Текст книги "Тайны герцога Вельфа (СИ)"

Автор книги: Сонная Сказочница

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

5

Пятиэтажный особняк Вельфов выглядел внушительно. Считалось, что здание с подобной архитектурой «отрицательно влияют на атмосферу в городе», как писали в «Скайдон таймс», главной консервативной газете Истангии. Потому содержать подобные поместья позволялось лишь любимцам императорской семьи, в число которых уже традиционно входили Вельфы.

Перед особняком гостей и вернувшегося на каникулы молодого господина встретил целый штат слуг в белых ливреях под предводительством импозантного статного дворецкого с седыми висками. Студиозусов моментально разместили по апартаментам, расположенным близко друг от друга, развезли по их комнатам легкий полдник, предложили горячую ванну и оставили отдыхать. Дорога от Императорского Истангийского Университета до центра города была не трудной, но муторной и долгой. Толпы людей, слонявшиеся по улицам столицы, не давали лошадям развить приличную скорость, из-за чего экипажи продвигались вперед не быстрей беременной улитки. Вымотанные долгим бездельем молодые аристократы до самого вечера не вылезали из предоставленных им апартаментов.

Вероятно, они бы предпочли не выходить из них до следующего дня, однако ровно в семь часов хорошо вышколенные слуги оповестили их о том, что хозяин поместья вернулся и желает видеть их за ужином. В короткий срок нарядившиеся дворяне выползли в столовую, находившуюся на первом этаже особняка. Там они с удивлением обнаружили, что являются не единственными гостями в этом доме.

Слева от Его Светлости сидели три странных господина. Наметанный глаз Вестэля моментально уловил неуместность их присутствия. Тот, кто сидел к дяде ближе всего, был одет в щеголеватый клетчатый костюм, на левом глазу его красовалось позолоченное пенсне, из кармана жилета торчала тонкая цепочка часов. Однако на лакированных ботинках его белела давно засохшая грязь, носок правого был поцарапан. Лицо второго мужчины полностью соответствовало выражению «разбойничья рожа». Особенно выделялись крестообразный шрам на правой щеке и злой взгляд черных глаз исподлобья. Последний, довольно щуплый господин неопределенного возраста, был похож на крысу. Его водянистые глаза все время находились в движении, руки постоянно трогали столовые приборы, а кончик острого носа то и дело слегка подергивался, будто его владелец обнюхивал воздух вокруг себя. И все трое, определенно, не принадлежали к дворянскому сословию и при этом находились в гостях у самого настоящего герцога с очень длинной родословной.

Рядом с крысоподобным господином сидела экстравагантная дама бальзаковского возраста с черными волосами, уложенными в высокую прическу, в которую были воткнуты три павлиньих пера. Присутствие странного соседа вовсе не пугало ее. Она бойко рассказывала ему о своих «девочках», не обращая внимания на нервные кивки собеседника. По едва заметному акценту Вестэль определил женщину, как уроженку Ранциона.

Далее, вероятно, сидели те самые «девочки». «Скромница, бойкая и красотка», – мгновенно определил Вельф-младший и тут же потерял к ним интерес. Он прекрасно знал, что кого-то из этих троих дядя пророчит ему в невесты, однако гадать, кому именно сулило такое счастье, было бесполезно. Герцог Вельф обращал свое вельможное внимание только на тех людей, судить о которых по первому впечатлению было бы верхом глупости. Поэтому, дождавшись, пока ему по порядку представят мистера Блума, мистера Джонса и мистера Эванса, а также мадам Элен Деллоуэй вместе с дочерями Мартой, Глорией и Лидией, маркиз с облегчением приземлился на свое законное место по правую руку от Его Светлости. Из-за подобного пренебрежения к правилам этикета Вестэль был удостоен лицезреть недовольную гримасу старшей дамы. Однако для него ее реакция не имела ровно никакого значения, потому как он знал, что старший родственник достаточно снисходительно относится к таким вольностям.

Спустя пятнадцать минут после начала вкушения трапезы по правилам имперского этикета следовало завести непринужденную беседу. На Западе существует лишь три традиционные темы, которые люди благородного происхождения могут обсуждать вечно: любовь, погода и война. Первую было принято неторопливо разжевывать в тесных группках из трех-пяти человек. Вторая же тема надоедала каждому нормальному гражданину Империи после первого официального приема у знатного вельможи. Поэтому мадам Деллоуэй, которая начала распространяться о чудесных перистых облаках за окном, была мягко прервана хозяином ужина, и разговор плавно перетек на обсуждение состояния имперских войск после битвы при Карстоне. О войне в Скайдоне спорить любили настолько, что даже последний нищий считал своим долгом разъяснить желторотым уличным мальчишкам, что армия Его Императорского Величества превосходит войска, находящиеся под предводительством сёгуна Минамото, на голову. Однако и среди столичной знати имелись несогласные с этой точкой зрения. Таковым являлся один из присутствующих. Генри Морган.

– Даже если сравнивать наших магов, – произнес он, стоило мистеру Блуму начать уверенно хвалить победы, недавно одержанные Империей Запада на восточном фронте, – то станет очевидно, что восточники сильнее. Столкнись западный маг с восточным в темном переулке, то второй быстро и легко одержит верх над первым с помощью своих шикигами. И при этом он не получит ни единой царапины, потому что самому ему сражаться необязательно.

Недавний защитник-патриот от возмущения едва не проглотил свое пенсне. Однако высказаться он не успел. Мужчину в клетчатом костюме опередил Арманд Блэквотер, который являлся главным противником Моргана в любом споре.

– Твои выводы не обоснованы, – заявил он. – Ты сам никогда не был на фронте. Вот мой отец говорит, что наши чернокнижники…

– Твой отец может говорить, что угодно! – тут же вспылил собеседник. – Но я никогда не поверю в слова этого…

Договорить Генри не успел. Прислуживающий на этом ужине Его Светлости Адальберт оперативно заткнул юноше рот кусочком мяса в пикантном соусе, чем заслужил одобрительные взгляд от герцога и остальной компании студиозусов, кроме побелевшего от злости Блэквотера. Северин, успевший получить досье на всех друзей своего племянника, как и они, знал, в чем заключается главный конфликт между этими юношами.

Проблема тянулась с тех времен, когда сами Арманд и Генри еще только родились. Владения их семей находились рядом, и потому нет ничего удивительного в том, что Блэквотеры и Морганы издавна состояли в дружеских и родственных связях. Их отцы, Алан и Грег сначала учились в одной гимназии, потом в одном университете, а после вместе ушли на фронт. Собственно, из-за последнего факта и началась вражда между их родами. Блэквотер-старший был первым, кто загорелся романтичными идеями о приключениях и славе, которые можно добыть только в сражениях. Слабовольный Грегори и не думал возражать лучшему другу. Оставив своих годовалых сыновей, они вдвоем вступили в армию Его Императорского Величества рядовыми солдатами. У жены Моргана-старшего, услышавшей через три месяца о смерти мужа, случился выкидыш, а сама она пролежала две недели в бреду и, так и не придя в себя, умерла. Оставшись наедине с внуком, Гарольд Морган возненавидел все, что так или иначе связано с войной. И Алана Блэквотера, поднявшегося до капитана и снискавшего славу отважного и сильного офицера, в поместье бывших друзей ждал даже не холодный прием, а захлопнутые перед самым носом парадные двери. Представителей его фамилии в родовой усадьбе Морганов было запрещено пускать дальше крыльца.

Генри, единственный прямой наследник всего состояния и титула деда, вырос в язвительного и неприятного юношу, ненавидящим само понятие войны. И как назло во времена учебы в гимназии единственным, кто соглашался терпеть его склочный характер, являлся сын капитана Блэквотера, человека, которого виконт Морган винил в смерти своего первого наследника. В свою очередь Алан рассказывал о семье своего мертвого друга только хорошее, и Арманд, привыкший думать, что его судьба неразрывна связана с родом Морганов, хотел во что бы то ни стало подружиться с Генри. Так он и таскался за хмурым мальчиком, уверенный, что у того за колючим поведением скрывается доброе сердце. Сам же Морган-младший мечтал избавиться от надоедливого «друга» и был очень рад, когда пришла пора выбирать университет. Ничего не сказав Арманду на прощание, он отправился в столицу и поступил на медицинский факультет. Каково же было его изумление, когда выяснилось, что корпус военного факультета, на котором учится Блэквотер-младший, оказался по соседству! Генри старался не попадаться на глаза бывшему однокласснику, уйдя с головой в ученые книги, из-за чего он стал более нервным и окончательно рассорился с одногруппниками. Однако спустя две недели от начала учебы будущий врач был найден решительно настроенным Армандом и взят на буксир. Через несколько месяцев виконт Морган смирился с судьбой и все свое свободное время проводил с Блэквотером и остальными, так как на своем факультете не смог завести даже приятельских отношений. Однако он каждый раз вскидывался и начинал язвить, стоило Арманду упомянуть своего отца, на которого Генри возлагал вину за свое тяжелое детство наедине с мрачным и нелюдимым стариком.

И за ужином в особняке Вельфов Морган-младший явно хватил через край. Вспыльчивый Блэквотер не стал бы молчать, и в этот вечер едва не разразился настоящий скандал, который на следующий день тут же попал бы на первые страницы каких-нибудь желтых изданий. Но, благодаря действиям Адальберта, тяжких последствий удалось избежать.

– Не стоит так горячиться, господа, – примирительно произнес хозяин вечера, взглядом заставляя сесть вскочившего со своего места Арманда. – Со всем уважением к вашему батюшке, мистер Блэквотер, осмелюсь не согласиться с его мнением. Все же он капитан пехоты, а не офицер магического корпуса. Между нашими и восточными чародеями существует огромная разница. Однако я также не стал бы из-за этого опрометчиво утверждать, что армия Его Императорского Величества Артура V слабее войск сёгуна Минамото.

– Так в чем конкретно состоит эта разница? – поинтересовался Вестэль ради продолжения разговора. Он уже знал ответ.

– В нашем государстве маги – это отдельное сословие. Даже родившись в семье простого крестьянина, ты можешь получить образование и некоторые привилегии, если у тебя обнаружился дар. Однако в Империи Востока одаренность – это особенность исключительно клановых…

– Разве простой человек там не может родиться с магической силой? – нетерпеливо перебил герцога Артур Клиффорд.

– С потенциалом – да, с силой – нет, – терпеливо пояснил Его Светлость. – Любой талант требует больших усилий для его развития. Магия не исключение. В Империи Востока, в большинстве провинций, образование получают внутри семьи. Редко где в провинциях встречаются специальные школы, но и там не берут людей с улицы. Также стоит учитывать, что обучение на Востоке начинается с самых ранних лет, что влияет на его качество. В поединке магов с равными возможностями побеждает всегда тот, у кого больше опыта. К тому же не стоит забывать и о так называемых эсперах, людях, у которых есть оригинальный дар, передающийся по наследству.

– У нас ведь тоже имеются подобные чародеи, – неуверенно произнес Элвис Фицрой. – У Стаутов, например, как я слышал, есть дар управления огнем без использования маны, а Дюреры умеют вызывать масштабные землетрясение.

– Да, имеются, – со вздохом подтвердил герцог Вельф. – Однако Стауты не могут долго использовать свою способность, и в прошлом часто бывали случаи, когда они поджигали сами себя. А Дюреры могут вызвать землетрясение только в определенные фазы лунного цикла. На Востоке же эсперы специально создаются с помощью человеческой селекции. Известно, что у двух магов со схожим потенциалом рождаются дети, талант которых превосходит силу их родителей. В Империи Востока существуют эсперы ужасающей силы, возможности которых не зависят от внешних обстоятельств. Если их научить пользоваться своим даром, то они камня на камне не оставят от нашего государства. Однако, к счастью для нас, их силы в детстве плохо поддаются контролю. Восточники сами боятся таких эсперов и убивают их еще во младенчестве. Но эсперы даже с потенциалом выше среднего также являются невероятно опасными врагами.

– Но если у наших противников имеются столь сильные маги, то почему они воюют с нами вот уже сто лет и никак не могут победить? – лающим голосом спросил мистер Джонс, заставив своим действием вздрогнуть всех присутствующих.

Герцог Вельф покровительственно улыбнулся ему. Он не ожидал, что этот гость вступит в разговор.

– Потому что у нас существуют Академии Магии. Чародеев у нас много, и все они имеют примерно одинаковый уровень образования. Восточники сильны, но их маги одиночки. Предположим, что двое наших магов, недавно закончивших Академию, обороняют маленькую башню от восточного чародея примерно третьего ранга. Пока один из недавних выпускников защищает место, второй может атаковать противника. Восточник же не может положиться на кого-то, кроме себя самого. Даже если он сильнее обоих врагов разом, против сработавшейся двойки боевых магов сражаться ему будет очень тяжело. Иметь огромную личную силу престижно, однако благодаря напарнику и командной работе в бою можно обойтись и без нее.

– То есть наши войска сильны за счет количества магов и их единства, – беспечным голосом подытожил Вестэль.

Все задумались, переваривая услышанную информацию. И когда тема беседы казалась исчерпанной, впервые подал голос Джонатан.

– Меня всегда интересовал один вопрос, – медленно произнес он, тщательно контролируя свое произношение. – Почему в нашу армию не берут ментальных магов? Ведь, если бы они воевали наравне с остальными, то восточники сдавали бы города без малейшей капли крови. Я слышал, что Леонардо Висконти, служивший Ричарду Стальной Руке, мог внушить любому человеку пламенную любовь к Истангии. Кажется, так был завоеван Геральдхоф.

Ольфсгайнер насторожено вскинул голову. В камине дрогнуло пламя, пальцы Его Светлости, затянутые в белую шелковую перчатку и крепко обхватывающие бокал с вином, незаметно для присутствующих побледнели, а лицо Северина осветила приятная улыбка. Вестэль встревоженно уставился на дядю.

– Менталистов очень мало, – проговорил герцог, не сводя глаз с сына торговца. – А такие, как сеньор Висконти, и вовсе рождаются раз в два-три столетия. К тому же они нужны самой Империи. Ментальные маги – это основа нашей судебной системы. Их берегут, ведь способности, связанные с человеческим мозгом, не передаются по наследству.

– Вот как, – коротко вымолвил Джонатан.

Слуги подали десерт, и столовая погрузилась в тишину, прерываемую только стуканьем фарфоровых чашек о блюдца. После того, как гости покончили со сладким, их компания распалась. Дамы, вслед за грациозно зевающей мадмуазель, прозванной Вестэлем красоткой, отправились спать. Юные студиозусы, прихватив с собой Адальберта, оккупировали малую гостиную. Северин и остальные мужчины удалились в кабинет.

И лишь слуга, убирающий со стола, знал, что хозяин поместья находится в очень плохом расположении духа. Потому что бокал, из которого он пил вино покрылся мелкими трещинами и, стоило слуге его коснуться, рассыпался на множество сверкающих осколков.

6

Герцог Вельф, оставив в своем кабинете троих гостей, которых он, разумеется, не приглашал, вышел подышать воздухом в сад. Мужчина знал, что если еще немного поразмышляет над возникшей проблемой в душной комнате, то вскоре вспылит, и все приготовления пойдут коту под хвост. Унаследовав от погибшего старшего брата в двадцать лет семейные обязанности, Северин был вынужден отказаться от беззаботной жизни и резких перепадов настроения, присущих всем Вельфам. Однако порой темперамент брал свое. Со временем Его Светлость научился определять нежелательные изменения в своих эмоциях и, чтобы предотвратить последствия, брал небольшую паузу в своих делах. И сегодня был как раз такой случай.

Слова Джонатана Картера выбили его из колеи. Северин не сомневался, кто надоумил юношу его задать. Опасность со стороны Нордландии могла исходить только от одного типа. Барон Сеймур любил дергать добермана за усы, а после издалека наблюдать за его поведением. Юный шпион не сказал ничего криминального, однако эти несколько фраз что-то глубоко затронули в душе Вельфа.

Всем было известно, что Геральдхоф Леонардо Висконти завоевал с помощью своей силы. И мало кто помнил, кого именно подчинил себе знаменитый менталист. Король Геральдхофа, воспылавший бессмертной любовью к рождавшейся на его глазах Империи, сам сдал свое государство в собственность врага. И Вельфы, его потомки, были вынуждены продолжать существовать с этим клеймом предательства. Северин, подозревал, что оно имеет вполне себе реальное магическое воплощение. Он думал, что заклятье Висконти действует до сих пор. Подтверждением тому служил тот факт, что сам герцог, несмотря на все неудобства, что она привнесла в его жизнь, очень любил Империю Запада.

– Вам тоже нравится смотреть на звезды? – раздался совсем рядом наигранно веселый голос Глории Деллоуэй.

Северин вздрогнул и резко обернулся. Это был первый случай, когда кому-то удалось подкрасться к нему, со времен первой студенческой практики. Тогда его отец, отчего-то считавший, что каждый настоящий мужчина должен побывать на войне, настоял, чтобы его сына отправили на южные рубежи войны. Там, рядом с провинцией Яматай, где была расположена военная ставка сёгуна, каждая битва походила на бесконечный спуск в преисподнюю. Однако сам ад постоянно откладывался на потом. Несмотря на повторявшуюся изо дня в день мясорубку, армия императора Запада не сдавалась. Первую неделю будущий герцог практически не спал, каждую минуту ожидая звука гонга, оповещавшего о начале вражеской атаки. Со временем он привык к распорядку в казарме и научился засыпать на любой более-менее удобной поверхности, однако продолжал вскакивать от любого шороха. Вернувшись домой, он решил, что его нервы стали похожи на стальные канаты, так как умудрялся спать целых пять часов в сутки. Но бывали ночи, когда он вскакивал с постели, бродил по комнате, мучаясь бессонницей, и смотрел на луну за окном. Тогда в небе стояла точно такая же луна…

Северин посмотрел на Глорию и мысленно вздохнул. Однако на лице его была натянута приветственная улыбка. Он выбрал семейство Деллоуэй из множества других ему подобных по нескольким причинам. Собственно, герцог Вельф никогда не ограничивался одной причиной в решении какого-либо вопроса. Он любил решать все проблемы разом.

Род Деллоуэй не был особо знатным и к любимцам императора его глава не принадлежал, что в глазах Северина, знавшего всю подноготную столичной жизни, являлось большим плюсом. Когда же мистер Алистер Деллоуэй, являющийся чистокровным истангийцем, взял в жены мадмуазель Элен де Леруа, уроженку провинции Ранцион, мнение общество о нем окончательно изменилось в худшую сторону. Никто не мог понять, что мужчина в ней нашел: глуповатая, наглая, местами даже вульгарная девица рвалась в высшей свет Империи едва ли не с рождения. Однако ее никто не хотел там принимать. Осознав это на сороковом году своей жизни, женщина решила, что хотя бы ее дочери должны добиться высокого положения в обществе. И, потратив на наряды и без того скромное состояние супруга, она подхватила дочерей и вместе с ними отправилась покорять Скайдон. Мадам Элен готовилась к трудному и изматывающему бою с различными превратностями судьбы, которые, согласно дамским романом, должны были встретить ее девочек на этом пути. Каково же было ее изумление, когда на первом же балу, посвященном четырнадцатилетнюю кронпринца, богатый и знатный герцог Вельф пригласил их провести в своем доме рождественские праздники! Это был оглушающий успех! Его Сиятельство не только сам являлся завидным женихом, но и имел не менее привлекательного наследника, о чем мадам Деллоуэй неустанно повторяла своим девочкам. Однако Марта, зарывшаяся в свои легкомысленные книги, и с детских лет жаждавшая приключений Лидия ее не слушали. Только Глория, полностью поддерживающая идею маменьки о выгодном замужестве, решилась перейти в наступление. Еще на ужине заметив статность, зрелость и величавость хозяина вечера, она нацелилась именно на него. Узнав у слуг, что их господин любит гулять в саду в темное время суток, девушка специально караулила его у покрытой пушистым снегом одинокой яблони.

Его Светлость собирался мягко уничтожить энтузиазм назойливой девицы и отправить ее спать, однако, заметив неподалеку Адальберта, заменяющего лампочку в фонаре, передумал. Улыбка на лице герцога стала лукавой.

– Наблюдать за звездами – это одно из моих любимых занятий, – вкрадчиво произнес он, беря мадмуазель под локоть и двигаясь в направлении входа. – Однако безусловная королева на сегодняшнем небе – это луна.

И он показал рукой на белый блин ночного светила, прилипшего к небосводу. По правде сказать, Северин Вельф ненавидел полную луну, которая всегда присутствовала в его редких, но оттого не менее ужасных, кошмарах. Но молоденькие аристократки любят романтику. А герцог, поддавшись внезапному порыву, захотел любви, добыть которую собирался любыми способами.

– Луна – королева ночи? Как поэтично звучит, – произнесла девушка и залилась звонким смехом.

– Красивей сегодняшнего светила, я думаю, только луна, озаряющая Карское море, – продолжал поддерживать бессмысленную беседу.

Они остановились около распахнутой настежь двери.

– Ох, кажется, наши вкусы совпадают! – промурлыкала Глория, полностью раскрывая появившийся в руках веер.

Его Светлость от удивления едва не потерял лицо. «Веер? Зимой? – подумал он. – Да еще и в положении «безоговорочная всеобъемлющая любовь». Если она училась у своей maman*, то теперь ясно, как мистер Деллоуэй оказался в таком положении. У этой девицы грация носорога. Это опасно. Пора заканчивать».

– Если это действительно так, – произнес герцог Вельф, опуская ее руку, – то, вероятно, вы, также как и я, хотите сегодня побыть в одиночестве…

– Да-да, – окрыленная успехом легко подтвердила мадмуазель, еще не понимая, на что соглашается.

– В таком случае… спокойной ночи, – сказал Его Сиятельство, быстро поцеловав ее руку.

И он решительно отступил вглубь сада, туда, где внешне безразличный к играм аристократов Ольфсгайнер закончил чинить фонарь, но уходить не спешил. Вероятно, ему было, что сказать своему господину. Что до Глории, которая едва пришла в себя от подобного бегства своей жертвы, то ей ничего не оставалось, как удалиться. Однако решимость ее не ослабевала. Она попробует завтра.

– Ты подглядывал? – игриво, но уже без улыбки спросил герцог камердинера.

На застывшем лице Адальберта не дернулась ни одна жилка.

– Конечно, нет, Ваша Светлость. Это не мое дело.

– Ты здесь совсем по другой причине, – разочарованно констатировал Северин. – Вестэль?

– Да, – со вздохом подтвердил блондин. – Я хотел еще раз спросить, уверены ли вы в своих действиях?

– Естественно! – с ухмылкой подтвердил аристократ. – Вестэль до сих пор предпочитает ничего не замечать и прикидываться дурачком. Не то чтобы он трусоват, скорее просто чересчур осторожен. Пора разрушить его скорлупу. Он мой наследник и должен знать правду.

– Но… не слишком ли рано? – Адальберт обеспокоено вскинул голову, чтобы посмотреть герцогу в глаза. – Ему ведь только семнадцать.

– Не слишком, – резко отрезал Северен, нахмурив брови. – Из-за твоей просьбы я дождался, пока он закончит гимназию. Теперь он учится в университете. Пора. К тому же я хочу как можно скорее передать ему свои обязанности.

– Вы жестоки, – холодно произнес камердинер.

– Какой есть, – ответил ему в тон герцог, стягивая перчатку с правой руки. – Ты так волнуешься за Вестэля. Но я ведь тоже могу пострадать. Неужели ты ничего не чувствуешь ко мне?

Ольфсгайнер замер ледяной статуей посреди сада, когда теплые пальцы Северина коснулись его щеки. Его Светлость практически никогда не снимал перчаток, а уж прикосновения его рук к голой коже другого человека и вовсе можно было сосчитать на пальцах. Подобная ласка была для Адальберта в новинку. Однако молодой человек не был бы самим собой, если бы через мгновение внезапной слабости он не пришел в себя. Ему и раньше приходилось бороться с подобными капризами Вельфа-старшего.

– Я знаю, что вы в любом случае выпутаетесь, – ответил камердинер, делая шаг назад. – А молодой господин еще слишком неопытен и наивен. Прошу меня простить… Я должен проследить, чтобы милорд не сбежал сегодня ночью из дома.

После краткого поклона Адальберт развернулся и побрел в сторону особняка.

– Ничего, пусть проветрится, – прокричал ему в спину герцог. И тише, почти шепотом добавил: – И кто тут из нас жестокий?

Уголки губ Северина едва заметно приподнялись сами собой. Как и ожидалось, после разговора с Ольфсгайнером ему стало гораздо легче. Камердинер являлся единственным человеком на всем белом свете, один вид которого мог успокоить истерзанную превратностями жизни душу Его Светлости.

«Стоит закончить со всеми делами сегодня, – подумал герцог Вельф, тихо насвистывая какой-то веселый мотив. – А после у меня останется время на то, чтобы подразнить нашего камердинера. Ах, не могу дождаться!..»

*Maman (франц.) – мама.