Текст книги "Тайны герцога Вельфа (СИ)"

Автор книги: Сонная Сказочница

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

7

– Он прекрасен, – уже в третий раз за вечер с загадочным вздохом произнесла Глория.

Вся женская половина семьи Деллоуэй к одиннадцати часам вечера собралась в комнате Лидии. Каждый занимался своим делом. Марта взахлеб читала новенький женский роман о любви дочери капитана пиратов и морского короля. Девушке было безумно интересно узнать, останется ли главная героиня вместе с синеволосым тритоном в подводном царстве, что будет делать вольные корсары без ее помощи и кто родится от союза человека и полурыбы. Такие произведения Марта читала запоем, на время выпадая из реальности. Однако к ее огромному сожалению, зачастую издатели, желая получить с читательниц побольше денег, выпускали дамские романы в нескольких томах, и бедной провинциальной девушке приходилось месяцами ждать новинок. Приехав в столицу, средняя сестра получила доступ к новым литературным шедеврам и совершенно не собиралась тратить на окружающий мир времени больше, чем положено по этикету.

Maman в очередной раз пыталась научить младшую дочь вышивать гладью свои инициалы так, чтобы яркие и весьма дорогие нитки не запутывались после каждого стежка. Лидия, с детства привыкшая игнорировать монотонную речь своей гувернантки, мадмуазель Гирэ, делала вид, что слушает мадам Деллоуэй, но вместо этого с тоской поглядывала в окно, за которым белыми хлопьями с черного неба падал снег.

И лишь Глория сидела напротив трюмо с экзотичным орнаментом, змеившимся по раме зеркала, изредка бросала многозначительные фразы и томно вздыхала в попытках привлечь к своей персоне внимание. Наконец Лидии надоело выслушивать очередные материнские изыски о своих кривых руках, и, отложив вышивку в сторону, она задала сестер долгожданный вопрос:

– И кто же покорил сердце нашей снежной леди?

– Догадайся! – с лукавой улыбкой предложила старшая.

– Подсказки?

– Он высокий, у него королевская осанка, – начала считать, загибая пальцы Глория. – Его голос завораживает тебя настолько, что все мысли из головы сразу же вылетают. Ему очень идут длинные волосы. Он уже в зрелом возрасте, но до сих пор не женат, потому что хранит память своей умершей невесте. Он восхитителен…

– Все-все, остановись, – поспешно прервала сестру Лидия. – Я уже поняла, что герцог Вельф в твоих глазах божественен. Но прошу, не нужно мне об этом так страстно рассказывать. Вдруг я тоже влюблюсь в него?

Глория недовольно посмотрела на младшую сестру. Ей не нравилось, когда ее перебивали. И еще больше ей не нравилось, когда на нее не обращали внимания.

– Неплохая партия, – оценила мадам Деллоуэй. – Однако я, помнится, слышала другую версию о его невесте. Якобы он сам ее убил, потому что жениться не хотел. Всем было известно, что Северин Вельф и Сесилия Дамберг друг с другом не ладили. А у жениха, говорят, очень вспыльчивый характер…

– Это все глупости, мама, – беспечно отмахнулась от ее слов Лидия. – Мы же видели его сегодня за ужином. Очень сдержанный и хладнокровный мужчина. Папе не помешало бы подучиться у него сокрытию эмоций, а то он все время проигрывает мистеру Бейкеру в карты.

– Да, впрочем, если и не слухи, дорогая, то это абсолютно не важно, – также легкомысленно, как и младшая дочь, произнесла мадам Деллоуэй. – Главное, что Его Светлость имеет огромное состояние, занимает пост Второго Советника является титулованным аристократом, а также любимцем Его Императорского Величества Артура V. Глория, девочка моя, если сумеешь поймать его в свои любовные сети, то тебе никогда больше не придется краснеть за то, что твое платье к ужину то же, что было вчера за завтраком. Ты будешь купаться в роскоши, жить со своим блистательным мужем в столице, а я буду приезжать гостить к вам каждый год. Уже представляю, как он зовет меня мамой!

«У maman такая буйная фантазия», – с раздражением подумала Лидия. Девушке вообще не нравились все эти разговоры про замужество и свадьбу, особенно в исполнении ее родительницы. К тому же известие о предмете нежной страсти старшей сестры ее изрядно встревожило. Герцог Вельф не выглядел подходящей партией для юной и неопытной девушки, пускай и такой вертихвостки, как Глория. Младшая из сестер чувствовала в его поведение какую-то притворную мягкость и оттого посчитала этого мужчину весьма опасной персоной, что, впрочем, было заметно и по выбору гостей. А еще девушке почему-то показалось, что сердце Его Светлости прочно и надежно занято на очень долгое время.

– …А Марту и Лидию мы нарядим в прекрасные ткани из южных стран и найдем им достойные партии на рождественском императорском балу. Мужем Лидии будет всеми признанный ученый, а мужем Марты станет знаменитый на всю страну сыщик… Кстати, Марта, – игривым тоном, какой возникал всегда, когда она выдумывала очередное будущее, произнесла мадам Деллоуэй, – кто из молодых людей тебе больше всего понравился?

Марта вздрогнула от этого странного тона, отвлеклась от книги и посмотрела на maman. Девушка прекрасно знала, что если назовет имя юноши из компании молодого Вельфа, то все рождественские праздники ей придется провести вмести с ним, чинно беседую о погоде, потому что выдумать другую тему, которая удовлетворила бы все требования этикета, для девушки не представлялось возможным. А если матушке надоедят эти вежливые и крайне скучные расшаркивания, то есть вероятность и вовсе оказаться запертой вместе с молодым джентльменом наедине в какой-нибудь тесной комнате, что, естественно, вызовет в светском обществе большой скандал и повлечет за собой немедленную помолвку. Наученная горьким опытом своей любимой кузины, средняя сестра умела быть очень осторожной. Потому, мечтательно закатив глаза, она произнесла почти чистую правду:

– Мне понравился тот юноша, что прислуживал хозяину ужина. У него такие длинные красивые пальцы! Я уверена, он прекрасно умеет играть на рояле или клавесине. Его черты лица прекрасны! А волосы? Столь восхитительных локонов цвета ванили нет ни у одного мужчины во всей Истангии!

– Но он же простолюдин! – возмущенно прервала ее мадам Деллоуэй.

– Ну, и что? – как будто в недоумении спросила Марта, поправляя очки. – Я слышала, что он тоже учится на следователя. К тому же, какое значение имеет его положение в обществе для настоящей любви? Все прах и тлен, лишь чувства вечны!

– Никогда не бывать тому, чтобы моя дочь вышла замуж за какого-то слугу! Ты не посмеешь опозорить…

Лидия инстинктивно прикрыла уши и молниеносно выскользнула из комнаты. Марта в очередной раз разозлила maman своей деланной наивностью. Глория, как обычно, осталась наблюдать за спектаклем. Подобные зрелища доставляли старшей сестре истинное удовольствие.

История их семьи началась, когда Элен де Леруа впервые вступила в бальную залу губернаторского дворца в Ранционе. Будучи восторженной юной девицей и обладая той самой провинциальной красотой, воспетой знаменитым истангийским поэтом, она ожидала толпы богатых и знатных поклонников, которых она несколько месяцев водила бы за нос, а по окончанию сезона выбрала бы себе в мужья самого влюбленного и достойного из них. Реальность оказалась весьма жестока. Среди поклонников мадмуазель де Леруа не оказалось ни одного завидного жениха. В основном ее кавалерами стали младшие сыновья местных дворян, которые получали в наследство столь незначительную сумму денег, что Элен ни за чтобы не обратила на них свое царственное внимание. Единственным исключением оказался месье Жюльен де Бель, которому имел огромное состояние, однако заработал он их торговлей, дворянство имел личное, да к тому же не удовлетворял скромные эстетические каноны объекта свое воздыхания: он был очень стар.

Спустя три торжественных приема разной степени значимости светское общество настолько утомило мадмуазель де Леруа, что она позволила своему чудесному лобику нахмуриться. «Неужели среди всей этой нарядной толпы не найдется ни одного достойного джентльмена, которому я могла без колебаний вручить свою руку? Неужели мне придется ждать следующего сезона? А если и тогда все будет точно также?» – с ужасом думала она. И, вероятно, ее мысли стали бы пророческими, если бы один господин по безалаберности своей не проспал отъезд друзей из Риверстона, известного ранционского курорта на берегу Теплого моря. Мистер Алистер Деллоуэй был вынужден возвращаться в родную Истангию в одиночку. Желая разнообразить долго путешествие, он поддался на уговоры станционного смотрителя и заглянул в воскресенье на бал в Сантье, устроенного в честь последнего короля Ранциона, где моментально попал под магию взгляда прекрасной мадмуазель де Леруа. В глазах этой девушки мистер Деллоуэй обладал небольшой ценностью. Поместье его приносило не больше трех тысяч фунтов стерлингов в год, генеалогическое древо насчитывало всего лишь три поколения благородных предков, да и внешность молодой человек имел весьма заурядную. Однако было у этого мужчины некоторые особенности, которые выделяли его из толпы остальных кавалеров Элен. Во-первых, манеры его отличались от манер большинства местных женихов. Во-вторых, дом мистера Деллоуэя находился в самом центре Империи Запада – в Истангии. А это означало, что давняя мечта прекрасной мадмуазель де Леруа выбраться из провинциальной глубинки и навсегда распрощаться со своим занудным отцом-священником, могла скоро исполниться. Поняв это, Элен наметила для себя путь и с прямолинейностью слона пошла напролом. Влюбленный в ее красоту Алистер пропускал все слова своей избранницы мимо ушей, и потому сам не понял, как оказался окольцован. А спустя всего лишь три месяца он уже сидел в любимом кресле в своем поместье, и искренне недоумевал, что в доме его предков делает эта наглая девица. Однако брак был зарегистрирован в императорской канцелярии и освящен в главной церкви государства по всем правилам, а потому не мог быть расторгнут. Пути для отступления не осталось. Впрочем, сама новоявленная миссис Деллоуэй на недоумение супруга никак не реагировала. Занятая перестановкой мебели во всех комнатах Форест-хилл, она, казалось, и вовсе не замечала чувств мужа. Мадам находилась в небывалой прежде эйфории, которая длилась весьма долго и закончилась только с известием доктора о ее беременности.

Тут Элен придумала для себя очередную роль: от амплуа вечно занятой домохозяйки перешла к образу заботливой мамаши. Мистер Деллоуэй поддерживал супругу как мог (в основном справляясь о ее здоровье у слуг раз в неделю). У мужчины была своя еще с университетской скамьи сложившаяся компания, вводить в которую свою жену он категорически не желал. Поэтому мадам, несмотря на все свои скандалы, устроенные ею по заранее составленному плану и не возымевшие на мужа никакого эффекта, пришлось довольствоваться обществом кумушек из сельской местности, где был расположен Форест-хилл.

Когда родилась Глория, Элен попыталась стать строгим воспитателем, но быстро сообразив, что столь ответственная роль не подходит к ее внешности, довольно скоро от нее отказалась. Воспитанием старшей дочери, а после и ее сестер, занялась молоденькая гувернантка, выписанная из Ранциона. Их maman же окончательно увлеклась светской жизнью и была практически потеряна для семейного очага.

К тому времени, когда девочки достаточно подросли для выхода в свет, мистер Деллоуэй окончательно растерял какой бы то ни было интерес к своей располневшей после родов супруге и стал уделять внимание другой девице, обладающей той самой провинциальной красотой, которую он столь любил. Мадам же, которая окончательно убедилась в том, что грандиозного успеха в обществе с ее происхождением и характером ей не светит, а жизнь загублена из-за неудачного замужества, вдруг вспомнила, что является матерью трех прекрасных девочек, чьи судьбы только предстоит устроить. И с той же резвостью, которую она проявила для того, чтобы попасть на бал в Сатие, Элен взялась найти своим дочерям партии, достойные принцесс.

А трем сестрам, ранее обделенным вниманием, пришлось ближе познакомиться с женщиной, родившей их. Осмотрев стройную шеренгу из трех девиц, самое выгодное замужество мадам Деллоуэй предрекла для Глории. И дело было вовсе не в том, что из всех дочерей именно старшая была больше всего по характеру похожа на свою maman. Просто мадмуазель Глория была единственной, кого интересовала возможность скорого замужества с достойным джентльменом.

Когда гувернантка только прибыла в их дом, а мистера Деллоуэя больше интересовал стакан с виски, чем приятная женская компания, девочки были приучены к ежедневному чтению. Старшей и младшей сестрам быстро наскучило это занятие. А Марта, наоборот, всерьез увлеклась книгами. Перечитав всю имеющуюся в доме литературу, девочка около месяца тиранила отца, ради новой статьи расхода в семейном бюджете. Закаленный скандалами с женой, но не привыкший к детской атаке, мистер Деллоуэй сдался быстро, и вскоре девочка смогла наслаждаться книгами самых разных жанров. Она читала все: от исторических хроник и научных трудов о третьей лапке ботилианского паучка до женских журналов о новинках моды из Скайдона. Постепенно Марта все дальше уходила от реального мира. Последним штрихом в списке прочитанного ею стали дамские романы, выпускаемые предприимчивыми издателями на территории всей Империи Запада. Они погрузили девушку в водоворот придворных интриг, веселых приключений и, конечно, незабываемых страстей. Девушка стала столь мало уделять внимания миру вокруг себя, что сестры нередко теряли ее, просто гуляя в собственном саду. К идее maman выдать их всех замуж за один сезон Марта отнеслась равнодушно. Ей нравилась идея брака как такового, однако само понятие «достойный джентльмен» в ее голове не имело ничего общего с тем, что подразумевала под этим словосочетанием мадам Деллоуэй.

Средняя сестра не мечтала о богатстве и знатности будущего мужа. Все ее мысли занимала любовь. Но вовсе не такая, монотонная и скучная, какую она видела у мистера и миссис Гарриет, живущей в поместье неподалеку немолодой супружеской пары. По ночам девушке снилась та самая пламенная любовь, которая заставляет фейверки взрываться в голове, ноги подгибаться от слабости, а бабочек порхать в животе. Однако побывав, как в свое время ее матушка, на трех балах и не найдя достойного объекта для воздыхания, Марта окончательно погрузилась в истории о пиратах, ведьмах и бедных девушках, вышедших замуж за тритонов, могущественных магов и герцогов. И более ничто, кроме возможности разозлить maman, не могло отвлечь мадмуазель от заветных страниц и собственных грез.

Лидия была самой младшей из сестер и в силу своего возраста и характера отвергала любую мысль о замужестве. Ей нравилось в Скайдоне, но по окончанию зимнего сезона, она желала как можно скорее вернуться домой. Младшая сестра была весьма умна и находчива, хоть и не проводила столь много времени за книгами, как Марта. Лидия мечтала не о невероятных подвигах, большой любви и семерых детишках. Ее внимание было в равной степени отдано самообразованию и веселью. Окончив среднюю школу, девочка намеревалась поступить в университет в столице. Огромным ударом для нее стало то, что в истангийские высшие учебные заведения не берут людей младше шестнадцати лет и… женщин. Исключение составляли различные институты благородных девиц, в которые сама Лидия ни за что не хотела бы попасть даже на экскурсию. Кто бы знал, как девушка завидовала этим пятерым юношам, которые учились в самом лучшем университете Империи Запада! Лидия проклинала собственное тело, которое мешало ей осуществить мечты. Возможно, не родись она женщиной, младшая мадмуазель Деллоэй была бы членом той самой компании молодых студентов-разгильдяев, которую видела за ужином. Однако действительность продолжала удручать.

Идею maman Лидия восприняла с презрением. Она умела скакать на лошади не хуже любого жокея, охотиться с луком на мелкую и крупную дичь в отцовских угодьях, плавать, как настоящий моряк, даже пробовала тайком от всех курить крепкий табак, и, несмотря на прекрасную внешность, абсолютно не чувствовала в себе женственности! Потому ей мнилось, что не родился еще тот мужчина, который смог бы ее покорить.

Приглашение герцога Вельфа было неожиданным даже для мистера Деллоуэя, который предпочел остаться дома в обществе мадмуазель Гирэ. Мадам и ее девочки случайно столкнулись с Его Светлостью на балу у виконта де Моруа, пожелавшего увидеть земляков со своей исторической родины. Женская часть семейства Деллоуэй была признана Северином Вельфом весьма забавной, отчасти даже прелестной, компанией. Памятуя о возвращении племянника, высокий лорд пригласил дам провести в его доме рождественские праздники. Ему было крайне интересно, сумеет ли Вестэль отыскать свою жемчужину среди подделок.

Задумавшись о молодых и не очень детективах, присутствовавших сегодня на ужине, Лидия не заметила, как заблудилась. Пятиэтажный особняк Вельфов был огромен и имел весьма запутанную схему коридоров. К тому же, на удивление, слуг в этом доме было не столь много, как по приезду показалось девушке. Вот и сейчас вокруг не было ни души.

Лидия решила пойти наугад, полагая, что рано или поздно ей встретится лестница. Однако вместо этого очередной поворот завел младшую мадмуазель Деллоуэй в странный тупик, в котором не было ничего. Любая другая на месте Лидии перепугалась, а потом с тщательно скрываемым удовольствием наблюдала бы, как все присутствующие вокруг мужчины ходят вокруг нее на цыпочках. Но эта девушка считала себя храбрее любого мужчины, а потому, сняв со стены магический светильник, внимательно осмотрела странное место, пробудившее в ней задремавшие на скайдонских балах любопытство и жажду приключений. А ещё ей вдруг вспомнился, как совсем недавно Марта пересказывала сестрам превосходную детективную историю, где дело происходило в таком же большом особняке и огромную роль в сюжете играли тайные ходы.

Робко оглянувшись по сторонам, а затем, решительно закатав рукава платья из нежного муслина, пятнадцатилетняя Лидия Деллоуэй с азартом принялась за простукивание стены.

8

Вестэль Вельф крадущейся походкой перемещался по длинному секретному коридору, ведшему из его комнаты в малую гостиную. Оттуда он намеревался выбраться через черный ход на улицу, где его ждала уже запряженная лошадьми двуколка. Друзья отправились вперед, не дожидаясь его. До Рождества оставалось совсем немного времени, и они собирались хорошенько поразвлечься. Однако наказанного за прогулы лекций маркиза слуги отказывались выпускать наружу. И больше всех в этом деле усердствовал Адальберт, лично заперший молодого господина в его спальне. Сам Ольфсгайнер караулил под дверью. Вестэль собирался уже вспылить и обозвать камердинера предателем, но вовремя вспомнил о потайных ходах, о которых его друг детства не мог не знать. Вероятно, сам Адаль, несмотря на приказы герцога, все же находился на его стороне, и это обстоятельство придавало маркизу уверенности. Молодой Вельф, шатаясь в полной темноте по узким коридорам тайного хода, вдруг вспомнил первую встречу со своим камердинером.

Это произошло десять лет назад. Совсем недавно умерли отец и мать Вестэля, их карета упала со скалы. Спешно покинувший Истангийскую Академию Магии дядя Северин забрал осиротевшего мальчика из столицы и находился с ним в Лиденбурге шесть недель, уделяя племяннику все свое свободное время. Затем, убедившись, что ребенок вновь начал радоваться жизни, новоявленный герцог оставил мальчика на гувернера и исчез на целых три месяца. А когда вернулся, то вслед за ним, кутаясь в длинный плащ с герцогского плеча и осторожно оглядываясь по сторонам, плелся белобрысый заморыш, который ни в какое сравнение не шел с нынешним франтоватым и сверхидеальным камердинером маркиза Вельфа.

Вестэль вспомнил, как сильно разозлился тогда, когда подумал, что все это время его любимый дядя провел вместе с другим мальчишкой. Из-за своей детской ревности он закатил родственнику громкий скандал, который тотчас прекратился, стоило заморышу заплакать в ответ. Юный Вельф все десять лет их знакомства помнил ту постыдную сцену, когда он стоял столбом, смотрел на белобрысого мальчика, из глаз которого тек нескончаемый поток слез, и не знал, как следует поступить. Адаля тогда долго успокаивал дядя Северин, бережно обнимая его за плечи и нежно гладя по голове несколько часов подряд. Впоследствии Вестэль при пособничестве Ольфсгайнера, не уронившего после той истерики ни слезинки, научился мастерски успокаивать женщин и детей. Навык этот маркиз почитал одним из самых важных в своей жизни, потому что в некоторых сложных ситуациях он был незаменим, а также добавлял юноше привлекательности в глазах истангийских и геральдхофских девиц, мечтающих выйти замуж по любви.

Всего за одну неделю Адальберт и Вестэль сильно сдружились. Когда пришла пора юному маркизу поступать в Государственный Лицей Геральдхофа, он попросил дядю отправить с ним своего нового друга. Северин, считающий, что Ольфсгайнеру с его умом образование не помешает, устроил его в то же учебное заведение, что и племянника, на отделение для слуг. Так белобрысый заморыш стал камердинером маркиза Вельфа.

Вестэль помнил, как нелегко давались его другу детства многие вещи. Например, раньше Адальберт почти всегда пережаривал тосты, совершенно не умел готовить кофе и часто не мог разбудить молодого господина по утрам. Однако он не сдавался. Переведя гору хлеба и кофейных зерен, ожесточив свое сердце ради благополучия маркиза, Ольфсгайнер добился в своем деле блестящих результатов, и к последним двум классам лицея многие соученики Вестэля с завистью смотрели, как идеально одетый камердинер подает ему ароматный обеденный чай со свежеиспеченным имбирным печеньем.

Однако сам Вестэль ценил в Адальберте не только его выучку и профессионализм. Ольфсгайнер был быстр, ловок, понятлив и надежен, как скала. Юный маркиз всегда был спокоен, когда чувствовал его молчаливую поддержку. Как и сейчас, например.

Впереди показался свет. До этого Вестэль шел по коридору наощупь. На вечеринку с друзьями ему пришлось собираться без помощи камердинера, что повлекло за собой ряд мелких неприятностей, связанных с одеждой, а о том, что нужно взять с собой светильник, будущий следователь просто забыл. Вспомнил он об этом только, когда за ним захлопнулась скрытая дверь, ведущая в тайные переходы особняка. Подумав о том, что прекрасно помнит схему коридоров, в которых всегда любил прятаться во время детских игр, а потому прекрасно доберется до пункта назначения и без света, он решил не возвращаться за лампой.

По путеводным отблескам магических светильников Вестэль понял, что достиг своего самого любимого места в тайных закоулках особняка. Когда-то это был кабинет его отца, а ныне помещение принадлежало дяде Северину. Шестиугольная комната, тяжелая двустворчатая дверь из красного дерева, четыре стеллажа книг, тянущихся от пола до потолка, одно окно, письменный стол, столик поменьше, мягкие кресла на изогнутых ножках и россыпь мелких светящихся шариков, парящих в воздухе – все это было оформлено в различных коричневых оттенках от самого темного до самого светлого. Витающая в комнате атмосфера уюта настраивала людей, находящихся там, на длительные беседы, бурные интеллигентные дебаты и обсуждения прочитанных книг. В детстве Вестэль любил забираться в одно из кресел и наблюдать за работой отца, для которого сидеть целый день за столом было адской мукой. Поэтому родитель при виде своего чада часто не выдерживал и, мысленно убеждая себя, что ребенок превыше всего, в том числе и работы, сбегал из кабинета ради игры с сыном. Воспоминания эти Вестэль сохранил в глубине своего сердца и пытался лишний раз не тревожить их. Потому что до сих пор было больно понимать, что вернуть время назад невозможно.

Однако рабочий кабинет дяди юноша любил не только из-за детских воспоминаний. Когда-то это было его любимое место для подслушивания. Маг-артефактор, зачаровывающий особняк, являлся настоящим гением в своем деле. Как уже упоминалось, книжных стеллажей в комнате был четыре, но лишь один из них являлся необходимым элементом интерьера: он успешно скрывал отсутствие стены. Зачарованная полка была абсолютно невидима из тайного коридора, и потому Вестэль мог наблюдать за кабинетом и всем тем, что в нем происходит, как бы со стороны, чем он неоднократно и пользовался на каникулах, проведенных в столичном особняке. Однако герцог Вельф во время кратких приездов своего племянника всегда откладывал серьезные дела на потом, и юноше не удавалось увидеть что-то по-настоящему интересное. Постепенно любопытство маркиза к делам родственника угасало. А когда оно угасло окончательно, то Вестэль незаметно для самого себя стал игнорировать все, что было связано с работой его дяди. Но легкая дымка на границе двух пространств, через которую из кабинета пробивался нежно-персиковый свет магических лампад, по-прежнему завораживала его.

– …посягнул на мою нишу! Он виновен! Я требую наказания! – раздался хрипловатый бас мистера Джонса.

– Нигде не написано, что она твоя! – спокойно возразил ему мистер Блум. – Это всего лишь вопрос возможностей. Если я могу провозить товар и получать прибыль, то почему я не должен этого делать? Кто мне запретит?

– Я! – взревел Джонс, грохнув по маленькому столику своим пудовым кулаком. – Я занимаюсь этим делом вот уже двадцать лет, и не потерплю конкуренции от молокососа, изображающего из себя аристократа! Напялил на себя шмотки подороже и решил, что все можно? Человеком себя возомнил? Да твои родителями были такой же грязью под ногами имперских граждан, как и ты!..

Тут уже взорвался мистер Блум. Он молниеносно вскочил со своего места и, схватив противника за лацкан костюма, приблизил к его лицу свое и, брызжа слюной, прошипел:

– Тебе ли говорить о моих родителях Оберон? Кто твой отец, Оберон? Твоя мамаша не сказала, кто из трущобной швали заглянул в ее бордель и дал тебе право на существование?

– Спокойно, спокойно, господа! – проблеял мистер Эванс, пытаясь разнять мужчин, чьи лица стали напоминать восковые маски. – Не деритесь… только не здесь…

Сцену с подобным накалом страстей Вестэль в этом кабинете застал впервые. В глубине его души даже слегка встрепенулось давно дремавшее любопытство. Что люди, столь далекие от высшего общества, делают в доме сиятельного герцога Вельфа, доверенного лица Его Императорского Величества? Что нужно им от дяди Северина? Почему сам Его Светлость не вмешивается в надвигающийся конфликт, оставаясь в своем кресле и продолжая цедить из хрустального бокала белое вино?

Сотни вопросов возникли в голове Вестэля в то мгновение. Погрузившись в себя, он даже не сразу понял, что звуки приближающихся шагов раздавались не из кабинета, а из темного пространства впереди. Однако это не помешало маркизу, обладающему прекрасной реакцией, при виде женской руки, держащей фонарь, молнией метнуться вперед и, прижав нарушителя спиной к своей груди, заткнуть ему рот. И все же, сколь быстр не был юноша, прежде чем лишалась возможности говорить, девушка успела коротко вскрикнуть. Также от неожиданности она выпустила из рук светильник, и он с глухим звуком ударился об пол, продолжая освещать ноги тех, кто стоял в тайном коридоре.

Вестэль настороженно замер, сжал руку вокруг талии девушки еще крепче и отрывисто прошептал ей на ухо «Тихо!». Еще девять лет назад он при помощи Адальберта выяснил, что звуки из коридора, хоть и в приглушенном виде, но все же слышны в кабинете. Поэтому для него не стало сюрпризом, когда спорщики прекратили свой напряженный диалог и синхронно повернули головы к книжному стеллажу, за которым прятались маркиз и незнакомка. Вестэль уже начал думать над оправдательной речью, но она не понадобилась. Не только Ольфсгайнер, дядя сегодня тоже был на его стороне.

– Что это? – испуганно спросил мистер Эванс.

– Наверное, крысы, – беспечно пожал плечами герцог Вельф, разряжая обстановку.

– Крысы?! – синхронно удивились подобной нелепице недавние противники.

– Они самые. Этот особняк был заложен очень давно, потому и колдовство здесь древнее. Если наложить на дом заклинание, отгоняющее грызунов, то оно вступит в конфликт со сторожевыми чарами. Раньше с крысиной напастью справлялся наш кот, однако пару месяцев назад он скоропостижно скончался. Я ждал, пока Адальберт вернется из университета и выберет нового крысолова.

– Если не ошибаюсь, Адальберт – это тот слуга, что учится вместе с вашим племянником? – спросил мистер Джонс, который сам не заметил, как сам отпустил один из отворотов сюртука того, кого называл Обероном. – Какая связь может быть между ним и выбором нового кота?

– Самая прямая, – заверил его Северин. – Когда выбираешь какую-то вещь, то разумно будет спросить о ней человека, который в данной области разбирается, иначе рискуешь совершить ошибку и купить не то, что нужно. А зачем мне комок меха, который не ловит мышей? Кошки – увлечение юного Ольфсгайнера, и он многое о них знает. А я ничего не смыслю в животных, и потому не собираюсь лезть в это дело.

Вестэль отказывался верить в услышанное. «Он соврал», – пронеслось у юноши в голове. Маркиз вот уже на протяжении десяти лет каждый день проводил со своим камердинером и был уверен, что знает о нем практически все. Однако о его пристрастии к кошкам он слышал впервые. Вестэль даже мысли не мог допустить, что дядя знает Адаля лучше, чем он. Следовательно, герцог Вельф только что солгал своим собеседникам, чтобы защитить племянника.

Юноша помнил, как дядя Северин относится к откровенной лжи. Он покачал головой, задевая подбородком пушистые волосы пойманной в ловушке девушки… И внезапно понял, что находится практически наедине с одной из тех барышень, которых Его Светлость рассматривал в качестве его невест. Прежде чем фонарь упал, маркиз успел рассмотреть изящную девичью руку, а теперь свет падал на темные замшевые туфельки лодочкой и длинный подол нежно-голубого платья. Все слуги в доме служили Вельфам не одно поколение. Они были осторожны и не любопытны, а еще их с ранних лет предупреждали, что не стоит лезть, куда не следует. Это не могла быть одна из горничных еще и потому, что цвет их формы – черный. Следовательно, кто-то из гостей.

«Мадам Деллоуэй не такая худая. Мадмуазель Глория довольно высокая. Это мисс Марта или мисс Лидия?» – пронеслось в голове у Вестэль. Однако в следующее мгновение притихшая на время девушка завертелась, и мысли юноши улетели совсем в другую сторону. Он еще никогда не был так близок к существу противоположного пола. Полумрак, возникший от смешения темноты тайного коридора, света фонаря на полу и отблесков от ламп кабинета, обострял чувство осязания и придавал ситуации интимности. Пытаясь удержать девушку в своих объятьях, маркиз ощутил, какой маленькой и мягкой казалась она в его руках. А еще у нее была шелковистая нежная кожа, которую он почувствовал, когда случайно коснулся ее оголенного локтя ладонью. Неосознанно Вестэль сжал свои тиски еще крепче, не желая расставаться с теми ощущениями, которые ему подарила эта близость. Девушка затаилась, а юноша, повинуясь инстинкту, опустил подбородок вниз и уткнулся носом в ее макушку. Волосы мадмуазель Деллоуэй пахли вербеной, и этот аромат вскружил маркизу голову. Он уже забыл, зачем шел тайным ходом, о том, что подслушивает беседу своего дяди, и почему оказал в такой странной ситуации. Вестэлю было хорошо, и он желал, чтобы это мгновение длилось вечно. Однако холодный голос Северина, вырвал его из мира грез, заставив вновь сосредоточить внимание на разговоре. Правда, ненадолго.