Текст книги "Тайны герцога Вельфа (СИ)"

Автор книги: Сонная Сказочница

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)

1

Маркиз Бербандии, Вестэль Вельф, самым бессовестным образом прогуливал уроки по судебно-медицинской экспертизе, которые являлись профильными для студента факультета следователей в Императорском Истангийском Университете, в коем и учился сей достопочтенный отпрыск столь знатной и древней фамилии. Не то чтобы ему не нравились занятия. Нет, как и многие обыватели столицы, пресыщенные разнообразными зрелищами, он с интересом глазел на необычные трупы и с удовольствием слушал мощный, дикторский голос магистра Чейза. Однако бунтарский дух противоречия и непреклонная гордость заставляли его оставаться у фонтана Шести Пикси в саду университета в компании сверстников-разгильдяев.

Закончив семь месяцев назад Государственный Лицей Геральдхофа, Вестэль надеялся, что наконец-то прибудет в Скайдон, столицу Империи Востока и Запада, и поступит на факультет дипломатии. И тогда дни его студенчества пройдут в веселых развлечениях с компанией однокурсников: ведь всем известно, что дипломатия – это, прежде всего, создание связей между людьми и государствами. Однако жестокая судьба в лице его дорогого дядюшки Северина Вельфа, герцога Браденгардского, спустила юношу с небес на землю. В первый же день своего прибытия в Скайдон любимый племянник был отправлен на сдачу экзаменов в Императорский Истангийский Университет на факультет следователей. Вестэль пребывал в таком шоковом состоянии, что даже не додумался попытаться завалить вступительный экзамен, который, благодаря полученным в лицее знаниям, сдал на «отлично». Когда же он пришел в себя и решил высказать свои мысли дяде, то его личный камердинер уже отдал кучеру приказ трогать коней. Захлопнутая с тихим звуком дверца кареты вынесла юному маркизу первый в его жизни приговор.

Оказавшись в университете и посетив свои первые лекции, Вестэль понял, что ему здесь нравится. Однако гнев и негодование из-за того, что кто-то решил за него его судьбу, взяли над благоразумием юноши верх. Протест маркиза против столь бесцеремонного вмешательства в его жизнь выразился в игнорирование писем любимого дядюшки и прогулы занятий. При этом Вестэль вовсе не жаждал быть выгнанным из университета, так как искренне считал подобный уход позором, и потому пропускал ровно столько занятий, сколько требовалось, чтобы вести о его прогулах дошли до Северина, но чтобы эти побеги не послужили бы причиной его изгнания.

Дабы провернуть нечто подобное, юному маркизу понадобилась вся его изворотливость. И дело было вовсе не в том, что во время прогулов его ловили преподаватели. Нет, лекторов Императорского Истангийского Университета не интересовал студент, сознательно пропускающий их пары. Умные и внимательно слушающие лекции отличники волновали их гораздо больше. Все дело в том, что вместе с Вестэлем на тот же курс факультета следователей поступил и его личный камердинер. Адальберт Ольфсгайнер был другом детства маркиза Бербандии и тем, кто всегда присматривал за милордом. Раньше они были неразлучны. Однако случай с университетом повернул их дружбу в какую-то другую, совсем левую сторону. Камердинер Вестэля не только не попытался уговорить герцога позволить племяннику сменить факультет, но и наотрез отказался это сделать. А ведь Адальберт был единственным молодым человеком, к которому Северин Вельф прислушивался! Более того, когда юный маркиз настойчиво пытался узнать причину столь резкого отказа, то получил в ответ гробовое молчание и чашку истангийского черного чая с имбирным печеньем. Разбив об пол чашку и захватив с собой сдобу, Вестэль с гордым видом удалился в свою комнату в студенческом кампусе. С тех пор и началась эта игра: молодой Вельф использовал воистину змеиные уловки, чтобы скрыться из-под бдительного ока своего камердинера, а Ольфсгайнер в свою очередь применял изученный в университете метод дедукции, вычислял его местопребывание и отводил на занятия. Обычно они опаздывали к началу лекций, однако благодаря кропотливой работе камердинера по очарованию преподавательского состава и продолжительности данной ситуации никто не обращал внимания на их задержки, и это нарушение университетских правил не было занесено в их личные дела.

Однако изредка Вестэль умудрялся перехитрить своего камердинера, и тогда Адальберт был вынужден сообщить герцогу о плохом поведении юного господина. Из-за чего маркиз, прекрасно знавший, кто является истинным хозяином его личного слуги, устраивал Ольфсгайнеру мелкие пакости. Адальберт, искренне считающий подобные действия Вестэля недостойными молодого господина, несколько дней молча выполнял свои ежедневные обязанности, игнорируя даже прямые вопросы маркиза. У камердинера тоже была своя гордость, которая ничем не уступала знаменитому семейному упрямству рода Вельф. Однако в итоге, посчитав, что его общительный молодой господин получил свое наказание сполна, слуга «забывал» о своей обиде и через несколько дней продолжал разговаривать с ним, как будто ничего и не было.

Казалось, сегодня все должно было пойти по привычному для маркиза сценарию. Но то ли ветер с Востока, считающийся на Западе плохой приметой, то ли низко висящие тучи над главным корпусом университета, то ли необычайно тихая сегодня компания молодых разгильдяев не давали Вестэлю покоя. Он чувствовал неопределенное, непонятное напряжение в атмосфере, из-за которого ему хотелось куда-то идти и что-то делать, однако он не знал ни места назначения, ни того, что предстояло совершить.

– …что скажешь, Вестэль? У Морганов или Фицроев? – спросил Артур Клиффорд, вырывая молодого Вельфа из хоровода беспокойных мыслей.

– А? Что? – растерянно переспросил маркиз, переводя взгляд с мощеной камнем дорожки на собеседника.

– Прекрати витать в облаках, Вельф! – резко произнес Арманд Блэквотер. – Мы обсуждаем место, где будем проводить рождественские каникулы. Ко мне в этом году приезжает тетушка Эйприл, так что мой дом – это не лучший вариант. Поместье Клиффордов находится далеко от Скайдона, почти на границе с Геральдхофом. И если мы не хотим потратить большую часть каникул на дорогу, то этот вариант тоже отпадает. Родители Джонатана не дворяне, да еще и живут в Нордландии. Вряд ли кто-то из нас хочет ощутить прелести купеческой жизни, так что к нему мы также не поедем. Остаются Морганы и Фицрои. У обеих семей есть владения в окрестностях столицы. Что думаешь?

– Я предлагаю…

Однако договорить Вестэль не успел, так как осекся, когда заметил, что по центральной дорожке университетского сада к их компании приближается его камердинер. И приближается почти бегом, что было несвойственно его гордому и полному всяческих достоинств личному слуге. Пока молодой Вельф представлял себе размеры катастрофы, способной заставить Ольфсгайнера двигаться с подобной скоростью, Адальберт приблизился к шестерым юношам, коротко поклонился и произнес:

– Милорд, ваш дядя, Его Светлость, прибыл в университет и хочет вас видеть.

В душе Вестэля мгновенно вспыхнуло раздражение. Нет, дядю он любил, а его визита ожидал со дня на день. Однако та почтительность, почти благоговение, с которым его камердинер относился к старшему Вельфу, юноше не нравилась. Он прекрасно помнил тот день, когда впервые увидел Адальберта и уговорил Северина сделать его своим личным слугой. Попросив маленького маркиза взамен выполнить несколько неприятных для него заданий, герцог уступил в этом вопросе. Но даже после того, как Ольфсгайнер стал проводить с Вестэлем все свое время, молодой господин не чувствовал, что тот полностью находится в его власти. Инстинкт собственника выл дурным голосом и требовал как можно больше отдалить друг от друга дядю и камердинера.

– Эй, Берти, – фамильярно произнес Генри Морган, пристально глядя прищуренными серыми глазами на Ольфсгайнера, – ты бы хотел поехать ко мне на Рождество?

Камердинер холодно посмотрел на него своими голубыми глазами. Он всегда отличался ясностью ума, и потому довольно быстро сообразил, чем был вызвано подобное обращение.

– Решение вопроса, куда отправиться компании молодых аристократов отмечать праздники, не входит в мою юрисдикцию. Хотя я бы вам посоветовал особняк рода Вельф, который расположен в центре и находится всего в одной миле от императорского дворца. А теперь прошу прощения, мне пора. Хорошего вам дня.

За речью снова последовал короткий поклон, и камердинер поспешил удалиться, не дожидаясь своего господина. То, что Ольфсгайнер столь спокойно отреагировал на вопрос виконта Моргана, говорило лишь об одном: мыслями он был уже в апартаментах Вестэля, где их ждал Северин Вельф. Обычно язвительность камердинера возрастала в геометрической прогрессии, стоило только кому-нибудь назвать его Берти. Настрадавшийся в детстве от характера своего слуги Вестэль предпочитал произносить его полное имя или иногда, в основном, когда они оставались наедине, называл Адалем.

– Ледышка, – фыркнул Генри вслед блондину.

Его раздражало поведение камердинера, то, как в любой ситуации Адальберт умудрялся оставаться в стороне. Клуб молодых разгильдяев не единожды пытался втянуть его в свои авантюры. Ольфсгайнер же всегда молчал, прикрывая их перед преподавателями, иногда снабжал их вещами, которые сложно было достать на окраине столицы, где находился университет, но о которых слезно просил его молодой хозяин. Однако слуга Вельфов никогда не участвовал в их приключениях напрямую. Моргану очень не нравилось, что какой-то простолюдин не ценит того, что группа аристократов, двое из которых в свои семнадцать лет уже имели титулы, снисходит до общения с ним, подобно тому, как это делал Джонатан Картер, чьи родители занимались поставками чая из южных стран в императорский дворец. А еще Вестэль слишком потакает своему камердинеру.

– Я тоже пойду. Дядя не любит ждать, хотя и умеет… – произнес Вельф и, словно собачка, прошествовал вслед за Ольфсгайнером.

– Мне кажется, или мы его теряем? – спросил Элвис Фицрой, глядя на удаляющуюся спину Вестэля.

– Ни то, ни другое, – усмехнувшись, ответил за всех Артур. – Он с самого начала был слишком зависим от своего дяди. И даже с нами он стал общаться именно из-за этой связи. Нам только предстоит его завоевать.

Остальные присутствующие промолчали, однако каждый из них был согласен, что для Вестэля Вэльфа мнение старшего родственника гораздо важнее какой бы то ни было дружбы.

2

– …Мог бы и предупредить, что приедешь, – недовольным тоном произнес Вестэль, наблюдая за тем, как его камердинер наливает в дорогие фарфоровые чашки истангийский черный чай.

– Чтобы ты успел замести за собой следы и потом сказал, что ты здесь не причём? – с обыкновенной мягкой улыбкой поинтересовался Северин.

– Пф, даже отвечать на это не буду, – отвернувшись, еще больше нахмурился племянник.

– Если не хочешь быть наказан, то постарайся не попадаться даже тогда, когда тебя застали над телом окровавленной жертвы с кинжалом в руке.

От такого доброго совета молодой Вельф едва не захлебнулся кружкой чая. Он до сих пор не мог привыкнуть к столь странным фразам, иногда слетавшим с уст его дражайшего дяди.

– А такое возможно?

– Да, если рядом будет находиться еще кто-то, кого можно выставить виноватым. При этом неплохо было бы, если бы этот кто-то находился в невменяемом состоянии, а на орудии преступления остался след его ауры. Тогда ты сможешь сказать, что просто вынул кинжал из жертвы и пытался остановить кровотечение.

Вестэль уже с осторожностью сделал глоток чая и посмотрел на Северина.

– Тебе в пору самому у нас лекции читать, дядя. Так и не скажешь, что учился ты в Академии Магии, а не на факультете следователей. Потрясающий преступный ум.

Старший родственник улыбнулся своей привычной фальшивой улыбкой и польщенно выдохнул:

– Благодарю.

Вестэль вздрогнул. Он рассчитывал задеть дядю за живое, однако в очередной раз у него ничего не получилось. Иногда юноше приходила мысль, что Северин действительно занимается чем-то незаконным или имеет преступное прошлое, но он тут же отбрасывал ее, предпочитая думать, что у младшего брата его отца просто специфическое чувство юмора.

Адальберт закончил поправлять роскошный букет фиолетовых гиацинтов, специально привезенных герцогом из южной провинции Империи, Ботилиано, и направился к выходу, явно намереваясь оставить родственников наедине. Однако у Северина, который целых шесть месяцев не видел Ольфсгайнера, было другое мнение.

– Останься, – коротко, но весомо произнес он, чем вызвал недоуменный взгляд племянника.

Камердинер послушно отошел от двери и статуей замер у окна в ожидании дальнейших приказов. Он никогда бы не позволил себе сидеть в присутствии господ.

– И? Каково будет мое наказание? – спросил Вестэль, хмуро поглядывая на невозмутимого Ольфсгайнера.

– Эти каникулы ты проводишь под домашним арестом в нашем доме в Скайдоне. Тебе запрещается покидать пределы особняка. В утешение могу сказать, что праздники я проведу с тобой, к тому же ожидается весьма любопытная компания. Возможно, удастся найти тебе жену.

– Себе найди сначала! – тут же взвился младший Вельф, едва не выпрыгнув из своего кресла. – Ты…

Однако когда взгляд его наткнулся на перекошенное лицо дяди, юноша понял, что перегнул палку и произнес то, что говорить не следовало ни в коем случае. Тема женитьбы традиционно имела болезненную патологию в семейных ценностях Вельфов: слабый пол не приживался в их роду. Недоброжелатели даже поговаривали о неком проклятии, из-за которого ни одна женщина, вышедшая замуж за Вельфа, так и не смогла преступить возрастной порог в двадцать пять лет. Слухи усугублялись тем, что на протяжении двух последних поколений в их семье рождались исключительно мальчики.

Конечно, существовало много девушек, которым было плевать на сплетни. Мужчины рода Вельф всегда были завидной партией. Если не внешними данными или личной харизмой, то богатством, землями, древним и знатным происхождением, а также в последнее время приближенностью к императорскому двору, они привлекали многих охотниц за роскошной жизнью. Подобным типом женщин являлась и Сесилия Дамберг, погибшая на охоте невеста Северина. Не то чтобы он сильно любил эту девушку. В конце концов, Вестэль помнил, что десять лет назад, когда произошел этот несчастный случай, ни грусти, ни скорби в глазах дяди не было. Однако с тех пор стоило заговорить с Северином о выборе спутницы жизни, как он мрачнел на глазах. Почему-то старший родственник был уверен, что брак – это не для него, и потому отчаянно искал пару для своего племянника. Юноше было очень любопытно узнать: что заставляет его дядю так торопиться? Иногда ему казалось, что грустное выражение лица у старшего родственника в такие моменты было фальшивым.

Вот и сейчас лицо Северина Вельфа говорило обо всех муках ада, которые он гипотетически прошел. В это самое мгновение Вестэль осознал, что даже если дядя немного лукавит в этом вопросе, то он, его племянник, все равно не хочет видеть такую гримасу на лице человека, который является одним из самых главных якорей стабильности в этом изменчивом мире. Поэтому, стушевавшись, молодой Вельф коротко пискнув «Прости!» и выскользнул за дверь, осторожно прикрыв ее за собой, чтобы она (не дай Господи!) не хлопнула.

Комната погрузилась в тишину, которую прерывал лишь легкий звон фарфора, раздававшийся, когда Адальберт подливал чай в чашку своего господина.

– Похоже, вы неплохо здесь устроились, – наконец произнес Северин, обводя взглядом большую комнату, оформленную в бежевых тонах, которая буквально утопала в дневном свете. – Слышал, что, отбивая эти апартаменты у сына маркиза Севоллы, ты поссорился еще и с комендантом северного общежития. Это того стоило?

– Более чем, Ваша Светлость. Теперь милорд может поспать немного подольше, не боясь пропустить первую лекцию. Прошлые покои находились слишком далеко от корпуса, в котором расположен факультет следователей. К тому же я уже загладил свою вину перед мистером Дюрером за доставленные неудобства.

Герцог тяжело вздохнул.

– Как всегда внимателен к другим людям, но не к себе, да? Конечно, Анатоль Севолла сам виноват в том, что его выселили из общежития, однако ты не думал, что он мог затаить на тебя злобу? Ведь когда ты устроил свой демарш, он еще не успел выехать из комнаты.

– Если у меня возникнут подобного рода проблемы, то они будут принадлежать только мне. И не сомневайтесь, я справлюсь с ними, не втягивая вас или молодого господина в этот конфликт, Ваша Светлость.

Северин кинул на камердинера недовольный взгляд.

– Подойди, – приказал внезапно он. – Наклонись.

Стоило Адальберту склониться в поклоне, как теплая мужская ладонь в тонкой шелковой перчатке разворошила его короткие светлые волосы. Это не смутило слугу. Трепать шевелюру Ольфсгайнера, когда он был им недоволен, давно вошло у герцога в привычку. Сие священное действо успокаивало и помогало сосредоточиться. Вторым шагом к конструктивному диалогу являлся переход на нейтральные темы.

– Ты не хотел бы увеличить длину волос? – спросил Северин в тысячный раз.

– Я не обладаю столь высоким статусом, чтобы носить длинные волосы без последствий.

Здесь камердинер немного лукавил. Никаких определенных запретов, правительственных или традиционных, на этот счет не существовало. Носить длинные волосы в Империи Запада не считалось зазорным для представителя любого сословия. Другое дело, что не каждый мог себе это позволить. Крестьянам и ремесленникам длинные волосы мешали работе. Купцы, даже богатые, проводя всю жизнь в разъездах, не имели возможности заботиться о такой шевелюре должным образом. Священникам (больше половины жителей Империи Запада верили в Единого) по статусу было положено носить бороду и выглядеть опрятно. Большая часть аристократов, особенно те, кто имел какое-либо отношение к воинской службе, предпочитала короткие стрижки. Одно время, благодаря знаменитому кавалеристу, маршалу Либрехту МакАртуру, сумевшему отвоевать от Империи Востока целую провинцию, в Истангии было модно бриться наголо. Мода прошла, но удобство коротких волос успели оценить многие. Длинная же шевелюра стала считаться роскошью, присущей столичным франтам и магам. К обеим категориям сразу можно было отнести Северина Вельфа, чьи прямые каштановые волосы в расплетенном состоянии достигали поясницы. Обычно камердинер герцога заплетал их в тяжелую четырехрядную косу, которая на фоне широкой спины своего владельца смотрелась особенно массивно. Сей парикмахерской премудрости был обучен и Адальберт, однако молодой господин, которому он служил сейчас, предпочитал традиционную короткую стрижку, какую носили еще во времена Завоевателей. И если бы сам Ольфсгайнер вдруг отрастил себе волосы, то окружающие могли воспринять этот жест лишь в одном ключе: как насмешку над собственным господином.

Из-за особого расположения обоих Вельфов камердинер учился в одной группе с Вестэлем, и потому однокурсники его не любили, а из-за уравновешенного характера еще и считали чересчур надменным и заносчивым. И он не хотел давать остальным студентам больше поводов для ссор. К тому же длинные волосы предадут Адальберту женственный вид, что в его положении было крайне нежелательно. Однако Ольфсгайнер не был бы самим собой, если бы стал объяснять (или, того хуже, жаловаться) все это герцогу. Камердинер считал все свои проблемы личного характера несущественной ерундой, которой не стоит засорять окружающим головы. Поэтому он поторопился сменить тему.

– Вы привезли то, что я просил? – идеально контролируя тон своего голоса, спросил он.

– Понятия не имею, зачем вам двоим это могло понадобиться, но да, привез, – ответил Северин, мгновенно убрав руку с головы слуги и расслабившись в своем кресле. – И все же… Тебе не кажется, что ты слишком потакаешь Вестэлю? За прошедшие три с половиной месяца мне прислали целых пять уведомлений о его проказах, хотя администрация обычно долго затягивает с подобными посланиями, пытаясь прикрыть студентов от гнева родителей. Если ребенка слишком разбаловать, то он становится неуправляемым.

– Вы сами потакаете ему не меньше, Ваше Сиятельство, – не растерялся камердинер. – Ведь вы прекрасно знали, что все вещи, которые я прошу, предназначены для шалостей, однако каждый раз совершенно бескорыстно их поставляете.

Герцог несколько минут задумчиво смотрел в глубокие синие глаза Ольфсгайнера, а после выдал:

– Я передумал. Возвращай это обратно.

– Ваша Светлость! – тут же возмутился Адальберт, крепче прижимая к себе коробку, обтянутую черной тканью.

– Да-да, я тиран, самодур и деспот, – знающим тоном подтвердил Северин. – Однако если ты согласишься называть меня по имени, когда мы наедине, то я, так и быть, закрою глаза и на дальнейшие ваши проказы. Даже идеи подкину. Наверное.

Камердинер задумчиво в руках коробку, а потом посмотрел щенячьим взглядом на герцога. Отдать этот предмет, означало предать молодого господина, называть Его Светлость по имени – строгое нарушение субординации, которое, как лучший выпускник отделения слуг Государственного Лицея Геральдхофа, он себе позволить не мог. Однако у него были свои методы давления на распоясавшегося хозяина. И абсолютно не имело значения, что кто-то мог посчитать их женскими. Посторонних в комнате не было, а если бы кто зашел, то Адальберт в считанные миллисекунды умел принимать благопристойный вид.

– Ладно-ладно! Сдаюсь, – через пять минут игры в гляделки произнес Северин, подняв вверх руки. – Это остается у тебя, меня можешь звать, как прежде… Однако окажи мне одну услугу.

– Какую, Ваша Светлость? – спросил удовлетворенный своей победой камердинер.

– В своих письмах ты писал, что свои шалости Вестэль делает вместе с компанией неких молодых людей. Я волнуюсь за него. Делай, что хочешь, но рождественские каникулы они должны провести в нашем особняке.

– Вы запретите ему общаться с ними? – встревоженно спросил Ольфсгайнер.

– Я их проверю, – прямо ответил герцог. – И если в их биографии окажутся какие-либо пятна, то буду думать, что делать с ними дальше. Обещаю не рубить с плеча. В общем, жду вас дома через неделю. Скажи кучеру подготовить лошадей, мне пора ехать.

– Будет исполнено, Ваша Светлость.

Камердинер коротко поклонился и направился к выходу. У самой двери его окликнул голос хозяина:

– И еще… Эта бутоньерка из белой азалии тебе очень идет, Адель.

На этот раз сдержанность слуге изменила с чувством возмущения. Грохот, с которым захлопнулась дверь апартаментов маркиза Вельфа, был слышен во всем общежитии.