Текст книги "Тайны герцога Вельфа (СИ)"

Автор книги: Сонная Сказочница

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

Джонатан сжал в руке письмо и задумался. У него есть возможность «соскочить с крючка», ведь в данный момент он находится в доме одного из самых влиятельных лиц Империи Запада. По оценке Картера-младшего, Его Светлость легко мог помочь ему разорвать связь со своим покровителем. Вот только к собственному племяннику сиятельный герцог Джонатан больше не подпустит. И потому юноша медлил. Он не знал доподлинно, чем занимается барон Сеймур. И потому не мог решить: пойти ли ему на поклон к герцогу Вельфу, тем самым раскрыв свою сущность двуличного человека, или же продолжать оставаться шахматной фигурой в руках нордладского барона.

Случайно зацепившись взглядом за часы на своей левой руке, Джонатан вспомнил слова отца, который утешал его после проигрыша в соревновании по математике в третьем классе.

«Не расстраивайся ты так сильно, – произнес тогда Картер-старший, гладя сына по голове. – Конечно, многие дети опередили тебя, и награда тебе не досталась. Однако посмотри: в твоих записях нет ни одного неправильного ответа. Медленно, но верно ты решил все задачи. И в будущем эта твоя неспешность может сослужить тебе хорошую службу: когда другие будут торопиться и ошибаться, ты всегда найдешь самое верное решение».

«Мне не нравится быть шпионом и обманывать Вестэля, – понял Джонатан, – но я не буду торопиться».

И решительно распечатав письмо, он приступил к его прочтению. В этот момент он вовсе не думал о Марте Деллоуэй и той неловкой сцене в малой гостиной. Все юноши внимание было сосредоточено на послании. Однако теплый образ девушки уже запечатлелся в его сознании.

12

За окном продолжал падать снег, но в Северном крыле особняка было так холодно, что даже разожжённый слугами камин не согревал присутствующих. В запасном кабинете герцога Вельфа Лидия и Вестэль провели уже целых шесть часов, во время которых узнали друг о друге столько подробностей, сколько, наверное, не смогли бы узнать и за десять лет совместной жизни. И обоих это обстоятельство совсем не радовало.

– Этот дворецкий явно в чем-то замешан! Я уверена, он знает убийцу! Он выглядит подозрительно правильным слугой и, когда говорит, все время растягивает гласные. Это странно, – яростно произнесла девушка, разозленная тем, что у нее болят плечи и поясница.

Несмотря на трясущиеся от напряжения ноги она все это время отказывалась присесть в кресло, которое стояло слева от письменного стола, находящегося посередине комнаты, чем ставила юного джентльмена в весьма неудобное положение. Сам Вестэль разместился в удобном кожаном кресле за бюро из красного дерева. Младшая мадмуазель Деллоуэй предпочла занять место за его правым плечом. Во время допросов она изредка перемещалась от бюро до окна и обратно. Теперь же, как рассудил Вестэль, этот путь стал ее излюбленным маршрутом. Девушка уже в двадцать первый раз коснулась рукой стола. Маркиз, развернув кресло к окну, упрямо продолжал наблюдать за ее перемещениями.

– Эдвард так выглядит и так говорит столько, сколько я себя помню, – массируя виски, устало ответил он.

Лидия на мгновение остановилась и бросила на собеседника хмурый взгляд.

– Тогда та горничная, Бетти. Она заигрывала с вами, сэр. Она явно пыталась за этим что-то скрыть, – напирала девушка.

– Бетти заигрывает со всеми представителями мужского пола. Она не обделяет вниманием даже Эдварда, а ему в этом году уже исполняется семьдесят лет, – отмахнулся от выдвинутой версии Вельф-младший.

Ему никак не удавалось избавиться от головной боли, появившейся на третьем часу их расследования. Однако помня негласные правила настоящего мужчины, юноша не выдал своего состояния ни единым словом. Только вот руки его жили своей жизнью и постоянно тянулись к голове.

– Кухарка! Ни одна новость не проходит мимо кухни. Она должна была что-нибудь услышать!

– Теодолинда, как вы, наверное, уже заметили по ее речи, туговата на ухо, и вряд ли слышит хотя бы часть этих самых слухов. К тому же тело нашли только сегодня утром, и с тех пор почти все слуги находились в приемной этого кабинета. Однако, как вы помните, они все молчали.

– Теодолинда? Что за дурацкое имя! А еще у вас какие-то странные слуги. Молчат, словно им всем отрезали языки. Где вы только нашли таких?

Вестэль резко выпрямился в кресле и подался вперед: он пытался уловить мелькнувшую на краю сознания мысль за хвост.

– Теодолинда – нормальное ботилианское имя… – медленно произнес маркиз. – Где мы нашли слуг? Нигде. Некоторые служили еще во времена моего деда, другим служба перешла по наследству. И вы правы, они что-то скрывают. Всегда скрывали.

Они настороженно посмотрели друг на друга, впервые за время расследования нашедшие общую точку соприкосновения своих мыслей.

– И что мы будем с ними делать?

– Ничего, – пожал плечами Вельф-младший. – Уверен, даже если будем резать их на кусочки, они ничего не скажут. Скорее всего, дядя запретил им распространяться о том, что происходит в этом особняке. А его приказы всегда выполняются дословно. Если ему не подчиниться, то наказание будет неожиданно и крайне сурово.

– В таком случае, следует попросить Его Светлость отменить на время нашего расследования свой приказ. В конце концов, среди нас убийца! А вдруг мистер Блум не единственный, кого он задумал убить? Вдруг завтра утром мы обнаружим новый труп где-нибудь в столовой?

– Значит, завтра у нас будут новые улики, – мрачно то ли пошутил, то ли сказал серьезно Вестэль. – Но, впрочем, вы правы. Нужно поговорить с дядей. А заодно допросить последнего слугу в этом доме.

– Мы кого-то упустили?

– Да, моего камердинера. Дядя запретил ему помогать нам, но не запрещал мне его допрашивать. Сейчас вечер. Они наверняка находятся в главном кабинете. Пойдемте, мисс Деллоуэй.

Лидия и Вестэль вышли из одного кабинета и направились в другой в поисках герцога Вельфа и Адальберта Ольфсгайнера. Юноша нарочно замедлял шаг, чтобы дать себе время на раздумья. Он еще не знал, о чем будет спрашивать дядю Северина. Ведь была большая вероятность того, что Его Светлость попытается утаить правду из каких-то своих тайных соображений. В таком случае допрашивать придется одного камердинера, что было едва ли не сложнее, чем вытягивать истину из герцога.

Девушка невольно смотрела на маркиза, шедшего справа от нее, и думала. Первый час их тесного знакомства обоим дался нелегко. Они категорически отказывались учитывать мнение друг друга, из-за чего после первой же попытки разговора произошла тихая, но оттого не менее неприятная ссора, которая породила напряженное молчание. Из-за этого напряжения у обоих заныли плечи. Лидия вспомнила то, чему ее учила мадмуазель Гирэ, и попыталась завести непринужденный разговор о погоде. Но то ли у девушки было скудное воображение, то ли серое небо за окном не способствовало хорошей беседе. Разговор не состоялся. Атмосфера продолжала нагнетаться после каждого допрошенного слуги. И когда уже стало казаться, что следователям предстоит провести несколько часов в аду наедине друг с другом, как Вестэль разрядил обстановку, предложив собрать все доступные улики воедино и проанализировать их.

– Мистера Блума убили в малой гостиной между двенадцатью и часом ночи, – начал он, поставив локти на стол и сложив пальцы домиком. – Я осмотрел тело и не обнаружил других следов смерти, кроме колотой раны в груди. Если только преступник не воспользовался дорогим и хитрым магическим ядом, который не оставляет улик, то убийство было совершено столовым ножом, который остался в теле жертвы. Столовый нож отличается от обычного кинжала – его конец тупой. Чтобы убить кого-то им, нужно очень сильно постараться. Преступник обладает недюжинной силой, поэтому членов вашей семьи, мисс Деллоуэй, мы можем полностью исключить.

– Само собой, – насмешливо фыркнула Лидия, сложив руки на груди. – Но почему вы тогда не исключили всех слуг женского пола? Думаете, они способны на такое?

– Способны, – твердо ответил Вестэль. – Как я не раз убеждался, все служанки этого особняка изо дня в день выполняют много тяжелой работы, и они довольно сильны физически. Когда я еще был совсем маленьким, случился один неприятный инцидент. Тогда на работу впервые наняли нового садовника. Энтони был хорошим, работящим парнем, но имелся у него один небольшой изъян: он слишком любил женщин. И однажды поплатился за свое распутство. Кэрри была хорошенькой горничной, примерно вашего возраста. Она только-только поступила к нам на службу, заменив свою мать. Я помню, какой веселой и доброй девушкой она мне тогда казалась.

Энтони крутил перед ней хвостом, и в результате Кэрри влюбилась в него и позволила себя соблазнить. А потом бедная девушка узнала, что он имеет несколько любовниц в городе, и вовсе не собирается на ней жениться. Она не знала, как рассказать об этом своим родителям. И от осознания своего бесчестия Кэрри сошла с ума, задушила несостоявшегося жениха его же собственным поясом и повесила его на дереве, которое служило местом их встреч и которое стало символом их любви. Не знаю, что с ней потом стало, так как я ее никогда больше не виде… С вами все хорошо?

Побледневшая Лидия упрямо подняла подбородок и посмотрела на собеседника горящим взором. Ее живое воображение тут же показало девушке молодого парня с посиневшим и перекошенным лицом, висящим в петле на ветке разлапистого дуба. Ей припомнился запах разлагающегося трупа из гостиной, и в горле как будто образовался комок. Однако младшая мадмуазель Деллоуэй не любила выглядеть слабой. И для этого ей нужны были слова.

– Все в порядке, – чуть хрипловатым голосом произнесла она. – Просто я подумала, что если подобное произошло со мной, то я повесила бы этого подонка не на ремне, а на его собственных кишках. Мужчина, который обманывает женщину, не имеет права ходить по земле с сердцем в груди!

– О, – удивленно выдохнул Вестэль, впервые по-новому посмотрев на свою напарницу.

Раньше она казалась ему просто надоедливой девицей, жаждущей влезть туда, куда не надо. В его глазах Лидия так и осталась авантюристкой, но маркиз впервые задумался, что и у нее есть свое собственное мнение, причем иногда довольно жесткое. Ради забавы он мысленно даже попытался представить себе их совместную жизнь. Выходило не очень.

– Ладно. Не будем больше об этом. Сомневаюсь, что мистер Блум стал жертвой из-за чьей-то ревности. Если верить показаниям Эдварда, в особняке он попал впервые, поэтому вряд ли кто-то из слуг убил его по своей воле. Если тот, кто вонзил нож в тело жертвы, живет в этом доме, то единственным, кто мог приказать это делать является… Его Светлость герцог Вельф.

Лидия удивленно воззрилась на юношу.

– Вы подозреваете даже своего дядю?

Вестэль усмехнулся.

– Его я подозреваю в первую очередь. Если вы узнаете его чуть поближе, то поймете, что мой дядя обладает превосходным преступным умом. Однако нож в сердце – это все же не в его стиле. Впрочем, не будем об этом. Главное, что даже если преступление совершил слуга, то за ним все равно кто-то стоит. К тому же нельзя снимать подозрений с моих друзей и мистера Эванса с мистером Джонсом, которые были хорошо знакомы с покойным. Последнего я пока что подозреваю больше всего, ведь только у него есть самый очевидный мотив для убийства. Они были конкурентами.

– А если за этим убийством стоит кто-то, кого в особняке на момент преступления не было? – резонно спросила мадмуазель Деллоуэй.

– Тогда нам нужно выявить исполнителя и узнать у него имя заказчика. Но сначала стоит понять, кем была сама жертва… Все, хватит. Если будем и дальше рассуждать, то засидимся до ночи. Продолжим допросы.

И они продолжили. Продолжили до тех пор, пока у Вестэля не начала болеть голова, а у Лидии – ноги. К пяти часам вечера поток слуг, наконец, иссяк. Недопрошенным остался только Ольфсгайнер, к которому они и направились.

Вестэль смог выскользнуть из своих мыслей только тогда, когда они уже дошли до кабинета дяди, и его рука коснулась нежной девичьей кожи. Лидия, которая взялась за ручку двери одновременно с ним, поспешно отдернула пальцы. Ей вдруг вспомнился ночной инцидент в тайном коридоре, и настроение мисс Деллоуэй сразу же поползло вниз.

Маркиз также вспомнил ночное приключение, но эмоции его были абсолютно противоположными. После своей первой влюбленности в дочку соседского помещика год назад он перестал полностью доверять девушкам. Вообще, по геральдхофским традициям, невеста Вестэлю должна была быть выбрана ко дню его семилетия. Маленькие жених и невеста должны часто встречаться и привыкать друг к другу на протяжении нескольких лет, пока им не придет пора сыграть свадьбу. Так, например, было бы у Северина Вельфа и Сесилии Дамберг, если бы невеста не свернула себе шею в день своей свадьбы. Однако десять лет назад, когда наступило подходящий момент для помолвки, опекуну Вестэля, его дяде, пришлось взять на себя титул и обязанности убитого старшего брата, и он на два года оказался занят серьезными делами в Скайдоне. Поэтому время, которое предназначалось для невесты, юноша провел вместе со своим новоявленным камердинером. А в шестнадцать лет, приехав на каникулы в родные пенаты, Вельф-младший впервые влюбился. Ольфсгайнер, наблюдающий за развитием событий со стороны, не мог назвать чувства молодого господина чем-то серьезным, однако эмоции вскружили юному маркизу голову не хуже алкогольного напитка. Скованность своего объекта влюбленности юноша принимал за смущение, попытки ускользнуть от общения с ним – за заигрывание. Прозрение наступило внезапно, когда возлюбленная сбежала из дома вместе с новым управляющим своего отца. Вестэль впал в непродолжительную депрессию, из которой его вывел верный камердинер, на охоте «случайно» едва не прострелив своему господину ногу. Несостоявшаяся возлюбленная, которая, по сути, ни в чем не виновата, была сочтена юношей «гнусной, хотя и хорошенькой, предательницей». А вот воспоминания о собственных безумствах, совершенных во имя любви, едва не заставили Вельфа-младшего проредить собственную шевелюру. Процесс осознания собственной глупости приходил у маркиза настолько тяжело, что он почти сделал новую ошибку, но вовремя одумался и не стал давать самому себе обещание подстричься в монахи и принять обет безбрачия. К счастью для рода Вельфов, незаметно подкралось время выпускных экзаменов в геральдхофском лицее и внимание Вестэля отвлек на себя гранит науки. Но прошлого не вернуть, и доверие юноши к девушкам было подпорчено.

Внезапно возникшая на его горизонте невеста заинтересовала его не только из-за намеков дяди. Сегодня Вестэль осознал, что Лидия Деллоуэй может стать для него надежным напарником по приключениям. Также, исходя из интуитивного анализа ее характера, он понял, что из трех мадмуазель, присутствующих в особняке на данный момент, только младшая из них могла обнаружить тайный ход и бесстрашно ринуться на его освоение. А еще за какие-то жалкие три часа не оставить в его комнате ни одной неоскверненной вещи.

«И все же ее волосы так чудесно пахнут», – подумал Вестэль, когда их пальцы соприкоснулись на ручке двери. Не давая себе больше времени на лишние мысли, он распахнул дверь кабинета. Маркиз сделал шаг внутрь и замер у порога. Сначала он не смог понять, почему дядя Северин и Адаль стоят столь близко друг к другу. А потом его глаза привыкли к полутьме помещения, и Вельф-младший все увидел в подробностях.

– Что? Почему вы замерли? Что там такое? – удивленно спросила сзади Лидия и в нетерпении похлопала юношу по плечу.

Вместо ответа Вестэль развернулся, молча отодвинул девушку от порога и медленно, словно он замерз на морозе, вышел из кабинета.

– О! Ого! Ничего себе!.. – неслись ему вслед изумленные возгласы мадмуазель Деллоуэй.

Открыв дверь в первую незапертую, Вестэль прошел до середины комнаты и сел на какой-то предмет. То, что он увидел сейчас в кабинете, ошеломило маркиза Бербандии гораздо больше, чем обнаруженный утром труп. В конце концов, именно Вельф-младший первым нашел тело Энтони, когда Кэрри повесила его на дереве. И чувства служанки к новому садовнику были для него гораздо более понятными, чем то, что происходило между его дядей и его камердинером.

Он знал, что эти двое всегда были близки друг к другу. Для Адальберта Северин являлся спасителем, пускай даже сам Вестэль не знал, от чего именно его друга детства нужно было спасать. Для Северина Адальберт являлся еще одним воспитанником, по крайней мере, по мнению самого маркиза. Иногда, когда он видел их доверительные отношения, юноша ревновал своего дядю к камердинеру и наоборот. Но это была привычная картина мира, которая не менялась вот уже десять лет. И сегодня за одно мгновение она разбилась вдребезги.

Вестэль схватился за голову, когда в ней всплыла та ужасная сцена, которой он только что был свидетелем. Одна рука дяди обнимала талию белокурого юноши, вторая крепко держала его за подбородок. Губы Северина столь плотно прилегали к губам Адельберта, что, казалось, он хочет его проглотить.

Вельф-младший застонал, голова заболела еще сильнее. Он слышал о тех непристойностях, которые позволяют себе некоторые аристократы. Даже как-то пару раз шутил на эту тему. Но он никогда не думал, что эти извращения коснуться его самого или его близких. Сознание Вестэля практически разрывалось надвое, пытаясь понять, как ему теперь стоит относиться к дяде и своему лучшему другу.

Занятый размышлениями Вестэль даже не понял, в какой момент он оказался не один. Лидия, вдоволь насмотревшаяся на невероятную сцену в кабинете герцога, интуитивно решила последовать за Вельфом-младшим. Спустя три попытки она нашла нужную дверь. В захламленной подсобке, среди веников, швабр и прочего поломоечного инвентаря на жестяном ведре восседал, хватаясь за голову, ее напарник по расследованию.

Сначала девушка подумала, что нужно дать ему время прийти в себя. В конце концов, не каждый день обнажаются столь неприглядные стороны близких людей. Память Лидии тут же подкинула ей сцену поцелуя отца и ее гувернантки. Однако прошло пять минут, а юноша продолжал сидеть в той же позе, что и прежде, и что-то невнятно бормотал. Терпение никогда не было основной чертой характера младшей мадмуазель Деллоуэй. Присев перед напарником на корточки, при этом нещадно запачкав подол платья, она помахала перед его глазами рукой. Никакой реакции от маркиза не последовало. Вздохнув, она несколько раз ткнула пальцем в его плечо. Результат был тот же. Раздраженная, она дернула его за короткие пряди волос. Он отмахнулся от нее рукой, как от мухи, и продолжил бормотать свои невнятности. И только, когда разъяренная Лидия обожгла его лицо пощечиной, Вестэль обратил на нее свое внимание.

– Хватит уже впадать в спячку! Просто пойди и выскажи им все, что ты об этом думаешь! – воскликнула девушка, в запале забыв о всяких правилах приличия.

Ее раздражал не сам факт невнимания к своей персоне, а то, что ее напарник, совсем недавно такой умный и уверенный в себе, размяк и стал нерешительным. Лидия любила сильных людей и ненавидела, когда те обнажали перед ней свои слабые места.

Пощечина ошеломила Вестэля, а слова девушки помогли собрать свои мысли воедино.

«Что за характер! Не повезет ее мужу… Но она права. Дядя и Адаль – самые близкие для меня люди. Я никогда не перестану любить их! Но я просто обязан им сказать, что против их извращенных наклонностей!»

Он резко поднялся с ведра, благодарно улыбнулся Лидии и решительно произнес:

– Идем!

И все же ему было немного страшно вновь открывать дверь кабинета. Поэтому девушка сделала это вместо него.

– Дядя, я… – начал Вестэль, первым ступив в комнату, и осекся.

Его Сиятельство, герцог Вельф, словно коршун, навис над телом Адальберта и быстрыми движениями расстегивал на нем льняную сорочку. Сам Ольфсгайнер лежал на пушистом синем ковре, привезенном с Ирайских островов, и не подавал никаких признаков жизни. Новые страшные подозрения прокрались в голову маркиза…

– Вестэль, фруктовый нож на столике! Быстро! – прервал его догадки командный голос дяди.

Замявшись на секунду, юноша метнулся к кофейному столику и подобрал нужный ему предмет. Когда он подошел к дяде, чтобы передать его, то увидел, как Северин стаскивает с указательного пальца камердинера ничем не примечательное серебряное кольцо, которое тот никогда не снимал. Словно по мановению волшебной палочки, черты лица Адальберта смягчились, ресницы стали гуще, губы пухлее. Но главным открытием стало вовсе не лицо камердинера. Стоило Его Сиятельству выхватить из онемевших рук Вестэля фруктовый нож и разрезать бежевый бандаж, охватывающий торс Ольфсгайнера, как показалась обнаженная… женская грудь.

– О! Ого! Ничего себе! – тут же отреагировала Лидия, второй раз за день столкнувшаяся с доселе неизвестными ей вещами.

Внутри Вестэля же все как будто замерло. Неправильные, извращенные, мерзкие, в конце концов, отношения, внезапно вспыхнувшие между двумя мужчинами, он, вероятно, когда-нибудь смог бы понять. Понять, но не принять, разумеется. Однако неожиданное превращение друга детства в подругу для Вельфа-младшего являлось не просто обманом, это было самое настоящее предательство!

– Я надеюсь, ты сможешь хорошо мне объяснить, что тут происходит! – обращаясь к дяде, процедил он сквозь зубы спустя пять минут.

Северин встал на ноги, помог подняться очнувшейся Адель, которой только что сделал искусственной дыхание, и только тогда обратил свое внимание на племянника и его спутницу.

– Конечно, – спокойно произнес он. – Присаживайтесь.

Предстоял долгий и трудный разговор. Северин накинул на белокурую девушку свой черный фрак и ободряюще положил руку на ее плечо. Долгими и трудными разговорами герцога Вельфа было не пронять.