Текст книги "После Нуля (СИ)"

Автор книги: Седьмой Ноль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 33 страниц)

Глава 15

Огонь сделал за нас чуть более половины работы. Жестокая, мучительная смерть, от медленного сожжения, пополнила ряды своей мёртвой армии, на двадцать семь воинов. Молодых, крепких и жаждущих отмщения. Ещё, двадцать пять человек, мы убили мечами, кинжалами, стрелами или как в моём случае – секирой.

Я знал, что, когда-нибудь, мне придётся встретиться с каждым из тех, кого я принёс в жертву Костлявой. Встречусь я с ними не в этом Мире. Не буду я стоять пред ними и, глядя в их мертвецкие глазницы, искать слова оправдания моим поступкам, не будут они рвать меня на куски, желая получить отмщения. Это будет совсем другая встреча, совсем в другом месте. В месте, где боль телесная – ничто, по сравнению с болью духовной. И чтобы найти способ избежать этой встречи, я должен жить, жить как можно дольше. Жить, не для того, чтобы оттянуть эту встречу, а чтобы найти способ избежать её.

"Жить, жить... я смогу, я буду жить..." – пульсировали мысли в моей голове. Эти мысли, рождаясь в моём мозгу, расплывались по всему телу, проникая в каждую клетку. Заполнив собой всё, они стремились обратно, в мозг, и возвращаясь, вознаграждали его дикой, нечеловеческой болью.

– Вот и мясо очнулось. – монотонно проговорил хриплый голос. – Будет хоть с кем поболтать...

– Идут кажись. Четверо. – тихо произнёс Кривой отходя от окна.

– Уверен, что наши клиенты? – спросил я Юрку.

– Ща узнаем. Если мимо пройдут – то не наши, если глянут и назад рванут – то точно наши. – ответил Кривой, аккуратно выглядывая из окна.

– А чё, меня связывать не будете? – с ноткой сарказма, поинтересовался Казимир.

– Не будем. – проигнорировав подъёбку, ответил ему Кривой. – Я же обещал.

– Ой спасибо, мил человек, уважил. – так же, стёбно, поблагодарил Казимир.

Четыре человека, быстрым шагом, двигались в сторону обгорелых трупов. Большинство из тел уже просто дымились, но в некоторых местах, ещё были заметны языки пламени, которые, довольно неплохо освещали пространство вокруг себя.

Осмотревшись, ночные путники, быстрым шагом направились обратно.

– Наши. Зажигай. – скомандовал Кривой.

Я, сын и Лёха, почти одновременно зажгли спички и подпалили фитили. Сын быстро передал бутылку Юрке, а мы с Острым подскочили к окну и, взяв ориентир, на прочертившую огненный трассер бутылку, брошенную Кривым, сделали свои броски.

Яркие вспышки озарили улицу. Три человека, объятые огнём, с криками боли, бросились в разные стороны. Как только они оказались за пределами горящей лужи, всё трое, как один, рухнули на землю и начали с остервенелым усердием, кататься по полу, пытаясь потушить себя.

Четвертому повезло, огненная ловушка пощадила его. Каким-то невероятным образом огонь не посмел к нему притронуться и, видя, что произошло с его товарищами, он рванул к стене дома, в котором мы устроили засаду.

Свет огня осветил улицу, дома, деревья, которые отбросили страшные движущиеся тени, от своих голых ветвей. Осветил он и страшную для нас картину – со стороны вокзала, в нашу сторону, шли люди, много людей.

– Сюда! Быстрей! Тут они! – кричал тот самый четвертый человек, сумевший выжить в нашей ловушке.

– Валим отсюда, бегом! – крикнул Кривой, который первым увидел нежданных гостей.

В детстве, мы часто баловались, играя в одну пакостную игру, смысл которой заключался в следующем: мы, с друзьями, поднимались на верхний этаж, случайно выбранного подъезда и звонили в дверные звонки всех квартир. Потом, вся дружная компания неслась вниз по ступеням, прочь из подъезда, по пути звоня в квартиры нижних этажей.

Тогда у нас была фора, ведь не ждали хозяева квартир звонка в дверь, да и в случае нашей поимки, все, что нам грозило – это "оборванные" уши и пинок под зад. Теперь это была смертельная гонка – либо мы успеем выбежать из подъезда и скрыться в темноте, либо снова, окажемся в ловушке и так легко, как в прошлый раз, нам уже не выбраться.

Восемь вдохов, девять выдохов – именно столько времени мне потребовалось, чтобы оказаться на улице.

– Куда?! – услышал я выкрик Кривого.

– Туда! – не останавливаясь, ответил я.

Конкретного направления, я не указывал. Просто побежал прочь от дома, в темноту, в сторону, противоположную преследования.

А преследование уже было. Одного, самого шустрого, Острый успел остановить, ещё до того, как я выбежал из подъезда. Это дало нам ещё несколько секунд преимущества, так как глядя на упавшего со стрелой в груди товарища, остальные притормозили.

Луна – наш друг, во время несения караула, сейчас стала нашим врагом. Раствориться в темноте нам не удалось. Освещаемые лунным светом, пробежали два двора, прилегающих к панельным пятиэтажным домам. Всё время, пока мы бежали, я слышал подозрительный звук. Звук опасности, мысли о котором, я пытался отогнать, либо заставить себя поверить в то, что это плод моей фантазии. Но когда мы пробегали мимо, длинного двухэтажного здания – мастерских строительного техникума, этот звук превратился в реальность – лай собак, которых наши преследователи держали на поводках. Теперь, когда они сблизились с нами, и цель, собакам, была ясно видна и понятна, поводки были отпущены.

Конечно, я видел в кино, в комедийных ситуациях, как медленные, толстые или хромые герои, спасаясь от опасности бегством, ускоряются и обгоняют молодых и быстрых, но в жизни я увидел это впервые.

Нет. Это случилось не со мной. Уж не знаю, каким образом адреналин подействовал на Юрку и как он смог так разогнать его пропитанное никотиновыми смолами тело, но он не только обогнал меня, Казимира, Славу, но и Острого, бегущего метрах в пяти, впереди нас!

– В окно! – крикнул сын и резко рванул влево, к чёрным оконным проёмам мастерских.

Огромные, но с очень низкими подоконниками окна, позволяли легко в них проникнуть, но это было и минусом, так как собаки с лёгкостью последуют за нами. Стёкла в окнах отсутствовали – видимо жители соседних домов растащили их и приспособили для своих нужд, поэтому, нам троим, с лёгкостью удалось в них заскочить. Ну, почти с лёгкостью.

Сын подпрыгнул, оттолкнулся одной рукой от подоконника и ничего не задев, влетел в темноту. Казимир повторил манёвр сына, но в прыжке зацепился кончиком ботинка за жестяной отлив и рухнул в помещение, головой вперёд.

У меня получилось ещё хуже: прыгаю, выставляю руку, чтобы оттолкнуться от подоконника, во второй руке секира, которую я стараюсь задрать повыше, в надежде не прибить ей кого-нибудь. В момент, когда моя рука коснулась шершавой поверхности, деревянной рамы, в мой ботинок вцепился зубами клыкастый якорь, в виде пасти пса.

Скорость, с которой я влетал в окно, за долю секунды упала до нуля. Я вытянулся в воздухе, параллельно поверхности горизонта, и рухнул вниз.

"Приземлился" поперёк оконного проёма, так, что верхняя половина меня оказалась в помещении, а нижняя на улице. Тут же, мгновенно, меня схватили за ремни портупеи и дернули внутрь. Рывок получился сильным, и я ввалился в комнату, с вцепившейся в мою ногу собакой.

Холодный отблеск стали прочертил дугу в тёмной помещении. Короткий собачий визг, и моя нога почувствовала облегчение.

Второй пёс влетел в окно, совсем не видя цели. Это дало нам шанс, не быть искусанными. Я выхватил кинжал и лёжа, резанул его заднюю лапу. Он резко повернулся в мою сторону, а в этот момент сын уже опускал лезвие своего меча на его загривок.

– Нож, братцы, нож дайте. – попросил Казимир. – У вас их всё равно много. Мне хорошо и вам будет легче бегать.

Я бросил ему кинжал, которым только что перерезал собаке лапу. Бросок получился небрежными, но Казимир, с невероятной ловкостью схватил его за рукоять. Схватил как раз в тот момент, когда в проёме показалась голова.

Казимир сделал резкий выпад, пытаясь насадить эту голову на остриё кинжала. Голова дёрнулась назад и исчезла.

– Бегом! Родственнички! – крикнул Малевич, что-то заметив на улице. – Бегом или сгорим!

Маневрируя между верстаками, мы бежали к выходу из аудитории, который мы смогли рассмотреть в дальнем углу.

Одновременно со звуком бьющегося стекла, помещение озарилось ярким светом. Следом ещё вспышка, ближе к нам, но так же, как и первая – на безопасном для нас расстоянии.

Третья вспышка влетела в аудиторию, когда мы были уже в коридоре, но это не принесло нам облегчения. Со стороны центрального входа в мастерские, который располагался, примерно посередине, здания, по коридору, к нам шли два огонька тусклого света от горящих фитилей.

Свет от пожара в аудитории, сквозь дверной проём, через который мы и попали в коридор, хорошо нас подсвечивал и люди, державшие в своих руках бутылки с адской смесью, сразу нас заметили. Один из огоньков метнулся вверх и назад, придавая себе разгон для броска и в момент, когда он уже был готов полететь в нашу сторону, по дугообразной траектории, неожиданно рухнул вниз. Вспышка осветила коридор. В свете огня удалось увидеть, как человек мечется в панике, пытаясь найти спасительный выход из огненной ловушке. Второй, уже стоит на коленях и медленно заваливается вперёд, с торчащей из затылка стрелой.

– Лёха, это ты?! – крикнул я.

– Я! – крикнул он в ответ. – На другую сторону, через окна уходим или нас тут сожгут!

– Понял! – прокричал я.

– Пап, на этой стороне дверей нет, как мы к окнам проберёмся? – спросил меня сын.

Я повернулся и осмотрел стену. Дверей и правда, не было. Ни одной. Лишь в самом конце коридора, виднелись ступени лестницы, ведущей на второй этаж.

– Туда. – я кивнул, указывая в сторону лестницы.

Казимир первый вбежал на лестницу, за ним уже поднимается Слава. Когда они уже поднялись на второй этаж, а мне удалось осилить только половину пути, я решил обернуться, убедиться, что за нами точно никого нет. Тут-то и заметил его. Окно. Располагалось оно на лестничной площадке между первым и вторым этажом, на высоте не более метра от пола, имело размеры по полметра в ширину и высоту, и так же, как и остальные окна в этом здании – было без стекла.

– То что нужно. – сказал я, после того, как выглянул в это окно и засунул свою голову обратно. – Казимир, ты первый, потом Слава, я последний.

Те согласно кивнули, и Казимир первым полез в окно. Вылез полностью из окна, оставшись висеть на здоровой правой руке, держась ею за деревянную раму. Разжал пальцы и бесшумно полетел вниз. Слава выглянул в окно, убедился, что всё, так же спокойно и Казимир не стоит под окном. Вылез и спрыгнул. Моя очередь. Выглянул. Показал жестом, что сначала скину секиру, те молча кивнули. В момент, когда секира коснулась земли, а я корячил ногу в окно, кто-то подскочил ко мне сверху, из темноты, схватил за руку, не давая вылезти в окно, и чем-то тяжёлым ударил меня по голове.

Сознание покинуло меня не сразу. Перед тем, как отключиться, я успел услышать слова:

– Папа! Папа! Нет!

И уже проваливаясь в беспамятство, я прошептал:

– Уведи его, Казимир. Уведи отсюда.

"Жить. Жить. Жить". – пульсировало в ушах.

На самом деле – это кровь. Крупными каплями она вытекала из моего сломанного носа и падала на бетонный пол.

– Вот и мясо очнулось. – монотонно проговорил хриплый голос. – Будет хоть с кем поболтать, пока братва не вернулась.

Я попытался открыть глаза, но не смог – опухоль и кровавая корка, покрывающая моё лицо, не дали мне возможности увидеть своего мучителя.

– Не старайся, не получится. У тебя там такое, – он рассмеялся. – Пиздец полнейший.

– Кто ты? – произнёс я сквозь боль.

– Я Хава, если тебе так важно.

– Кто ты Хава, на кого работаешь? – задал я вопрос, о котором тут же пожалел.

Сильнейший удар, по лицу, потряс моё сознание.

– Это вы, мясные тушки, на кого-то работаете, а у нас махновщина. – спокойно произнёс Хава. – Задавай правильные вопросы, иначе освежую.

Несколько минут, я собирал из разных уголков мозга, остатки разума, расшвырянные ударом Хавы.

– Ты знаешь Тормунда? – спросил я.

– Конечно, знаю. Ты ничего лучше не придумал, как в последние часы своей жизни, поговорить о сериале?

– Я не о том Тормунде. Я про рыжего пидара с привоза. – уточнил я.

– Я с пидарами не общаюсь, а с рыжими и подавно. Кто этот человек?

– Не важно. – ответил я, и снова пожалел о сказанном.

Жёсткий и неожиданный удар ногой, по рёбрам, заставил меня вскрикнуть.

– Как сладко визжит свинка. Хрю – хрю – хрю. – попытался изобразить свиное хрюканье Хава и тут же пнул снова мне по рёбрам.

Дыхание сбилось. Я пытался глотать воздух ртом, но у меня плохо получалось. Разбитые губы, сломанный нос и острая боль в рёбрах, не давала мне восстановить дыхание.

– Я поясню тебе твоё положение. – продолжил Хава. – Ты – мясо. Я поймал тебя, чтобы сожрать. Но так как у нас уже есть свеженина, то получается что, ты, проживёшь ещё пару дней. Это ясно? Вижу что ясно. Так вот. Пока наша братва бродит по городу, в поиске гарнира, я сижу тут один и мне скучно. Чтобы мне не было скучно, ты должен меня развлекать: рассказывай сказки, шутки, анекдоты... да хоть песни пой, но сделай так, чтобы я не заскучал. А если я вдруг заскучаю, то я буду тебя бить. А бью я хорошо, это ты уже почувствовал. Вот собственно и всё. С чего начнём?

– Ты любишь гулять, а Хава? – спросил его я.

– Раньше любил, теперь нет. К чему это ты? – удивился садист.

– На хуй тебя послать хочу, вот и думаю, путь-то не близкий, осилишь?

Чётко поставленная "двоечка" и моё сознание покинуло меня…

Спустя какое-то время, проведённое в отключке, я услышал слова:

– Хава, братишка, а это кто? – донеслись до меня слова.

– Мясо поймал. Сверху, в окно убегало. Это оно там пожар устроило, ну или те, кто за ним гнался. – пояснил голос Хавы незнакомцу. – Их там много было.

– Зачем палился-то? Вдруг его искать будут? – спросил незнакомец.

– Пусть ищут. Сам же знаешь, что не найдут.

– Жрать готово? – перебил их третий голос.

– Давно уже, – ответил Хава. – Пошли.

Закрывшаяся дверь и лязг замка, указал мне на то, что я остался один в помещении.

Сколько я тут? Ответить на этот вопрос я не мог. Стоя на холодном бетонном полу, в луже собственной крови, со связанными ногами и привязанными к чему-то на потолке, руками, сложно следить за своим внутренним хронометром.

Попробовал пошевелить пальцами рук. Тяжело, больно, но двигаются. Это уже хорошо. Плохо то, что ужасно болели глаза или то, что от них осталось. Нужно как-то содрать засохшую кровь и осмотреться, если конечно есть еще, чем смотреть.

Сделать это можно было только одним способом – подтянуться на руках и пальцами содрать её с глаз.

После двух попыток сделать это, я оставил эту затею. Единственное, чего я добился, это адская, нечеловеческая боль в рёбрах.

– Смотри, Хава, мясо твоё ебальником до пальцев дотянуться хочет.

Этого я совсем не ожидал. Как? Они же ушли?!

– Смотри, Бес, как оно башкой вертит, не понимает, откуда мы взялись, – весело произнёс Хава.

– Ты ему чё, глаза вырезал? – спросил Бес у садиста Хавы.

– Не, не, не. Это у него ебло его так затекло. – ответил Хава.

– Давай тогда поможем ему. Пусть посмотрит на нас, удовлетворит своё любопытство.

На лицо мне плеснули воду. И кто-то, из этих садистов, начал сильно и очень болезненно, оттирать кровавую коросту тряпкой.

От этой процедуры, из носа, снова пошла кровь. Это я понял по тёплым каплям, которые начали капать мне на грудь с подбородка.

– Ну и урода же ты поймал. – сказал Бес, закончив с умыванием и отойдя от меня.

– Неее. – протянул Хава. – Не поймал, а сделал.

Оба ублюдка дружно заржали, а я приоткрыть глаз. Да, всего один глаз. Правый. Нет, нет, левый глаз тоже остался при мне. Просто опухоль, не позволила мне его открыть и взглянуть на Хаву и Беса, бинокулярным зрением.

Увиденное меня поразило. Даже не так. Я просто АХУЕЛ от увиденного – посреди комнаты, освещаемой двумя факелами, стоял тот самый, убитый моим сыном людоед!

– Как? Как так? Тебя же убили? Мы убили тебя! – не понимая к чему это приведёт, произнёс я.

Оба садиста замерли. С их лиц мгновенно пропали улыбки.

– Бес. Это о чём он. Как они могли тебя убить? Или я ему башку стряхнул? – спросил Хава Беса.

– Он не обо мне. Этот кусок тухлого мяса, говорит о моём брате. – Ответил Бес.

– Получается, что я тебе подгон босяцкий сделал?

– Ты сделал мне самый ахуенный подарок, Хава. Спасибо братан.

Бес повернулся к Хаве и обнял его, а я только сейчас понял – легко мне никто сдохнуть не даст!

"БУМ,… БУМ,… БУМ!!!" – раздался звонкий, металлический звук.

Хава с Бесом отодвинулись друг от друга.

– Не найдут говоришь! – рявкнул Бес. – Сторожи это мясо, мы с Ляхом разберёмся.

– Пиздец тебе Хава. Сейчас мои люди ворвутся и отрежут ваши ебливые головёшки. – обратился я к своему соглядатаю. – Но у тебя есть шанс...

– Иди нахуй, со своим шансом. – перебил меня Хава. – Не в том ты, мясо, положении, чтобы торговаться.

– Смотри, я предлагал.

В один прыжок, Хава очутился рядом со мной и ударил меня кулаком в живот.

– Завали ебальник, кусок мяса. – прошипел он.

– Ты, конченный трупоед, только и можешь связанных бить. Развяжи и посмотрим, что ты умеешь.

– Типа честный бой, да? – спросил Хава. – Один на один. Проигравший умирает, да?

– Да. Именно так. – ответил я, в надежде получить шанс, на поединок.

– А давай. – согласился Хава. Взял со стола, стоявшего в дальнем углу, шкуросъёмный нож и подошёл ко мне. – Один на один, да?

После этого он дико заржал и спросил:

– Ты, правда считаешь, что такие долбоебы существуют?

– Надеялся. – разочаровано ответил я.

Он вплотную приблизился ко мне и продолжил:

– Такие, сказочные долбоебы, живут только в кино или в твоей пустой башке.

– А – А – А – А – А – А – А !!! – донёсся до нас крик из-за двери.

Хава обернулся. В этот момент я собрал остатки своих стремительно угасающих сил, откинул голову назад, и в момент, когда он повернулся ко мне, ударил его лбом в нос.

Впервые, за время, проведённое в "гостях" у этих садистов, мне повезло. Удар получился сильным и точным. Нос Хавы хрустнул, а сам он сделал два быстрых шага назад и завалился на пол.

Мощный удар в запертую дверь, оповестил меня о скором спасении. Но мои спасители могли и не успеть. Об этом я думал, глядя на поднимающегося Хаву, с ебальником залитым кровью. Он сел на жопу, тряхнул головой, поднял нож, который так удачно упал рядом с ним, и начал вставать на ноги.

Ещё удар. Дверь хрустит, но не открывается. В этот момент Хава встаёт и делает первый шаг в мою сторону.

Третий удар. Дверь распахивается. На пороге стоит он. Мой спаситель! Мой сын!

Хава ускоряется, замахивается ножом, чтобы ударить меня им сверху. Я, на сколько это возможно, отклоняюсь назад. Слава, бросается к Хаве, начиная раскручивать над головой секиру.

Пытаюсь подогнуть и резко выпрямить перед собой ноги, чтобы не дать Хаве подойти ко мне, но мышцы не слушаются меня. Вместо всего этого, у меня получилось только жалкое дёргание. Этого хватило, чтобы выжить, но не хватило, для того, чтобы остаться невредимым.

Плохо заточенный , шкуросъемный нож, начало рвать мне кожу на лице.

Лезвие ножа Хавы, пробороздило по моему лбу. Затем оно опустилось ниже, разрезало опухшую бровь и разорвав мне левую щеку, закончило свой кровавый путь по моему лицу.

Та боль, что была во мне до этого, угасла. На её место пришла новая. Сильная, резкая – нет! Всё это не те слова, которыми можно выразить эту боль. Как невозможно описать боль грешника, варящегося на медленном огне, в адском котле, так нельзя описать и то, что я почувствовал тогда.

В момент, когда нож Хавы, закончил вспарывать мне лицо, лезвие секиры соприкоснулось с его шеей, и с лёгкостью отсекло голову от его тела…

Сознание медленно покидало меня. Сквозь едва приоткрытый правый глаз, я увидел, как в комнату, через выбитую дверь, вбежали два человека. Юрка и Казимир. Мелькнуло лезвие хопиша Кривого, перерезая кожаные ремни, на которых я был подвешен за руки, к стальному крюку в потолке.

– Надо промыть и зашить. – услышал я голос Казимира.

– Чем зашить? Хуем что ли? – ответил ему Кривой, вопросом на вопрос.

– Ну если он у тебя такой маленький, то можно и хуем. – подъебал его Казимир.

– Заткнитесь оба! – рявкнул на них сын. – Нужны чистые тряпки и кипячёная вода.

– Уже бегу. – быстро ответил ему Казимир и прихрамывая выбежал из комнаты.

– Дядя Юра, можно с этим что-нибудь сделать. – сын указал пальцем, на мой нос.

– Выправить можно. Только ему будет очень больно. – ответил ему Кривой.

– Там совсем пиздец, да? – превозмогая боль, спросил я.

– Полный пиздец. – подтвердил Юрка.

– Сделайте это. – попросил я их.

– Ну если так, то держи его сильнее. – обратился Кривой к сыну...

Я дико закричал и сознание, покинуло меня. Следующее, что я смог услышать, были слова Кривого.

– ... я ему кричал, а он, как будто, не слышал меня, просто убежал и всё.

– Ссучился по-ходу ваш Алёша. – ответил ему Казимир.

– Не тебе судить. – спокойно и очень устало ответил ему Юрка.

– Может я и не прав, и судить не мне... – начал было Казимир.

– Не "может", а не прав ты. – осёк его Юрка. – И вообще, давай не будем про это.

– Как скажешь.

В их голосах чувствовалась усталость.

– Как думаешь, пацан дойдёт? – спросил Кривой.

– Даже не сомневайся, этот точно дойдёт. Или ты уже забыл, что он там вытворял?

Эти слова, Казимир произнёс какой-то странной интонацией. В голосе его присутствовал первобытный страх, перемешанный с диким восхищением, и произнося эти слова он перешел на шепот.

– Такое забудешь. – так же тихо, ответил ему Юрка.

После этих слов, я снова погрузился в беспамятство. Сколько прошло времени, до того, как я снова открыл глаза, я не понимал. Очнулся я дома, лёжа в своей постели. На улице день. Из открытого окна слышны чьи-то разговоры. Но разобрать, кому принадлежат эти голоса, я не мог.

Я повернул голову в другую сторону. В дверях стояла жена.

– Наконец-то очнулся. – радостно улыбаясь, произнесла она.

– Привет. – я попытался улыбнуться, в надежде сохранить свои яйца невредимыми. – Как там сынок?

– С ним всё хорошо. А вот про тебя так сказать нельзя. – ответила она.

– Я живой, а значит всё хорошо. Сколько я был без сознания?

– Три недели...