сделал это. Ты отпустила меня.

Давление на ее грудь немного ослабло, позволив ей снова дышать. Раб вздохнула.

– Что насчет Королевы? Эфини сказала, я пыталась убить ее.

– Верно, ты довольно сильно ее избила. Но я не думаю, что тебя остановило то, что силы кончились. Верь мне, на то, чтобы справиться с моими людьми, их осталось достаточно. Я думаю, что некоторая часть тебя отступила. Возможно, ты узнала ее. Или, возможно, ты не такая бессердечная убийца, которой хочет видеть тебя Цезарь.

Горечь.

– Ты не знаешь меня…

– Я думаю, что знаю. Я думаю, что часы выслушивания твоих мыслей, взглядов и историй можно классифицировать как образование. Я знаю, на что похожа радость убийства. В тебе этого нет. Уже то, что ты задаешься вопросом на сей счет, доказывает, что я права.

Леопард открыла было рот, чтобы оспорить слова воина, но остановила себя. Правда это или нет, Завоеватель не поверит в это. Она глубоко вздохнула.

– Что будет теперь? С амазонками?

– Их Королева все еще жива. Мы постараемся максимально использовать второй шанс. – В голосе Завоевателя звучала убежденность, но она не могла заставить себя посмотреть в глаза раба.

Часть IV

Insidiae inescarae

Западня с приманкой

34 Respondit Cleopatram

Ответ Клеопатре

Жара накрыла высокую платформу, офицеров и гражданских, собравшихся на площади. От нее на коже Завоевателя выступил пот, а губы пересохли. Машинально Завоеватель подняла кубок и, обнаружив, что тот пуст, снова наполнила его. Ее раб тела сегодня не обслуживала хозяйку.

Завоеватель покосилась на женщину, стоящую у задней части платформы. В потрепанной броне и леопардовой накидке она выглядела абсолютным римским призовым гладиатором. Широкий ошейник и кандалы только увеличивали эффект. Раб стояла как мраморная статуя. Напряженные мышцы, натянутые цепи, как будто наручники скорее растягивали ее запястья, а не скрепляли их. Даже взгляд ее был странно пустым.

Вопль вернул внимание Завоевателя обратно к открытой области перед возвышением. Тяжелый молот опустился на голени неудачливой души. Третьей за сегодня.

Второе движение молота, резкий хруст, слегка поколебавший ряды собравшихся. Даже Завоеватель вздрогнула, немедленно рассердившись на себя за это.

– Хороший удар!

Завоеватель медленно повернулась, чтобы посмотреть на Амуна, который поднял свой кубок в веселом приветствии. Египетский делегат наклонился к ее креслу и заговорщески зашептал:

– Я думаю, ваш палач слегка запыхался от сегодняшних празднеств. Конечно, он нуждается в более энергичной разминке.

Во рту появился кислый привкус. Что не отразилось на улыбке.

– Теперь в моих странах происходит не так много преступлений. Недостаточно казней, чтобы держать его в форме. Но ты прав. После того, как мы закончим, возможно, я выберу нового человека. И он сможет начать со своего предшественника. – Ожидаемый ответ от Разрушителя Наций. Амун рассмеялся и ее рубиново-красные губы изогнулись в улыбке. Если улыбке и недоставало теплоты, то делегат предпочел этого не заметить.

– Я так рад, что вы предложили нам задержаться еще на день. Эта демонстрация правосудия весьма вдохновляющая.

– Я довольна, Амун. Кроме того, немного свежего воздуха помогло мне увидеть в перспективе изменения потребностей Клеопатры. Если ее люди, действительно, страдают от засухи, возможно, я должна уменьшить дань в этом году. Как ты отметил, золото лучше потратить на закупку зерна, чтобы кормить моих верных египетских подданных.

Амун широко улыбнулся и наклонил голову.

– Завоеватель, ваша мудрость в этом вопросе потрясает.

– А твоя лесть подавляет. Я вижу, почему Клеопатра так высоко тебя ценит.

Он с ухмылкой склонил голову и возвратил свое внимание поднимающемуся кресту.

Завоеватель повела рукой, заставляя вино вращаться в кубке, и сделала еще глоток.

– С другой стороны, на дополнительное золото можно купить также и другие вещи. Корабли. Оружие. Лояльность римского легиона.

Глаза, с окрашенными в черный цвет веками, вновь обратились к ней.

Завоеватель растянула губы в улыбке – широкой и ленивой.

– Разве ты не слышал? Пять тысяч римских легионеров высадились в Никополисе неделю назад. К сожалению для вашей королевы, она оказалась перед необходимостью выбирать между моим правлением и стремлениями Цезаря. Еще хуже дело обстоит, если Клеопатра сама их пригласила. Есть мало вещей, которые я ненавижу больше, чем предательство на благо Цезаря.

Амун открыл рот, чтобы возразить, но в этот момент цепь сжалась вокруг его горла. Толстые ухоженные руки вцепились в звенья, сошлись на кандалах Леопарда. Вены мужчины вздулись от напряжения, лицо покраснело от недостатка воздуха. Офицер, сидящий около него, поднялся и поймал пятку Леопарда шеей еще до того, как успел достать из ножен меч. Гладиатор сильнее натянула цепь на горле делегата, держась на безопасном расстоянии от его локтей, позволяя времени закончить эту работу.

За эту долгую молчаливую минуту, перемежаемую случайными движениями ног эмиссара, Завоеватель сумела разглядеть кое-что в гладиаторе. Не тот демон, которого она знала в своем собственном сердце, всегда жаждущий острых ощущений от убийства. Нет, эта сущность в ее рабе была безжизненной, отдаленной, бесчувственной. Вместо своевольной юной женщины стояло мертвое тело, намеренное выполнить свою задачу. Стрела, спущенная с тетивы. Разве что стрела чувствовала больше.

Это было создание Цезаря.

Завоеватель положила руку на напряженное запястье гладиатора, заглянула в равнодушные зеленые глаза, приказывая им посмотреть на нее. Что они и сделали, холодные и отдаленные. Воин слегка дернула головой.

Немедленно гладиатор ослабила хватку, некоторая теплота вернулась к ее глазам. Но это существо все еще скрывалось там, ожидая приказа прикончить его.

Завоеватель повысила голос, перекрывая бормотание толпы.

– Амун, также известный как Марк Лицентий, агент Рима, ты обвиняешься в мятеже. Наказание – смерть через распятие. Тебе есть что сказать?

Мужчина что-то невнятно пробулькал. Повинуясь кивку хозяйки, раб сняла цепь с его фиолетовй шеи, пинком оттолкнув его к краю платформы. Дыхание вырывалось из горла Амуна с хрипами, он растирал руками шею. Суженные глаза остановились на гладиаторе.

– Глупая девчонка.

– Побереги дыхание, шпион. Глаза и уши Цезаря присоединятся к тебе в Татаре. – Завоеватель сделала движение кистью. Охранники вывели на площадь закованных в цепи служащих пленника, а также нескольких солдат и гражданских.

Делегат пробежался глазами по лицам арестованных. Какая-то внутренняя сила покинула его, заставляя казаться более старым и слабым.

– Тебе есть что предложить, шпион? Информацию о заговоре Цезаря против Греции? – Завоеватель не ожидала ответа. Людей, подобных Амуну, специально выбирают для таких заданий за их фанатичную преданность. Нет, его сеть информаторов уже оказалась весьма разговорчивой.

Делегат выпрямился.

– Это только вопрос времени, Зена. Цезарь будет управлять Грецией независимо от того, умрешь ты или нет.

Завоеватель изучала его лицо, его позу; улыбнулась, удостоверившись, что у него больше нет карт в рукавах, только слова.

– Кинетос? – Обратилась она к запыхавшемуся палачу. – Прежде чем начать, принеси мне его язык. – Воин пробежалась глазами по арестованным. – Всех их.

Палач подчинился, быстрый и опытный, глухой в реву толпы. Однако что-то заставило Завоевателя пробежаться глазами по лицам в толпе. Они могли упустить кого-то. Слово все еще могло вернуться в Рим. Люди отвечали взглядами неприветливыми и злобными, сердитыми на египтянина, заговорщиков, солдат, гладиатора и даже Завоевателя. На несколько дней ее явная харизма и сила заставят их держать себя в руках. Как и ее армию. Как и ее врагов.

Нож палача глубоко врезался в плоть. Руки в унисон взлетели вверх, крики делегата утонули в слитном победном кличе. Через секунду грубый язык лег в ее ладонь, теплый и тяжелый. Завоеватель улыбнулась. Ничто не объединяет толпу так, как общий враг. С быстрой улыбкой на губах она повернулась к гладиатору...

...которая мчалась к ней, вытянув вперед скованные руки. Инстинкт взял верх над Завоевателем, она развернула ладонь, чтобы разбить рабу нос.

Рефлексы немедленно пришли в боевую готовность, когда она шестым чувством различила за воплями толпы щелчок тетивы. Завоеватель развернулась, чувствуя стрелу, нацеленную ей в грудь, ее руки начали движение сами по себе, когда Леопард прыгнула. Раб достигла ее первой, и они обе полетели на платформу.

Все начали двигаться одновременно. Солдаты врезались в толпу. Гражданские рассеялись подобно сухим листьям. Хаос прорезал быстро приближающийся голос Беллерофона.

– Убить ассасина!

– Нет! – Завоеватель спихнула с себя гладиатора и вскочила на ноги. – Я хочу получить его живым. – В четыре длинных шага она оказалась посреди площади и подняла брошенный лук. Работа мастера выглядела слишком знакомой. Она пропустила перья и бусинки между большим и указательным пальцами, гнев закипал в ее животе. – Я хочу получить ЕЕ живой.

Знакомое присутствие позади ее локтя. Не оборачиваясь, она понизила голос, чтобы следующую фразу слышала только раб.

– Это было глупо с твоей стороны. Я могу сама позаботиться о себе.

Завоеватель ощутила кивок раба по скрипу кожи и неровному выдоху.

– Джоксер! – Она бросила лук дракону. – Отнеси его в мои покои. Кинетос? Заканчивай свою работу. Сначала – этого трижды проклятого сына шакала Амуна.

Беллерофон подбежал к ней и отсалютовал.

– Завоеватель, ворота заперты, свободные солдаты распределены по стенам. Горожане сообщили о странной женщине, которая бежала к району храмов. Мы сконцентрируем свои поиски там – пройдемся четырьмя командами от дома к дому. Мы найдем ее.

– Я очень разочарована, капитан. Дай мне свой меч.

Дракон побледнел, но еще сохранял самообладание.

– Завоеватель?

– Я ведь не могу идти охотиться без меча, не так ли?

Мужчина облегченно выдохнул, подавая ей свой меч.

Ей больше нравилось, когда он обливался потом.

– В твоих интересах, чтобы она была найдена, Беллерофон. Иначе мне придется начать задавать вопросы о том, как женщине с луком удалось пройти мимо твоей охраны.

Он отсалютовал.

– Как прикажете. – Выкрикивая приказы, капитан удалился, спеша оказаться как можно дальше от нее. Благоразумный поступок.

Завоеватель осветила свою неподвижную компаньонку жестокой усмешкой.

– Я говорила тебе, что эти суки покажутся. Ты успела разглядеть лицо этой женщины? – Леопард ответила одним напряженным кивком. Завоеватель не могла сдержать улыбку. – Тогда идем. Я хочу поохотиться на кролика.

Гладиатору приходилось почти бежать, чтобы не отстать от воина, когда та двигалась по улицам мимо зданий, повозок и магазинов, устрашающе пустынных летним полднем. Едва заметив Завоевателя, люди спешно скрывались в тени дверных и оконных проемов, как стайки мелких рыбешек, побитые и растрепанные после того, как здесь прошли солдаты. Одна из женщин прижимала кричащего младенца к груди, свежая кровь сочилась из ее разбитой губы. Она не стала прятаться от пристального взгляда Разрушителя, ее лицо не скрывало эмоций – рассвирепевшая, как Аид, и бессильная что-либо сделать. Мурашки пробежали по коже Завоевателя, холодный ветерок уязвимости коснулся ее огрубевшей души.

Одежда и мебель вылетали через дверь на улицу – жертвы усилий команды солдат. Завоеватель без замедления пролетела мимо, лишь через пару шагов почувствовав отсутствие своей тени. Гладиатор стояла, будто замороженная, ее пристальный взгляд был прикован к стоящему возле дома семейству и молодой женщине, на которую одевали кандалы.

– Идем, – рявкнула Завоеватель, неопределенно махнув мечем. Медленно, Леопард последовала за ней, хотя ее взгляд задержался на картине обыска.

Наконец, они приблизились к старому растрескавшемуся зданию храма. Виноградные лозы поднимались по арке дверного проема, подсушенные жаром конца лета. Здание выглядело бы брошенным, если бы не подметенное крыльцо и тусклые огни факелов в темном проеме.

– Амазонский Элизиум. Если ее здесь нет, то наверняка кто-то здесь ее знает. Идем.

Раб уперлась ногами в землю, сопротивляясь тянущей ее вперед руке.

– Я сказала, идем. У нас не так много времени...

Гладиатор замотала головой. Пот выступил у нее на лбу.

Завоеватель проследила ее взгляд. На замкОвый камне арки были вырезаны лук и полумесяц, предостерегая врагов богини.

– О, во имя Ареса. Ты думаешь, что убив одну Королеву амазонок, заслужила вечную неприязнь выдохшейся богини? Я делала с ее амазонками вещи, рядом с которыми Гера выглядит великодушной. Если Артемида до сих пор не убила меня, то кого-то, подобного тебе, она даже не заметит. А теперь войди сюда. – Последовавший за этими словами рывок втянул гладиатора внутрь храма. Когда небеса не раскололись, чтобы испепелить раба на месте, Завоеватель кинула через плечо знающую ухмылку.

– Твоему присутствию здесь не рады, – прозвенел резкий голос. Гладиатор напряглась в железной хватке Завоевателя, торопясь уйти, но воин удержала ее на месте. Эхо стихло, и из-за занавеса в дальней части храма выступила женщина. Не рассерженная богиня; жрица в белом доспехе. Хранительница храма держалась на некотором расстоянии, но кроме этого ничем не показывала своего отношения к мечу, которым посетительница размахивала столь небрежно.

– Это ничего. Я не возражаю. – Разрушитель отвернулась, изучая сцены, покрывающие стены храма. Охота в зеленых лесах. Олень, преследуемый собаками и женщинами. Женщина, купающаяся под луной. Завоеватель улыбнулась жрице. – В моем царстве предоставлять кров амазонкам незаконно. Конечно, ты знаешь это. Мы ищем кое-кого. Ассасина. Она случайно не забежала сюда, когда ты отвернулась.

Жрица вздернула подбородок.

– Если я отвернулась, то как я могу это знать?

– Я понимаю твою точку зрения. Похоже, нам придется оглядеться здесь. Давай-ка я позову охранников. Я уверена, Артемида не будет возражать, если мы перетряхнем ее дом во имя охоты. О, это листы с молитвами? – Она подняла тонкую связку высушенных листьев, небрежно повертела в руках. – Выглядят довольно хрупкими. Ты уверена, что она никак не могла прокрасться сюда? Или все-таки что-то вспомнила?

– У тебя нет власти здесь, Зена. Ты не можешь еще больше унизить дочерей Артемиды. Уничтожь молитвенник. Ничто не вечно, и все заменимо.

Завоеватель бросила листы обратно на стол.

– А как насчет тебя? Тебя я могу унизить еще больше? – Кончик меча примостился под подбородком жрицы, коснувшись ее горла. – Твоя предшественница недолго здесь задержалась. Я надеялась, что ее сменщица проявит больше мудрости.

Жрица открыла рот, но грохот в задней комнате ответил за нее. Завоеватель оттолкнула женщину в сторону, разрезала занавеску, чтобы увидеть ноги, торчащие из дымохода. Подпрыгнув, воин потянула за болтающиеся конечности, уронив на пол покрытую копотью амазонку. Девушка потянулась к рукоятям парных мечей, висящих на ее поясе, но клинок коснулся ее горла прежде, чем она успела их вынуть.

– Это она? – Завоеватель бросила быстрый взгляд через плечо. Нерешительно, Леопард кивнула. Воин уставилась на амазонку с голодной улыбкой. – Время умирать, ассасин.

Она ожидала, что девушка решится на какую-нибудь глупость. Она даже ожидала глупости от жрицы. Чего она не ожидала, так это того, что цепи поймают ее меч и вырвут оружие из руки.

Завоеватель подняла взгляд на Леопарда, шок быстро сменился бешенством. Ее кулак соединился со щекой раба в ударе, от которого должны были зашататься зубы. Амазонка решила воспользоваться шансом и прыгнула через гладиатора, одновременно вытаскивая клинки из ножен и плавно переводя это движение в нанесение удара, вспарывая шелковый рукав и руку под ним. Завоеватель одним легким движением перехватила ее запястье и завела локоть за спину, выворачивая руку.

– Опусти это, или я тебе руку оторву. – Воин подняла кисть нападавшей почти до противоположного плеча, уверяя, что не шутит. Короткое лезвие звякнуло по каменным плитам пола.

Леопард поднялась на ноги, что-то пробормотав сквозь сжатые зубы.

– Теперь ты разговариваешь? Говори! – Она дернула рукой, заставив девушку взвизгнуть от боли.

Гладиатор дернула челюстью. Болезненный взгляд коснулся жрицы, стоящей в дверном проеме, потом вернулся к Завоевателю и ее добыче. Неохотно, раб повысила голос достаточно, чтобы Завоеватель могла ее слышать.

– Я твоя. Я говорю только для тебя. Я принадлежу тебе.

– Римская шлюха! – Вспыльчивая рыжеволосая девушка, схваченная Завоевателем, ударила Леопарда ногой под подбородок, уронив ту на спину.

– С меня довольно, – Прорычала Завоеватель, вытаскивая второй меч из ножен девушки.

– Нет! – Крик эхом носится, отражаясь от стен маленькой комнаты. Леопард приподнялась на одном локте, сплюнула кровь, осторожно подбирая слова. – Она может быть полезна для тебя. Дать информацию об амазонках. Ее можно использовать как рычаг против ее сестер и даже Королевы. Возможно, так или иначе, она поможет покончить с этим.

Девушка принялась вырываться.

– Нет! Я предпочту смерть! Закончи это!

Змеиный шепот в ухо девочки.

– Ты слишком болтлива для твоей же пользы, червь. – Она встретилась взглядом с рабом и кинула той ключи от кандалов. – Прекрасно, попробуем по-твоему. Встать. Мы уходим.

Девушка присмирела и послушалась, медленно вставая, стараясь беречь плечо. Кандалы были открыты, чтобы тут же захлопнуться на запястьях амазонки. По дороге назад, Зена внутренне кипела из-за того, что лишилась возможности прикончить дерзкую девчонку, но еще сильнее она сердилась на гладиатора за вмешательство – уже второй раз за день. И то, что Леопард говорила дельные вещи, мало смягчало тот факт, что раб бросила вызов Завоевателю – даже физически противостояла ей – перед свидетелями. Перед врагами. Она не потерпит подобного неповиновения перед лицом врагов.

– Живее! – Огрызнулась Завоеватель на отстающего гладиатора. Только сейчас она мрачно отметила, что Леопард была без цепей за пределами стен дворца. Она могла скрыться в любой момент, осуществить побег, о котором однажды уже думала. Той ночью, наблюдая из вестибюля, как Леопард борется со своим первым искусом свободы, Завоеватель спросила, что остановило ее.

«Не уверенна. Ты, я полагаю.»

Это был неосторожный ответ, выдающий конфликт в ее сердце. Завоеватель никогда не думала, что Леопард, действительно, осталась из страха. Опасение – возможно, но никогда страх. Но это было давно. Достаточно давно, чтобы глянец поблек, и истинная натура Завоевателя перевесила. То, что женщина продолжала тащиться за ней по улицам обратно к верному рабству, опустив голову, ни разу не оглянувшись по сторонам в поисках возможности спасения, вызывало у воина слабый приступ неловкости. Она не понимала, не могла понять, почему женщина спасала ее от стрелы, чтобы спустя только пару минут бросить ей вызов из-за ничего не стоящей жизни преступника. Мотивы Леопарда озадачивали Завоевателя, делая ее непредсказуемой и опасной.

Площадь была пуста за исключением тел на крестах, чьи головы были склонены к земле, а руки широко раскинуты, будто охватывая равнодушное небо. В воротах дворца Завоеватель перехватила солдата и послала его на поиски капитана, чтобы остановить облаву.

Воин направилась прямо в темницу и бросила заключенную в ту же самую камеру, которую когда-то занимала гладиатор. Выпущенная из сокрушительной хватки Завоевателя, девушка почувствовала себя увереннее, и глумливо протянула из-за прутьев решетки:

– Я сделала тебя, Зена.

– Нет, не сделала, – отворачиваясь, вздохнула Завоеватель.

– Амарис сделала великую Зену! Если бы твоя сука не вмешалась, ты была бы на пути к долгой медленной смерти!

– Нет, не была бы, – устало брошенное через плечо.

Она игнорировала остальные сентенции девушки, радуясь возможности оставить ее позади, скрыться в своих покоях, прижать в голове холодную ткань и подумать. Леопард следовала за ней, бледная и странная. Возможно, за свои речи она ожидала плетей, которые полностью заслужила. У Завоевателя сейчас не было для этого сил. Она хотела только залезть в прохладную воду ванной и отдохнуть. В тишине она скинула церемониальное платье, и накинула уже разложенный на кровати халат. Да благословят боги Видалиса.