Текст книги "После Нуля (СИ)"

Автор книги: Седьмой Ноль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 33 страниц)

Глава 31

Когда я закончил свой рассказ, было уже за полночь. Поначалу меня слушали молча, не задавая никаких вопросов, но, примерно с середины моего повествования, собрание превратилось в пресс-конференцию. Всего один вопрос, заданный мне Кривым, спровоцировал настоящую лавину. Вопросы сыпались на меня один за другим, а я, в тот момент, почувствовал себя президентом страны, которая исчезла после Обнуления. Я словно отвечал на вопросы десятков журналистов. Но в отличие от того шоу, что устраивали раньше, по телевизору, я говорил правду, которая многим не нравилась. Нашлись и те, кто не сразу поверил мне. Конечно, все в нашей общине слышали о моих способностях, но не все в них верили. Поэтому, мне пришлось кое-что продемонстрировать, и после того, как я доказал скептикам то, что мои слова это не пустой трёп, а дикая реальность, я продолжил своё повествование.

Результатом собрания стало то, что мы решили остаться, хотя Казимира и Машу, мы так и не смогли уговорить изменить своё решение. Они решили уйти. Я старался его переубедить, но он был непреклонен. Моё решение многие не одобрили, но я позволил ему забрать одну из лошадей, конечно же, с телегой, но при условии, что они захватят с собой оставшиеся вещи моего брата и завезут их ему в Сосновку. Они решили двинуть на юг, на родину Малевича, в Хакасию, а Маша, не имеющая теперь ни родины, ни флага, поддерживала Казимира во всём и была готова последовать за ним, хоть на край света.

В решении сходить на то место, где Малевич убил тех, жрецов Арахны, меня поддержали, но все высказали то, что это точно ловушка и нужно быть предельно осторожными. Идти решили малой, но очень боевой группой. Кроме меня, Кривого и Бурана, с нами напросился и сын, хотя я был против этого. Но он, включив режим "упрямого быка", смог убедить меня. И в кого он такой?!

Последнее, что мы обсудили, это наше будущее место жительства. Как я уже говорил, мы решили остаться, но жить тут, где нет никаких серьёзных оборонительных сооружений, мы не могли.

– Послезавтра, после того, как мы встретимся с Мизуменой, я постараюсь убедить жителей тех пятиэтажек, о необходимости строительства замка. – озвучил я наши перспективы. – Надеюсь, у них хватит здравого смысла и они согласятся добровольно и мне не придётся прибегать к своим способностям.

– Где цемент возьмём? Песок? И вообще, почему именно там, почему эти дома? – спросил меня сосед Костя.

– В паре сотен метрах оттуда РБУ, там песка полно, второй лонг бич отсыпать хватит. Цемент Мурад даст, думаю, что это будет не бесплатно, но с этим мы как-нибудь разберёмся. – отвечал я. – Почему именно там. Во-первых, эти дома стоят особняком, рядом с ними нет многоэтажек, поэтому никто не сможет нас обстрелять нас сверху, когда мы будем строить или потом, к4огда будем выходить из замка. Во-вторых, рядом много кирпичных двухэтажек, они не жилые – магазины, бывшая швейка, склады, которые пойдут на материал для нашего строительства. Ещё, рядом роща, а это дополнительный материал для стройки.

Без особого желания, но этот план был одобрен. Оно и понятно, мало кому хочется несколько месяцев гнуть спину на стойке века. Но желание обезопасить себя от всевозможных угроз, взяло верх, и все согласились. То, что угрозы могут и обязательно возникнут в будущем, никто не сомневался, и нежелание вкалывать от рассвета до заката, таская тяжести, было пересилено мечтами о спокойном будущем. Не сказать, что живя тут, в частных домах, у нас была лёгкая жизнь. Работы хватало и тут, но то, что нам предстояло, было поистине тяжёлым испытанием, с которым мы могли справиться только все вместе.

***

– Ну что, какой план? – спросил меня Кривой после собрания. – Во сколько выходим, каким путём идём?

– Выходим на рассвете. Обойдём вокруг и расположимся чуть в стороне, на возвышенности, где старая подстанция. – озвучил я свой план. – Пару часов наблюдаем, а потом выдвигаемся. Но тоже, не прямо, а немного в обход, через левую сторону.

– Там же склон, который к заболоченному озеру уходит. – удивился такому решению Буран. – Хоть там и сотня метров, но по сырой земле, плюс уклон – мы же заебёмся идти.

– Вот вы взрослые мужики, много сражений прошли уже, – перебил Бурана сын. – А рассуждаете как дети. Вы наверно забыли, а может, не знаете, тогда я вам напомню. Во всех ситуациях, которые мы пережили, за общиной следили. И следят сейчас, я уверен в этом. Поэтому идти нужно сейчас. Тайком. Сходить туда быстренько и к рассвету вернуться.

– А если там засада? – спросил я этого молодого умника. – Ночной бой в меньшинстве мы не вывезем.

– Если их там будет много, то мы в любом случае не справимся. – ответил Слава. – А так, хоть немного обезопасим общину.

Мне дико не понравились возражения моего сына, поэтому я решил проявить настойчивость и сделать всё по-своему, даже если это будет в корне не правильно.

– Мы пойдём утром, как я и сказал. А если тебе это не нравится, то ты можешь остаться дома. Ясно? – жёстко озвучил я своё решение.

– Ясно, папа, ясно. – недовольно ответил сын. – Вы идёте утром, а я остаюсь дома.

После этих слов, он развернулся и ушёл в дом, оставив меня остывать от злости, до которой ему удалось меня довести, всего парой фраз.

– Зря ты так с ним. – озвучил Буран своё мнение. – Он во многом прав.

– Не твоё дело, как я общаюсь с сыном. – резко ответил я ему. – Занимайся воспитанием своей дочери, а со своим я разберусь. Всё, отбой. Выходим на рассвете.

Всё то время, что мне удалось поспать, я мучился в кошмарах. Полчища всевозможных пауков, от самых обычных, привычных обитателей наших домов, подвалов и чердаков, до мерзких, белёсых, полупрозрачных тварей, покрытых противной слизью, с мерзкими мохнатыми лапками и мордами и десятками глаз, противно скрипя и пощёлкивая хелицерами, ползли на меня со всех сторон. Каждый из них, пытался забраться на меня, ухватиться за мою одежду и забраться по неё. Я, словно одержимый, разил мечом эту живую волну, накатывающую на меня со всех сторон, давил их ногами, пытался стряхнуть с себя тех, кто уже успел залезть на меня, но всё это было безуспешно. Хоть мои удары и были точны, хоть я и убивал за один раз по несколько десятков тварей, но они всё же добрались до меня, облепили с ног до головы и разом впились в мою плоть своими острыми челюстями. Я до последнего продолжал давить их, но уже голыми руками, стараясь очистить от них своё лицо, но с каждым моим новым движением, тварей становилось всё больше. В конце концов, я, не имея возможности вздохнуть, упал на колени, и живая масса отвратительных существ накрыла меня полностью, а над всем этим действом раскатисто, словно гром, прозвучали слова:

– Конец Кузнечика – конец Мира!

Я проснулся весь покрытый липким потом и тяжело дышал, а всё моё тело, ещё не отойдя от иллюзий сна, ощущало прикосновение тысяч маленьких лапок, следы от которых ужасно зудели. Но всё это был лишь сон. Страшный, реалистичный, но всё-таки сон.

Когда я вышел из дома, на улице меня уже ждали. Кривой и Слава, полностью готовые к походу.

– Пап, ты извини меня за вчерашнее, я не должен был так себя вести. – обратился ко мне сын.

– Да ладно, всё хорошо. Я не в обиде. – ответил ему я. – А где Буран?

– Ему что-то нездоровится. Температура, вроде, и сопли. – пояснил мне Кривой, отсутствие Бурана. – Палец с нами пойдет, я уже велел ему собираться.

– Хорошо, пусть будет Палец. – расстроенно произнёс я. – Как бы Буран, своими соплями, всю общину не заразил.

– Всё, я готов. – отрапортовал Костя, подбежав к нам. – Идём?

– Да, идём. – распорядился я.

Небольшой крюк, который мы сделали добираясь до нужного места, занял у нас лишних два часа, но я совсем не жалел о потерянном времени. Утром я внёс корректировку в наш маршрут и мы, пройдя через город, около часа провели во дворе домов, которые должны будут стать нашим будущим бастионом спокойной жизни. Сидя во дворе, мы, конечно же, ловили на себе опасливые взгляды, а порой, даже и совершенно враждебные, но никто к нам так и не подошёл. За время, проведённое там, мы смогли примерно подсчитать количество и состав жильцов обоих домов. Если не считать детей, стариков и возможных трусливых домоседов, которые не выходят из своих квартир, мы насчитали не меньше восьмидесяти человек. Конечно, преимущественно это были женщины, но и то, что мы насчитали полтора десятка мужчин, не могло нас не радовать.

– Уверен, что они согласятся? – спросил меня Палец, откровенно разглядывая окна панельного дома, в которых мелькали человеческие силуэты.

– Должны. – спокойно ответил я. – Не думаю, что они живут здесь в полной безопасности и совсем не задумываются о будущем.

– Может тогда поговорить с ними, раз мы тут? – предложил Слава. – Назначим им дату собрания. Всё равно договариваться об этом надо заранее.

Он, мой сын, с каждым днём, всё больше удивлял меня. Это было приятное удивление. Он уже проявил себя хорошим организатором и три недели управлял общиной, пока я валялся в беспамятстве. Так же, были ситуации, когда он показал себя отличным бойцом, а сейчас проявлял задатки хорошего стратега. Но одна вещь, в его поведении, мне не нравилось всё больше и больше – то, что он постоянно и главное, публично, мне перечит.

– Идея принимается. – согласился я, давая ему шанс обделаться на этих переговорах. – Но раз ты её предложил, тебе, одному, и договариваться с ними. Иди.

Совершенно не колеблясь, он поднялся и направился в сторону троих мужиков, довольно сурового вида, которые уже минут десять, что-то обстоятельно обсуждали.

– Нахуй ты его одного отправил? Он же пацан ещё. – спросил меня Кривой. – Сейчас же какая-нибудь херня случится, придётся драться.

– Он уже давно мужик. – с гордостью ответил я Юрке и удивившись происходящему, кивнул в сторону сына и тех мужиков. – Тем более, они по ходу договорились.

Слава что-то говорил своим собеседникам, а те согласно кивали бородатыми, нечёсаными головами. Так продолжалось около пяти минут, а затем, поочерёдно пожав, всем троим руки, сын с довольно улыбкой вернулся к нам.

– Через пять дней. – озвучил он результат своего разговора с местными мужиками. – Раньше смысла нет. Часть мужиков, как раз сегодня утром, ушла в Верхчулымку, они там подрядились на какую-то работу, взамен на продукты, а через пять дней обещали вернуться. Вот тогда они согласны разговаривать.

– И это они тебе всё так просто взяли и рассказали? – удивился я такой откровенности местных.

– Да, а что? – спросил сын. – Нормальное, человеческое общение ещё никто не отменял. Я с ними спокойно поговорил, а они мне спокойно ответили.

– Да уж. – с долей зависти произнёс я. – Я бы им уже или мозги вывернул наизнанку, или бошки посносил.

– Всё потому, что дипломатия – это совсем не твоё. – с огромной долей подъёбки, резюмировал Кривой. – Теперь пусть все переговоры ведёт твой сын. А ты будешь всё силовые вопросы решать.

– Иди ты нахуй, друг Юрий. – спокойно и совсем без злости, указал я направление движения Кривому.

– И я тебя люблю. – ответил мне любезностью Юрка.

– Если у вас всё, то может быть, пойдём? – прервал нас Слава.

– О, простите меня, мой Маленький Князь, – ответил я сыну, дико паясничая и выдавая корявый реверанс. – Не смею задерживать вас.

Спустя пятнадцать минут пути, которые сопровождались взаимными подколками, мы всё таки вернулись к серьёзным темам.

– Получается, что это люди тоже общиной живут. – поделился размышлениями Палец. – А это значит, у них есть главные или просто люди, которых там слушают.

– Выходит так. – согласился я с этим очевидным фактом.

– Ну а если так, то придётся тебе, как-то мириться с этим. – обратился ко мне Костя.

– Я думал подъёбки закончились. – ответил ему я.

– А я и не шучу. – серьёзно продолжил Палец. – Зная тебя, я уверен, что ты не сможешь с этим мириться. Поэтому я предвижу конфликты, а затем наступит полный пиздец нашей, пока ещё мифической стройки.

– Не переживай. Решим мы этот вопрос. Покажем им кто за кем сила. А если не поймут, то головы им подчищу, делов-то. – уверенно произнёс я.

– Вот ты, пап, опять начинаешь – запугаем, заставим, внушим... – сын сделал небольшую паузу, после которой он продолжил. – А что, если просто договориться, объяснить людям, как и под чьим руководством, будет лучше?

– Вот значит как ты с отцом. – улыбнулся я. – Давай так решим: если возникнет, а точнее, когда возникнет первый конфликт на этой почве, у тебя будет три дня, чтобы решить вопрос мирными переговорами. А затем в дело вступит моя грубая, а возможно и сверхъестественная сила. Договорились?

– Хорошо, договорились. – согласился сын. – Только нужно определиться с вознаграждением.

– Ты это о чём? – спросил я его.

– Ну, это же спор? – спросил он меня, и сам же и ответил. – Спор. А в каждом споре есть вознаграждение за победу.

– Если выиграешь ты, – сказал я ему. – То я на год перехожу под твоё командование. Устраивает?

– Да. – радостно согласился он. – А если я проиграю? Что тогда?

– Тогда ты целый год не будешь со мной спорить и полностью, а главное во всём, мне подчиняться. – озвучил я своё условие. – И начнёшь ты с того, что будешь запугивать, а возможно и убьёшь тех, с кем мы не сойдёмся во мнениях.

– Хорошо отец. Я принимаю эти условия. – остановившись, сказал мне сын и протянул руку.

Я пожал ему руку и попросил Кривого разрубить, что он и сделал.

– Вот вам делать нехуй. – пробубнил Юрка. – Одна семья, а все такие разные.

– Ну и что мы отсюда увидим? – спросил Кривой, когда мы уже сидели в руинах подстанции. – Может ну её нахер, разведку эту. Зайдём по-быстрому и домой.

– Подожди ты. – успокоил его я. – Посидим хоть полчаса, понаблюдаем. Вдруг заметим что-нибудь.

Мы расположились среди развалин, которые некогда были одной из электроподстанций, которые во времена могущества Союза, позволяли нашему угольному разрезу работать на максимальных мощностях. Но, как и многое в этой стране, эта подстанция стала никому не нужной после «удачной» "перестройки". Сначала её забросили, предварительно вывезя оттуда всё ценное, вплоть до плит перекрытия. Теперь, спустя почти тридцать лет, эти три, почти полностью развалившиеся стены, которые малолетние придурки изрисовали всякой сатанистской хренью, стали нашим наблюдательным пунктом. Эти руины находились в сотне метрах от того здания, где должны были лежать те люди, которых убил Казимир, и эта близость, а так же то, что сейчас мы находились значительно выше, давала нам отличную возможность для наблюдения.

Но наблюдение ничего не дало. Ни через полчаса, ни через час, мы не заметили никого, кто мог бы показаться нам подозрительным. Пара худых, бездомных собак, которые пробежали по соседней дороге, и несколько стаек ворон, которые покружив над нами, улетели в сторону рощи, не были расценены нами как опасность, и мы, направились навстречу с мёртвыми жрецами Арахны.

– Я первый, Слава следом. Кривой и Палец – прикрываете сзади. – объяснил я расстановку.

До здания ТБУ (тракторно-бульдозерное управление. прим. автора.) Мы дошли совершенно беспрепятственно, но абсолютно не спокойно. Предчувствие того, что вот-вот случится непоправимое, не покидало меня ни на секунду. В тот момент я вспомнил слова сына, сказанные мне вчера вечером, о том, что надо идти ночью, тайком, а к утру вернуться, тем самым обезопасить Лукоморье своим присутствием.

"Надеюсь, ты ошибался, маленький пиздюк. Надеюсь" – подумал я, проходя в приоткрытые, металлические ворота. Двадцать метров и мы уже стоим у деревянной двери, ведущей внутрь административного здания, которое, кстати, было построено заодно с огромными боксами.

– Я тут был раньше. – тихо, почти шепотом произнёс я. – Расположение немного помню. Поэтому действуем так: Костя – ты тут, на входе. Дверь держи открытой и смотри по сторонам. Если кто появится – сразу кричи. Кривой – ты в коридоре, стоишь и смотришь в темноту, в сторону гаражей, если кто появится, действуй так же – ори нас. Я с сыном наверх. Нам нужно не больше пяти минут, потом сразу уходим. Слава – делаешь всё, что я прикажу. Всем всё понятно?

Парни молча закивали головами в знак согласия, и я распахнул дверь, предварительно убрав щит за спину и достав кинжалы.

– Я ничего не чувствую. – сказал я сыну, стоя перед той самой лестницей, ведущей на второй этаж, и на ступенях которой, немного выше, должны лежать два трупа, трёхдневной давности.

– Ты о чём? – спросил меня сын.

– Должен быть трупный запах. – ответил я ему. – За три дня он просто обязан был появиться.

– Может там сквозняк сильный? – предположил сын.

– Возможно. Но всё равно, будь осторожен и держись за мной. – предостерёг его я, ступая на бетонные ступени.

Поднявшись на площадку между первым и вторым этажей, я всё-таки увидел два тела. Оба лежали головами вверх, а всё вокруг и они сами, были перепачканы засохшей, черной кровью.

Я жестами, показал сыну, что собираюсь, так сказать «повторно» убить, одного из них, на что Слава развёл руками и пожал плечами, словно спрашивая: "Зачем?" Изобразив на лице злость, я указал ему на правый от нас труп, а сам двинулся к левому. В два огромных шага я вскочил наверх и вонзил кинжал в затылок мёртвому телу. В тот же момент, сын, подскочил к "своему" трупу и одним мощным ударом секиры, перерубил ему позвоночник у самого основания шеи.

Когда я решил подстраховаться и повторно убить мёртвых, я, конечно, допускал такое, но всё же то, что случилось дальше, заставило меня удивиться. Оба трупа, от наших ударов пришли в движение. Они не вскочили, не бросились на нас, они просто зашевелились, словно в судорогах задергали конечностями и через секунду замерли, умерев окончательно и теперь уже бесповоротно.

– Да ну нахуй. – сильно округлив глаза, сказал сын.

– Чего? Что ты сказал? – спросил я его, услышав, как он матюгается. – Ты где таких слов набрался?

– Ты меня всё больше удивляешь. – ответил мне на это Слава. – От тебя и от твоих бойцов нахватался. Или ты думал, что я никогда материться не начну, когда вокруг такая хуйня творится?

– Не матерись. Хотя бы при мне, а то накажу. – грозно сказал ему я. – Ясно?

– Да пап, извини. Само вырвалось. – немного виновато произнёс сын и глядя на трупы добавил. – А ещё говорят, типа, что мёртво – умереть не может. А мы вот убили мёртвых. Это как так получилось, а пап?

– Потом разберёмся. – ответил я ему и принялся быстро обыскивать тела.

Судя по их цвету кожи и тому, что они были совсем тёплыми, убили мы не покойников, а совершенно живых людей. Так же, на их телах, отсутствовали какие либо ранения, кроме тех, что нанесли им мы. А вот то, зачем мы сюда пришли, я нашёл довольно быстро. Сосудов действительно было два. Они висели на одной цепи, на шее того человека, которому сын только что перерубил хребет, и были похожи как две капли воды на тот амулет, что красовался на шее Смеда, в нашу последнюю встречу. Два плоских, прозрачных овала стекла или какого-то иноземного материала, были аккуратно приделаны к толстой, по виду очень тяжёлой серебряной цепи, которую сын, своим ударом, рассёк надвое. На ощупь они были тёплые. И это было совсем не человеческое тепло, оставшееся от убитого человека. Совершенно чуждое нашему Миру тепло, сочилось сквозь эту стеклянную поверхность, перетекало в мою ладонь, и быстро распространившись по всему телу, даровало мне самоуспокоение и неуместное данной ситуации умиротворение...

Внезапно, яркие лучи восходящего солнца ударили по моим глазам, на мгновение, ослепив меня. Я закрыл глаза руками и, пошатнувшись, сделал шаг вправо.

– Ты что творишь?! – услышал я знакомый голос. Крепкая рука схватила меня за одежду и дёрнула в сторону. – Сдурел что ли? Свалишься же!

Когда ко мне вернулась возможность нормально видеть, я осмотрелся. Плоская крыша пятиэтажки, на которой я стоял, была мне знакома. Это была крыша того самого дома, который я планирую сделать своим замком. Подбежав к противоположному краю, посмотрел вниз, в сторону двора и приятно удивился увиденному: два дома, стоящие напротив друг друга, с обеих сторон были соединены широкими, метров в пять, стенами, высотой в три этажа, образовывая тем самым квадрат, с большим внутренним двором. По верху обеих стен были устроены двускатные крыши, а в стене с восточной стороны был огромный проём, закрытый изнутри массивной металлической решёткой. Внизу, во дворе, десятки людей, под руководством наставников, обучались ратному делу, отрабатывая приёмы фехтования.

– Я смог! Я сделал это! – вскрикнул я, не в силах сдерживать радостные эмоции и именно в этот момент, обратил внимание на одну странность. Серость домов и серость возведённых стен, была изрядно разбавлена фиолетовым! Люди, что были снизу – все одеты в фиолетовые одежды, те самые, двускатные крыши, на стенах, тоже покрыты чем-то фиолетовым. Да и само крыша, на которой я сейчас стоял, отражая солнечные лучи, обдавала меня фиолетовыми отблесками.

– А что это такое? Почему всё фиолетовое? – спросил я, поворачиваясь в сторону человека, который минуту назад спас меня от падения вниз.

– Ну, ты даёшь. Сам же это придумал, и сам меня об этом спрашиваешь. – ответил этот человек. – Ты что, совсем рехнулся?

Я присмотрелся и заметил, что лицо человека, с которым я разговариваю, покрыто глубокими морщинами, а волосы его белы, словно свежевыпавший снег. Но тот ужасный шрам, что проходил ужасной бороздой, через левую сторону его лица, оставался неизменным.

– А ты постарел. – произнёс я, продолжая рассматривать лицо Смеда. – Сколько у тебя прошло лет? И почему мы снова встретились?

– Ты тоже изменился. – ответил он мне. – И выглядишь ты не лучше меня. Взгляни на свои руки.

Это были руки старика, покрытые старческими пигментными пятнами, с узловатыми, исхудавшими пальцами, которые немного тряслись, и унять эту дрожь я был совершенно не в силах.

– Ты ещё лицо своё не видел. – усмехнувшись, сказал мне Смед.

– Почему я тут? Почему мы встретились снова? – не отрывая взгляда от собственных рук, спросил я его.

– Амулеты Нуля. Они перенесли тебя ко мне. Но это разовый и очень скоротечный эффект, поэтому слушай. – ускорив собственную речь, говорил мне Смед. – Ты просрал всё, что только можно: семью, друзей, союзников. Возможно, в этом есть и моя вина, возможно, я давал тебе советы, которые ты был не в силах понять, поэтому скажу тебе прямо. Сделай то, что ты умеешь делать лучше всего! Раздави две темницы и убей их всех!

– Кого раздавить, кого убить?! – закричал я в ответ. – Кого?! И почему ты говоришь, что я потерял семью?!

– К бою Кузнец. Они уже рядом. К бою!!! – взревел Смед, так, что у меня заложило уши.

– Папа, папа! Что с тобой?! – кричал сын, дёргая меня за рукав. – Очнись, папа!

На этот крик, к нам прибежал Кривой, а я, возвращаясь из этого видения, что-то бубнил себе под нос.

– Что случилось? – спросил нас Юрка. – Чего орёте?

– Они уже рядом. – повторял я слова Смеда. – К бою.

– Что? Что ты говоришь? – переспросил Слава.

– К бою! – закричал я, засовывая амулеты в мошну, висевшую у меня на поясе, ощущая при этом неописуемое, интуитивное чувство опасности, ещё до конца не зная, реальна эта ли угроза или это просто наваждение, вызванное недавним видением.

Мой крик услышанный Пальцем, спас ему жизнь. Он сделал движение в коридор, в нашу сторону, а дверь, которую он всё это время держал открытой, немного притворилась за ним, прикрыв его от атаки двух убийц. Две бурые, практически чёрные стрелы, получившие свой цвет от того, что когда-то были окрашены человеческой кровью, вонзились в дверное полотно, как раз на уровне головы Кости. Стрелы, выпущенные из огромных, в человеческий рост луков, пробили насквозь деревянную дверь, и вылезли с другой стороны на добрых десять сантиметров. Один из наконечников царапнул Костю по щеке, нарисовав на ней узкую кровавую полоску. Палец отшатнулся от двери вглубь коридора и услышав быстро приближающиеся к нему шаги, поспешил доложить об атаки на него.

– Там лучники. Уходим вглубь здания. – сказал он человеку, который быстро шёл к нему из темноты коридора.

– Я знаю. – шипя, словно змея, ответил человек, которого Костя принял за кого-то из нас. – И очень жаль, что они промахнулись!

После этих слов, мгновенно перейдя на бег, человек пихнув Пальца плечом в грудь, тем самым сильно толкнув его в сторону двери. Скорость, которую успел набрать атакующий, а так же его масса в полтора центнера, сделала своё дело, и Костя вылетел на улицу, открыв собой в полёте дверь. Как только Палец приземлился, он получил сильный удар ногой по лицу. От этого удара его нос, с хрустом, сместился вправо, одарив Костю острой болью и тысячами яркими искринками, которые на какое-то время, лишили его зрения. Второй удар, кирзовым сапогом в челюсть, отправил Пальца в глубокий нокаут.

Мы сбежали по ступеням вниз, затем в пустой, но освещённый сквозь раскрытую дверь, коридор. На улице, как раз напротив открытой двери, метрах в трёх от неё, стояли два человека, огромного размера. Словно демонстрируя нам, они под руки держали обмякшее тело Кости, а приятный, мелодичный и очень знакомый женский голос, уже озвучивал нам требования:

– Иди сюда, мой милый, но очень глупый Кузнечик, и друзей своих веди. А иначе ваш Пальчик умрёт.

Я снова облажался. Я снова попал в западню. Я знал, что меня тут ждёт, но моё грёбанное упрямство, моё чувство превосходства, моя самоуверенность снова сыграла со мной злую, и возможно, смертельную шутку. То, что сейчас прольётся наша кровь, я понял, как только увидел пленённого Костю.

Мне уже давно не страшна смерть. Я готов встретиться с ней, и обнявшись с этой костлявой старухой, словно добрые приятели, уйти в закат. Но сейчас передо мной стоял выбор: либо пожертвовать жизнью Кости и попытаться увести отсюда сына или выйти и принять бой, рискнув самым дорогим, что у меня есть.

– Уходим в темноту. – шёпотом произнёс я. – Я смогу спокойно вас там провести.

– А как же Костя? – спросил Слава.

– Надеюсь он поймёт. – ответил я ему.

То, что случилось дальше, ещё раз показало мне, что я просто ничтожество, которое просто не могло быть отцом столь благородного человека. Оттолкнув меня, мой сын бросился вперёд, к раскрытой двери, но добежав до неё, резко остановился и крикнул нашим врагам:

– Мы выходим!

После этого он швырнул на улицу секиру и, сделав несколько быстрых шагов, вышел к нашим врагам.

– Маленький Мудак. – выругался я и направился вслед за сыном.

– Маленький Князь. – словно поправляя меня, произнёс Кривой и пошёл за мной.

Их было семеро. Два здоровяка, которые держали Костю, пара лучников, стоящих в десяти метрах, справа от нас, и две женщины. Уже знакомая мне Мизумена и ещё одна, сильно похожая на неё, с такой же татуировкой паука на лице, но черноволосая и ростом немного выше, девушка. Они стояли немного правее тех здоровяков, словно опираясь друг на друга плечами и улыбались, одинаковыми, мерзкими улыбками. Ещё с ними было странное, уродливое, неестественных для обычного человека форм и размеров существо. Человекообразная тварь со смуглой кожей, редкими, засаленными волосами. Под глазами, на опухшем лице, красовались огромные, сизые мешки, которые казались совершенно нереальными. Круглый сиреневый нос, толстые щёки, узкие губы, а ниже, массивный второй подбородок, который практически лежал на груди. Крепкие, по виду мужские руки, оканчивались огромными кулачищами. Жирный, желеобразный живот, свисающий из-под мехового жилета ниже пояса, причудливо перетекал из стороны в сторону, когда это существо переминалось на своих тонких, босых ногах.

– Бросьте оружие на землю. – приказала Мизумена, и мы, подчиняясь этому приказу, швырнули мечи себе под ноги, а она продолжила. – Кон, Азар – если Кузнец дернется – убейте его сына и его «неровного» товарища, а мы с девочками, займёмся нашими делами.

Уродливая тварь схватила меня за шкирку, оттащила в сторону жриц и они окружили меня.

– Я Вицирия, верховная жрица Госпожи. Выполняй мои команды и ты сможешь сохранить свою жалкую жизнь. – произнесла черноволосая спутница Мизумены. – Достань амулеты, которые ты взял у моих коллег, возьми третий и сожми их в руках.

Она сунула руку в карман своего длинного, кожаного плаща, извлекла оттуда ещё один амулет и швырнула его мне. Я поймал его, достал свои сосуды из мошны и, как она и сказала, сжал их в своих руках.

– Умница, Кузнечик. – продолжила Вицирия. – Теперь закрой глазки и получай удовольствие.

Словно вернувшись в свой ночной кошмар, я услышал те самые, противные звуки щёлканья тысяч маленьких челюстей. Моё тело медленно немело, а рассудок начало заволакивать густым одурманивающим небытием.

В мой мозг словно вонзили крюк, а затем начали тянуть за его рукоять, вперёд, в сторону этих проклятых сосудов. Находясь в тумане забвения, я продолжал слышать мерзкое щёлканье, которое спустя несколько минут превратилось в шёпот. Голоса трёх жриц, слившись воедино, произносили одни и те же слова:

"Завоеватель, Раздор, Голод! Покиньте эту тварь, Госпожа Смерть призывает вас!... Завоеватель, Раздор, Голод! Покиньте эту тварь, Госпожа Смерть призывает вас!..."

***

В этот момент, Смед, стоящий на фиолетовой крыше, довольно улыбался и потирал свой хрустальный амулет, который с каждой секундой светился всё ярче и ярче, морщины на его лице разглаживались, а седые волосы темнели, возвращая себе цвет молодости.

– Раздави две темницы, раздави их. Убей. Убей паучих!!! – закричал Смед, и этого громогласный выкрик, разнёсся над городом, заставляя всех, кто его услышал, упасть на землю в приступах панического, всепроникающего страха.

***

"Раздави... Убей... Раздави... Убей..." – услышал я знакомый голос, который заглушил слова жриц и заставил мой разум проясниться.

"Слава – лучники твои. Кривой – спаси Костю" – отдал я мысленные приказы и с силой, неведомой мне ранее, сжал пальцы.

Под треск стекла, я поднял веки и устремил свой взгляд в глаза Вицирии. В её больших, карих глазах, царил ужас, который вырвался наружу через крик боли и отчаяния.

– Неееет!!! – словно взмолилась она, но для неё было уже поздно. Кровь хлынула из её ушей и носа, а из глаз потекли кровавые слёзы. Я крепче сжал пальцы. Амулеты, с громким треском лопнули, а лицо Вицирии перекосило судорожной гримасой.

Уродливая жрица и Вицерия, рухнули замертво на землю, а Мизумена, стоявшая слева от меня, находясь в трансе и, видимо, всё ещё не понимая, что происходит, продолжала что-то бубнить себе под нос.

***

– Ну, хоть это ты сделал правильно. – произнёс Смед, продолжая гладить свой амулет, в котором, переплетаясь между собой, словно дымчатые пиявки, плавали не две, а уже три чёрные сущности.