Текст книги "Fortuna Caeca Est (Судьбы судебный приговор) (СИ)"
Автор книги: Северная Изольда
сообщить о нарушении
Текущая страница: 45 (всего у книги 53 страниц)
50 глава
Прошло уже три дня, а он все равно не был готов окончательно поверить в то, что происходящее – не его сон. Это не мечта, не несбыточное желание, о исполнении которого он молил богов веками. А теперь…
Дело даже не в свободе. Свобода была побочным явлением того, к чему он одержимо стремился, чего он жаждал все время своего рабства. Он просто хотел вернуться домой.
И вот он здесь. Наконец-то.
Закрыв глаза, испытывая блаженную легкость, слушая благословенную тишину, Энгер чувствовала себя полностью, абсолютно, теперь уже совершенно точно счастливым.
Долгожданные покой и умиротворение. Тепло и уют родного дома. Любовь семьи. Все это, утраченное некогда и теперь вновь обретенное, окружило его, согрело душу, успокоило сердце.
Однако через пару минут безмолвного наслаждения миром и покоем, Энгер убедился в том, что не всем доступна подобная роскошь. Появившийся на пороге гостевой комнаты посетитель абсолютно точно был далек от таких понятий как мир и покой.
– Господин, к вам… – Служанка замолкла на полуслове, когда поняла, что в представлении нет нужды. И слава богам: оставаться здесь еще на секунду, рядом с этим гостем, у нее не было ни малейшего желания.
– Дэймос! – Не без радости воскликнул Ворон, поднимаясь из своего кресла.
Дракон беглым взглядом осмотрел помещение, после чего молча кивнул, заходя внутрь. И, судя по виду, мужчину сюда завела не скука или тоска. Конечно, Энгер понимал: если бы была такая возможность, Дэймос бы не вылезал из своего дома еще долгие месяцы. Он бы предпочел находиться рядом со своей женщиной и семьей, нежели наносить визиты старым и новым знакомым. К тому же, это не в духе Дракона…
– Я себе налью? – Хрипло спросил Дэймос, проходя к бару.
– Удивлен, что ты до сих пор на своих двоих. – Ответил на это Энгер, проследив передвижение друга к разноформенным, многогранным бутылкам.
Прошла пара минут, в течение которых Дракон тусклым взглядом разглядывал предлагаемый алкоголь. Энгер понимал, что мужчина завис не из-за сложности выбора. Он готов был спорить: Дэймос вообще сейчас думает не о спиртном, а вещах, которые его, собственно, и вынуждают напиться.
– Энгер, мне кое-что нужно… – Начал было Дэймос, поворачиваясь к Ворону, который его тут же остановил.
– Я сейчас же попрошу Беллу с ней поговорить.
– Тьма. – Прошептал мужчина, забирая бутылку из бара и проходя к ближайшему креслу. – Я говорил, что понятливость – качество, которое я ценю в тебе больше всего? Правда, для тебя это – явление крайне редкое…
Предпочитая промолчать, Энгер опустился на свое прежнее место. Стоило ли говорить Дракону о том, что дело тут не в понятливости? Посмотрев на Дэймоса любой дурак поймет в чем причина мрачного вида мужчины.
Этот темный обрел желанную свободу, вернулся домой, наконец увидел свою семью, казалось бы, – отличные поводы для радости. Досадно, что все эти поводы перечеркивает собой другой – повод напиться до беспамятства. И, конечно, не от великой радости.
– Она… просто невозможна! – Кажется, ром начал действовать. – Ведь есть такие слова, которым бы она поверила… которые бы все объяснили.
– Дружище, это просто первый шок. – Спокойно и убедительно проговорил Энгер, пока Дэймос нахмуренно следил за огнем в камине. – Ты же знаешь женщин… Белла и Михаэль найдут общий язык. Пойми, она перенесла так много потрясений за столь короткий срок. Ее поведение оправдано…
– Чертов лис. – Бросил раздраженно Дракон, приникая к горлышку бутылки. – И чем я думал… Придурок страдает недержанием. Он выдал все, и ей было отлично слышно…
– Она бы все равно узнала.
– Но не в таких красках! – Рявкнул Дэймос, а пламя в камине рванулось столбом, словно реагируя на гнев мужчины.
– Спокойно. – Бросил Энгер.
– Грид – ярый ненавистник людей, к тому же жутко недовольный тем, что я отказался от мести. Он еще и своего пса притащил. – Продолжил раздраженным бормотанием гость. – И она все это слышала. Каждую деталь. И если ситуацию с переменой мест в этом чертовом проклятии я ей объяснить худо-бедно смог, то свою неиграющую никакой роли помолвку с Винари…
Ворон не стал говорить, что-то вроде «я предупреждал» или «а я уже говорил, что…», хотя слова рвались с языка.
– Помолвка не будет играть никакой роли, когда ее официально расторгнут. Но насколько мне известно, ты пока еще…
– Да. У меня были дела поважнее.
– Кто спорит. И тем не менее…
– Винари – не дура, сама все понимает.
– Конечно. Но ходят нелестные слухи, которым ты даже не пытаешься придать значение. К тому же, все ждут, когда ты займешь свое прежнее место.
– На этом месте замечательно смотрится мой брат.
– Он, кстати, этого тоже ждет. – Смотря с пару мгновений на Дэймоса, Ворон удивленно покачал головой. – Ты даже не разговаривал с ним. Ты вообще их видел? Свою семью.
– Что ты хочешь от меня, Энгер? Мне не до этого было…
– Да вы же не виделись вечность!
– Ну да. – Невесело хмыкнул мужчина. – А мне вечностью показались эти несколько дней. То, что я пережил… никогда бы не подумал, что буду рассуждать об этом, и уж тем более – говорить. Но это было гребаным адом. Потому что во всем был виноват я. И то, что происходит сейчас, по правде говоря, не лучше. Она не верит мне, а я… я тоже ей не верю. Она будет требовать настоящей свободы, а не той, которую я ей и так предоставлю. Она попросит убрать клеймо с ее спины, а я не сделаю этого, потому что чертово проклятье теперь – то единственное, что нас связывает. Что удерживает ее рядом со мной. – Тяжелый выдох. – Куда это все катиться…
– Друг. – Начал осторожно Энгер, искренне сочувствуя этому мужчине. Ему было странно и горько видеть Дракона, пережившего проклятье, прошедшего через все круги ада, сломленным теперь из-за того, что его не понимает (ненавидит) любимая женщина. – Возможно, сейчас уместно сказать: если любишь – отпусти, если твое – вернется…
– Ты так ничего и не понял. – Рассмеялся тихо Дэймос. – Даже если бы вероятность того, что она выберет меня, составляла девяносто девять процентов, я бы не решился на такое безумие.
– И к чему это приведет? – Проговорил Энгер, хотя и понимал, что сворачивает на опасную дорожку.
Но ожидаемого проявления гнева не последовало. Кажется, Дэймос и сам многократно задавался этим вопросом, потому теперь просто отвел взгляд, сфокусировавшись на танце пламени. Вероятно, в очередной раз думая над тем, «куда это приведет».
– То есть… она еще не знает? – Мягко поинтересовался Энгер спустя минуту, на что мужчина отрицательно покачал головой. – Возможно… точнее, скорее всего, она изменит свое решение, когда полностью осознает и поймет, что отныне не является частью человеческого мира. И что даже вернувшись, она не сможет жить как прежде. Ей просто нужно понять, что в тот раз, для людей, для своей семьи, она действительно умерла. Но опять же… тут тебе поможет только время.
Возможно, Дракон его вообще не слушал, уделяя больше внимания собственным мыслям, выпивке и все тому же огню в камине. Потому в молчании прошла еще одна минута, по прошествии которой мужчина медленно поднялся.
– Ты… ты куда? – В голосе Ворона слышалось беспокойство.
– Как ты и сказал. – Бросил хрипло Дэймос, направляясь к двери. – Даю ей время.
– И…?
– И раз у меня появилось такая замечательная возможность, стоит навестить королеву и ее ближайшее окружение, дабы положить конец этим… недопониманиям.
– А… – Энгер выразительно посмотрел на початую бутылку, зажатую в руке друга. – Возможно, лучше подобные дела отложить до более подходящего случая.
– Как раз поэтому случай сейчас самый подходящий. – Ответил на это Дракон, со странной ухмылкой покидая комнату.
* * *
Негромкий стук в дверь прозвучал нерешительно, словно спрашивая разрешения. И этот тихий звук заставил Мишу очнуться и вынырнуть из пучины отчаянья и страха. Подняв голову от подушки, она кинула взгляд на запертую дверь.
– Кто? – Ее голос звучал сипло и тихо. Немудрено, если учесть сколько времени она провела в еле сдерживаемых рыданиях.
Растерянная, напуганная, преданная любимым человеком, дезориентированная…
Когда она говорила Дракону «убирайся», Миша не знала, что оставаться одной будет настолько тяжело и страшно. Неизвестно где, неизвестно каким образом попала сюда, неизвестно… кто? Она выжила после того ранения, выжила несмотря на твердую уверенность в бесповоротности ситуации, веря в собственную гибель. Почему?
– Это я. Белла. – Раздался за дверью несмелый голос, услышав который Михаэль почувствовала некоторое облегчение.
Оставаться одной не хотелось ни секундой дольше. Потому она, завернувшись в простыню, спешно прошла к двери и открыла замок.
И когда Миша увидела эту женщину, эти знакомые глаза, теперь наполненные печалью и виной, она вновь не сдержалась. Стоит отдать должное Белле, она, кажется, была готова к подобному, потому терпеливо, шепча какие-то успокаивающие слова, переносила эти безудержные рыдания. Уткнувшись в женское плечо, обхватив подругу руками, Миша, даже не пыталась остановиться бесконечный поток слез, веря, что так ей станет лучше… Лучше? Не в ее состоянии!
– Это пройдет, милая. Пройдет.
– Не… не п-пройдет. Как он мог? Сотворить со мной такое!.. Я… я конечно, тоже не относилась к нему хорошо…п-по началу. Он меня… пугал… и вообще, ненавидел… хамил… но я… я все равно не заслуживаю такого… отношения. Моя… мама… она была п-права… мама… – Рыдания раздались в комнате с новой силой.
– Иди сюда, Миша. Присядь. – Белла подвела ее обратно к кровати.
– Я теперь ведь совсем… совсем никто. – Задыхаясь бормотала девушка. – Это правда, что чем выше заберешься, тем больнее падать… Но мне теперь больно даже не из-за этого. Эту боль полностью перекрывает другая… Я ведь… верила ему. И то, что теперь… то, что он сделал со мной…
– Ш-ш-ш, успокойся, милая. Я знаю, я понимаю. – Белла гладила ее по спине, пока Миша, закрыв лицо руками, не веря качала головой. – Сейчас тебе поможет только время. Оно расставит все по местам и даст тебе шанс обдумать все. Снова и с другой стороны. Я не оправдываю его, ни в коем случае. Но я его… пожалуй, его можно понять.
– Этому нет и не будет оправдания!
– Без тебя свобода не нужна ему…
– Он даже не спросил меня! Все решил сам! И он даже… он даже не сказал мне о ней!
– О…
– Но к черту его невесту. Действительно, мне нужно думать не об этом! – Выпрямившись, Миша вытерла слезы. – С такой легкостью принять это решение… посадить меня на цепь…
– Но сам он сидел на ней тысячу лет.
– Да! Но я не прикладывала к этому руки!
– Он был твоим рабом и, мне кажется, был счастлив.
– А вот в этом я уже не уверена. Я больше не могу ему верить… не теперь. Не после этого. – Девушка встала, словно демонстрируя собой «это». – Расчетлив, как и подобает древнему темному. Он все просчитал… Говорить о любви, а в следующий момент проворачивать за моей спиной свои грязные дела. Говорить о любви, когда у тебя есть женщина, с которой ты помолвлен перед богами, своим королем и своей семьей. И я… я не собираюсь с этим мириться! С таким своим положением. – Белла наблюдала за ее метаниями по комнате с жалостью. Она знала: для того чтобы смириться достаточно одного слова хозяина. – …Для него и его окружения я теперь просто трофей, вещь… Но, собственно, глупо обвинять только его. Это я создала ему все условия. Какая же я дура! Но клянусь, я найду способ, я найду…
* * *
Уже было темно, когда Белла покинула этот дворец. В том, что это именно дворец, в полном смысле слова, Мише довелось убедиться самой.
Приняв предложенную прислугой одежду, Михаэль согласилась на маленькую экскурсию, которую провела Белла, постоянно говоря о том, каким роскошным, величественным и шумным был этот замок ранее.
– Теперь эти стены несут на себе отпечаток скорби. Атмосфера горя и потери… изменить ее только в твоих силах, Миша.
Она пропускала эти слова мимо ушей. Казалось, Белла упрямо не хотела понимать, насколько уязвленной и несчастной она себя чувствует сейчас. Но не останавливала Изабеллу, когда та добавляла к своим словам еще и то, какую власть имеет женщина над своим мужчиной, что положение рабыни – формальность, на деле госпожой останется она и бла-бла-бла. Белла, кажется, не хотела видеть реальности. Говоря «понимаю» на самом деле она не понимала ничего. Счастливая, беззаботная, носящая под сердцем ребенка от любимого мужа, который наконец вернулся домой… понимает? Навряд ли.
Однако, когда Белла ушла, стало лишь хуже. Присутствие подруги, которая вопреки ожиданиям не отвернулась от нее и не проклинала, как (наверняка) остальные, вопреки ее неуместным словам про «все наладиться», помогало. Было не так… страшно.
Небеса, она осталась одна в этом месте в качестве рабыни, неимоверно далеко от дома и семьи, о которых ничего не знает. Как они? Что произошло за это время… сколько вообще прошло этого времени? О, боги, она не чувствовала себя такой одинокой еще никогда…
Чувство ужаса перед настоящим и несветлым будущем отошло на второй план лишь спустя пару часов бессмысленных попыток отвлечь себя прогулкой по пустынному огромному замку. И способствовало тому чувство голода. И когда Михаэль заметила в очередной чисто убранной, просторной гостиной чашу с экзотическими фруктами, то подошла поближе, протягивая руку к лакомству. Ранее запах и внешний вид ягод и фруктов показались бы ей аппетитными. Сочные, яркие, спелые… они вопреки ее голоду не вызвали ничего. Миша пристально смотрела на еду, как на простую вещь, понимая, что… не хочет есть.
Не хочет есть именно это. Мише хватило пары секунд, чтобы понять, почему еда не привлекает ее теперь. И это понимание вызвало приступ тошноты и приумножило злость.
Да, все встало на свои места. Она же теперь рабыня. И, очевидно, зависимость от хозяина никуда не делась.
Еще через полчаса мотания по до странного пустынному замку, Мише довелось убедиться в том, что зависимость эта не просто никуда не делась, но действует на нее как-то чрезмерно сильно, увеличиваясь в геометрической прогрессии с каждой минутой.
Готовая рычать от отчаяния, девушка решила вернуться в комнату, в которой ранее очнулась. Однако уже через пару минут поняла, что заблудилась в бесконечных лабиринтах здешних коридоров.
Медленно, обуреваемая отчаяньем и возрастающей с каждым шагом злостью на это место и его хозяина, Михаэль спустилась на первый этаж. Бездумно переставляя ноги, уже давно перестав рассматривать местные интерьеры, она оказалась в самом низу замка, в главном коридоре, довольно скоро сообразив, почему выбрала именно эту дорогу. Будь проклят этот Дракон… если эта чертова, возникшая так внезапно и не к месту, зависимость продолжит проявлять себя подобным образом, Миша по-настоящему пожалеет о том, что выжила.
Заставив себя притаиться за ближайшей колонной, Михаэль прислушалась к доносящимся из фойе голосам.
– … ничего такого, о чем бы тебе стоило беспокоиться. – Голос Дэймоса звучал устало. Так словно мужчина старался поскорее отделаться от собеседника, которому, почему-то, не мог сказать прямо о своем нежелании находиться дольше в его компании.
– А меня не это беспокоит на самом деле. – Ответил второй, который, судя по голосу, был значительно его моложе. – Ваши дела с Ви… с королевой – ваше личное дело. Меня не должно волновать то, о чем вы с ней говорили…
– И тем не менее, именно это тебя волнует. – Бросил Дэймос, услышав в ответ резкий выдох.
– Меня больше волнует твое безразличие. Вирджи напугана. Она увидела тебя в первые… И честно признаться, мы рассчитывали на более теплую встречу. Ты ведешь себя так, словно мы для тебя ни черта не значим.
– Умоляю, Севидж, не делай вид, что я что-то значу для вас. – Отмахнулся Дэймос. – Ты был хозяином этого места, ты был Приестом, ты был старшим. И тут вернулся я, забирая все то, что по идее должно принадлежать тебе, потому что я этого не достоин в силу того, в каких местах я побывал, и кем я там являлся…
– Ты этого достоин именно поэтому! Испытание, которое ты выдержал… именно оно дает тебе это право. Все права. Как сильнейшего. Как моего старшего брата. Мы семья, черт тебя дери, так почему бы тебе хоть немного не проявить внимание… не ко мне, а к сестре. Она боится…
– Не удивительно. И я, честно сказать, не понимаю, что ты от меня хочешь. Тебе напомнить, откуда я пришел? Внимания, заботы и уж точно любви… навряд ли вы это от меня получите. У меня нет души, Сэвидж. Тебе и Вирджи лучше понять это…
– Да, забыл, что отныне все это принадлежит не твоей семье, а человечке, которую ты сюда зачем-то приволок. Когда я думал, что это ради мести, я ошибся. Тотально.
– Это точно. – Понизил голос Дракон, кажется, подходя ближе к своему брату. – И во избежание еще одной по-настоящему тотальной ошибки, не отзывайся от ней столько пренебрежительно.
– Да что с тобой…
– У меня нет души, Севидж, потому что я ее отдал этой женщине. Я потерял свою гордость давным-давно, и она… она стала моей гордостью. И черта с два я теперь кому-нибудь позволю навредить ей.
Очевидно, эти слова потрясли не только застывшую в неверии Михаэль. Но в куда больше степени они ошарашили младшего брата Дракона.
– Ты… ты… Королева и верховная коммуна… они не позволят тебе… несмотря на то, через что ты прошел, они не разрешат продолжаться этому… беспределу с твоей стороны!
– Брось, ты должен быть рад, что я не претендую на твою королеву.
– Ч-что?!
– А то я не видел… не держи меня за идиота. – Усмехнулся устало Дракон, направляясь в ту сторону, где затаилась Миша.
– Это ты меня не за того держишь! У меня есть честь…
– Честь? О… – Дэймос остановился, тихо рассмеявшись. – Свойство души, абсолютно бесполезное, когда речь идет о выживании.
– Боги… я не таким тебя помнил. – Тихо проговорил Севидж, кажется, совершенно потеряв надежду достучаться до брата.
– Тот, кого ты помнил уже давно умер. Примерно тысячелетие назад…
– Я отказываюсь в это верить! – Крикнул в спину уходящему Дракону его младший брат. – Ты должен обдумать свое решение. Пока еще не знает коммуна… ты должен это понять… Тьма! – Поток приглушенных, затихающих ругательств Сэвиджа совершенно не подействовал на его собеседника. – Я так просто это не оставлю!
– Как скажешь. – Бросил безразлично Дракон, выходя в коридор.
Уже через секунду послышались четкие шаги удаляющегося в обратном направлении Сэвиджа, который, очевидно, полностью осознал бесполезность своих слов.
Уйдя целиком в тень, затаив дыхание, Михаэль нахмуренно прислушивалась. Раздираемая противоречивыми чувствами, а главное – сверхъестественным голодом, который теперь буквально причинял боль, она прилагала все свои силы, чтобы остаться на месте. Но, будь все проклято, теперь твердая убежденность в его лживой и лицемерной натуре была не такой твердой.
Ей действительно не стоило сюда идти…
Когда мужчина прошел мимо нее, медленно, с какой-то проскальзывающей в каждом движении изящной ленью, Миша буквально вжалась в скрывающую ее колонну. И, наверное, именно это движение ее выдало. Остановившись в паре метров от ее убежища, Дракон тихо усмехнулся, кажется, даже не думая подойти или хотя бы обернуться.
– Женское любопытство… не излечимо в принципе.
Мысленно выругавшись, не видя больше смысла прятаться, Михаэль вышла из своего убежища.
– Любопытство? С какой стати? Я просто проходила мимо. – Бросила она как можно более беспечно. – Честно признаться, не ожидала, что ты заявишься так скоро…
Кажется, ее ложь была очевидна.
Медленно развернувшись, Дракон одарил ее таким нежным взглядом, что выстоить на месте стоило огромных сил. Быть настолько далеко от него – преступление.
– … от своей нареченной. – Стиснув зубы закончила Миша
– Это платье идет тебе. – Проговорил Дэймос, словно не слыша ее слов. – Тебе к лицу белый… собственно, в этом нет ничего удивительного.
Прищурившись, Михаэль уже готова была ляпнуть «с чего это?».
Неторопливо осмотрев ее с ног до головы, мужчина остановил свой уставший теплый взгляд с оттенком обреченности на женском лице. И этот вид… Михаэль готова была спорить, что еще никогда не наблюдала Дракона в таком состоянии… домашнем? Он выглядел нелогично… родным и… счастливым.
Тряхнув головой, избавляясь от убийственных в данном случае мыслей, она вернула себе прежнее хрупкое хладнокровие.
– Спрашивать о том, как ты добился всего этого… имеет смысл?
– Это дом моего деда…
– Я не об этом! Я о вашей свободе! Как… ты… – Тихо выругавшись, Михаэль замолчала. К чему подобные вопросы? Ответы на них не играют теперь никакой роли. К тому же интересовало ее совсем не это. – Почему я жива? Я помню… я умерла. Тот удар… а теперь на мне ни следа!
Дракон, удивительно спокойный и расслабленный этим вечером, медленно отвел взгляд в сторону, сосредотачиваясь на пламени ближайшего факела, освещавшего этот коридор.
– Это правильный вопрос, Михаэль. В конце концов, ответ на него заставит тебя понять, почему ты не просто жива, но и находишься здесь. Ты не вернешься в свой мир, к людям, к своей семье. Ты отрезана от них навечно не потому, что это мое решение. Точнее, не только поэтому… Я думал, ты уже поняла все сама. Ты должна была почувствовать это. Честно сказать… я не верил в то, что это сработает. Моя кровь… она чиста и сильна. Не даром среди людей ходит поверье, что кровь дракона дарует бессмертие. Это все чушь: ее сила убьет слабого человека. Но я ошибся, когда решил, что моя кровь спасла тебя. Она пробудила твою истинную суть, но главную роль в спасении сыграл не я. – Нелогично, немного безумно рассмеявшись, мужчина кинул на Мишу быстрый взгляд. – Мне исключительно повезло… я быстро догадался…
– Да что ты несешь?! – Прошептала испугано девушка.
– Я все время… как только увидел тебя, задался вопросом: что с тобой не так? Ты была не просто странной. На странных людей я насмотрелся за свою жизнь. Ты же была совершенно иной… Когда я впервые попробовал твою кровь, я убедился в том, что эта твоя ненормальность – не просто свойство души. Увидев твоих родителей, я начал строить предположения. Зимой… когда пришла зима я готов был ставить на то, что ты не человек. Когда ты была при смерти… я удостоверился в том, что с самого начала был прав. Ты не просто не человек. Ты дракон. Северный.
Секунда тишины растянулась на вечность…
– Ч-что? – Усмехнулась криво Михаэль, отшатываясь назад.
– Конечно, не чистокровный. – Продолжил беспечно, словно рассуждая о планах на завтра, Дэймос. – Но твой отец – однозначно представитель северной расы. И, кажется, не последний среди своих. Иначе, как объяснить то, что моя кровь подействовала на тебя не как яд, а как панацея? И да… мне повезло, ведь твоя стихия – холод, снег и лед. В то раз в империи этого добра было предостаточно. Обошлось без побочных эффектов…
– С-северный… дракон?! – Прошипела еле слышно Миша, стряхнув с себя оцепенение. – Ты… да это даже не смешно! – Вопреки словам она расхохоталась. – Решил подшутить надо мной? Очевидно, тебе мало тех страданий, что ты уже причинил мне…
Мужчина не ответил, продолжая смотреть на нее с прежней умиротворенной усталостью и тихой печалью. Спустя несколько секунд он вновь сосредоточил свое внимание на огне, протянув руку к горящему факелу. Пламя послушно сбежало на протянутую ладонь, заставляя Мишу тихо ахнуть. Магия всегда ее завораживала – для людей эта сила была чем-то таинственным, запретным, недоступным, великолепным и невероятно притягательным.
– Огонь прекрасен. – Проговорил негромко Дэймос, любуясь языками пламени, танцующими на его ладони.
И когда темный сделал шаг по направлению к ней, Миша готова была отступить. Теперь понимая, что причиной тому является не сам мужчина, а пламя в его руках. Огонь, который является его оружием. Совершенным, беспощадным, опасным. Смертельно опасным для нее.
– Не… не подходи! – Вскричала Михаэль, отшатываясь назад. Пытаясь сослать все на ненависть, скрыв тем самым очевидный страх, она добавила: – Я тебе с самого начала сказала: ты не смеешь подходить ко мне. Не после того, что ты сделал…
Мужчина никак не среагировал на ее слова, продолжая медленно наступать. Его глаза, отражающие игру пламени, дрожащего на вытянутой ладони, внимательно следили за ее реакцией. И та последовала незамедлительно, когда между ними осталось не больше метра.
– Замри! – Крикнула Михаэль, бросив отчаянный взгляд на лицо Дракона.
И мужчина действительно замер. Но причиной тому был, естественно, не ее приказ. Скорее, удивление. Особое удивление, которое переходит в удовлетворение. То самое чувство, когда ты понимаешь что эксперимент, на успех которого ты не очень надеялся, все же прошел успешно.
Тяжело дыша, Михаэль медленно опустила свой взгляд с прищуренных глаз Дракона на его протянутую руку. На ладони теперь, вместо танцующего пламени, идеально острыми прозрачными гранями и иглами красовался… лед.
Мужчина сжал руку в кулак. Миша ошарашено наблюдала за тем, как ледяная крошка осыпается на пол, быстро тая, превращаясь в водяные капли на черном мраморе.
– Так достаточно убедительно? – Его голос звучал глухо, словно доносился из-за толстой каменной стены, хотя между ними было не больше двух метров.
Шум, нарастающий в ее голове, был соизмерим разве что с ураганом. Страх, быстро перетекающий в липкий, ледяной ужас подкатывал к сердцу. Поднеся руки к голове, Михаэль закрыла ими уши, словно пытаясь заглушить нарастающий звон, который наполнил собой всю вселенную. Темнота размывала очертания, стирала мир, наплывая со всех сторон, окружая, беря в кольцо.
– Михаэль! – Странно… она уже однажды слышала в его голосе эти интонации. Да, в тот раз, перед тем, как тьма полностью забрала ее. Она слышала неприсущий ему, такой нелепый страх в его голосе, прежде чем умереть.
И потому теперь, перед тем, как мир утонул в звоне и темноте, в ее голове проскользнула мысль… все настолько плохо?
