Текст книги "Седьмой прыжок с кульбитом (СИ)"

Автор книги: Сербский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 31 страниц)

– База, здесь Девятый, – спокойно ответил парень. – Ситуация «би два», повторяю: ситуация «би два». Нападение отбито. Объекты в норме, трое нападавших нейтрализованы.

– Знаю я тебя, – буркнул дежурный. – «Нейтрализованы», ага. Небось, наглухо. И кого мы будем допрашивать?

– Сейчас посмотрим, что можно сделать. Да и оглядеться следует основательно. Высылайте тревожную группу.

– Тревожная группа уже строится во дворе, – отозвался дежурный. И скомандовал без интонаций: – Михалычу домой. Девятому оставаться на месте.

Глава 40

Глава сороковая, в которой восхода я не видел, но понял: вот-вот и взойдет

Восход солнца мы встретили дома, во дворе.

– Как сам, Михалыч? – отвлекся дежурный от инструктажа тревожной группы.

– Нормально, – не стал рассусоливать я. – Без проблем.

– Антон?

Но тот лишь отмахнулся. С ошарашенным видом парень ощупывал свой бронежилет.

– Девятый, доклад, – распорядился дежурный, приложив руку к уху.

По общей связи Девятый четко изложил ситуацию, ответил на пару вопросов с подковыркой, и был оставлен в покое. А дежурный вернулся к осмотру беспилотника с метровым размахом крыльев, что держал в руках крайний боец. Нику Авдееву он демонстративно не замечал, поскольку между ними сразу образовался вооруженный нейтралитет. Дежурный игнорировал ее попытки доминировать, а она не обращала внимания на его руководящие указания. Ничего не поделаешь, Ника позиционировала себя как моего личного охранника, действующего самостоятельно.

Овчарка в общем бедламе участия не принимала. Она тихо сидела у дверей веранды, охраняя вход в дом. За забором во дворе Антона гавкал Рекс. А дежурный продолжал осматривать бойцов, готовящихся на выход. Собственно, они были готовы, ждали только Анюту. И та не подвела, появилась в полной красе.

Городской пиксельный камуфляж, драпированный наколенниками и налокотниками, сидел на ней как влитой. Снизу темнели армейские ботинки Даннер Акадия, сверху – бронированный шлем с тактическими противоосколочными очками. Уши скрывали активные наушники, что громкие звуки глушат, а тихие делают громче. Сбоку, на трехточечном ремне, стволом вниз висел коротенький автомат АМБ-17. Вишенкой на торте смотрелись пистолеты – торчащие из набедренной кобуры рукоятки повышали воинственность и дополнительно украшали бойца.

Помахав нам рукой в кевларовой перчатке, она без лишних слов увела группу в короткий полет. Осиротевший дежурный грустить не стал.

– Эй, долго возитесь, – рявкнул он. – Выпускайте уже птичку!

Оказывается, именно этой команды и ждали. Тихо прошелестев лопастями, с огорода в небо ушел квадрокоптер. И растаял там, в небе цвета дождя. Раскрашенный светлым пиксельным камуфляжем, он был практически незаметен, лишь блеснул в первых солнечных лучах.

В отличие от меня, у Антона не вышло любоваться рассветом. И хотя он смотрел на восток, взгляд его был направлен внутрь себя. Парень так глубоко ушел в себя, что выкарабкался оттуда не сразу. А когда отмер, принялся щупать каску, при этом поглядывая на Нику. В конце концов, перевел взгляд в мою сторону. И для яркости передачи мыслей похлопал себя по груди:

– Дед, нет слов… Ну ты и силен!

Нечто подобное высказала Авдеева, только немного раньше. Им обоим было удивительно обнаружить на себе бронежилеты и каски, а я ничего такого в этом не видел. Обжегшись на молоке, люди на воду дуют, вот и я заранее побеспокоился о девушке. На всякий случай приготовил, раз она взялась охранять моё тело. И еще, честно говоря, очень не хотелось в случае чего выслушивать претензии от Лизаветы. Ну а второй комплект для Антона пошел сам собой, без вопросов. И лишним точно не оказался.

– Спасибо, Антон Михалыч, – отреагировала Ника на слова парня. А потом осторожно вопросила: – Рацию и боевой нож на груди я понимаю. Полезные штуки. Но скажите, для чего тут снаряженные рожки? У меня нет автомата.

– Да, – сказал Антон. – Такая же фигня.

– Послушайте меня, ребята, – отмахнулся я. – Если на бронежилете есть подсумки, они должны быть заполнены. По-всякому так лучше, не находите? Кстати, вот тут, в боковом кармашке лежит пара светошумоввых гранат. Хорошая вещь. А автомат, если очень надо, можно у меня спросить. Или потом у врага отнять.

– Антон Михалыч, а мне такой прикид можно? – головой Ника мотнула в ту сторону, где только что стояла Анюты.

Мне оставалось лишь развести руками:

– Вряд ли. Это даже не «Сотник». Скорее всего, новейший натовский костюм. Нюся любит яркие добротные вещи. Но мы же ее просить не будем?

– Не будем, – поджала губы Ника.

Пришлось обнадежить девушку:

– Значит, будем искать такой же, только с крыльями. Есть у меня один украинский склад на примете…

Обозначая праздник, на летней кухне загудели фанфары. А затем из репродуктора брызнул звонкий детский голос:

– Здравствуйте, ребята! Слушайте пионерскую зорьку!

Как по команде, в заборе открылась калитка, и во двор вплыла Вера. С левой стороны к ней прижимался Рекс, и вид у него был грозный.

– Здравствуйте, – вежливо улыбнулась она. – Что за шум?

– Не обращай внимания, – быстро сказал я. – Учебная тревога.

– Каски, бронежилеты… Очень интересно. Надеюсь, меня это не касается? Тоша, завтрак на столе. Быстро в душ!

И только я собрался сделать то же самое, даже каску снял, как порыв остановил дежурный.

– Антон Михалыч, полковник Трубилин просит вас почитать почту.

Искать телефон было лень, поэтому поинтересовался:

– Не знаешь, в чем дело?

– Совещание через час.

Что ж, к совещаниям нам не привыкать. А за час успею всё, даже утренний обход больных.

* * *

Совещание в узком кругу затягивалось. Председатель КГБ посмотрел на часы и едва заметно поморщился – график ломался. Однако завершать собрание на полпути нельзя, слишком много накопилось всего. А вот что надо было прекращать, так это пить чай – напиток уже из ушей лился.

Очередной вопрос повестки дня докладывал подполковник Казаков, полный мужчина с седыми висками.

– По сведениям агентуры, как израильской, так и египетской, военное столкновение на Синайском полуострове представляется неизбежным.

– Подтверждаю, – буркнул хмурый начальник первого, американского, отдела ПГУ полковник Киреев. – Вашингтон не уверен лишь в дате конфликта.

– А как считают наши аналитики? – генерал взглянул на моложавого майора в очках.

– От полугода до года, товарищ Председатель, – четко доложил тот.

– Войны никто не хотел, война была неизбежна, – пробормотал Ивашутин. – Хроническое нежелание договариваться… По-прежнему настаиваете на глобальных последствиях этой войны?

– Так точно.

– Давайте еще раз, и более подробно, – вздохнул Ивашутин.

– В случае нападения Египта на Израиль, по агентурным данным, будет развернута операция «Никелевая трава». Это мощный воздушный мост, по которому из США в Тель-Авив может быть переброшено до 50 бомбардировщиков F-4, до 50 истребителей A-4, до 50 вертолетов, до 20 тяжелых транспортников C-130 «Геркулес», до 600 танков и бронетранспортеров. Кроме того, готовы к отгрузке ракеты ПВО и до 40 тысяч тонн боеприпасов. В комплекте с военной техникой будут переброшены специалисты из армии США. Как обычно это делается, неофициально, под видом добровольцев.

– Серьезная помощь. Предполагаете успех евреев?

– Однозначно, – майор взмахнул карандашом. – И это не только мое мнение, товарищ Председатель. Вся группа так считает – численное превосходство не поможет арабам. Даже внезапное нападение Каира, а оно будет именно таким, не спасет Египет от разгрома.

– Ваш прогноз по действиям военного руководства СССР?

– А наше военное руководство так не считает… – вздохнул майор. – Генштаб будет настаивать на срочной помощи Каиру, а также на авиационном и военно-морском десанте, что приведет к прямому столкновению советских Вооруженных Сил с армией США.

– Насколько это реально?

– Учитывая, что Советский Союз, Соединенные Штаты и Израиль – ядерные державы, крайне вероятна третья мировая война. Только вот победителя в ней не будет.

– Что известно нашим военным разведчикам? – председатель повернул голову к Казакову.

– Принципиальных отличий в разведданных нет.

Ивашутин побарабанил пальцами.

– Майор, ваши соображения где-нибудь на бумаге есть?

– Никак нет, товарищ Председатель. Вы же сами запретили!

– Вот и хорошо. В смысле, ничего хорошего, – генерал хлебнул чаю. – Значит, начнут побеждать арабы, влезут американцы. Начнут побеждать евреи, влезем мы. Ничего не напоминает? Качели, черт бы их побрал. И от этого качания поплохеет всем.

– В любом случае мы будем виноваты, товарищ Председатель, – рубанул майор очередную правду-матку. – И в глазах арабов, и в глазах мирового сообщества. Считаю, что Садат дурак и погубит Египет. Надо выходить из этой пустыни.

– Легко сказать, – вздохнул генерал. – Ты, Игорь, не вздумай брякнуть это еще где-нибудь! Распустил я вас… Нефть подорожает?

– Несомненно. Нефть и газ будут дорожать, несмотря на увеличение добычи. И независимо от того, кто победит.

– А ведь имеется еще один немаловажный аспект: русские евреи, – заметил Ивашутин. – За год их выедет из страны достаточно.

– Как правило, все эти люди готовые специалисты, – поддакнул полковник Киреев. – Если не попадут под мобилизацию, все равно, так или иначе, будут участвовать в войне против арабов на стороне Израиля. Значит, против СССР.

– Говорят, будто у нас идет дискриминация евреев… – начал генерал и задумался.

– Да, есть такое дело, – согласился майор. – Чем выше сидит человек, тем больше он знает и умеет. И тем больше он принесет вреда своей бывшей стране в случае эмиграции. Как говорится, единство и борьба противоположностей.

– Всё это важно, но требует осмысления. Самое печальное, что никто не видит ту грань, за которой будет нарушено равновесие. Соединенные Штаты втянули себя в этот конфликт без явной цели, ведь они не собираются уничтожать Египет. Штаты балансируют на гравии войны с Советским Союзом без ясного представления, к чему это должно привести. Где тот баланс сил, когда они согласятся ограничить применение собственной силы? Посмотрите на Вьетнам: они уже год выходят, и никак выйти не могут.

– И в этом году вряд ли выйдут, – предположил майор. – Козлы.

– Не любишь дядю Сэма? – хмыкнул генерал.

– А за что его любить? – майор сжал губы. – За Хиросиму с Нагасаки? В Корее рожу начистили, так черти их во Вьетнам понесли. Неймется всё… Довоевались до ручки, страна от кризиса вот-вот рухнет.

– Отож. А нам не надо, чтобы Америка рухнула. Как это ни парадоксально, стабильность лучше кризиса. Товарищи офицеры, по Вьетнаму у нас отдельное совещание завтра. А по войне и миру в Египте жду ваших предложений к заседанию Коллегии. Время пока терпит, – заглянув в свои записи, Председатель перешел к следующему вопросу. – Что по Кипру?

Подполковник Казаков перелистал документы в папке.

– Возня вокруг Кипра неизбежно ведет к военному конфликту между Грецией и Турцией. Напряжение растет, и такое положение в зоне Средиземного моря устраивает Великобританию. А Соединенные Штаты всех разводят и гасят пожар. Явная показуха, англосаксы не стремятся решить проблему. Как известно, им чем хуже, тем лучше.

– Считаете, Греции не удастся присоединить к себе Кипр?

– Исключено, – покачал головой Казаков. – С разных сторон вертели, товарищ Председатель, но не выходит каменный цветок. Те, кто стоят за Турцией, не позволят этого сделать.

– А если наружу вылезет информация, что Кипр обладает несметными запасами природного газа? – прищурился Председатель.

– Обострение ситуации. Турецкая интервенция случится немедленно. Собственно, они давно к этому готовы, а тут на тебе – такой приз!

– Что будет дальше?

– Мировая общественность выразит озабоченность, Греция попробует остров отбить. Не забывайте, что на Кипре действуют две английские военные базы. Лайми не останутся в стороне от жирного куска. Это война Греции против всех остальных.

– Так-так, – сказал Ивашутин. – А мы будем наблюдать, как одна участница НАТО бьется с другой участницей НАТО…

– Что турки, что греки – вояки известные, – слегка улыбнулся подполковник. – Петухи! В стадо сбились – расхрабрились.

– Подерутся, разойдутся? – хмыкнул генерал.

– Именно так, товарищ Председатель. Будет драка. А потом всё станет так, как было: греческое население будет на своей половине острова, турецкое на своей половине, а англичане останутся сидеть на своих базах.

– ОНН для порядка пришлет роту «голубых касок», – задумчиво добавил генерал.

– Это обязательно! Ведь транснациональные компании примутся качать газ. А мы будет тихонько наблюдать. Агентурную активность сокращаем уже сейчас, чтобы под раздачу не попасть. Действуем по плану, в свете ваших последних указаний – нас там не было и нет.

– На нет и суда нет, – Ивашутин перевел взгляд на капитана, сидевшего рядом. – Напоследок поговорим о злобе дня. Я имею в виду музыкальный коллектив из Ростова. Закончили проверку студентов?

– Так точно, – в подтверждение своих слов капитан прихлопнул пухлую папку.

– Вопросы, замечания, возражения?

– Есть сомнения, – кивнул капитан. – В составе оркестра числится студент машиностроительного института, Владимир Спиридонов. Как оказалось, известная личность на Птичьем рынке.

– Да? – оживился генерал. – Чем же это?

– Большой специалист в области певчих птичек и попугаев.

– Говорите прямо. Спекулянт?

– Скользкий вопрос, – ушел от прямого ответа капитан. – Продает, конечно, но щеглов ловит сам, попугаев разводит. Консультации дает бесплатно.

– Пьянство, хулиганство?

– Не замечен.

– На учете в милиции состоит?

– Никак нет.

– Ну, на нет и суда нет, – отрезал Ивашутин. – Возражений не имею. Надеюсь, клетку с птичками он с собой не потащит. Что еще?

Капитан сделал пометку в своих записях.

– Вчера стало известно, что бабушка сестер Гольдберг подала документы на выезд в Израиль. Чтобы прояснить позицию, я позвонил Борису Пуго. Это помощник товарища Пельше…

– Я знаю, – жестом Ивашутин предложил продолжать.

– … И он сказал, что знает. Предложил не обращать внимания.

– А что и куда обращать?

– Сказал, действовать по ранее утвержденному плану.

– Если действовать по плану, то нам тут и работать не надо, – хмыкнул Ивашутин. – Арвид Янович поручился за них всех скопом, по списку. Этот список у вас в деле.

– Так точно.

– Обычные студенты, ничего особенного. А вот почему товарищ Пельше так обеспокоился?

Собеседник молчал, и генерал закончил мысль:

– Это вам выяснить не удалось. Или есть версии?

– Пока на уровне предположений, товарищ Председатель, – уклончиво ответил капитан. – И озвучивать их преждевременно.

– А что не преждевременно? Молчите? Ладно, напомните-ка мне узловые точки в этом музыкальном коллективе, – предложил генерал. – С самого начала.

– Студенческим оркестром руководит педагог Козловская, Надежда Константиновна, жена сотрудника КГБ полковника Козловского. Мы ее вычеркнули из разработки в связи с беременностью, в Германию она не едет. Какое-то время оркестром руководила педагог Швец, Наталья Николаевна. Жена полковника Швеца, командира отдельного отряда ВДВ. Также исключена в связи с беременностью. Еще раньше выбыла в декретный отпуск руководитель струнного ансамбля «Мечта», что входит в оркестр «Надежда».

– Какой интересный музыкально-педагогический институт, – пробормотал Ивашутин. – Педагоги не зацикливаются на музыке, упорно работают в рамках демографической программы КПСС. Следующим руководителем оркестра стал парторг Косач? Насколько я помню, он ушел не в декрет, а в отставку.

Капитан иронию не принял, сохранил серьезное лицо.

– Косач вообще оркестром не занимался, там рулит студент Бережной. В институте сложилось мнение, будто Надежда Козловская руководит оркестром по телефону, а Бережной транслирует ее указания. Только мы этого не заметили. С коллективом парень работает вполне самостоятельно.

– Справляется?

– Вполне. Кроме того, Бережной сожительствует с Верой Радиной, дочкой подполковника КГБ Нины Радиной.

– Я помню, – кивнул Ивашутин.

– Девушка в положении.

– И это правильно, – снова кивнул генерал, теперь уже одобрительно. – Если жить, так на полную катушку.

Ивашутин не лукавил. Прошедшая война аукнулась многими бедами, в том числе демографической ямой. И любую борьбу в этом направлении он считал богоугодным делом.

– Кстати, товарищ Председатель, – встрепенулся капитан, – по поводу Бережного я писал отдельную докладную. Не по теме, но важно.

– Еще не читал.

Он обернулся к помощнику, и тот четко доложил:

– В вечерней почте.

Генерал взглянул на часы.

– Вкратце, что там?

– В рамках углубленной проверки отца Антона, Михаила Бережного, я наткнулся на интересное дело.

– Погодите, почему углубленная проверка? – нахмурился Ивашутин.

– Так неоднократно бывал за границей, товарищ Председатель. Всю Европу прошагал, до Кенигсберга дошел, и там закончил войну по ранению. Позже вернулся в строй и неоднократно посещал ГДР по делам службы.

– Понятно, продолжайте.

– Когда Михаил Бережной работал инспектором Госрезервов, куда устроился после выхода в отставку, то несколько раз обращал внимание руководства на условия хранения пищевого спирта. По его мнению, там имелись серьезные нарушения. Меры не принимались, и тогда он по-соседски обратился к подполковнику Козловскому. В результате решительных действий КГБ были вскрыты хищения спирта.

– Ну и?

– Интересен финал. Михаила Бережного перевели на другую работу, не связанную с проверками, подполковника Козловского отправили на повышение в Москву, а под суд пошел один кладовщик. Посидел полгода в СИЗО, получил условный срок за халатность.

– Украл, выпил – в тюрьму, – пробормотал Ивашутин. – А дело замяли. Предполагаете сговор?

– На высоком уровне, товарищ Председатель. Надо бы там копнуть основательно.

– Хорошо, я понял. Копать нам, не перекопать… – он кивнул поощрительно. – На следующей неделе прокуратура начинает тотальную проверку армейских складов длительного хранения. Такая же судьба ждет склады Госрезервов. Есть желание принять участие?

Капитан оживился:

– Так точно!

– Я распоряжусь, – генерал перевел взгляд на помощника, и тот кивнул. – Продолжайте по существу.

– … Вместе с молодыми проживает бабушка, Степанида Егоровна. Волкодав, герой войны…

– И это помню, – согласился Ивашутин, чтобы тут же возразить:. – Товарищ Пельше запретил разрабатывать семью Радиных, поскольку Нина Ивановна выполняет его личное поручение.

– Мы осторожно, – сказал капитан. – Смотрим издалека, в глаза не лезем.

– Прекратить, – тихо распорядился Председатель. – Снимайте наблюдение, займитесь делом. В оркестре у нас есть информатор, барабанщица Варвара Громова. Девушка отлично зарекомендовала себя на Кубе. И еще кто-то там работает на парторга…

– Так точно, – капитан заглянул в папку. – Манде… мандо… мандолинистка. Вот! Отчеты в партком о ситуации в оркестре регулярно пишет мандолинистка Инесса Фридман.

– А я о чем? – воскликнул Ивашутин. – Разве этого недостаточно? К тому же руководителем оркестра назначен наш человек, подполковник Иванов.

– Уже полковник.

– Тем более, – генерал решительно взмахнул рукой. – У вас все карты на руках, а вы топчетесь на месте! В общем так, товарищ капитан. Сроку вам – неделя. Давно пора уже разобраться, какой интерес у Комитета партийного контроля и товарища Пельше в этом деле. Закончишь со студентами – пойдешь в свободную охоту, вороватых кладовщиков по складам гонять.

– И сговоры на высоком уровне?

– И заговоры тоже, – кивнул Председатель, – это наша работа.

Глава 41

Глава сорок первая, в которой я противоречу супермену, штаны по колено, внутри меня в крови от рэпа гангрена

Несмотря на прохладный день, в больничном парке явственно пахло весной. От клумб, облепленных садовниками, веяло вскопанной землей и сыростью чистого поля. На перепаханной части газона чернели грачи, они суетились и дрались, не опасаясь людей с лопатами. А некоторые из них висели на ветках деревьев, растопырив перья и размахивая крыльями.

Женщины в синих халатах намывали стеклянные стены холла, бездельники в больничных шлафорах шастали везде – внутри, снаружи и туда-сюда. Смешно сказать, но жизнь в больнице кипела. Сидеть на парковых скамеечках никто не рисковал, поэтому граждане фланировали по дорожкам. Одиночки встречались редко, чаще больных сопровождали группы поддержки с пакетами и авоськами.

Центральная клиническая больница, ранее именуемая загородной кремлевской больницей, простых людей пользует редко. Однако разницу на прогулке не видно, баня и больница в этом смысле выравнивает разрыв с дисконтом. Товарищи Брежнев и Пельше не выделялись на общем фоне. Как и все прочие, неторопливо брели по течению, куда глаза глядят.

В шерстяном спортивном костюме, ботинках и лыжной куртке, Леонид Ильич был похож на лыжника, сошедшего с дистанции. А Арвид Янович, одетый в стандартный наряд из плаща и шляпы, очень напоминал обычного посетителя, что пришел проведать захворавшего лыжника. Охрана, которая умело группировалась спереди и сзади, таковой окружающим не представлялась. Гуляют себе крепкие парни, и гуляют. Ничего странного, обычное дело.

– Так-так, – сквозь зубы процедил Брежнев. – Аркадий Шевченко, говорите…

Известие, которое принес Пельше, радовало мало. По агентурной информации партийного контроля, пока непроверенной, дипломат Шевченко докатился до шпионажа. Страшным был не сам факт, а не его связь с американской девушкой легкого поведения. Всё это было очень плохо, но связь с министром иностранных дел Громыко выглядела крайне ужасной. Аркадий Шевченко был вхож в семью Андрея Андреевича, где давно считался своим. Его называли другом сына, помощником министра и, чем бог не шутит в далекой перспективе, преемником.

– Товарищ Громыко член ЦК КПСС, уже много лет. Хороший и активный кандидат в члены Политбюро. В ближайшее время должен стать членом, – тяжело вздохнул Брежнев. – Теперь не станет. Вы представляете, Арвид Янович, какой это удар под дых?

Председатель КПК Пельше представлял. Ситуацию видел хорошо, хотя Генеральный секретарь не собирался развивать тему. Всё было понятно без слов: Андрей Громыко входил в группировку технократов, которые противостояли догматикам Суслова и сталинистам Романова. И когда товарищ Суслов отошел от дел, хрупкое равновесие в ЦК КПСС затрещало – на смену ему не нашлось такой же харизматичной и принципиальной фигуры.

А если вскроется скандал с Шевченко, то рухнет не только сам Громыко, рухнет равновесие. Коту под хвост пойдут годы работы по отлаживанию механизма компромисса и противовесов. И сразу на поверхность вылезут более мелкие группировки и невидимки, которые сидели тише воды, ниже травы. Например, троцкисты, они после Хрущева никуда не делись. И ведь их полно на всех уровнях ЦК…

– Доказательства есть? – снова вздохнул Брежнев.

– Доказательств нет, – прямо ответил Пельше, – но источник надежный. Собственно, именно по этой причине я сразу обратился к вам, Леонид Ильич. Для сбора доказательств нужна санкция.

Источник своей информации Арвид Янович раскрывать не стал, да Брежнев и не настаивал. Лишь уточнил:

– Кто еще знает?

– Вы первый, Леонид Ильич. Информация поступила по моим личным каналам.

Брежнев остановился и обернулся:

– Коля, дай закурить!

Сказано было таким тоном, что охранник и закурить дал, и помог прикурить. Выпустив облако дыма, Леонид Ильич двинулся дальше.

А Пельше продолжил:

– Проверка подозрений потребует оперативной разработки. Без третьего секретаря посольства в США не обойтись. Кроме того, потребуется целая куча специалистов КГБ, которых придется привлекать для слежки. Аркадий Шевченко, будучи заместителем генерального секретаря ООН, проводит в день десятки встреч. Представляете, что значит отследить все контакты? И это не один раз, а изо дня в день. Нет, привлекать КГБ опасно.

– Что предлагаете?

– Не отзывать. Не увольнять.

– И не следить? – догадался Леонид Ильич.

– И не следить. Вокруг здания ООН толпами шастают парни Гувера, а такого крупного агента, как Шевченко, обязательно прикрывает ЦРУ. В Нью-Йорке они в буквальном смысле дома, и с помощью контрнаблюдения легко обнаружат факт нашей слежки и возможные мотивы.

– Громыко соловьем пел, когда я Аркадия назначал, – Брежнев показал сжатый кулак. – Вот этой рукой назначал, на свою голову.

– Документы Аркадия Шевченко визировали все, Леонид Ильич, – выдал Пельше слабое утешение.

– А если стервец сбежит, виноват буду я!

– Вот и нельзя пугать его слежкой, чтобы не сбежал. Предлагаю провести операцию по дезинформации. Вбросить несколько секретных документов и отследить реакцию противника.

– Так-так… Оперативная игра?

– Да, это было бы идеально. А чтобы заслушивать данный вопрос на Политбюро, нужны железные факты. Обсуждать придется не только Шевченко, но и руководящие кадры МИДа. Не дай бог, это организованная группа…

– Согласен.

– Вариант первый. Вроде бы вы с Никсоном ведете тайные переговоры о демилитаризации Берлина. То есть Советский Союз выводит войска из Восточного Берлина, а союзники – из Западного.

– Идея хорошая, – покрутил головой Брежнев, – только они никогда на это пойдут.

– Да, – согласился Пельше. – Бесконечная битва нанайских мальчиков – их хобби. Но иногда поговорить же можно?

– Это да… Молчуну трудно в этом смысле. Ведь говоря всегда договоришься.

– И если закинуть еще одну бомбу, будто мы сокращаем группу советских войск в Германии? Кроме того, мы готовы обсуждать вопросы, связанные с сокращением объемов проводимых военных учений в Европе, и о взаимном уведомлении по поводу передвижения войск.

– А мы готовы?

– Обсуждать? А почему бы и нет?

– Это поднимет волну, – буркнул Брежнев. – Аж самому зябко стало.

– Цэрэушники возбудятся! Пусть гадают и проявляют знание темы, – взмахнул рукой Пельше. – Далее, вариант второй. Вы ведете тайные переговоры с Никсоном о продаже карты газовых месторождений Египта и Израиля.

Брежнев начал входить во вкус:

– И дорого хочу?

– По пять миллиардов долларов. И долю в совместной компании по разработке и добыче.

– Да уж, много хочу. Пять миллиардов с каждой подземной кладовой… – Брежнев покатал это слово во рту и даже губами почмокал. – Но ведь газ зарыт глубоко под морем?

– Это их проблемы. И потом, кто об этом знает? – прищурился Пельше. – Мы же карту светить не станем, снабдим Аркадия Шевченко только общими словами.

– Хм…

– Третий вариант. Вы, Леонид Ильич, ведете тайные переговоры с Никсоном о продаже долгов Египта.

– Чего? – опешил Брежнев. – Еще раз.

– Египет должен нам десять миллиардов долларов, – терпеливо пояснил Пельше. – Как говорят в определенных кругах, торчит серьезно.

– Да уж, по-взрослому…

– А отдает очень плохо, – напомнил Пельше. – Прямо говоря, отдавать не собирается. Более того, Садат собирается найти повод, чтобы разорвать отношения со скандалом. Вот вы и хотите продать этот долг Никсону. Совершить, так сказать, индоссамент. Тут не придерешься, мы в своем праве.

– Вот сейчас не понял, – поднял палец Брежнев. – Зачем это надо Никсону?

– Борьба за мир. Разоружение. Одновременно – противостояние СССР. Ведь мы подпишем секретное обязательство не влезать в Египет, ни чучелом, ни тушкой. И Соединенные Штаты будут рулить на Синайском полуострове как хотят. Оказывая помощью Израилю, Соединенные Штаты решают несколько задач. Первое и главное, это надёжный форпост на Ближнем Востоке, который они получают. Кроме того, они получают от Израиля разведданные, трофейное советское оружие и, чем черт не шутит, советских военнопленных. Избавляясь от излишков военной техники и боеприпасов, США заставляют Израиль отказываться от развития собственной военной промышленности, конкурента США. При этом они повышают свой имидж и влияние. Парадоксально, но вооружая Израиль, американцы даром получают израильские военные технологии. Последнее, что они получают, это возможность плотнее манипулировать всем Ближним Востоком, в первую очередь Египтом.

Леонида Ильича тревожила другая мысль:

– Перехватят управление? Наверное. Но послушайте, а как же интернациональный долг, путь социализма и братский египетский народ?

– А разве в Египте строят социализм? – сказал, как выплюнул, Пельше. – А разве Садат коммунист? У меня другая информация. Садат полон дерьма, у него нет совести и достоинства. Наркоман и прожженный лжец, он не уважает других, потому что сам ничего не добился. Его высказывания обидны и только унижают людей вокруг. Ему должно быть стыдно, но ему не стыдно.

– Хм, – буркнул Брежнев. – Лихо сказано. И почем я продаю долги Египта?

– Ну так десять ярдов и просите.

– Столько не дадут, – засомневался Леонид Ильич. – Начнут торговаться и руки выкручивать!

– Постойте, – Пельше в самом деле остановился. – Вы забыли: это блеф. Мощная деза для проверки Шевченко. Если он передаст ее в ЦРУ, то это сразу отразится на поведении партнеров в переговорном процессе. Так что по реакции американцев мы будем делать выводы.

– Да-да, блеф, – кивнул Брежнев. – Но сама идея мне понравилась.

– Вот таких документов, о которых будет знать ограниченный круг – вы, я и Шевченко, мы приготовим несколько. И будем посмотреть.

– Хорошо, забрасывайте удочку, – Брежнев оглянулся на охранника Колю, но тот сделал морду кирпичом. – А насчет продажи долгов я подумаю. Как вы сказали, «совершить индоссамент»? Слово хоть и напоминает половые извращения, но таких несерьезных партнеров у нас полно.

– Я бы сказал, выше крыши, – вздохнул Пельше. – Но это тема отдельного разговора.

– Хорошо, давайте не сегодня. Что говорят в ЦК?

– Говорят, что вы старый, больной и немощный, – хмыкнул Арвид Янович, – а я потихоньку прибираю власть к рукам.

Вообще, про Леонида Ильича много всякого болтали. Брежнев владел польским языком, поэтому ему приписывали польские корни. Генсека называли украинцем, потому что это оказалось в какой-то из анкет. Не его рукой, но ведь написано! Отдельные биографы утверждали, что Брежнев еврей. Спорить трудно, ведь Днепропетровск является древней столицей хасидов. И только Сталин считал его молдаванином. Ну, раз поставил руководить Молдавией. Странно, почему тогда Брежнева не назвали казахом, ведь он несколько лет работал первым секретарем ЦК Казахстана.

Ничего этого Пельше не сказал. Достаточно было первой фразы, на которую Брежнев рассмеялся.

– Есть еще один вопрос, Леонид Ильич. Мы провели выборочные проверки на армейских складах длительного хранения. Первые результаты показали серьезные проблемы.

– Говорите прямо, – сдвинул брови Брежнев. – Если завтра война, вся эта техника быстро не поедет?

– Именно так. А что-то не поедет вовсе.

– Разгильдяи!

– Да, – согласился Пельше, и совсем уже прямо резюмировал: – Халатность и воровство.