Текст книги "Цена молчания (ЛП)"

Автор книги: Spyrel

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)

Оригинальное название: Pretium Silenti

Русское название: Цена молчания

Автор: Spyrel (copyright 2008)

Переводчик: Akrill ([email protected])

ЦЕНА МОЛЧАНИЯ

Часть I

Parda Romae

Леопард Рима

1 Ludi

Игры

Цветы, монеты и крики беснующейся толпы изливались на песок Арены; голоса сливались в общий гул, от которого дрожали деревянные трибуны. Боец, которого они приветствовали, сжав кулаки, поднял свои массивные руки и испустил завывание. Его голос утонул под ревом масс.

На консульской трибуне чествуемая гостья откинулась на спинку стула и зевнула, краем глаза глядя на Цезаря. Глава принимающей стороны слегка повернул голову, его золотой лавровый венец блестел, как огненное светило. Слабая улыбка коснулась губ женщины; у нее не было никакого желания скрывать насмешку над ним самим или его увеселительным мероприятием.

– Тебе не нравятся Игры?

Ее улыбка стала шире.

– Наблюдать их потуги утомительно. Неужели это лучшее, что могут предложить твои знаменитые гладиаторы?

Его улыбка источала снисходительность.

– Недостаточно кровожадно для тебя?

Она махнула кистью в сторону Арены, где рабы поспешно очищали поле боя для следующей схватки.

– Твои так называемые Samnites и Thracians – просто римляне с разным оружием. Одинаковые позиции, одинаковые движения, одинаковые стратегии раз за разом. Никакого огня. Никакого воображения. Скучно.

(прим. переводчика. Samnites – Самниты – древнеитальянские племена, занимавшиеся преимущественно скотоводством, первоначально обитали в центральной Италии, в Аппенинских горах. В V в. до н.э. часть самнитов заняли западную и юго-западную часть Аппенинского полуострова. Эти племена, смешавшиеся с местным населением, известны под названиями кампанцы, луканы и бруттии. В IV-III вв. до н.э. вели войны с Римом, после поражения в Союзнической войне 90-88 гг. до н.э. были почти полностью истреблены, а оставшиеся самниты подверглись романизации.

Thracians – Этруски (греч. “тиррены”) – древний народ, населявший в I тыс. до н.э. область центральной Италии между реками Арно, Тибр и Аппенинскими горами (современная Тоскана))

Она стремилась показать свое превосходство; он оставил этот намек без ответа, растянув губы в неискренней улыбке.

– Возможно, дело в том, что ты смотришь. Ты бы наслаждалась этим больше, будучи там, внизу? Может быть, против него?

Победивший гладиатор покидал Арену. Его массивные мышцы блестели от масла и пота. Женщина едва удостоила его взглядом.

– Не оскорбляй меня. Я бы вспотела только от жары.

– Я лишь пытаюсь сделать твое пребывание здесь более приятным, Завоеватель.

– Тогда сформулируй свои условия, Цезарь.

Мужчина медленно отпил из золотого кубка и прищелкнул языком.

– Просто, Рим предоставляет множество возможностей, чтобы освободиться от... избытка энергии.

Его отказ говорить прямо заставил ее нахмуриться и послужил лишь укреплению ненависти к ядовитому змею, который объявил себя римским диктатором. Сидеть так близко к нему, чувствовать аромат его одежд... у нее мурашки бежали по коже, и не от страха. Лишь изрядная доля практицизма останавливала ее от того, чтобы сжать руки на его горле. Личная Охрана Цезаря скрывалась вне поля зрения в коридоре позади них, а в самом Риме стояло несколько легионов, благодаря которым покинуть город станет менее чем приятной задачей. Так что она только тряхнула головой, велев себе оставаться спокойной, размеренно дышать и ждать. Она сделает свой ход достаточно скоро. Или это сделает он и тем самым раскроет свои карты.

Следующая схватка уже началась. На сей раз, бились две группы гладиаторов, празднуя одну из битв древности, которую Завоеватель знала, и которая мало волновала ее. БОльшая группа использовала копья и щиты, они наступали рваным строем на шестерых противников, облаченных в шлемы с плюмажами и одинаковые нагрудные доспехи, и прикрывающихся круглыми щитами древних Hoplite. Греки, которых было в три раза меньше, отступали перед стеной копьеносцев, держась плечом к плечу и стараясь не быть загнанными в угол или окруженными.

(прим. переводчика. Hoplite – (в античной Греции) тяжеловооруженные пехотинцы)

Завоеватель вздохнула. Если уж она должна выносить эту пародию на битву, стоит, по крайней мере, изучить тактику сражения римлян.

Копьеносцы прощупывали оборону противников пробными ударами, подбадриваемые своим численным превосходством и насмешками зрителей. Наконец, один из них решился и сделал резкий выпад в сторону самого маленького солдата греков.

Быстрый, как песчаная буря, его противник скользнул в сторону, схватился за древко копья и резко дернул на себя. Завоеватель чуть не рассмеялась в голос; нападающий растянулся на песке между двумя выглядящими голодными противниками. Мгновенно они порубили его на части и вновь сомкнули ряды еще до того, как копьеносцы успели осознать случившееся.

Как будто Тартар разверзся.

Копьеносцы стремительно единой волной рванулись вперед и врезались в греков, сломив их строй. В течение нескольких секунд хаоса казалось, что они выиграли битву. Моментом позже греки отступили назад и вновь сомкнули ряды, оставляя раненых противников, стоявших на флангах авангарда.

Hoplites теперь стояли перед меньшим количеством врагов, но и они заплатили за это свою цену. Один из греков обнаружил у себя в боку два копья и, уже падая, вытянулся вперед, подрезая мечом сухожилия на ногах своего убийцы. Теперь сражение бушевало всерьез. Копьеносцы спешили окружить защищающихся и сбить их в тесную группу, чтобы удобнее было закалывать их копьями. Самый нетерпеливый копьеносец выскочил вперед и метнул свое копье, пронзив сразу двоих противников, плохо защищенных легким доспехом, но и сам нападающий раскрылся и тут же поплатился жизнью за свою неосторожность.

Но эти действия разорвали затягивающуюся петлю. Оба строя рассыпались и теперь бойцы сражались небольшими группами – по двое копьеносцев против одного грека. Самый маленький солдат греков двигался с поражающей скоростью и свирепостью. Громоздкий щит грека улетел в сторону, заставляя одного из копьеносцев споткнуться, чем тут же воспользовался его противник, два гладиуса двигались с быстротой молний. Ловко отвести удар одного копья, перехватить вторым мечом наконечник другого, пропуская смертоносную сталь мимо себя и плавным обратным движением полоснуть по незащищенной руке; копье полетело на песок вместе со все еще сжимающей древко кистью. Сверкающее лезвие меча парировало укол копья и, пока копьеносец прикрывался щитом от ложного выпада второго гладиуса, грек пальцами ноги зарылся глубоко в песок и швырнул пригоршню песка в лицо противнику. Копьеносец откинул голову назад, и тут же острие гладиуса мазнуло по шее под ремешком шлема, оставив кровавый след. Фонтанчик алой крови взметнулся из рассеченной артерии, вызвав восторженные вопли толпы.

(прим. переводчика. Гладиус – короткий меч с прямым клинком)

Hoplite как будто не услышал приветственных выкриков, тут же принявшись за нового противника. Он отпрыгнул назад, избегая выпада копьеносца, еще один прыжок назад, и еще. Завоеватель усмехнулась; копьеносец явно не видел того, что случилось ранее. Будто по команде, ободренный отступлением противника, он сделал слишком глубокий выпад. Гладиус отвел острый наконечник в сторону и назад, и грек шагнул вперед, сокращая дистанцию; второе лезвие глубоко врезалось в шею копьеносца. Новая порция крови напоила горячий песок Арены; толпа взревела.

Грек получил только мгновение передышки, прежде чем его соратник упал бездыханным, и очередной копьеносец атаковал его. Гладиус был отбит в сторону и грек едва успел уйти из-под удара, но копьеносец слишком разогнался, и оба бойца свалились на песок; оружие отлетело в одну сторону, шлемы – в другую. Hoplite первым вскочил на ноги; короткие, пропитанные потом, волосы золотом сверкали под горячим солнцем. Женщина.

Трибуны взорвались – разнородные выкрики и освистывание сменились скандированием, когда завсегдатаи узнали ее. С трибуны Цезаря его гостья не могла разобрать, что они кричали, но энергия толпы коснулась ее подобно удару электричества. Бессознательно, она выпрямилась в кресле и наклонилась вперед, чтобы лучше видеть битву, развернувшуюся внизу.

Безоружные, оба гладиатора оглядывались в поисках того, что можно было использовать как оружие. Мужчина подобрал большой щит и взмахнул им с огромной силой, задев противника прежде чем та успела отскочить. От удара она опрокинулась на песок, но тут же снова вскочила на ноги, стреляя глазами по сторонам в поисках оружия. Мужчина был почти в два раза больше ее и размахивал громоздким щитом как дубинкой. Грек плавным движением поднырнула под очередной удар, зацепила стопой его колено и рванула на себя. Потеряв равновесие, мужчина свалился на задницу. Мощный удар ногой в висок – и мужчина осел на песок.

Дикий вой толпы заставил трястись деревянную трибуну и кресло Завоевателя. Крики с трибун, наконец, соединились в один гулкий вопль, который Завоевателю удалось разобрать.

– Parda, Parda, Parda!

Леопард. Тяжело дыша, светловолосый гладиатор подняла свой меч и встала над поверженным противником. Мужчина очнулся, ошеломленно огляделся широко раскрытыми от страха глазами, поднял палец, признавая поражение и прося о пощаде.

Замедлившийся было пульс вновь застучал в ушах Завоевателя, когда Леопард подняла глаза, чтобы в ожидании посмотреть на нее.

Нет, не на нее. На Цезаря, чьи темные ничего не выражающие глаза буквально прожигали Завоевателя. Она откинулась на спинку кресла, как большая обманчиво расслабленная кошка, безразличная к завершившейся битве и его решению. Однако она каждым нервом чувствовала как он стоит, впитывая настроение толпы, слушая их крики о милосердии.

По знаку Цезаря гладиус погрузился в толстую шею, кровь хлынула на песок. Освистывания и оскорблений было больше, чем приветственных выкриков; гнилые овощи и монеты отскакивали от кожаного нагрудного доспеха и забрызганного кровью лица. Если гладиатор и слышала или чувствовала хоть что-то, то на ее поведении это никак не отразилось. Светлые глаза задержались на трибуне только на секунду, прежде чем она отпустила меч и отвернулась.

Завоеватель подняла бровь, все кожей ощущая бешенство толпы.

– Похоже, они не сильно любят Леопарда.

Цезарь опустился обратно в кресло.

– Она – не очень хороший гладиатор.

Завоеватель фыркнула.

– Она лучше, чем то жалкое подобие копьеносца.

Он улыбнулся.

– О, она – превосходный боец. Ей просто не хватает некого... таланта. Она не играет на публику. Она играет, чтобы победить. Не слишком интересно наблюдать. – Цезарь покосился на женщину. – Или ты не согласна?

Завоеватель не ответила, глядя, как гладиатор исчезает под темной триумфальной аркой.

2 Regina Bestiae

Королева Животных

Леопард бежала.

Ноги несли ее с силой, порожденной отчаянием. Песок служил плохой опорой, замедляя движение, но шорох за спиной прибавляли энергии. Расстояние, на которое ей требовалось пять шагов, зверь покрывал одним прыжком. И негде было скрыться – ни опрокинутой колесницы, ни туши лошади, ничего, что можно было бы поместить между собой и голодным хищником. Каждый ее шаг приближал стену Арены и тот миг, когда бежать станет некуда.

Дикий рев за спиной добавил сил гудящим ногам. Она подпрыгнула, оттолкнулась от стены и, перевернувшись в воздухе, взмахнула гладиусом.

Лезвие глубоко рассекло протянутую лапу, размером с ее голову, но загнутые когти все же зацепили голое тело, оставив рваные полосы на боку. Падая, гладиатор в последнюю секунду успела перегруппироваться, кувыркнуться через плечо, подняв фонтан песка, и инстинктивно вскочить на ноги. Какая-то тень закрыла солнце. Гладиатор бросилась в сторону, взмахнув гладиусом вверх и назад – по ребрам кота, который приземлился туда, где она стояла мгновение назад.

Зверь развернулся на месте, обнажив зубы. Здоровая лапа врезалась в маленький щит, привязанный к предплечью гладиатора. Когти, длинные и острые как кинжалы, врезались глубоко в дерево, чуть не выдернув ее руку из сустава. Гладиатор махнула гладиусом в сторону зверя; хищник отпрянул назад, раненый и настороженный, давая ей время, чтобы осторожно согнуть руку, перегруппироваться и бросить быстрый взгляд вниз. Гигантская лапа оставила свой след. Жидкая жизнь стекала по ее голой груди и боку, красные ручейки смешивались с золотой и черной краской, покрывавшей ее кожу пятнами леопарда. Даже мелкие царапины будут дорого стоить в длительной схватке.

Она устала бежать.

Мощная лапа снова врезалась в щит. Гладиатор ответила быстрым уколом в сустав передней лапы, между толстыми костями. Зверь отскочил с оглушительным ревом, выдернув гладиус у нее из рук. Резкий удар второй лапы, и она полетела спиной на песок.

Второй раз гладиатор поднялась на ноги с меньшей ловкостью. Ей едва удавалось удерживать руку со щитом, прижимая ее к ребрам, чтобы пульсирующая боль в левом плече не была такой сильной. Кровь сочилась из свежих ран опущенной правой руки и капала с мизинца на песок.

Безоружная, она отскочила назад, не отрывая взгляда от зверя. Пальцы правой руки неуклюже распутывали узлы ремней, удерживающих щит на предплечье. Золотистый кот медленно пошел вперед, сильно хромая на проколотую лапу. Голод и боль гнали его вперед, к добыче, которая стояла чуть дальше расстояния одного прыжка. Теперь его выбор времени решит исход сражения. Дважды кот чуть было не достал гладиатор, вынуждая ту отскакивать, прикрываясь щитом. Затем она поднырнула под здоровую лапу и запрыгнула на спину хищника, одной рукой вцепившись в гриву, а другой – колотя щитом по уязвимому месту под ухом зверя. Три быстрых мощных удара и зверь упал.

Щит поднялся снова, но большой кот лежал неподвижно. Дав себе пару секунд отдышаться, гладиатор соскользнула с костлявой спины и вытащила гладиус из раны зверя, почти оторвав тому лапу. Всплеск глубокого пурпурного цвета ткани притянул ее взгляд к консульской трибуне. Во второй раз за два дня она ждала сигнала.

И, как и прежде, у консула была гостья. Хотя она и была одета, как римская аристократка, но светлые глаза смотрели на победителя со сдержанной оценкой, с каким-то осознанием жестокости, которого ни одна аристократка не разделяла. Гладиатор поймала себя на том, что уставилась на аристократку, задаваясь вопросом, сознает ли эта женщина, что ее пристальный взгляд направлен на Арену.

Какое-то тревожное чувство отвлекло гладиатора от этих мыслей и, впервые за все время с начала схватки, она заметила толпу на трибунах. Не выкрики, которые постоянно наполняли Арену. Нет, от толпы она слышала – чувствовала – ропот. Легкий шелест доспехов проник в ее сознание. Две дюжины преторианцев стояли вокруг нее с обнаженным оружием в руках.

(прим. переводчика. Преторианцы – личная гвардия или телохранители консула)

Сигнал. Император стоял на своей трибуне с кислым выражением лица, вновь подавая сигнал. Сколько она уже стоит так, глядя на его гостью, вооруженная и неподвижная? Наказанием за неповиновение Цезарю была смерть. Гладиатор ошеломленно моргнула и повернулась к своему противнику. Зверь был еще жив, но встать снова наверняка бы не смог. Почти не замечая своих действий, гладиатор воткнула лезвие в шею хищника.

Резкий удар выбил гладиус из покрытой кровью руки. Мозолистые руки схватили ее за локти, выводя с Арены. Гладиатор даже не пыталась бороться, задаваясь вопросом о собственном безумии.

Уже за воротами охранники защелкнули кандалы на ее запястьях, прежде чем вести ее вниз. Полумрак правил под Ареной столь же абсолютно, как и яркий свет над ней, поглотив гладиатора, как собирался сделать это голодный хищник. Грубый толчок послал импульсы боли по ее нервам, которые инстинктивно преобразовались в команду ‘защищайся’. Большим усилием воли гладиатор заставила себя расслабиться. Любая напряженность была бы воспринята ее конвоирами как сопротивление. А любое сопротивление означало быструю расправу.

Они остановились, ключи зазвенели в замке камеры. Гладиатор быстро скользнула внутрь, прежде чем охранники решат просто закинуть ее туда. Как только дверь закрылась за спиной, она сползла по стене на пол.

Несколько минут гладиатор просто отдыхала, прислонившись затылком к каменной кладке; перед закрытыми глазами плясали огненные пятна. Наконец, она открыла глаза, которые немного привыкли к слабому чадящему свету факела, окрашивающему стены камеры красными волнами.

Что-то теплое и влажное коснулось бедра – темно-красный ручеек сочился из трех глубоких рваных ран, пересекающих ее предплечье. Гладиатор пододвинулась к решетке, подняла тряпицу и окунула ее в ведро с водой, поставленное там для нее. Промывание раны раздражало рваную плоть, но нужно было вычистить весь песок, чтобы избежать нагноения. Закончив с этим, она аккуратно обмотала свежую ткань вокруг предплечья и затянула узел зубами. Плечо пульсировало, бок зудел, другие места болели, предупреждая о будущей неподвижности, но ни одно из повреждений не казалось опасным. Камера предлагала изоляцию и безопасность. Parda отодвинулась подальше от решетки и вжалась в угол, прижав колени к себе, защищая голую грудь, позволив себе роскошь немного подремать.

3 Oblectamentum Vesperae

Вечернее развлечение

– Великий Цезарь, добро пожаловать в мой дом.

Старый сенатор широким жестом пригласил Императора и его свиту войти. Глаза хозяина дома расширились от удовольствия.

– Зена, Завоеватель Греции! Ваш визит – большая честь для меня.

Ее светло-синие глаза только сверкнули в ответ. Цезарь вздохнул и вежливо, почти искренне, улыбнулся.

– Граккус, спасибо, что принял нас. Я сожалею, что мы появились в столь поздний час, но наш уважаемый гость нуждается в перерыве после целого дня переговоров.

– О, не стоит сожалений. Тяжелая работа, переговоры. Ничего похожего на день в сенате, после которого я посетил термы. Вы уже были в наших термах, моя леди?

Разрушительница Наций опустилась на длинный диван. Хотя она и сменила платье, в котором была вчера, на потертые кожаные доспехи, но и в них женщина выглядела столь же ошеломительно, хотя и более опасной.

– Зови меня Завоеватель.

Старик колебался только мгновение.

– Конечно, какая глупая ошибка с моей стороны. Позвольте мне предложить вам закуски. Или вы предпочтете что-нибудь более основательное?

– Мы пришли не разговаривать.

Цезарь почти усмехнулся резкости женщины. Он обезоруживающе улыбнулся сенатору.

– Поздравляю с вашим успехом на Арене сегодня.

– Наш успех? Ах, конечно, конечно. Этот грязный номер, этот лев. Мы очень рады...

– Я хочу спарринг с ней, – Завоеватель невозмутимо откинулась на спинку дивана.

Самообладание сенатора вновь пошатнулось.

– Спарринг с ней? – Он вопросительно покосился на консула.

Цезарь кивнул.

– Как вы, возможно, слышали, сенатор, Завоеватель – большой поклонник вооруженного боя. Она хотела бы немного размяться в битве против меча вашего гладиатора-победителя.

От этих слов сенатор слегка приоткрыл рот.

– О. Завоеватель. Я думаю, это неблагоразумно. Эти гладиаторы могут быть... непредсказуемы, как вы уже видели сегодня на Арене. Если вы получите даже небольшую царапину, я буду чувствовать ответственность...

– Она будет держать меч, а не ты. И не стоит волноваться о том, что она сможет задеть меня. Или ты, в самом деле, незнаком с некоторыми из моих навыков?

Старый сенатор закрыл рот, заново обдумывая предложение.

– У меня есть несколько прекрасных гладиаторов, каждый из которых способен обеспечить вам прекрасную разминку...

– Но именно она – твой золотой победитель. – Завоеватель сверкнула зубами, поняв причину колебаний сенатора. – Тебе станет легче, если я пообещаю не ранить ее... слишком сильно?

Граккус выглядел поставленным в тупик и повернулся к Цезарю за помощью. Хотя это не сильно помогло.

– Сенатор, возможно, Завоеватель могла бы дать вам компенсацию за потерю прибыли, если гладиатор будет повреждена?

Граккус сглотнул, темные глаза метались между двумя ухмыляющимися лицами. Наконец, сенатор поманил раба и шепотом проинструктировал его, после чего тот мгновенно ускользнул вглубь дома. Побледневший мужчина облизал губы и повернулся к консулу.

– Цезарь, я приношу нижайшие извинения за произошедшее на Арене сегодня. Надеюсь, дело не в этом. Вы знаете об ее... ограниченности. Я гарантирую, что этого не повторится снова. – Консул неприязненно поджал губы, изучая свои безупречные ногти, и полностью игнорируя сенатора. Завоеватель смотрела сквозь него. Старик съежился, признавая свое поражение. – Тренировочный двор в той стороне.

Дрожь нетерпения прошла по коже Завоевателя. Она последовала за сенатором на освещенный факелами внутренний двор, оглядывая тренировочные столбы, стойки с оружием и манекены-мишени с непринужденностью многих лет практики. Минуты тянулись медленно, и рисунок на стене привлек внимание Завоевателя. Небрежно исполненная фигура пятнистой женщины-зверя прижимала гладиатора к земле, острые зубы оскалены и тянутся к горлу врага. Над рисунком художник накарябал надпись: «Parda involat».

– «Леопард атакующий». Почему они так ее называют?

Цезарь хихикнул.

Когда он не ответил, Граккус прочистил горло и слабо улыбнулся.

– Есть несколько историй, Завоеватель. Некоторые говорят, что это изображение того, как она выиграла свою первую битву – разорвав горло противника зубами. Другие говорят, что ее первым противником был леопард, которого она убила голыми руками.

Завоеватель усмехнулась, представив себе эту картину.

– А что ты думаешь, сенатор?

Граккус пождал губы, изучая рисунок и думая о чем-то своем.

– Я думаю – она всего лишь светловолосый варвар одного из тех племен, которые покорил великий Цезарь, она больше зверь, чем женщина. Она ест. Она спит. Она совокупляется. Она убивает.

Завоеватель подняла бровь, собираясь вставить колкость, которая так и вертелась на языке, но Цезарь коротко отрезал:

– Это просто кличка. Такая есть у каждого гладиатора. Это ничего не значит.

Женщина впилась в него взглядом, все еще внутренне закипая от незавидной оценки гладиатора сенатором, но звуки, идущие из-под темной арки на противоположной стороне двора, привлекли ее внимание. Домашняя стража подвела спотыкающегося гладиатора к краю ограждения.

Она казалась гораздо менее грозной вблизи, чем на Арене, едва доставая охраннику до плеча. Без брони гладиатор выглядела почти хрупкой, несмотря на сильные мышцы, двигающиеся под грубой коричневой туникой. По крайней мере, хоть какая-то одежда. Интересно, мрачно подумала Завоеватель, кто решил, что разрисовать гладиатора подобно ее тезке и выставить голой против льва, будет хорошим развлечением.

Леопард выглядела так, будто только что вышла с Арены – лицо и руки грязные от пота, крови, краски и песка; волосы покрыты слоем засохшей желтой глины; рана на предплечье обмотана грязной тряпкой; корка крови покрывает правую руку. В таком ослабленном состоянии женщина выглядела, будто только недавно встретила свое двадцатое лето, а отнюдь не как закаленный воин, которого ожидала Завоеватель. Она разочарованно вздохнула. Нахмурившись, Завоеватель решила поиграть с женщиной, чтобы растянуть удовольствие.

Закованные в кандалы руки поднялись, прикрывая глаза от яркого света факелов; пустой взгляд прошелся по лицам присутствующих безо всякого понимания. Возможно, царство Морфея все еще смущало ее разум, потому что она осталась стоять даже после того, как стражники поприветствовали присутствующих и поклонились. Удар ножнами по ногам быстро исправил эту ошибку, гладиатор тяжело упала на колени. Она моргнула, узнавая Цезаря, взгляд ее остекленел, подбородок медленно опустился в поклоне.

– Встань. – Цезарь повернулся к гостье. – Что ты выберешь?

Завоеватель вздохнула.

– Интересно будет попробовать один из этих длинных кинжалов, которые вы называете мечами. – Она плавно переместилась к стойке с оружием, выбрала один из деревянных тренировочных мечей и несколько раз экспериментально взмахнула им в воздухе.

– А Леопарду?

Завоеватель посмотрела на гладиатора, вспомнила ее предпочтения в первый день, когда она видела бой Леопарда.

– Дайте ей пару таких. Ей понадобится дополнительная помощь.

Стражник дернул за цепь, поднимая гладиатора на ноги, снял с нее кандалы и подал ей пару деревянных гладиусов, прежде чем отойти в сторону. Завоеватель еще пару раз взмахнула мечом, привыкая к весу и балансировке незнакомого оружия. Злой огонек появился в ее глазах. Сонная женщина не двигалась, рассеяно глядя на нее.

– Ты что дура? Защищайся. Я не буду повторять дважды.

Гладиатор наблюдала за ней, словно зачарованная. Сенатор прочистил горло.

– Мои извинения, Завоеватель. Возможно, великий Цезарь не объяснил. Леопард не разговаривает и понимает команды немногим лучше, чем зверь, с которым она делит имя. Она не достойный соперник для вашего мастерства. Я пошлю за другим...

– Мне не нужен другой. – Животное может биться, и оно будет биться или потеряет свою жизнь. Завоеватель развернулась и плашмя ударила мечом по голове гладиатора.

Собиралась ударить. Инстинктивно, Леопард блокировала удар гладиусом, остановив деревянный меч в паре сантиметров от своего виска. Завоеватель усмехнулась, оттолкнула гладиатора назад и буквально полетела к ней.

Ее движения были быстрыми и сильными, чтобы гладиатор знала – это не тренировка. Леопард едва успевала за заданным темпом, она блокировала удары или уклонялась, отодвигаясь ровно настолько, чтобы не угодить под меч; но не попадалась ни на одну из уловок Завоевателя. Она была осторожна, этот гладиатор со стилем боя, который определенно не был римским. Иногда сильно, иногда мягко, иногда прямые линии и углы, иногда плавные дуги – она была непредсказуемой, и ее было очаровательно трудно задеть.

Но Завоеватель все больше хмурилась. Когда Леопарду угрожал удар, она неизменно слегка поворачивалась, предпочитая уклоняться, а не блокировать. С рычанием Завоеватель провела низкий удар, заблокировав один гладиус, и быстро ударила ногой – ее сапог без труда врезался в лицо Леопарда. Только быстрое движение назад спасло гладиатора от падения; она тряхнула головой и снова встала в боевую стойку, слезы выступили на глазах от боли, из носа потекла кровь.

Теперь по-настоящему рассерженная, Завоеватель высоко замахнулась, отбила предсказуемый блок и замахнулась снова, плашмя опустив меч на плечо, которое не стало – не смогло – поднять второй гладиус для блока. Гладиатор хрипло выдохнула – напряженное тело, окровавленное лицо, закрытые глаза.

Чувствуя отвращение, Завоеватель сердито бросила меч на землю и схватила гладиатора за плечо, чтобы выяснить, насколько сильны повреждения.

– Это бессмысленно. Она ранена. Почему об этом не позаботились? – Светлые глаза Леопарда – они, действительно, зеленые? – расширились от боли, но она молчала, позволяя ощупывать рану.

– Прошу простить меня, но наш фамильный доктор ручался мне, что она в порядке...

– Очевидно, что это не так. – Согнув поврежденную руку в локте, Завоеватель слегка повернула ее, со слышимым щелчком вправив сустав. Леопард не произнесла ни звука, только ярко сверкнула глазами. Завоеватель размотала повязку и ткнула пальцем в воспаленные царапины. – Это нужно очистить и зашить.

– Покорно прошу простить меня...

– Не извиняйся. Исправь это. Я хочу, чтобы она была здорова, когда я побью ее. – Завоеватель покачала головой, наполовину своим мыслям. Разве будет какая-то разница от нескольких дней заживления? Девочка едва ли казалась стоящей ожидания. Но она оставляла чувство напряженности и беспокойства, и бой – каким бы коротким он не был – предложил приятное отвлечение от ее менее приятных обязанностей. И – себе она могла в этом признаться – Завоеватель чувствовала... любопытство? Да, любопытство. Даже после проигрыша в битве, раб отказалась отступать. Что-то скрывалась за этими пустыми равнодушными глазами, некая сила, которую можно поразить, но нельзя уничтожить. Дикое создание согласилось получить помощь от Завоевателя. Но не покорилось.

В Греции ни один офицер высшего ранга не осмеливался бросить вызов Завоевателю, от них воняло страхом. Но здесь подобного запаха не было. Этот гладиатор – этот Леопард в облике женщины – не боялся смерти и не боялся ее. Мурашки побежали по задней части шеи. Было ли это почти забытым острым ощущением вызова, неизведанной земли, которую нужно завоевать? Она щелкнула языком, смакуя этот почти забытый вкус.

Граккус прервал ее мысли.

– Мы подготовим ее для вашего возвращения.

Стражи быстро сняли с гладиатора доспех и сковали ее запястья. Глаза снова погасли, но взгляд не оставлял Завоевателя, даже когда охранники потянули Леопарда спиной вперед под темную сводчатую арку.

4 Oriens Placidus

Тихое Утро

Ранним утром тренировочный двор был переполнен. Гладиаторы привычно разминались, и рабочий пот высыхал под легким ветерком холодного утра. Слуги и рабы перетаскивали большие глиняные кувшины с едой и напитками на склад, готовили обед и стирали одежду домочадцев сенатора. Все работали быстро, стремясь закончить тяжелые хозяйственные работы до того, как полуденное солнце раскалит воздух и все предметы вокруг.

В это время нижние помещения для невольников были необычайно тихими, и гладиатор решила максимально использовать это. В редкий момент потворства своим капризам, она тщательно вычистила каждый сантиметр своей кожи обрезком ткани, смоченной в лимонной воде. Они оттирала слои грязи, засохшего пота и краски, загорелая кожа пылала розовым от энергичной помывки, хотя, конечно, это была не ванна. Пятна от черной краски, напоминание об ее alter ego, так и не удалось оттереть до конца, будто она была леопардом, раскрашенным, как женщина.

(прим. переводчика. Alter ego – (лат.) второе я)

Гладиатор осторожно ощупала распухший нос, и начала вправлять его, несмотря на то, что от боли слезы покатились из глаз. Целебная марь мерзко воняла мочой и жгла зашитые рваные раны на предплечье, но, по крайней мере, края ран сошлись, и не было никакого намека на загноение.

Очистив тело и позаботившись о ранах, гладиатор осторожно провела несколько приемов, чтобы проверить больное плечо. Оно ныло, если пытаться поднять руку, но было скорее ушибленным, чем раненым. Гладиатор могла поднять локоть на уровень плеча, или даже выше, если сильно припрёт. Но рука будет слабой еще некоторое время, хотя ее и можно будет использовать. Удовлетворенная результатом, гладиатор подошла к колодцу, находящемуся в центре помещений для невольников, и вытащила ведро свежей воды, чтобы напиться, умыть лицо и смыть засохшую глину с волос.