Текст книги "Тайны герцога Вельфа (СИ)"

Автор книги: Сонная Сказочница

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

23

– Адальберт, с тобой все в порядке? – заботливо поинтересовался Северин.

– Разумеется, Ваша Светлость, – непреклонно ответил камердинер. – Но почему вы спрашиваете?

– У тебя уже три раза дернулась левая бровь, – усмехнувшись, ответил герцог.

– Вам показалось, Ваша Светлость.

– Хорошо, как скажешь.

Пальцы Адель на серебряном подносе сжались столь сильно, что их костяшки побелели. Больше девушка ничем не выдала желания опустить эту жестянку на голову своего господина. По его милости сегодня первый раз в жизни она познала, что такое пытки.

Проснулась Адель рано утром на диванчике в комнате герцога. И первым, что она увидела, было ухмыляющееся лицо наставника, разбудившего ее. Вернер вел полусонную девушку по длинным коридорам и постоянно что-то говорил. Вопреки обыкновению измученный ночным бдением у кровати господина новый камердинер Его Светлости не понял ни слова. Сознание и слух Адальберта в эти минуты существовали в параллельных реальностях. Он машинально одел выданные ему вещи и вновь положился на мудрость наставника. Он наивно полагал, что старый слуга знает, что делает. Однако на этот раз Вернер подвел его. В комнате, в которой пришел в себя Ольфсгайнер, находились все женщины семьи Деллоуэй, с десяток портних, модисток и их помощниц. Сама Адель стояла у порога в непривычном для себя одеянии – в платье, и без иллюзорного колечка на пальце. Ничем иным, как западней, подобное положение дел назвать было нельзя. Личность автора идеи этого заговора не подлежала сомнению. Девушке лишь оставалось молча скрежетать зубами и пытаться угадать, когда это между приступами адской боли Его Светлость успел отдать Вернеру нужные распоряжения. Адель уже долгое время не представала перед почти незнакомыми людьми в своем истинном виде. Внутри понемногу нарастало тревожное состояние.

– Вы должно быть мисс Ольфсгайнер, младшая сестра камердинера герцога Вельфа, мистера Адальберта, – произнесла мадам Бертен, известная на весь Скайдон модистка. – Проходите скорее, милочка, вы вас уже заждались. У нас совсем нет времени! О чем этим мужчины только думают, позвольте спросить? Два дня до бала, а у меня пять очаровательных дам, которых нужно одеть с ног до головы. Кошмар! Ужас! Апокалипсис! Ну, ничего, сегодня мы их заставим раскошелиться, зато на Рождественском балу они все упадут к вашим прекрасным ножкам!

Так под беззаботное щебетание общительной модистки и ее не менее болтливых коллег Адель была втянута в канитель подготовки к императорскому балу. Ее раздевали, вертели в разные стороны, обмеривали, прикладывали к коже различные ткани. Если все это еще было похоже лишь на издевательство, то когда в девушку начали тыкать иголками, а затем и утягивать на талии корсет, то сходство с пытками стало идеальным. Окончательно ее добили неудобные туфли на высоких шпильках, на которых даже стоять было опасно. Непривычная обувь жала, натирала кожу и заставляла чувствовать себя абсолютно беспомощной. Ольфсгайнер с трудом сдерживала желание сесть на пол, словно маленькая девочка, и разреветься.

– Не волнуйтесь. Через пятнадцать минут наступит время завтрака, у нас появится передышка, – с вымученной улыбкой подбодрила ее Лидия.

Адель лишь вздохнула и ответила ей легким кивком. Она вынуждена была отметить, что сестры Деллоуэй переносят это испытание гораздо лучше нее. Вероятно, потому что в отличие от нее для них не впервой готовиться к балу подобным образом. Мисс Глорию эта бесконечная примерка платьев даже приводит в восторг. Мисс Марта и мисс Лидия удовольствия не получали, но выглядели покорными, словно овечки на заклании. Сама Ольфсгайнер уже побывала на десятке светских приемов вместе с молодым господином. Когда Вестэлю исполнилось шестнадцать лет, самопрезентация в высшем обществе стала для него необходимостью. Ведь в противном случае придворная аристократия могла подумать, что с наследником рода Вельф не все в порядке. Белокурый камердинер сопровождал своего господина на каждом приеме, однако так как он являлся всего лишь слугой, на которого старались не обращать внимания, то ему не требовалось даже менять свою повседневную одежду. Теперь же, благодаря хитроумным планам герцога, он познал все муки, через которые проходят молодые девушки из аристократического общества, дабы явиться на бал во всеоружии. Адель оставалось лишь догадываться, зачем это нужно Его Светлости.

Когда все разошлись на завтрак (гости в столовую, модистки и портнихи на кухню), Ольфсгайнер воспользовалась случаем, чтобы сбежать. Она вновь приняла образ Адальберта и собиралась решительно заявить Его Светлости, что никогда и ни при каких обстоятельствах больше не наденет женское платье. Однако, стоило девушке ступить в покои герцога, как Северин, не дав ей открыть рта, отдал распоряжение сообщить о гостям о том, что ему не здоровится, и потому завтракать он будет в своей комнате. Не повиноваться было невозможно. Как только камердинер исполнил первый приказ, за ним последовал второй, третий, четвертый, а после пятого уставшего слугу выловил Вернер и отвел в уже знакомую комнату пыток.

Немного привыкнув к утомительному щебетанию женщин, Адальберт затаил на герцога злобу. Когда же мучения камердинера закончились, и он собрался объявить господину о своем нежелании посещать бал, оказалось, что барон Сеймур с сыном уже прибыл. Теперь титулованные особы и ангелоподобный мальчик наслаждались полуденным чаем, а Ольфсгайнер, вынужденный запереть в своей душе накопившуюся злость, прислуживал им за столом. Артмаэля, прекрасно чувствовавшего настроение окружающих, его эмоции веселили. Он пил чай с медом и бросал любопытные взгляды на камердинера. Больше ему, собственно, заняться было нечем. Потому что встревать в разговор взрослых, пока к нему не обратятся прямо, было запрещено.

– Так это и есть Адель, о которой ты мне столько писал? – спросил Эдвард, с любопытством оглядывая идеальную осанку камердинера. – Жаль, что на ней иллюзия. Ну, да ничего, разгляжу ее на балу. У вас тут такие интересные дела творятся! Сначала ты решил остепениться, теперь Вестэль невестой обзавелся. Видимо, род Вельф пополнится новыми отпрысками? Жду не дождусь! Как хорошо, что я к вам выбрался! Представляешь, моя благоверная не хотела отпускать меня в Скайдон. Она почему-то уверена, что я обязательно заведу себе здесь дюжину любовниц, об этом, конечно, узнает вся Нордладия и местные кумушки станут ее презирать. Скажи же чушь, да?

– Вероятно, она бы так не тревожилась, если бы ты не привез с войны ту яматайскую рабыню и не поселил ее на территории своего замка, – предположил герцог, ставя чашку на блюдце.

– Ничего не могу с этим поделать, – развел руками барон. – Асуко была слишком мила, чтобы я мог оставить ее в нашем гарнизоне на потеху солдатам.

– Но зачем было делать ее своей любовницей? Он же с Востока. Тебя никто не поймет. Это слишком эксцентрично.

– Я влюбился! – торжественно заявил Эдвард.

– Ты женат, – напомнил Северин.

– Ну и что? Ты разве не слышал? Ученые из Ранциона утверждают, что мужчина по своей природе склонен к полигамии. А еще они говорят, что идти против своей природы очень вредно для организма. Верно, Арти?

– Конечно, пап, – качнул своими кудрями маленький ангел.

– Ах, ты мой любимый маленький лицемер! – задохнулся от умиления его отец. – Я же знаю, ты думаешь, что твоя мать права и я просто неисправимый негодяй и гореть мне за это в аду веки вечные, или что там у вас, язычников, вместо него… Съешь еще печенюшку, милый, у Вельфов всегда очень вкусный чай.

Ребенок послушно взял с тарелки творожное пирожное. Характер отца он знал еще лучше, чем свои пять пальцев. Спорить было дороже.

– Вы, наверное, устали с дороги, – произнес Северин, стараясь скрыть свое желание избавиться от собеседника. – У вас два часа на отдых, я представлю вас остальным гостям за ужином.

– Как тебе будет угодно, – подозрительно покорно согласился Эдвард. – Но сначала позволь отдать тебе мой ежегодный подарок. В этот раз это настоящий шедевр! Открой, когда будешь готов. Вечером жду восторженные отзывы о моем мастерстве. Прошу.

И барон протянул Его Светлости подозрительную черную коробку. Лорд Вельф принял ее со своей самой лучшей фальшивой улыбкой.

– Благодарю.

– А теперь мы откланяемся. Артмаэль, все доел? Хороший мальчик. Пойдем отдыхать. Пока-пока.

Не успела дверь за Эдвардом Сеймуром захлопнуться, как на пороге возник сияющий Вестэль. Его хорошее настроение было видно невооруженным глазом. А учитывая слова барона Сеймура, Северну было нетрудно понять, что именно произошло полчаса назад.

– Ты наконец-то сделал ей предложение? – спросил на опережение герцог.

– Наконец-то? Говоришь так, будто я у тебя тугодум. Мы уже даже решили, как назовем нашего сына!

– А если будет девочка?

– Лидия колеблется между Анабель и Рейчел.

– Уже зовешь ее по имени. Действительно далеко продвинулись, – насмешливо произнес дядя.

– Не переживай, второго сына назовем в твою честь.

– О, премного благодарен.

– Не стоит. Кстати, давно хотел спросить: почему ты выбрал мне в невесты именно Лидию? Конечно, в высшем свете умных и хорошеньких девушек не так уж и много и большинство из них давно и надежно заняты, но для меня, как для наследника герцогского титула и голоса в Палате Лордов, выбор шире, чем для остальных аристократов. Род Деллоуэй не особо знатен, да еще и ее мать может доставить нам множество проблем своим поведением. Так почему?

– В первую очередь из-за характера мисс Лидии. Я знал, что вы поладите. В детстве она шесть раз падала с дерева, каждое лето разбивала по коленке, однажды сломала себе нос, но зато абсолютно не боится собак. Когда смотрел ее прошлое, мне даже на мгновение показалось, что я вижу твою астральную сестру-близняшку, настолько вы были похожи по своему поведению. А во-вторых, я выбрал младшую мисс Деллоуэй из-за ее физической формы.

– Прости, что? – не поверил своим ушам Вестэль.

– Из-за физической формы. Ты еще не знаешь, что она втайне от родителей бегала к одному отставному солдату, чтобы он учил ее драться? Ну, теперь ты в курсе.

– Почему это так важно? Девушка ведь не должна уметь драться. Это обязанность мужчины – защищать ее!

– Скажи это своей покойной матери, и бабушке, и двоюродной прабабушке тоже. Когда женщины в нашем роду считают, что жизни их близких угрожает опасность, они превращаются в дьяволиц. Думаешь, мать твоя просто так коллекционировала клинки и дарила тебе на день рожденья холодное оружие?

– Я думал у нее хобби такое.

– Как же, хобби! До своей свадьбы с Генрихом Элизабет только и думала, что о платьях и балах. А потом она родила тебя и узнала, что ее мужу предстоит стать Судьей Теней. Она довела троих известных фехтовальщиков до нервного срыва, но добилась своего и овладела клинком. К позору моего брата, вынужден признать, что пару раз это умение ей все же пригодилось.

– Матушка… – с ностальгическим вздохом произнес Вестэль.

– Да, она была прекрасна… Ты зашел только для того, чтобы спросить меня о мисс Деллоуэй?

– А, нет. Я еще хотел узнать, где ты познакомился с бароном Сеймуром. Ваша дружба довольно странно выглядит, особенно учитывая, что в высшем свете все считают, будто между нашими родами едва ли не кровная вражда.

– Понятно, – улыбаясь, произнес герцог. – С Эдвардом мы познакомились еще в Истангийской Академии Магии. Он был на пять лет старше меня и оказывал мне некоторое, ммм, покровительство. Но, должен признать, наши связи с Сеймурами гораздо глубже, чем ты думаешь. Видишь ли, на самом деле Его Императорское Величество, Эдвард II, никогда не гневался на баронов. Сеймуры были самыми преданными его слугами, и потому традиционно именно в их семье от отца к сыну переходила должность Судьи Теней Истангии. Однако лет тридцать назад в имперской части Нордландии возникли большие проблемы. Эта северная провинция была присоединена к Империи незадолго до начала войны с Востоком. Раньше, благодаря близости к варварским землям и малого количество людей, там почти не было преступности. Однако за семь десятков лет войны в Нордландию сбежало огромное количество дезертиров. Убийство, грабежи, воровство, проституция, даже наркотики – стали в этих землях обыденным делом. А потому Его Величеством был поднят вопрос о назначении в этот регион собственного Судьи Теней. Вот только все доверенные лица к тому времени имели свои территории, за которыми требовалось следить. А если послать в столь отдаленную провинцию непроверенного человека, то нет гарантии, что он будет хорошо выполнять свои обязанности. Тогда-то барон Сеймур, отец Эдварда, и вспомнил о своих родственниках по материнской линии.

– Что? Родственниках? – неподдельно изумился Вестэль. – Первый раз слышу.

– Твоя двоюродная прабабушка была замужем за Энтони Сеймуром, дедом Эдварда. Так что можно сказать, что Судьями Теней мы стали благодаря родственным связям, черт бы их побрал.

– Но почему в Нордландию послали Сеймуров, а не нас?

– Мы были новичками. В Нордландии же преступный люд и знать не знал ни о каких Судьях Теней. Требовалось наладить инфраструктуру, создать репутацию, заставить всех подчиняться. Там нужен был кто-то опытный. В Истангии же было достаточно человека, который сумел бы удержать власть. Отец справился, он пробыл на своем посту почти двадцать лет, прежде чем его сразила непомерная страсть к острой пище.

– Он умер от язвы желудка, – вспомнило Вестэль.

– Точно.

– Кстати, а что это за странная черная коробка на столике? Тебе прислали новую шляпу? – поспешно сменил тему маркиз.

– Если бы, – с кислым видом протянул Северин.

Он подошел к столику и осторожно, будто в коробке находится как минимум бомба, начал распечатывать подарок барона Сеймура.

– Это… – шокировано произнес Вестэль, глядя на аляповатую глиняную фигурку, покрытую коричневой и черной глазурью.

– Милая семейная традиция, – слабо улыбнулся герцог. – Каждый год в канун Рождества барон Сеймур дарит главе нашего рода собственноручно сделанный подарок. Иногда это картина, иногда панно, а иногда статуэтка, как сейчас. И все они изображают добермана… По крайней мере, должны.

– Надо же, а я с детства гадал, зачем тебе та кунсткамера в Лиденбурге. Кто бы мог подумать, что у барона Сеймура такой плохой вкус!

– Нормальный у него вкус. Он просто издевается.

– В смысле?

– Я не могу выбросить эти дурацкие статуэтки, иначе Эдвард будет обижаться на меня до конца жизни, моей. Поверь, это будет катастрофа! Поэтому я отсылаю их в Геральдхоф. Так они не мозолят мне глаза и, если Эдвард спросит, я могу их предъявить.

– И ты терпишь подобное отношение?

– Могу и потерпеть. Это еще что! Отец Эдварда каждый год дарил моему отцу живых доберманов и очень сильно расстраивался, если не видел хотя бы с десяток из них в этом поместье.

Вестэль с изумлением посмотрел на дядю. Он впервые видел, как Северин идет с кем-то на уступки. Даже Его Величество не смог добиться такого эффекта без дополнительных мер. «Сеймуры – жуткие», – осознал Вельф-младший.

– Вот как. Есть какие-то особые причины, из-за которых он приехал к нам? – спросил он.

– Мы давно не виделись. А еще Его Величество обязательно захочет, чтобы он присутствовал во дворце, когда о победе над Империей Востока будет объявлено официально. И раз Артмаэль с ним, думаю, он хотел познакомить нас со своим наследником.

– Наследником? Постой, у барона Сеймура еще же есть старший сын.

– Да, Брэндон. Но наследовать владения Эдварда в Нордландии он по определенным причинам не сможет, поэтому ему достанутся лишь старое родовое поместье на юге Истангии. А ты уже думал, когда начнешь вникать в дела своего наследства? Если не сделаешь этого сейчас, потом уже может быть поздно.

– Подумаю об этом на досуге, – уклончиво ответил маркиз. – Я лучше пойду, мне еще нужно поговорить со своей невестой перед ужином.

И Вестэль успешно ретировался за дверь под насмешливым взглядом дяди. Сегодня он не хотел думать о будущем, которое совсем недавно рисовалось ему в самых мрачных тонах. Настоящее, наполненное возвышенными чувствами и душевными порывами, было гораздо ближе юноше. Убийца мистера Блума арестован и скоро предстанет перед судом, Адальберт больше не будет его камердинером, но скоро навсегда станет членом семьи, а самого Вельфа-младшего ждет свадьба с самой чудесной девушкой на свете. Казалось, все было просто прекрасно. И выглянувшее из-за облаков солнце словно вторило мыслям юноши. Однако некоторая неопределенность все же омрачала этот радостный день.

Все два часа до обеда Вестэль, как и сказал дяде, провел вместе с Лидией. За это время они успели оповестить о своем решении всю женскую часть семьи Деллоуэй, двое из которой изумлялась весьма громко и ненатурально. Впрочем, maman была действительно рада за свою непослушную девочку, а Глория, хоть и завидовала сестре, но тоже поспешила выразить своей восторг по поводу ее помолвки. Марта же спокойно пожелала молодой паре счастливого будущего. У нее в жизни назревала собственная драма. Затем маркиз продиктовал Вернеру объявление о помолвке в газету, и полчаса у жениха и невесты осталось на то, чтобы побродить по зимнему лесу, держась за руки. Лидия старательно выпытывала у будущего мужа подробности его жизни до встречи с ней, Вестэль же не менее упорно старался увильнуть. Он хотел выдавать свои секреты постепенно, тянул время, чтобы у девушки, разочаруйся она в нем, не было ни единой возможности сбежать. В такие моменты, как отметила младшая мисс Деллоуэй, маркиз особенно сильно становился похож на своего дядю.

Обед прошел скомкано. Мадам Деллоуэй вместе с Глорией громко обсуждали свои платья и предстоящую свадьбу. Марта с Джонатаном бросали друг на друга неловкие взгляды. Лидия и Вестэль глупо улыбались, смотря куда-то в пространство. И только барон Сеймур, представленный гостям по всем правилам этикета, расслабленно выдавал одну шутку за другой, пытаясь вовлечь окружающих в единую беседу. Впрочем, у него ничего не выходило. Студенты, подавленные арестом товарища, упорно молчали. Господ контрабандистов хорошее настроение Судьи Теней Нордландии изрядно пугало. Остальные были заняты собственным разговорами и мыслями. И только Его Светлость, герцог Вельф, с насквозь фальшивой улыбкой послушно поддакивал своему старому другу. Когда трапеза закончилась, все вздохнули с облегчением.

Выходя из-за стола, Вестэль хотел последовать за своей невестой, однако его вовремя перехватил Артур Клиффорд и увел в малую гостиную. Это помещение с момента нахождения в нем мертвого тела мистера Блума никем не использовалось. Теперь в нем собрались хмурые студенты в компании с бутылкой вина. Пока Генри и Арманд придвигали кресла, Джонатан разливал хмельной напиток по бокалам. Когда приготовления завершились, Артур встал и поднял свой бокал вверх.

– Сегодня мы потеряли одного из своих товарищей… – начал он.

– Ты так говоришь, будто он умер, – перебил его Блэквотер.

– Уж лучше бы помер, – проворчал Морган.

– Генри, – укоризненно посмотрел на него Вестэль.

– Что? Элвис совершил абсолютно бесполезное убийство. Я понимаю, убил бы он твоего дядю, то вошел бы в историю. Но зачем гробить свою жизнь ради устранения какого-то торговца? У Фицроев всегда были проблемы с головой.

– Не знаю, что послужило мотивом для убийства, да и нам остается только гадать об этом, но дайте мне продолжить! – немного раздраженно сказал Артур. А затем, намного успокоившись, сказал: – Чтобы не произошло, это не изменит того факта, что мы все считали его своим другом. Однако судьба распорядилась так, что наши с ним дороги теперь никогда не пересекутся. Такое часто случается в жизни. Люди постоянно встречаются и расстаются. Мы не знаем, что ждет нас в будущем. Вполне возможно, что после университета (или даже раньше) наши пути разойдутся. Поэтому, пока есть такая возможность, я хотел бы сказать, что безмерно рад был встретить вас в тот день. Я общался со многими людьми в своей жизни, но никто не нравился мне так сильно, как вы. Я ценю вашу дружбу и хочу, чтобы вы об этом всегда помнили. Я все сказал.

Вестэль, Джонатан, Арманд и Генри молча подняли бокалы, приветствуя тост. В своем монологе Артур умудрился выразить чувства каждого из них. После поступка Элвиса их уверенность друг в друге поколебалось. Они не знали, чего ожидать от сидящего рядом товарища. Они ясно осознали, насколько можно ошибиться в человеке. Однако одно все еще оставалось неизменным: друзья ни капли не жалели, что встретили друг друга.

Когда студенты наговорились, они мирно разошлись по своим комнатам до обеда. И только Артур Клиффорд остался в одиночестве сидеть у камина с бокалом вина в руке. Его лицо выражало печаль и решимость.