Текст книги "Тайны герцога Вельфа (СИ)"

Автор книги: Сонная Сказочница

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

10

Этот день для Лидии начался обыденно. Тем не менее, у девушки было хорошее настроение. Вчерашняя проказа грела сердце, как горячий глинтвейн в зимнюю ночь. Однако она знала, что это душевное состояние продлится недолго, и ей станет скучно еще до обеда, если, конечно, ничего не произойдет. В будущем она долго корила себя за подобные мысли. А пока мир вокруг казался добрым и неинтересным.

За окном падали капли талой воды: снег сменил цвет с белого на серый. Птицы привычно щебетали свои незамысловатые мелодии. Казалось, сегодня будет так же, как и вчера. Одевшись в утреннее платье персикового цвета, повертевшись у зеркала, протанцевав вальс до выхода из спальни и обратно, Лидия была уже готова раздеться и лечь обратно в постель, дабы ей приснились сны, которые будут красочнее реальности. Ждать завтрака не было никакого желания, собственно, как и выходить из своей комнаты. И девушка уже почти поддалась своему порыву лени, как умиротворенную атмосферу особняка герцога Вельфа в одно мгновение разбил дикий крик ее maman. Лидия легко узнала его, так как слышала не раз во времена родительских ссор. Однако сегодня он звучал немного по-другому и в чужомм доме был крайне неуместен, чего не могла не заметить даже обычно непробиваемая мадам Деллоуэй. И потому Лидия поспешила на родительский крик, перешедший в столь же громкий рев.

Голос maman раздавался из малой гостиной на втором этаже. Поспешив спуститься вниз, девушка столкнулась на лестничном пролете со своими сестрами, однако звуки, издаваемые родительницей, обещали ей новые приключения, и потому Лидия не стала тратить времени на лишние разговоры. Вскоре она уже была в небольшой уютной комнате синего цвета.

То, что она увидела в следующий момент, запечатлелось в сознании девушки до конца ее жизни. Мужчина в клетчатом костюме лежал на полу у ног ее матери, из горла который вырывались уже почти беззвучные всхлипы. Невидящие глаза мистера Блума были устремлены в потолок. На белоснежной сорочке расплылось красное пятно, а из груди его торчал столовый нож. Этот человек был абсолютно точно мертв.

Когда паззл, состоящий из несложных кусочков реальности, сложилась в голове Лидии, сладковатый запах гниющей плоти достиг ее носа и девушка покачнулась. Она первый раз в жизни увидела труп. Сердце мадмуазель Деллоуэй словно сама судьба сжала в своей всемогущей руке: в тот миг Лидия четко осознала, что этот мертвец в ее жизни не последний. Легкая дрожь пробежала по спине девушки. И, наверное, она бы закричала, если бы в ее лихорадочные мысли не вторгся бы короткий всхлип и шуршание муслинового платья сестры.

Марта увидела труп и без чувств упала на руки прибежавшему на крик Джонатану Картеру.

– Расступитесь! – раздался повелительный голос герцога Вельфа, заставивший собравшихся у входа в гостиную слуг освободить ему дорогу.

За хозяином дома неотступно следовал Адальберт Ольфсгайнер с абсолютно непроницаемым лицом. Казалось, на этой маске никогда не было даже тени эмоции. Пройдя к месту трагедии, камердинер неподвижно замер за правым плечом герцога. Сам же Северин Вельф склонился над телом жертвы, брезгливым жестом отстранив от себя ищущую утешение мадам Деллоуэй.

– Что здесь происходит? – робко спросил мистер Эванс.

Стоявшая за его плечом Глория усиленно закивала, давая понять, что она тоже жаждет услышать ответ на свой вопрос. Столкнувшись с сестрами у лестницы, девушка не вовремя вспомнила, что не успела навести утренний марафет, из-за чего вернулась в свою комнату, припудрила носик и чуть не опоздала к кульминации.

– Блума убили, – коротко оповестил их, а также вновь прибывших студиозусов Императорского Университета и мистера Джонса, хозяин поместья.

Глория передернула плечами, но в следующее мгновение уже пришла в себя. Она с завистью посмотрела на свою сестру Марту, которая так ловко приземлилась на руки молодого мужчины. Если подстроить так, чтобы Его Светлость подхватил старшую из сестер, то ей придется упасть прямо на труп. Новое платье было сшито из розового шелка, и столь сильно рисковать им Глории совсем не хотелось.

Остальные обитатели и гости особняка не обладали легким и в тоже время очень неповоротливым характером старшей мадмуазель Деллоуэй. Молодые люди вдруг все разом заговорили, пытаясь выразить свои мысли по поводу произошедшего. Вестэль подскочил к дяде, желая убедиться в правдивости его слов. Мистер Эванс испуганно запричитал, а вскоре его бормотание превратилось в еле слышимый шепот. Мистер Джонс стоял на пороге, загораживая своим массивным телом дверной проход, и осматривал всю гостиную хмурым взглядом. Марта пришла в себя, однако, почувствовав, что не готова к восприятию реальности, предпочла притвориться, что лежит без сознания. Заметивший ее хитрость Джонатан решил не разоблачать девушку и продолжал держать ее на руках, так как единственный удобный диван в комнате был запачкан кровью. Мадама Деллоуэй пыталась незаметно вытереть слезы и потекший макияж скатертью с кофейного столика. Лидия завороженно наблюдала, как молодой Вельф легко вытаскивает окровавленный нож из уже успевшего окоченеть трупа. И только невозмутимые слуги молчаливо разошлись по своим местам. Им не доплачивали за любопытство.

– Он определенно мертв. Как минимум девять часов назад, максимум – десять, – громким голосом прервал творившийся в комнате балаган Вестэль.

– Почему ты в этом так уверен? – грубо спросил мистер Джонс, так и не сдвинувшийся с места.

– Потому что в двенадцать в малой гостиной тушат камин. Слуга, отвечающий за эту комнату, обнаружил бы труп, если Блума убили раньше.

– Но почему не меньше девяти? – завороженно смотря на Вестэля, спросила Лидия.

– Трупные пятна появились практически по всему телу, а этот процесс завершается к концу первой половины суток. К тому же чувствуете запах? Из-за камина здесь всю ночь было жарко. И мертвец начал гнить.

В комнате повисла тишина. Но спустя пару мгновений она была разбита, звуком упавшего граненого стакана. Мадам Деллоуэй неловко замерла под чужими взглядами, комкая руками белую в черных и красных разводах скатерть. Вестэль задумчиво посмотрела на откатившийся в угол стакан.

– Ты не эксперт! Ты всего лишь первокурсник! – разгневанным голосом завопил мистер Джонс.

Загнанная в угол мышь страшна в своей ярости, однако загнанный в угол медведь гораздо страшнее.

– Этим делом должны заниматься профессионалы. Пригласите легавых! Кто бы ни грохнул Блума, они найдут виновного! А я не собираюсь выслушивать измышления этого…

– Заткнитесь! – раздался холодный голос, обладателю которого Джонс не мог не повиноваться.

Зубы мужчины клацнули. Он не посмел заговорить вновь.

– Этот сопляк – мой племянник и наследник. Оскорблять его – значит оскорблять меня. Поэтому в следующий раз, прежде чем открыть свой рот подумайте трижды, Джонс! И чтобы вы навсегда запомнили мои слова, я доверю заняться разгадкой этого убийства Вестэлю. Естественно, до конца расследования покидать особняк всем присутствующим запрещается.

Гости ошеломленно посмотрели на герцога. Сказанное не укладывалось в их головах.

– Но ведь нужно вызвать полицию! – возмущенно произнесла Лидия, жаждавшая собственными глазами увидеть настоящее следствие.

Глория и Элвис отчаянно закивали головами. Они только сейчас поняли, что убийца, скорее всего, еще в особняке, и начали бояться.

– В этом году исполняется сто лет с момента издания императорского приказа, по которому полиции запрещено входить в этот особняк, – впервые за все утро открыл рот Адальберт.

– Почему? – озадаченно спросила Лидия. – Это же глупо!

– Кто знает? – с загадочным видом произнес герцог. – В то время этот дом принадлежал баронам Сеймурам. Когда он перешел к нам, на троне сидел другой монарх, которому не было дела до мелких приказов своего отца. И потому запрет до сих пор никто не отменил.

Ольфсгайнер бросил на Его Светлость быстрый взгляд, по которому, однако, Вестэль успел понять, что его камердинер чем-то недоволен. Это заставляло насторожиться еще больше. Дядя вел свою игру, в которой племяннику отводилась одна из главных ролей.

– Однако почему тогда выбрали именно мистера Вестэля? Возможно, эта обязанность будет тяготить его? Возможно, есть кто-то более подходящий на роль следователя? – продолжила напирать мадмуазель Деллоуэй, явно намекая на свою кандидатуру.

Его Светлость едва сдержал улыбку от выражения столь неприкрытого энтузиазма.

– Тогда стоит спросить самого Вестэля?

Все присутствующие обратили свои взгляды на юношу. Это был вызов. А Вельф-младший обожал вызовы.

– Следствие буду вести я, – коротко ответил он, с полуулыбкой глядя на труп.

Лидия еле слышно фыркнула. Она не считала Вестэля Вельфа достаточно умным для разгадки такого преступления, как убийство. Поняв ее мотивы, Северин лукаво спросил:

– Но ведь ты не откажешься от помощи молодой, красивой и юной леди?

Полуулыбку Вестэля перекосило. Он знал этот тон дяди. «Если откажусь, то последствия будут ужасны, – подумал юноша. Взгляд его был нацелен на младшую мадмуазель Деллоуэй. – Неужели это моя будущая невеста? Она так понравилась дяде, что он столь недвусмысленно ее выделяет из всех гостей? Хотя нет. Вероятно, здесь не все так просто».

– Сочту за честь, – кратко ответил Вестэль с коротким поклоном, сделанным по всем правилам истангийского этикета.

Мадам Деллоуэй ошарашенно переводила взгляд то на свою дочь, то на Вестэля. На ее глазах рождался какой-то совершенно безумный дуэт.

– Тогда… – решительно продолжил юноша. – Адальберт, собери всех слуг в приемной кабинета в северном крыле. Будем допрашивать их поодиночке. Первыми запускай…

Договорить ему не дали.

– Позволь возразить, – мягко произнес Северин. – Адаль не будет помогать тебе в этом деле. С сегодняшнего дня он временно становится моим камердинером, и потому будет постоянно занят. Однако все остальные слуги – в твоем распоряжении. А теперь я удаляюсь. И да, Вестэль, не забудь сначала распорядиться, чтобы труп убрали в погреб, а то запах распространится на весь этаж. Также следует немедленно пригласить гробовщика, думаю, ему не захочется работать в рождественский вечер. Всем желаю хорошего дня.

Его Светлость вышел из гостиной. Вестэль во все глаза смотрел, как Ольфсгайнер с абсолютно нечитаемым лицом следует за ним. Маркизу в этот момент казалось, что его только что впервые в жизни предали.

Артур успокаивающе похлопал друга по плечу.

– Тебя кинули, – в своей привычной манере утешил Вельфа-младшего Морган.

– Зато оставили красотку, – неумело подбодрил Блэквотер.

– Да-да, – поддержал Фицрой.

– Мы с тобой, – закончил Картер, все также продолжая держать на руках притворяющуюся Марту, которая, осознав до конца свое положение, покраснела до ушей.

Вестэль закатил глаза и мученически вздохнул. Он хотел расследовать это дело, но не желал участвовать в играх дяди и терпеть общество навязанной девицы. «И Адаль должен был остаться со мной! Мы десять лет были вместе, а теперь он ходит за дядей, как привязанный. Что-то мне не верится, что он по собственной воле оставил меня. Наверняка за этим кроется нечто важное. Какая-то тайна. И скорее всего, семейная. Но стоит ли мне ее разгадывать?»

– Пойдемте? – нетерпеливо то ли спросила, то ли потребовала Лидия.

Вестэль оглядел ее с ног до головы и усмехнулся. С невозмутимым и умелым в любом деле Ольфсгайнером эта девица не шла ни в какое сравнение. И он вновь воспринял это как вызов.

– Ну, пойдемте, напарница.

11

По совету герцога и последовавшего за ним распоряжения маркиза труп унесли в подвал. Вестэль и Лидия удалились в кабинет и занялись расследованием. Остальные обитатели особняка в крайне подавленном состоянии разбрелись по своим комнатам. Глория вылетела из гостиной, словно ошпаренная: из-за распространившегося по комнате аромата ей стало дурно. Миссис Деллоуэй медленно побрела в свои апартаменты, пряча в ладонях лицо. Ее утренний макияж, который был всего на один тон бледнее вечернего, потек. Друзья Вестэля беспечно махнули на все рукой, решив, что потом хорошенько расспросят маркиза о произошедшем. И только Джонатан Картер остался один посреди малой гостиной, держа на руках Марту Деллоуэй, которая спешно пыталась придумать выход из ситуации.

Случись подобная сцена в более подходящий момент, то юноше пришлось бы немедленно взять на себя обязательство: сначала скорая помолвка, потом не менее поспешная свадьба и в конце счастливая семейная жизнь. Картер тяжело вздохнул, представляя столь удручающую любого нормального студента комбинацию событий. К его счастью, ни одного обитателя особняка Вельфов в данный момент не интересовало его нахождение в одной комнате с невинной девицей. Честь Марты и свобода Джонатана неожиданно оказались в сохранности.

Но время шло, и нужно было что-то решать. Картер-младший, отец которого ратовал за ботилианскую систему воспитания, еще в детстве познакомился с различными оздоровительными гимнастиками, и слова «штанга», «гиря» и «гантель» не были для него пустым звуком. А с тех пор, как стало ясно, что учиться юноша будет в столице Империи, к обычным его физическим нагрузкам добавились еще и уроки фехтования. В результате за тонкой сорочкой из дорогой ткани прятались твердые мускулы, которые паникующая Марта в данный момент чувствовала особенно остро.

Джонатан вздохнул и двинулся к дивану. Он мог бы продержать девушку еще долго: по сравнению со штангой, с которой ему приходилось сражаться последние три месяца, мадмуазель Деллоуэй была совсем легкой. Однако не стоило нарушать правила приличия, да и не хотелось юноше, чтобы барышня подумала, что он настолько медлителен.

Марта же в этот момент судорожно пыталась придумать, как обратить все происходящее в шутку. Она даже плохо помнила лицо этого человека, не говоря уже о том, что вчера они увидели друг друга впервые в жизни! А сегодня он держит ее на руках, как принцессу! Девушка чувствовала себя столь нелепо, что даже забыла, из-за чего оказалась в такой смущающей ситуации. С собравшись с духом, она решила мужественно подняться с дивана и признаться в собственной глупости.

Однако ей несказанно повезло. Джонатан Картер, даже не будучи сыном знатной и древней фамилии, обладал изрядной долей благородства и являлся тем, кого без преувеличения можно назвать словом «джентльмен». Пока мадмуазель медлила с признанием, он поднял с пола флакончик нюхательной соли, оброненной от испуга мадам Деллоуэй, и поднес его к лицу Марты. Девушка уловила столь нелюбимый ею запах бергамота, ее нос не выдержал такого зверского испытания, и она громко чихнула, подпрыгнув на диване. Джонатан не успел среагировать вовремя, когда лоб мадмуазель выбил флакончик из его рук. Изящная стеклянная штучка отлетела в угол и разбилась на тысячу осколков. Виновники ситуации испуганно воззрились друг на друга. Неловкость осталась стойко стоять на своем месте.

Джонатан пришел в себя только тогда, когда взгляд серых глаз Марты стал превращаться из испуганного в панический. Он резко выпрямился, сделал шаг назад и попытался придать своему лицу обычный вид. Однако смущение все равно проступало на его щеках в виде маленьких ямочек, которые в совокупности с мощным телом и взъерошенной, словно птичий пух, шевелюрой юноши смотрелись так нелепо, что испуг девушки будто рукой сняло. На ее губах появилось слабое подобие улыбки.

– Кхм. Прошу прощения за непредусмотрительность, – Картер кинул беглый взгляд на осколки, – я не подумал, что так произойдет. Как вы себя чувствуете, мисс?

– Благодарю вас, сэр. Я в порядке, – скованно ответила девушка. – Но, думаю, мне лучшей пойти в свою комнату и прилечь. Труп на завтрак и вид матушки в таком состоянии – слишком большое потрясение для меня.

Марта хотела подняться на ноги, но вдруг заметила, что на ней надета всего одна туфля. «Вероятно, вторая слетела, пока меня несли к дивану», – подумала девушка, увидев свою обувь, одиноко лежащую около кофейного столика. Туфля находилась слишком далеко и, если не вставать, то дотянуться до нее мадмуазель Деллоуэй не могла.

Все еще растерянный Джонатан проследил за ее взглядом. Ему было сложно общаться с девушками более высокого сословия. В Нордландии грань между аристократом и простолюдином не чувствуется так остро, как в Истангии, и только поэтому Картеру-младшему удалось так хорошо устроиться в столице. Однако в Императорском Университете женщин не было, и он не мог привыкнуть к общению с аристократками. Это привело к тому, что сейчас Джонатан не знал, что нужно сказать. И все же он оставался мужчиной. Он метнулся к туфле, как к спасательному кругу, и поднял ее с пола. Повинуясь инстинкту, юноша подошел к дивану, встал перед девушкой на колено. Сердце мадмуазель Деллоуэй забилось быстрее и на ее щеках вновь расцвели розы.

Юноша слегка приподнял подол платья и принялся одевать на ногу девушки туфлю. Его пальцы слегка коснулись ткани ее чулок. Вопреки ожиданиям Джонатана ступня Марты оказалась далеко не маленькой для женщины, а лодыжка не столь узкой, как он предполагал. Такая крепкая нога могла принадлежать какой-нибудь крестьянке, от восхода до захода солнца работающей на полях, а не представительнице высшего сословия. Эта мысль придала Картеру храбрости и, в следующее мгновение, он уже спокойно взглянул в глаза девушки.

А та, казалось, внезапно утратила дар связной речи.

– Я… это… Я… Сэр… Пойду я! Хорошего дня!

Резко вскочив на ноги, она рванула из гостиной, словно за ней неслась тысяча чертей. Однако заряда бодрости ей хватило ненадолго. Стоило только Марте достичь этажа, где были расположены гостевые покои, ее шаг замедлился, рука сама нашла стену, а спина сгорбилась.

«По крайней мере, я не стукнулась лбом об косяк, когда выбегала», – мрачно подумала она.

В раннем детстве средняя из сестер Деллоуэй неплохо общалась с дворовыми мальчишками. Мало кто помнил, но раньше она была похожа на сорванца больше, чем Лидия, которая до сих пор не престала искать на свою голову приключения. Однако с появление в их доме мадмуазель Гирэ в жизни Марты изменилось практически все: она научилась читать. И вскоре ее прежние друзья по играм куда-то исчезли, а живое общение заменилось одной или несколькими проглоченными за день историями. Она мало обращала внимания на окружающий мир, так как часто витала в своих мыслях, и еще меньше разговаривала с людьми. Вероятно, ее речевой аппарат и вовсе когда-нибудь атрофировался бы за ненадобностью, однако у девушки было целых две сестры, которые из-за своих характеров не могли оставить ее одну. Именно Марта служила мостиком примирения, когда Лидия и Глория ссорились друг с другом. Именно Марта являлась самой примерной дочерью для maman, так как не хотела тратить на реальный мир времени больше, чем он того стоил. Хотя изредка ей нравилось злить родительницу нелепыми выходками. Именно Марта чаще остальных сестер общалась с мадмуазель Гирэ, своей собеседнице на тему любовных романов. Благодаря всему этому, у девушки был небольшой социальный опыт, который позволил ей почти безболезненно пережить вереницу балов, последовавшую за приездом ее семьи в Скайдон. Однако опыта общения с противоположным полом у нее было еще меньше, чем у Джонатана Картера.

«Дура!.. Он, должно быть, подумал, что я ненормальная. Нужно было спокойно и с достоинством выйти из гостиной. А я еще забыла его и за заботу поблагодарить! И зачем нас столько лет учили этикету, если я в подобной ситуации и двух слов связать не могу? – думала Марта, прислонившись спиной к стене. – Но Картер? Кто такой этот Картер?»

При воспоминании о смущенной улыбке юноши и светлых волосах, смешно взъерошенных на затылке, любопытство мадмуазель Деллоуэй разгорелось с новой силой. Она слышала о Морганах, Блэквотерах и Фицроях. Это были пускай не самые знатные и богатые, но достаточно уважаемые и древние аристократические роды Истангии. Не знать Вельфов, в чьем доме девушка сейчас находилась, даже с ее невнимательностью к реальному миру было невозможно. Ее брак с любым из этих молодых людей осчастливил бы maman на множество лет вперед. Однако фамилия Картер не будила в ней никаких воспоминаний. Находись женская половина семьи Деллоуэй в своем поместье, Марта попросила бы сестер разузнать все подробности о заинтересовавшем ее человеке. Тогда Лидия и Глория вытянули бы из родителей, соседей и даже местной полиции сведения о мужчине, которого зовут Джонатан Картер. Хотя, вероятней всего, средняя сестра не стала бы этого делать, а просто вернулась бы в домашнюю библиотеку, которую давно считала своей, и принялась бы за только что прибывший из столицы любовный роман. Но сегодня все шло не так, как обычно. В голове девушки царила восхитительная мешанина из эмоций и мыслей, которая не давала ее жизни войти в привычную колею. К тому же с тех пор, как женская часть их семьи покинула родное поместье, не было нужды просить о чем-либо сестер. Мадам Деллоуэй, с головой погрузившаяся в разработку матримониальных планов для своих девочек, взяла на себя роль абсолютно бесплатного и всегда доступного информационного бюро.

С некоторым трудом выпрямившись в полный рост, Марта вскинула голову и побрела в сторону комнаты Лидии. Покои младшей уже несколько лет служили местом сбора для трех сестер. Причина была проста: Лидия единственная из них, кто не имел привычки запирать дверь в своей комнате. Глория держала в своем будуаре дорогую косметику, присланную прямиком из Сатие, столицы Ранциона. Марта хранила в своей спальне не менее дорогие ее сердцу книги. А мистер Бин, любимый кот Лидии, очень часто посягал на их сокровища. За это «пушистому чудовищу», как окрестили его старшие сестры, был закрыт вход на их территорию. И все посиделки происходили в спальне Лидии. После того, как maman, озаботилась их будущим, она также присоединилась к своим дочерям. Поэтому не было ничего удивительного, что Глория и мадам Деллоуэй оказались в отведенных Лидии покоях в то время, как сама их хозяйка допрашивала слуг вместе с Его Сиятельством.

Глория сидела на постели младшей сестры, по привычке болтала ногами и задумчиво смотрела в окно. Maman, не спеша, накладывала новый макияж на тщательно вымытое лицо. В комнате было непривычно тихо. Марта прошла к окну и села в кресло. Она поняла, что первой начать разговор предстоит не ей. И правда, через пару минут Глория заговорила:

– Я волнуюсь за Лидию, – произнесла она. – Она уже не ребенок, ей шестнадцать. Во время расследования она, наверняка, не раз останется с мистером Вестэлем наедине. Но ведь Лидия до сих пор не воспринимает ни одного мужчину всерьез! Она думает, что все они такие же, как ее товарищи по детским играм!

Рука мадам Деллоуэй дернулась, и коричневый карандаш в руке начертил на ее веке вертикальную полосу. Женщина нахмурилась и бросила невпопад:

– Забудь. С Лидией уже все решено. Его Светлость сам назначил ее вести расследование со своим племянником. Естественно, когда об этом станет известно, сплетни разойдутся по всей столице. У Вельфов очень хорошая репутация, которую нынешний герцог всеми силами поддерживает. Он не допустит, чтобы его племянник избежал ответственности. Так что после завершения этого дела мы можем смело праздновать удачную помолвку Лидии с Его Сиятельством.

После того потрясения, которое испытала мадам Деллоуэй при взгляде на собственно лицо в зеркале трюмо, ее уже практически не волновало, что младшая дочь почти помолвлена с одним из самых богатых и знатных женихов Империи Запада. Глория вздохнула: maman совсем ее не поняла. Впрочем, в этом не было ничего удивительного, подобное и раньше происходило довольно часто. Марта же не разделяла волнений старшей сестры, так как считала, что Лидия единственная из них, кто может за себя постоять. К тому же ее волновал совершенно другой вопрос, который она и задала в лоб:

– Меня больше интересует, кто такой Джонатан Картер? Я слышала о Морганах, Фицроях, Блэквотерах… Даже о Клиффордах краем уха. Но Картеры?

– Картеры? – задумчиво спросила Глория, наморщив лоб.

Она тоже не могла припомнить ничего конкретного.

– Неудивительно, – произнесла мадам Деллоуэй, перестав красить помадой губы, и раздраженно фыркнула. – Картеры не аристократы, они торговцы из Нордландии. Известны лишь тем, что поставляют в императорский дворец чай из южных стран. Ни титулов, ни длинной родословной с именами прославленных предков, ни связей в придворных кругах – у них почти ничего нет. Да и живут в медвежьем углу, где балы бывают раз в полгода. У них разве что денег много. Но серьезно, как сильно нужно опуститься, чтобы пойти на подобный мезальянс ради богатства?

Последние слова Марта пропустила мимо ушей, она уже узнала от maman все, что хотела. Слова «торговцы из Нордландии» в сочетании со «студентом с факультета следователей» щекотало ее любопытство не хуже любимого детективного романа, герой которого был родом из тех же мест, что и Картеры. Однако в этой комнате находился человек, чье мнение о мужчинах она действительно ценила.

– А ты что думаешь, Глория? – спросила Марта старшую сестру.

Та перевела взгляд на девушку и ответила:

– Джонатан Картер? На внешность он неплох: высокий, мускулистый, светловолосый, глаза у него добрые… Но с Его Светлостью не сравнится. Из-за слишком широких плеч его фигура кажется приземистой. На вид он старше своих друзей, вот только в отличие от них в его взгляде нет ничего особенного. Да и в характере тоже. Он не язвителен, как Морган, не такой боевой, как Блэквотер, и не столь насмешлив, как Клиффорд. Зато он точно не трус, как Фицрой. На ужине Картер в основном молчал, поэтому я думаю, что он тугодум. Мне бы не хотелось такого брата, так что даже не думай о нем!

Последние слова были адресованы уже удаляющейся спине Марты. Она вышла из комнаты и отправилась в библиотеку, которую обнаружила вчера сразу же по приезду.

«Это хорошо, что Глории он не нравится. От тех мужчин, которых она находит интересными, меня вечно бросает в дрожь, – думала девушка, забираясь с ногами на подоконник и наблюдая, как за окном падают с неба хлопья снега. – Джонатан Картер… Он, конечно, не царь тритонов и не садовник, но и я не предводительница корсаров и не герцогиня. Все те молодые люди, которые встречались нам на балу, были очень скучным, зацикленными на этикете и совсем не проявляли ко мне интереса. А как можно жениться на девушке с маленьким приданным, если она тебе не нравится? Неизвестно, что меня ждет в браке со знатным аристократом, о котором мечтает maman.

Родители Джона богаты, им не хватает только знатных предков. Думаю, они с радостью примут меня. К тому же мне не придется возиться с хозяйством, так как в их доме, должно быть, полно слуг, и на книги у меня останется больше времени.

У Джона добрая улыбка, и сам он производит впечатление хорошего человека. А еще уж он-то точно меня запомнил!

Рано или поздно мне все равно придется выйти замуж. Ясно, что такой любви, как в книгах мне найти не удастся. Это значит, что в реальности нужно устраиваться поудобнее, чтобы сны мне снились интересные. В этом плане Джонатан Картер – хороший вариант…»

Марта засмеялась своим практичным мыслям, и, проходящая вместе с Вестэлем мимо библиотеки, Лидия вздрогнула: настолько смех средней сестры в данный момент был похож на голос maman.

В это время ничего не подозревающий Джонатан Картер сидел в своей комнате, сложив руки под подбородком, и задумчиво смотрел на письмо, лежащее перед его взором. Несмотря на свой острый, хоть и немного медлительный, ум, будущий следователь так и не смог выяснить, как это письмо сюда попало. И даже герб на конверте – золотой ястреб на черном фоне – объяснял далеко не все. Юноша знал, что у барона Сеймура в столице, помимо него, есть еще целая сеть осведомителей. Но он понятия не имел, каким образом они могли проникнуть в обитель герцога Вельфа, который считался одним из самых умных и хитрых советников императора. Мысль о том, что барон Сеймур и хозяин дома союзники, он отверг, как самую невероятную. Слишком уж много неприятного лежало между их семьями: когда Сеймуров сослали в Нордландию, Вельфам вместе с благосклонностью государя и местом в Палате Лордов отошло и все их столичное имущество. Бароны не могли питать к выходцам из Геральдхофа каких-либо теплых чувств. В свою очередь Вельфы никогда бы не забыли тех, чье наследие они переняли. И все же необъяснимым образом письмо от барона Сеймура, адресованное «дорогому Джонатану», лежало на зеленой бархатной скатерти в комнате будущего следователя.

«Скорее всего, какой-то тайный магический способ передачи послания, о котором мне ничего неизвестно. Наверное, нам расскажут о нем на следующих курсах, однако я лучше расспрошу об этом самого барона», – решил, наконец, юноша и потянулся к конверту.

Распечатывая письмо, он вдруг ясно понял, что попал в пожизненную кабалу. После того, как он окончит университет, его ждет место в полицейском участке в Нордландии. Однако, даже поступив на службу государству, Джонатан не сможет избавиться от опеки покровителя и будет быстро подниматься по карьерной лестнице. Начав с помощника инспектора полиции, он дослужится до шерифа Нордландии, и тогда на важном стратегическом месте этой провинции у барона Сеймура появится свой человек. Что тогда потребует от Картера его покровитель? Не придется ли ему поступиться своими принципами и прикрывать его злодеяния?

Джонатан не был представителем высшей знати, выходцы из которой часто пускались в пространные размышления о славе и чести, присущей им. Он вообще предпочитал больше не говорить, а действовать. Сын торговца имел в своем сознании четкие представления о добре и зле, благодаря которым направить его на кривую дорожку было очень сложно. Фактически, барон Сеймур был единственным, кому это в какой-то мере удалось. Однако Картер-младший передавал ему лишь незначительные сведения о повседневной жизни некоторых людей. Ничего больше. И эти сведения не могли никому навредить. А обнаружь он, что кто-то из этих людей занимается чем-то незаконным, то юноша первым, несмотря ни на что, рассказал бы об этом полиции. Слишком прямолинейный и упрямый был у него характер. Интуитивно он догадывался, что барон Сеймур тоже это понимает, потому и не дает ему никаких более сложных поручений. Но будет это длиться вечно? Пока Картер-младший лишь пешка в игре нордландского барона, но он не собирался оставаться таковым навечно, да и не мог: практически все выпускники Императорского Истангийского Университета были выдающимися личностями. И те из них, кто не занял высокого места и не стал знаменитым, могут винить в этом лишь непредсказуемые повороты злой судьбы или изъяны в собственном характере.