Текст книги "Пустая комната (СИ)"

Автор книги: Scarlet Heath

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

«Я хочу увидеть дядю. Хочу увидеть Уинстона Карца».

Что ж, если ничего не изменилось, то это должно сработать. Если это сработало на Марти, то сработает и на дяде. И пусть это будет не ее дядя в полном смысле этого слова, а лишь иллюзия, это не так важно. Да, мертвых нельзя вернуть. Но Одри была уверена, что Пустая комната сохранила в себе часть подсознания Уинстона Карца.

И она не ошиблась.

– Не желаете ли остановиться в нашем отеле? – раздался чуть хрипловатый голос за ее спиной.

Одри обернулась и в недоумении уставилась на управляющего из отеля «Придорожный». Он стоял в своем красном костюме и такой же красной шапочке, стоял за регистрационной стойкой и улыбался.

Одри растерялась. Почему Пустая комната подсунула ей управляющего, которого искали Джошуа и Мэтью вместо дяди, которого она… как бы это сказать… заказывала?

– В нашем отеле Вас ждут все удобства, какие только пожелаете! И даже если Вам нужны призраки для вдохновения, мы доставим Вам и их! – бодрым голосом пропел управляющий.

Одри подошла к нему ближе, вглядываясь в его лицо. Тень узнавания мелькнула у нее в душе. Это лицо, эта хитрая улыбка… Ну, конечно! Почему она не узнала его раньше?

– Потому что это было так давно, дорогая, – ответил ее дядя. – Ты была ребенком, а я напугал тебя до смерти всей этой чертовщиной, взвалил на тебя непосильный груз. Но я не мог, не мог ждать, когда ты вырастешь, у меня было слишком мало времени.

– Дядя! – воскликнула Одри.

Уинстон Карц вышел из-за стойки, снял свою шапочку и крепко обнял племянницу. И Одри обнимала его со слезами радости, как когда-то обнимала своего погибшего пса Марти. И даже если это была всего лишь иллюзия, все равно, Господи, как же она была прекрасна…

– Но почему? – спросила Одри, когда они снова посмотрели друг на друга. – Почему ты переодет управляющим?

Уинстон Карц с улыбкой указал пальцем на бейджик, прикрепленный к костюму. На нем стояло имя: «Эдвард Купер».

– Эдвард Купер? – переспросила Одри. – Кто это?

– Мой любимый персонаж, – ответил Карц. – Управляющий в призрачном отеле из моей первой книги.

На лице Одри снова засияла радость узнавания.

– Ну конечно! Я вспомнила! Такой хитренький тип, который все знает, но ничего не скажет!

– Точно-точно, – дядя усмехнулся. – Я всегда хотел быть похожим на него. И Пустая комната воплотила даже эту мою маленькую фантазию.

А Одри продолжала вглядываться в его лицо. Дядя ничуть не изменился за эти одиннадцать лет. Время для него остановилось, замерло в этой комнате. Одри смотрела на его лукавую улыбку заговорщика, с которой он когда-то шептал ей: «Ну что, ты готова увидеть нечто, что изменит твою жизнь?». Но она не была готова. Она готова лишь сейчас. Она смотрела на эти морщинки на лбу и в уголках глаз и никак не могла поверить, что перед ней иллюзия. Она могла прикоснуться к дяде и почувствовать тепло его кожи. Так неужели всего этого не существует? Неужели это ее подсознание ведет такие жестокие игры?

– Ты ведь не мой дядя, да? – спросила она. – Ты иллюзия, созданная Пустой комнатой, как Марти тогда.

– Ну почему же, в какой-то степени я действительно твой дядя.

– Что значит «в какой-то степени»? – нахмурилась Одри.

– Я прожил здесь довольно долго, достаточно долго для того чтобы Пустая комната забрала себе часть моего подсознания. Я не призрак, но я и не просто иллюзия. Я более реален, чем твой Марти, чем все призраки прошлого, которых видели твои друзья, потому что я на самом деле жил в Стоун-холле. Пустая комната сохранила моментальный слепок, отпечаток меня, понимаешь?

– Думаю, что понимаю.

Они помолчали какое-то время, а потом Одри прошептала:

– Прости меня. Я ничем не смогла тебе помочь.

– Не извиняйся, – Уинстон Карц ласково провел ладонью по ее волосам. – Тогда ты и не могла ничего сделать. Но я не зря поставил на тебя. Я знал, что однажды ты обязательно вернешься. И ты не подвела своего старика!

– Значит… ты так и не нашел способ уничтожить Пустую комнату? – спросила Одри.

Он покачал головой.

– Нет, дорогая… Но я понял одну вещь. Пустую комнату нельзя уничтожить.

– Что?! Нельзя? – это был неожиданный удар. – Но если это так, значит все зря! Значит, я не смогу вытащить отсюда Вивиан, Джошуа и…

– Подожди, не торопись, – улыбнулся дядя. – Выслушай, что я тебе скажу. – Да, Пустую комнату нельзя уничтожить. Если это и было возможно раньше, то уже не теперь, когда она обрела такое могущество. Уничтожить Пустую комнату – все равно что уничтожить собственное подсознание. Это невозможно, ведь так?

Одри кивнула, все еще не понимая, куда он клонит.

– Но Пустую комнату можно обезвредить. Точно так же, как можно обезвредить свое подсознание, очистив его. Пустая комната реагирует на тьму в глубине человеческих душ. Но если принять эту тьму, принять и выпустить ее, если освободиться, то Пустая комната уже не сможет подобраться к тебе. Она будет бессильна перед человеком, который честен сам с собой. Пустая комната уже отпустила твоих друзей. Она ничего не может сделать им, потому что они очистили свое подсознание, свою совесть. Она больше не может питаться их кошмарами, их чувством вины. Она утратила свою власть над ними. Но если вдруг тьма вернется в их души, Пустая комната снова начнет действовать. И другого выхода нет, другого пути нет, Одри.

– Это значит… – Одри вздохнула и посмотрела дяде прямо в глаза. – Значит, что ты не смог освободиться от собственной тьмы? В конце концов, она поглотила тебя.

– Именно так, – он горько усмехнулся. – Я привык во всем полагаться на себя, и это было моей ошибкой. Невозможно победить тьму в одиночку, Одри. И я проиграл. Но ты сильнее меня. У тебя есть твои друзья. У тебя есть Вивиан.

Одри смутилась. Мысль о том, что дядя знает про ее отношения с Вивиан, заставляла ее сердце биться чаще, поднимая в груди чувство жгучего стыда.

– Не надо этого, – прошептал Уинстон Карц, и лицо его сделалось серьезным. – Не надо подавлять свои чувства к другим людям. Если тебе дорога эта девушка, ты должна радоваться этому. Это значит, что твое сердце еще способно чувствовать, это значит, что Пустая комната бессильна против тебя. У меня не было такого человека. И посмотри, что стало со мной! На самом деле, моя дорогая, победить Пустую комнату – значит победить монстров внутри себя.

– И каких же монстров ты не смог победить? – спросила Одри. – У меня и моих друзей, у каждого из нас, было что-то из детства, что волочилось за нами, отравляя жизнь. А что было у тебя? Что ты не смог победить?

– Хороший вопрос, – похвалил Уинстон Карц. – Я так и знал, что ты спросишь! Что ж… Думаю, тебе можно рассказать. После всего, что случилось с тобой, ты заслуживаешь того, чтобы знать это. Моя страшная тайна тоже тянется из детства. Кое-что произошло между мной и твоей мамой. Нечто похожее произошло с Вивиан и Джошуа. Только они оба смогли найти путь к примирению, а мы – нет… – он вздохнул. – Ты думаешь, твоя мама терпеть меня не могла только лишь потому, что я писал дурацкие ужастики и был не от мира сего?

Одри пожала плечами.

– А что, была еще какая-то причина?

– Была! Еще как была! Да, признаюсь, я был не самым лучшим братом. Я всегда был странным. Но твоя мама была очень хорошей сестрой. Она поддерживала меня в моем писательском начинании, защищала от нападок сверстников, издевавшихся над моим увлечением. В чем-то Вивиан очень похожа на твою маму.

Эта новость поразила Одри, если не сказать больше. Этого просто не могло быть! Ее мать совсем не похожа на Вивиан. Ее мать вредная и упертая, часто холодная и равнодушная, ее мать… Стоп. Но ведь и Вивиан вредная и упертая и…

– Да, моя дорогая, – улыбнулся Карц. – Они в самом деле очень похожи. Вот только я, в отличие от Джошуа, так и не нашел в себе сил помириться с ней.

– Странно, я никогда не думала, что между вами стоит серьезная ссора… Мама избегала говорить о тебе, не уставала напоминать, что ты странный, но тогда, когда ей нужно было уехать в Париж, она оставила меня с тобой, значит, она все равно доверяла тебе!

– Доверяла… Но уже не так, как доверяла раньше. Прошло слишком много времени. Время изгладило из памяти нашу ссору. Но наши отношения так и не стали такими, какими были в детстве.

– Но что же произошло между вами? Ты…

– Да, я предал ее. Я всегда был трусом. Именно поэтому я заперся в этом особняке и вел жизнь затворника. Я просто боялся! Боялся окружающих людей. Я хорошо ладил только со своими персонажами, но под конец даже с ними мои отношения совсем испортились. Не знаю, простила ли твоя мама меня или нет… Она всегда была очень гордой. В любом случае, сам себя я так и не смог простить.

– Но что все-таки произошло между вами? Из-за чего вы поругались? – не унималась Одри.

Дядя только покачал головой.

– Если бы я только мог это рассказать, я бы сейчас не находился здесь. Если бы я мог говорить об этом открыто, как говорил Джошуа, Пустая комната не одолела бы меня. Но я могу лишь сказать, что предал ее. Поверь, тебе этого будет достаточно.

Одри кивнула.

– Хорошо. Я больше не буду спрашивать.

– Важно не то, что я сделал, а то, что мои кошмары вместе с чувством вины в итоге поглотили меня. Но с тобой и с твоими друзьями этого не должно случиться. Потому что я был одинок, а вы есть друг у друга.

– А что насчет моего двойника? – поинтересовалась Одри. – Моей темной половины, которую я создала тогда в Пустой комнате? Что будет с ней? Оставит ли она меня когда-нибудь в покое?

– Это полностью зависит от тебя, моя дорогая. Только от тебя.

– Но что мне сделать? Вивиан говорит, что я должна перестать подавлять в себе желания и страхи…

– И твоя Вивиан права, – он улыбнулся и снова коснулся ее волос. – Перестань бегать от себя. И твой двойник перестанет бегать за тобой. Потому что она снова станет частью тебя. Она – это ты.

– Вивиан говорит то же самое, – Одри недовольно хмыкнула, ведь признавать правоту Вивиан ей до сих пор было не очень-то приятно. – Она говорит, что я должна пообщаться со своим двойником.

– Вот и прислушайся к словам этой девушки. Вивиан желает тебе только добра.

Одри снова смутилась и захотела поскорее перевести разговор с Вивиан на что-нибудь другое. Она спросила:

– Значит, неизвестно точно, как Пустая комната возникла здесь и как она действует? Мне до сих пор сложно поверить, что все это возможно.

– Да, – Уинстон Карц кивнул. – Такое не просто уложить в голове. Но это происходит. Возможно, Пустая комната – это не единственное место в мире, где случается подобное. Мы не знаем, как возникают эти места и как они исчезают. Наше подсознание таит еще множество загадок. Пустая комната – всего лишь одна из них.

– Что ж. Думаю, я узнала все, что хотела знать. Спасибо тебе, дядя!

– Рад был помочь. Если что, я всегда к твоим услугам. Но все-таки постарайся не злоупотреблять Пустой комнатой. На твоем месте я бы больше никогда не заходил сюда. Никогда не знаешь, когда эта комната из послушного и угодливого друга превратится в страшнейшего непобедимого врага.

Одри кивнула.

– Я это запомню.

Они снова обнялись, прощаясь. Одри еще раз поблагодарила дядю и с грустью посмотрела в его прищуренные глаза. Она сказала:

– Сейчас я выйду за дверь и буду представлять, что ты остался здесь. Буду представлять, что это обычная комната, а ты сидишь тут за какой-нибудь новой книгой. Буду представлять, что в любой момент я могу навестить тебя. Хорошо?

– Я всегда буду здесь, моя дорогая, – дядя шутливо отдал честь, и Одри, обернувшись на него в последний раз, открыла дверь и покинула Пустую комнату. Покинула место, которое в равной степени было и раем, и адом. Оно могло исполнить мечты, могло подарить встречу с умершими близкими, но оно же могло оживить самый страшный кошмар и, обнажив всю тьму твоей души, в конце концов, уничтожить тебя. Оно могло все. Запретов не существовало.

Одри вышла в коридор и сначала не заметила там Вивиан. Вивиан сидела на полу под дверью, положив голову на руки, и когда она подняла взгляд, Одри прочитала в нем такое облегчение, такую радость, что сразу стало трудно дышать.

– Господи, наконец-то! – прошептала Вивиан. – Я уж думала, ты никогда не вернешься!

– Разве я была там так долго? – удивилась Одри.

– А что, два часа – это, по-твоему, недолго? – кажется, Вивиан действительно волновалась.

– Два часа? Не может быть, я была там минут пятнадцать, не больше!

– Вот, полюбуйся! – Вивиан буквально сунула ей в нос свои наручные часы, которые показывали 14:25.

– Подумать только… Видимо, время в том месте течет по каким-то своим законам. А ты… Ты что, все это время сидела здесь?

– Конечно, нет! – было видно, что Вивиан все еще дуется и не хочет показывать, что беспокоилась за нее. – Сначала я посидела с парнями в библиотеке и рассказала им о том, что мы выяснили во время сеанса гипноза. А потом они пошли готовить обед, а я… вернулась сюда.

– Так сколько же было времени, когда ты вернулась сюда? – с улыбкой спросила Одри.

– Ну, может… около часа, не знаю, – с неохотой ответила Вивиан.

– Значит, ты сидишь здесь уже примерно один час и двадцать минут?

– А, к черту все! – воскликнула вдруг Вивиан и порывисто обняла Одри за шею. – Я чуть с ума не сошла, довольна? Сидела здесь и боялась, что ты никогда не вернешься! Это ты хочешь услышать?

– Да… Именно это, – шепнула Одри, обнимая ее в ответ. – Прости, не хотела волновать тебя.

– Ладно, забыли, – Вивиан отстранилась. – Лучше расскажи, что ты там видела?

Но Одри не торопилась отвечать на этот вопрос. Она взяла лицо Вивиан в ладони и молча смотрела ей в глаза, чем немало смутила девушку. Одри чувствовала тепло ее кожи, ощущала запах ее волос, обнимала ее, как только что обнимала своего дядю, который умер десять лет назад. Оказывается, иллюзии могут быть так реальны…

– Ну что ты уставилась на меня? – не выдержала Вивиан. – Я начинаю чувствовать себя неловко…

– Вивиан…

– Да?

– Пожалуйста, скажи, что ты настоящая. Я боюсь, что ты всего лишь плод моего воображения, оживленный проклятой комнатой. Боюсь, что тебя не существует, что всего этого не было. Я теряюсь между фантазиями и реальностью, я…

– Ты что, совсем рехнулась? – усмехнулась Вивиан. – Конечно, я настоящая! Откуда эти идиотские сомнения? Хочешь, я прямо сейчас докажу тебе, какая я настоящая? – Вивиан наклонилась к Одри, обжигая дыханием кожу шеи, и больно укусила девушку за мочку уха.

– Ай! – Одри засмеялась.

– Ну как, веришь в меня?

– Верю…

– А то пойдем к тебе в комнату, и я продолжу доказывать…

– Вивиан…

– Да?

– Я не хочу, чтобы ты тоже исчезла.

– Я не исчезну.

15:18

Когда Вивиан и Одри спустились на кухню к обеду, парни, прилипнув плечами друг к другу, сосредоточенно читали какие-то листочки бумаги.

– Что это? – спросила Одри.

Джошуа не отвечал, пока не дочитал до конца страницы, а потом протянул листочки подруге со словами:

– Вот. Я нашел это в мешке с рисом.

Ну конечно. Очередная часть дневника Уинстона Карца. Пока Джошуа накладывал еду, Вивиан и Одри сели читать.

…

Они победили. Мои кошмары. В моей душе было заперто столько тьмы, что ее с лихвой хватило бы на нескольких человек. Жаль, что я так и не смог ничего сделать. Я знаю, что мои дни сочтены. Я думаю про свою племянницу. Как там она? Помнит ли о том, что я показал ей почти год назад? Наверняка, помнит. Пустая комната уже сделала моментальный снимок с ее сознания и теперь не отпустит, не отпустит до тех пор, пока Одри не вернется сюда. Вот только меня здесь уже не будет. Некому будет защитить ее. От нее же самой.

…

Сейчас, когда все для меня уже закончилось, когда я с трудом отличаю день от ночи, когда смешались реальность и иллюзия, именно сейчас я все чаще оглядываюсь на свою жизнь. На все, что я успел сделать и что – нет. Я написал много книг, бесполезных книг. Исписал целую гору бумаги, добился славы, обзавелся поклонниками. Но самого главного так и не сделал. И уже не сделаю. Дорогая, дорогая моя Кэтрин, если ты когда-нибудь прочтешь эти строки, знай, что я всегда любил тебя и всегда, каждую секунду своей жизни раскаивался в том, что сделал. Пожалуйста, прости меня, если сможешь.

…

Стоун-холл. Я часто думаю о том, что с ним будет, когда меня не станет. Да, по завещанию дом отойдет Одри, но девочка еще слишком мала, не думаю, что Кэтрин позволит ей переехать сюда в ближайшем будущем. Я представляю себе Стоун-холл пустующим. Все верно, пустующим, ведь кто, черт возьми, захочет жить в доме, где жил чокнутый писатель? Разве что какой-нибудь извращенец, любитель мрачных историй, извращенец вроде меня. И я думаю о том, что ждет его здесь, когда он откроет комнату, которую нельзя открывать. Пустая комната доберется до любого, у кого есть тьма в душе. А она есть у каждого.

Поэтому я искренне надеюсь, что Стоун-холл останется пустовать до тех пор, пока Одри не вернется сюда. Мне жаль этот дом. Оранжерея погибнет, прекрасный сад зарастет, в комнаты проникнут пыль и грязь. Стоун-холл хороший дом. Он не виноват в том, что одна единственная комната превращает его в особняк ужасов.

Мне хотелось бы, чтобы однажды Одри смогла полюбить его, как полюбил я. Мне хотелось бы, чтобы она поняла, каким замечательным может быть это спокойное место в своем тихом уединении. Мне хотелось бы, чтобы она подарила Стоун-холлу вторую жизнь.

Верить в это – единственное, что мне осталось сейчас.

На этом дневник Уинстона Карца заканчивался. Одри сглотнула, ощущая подступающий в горлу комок. Под столом Вивиан крепко сжала ее руку.

– Все вышло так, как он и описывал здесь, – прошептала Одри. – Сад и оранжерея погибли… Все, чем он так дорожил, умерло.

– Это неправда, – сказала Вивиан твердо. – Оно не умерло. Оно просто ждало твоего возвращения. Стоун-холл теперь твой дом. Ты больше не маленькая девочка. Ты сможешь позаботиться об этом месте. Главное помнить, что чужим людям здесь не место. Иначе Пустая комната уцепится за них, как уцепилась за нас. Поэтому никаких больше извращенцев в Стоун-холле, кроме нас!

Одри рассмеялась, а Мэтью и Джошуа подхватили ее смех. Когда все отсмеялись, Вивиан спросила:

– Кэтрин… так зовут твою мать, да?

– Да, – Одри закивала. – Я должна обязательно показать ей эту запись. Мама ни за что не поверила бы во все, что мы здесь увидели, да и ни к чему ей это знать. Она не поверит, что я разговаривала с дядей, зато эти записи вполне реальны. Мама должна знать, что дядя раскаивался.

Они помолчали какое-то время, а потом Мэтью не вытерпел и спросил:

– Ну что… все, как бы это, остывает… давайте есть, что ли?

И компания разразилась дружным хохотом.

16:14

После обеда они перебрались в гостиную, где затопили камин. Дождь уютно шуршал по крыше, потрескивал огонь. Вивиан смотрела на пламя, не отрываясь, и его отблески окрашивали ее рыжие волосы, делая их огненными.

– Как думаете, Пустая комната теперь оставит нас в покое? – спросил Джошуа.

– Не знаю, как вы, а я хочу подстраховаться на этот случай, – сказала Вивиан, не отрывая глаз от метущегося пламени. – Я уже очистила свою совесть перед самой собой и перед Одри. Я рассказала Одри одну историю, которую не рассказывала раньше никому, даже тебе, Джошуа, – и она перевела взгляд на брата.

– Что за история? – удивился Джошуа.

– Помнишь миссис Морган?

Так Вивиан начала свой рассказ. Она рассказала о том, как миссис Морган оставляла ее одну в комнате на несколько часов вместе с куклой, принадлежавшей ее мертвой дочери. Рассказала о том, как ей было страшно, и как сильно она возненавидела старуху. Так сильно, что в тринадцать лет выпустила эту ненависть наружу, и что из этого вышло. Рассказала о том, как малышка Сьюзи стала навещать ее в Стоун-холле. И о том, как ей удалось простить саму себя.

Казалось, что больше всех этой истории удивился Джошуа. Он воскликнул:

– Господи, Вив, я даже представить не мог, что все эти годы ты жила с таким грузом вины!

Вивиан пожала плечами. Она снова безотрывно смотрела на пламя, трепещущее в камине.

– Ты был еще слишком мал, чтобы знать о таких вещах. Я думала, что расскажу тебе, когда ты подрастешь, но… Потом мы поругались, и все.

– Да… – Джошуа вздохнул. – Мне жаль, что все так вышло.

– Мне тоже.

– Но, по крайней мере, сейчас все это закончилось! Вы помирились, и эта история с миссис Морган ушла в прошлое! – попытался внести нотку оптимизма Мэтью.

– Верно, – улыбнулась Одри и положила руку Вивиан на плечо. – Пустая комната всем нам открыла глаза на истинных нас. Она помогла нам разобраться с собственными чувствами.

– Выходит, что Пустая комната – это не зло, – произнес Джошуа, подумав. – По сути она бесстрастна. Это мы наделяем ее злом или добром. Она лишь открывает нашу сущность, только и всего! А судим себя тоже мы сами.

Они снова немного помолчали, размышляя над его словами, а потом Мэтью сказал:

– Я благодарю Вивиан за откровенность, и, следуя ее примеру, тоже хочу рассказать о своей страшной тайне. Действительно хочу. Если бы мне неделю назад кто-нибудь сказал, что я буду рассказывать об этом всем вам, я бы ни за что не поверил. Но с тех пор многое изменилось…

Так начал свой рассказ Мэтью. Его глаза до сих пор наполнялись слезами, когда он говорил о том, как Вилли ушел под воду, а сам он слишком испугался, чтобы прыгнуть за другом и спасти его.

Казалось, его история больше всех взволновала Вивиан. Она сказала:

– Послушай, Мэтью, ты так и не смог избавиться от чувства вины, это нехорошо. Пустая комната может не отпустить тебя, ведь ты все еще не смог себя простить.

– Да, да, я знаю, но что я могу поделать? – прошептал парень, окончательно расстроившись. – Вилли так ни разу и не явился ко мне в этом доме! Я видел только того близнеца-утопленника, но не видел своего друга… Мне кажется, что Вилли никогда не простит меня.

– А теперь послушай меня, нытик, – сказала Вивиан серьезно. – С таким настроем ты из Стоун-холла никогда не уедешь! Что толку до сих пор страдать об этом, что толку от этой бесконечной перемотки пленки в обратном направлении? Вилли умер, он умер, понимаешь?

Это были жестокие слова, но это было правдой. Мэтью закрыл лицо руками.

– И ты можешь сколько угодно переигрывать события того дня в своей голове, от этого уже ничего не изменится, – продолжала Вивиан. – Ты можешь воображать себя героем, каким никогда не был, воображать, как ты вытащил этого мальчишку из воды, и все жили долго и счастливо, но ведь это был бы уже не ты, понимаешь? Настоящий ты испугался, что не удивительно, ты не был храбрым героем, ты был обычным ребенком, которому стало страшно. Вот в чем правда, Мэтью. Прими себя таким, какой ты есть. Реальность не всегда должна быть красивой и благородной, наоборот, чаще всего она оказывается именно такой. Но тебе надо жить с этим, жить дальше! Вилли умер, а ты жив. Ты можешь представлять себя героем, но никто не знает, что было бы, прыгни ты тогда в воду. Ты мог бы тоже утонуть, и тогда тебя вообще не было бы сейчас здесь. Но ты есть. Так перестань же ныть и прими достойно все, что ты сделал и не сделал! Это жизнь. Другого пути нет.

Мэтью отнял руки от лица и внимательно посмотрел на Вивиан. А потом вдруг улыбнулся.

– Да. Ты говоришь правду, Вивиан. Я всегда был трусом, таким и остался, таким и помру. Но почему-то мне всегда было очень сложно принять себя таким. Мне хотелось измениться, но не получалось.

– Легко принять себя умным, сильным и смелым, – сказала Вивиан. – Но трудно принять себя трусливым, подлым, трудно принять в себе темную сторону. Думаю, Пустая комната хотела, чтобы мы сделали именно это. Невозможно вечно убегать от себя. Рано или поздно тьма все равно догонит. Думаю, что только приняв ее и отпустив, мы сможем жить дальше.

– Хорошие слова, – прошептал Джошуа, и остальные с ним согласились.

– Что ж, теперь, когда наш сеанс откровений окончен, я должна пойти и завершить свою часть этого дела, – сказала Одри. – Я должна встретиться лицом к лицу со своей тьмой.

– Хочешь поговорить с двойником? – с тревогой спросила Вивиан.

– Именно, – Одри решительно поднялась с дивана, а вслед за ней поднялся Мэтью.

– Пойду проверю, как там наш бензин. Если все действительно закончилось, то сегодня мы сможем наконец-то уехать отсюда.

Но почему-то ни у кого эта мысль уже не вызывала такого энтузиазма, как раньше…

17:01

Мэтью вышел на пронзительный осенний холод, оставив Джошуа и Вивиан в гостиной, уютно устроившихся на диване и болтающих так, словно весь мир перестал для них существовать. Джошуа обнял сестру за плечи, а она положила голову ему на плечо. Они вполголоса обсуждали подробности истории с миссис Морган. И Мэтью подумал, что эти двое всегда были близки, несмотря на долгие десять лет, что они провели в ссоре. На самом деле между ними как будто бы ничего не изменилось.

Мэтью шел по каменистой дорожке к машине и с улыбкой думал, что встреча с Вивиан круто изменила его жизнь. Если бы тогда она не угостила его выпивкой в клубе, если бы они не разговорились, он никогда не приехал бы Стоун-холл, не встретил Джошуа, не смог простить себя за прошлое.

В тот вечер он пошел в клуб, чтобы познакомиться с какой-нибудь не очень настойчивой девушкой, которая не будет лезть к нему в штаны, и в то же время создаст видимость того, что он натурал. Но все вышло как раз наоборот. Вивиан была довольно настойчивой девушкой. Она была яркой, веселой, она знала себе цену, она смогла очаровать даже Мэтта. В первый же вечер она произвела впечатление уверенной в себе девушки, и Мэтью даже представить не мог, что она может оказаться настолько ранимой, что за ее колкими шуточками скрывается страх того, что ее снова предадут, разбив сердце.

Все то время, что они общались до поездки в Стоун-холл, Мэтью выдумывал всевозможные, порой немыслимые отговорки, чтобы не оставаться у Вивиан на ночь, ведь он уже мечтал только о Джошуа, однако от поцелуя отвертеться ему не удалось.

Нельзя сказать, что ему совсем не понравилось. Вивиан хорошо целовалась, хоть и была девчонкой. Но уже тогда Мэтью насторожило кое-что. В ее поцелуе была какая-то исступленность. Вивиан словно цеплялась за него, просила у него что-то, просила защиты, просила то, чего он не мог ей дать. Мэтью тогда со всей ясностью ощутил, что Вивиан нужен кто-то сильный. И даже если бы он был натуралом, они все равно не смогли бы быть вместе. Тот поцелуй растревожил и напугал его. В нем было отчаяние. Оно вырывалось наружу, Вивиан не могла удерживать его в себе вечно, не могла контролировать каждую секунду своей жизни.

И Мэтью был уверен, Вивиан тогда тоже поняла, что то, чего она искала, он не мог ей дать. Потому что она оставила свои решительные попытки соблазнить его. Возможно, она еще надеялась на что-то, но в глубине души понимала, что лучше бы этому не бывать.

Погруженный в воспоминания, Мэтью открыл багажник и вытащил канистру. Пустая. Странно.

Что ж. Бензина у них по-прежнему не было. На улице уже темнело, и не было даже речи о том, чтобы попытаться уйти из Стоун-холла пешком. Неужели опять? Неужели ничего не вышло?

Наверное, Мэтью еще долго стоял бы с пустой канистрой в руках, словно ожидая, что бензин вдруг наполнит ее волшебным образом, если бы вдруг не заметил, что в машине… кто-то сидит.

И это стало таким шокирующим открытием, что от испуга парень выронил канистру из рук и попятился. Кто-то сидел на заднем сидении, повернувшись к нему спиной. Кто-то маленький.

Мэтью сморгнул, но, конечно же, видение не пропало. То был мальчик. И почему-то этот мальчик был одет в ту самую куртку, которая была на Вилли в тот день, когда он утонул.

Мальчик обернулся, и Мэтью выдохнул. Это был Вилли. Очень бледный, даже белый, с кожей, как будто светящейся в наступающих сумерках. Мэтью успел подумать, что Вилли совсем не похож на все те реалистичные видения, что прежде были у них в Пустой комнате. Кто же он? Неужели… призрак?

– Вилли? – позвал он.

Вилли молчал. Мэтью в изумлении обнаружил, что видит салон машины… сквозь мальчика.

– Вилли… это действительно ты, – прошептал Мэтью.

Призрак не говорил ни слова.

– Вилли, пожалуйста прости меня за то, что я не помог тебе в тот день, – взмолился Мэтью, боясь, что Вилли исчезнет, а сам он так и не успеет сказать самого главного. – Прости, что не спас тебя, прости, что не послушался, когда ты хотел уходить… Это я во всем виноват, пожалуйста, прости меня! Вилли… Ответь мне что-нибудь, пожалуйста! Ты простишь меня?

Но Вилли не отвечал. Он лишь медленно закрыл глаза и снова открыл, что можно было расценить как согласие. Точнее, Мэтью надеялся, что это согласие. А потом мальчик растворился в воздухе, оставляя салон автомобиля пустым. Ну, или почти пустым… потому что, когда Мэтью открыл заднюю дверь, на том самом месте, где сидел Вилли, он обнаружил канистру.

Полную канистру бензина.

17:04

Одри поднялась на чердак, где ее ждало надтреснутое зеркало. Вот только Одри уже не чувствовала перед ним такого панического страха. Ей не хотелось набросить на зеркало простыню и убежать, захлопнув дверь, как тогда, когда ей было десять, как всегда она делала во сне.

Одри провела кончиками пальцев по холодному зеркальному стеклу, и ее отражение ей улыбнулось. Одри вздрогнула и отдернула руку.

– Эх, Одри, ну когда же ты уже перестанешь шарахаться при виде меня? – спросила двойник.

– Никогда не перестану, – проворчала Одри. – Я все же предпочитаю видеть свое отражение в зеркале, а не тебя!

– Ты до сих пор не поняла? Я – и есть ты.

Одри вздохнула.

– Да. Я знаю. Знаю, что ты часть меня. Знаю, что всю жизнь боялась утратить разум и стать, как мой дядя. Знаю, что все это было очень глупо. Знаю, что Стоун-холл – мое место.

– Хорошо, очень хорошо, – улыбка двойника стала чуть ехидной. – Ты делаешь большие успехи. Ты все это знаешь, но принимаешь ли ты это? Не захочешь ли ты снова отворачиваться от своих истинных желаний и потребностей, не станешь ли загонять свои страхи вглубь подсознания, не захочешь ли ты опять видеть в себе только хорошее и отмахиваться от дурного?

– Я не стану этого делать, – ответила Одри твердо. – Я принимаю тебя.

– Нет-нет, ты говоришь не так, – двойник покачала головой, и Одри тут же исправилась с улыбкой:

– Я принимаю себя.

Она улыбалась, и двойник улыбалась тоже. И Одри уже не видела двойника, а видела лишь свое улыбающееся отражение. Это было обычное отражение, которое уже не жило своей жизнью. Одри снова коснулась зеркала, и ее отражение на той стороне тоже прикоснулось к ней.

Обычное старое зеркало.

И только теперь, только сейчас Одри была уверена, что все действительно закончилось. На самом деле закончилось.

17:17

Одри запирала входную дверь, а остальные ждали ее у машины. Мэтью уже залил полный бак, оставалось только сесть и уехать. И Одри хотелось закрывать этот проклятый замок как можно дольше, потому что меньше всего ей хотелось снова возвращаться домой (это слово уже не очень-то подходило), возвращаться в университет, возвращаться в свою прежнюю жизнь.