Текст книги "Игра Канарейки (СИ)"
Автор книги: Solongoy
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц)
========== I. Контракт ==========
Но знаешь, когда сказки перестают быть сказками?
Как только в них начинают верить.
Кодрингер
Сначала луну заслонили тучи, потом начал покрапывать дождь. Геральт из Ривии, ведьмак, подгонял свою вороную кобылу, которую по привычке назвал Плотвой. Он собирался засветло добраться до Оксенфурта, но по пути встретился с компанией утопцев. Один из них во время стычки, курва этакая, с силой дёрнул ведьмака за рукав и порвал ему куртку. Теперь холодная дождевая вода затекала за шиворот и мочила нижнюю рубашку. Геральт ударил Плотву ногами по бокам и тихо и грязно выругался.
Справа среди деревьев появились огоньки, Геральт свернул с тракта, чтобы срезать лесом.
Оставив Плотву у коновязи возле «Семи котов», ведьмак стянул с себя куртку, чтобы оценить масштабы бедствия. Рукав держался на нескольких тонких нитках. То есть прямые удары меча, зубов и когтей куртка выдержала, а одного единственного дурного утопца – нет? У Геральта возникло несколько довольно грубых и болезненных вопросов к броннику из Новиграда.
Впрочем, бронник остался на рыночной площади, а проблемы надо было решать сейчас. Война кончилась пару месяцев назад, но спокойствие в Королевствах Севера ещё не восстановилось. Сейчас не стоило рисковать и рассекать по тракту без хоть какого-нибудь доспеха. Можно было попытаться найти заказ и постараться выбить из заказчика деньги вперёд.
– Ищу спутника на свадьбу, продаю дырявые калоши, корову, восьмого кота… – читал Геральт доску с объявлениями возле корчмы, медленно зверея. Неужели здесь нет и завалящей полуденицы? Деньги нужны были срочно, а ста крон, что лежали в кошеле, не хватило бы даже на какой-нибудь дырявый гамбезон.
К ведьмаку подошёл крупный татуированный мужик, от которого несло краснолюдским спиртом. Он стал прилаживать на доску написанный витиеватым красивым почерком заказ.
– Ведьмака ищете?
Мужик повернулся к Геральту, отвлёкся от заказа, словно не мог делать два дела одновременно.
– Ведьмак тоже сойдёт.
Мужик громко раскашлялся, смачно сплюнул себе под ноги и протянул Геральту заказ на почти уже размокшем куске пергамента.
– Каналы… – пробурчал ведьмак, дочитывая, затем поднял взгляд на мужика. Кошачьи глаза сверкнули в темноте. – Деньги я возьму вперёд.
– Это не со мной надо говорить, с атаманом. Тут всё написано должно быть. Спроси Ольгерда фон Эверека в усадьбе Гарин, – мужик ткнул пальцем в бумагу, развернулся на каблуках, небрежно махнул рукой ведьмаку и скрылся за дверью корчмы.
Геральт ещё раз перечитал заказ, хотел положить его за пазуху и снова негромко и непристойно выругался, вспомнив, что случилось с его курткой. Дождь усилился, ведьмак поспешил к двери корчмы, пока не вымок до нитки.
Тёплый воздух был наполнен вонью дешёвого табака, перегаром, дымом из треснувшей печи и пьяными вскриками. Пожилая хозяйка корчмы, завидев промокшего и хмурого посетителя, затравленно кивнула ему.
– Эй, хозяйка! – за столом напротив входа сидела небольшая татуированная и обвешанная драгоценностями компания. Среди них нашёлся недавний знакомый Геральта. Мужик поднял руку с кружкой вверх и повторил уже громче: – Эй, хозяйка, моя кружка пустая!
Женщина взяла с полки бутылку краснолюдского спирта, тихо, словно тень, пересекла корчму, поставила бутыль на стол перед компанией. Хозяйка корчмы вернулась к прилавку, Геральт попросил горячего мёда и опустился на скамью под окном. Он достал из кошеля иголку с ниткой и стал пытаться приладить рукав обратно к куртке большими грубыми стежками.
Кроме шумной компании тем весенним дождливым вечером в корчме почти никого не было. Двое мужчин, которые явно здесь же и работали, играли в гвинт, с чувством стуча картами по столу и с таким же чувством выкрикивая счёт. В тёмном углу за столом друг напротив друга устроились женщина и мужчина. Женщина сидела к Геральту спиной, да ещё и была закутана в длинный плащ, голову покрывал объёмный капюшон. Она активно жестикулировала, что-то рьяно, но довольно тихо доказывала собеседнику. Тот же, лысый мужчина в годах и в потёртом костюме, сидел и с живым интересом наблюдал за собеседницей. На миг Геральту показалось, что глаза мужчины сверкнули в темноте.
Ведьмак пытался шить, про себя кроя нитку с иголкой на чём свет стоит, пьяная компания громко выкрикивала похабщину, карты стучали о стол. Вдруг всё смолкло, послышались звуки лютни. Геральт оторвался от шитья.
В центре корчмы стояла эльфка в глухом кожаном костюме. Длинные светлые волосы стелились по плечам, пушистые ресницы были опущены к лютне. Эльфка слегка улыбалась. Она повернулась к своему спутнику и хитро подмигнула. Тот всё ещё сидел в тёмном углу и сверкал своими дьявольскими глазами.
Эльфка сбилась с медленной игры на быструю и ритмичную, громко запела лихую песню о пьянках, девках и гулянках. Певица была в подпитии, её немного вело, но пела она всё равно чисто и красиво. Её пение завораживало. Заворожило даже пьяную компанию, которая явно знала слова песни, но не осмеливалась подпевать.
Песня была короткая и озорная, когда эльфка допела, она простучала каблучками по полу и, картинно виляя бёдрами, направилась обратно к своему месту. У стола она снова облачилась в плащ и что-то негромко спросила у своего спутника.
– Неплохо, – протянул один из татуированных, залпом допивая содержимое кружки. – Даром, что эльфка.
Раздался хохот.
Мужик, который дал Геральту заказ, провёл рукой по длинным усам, осадил товарищей жестом и заговорщически наклонился:
– Это же оксенфуртская Канарейка, олухи! – возбуждённо зашептал, как ему казалось, он. На самом же деле мужик сказал это очень громко, эльфка повернулась, самодовольно ухмыляясь. Она коротко кивнула лысому и направилась к компании.
Хозяйка корчмы наконец-то принесла Геральту горячий мёд, ведьмак бросил шитьё и расслабился, слушая пьяную болтовню и счёт партий в гвинт.
Комментарий к I. Контракт
Бейте меня за запятые и длинные предложения.
Если с лором что не так – тоже бейте.
И отзовитесь, пожалуйста, зашло ли.
Всех люблю, фисштех куплю.
========== II. Заказчик ==========
И есть дары, которые нельзя принимать, если
ты не в состоянии ответить… чем-то, столь же ценным.
Йеннифер из Венгерберга
Канарейка не могла себе объяснить, как оказалась в таком положении. Вообще-то Гюнтер сам сказал ей подойти к «кабанам», а те неожиданно оказались очень даже «за». Весь вечер подливали эльфке, ещё несколько раз просили её спеть, а потом с пьяной осторожностью стали выспрашивать у неё о том, чем она зарабатывает на жизнь. Даже будучи расслабленной алкоголем, Канарейка ловко отвела тему в сторону.
Все, кто задерживался в Оксенфурте дольше, чем на месяц, непременно слышали о Канарейке и её делах. Слышали о том, какой у неё чудный голос, как она играет и поёт, но это было не главное. Выступала Канарейка стихийно, там, где ей вздумается и когда ей вздумается. Так же стихийно иногда находились трупы с тонкой кровавой полоской на горле. Часто это списывали на случайность или какую-нибудь бестию, на маньяков или пьяниц – всего этого в Оксенфурте было в достатке. А Канарейка исчезала на пару недель, сорила деньгами в Новиграде и одевалась в ковирские шелка. Но всегда возвращалась.
Теперь же Канарейка проснулась в усадьбе Гарин, занятой «кабанами», с жуткой головной болью. Эльфка резко вскочила с кровати, бросилась к своим вещам, сложенным на сундуке в углу комнаты. Слава Мелителе, всё оказалось на месте. Старая добрая лютня, моток жил, костяной гребень, два гнутых метеоритных клинка работы Хаттори, набор метательных ножей и приятно отягощающий руку кошель.
– Вот шельма, – улыбнулась Канарейка, проводя гребнем по длинным золотистым волосам. Эльфке было совершенно очевидно, что она в этой ситуации не оказалась самой умной, и «кабанам» тоже что-то было нужно от прославленной… певицы.
Дверь комнаты скрипнула, Канарейка обернулась. На пороге застыл высокий плечистый мужчина в богато украшенном расшитом кунтуше. Одну руку он в царственном жесте держал на эфесе искусно выкованной сабли, а вторую – на поясе. Строгое и спокойное лицо мужчины было испещрено шрамами, холодные зелёные глаза без интереса смотрели на эльфку. Взгляд был тяжёлым, ложился на плечи Канарейки десятифунтовым грузом. Сзади в коридоре мельтешил один из вчерашних собутыльников, пытаясь выглянуть из-за плеча утреннего гостя.
– Недурная у тебя сабля, – наконец прервала затянувшуюся тишину Канарейка.
– Так ты, – без вопросительной интонации тихим хрипловатым голосом начал мужчина.
– Певица, – хищно улыбнулась эльфка. – Меня называют Канарейкой.
Она ждала, что мужчина представится в ответ, но тот равнодушно кивнул и развернулся в коридор. Там послышалась какая-то возня, громкое топанье и низкий женский голос:
– Ведьмак пришёл.
– Проводите его в мой кабинет, – атаман повернулся к Канарейке. – А ты иди к ребятам. Думаю, они соскучились по тебе.
На лестнице Канарейка разминулась с хмурым беловолосым мужчиной в некогда белой, испачканной кровью рубашке. Эльфка вспомнила, что он тоже вчера сидел в «Семи котах», терзал медицинской иглой рваную куртку.
Канарейка и раньше встречала ведьмаков, одного ей даже как-то заказали. Заказчик был настойчив и влиятелен, эльфке тогда пришлось исчезнуть из Оксенфурта где-то на год: она была реалисткой и прекрасно понимала, что мутант, заточенный на убийство виверн, волколаков и высших вампиров, ей не по зубам.
Ведьмак коротко кивнул Канарейке, словно бы они были знакомцами, и продолжил разговор с одним из «кабанов»:
– Так ведь ему нужен тот, кто может убить бестию.
«Кабан» обернулся, посмотрел в спину спускающейся эльфке и сказал:
– Совсем не обязательно это будешь ты.
Ольгерд фон Эверек произвёл на ведьмака неоднозначное впечатление. Атаман был эксцентричен от скуки, властен и надменен. Такие как он вызывали у Геральта тоску и воспоминания о чародейских сборищах, где всякий норовил подлить в общий чан с пуншем свою порцию яда.
Ольгерд, похоже, заметил это.
– Почему бы нам не спуститься к ребятам? – предложил он.
Канарейка сидела, подобрав под себя одну ногу, на бочке в углу комнаты. Девушка была бы красива, если бы не розовые нитки шрамов, покрывающие лицо и руки. Возле эльфки вился «кабан», что-то ей рассказывал, демонстрировал татуировки на голом торсе и руках. Канарейка же не смотрела на него, даже не слушала, всё её внимание было приковано к атаману и ведьмаку, спускающихся по лестнице.
– А эту я набил, когда выздоровел от «катрионы». Милая, много ты знаешь тех, кто выздоровел от «катрионы»? – не унимался Кабан.
– Нет, только тебя, милый, – иронично улыбнулась Канарейка.
Атаман и ведьмак вели негромкий разговор. Ольгерд полулежал на скамье, тянул слова и не спешил переходить к подробностям заказа. Ведьмак медленно закипал.
Дочь настоящего хозяина поместья была у «кабанов» на правах кухарки. Она принесла Ольгерду кружку эля, атаман кивком поблагодарил её. «Кабан», сидевший на полу рядом с фон Эвереком, потянул свою грязную грубую руку, чтобы помять зад кухарки, но его остановил быстрый и холодный металлический всполох, оцарапавший ему руку. «Кабаны», Ольгерд и Геральт увидели сначала тонкую струйку крови, потёкшую из ладони незадачливого ухажёра, и только потом уже метательный нож, засевший в деревянной стене по самую рукоять. Кухарка со вскриком отпрянула, чуть не свернув эль на атамана, тихо потрусила на кухню.
– Чё за хуйня?! – вскрикнул раненый «кабан», глядя на руку. Порез был несерьёзный, но неприятный.
Геральт посмотрел в сторону, откуда прилетел нож, непроизвольно занося руку к мечу за спиной.
– Спокойно, ведьмак, – с усмешкой произнесла Канарейка, спрыгивая с бочки. – Я не люблю насилие.
Ольгерд фон Эверек почти одобрительно хмыкнул, в его глазах на миг загорелись огоньки.
– Как раз хотел его одёрнуть. Ты меня опередила. Довольно красноречиво.
– И красиво, – негромко добавил ведьмак. Жест показался ему картинным и чрезмерно размашистым, но такое рукоблуд уж точно запомнит.
А этот самый рукоблуд зло посмотрел на эльфку, вскочил с пола и сорвал с пояса саблю.
– Перережу, блядь, твою тонкую шейку, и не посмотрю, что тощая! – зычно заорал он. Канарейка оскалилась, медленно достала из-за пояса кинжал.
– Достаточно, Фредерик. – Ольгерд произнёс это негромко, но разъярённый Кабан тут же вернул саблю на пояс и, зло пнув дверь, вышел на улицу.
Канарейка встретилась с Ольгредом взглядом. Несколько секунд мужчина пристально смотрел на неё, потом обратился к ведьмаку:
– Обговорим детали заказа.
Ведьмак отпустил меч, помотал головой.
– Мне нужны деньги вперёд.
– Тебе нужен доспех, а не деньги. Часто охотишься на чудищ в ночнушке?
Во время разговора с Геральтом Ольгерд украдкой наблюдал за эльфкой, теперь уже в одиночестве сидевшей на бочке. Она смотрела на «кабанов» словно через пелену, явно задумавшись о чём-то своём. Ведьмак видел, что внимание атамана приковано совсем не к разговору, выторговал у него пятьсот крон и собрался уходить. Ольгерд на удивление тепло с ним попрощался.
– Зачем ты здесь? – холодно спросил атаман.
Канарейка вскинула бровь, но всё же решила ответить честно:
– Не знаю.
Ольгред протянул эльфке лёгкий стёганый гамбезон и сказал:
– Отдай это Геральту и иди с ним. Подхватишь, если что.
Канарейка взяла гамбезон, серьёзно произнесла:
– Я певица, а не ведьмачка.
Девушка игриво отсалютовала, схватила с бочки свой плащ и вещевой мешок, хлопнула входной дверью.
Если бы Ольгерд что-нибудь чувствовал, он бы улыбнулся или даже рассмеялся. Пока что в голову приходила только одна мысль: у Канарейки был на него заказ. Она хотела втереться в доверие, используя как оружие то, что он знает, чем она занимается. Нет, Ольгерд фон Эверек не рассмеялся – он бы захохотал. Эльфке, очевидно, не сказали, что её цель бессмертна. Но Ольгерд не мог захохотать, он только вымученно и как-то жутко улыбнулся, снова повергнув в ужас кухарку, подливающую ему эль.
– Эй, ведьмак!
Геральт остановился. Он почему-то ждал, что она выйдет за ним. Эльфка в длинном плаще и капюшоне, бросающем на лицо тень, протянула ведьмаку гамбезон.
– Подарок от атамана.
– Спасибо.
Геральт надел доспех, плотно зашнуровал и защёлкнул все застёжки. Наконец-то он почувствовал себя защищённым.
– Я пойду с тобой в каналы, – сказала Канарейка, отвязывая от забора гнедую кобылу.
Ведьмак понимал, что сопротивляться этой персоне бесполезно, да и скорее всего, её послал сам Ольгерд.
– Есть два условия.
Геральт запрыгнул на Плотву. Та протяжно заржала, недовольная окончанием отдыха: ночью ведьмак почти загнал её, когда добирался до усадьбы.
– Первое: держаться от чудовища как можно дальше.
Канарейка хмыкнула.
– Второе: в меня ножами не кидаться.
Комментарий к II. Заказчик
Знакомьтесь, героиня.
Все тапки соберу и пойду торговать ими на Опрашку.
========== III. Каналы ==========
Бабы и есть бабы: каждая хочет себе принца,
лишь бы за ним пришлось брести по колено в говне.
Ольгерд фон Эверек
– Я тебе не доверяю, – негромко сказал Геральт. Его голос отразился от стен, прошёлся эхом по коридору. Здесь было сыро, несло плесенью и тошнотворно сладкой гнилью. Оксенфуртские каналы определённо не были приятным местом для прогулок.
– Но всё равно не пропустишь вперёд? – ехидно спросила Канарейка.
Геральт замер у поворота, жестом приказал эльфке остановиться. Медленно выглянул за угол. Канарейка опустила капюшон.
– Ради всех богов, не доверяй. Но так ты только облегчаешь задачу жабе.
Ведьмак повернулся к спутнице, смерил её взглядом кошачьих глаз. Эльфка стойко выдержала это испытание: после взгляда Ольгерда ей в этой жизни ничего не было страшно. Ну, почти. Наконец Геральт отвернулся, продолжил аккуратно и медленно идти вперёд.
– Зачем Ольгерд послал тебя со мной?
Канарейка пожала плечами и не обратила внимания на то, что Геральт не увидел жеста. Повторять вопрос ведьмак не стал, но и доверия к эльфке у него не прибавилось.
Канарейка плелась за ведьмаком по каналам, превозмогая отвращение и неуёмное желание о чём-нибудь поговорить. Геральт нашёл пару трупов реданских стражников, молча осмотрел их и зашагал дальше.
За одним из поворотов перед певицей и ведьмаком предстала тень какого-то существа или человека. Оно нависло над полом и ритмично покачивалось. Геральт не оборачиваясь поднял руку над головой, этим жестом указывая эльфке остановиться. Та натянула капюшон, вжалась в стену и положила ладонь на рукоять клинка.
Геральт неслышно покрался к тени. Канарейка не слышала ничего, кроме звука падающих капель и собственного дыхания. Тишина каналов стала такой громкой, что виски начали пульсировать. Эльфке была знакома такая тишина – она всегда наступала после последнего вздоха. Но сейчас она продолжалась уже бесконечно долго, Канарейка бесконечно долго сжимала рукоять кинжала в руке.
– Шани? – с придыханием и облегчением спросил ведьмак.
Канарейка выдохнула.
– Он мёртв, – сказал ведьмак, кивая на лежащего на земле солдата. Геральт говорил, смотрел на Шани, а внутри у него что-то натягивалось. Сколько он её не видел? Года три? Что случилось с ней за эти три года ? Что случилось с ним?
– Ты идёшь, Геральт?
– Да. Послушай, Шани… – ведьмак обернулся в поисках эльфки. – Эй? – громко спросил он в темноту, но ответа не последовало. Геральт снова повернулся к медичке. – Я здесь не один.
Ведьмак оглянулся, прислушался. Даже его слух не мог уловить присутствия Канарейки. Зачем она пошла за ним? Что ей было нужно, и почему она так внезапно исчезла?
У Геральта было недоброе предчувствие насчёт неё.
Наконец он справился с собой. Шани посмотрела на него вопросительно:
– Я никого не вижу, Геральт.
– Верно, – выдохнул он. – Я тоже.
Скорее всего, эльфка сбежала. И правильно сделала.
Шани спряталась за каменным уступом и не дыша наблюдала за схваткой Геральта и огромной жабы. Серебряный меч в его руках плясал, кожаная тесёмка слетела с белых волос, и теперь они падали на глаза. Геральт резко отбрасывал их рукой в толстой кожаной перчатке, размазывая кровь и смердящую слизь по лицу. Чудовище всё время норовило куда-то отпрыгнуть и плюнуть в ведьмака ядом, Геральту приходилось кувыркаться словно циркачу, выполнять резкие непредсказуемые пируэты и выпады. Всё в лучших традициях Каэр Морхена. Ведьмак подумал, что в последний раз он сражался с чем-то настолько крупным и опасным наверное во Флотзаме. Только тогда ему помогала могущественная чародейка и древние эльфские руины. Этого в каналах под Оксенфуртом не было, но зато Геральт замечал на толстой шкуре бестии маленькие железные дротики и метательные ножи. Он не успевал отслеживать, откуда они летят. Ведьмаку очень хотелось думать, что это была помощь Канарейки, но точно он уверен не был.
Наконец бестия издала отвратительный визг, хлюпнула и повалилась на землю. Геральт подошёл к источающей смертную вонь туше. Он не видел ничего подобного раньше.
Мимо Шани по каналу пробежала группа людей, облачённых в тяжёлые доспехи. Девушку они не заметили, перебрасываясь между собой короткими фразами на неизвестном медичке языке.
Геральт услышал приближающихся солдат, но перед глазами вдруг всё поплыло. Весь вышедший из жабы яд отравил воздух, и даже ведьмачьему организму было не справиться с ним. Перед тем, как потерять сознание, Геральт увидел, что бестия обратилась молодым мужчиной. Мёртвым.
Шани хотела крикнуть, предупредить ведьмака, но вдруг её схватили сзади, заткнули рукой рот. Женский голос прямо над ухом прошептал:
– Нам надо выбираться отсюда. Ведьмак разберётся сам.
Лежащего на мокром склизком полу ведьмака окружили. Неизвестная спасительница с силой поволокла Шани за собой к выходу. Сначала медичка пыталась сопротивляться, но потом фигура в капюшоне и длинном плаще грубо шикнула на неё:
– Ты совсем дурная?! Что ты собираешься сделать? Разрыдаться перед ними?!
– Отпусти! – Шани вырвала свою руку у незнакомки и отскочила на пару шагов назад. Канарейка повернулась к медичке. Та не могла разглядеть под капюшоном лица.
– Слушай, ведьмак – мужик крепкий. А мы с тобой – хрупкие дамы. – Канарейка скрестила руки на груди. Шани с вызовом смотрела на спасительницу.
– Ладно, как знаешь, – махнула рукой эльфка и полезла по лестнице вверх. – Только я не буду вылавливать тебя из Понтара!
Канарейка вылезла из люка на портовых задворках. Начинало вечереть, тёплый розовый свет солнца падал на грязную брусчатку и фасады домов. Эльфка завернула за ближайший угол и прислонилась к стене. Она достала из мешка горсть сушёных фруктов и стала ждать.
Ждать долго не пришлось. Шани появилась из этого же люка минут через десять, вся вымазанная в тине и слизи, но целая. Почувствовав, что свой долг она выполнила, Канарейка коротко улыбнулась и направилась к ближайшей корчме.
Вечерняя публика для барда – самая благодарная. Вечером корчмы наводняют плотники, докеры и стражники в увольнении. Такое ощущение, будто все они ставят перед собой цель напиться как можно скорее и как можно качественнее. Такой публике уже почти всё равно, что у певицы уши немного острее, чем положено, а на поясе висят два кинжала. Такая публика никогда не замечает, что сидя с ними за одним столом какой-то старый нильфгаардский аристократ заказывает Канарейке своего соперника на чёрном рынке.
– Я не могу вам ничем помочь, – сказала эльфка. Она надела маску святой наивности, пытаясь отвадить мужчину в чёрном расшитом золотом костюме. Имени его она с первого раза не запомнила.
– Сударыня, – аристократ попытался сдержаться и не скривиться, обращаясь так к простолюдинке. Получилось у него плохо. – Вы же – Канарейка?
– Да, милсдарь. Но вы что-то путаете. Я – певица.
Для пущей убедительности Канарейка провела по струнам лютни.
– Пою.
Нильфгаардец прищурился, внимательно посмотрел на Канарейку, задержав взгляд на её груди дольше необходимого. Аристократ наклонился к эльфке, резко пахнуло шалфеем и спиртом.
– Я плачу тысячу флоренов, – произнёс нильфгаардец тихо, на грани слышимости. – Тысячу флоренов за смерть затраханного наркомана, которого охраняют ещё трое таких же наркоманов.
Канарейка криво улыбнулась и повторила:
– Я не помогу вам ничем.
Эльфка попыталась встать со скамьи, но аристократ резко схватил её за запястье. Пьяный кмет, сидевший за соседним столом, поднял вопросительный взгляд маслянистых глаз на эльфку и нильфгаардца. Подозрения в пьяной голове долго не держались, поэтому отчего-то решив, что эти двое – ссорящаяся супружеская чета, кмет отвлёкся на свою кружку.
– Мне говорили, Канарейка от работы не отказывается, – прошипел аристократ.
Свободной рукой эльфка выхватила из бокового кармашка нож и приставила его к горлу нильфгаардца, закрывая лезвие от любопытных глаз пальцами. Маска наивности слетела с её лица, оставляя место звериному азарту.
Аристократ тут же отпустил её руку. Канарейка подмигнула ему, встала из-за стола, прихватив лютню, отошла к дальней стене и запела:
Доли бродяжьей мне ли не знать –
Горный ручей да краюшка луны;
Может, в пути суждено мне пропасть,
Только твоей в том нету вины.
Песни мои станут петь у огня
В пыльных харчевнях дальней земли,
И прокричат по весне про меня
Дикие гуси – братья мои. *
Кметы, докеры, солдаты и сапожники не сводили глаз с поющей эльфки, довольно улыбались и пытались отстукивать ритм кружками о столы, но у них не получалось. Взбешённый нильфгаардский аристократ, Сэимус аэп Тальесин, вышел из корчмы, готовый поклясться на собственной крови, что эта проклятая Канарейка ещё будет ползать у него в ногах. Он хлопнул дверью корчмы и чуть не столкнулся с кем-то.
– Добрый вечер, – улыбнулся ему лысый купец в выцветшем жёлтом камзоле. Его улыбка была приветливой, а глаза чёрными, как ночь.
Нильфгаардец остановился, вся его злость вдруг будто растворилась.
– Добрый, – растерянно ответил он, ещё не зная, с кем столкнулся.
А Геральт проснулся в трюме корабля, выругался похлеще краснолюдского сапожника – кто-то стянул с него дарёный гамбезон.
Комментарий к III. Каналы
*Строфы из песни «Бродяга» группы «Мельница»
Тут какой-то стихийный нильфгаардец и опять Геральт со своим дурным доспехом. А ещё “Мельница”. Потому что мельница крутая.
А ещё торжественно клянусь, что скоро повествование будет меньше прыгать и станет менее клиповым.
========== IV. Исполнители ==========
Хобби у него такое –
попадать куда не следует.
Дийскстра
Гюнтер О’Дим назначил встречу на распутье рядом с деревней Янтра. Почему встреча должна была состояться именно в полночь, Канарейка не понимала, но спросить у клочка пергамента, найденного ею в корчме под собственной кружкой горячего мёда, возможности не представилось.
Эльфке было не по себе. Если Гюнтер попросил, нет, назначил встречу, так будет правильнее при упоминании купца, значит, ему что-то нужно. Когда Гюнтеру О’Диму что-то нужно, стоит молчать и выполнять. Канарейка усвоила этот урок за несколько месяцев знакомства с ним, и теперь сидела на небольшом вытоптанном в поле подсолнечников пятачке на краю деревни Янтра.
До полуночи было ещё порядком времени, хотя уже темнело. Эльфка начинала замерзать в тонком кожаном доспехе, но разжигать костёр посреди сухих стеблей подсолнухов определённо не стоило. Только Канарейка собралась встать, как до неё донеслось фырканье лошадей и хриплый женский голос, отдающий грубые рваные приказы. Эльфка непроизвольно схватилась за рукоять клинка и отпрыгнула в сторону, в гущу толстых листьев. Буквально через пару мгновений на пятачок вышёл разбойник в драном засаленном камзоле. Мужик шмыгнул носом, смачно схаркнул и развязал тесёмки на паху с вполне определённой целью.
Канарейка не могла решить, что предпринять. Она слышала голоса пяти или шести головорезов. Эффект неожиданности мог бы сработать максимум с двумя, да и то если этого подсолнечного приблуду Канарейка уберёт беззвучно. С четырьмя разбойниками в открытом бою певица бы скорее всего не продержалась. А ещё она не знала, насколько серьёзно они вооружены.
Эльфка сжимала зубы и старалась даже не дышать.
– Я не позволю вам трогать этих людей, – прозвучал в шагах десяти знакомый уверенный голос.
Ведьмак?
Бандит поспешно закончил свои дела, выхватил из-за пояса нож и стал красться туда, откуда звучал голос Геральта.
– Этот ублюдок сбежал с моими деньгами, – отвечала женщина-командир. – Мы больше никого не тронем.
– Вы никого не тронете в этой деревне.
Ведьмак ответил в своей обычной искусственно безразличной манере и медленно вытащил из-за спины меч.
Канарейка метнула нож в открытую шею крадущегося разбойника. Он был далеко от ведьмака, и тот даже не обратил внимания на упавшего замертво головореза. Его тут же скрыли большие яркие головы подсолнухов. Зато это заметил бородатый мужик в доспехе рыцарей Ордена Пылающей Розы. Он сдёрнул с пояса свой невесть откуда добытый ятаган и крикнул высоким противным голосом:
– Наших бьют!
Тут же вспыхнула драка.
«Откуда здесь ведьмак? – думала эльфка, вытаскивая из горла убитого свой нож. – Это не может быть просто совпадением, когда тут замешан Гюнтер О’Дим».
Канарейка меланхолично вытирала лезвие ножа о полу плаща, пока Геральт рубил разбойников в десятке шагов от неё. «Неужели это всё затевалось для того, чтобы я встретилась с ведьмаком?»
Эльфка замотала головой собственным мыслям. Умный и сильный мужик, верно ведь? А почему бы и нет, собственно? Убийца чудовищ определённо стоил её внимания. Он был как-то по-своему, топорно, но обаятелен, на вкус эльфки, так хорош собою, да и силён, что уж говорить – он-то без проблем разберётся с шестью сильными головорезами.
Ну, по крайней мере, без таких проблем, которые возникли бы у неё.
Канарейка немного приподнялась с земли и увидела поверх ярких подсолнухов, что ведьмак дерётся с откуда-то взявшимся волколаком. Эльфка рывком вытащила кинжал и только хотела вскочить с земли, как её тело парализовало, певица рухнула обратно в уже порядком примятые подсолнечники.
– Геральту пока не нужно знать, что ты здесь.
Гюнтера не могло быть рядом, эльфка бы услышала шуршание травы под ногами!
– Мы с ним немного пошепчемся, – с лёгкой издёвкой произнёс О’Дим. Он сел на корточки перед прикованной к земле Канарейкой. Та злилась, она ненавидела чувствовать себя беспомощной.
– С тобой свои тайны, с ним – свои. – Купец пропустил сквозь пальцы длинный золотистый локон эльфки. Гюнтер встал, посмотрел в сторону добивающего волколака ведьмака.– Когда сможешь встать, возвращайся к Ольгерду фон Эвереку.
– Гюнтер… – прохрипела пытающаяся совладать со своим телом Канарейка. Купец не стал картинно исчезать с места, на котором стоял, а просто вышел из поля зрения эльфки.
Канарейка видела кусочек догорающего закатом неба; разбойничьего коня, забредшего в поле в надежде что-нибудь пожевать; свои руки в тонких кожаных перчатках, бессильно лежащие на земле.
А потом Канарейка заснула.
Ей снился Геральт.
Ведьмак был оголён по пояс, в тёплом свете свечей эльфка видела шрамы, которыми была испещрена его спина. Геральт с кошачьей грацией медленно шёл к перине, на которой лежала, подперев рукой голову, и читала красивая молодая женщина в белой прозрачной сорочке и с чёрной бархоткой на шее. Канарейка долго разглядывала чёрные кудри и фиалковые глаза женщины. Она была очень красива. Геральт медленно шёл к ней.
Эльфка вдруг вспомнила одну прекрасную балладу, рассказывающую о любви ведьмака и черноволосой чародейки.
– Не знаю, ты ль моё предназначенье, – зачем-то вслух напела Канарейка. Геральт подошёл к магичке, наклонился для поцелуя. – Иль страстью я обязан лишь судьбе…
Это он, Геральт, тот самый Белый Волк из баек корчмарей и баллад мастера Лютика. Почему Канарейка не догадалась сразу? А рядом с ним – любовь его жизни, женщина, с которой он связан самим Предназначением. Канарейке стало горько: она уже успела проникнуться симпатией к этому необщительному альтруистичному чудаку. Эльфка почувствовала себя обманутой, а потом вспомнила слова Гюнтера: «Возвращайся к Ольгерду фон Эвереку».
Геральт и магичка слились в долгом нежном поцелуе, Канарейка отвела взгляд. Они не видели её в этом сне.
– Насмотрелась? – спросили сзади насмешливо.
Эльфка обернулась и почти не удивилась, увидев за спиной атамана «кабанов».
– Тебе пора уходить.
Почему-то Ольгерд говорил голосом Гюнтера О’Дима, в присущей только ему манере – словно лис с птицей, на шее которой он держит лапу, готовый в любой момент выпустить когти. От такого демонического гибрида эльфка испытывала необъяснимый ужас. Чёрные пустые глаза Гюнтера и усталое хмурое лицо Ольгерда, его руки, не упёртые в бока, не лежащие на эфесе каабелы, а деловито сцепленные сзади, ухмылка, какая не могла принадлежать атаману. Эльфка точно знала это, хотя и не могла сказать, откуда.
