Текст книги "Пустая комната (СИ)"

Автор книги: Scarlet Heath

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

Встреча с двойником настолько утомила Вивиан, что она даже забыла про страницы из дневника. Она думала только о том, что узнала. Одри не хочет покидать этот дом? Одри нравится она, Вивиан?

«Завтра, – велела она себе. – Как сказала одна мудрая женщина, я подумаю об этом завтра».

========== 31 октября, пятница ==========

08:15

Когда утром Одри открыла глаза, Вивиан снова не было в постели. Остатки сна как ветром сдуло, и Одри вскочила, накинула теплую кофту и выбежала из комнаты. После ночной выходки Вивиан Одри еще злилась, но надеялась, что и сейчас это лишь очередная выходка, а с глупой и упрямой Вивиан ничего не случилось.

Но с Вивиан действительно было все в порядке. Она, как ни в чем не бывало, сидела на кухне, пила кофе, жевала печенье и читала какую-то книгу, которую при появлении Одри, тут же захлопнула.

Одри уже было открыла рот, чтобы поругаться, но вовремя одернула себя. Ей надоело играть роль строгой мамочки. В конце концов, Вивиан не обязана была лежать в постели и ждать, когда Одри проснется, чтобы не волновать ее.

И главное, что с ней все в порядке. Слава Богу, ничего не случилось.

– Свежий кофе в кофейнике, – Вивиан кивнула на столешницу. – Есть еще печенье и консервы, но я предпочла печенье. Присоединяйся, – и она пододвинула тарелку.

Одри села за стол.

– Только прежде чем начнешь есть, прочитай вот это, – Вивиан также пододвинула к ней знакомые пожелтевшие листы бумаги. – А то будешь потом говорить, что из-за меня у тебя несварение.

– Где ты их нашла? – Одри уже не удивлялась, но все равно решила спросить.

– В библиотеке, в одной книге по психологии. Листала ее и случайно наткнулась на это.

– И с чего это вдруг тебе приспичило ночью сходить в библиотеку и полистать книгу по психологии? – вот тут Одри уже озадачилась.

– Интуиция, – Вивиан пожала плечами с таким выражением на лице, словно ей постоянно приспичивает сходить ночью в библиотеку, как некоторые ходят к холодильнику, и в этом нет ничего необычного.

Одри только вздохнула и начала читать.

Запись от 27 октября

Да, признаюсь, этот дом всегда казался мне несколько странным. Собственно говоря, именно поэтому я его выбрал. Просто почувствовал, что Стоун-холл – это то место, где вдохновение никогда не оставит меня. И вот я живу здесь уже девять лет, и на протяжении всего этого времени не замечал ничего необычного и зловещего, кроме печали старого дома.

Но в последнее время в доме начали происходить странные вещи. Я слышу странные звуки. Да, умом я понимаю, что любой старый дом полон странных звуков, но мне и раньше случалось жить в старых домах, и т а к и х звуков там не было. Здесь что-то другое. Могу поклясться, что я слышал голоса, детские голоса и смех. Это случилось, когда я после работы вышел из своего кабинета и собирался спуститься вниз. В тот момент я отчетливо услышал два голоса в кабинете. Как будто двое детей переговаривались. Потом они засмеялись. Я слышал это так явственно, что тут же снова открыл дверь, уверенный, что обнаружу детей. Но, конечно же, там никого не было. Да и откуда там могли взяться дети? Абсурд.

Я решил, что слишком много работал, и герои уже начали разговаривать у меня в голове. Надеюсь, что этого больше не повторится, иначе мне придется связаться со своим психологом.

Запись от 29 октября

Это случилось снова. На этот раз я присутствовал в кабинете. Я набирал новую книгу на своей машинке, но в какой-то момент у меня заболела спина. Такое частенько случается со мной от долгого неподвижного сидения в одной позе. И вот я откинулся на стуле, чтобы дать спине отдохнуть, и прикрыл глаза. Не прошло и минуты, как я услышал детский голос. Кажется, он сказал «мне скучно» или что-то в этом роде. Голос доносился из-под стола.

Клянусь, я так и подпрыгнул. Будучи писателем страшных историй, мне еще никогда не доводилось переживать то, что переживают постоянно мои несчастные герои.

Холодея от ужаса, я заглянул под стол, но там никого не оказалось. Я обошел весь кабинет, хотя в этом и не было особой необходимости, ведь в моем кабинете нет ничего лишнего, что могло бы отвлечь меня от работы. Только стул, стол и печатная машинка. Мой кабинет почти пустой. Поэтому с первого взгляда ясно, прятаться здесь негде.

Но голос был. Неужели я все-таки спятил? Возможно, долгие годы, проведенные в этом уединенном месте, так повлияли на меня. В любом случае, я принял решение больше не работать в той комнате.

Запись от 31 октября

Сегодня снова произошло нечто странное. Меня посетило неожиданное вдохновение, я отложил работу над книгой, и решил написать небольшой рассказ про Хэллоуин. И это естественно, о чем еще писать писателю вроде меня в Хэллоуин? Я даже вырезал тыкву, поставил внутрь свечу, и взял фонарик в свою спальню. В последние пару дней я писал только там, и никаких больше странных голосов не слышал.

Я писал рассказ, как всегда погруженный в свой мир. В комнате горела только тыквенная голова на моем столе. Такая атмосфера помогала мне. Но вдруг свеча внутри головы погасла. Ни с того ни с сего. Признаюсь, мне стало не по себе. Неужели призраки Стоун-холла решили наконец объявиться? Но почему именно сейчас? Чего они ждали?

Однако не успел я встать со стула, чтобы зажечь свет, как тыквенная голова снова загорелась. Я так удивился, что даже не сразу понял, что обстановка вокруг меня изменилась. Я уставился на зубастую улыбку пустоголового Джека, а когда поднял голову, обнаружил, что я уже не в своей спальне. Да, сомнений быть не могло. Я видел это собственными глазами. Я снова сидел в своем полупустом кабинете. Каким-то непостижимым образом я переместился туда вместе со столом, стулом, печатной машинкой и тыквенной головой, пока было темно.

Вот тут-то я действительно засомневался в своем психическом здоровье! Либо я сам слетел с катушек, либо Стоун-холл вдруг взбунтовался и напустил на меня всех дремавших до сей поры призраков.

Я вылетел из кабинета и захлопнул за собой дверь. Когда я снова открыл ее через пару секунд, то это опять была моя спальня. Каким-то образом мой кабинет заполнил собой спальню, но потом снова исчез.

Я не знаю, что думать. Рассказ так и лежит недописанный, и вряд ли я к нему еще притронусь. В спальне писать мне тоже больше не хочется. Как и спать.

Запись от 2 ноября

На этот раз призраки достали меня на чердаке. Я уединился там для работы над книгой «В ловушке», но работалось мне после случившегося, надо сказать, прескверно. Мне сложно сосредоточиться, я постоянно жду, когда снова что-нибудь произойдет, прислушиваюсь к каждому шороху.

Да, возможно, это должно вдохновлять меня, но как-то не вдохновляет. Совсем.

Чердак тоже вдруг стал моим кабинетом. Это случилось среди бела дня. Я просто моргнул, и все разом поменялось. Когда я вышел на лестницу, а потом снова зашел, чердак опять был на месте.

Тогда я спустился и заглянул в свой кабинет, то есть в свой настоящий кабинет, который я покинул и который теперь по какой-то причине преследовал меня. После того, как я вынес оттуда рабочий стол, стул и печатную машинку, это была обычная пустая комната. Четыре стены и потолок. Ничего.

Почему же она преследует меня? Каким непостижимым образом перемещается по всему дому?

Я так и не смог дозвониться до своего психоаналитика. У него почему-то уже второй день не работает телефон…

Дочитав, Одри свернула листочки пополам и отложила.

– Как думаешь, какого года эти записи? – спросила Вивиан. – Явно они были сделаны намного раньше тех, что мы находили в последнее время. Здесь все только начинается.

– Возможно, они сделаны года за два до того, как дядю забрали в больницу, – Одри вздохнула. – Ведь его последние два романа оказались провальными. Они были написаны уже явно неадекватным человеком.

– А эта книга, которую он здесь упоминает, «В ловушке», она как раз вошла в число этих провальных романов?

Одри покачала головой, и взгляд ее вдруг застыл.

– Если честно, я не помню такой книги у дяди. Скорее всего, это что-то неизданное.

– Неизданное, значит? – бровь Вивиан поползла вверх и изогнулась, изображая промелькнувшую догадку. – Возможно, конечно, что это всего лишь рабочее название одной из его последних изданных книг. Так ведь бывает, что название меняется в процессе, или на изменении настаивает издатель. Но, возможно, перед нами действительно некий таинственный неизданный роман, с которого начались странности в Стоун-холле.

– Вообще-то, меня больше беспокоит эта пустая комната, о которой пишет дядя. С нами ведь тоже происходило нечто подобное. Комнаты в доме каким-то образом изменяются, а Джошуа так вообще уже не раз оказывался в дядином кабинете. Что-то не так с этим кабинетом. И что-то подсказывает мне, что с этим кабинетом все и связано. Вот только в физическом смысле его не существует, потому что мы не раз проверяли все комнаты.

– Такое ощущение, что он показывается только когда сам того хочет. Но все-таки, я не могу так просто отделаться от этой мысли о романе… Да и название любопытное, – Вивиан нервным движением взъерошила волосы, в глазах ее застыла задумчивость. – Если бы ты была сумасшедшим писателем, то что бы ты сделала со своим произведением, которое начало приносить несчастья?

Одри нахмурилась. Даже ради эксперимента ей не хотелось представлять себя сумасшедшим писателем.

– А почему вдруг ты меня об этом спрашиваешь?

– Расслабься! Не будь таким параноиком! Да, пусть у вас с дядей есть кое-что общее, это же не значит, что тебя ждет та же участь! Просто вы родственники, у вас похожий образ мыслей. Попробуй поставить себя на его место и подумай, что он мог бы сделать с романом. Как если бы тебе пришлось что-то сделать со своей игрой?

Одри молчала какое-то время, входя в роль. Это оказалось намного проще, чем она думала. Она хорошо могла понять чувства своего дяди, его любовь к своим произведениям. Особенно, если учесть, что кроме этих произведений у него никаких других «любовей» не было. Одри представила, как одним нажатием кнопки удаляет работу и вдохновение многих месяцев. Свою игру. Отправить в корзину? Да. Очистить корзину? Да. Нет. Так поступить бы она не смогла. А вдруг есть надежда, что все закончится? Она не стала бы совсем удалять игру, она оставила бы себе дорожки для возвращения, просто спрятала бы ее, притворившись, что игра исчезла. Обманула бы сама себя. Она уже много раз это делала. Самообман – одно из качеств ее натуры. Которое, вполне возможно, передалось ей по наследству.

– Думаю, если у моего дяди и есть незаконченный роман, то он спрятан где-то в этом доме, – заключила Одри.

– Так я и думала, – Вивиан ухмыльнулась. – Что ж, тогда еще один вопрос, если бы ты была своим дядей, где бы ты спрятала этот роман?

Одри улыбнулась.

– Да ладно, ты ведь и сама уже догадалась. Конечно, я спрятала бы его в самом надежном месте этого дома – в потайной комнате.

– Ты права, я догадалась, просто не хотелось перебивать твою мысль.

– Да ладно, так и скажи, что не догадалась, – поддела Одри.

– Догадалась! – оскорбилась Вивиан.

– Ладно, но ведь мы столько раз были в потайной комнате, но ничего, кроме этих проклятых масок не видели.

– Возможно, мы не туда смотрели. Стоит проверить еще раз…

– О нет! – Одри застонала. – Всякий раз, когда мы туда заходим, не случается ничего хорошего!

– А сегодня ночью, кстати, Хэллоуин! – напомнила Вивиан. – Возможно, это всего лишь странное совпадение – то, что я нашла именно эти отрывки из дневника.

– Думаешь, сегодня может что-то случиться? – насторожилась Одри.

– Понятия не имею! Но лично я собираюсь отметить этот праздник как следует и распугать всех призраков! Не каждый год можно встретить Хэллоуин в таком местечке, а?

– Это точно, – улыбнулась Одри. Она вдруг поняла, что тоже совсем не прочь отметить этот глупый, как ей казалось раньше, праздник.

В этот момент на пороге возник Джошуа. Смешки Вивиан и Одри сразу оборвались. Джошуа был еще более бледным, чем вчера утром. Только его глаза блестели, словно в лихорадке.

– Джошуа? – подала голос Одри.

Но друг ничего не ответил и, бросив на них злой взгляд, развернулся и ушел.

– Ты что-нибудь поняла? – спросила Одри.

– Нет, – призналась Вивиан. – Возможно, это был злой двойник моего брата?

– Мне нужно поговорить с ним. Джошуа ведет себя как-то странно, – Одри всерьез забеспокоилась.

Вивиан только хмыкнула, словно никто, кроме нее, не знает, насколько странным может быть Джошуа.

08:45

Джошуа не знал, спал ли он ночью или же ему только казалось, что спал. Его мучили бессвязные видения, какие бывают, когда воспаленный мозг балансирует на грани сна и яви, но никак не может определиться, на каком из этих состояний остановиться. Джошуа то убегал от пчел, вылетающих их шкафчика Дэкса, то вдруг снова оказывался в Стоун-холле и бежал по бесконечным лестницам, открывал бесконечные комнаты, но все они оказывались пустыми.

«Сегодня я должен рассказать обо всем Мэтью. Я так больше не могу», – решил Джошуа, когда утром смотрел на свое отражение в мутном зеркале ванной. Мэтью еще спал, и Джошуа нарушил их правило – везде ходить вместе. Он просто почувствовал, что сейчас должен побыть один и собраться с мыслями, решиться на этот прыжок абсолютного доверия. Возможно, именно этого хочет от него дом?

За десять лет до описываемых событий

Все складывалось как нельзя лучше. Не одно ли это должно было насторожить Джошуа и заставить его отказаться от своей затеи? Ведь до сих пор все в его жизни словно шло по сценарию к фильму «Нудное жизнеописание типичного неудачника». Редко что-то складывалось так, как он по-настоящему того хотел, и единственное, с чем ему действительно повезло – это с сестрой. Однако по глупой иронии он лишился и этого. Его Судьба лишь на несколько мгновений сменила курс, чтобы обмануть его восприятие, но потом со всей жестокостью взяла свое.

В тот день Дэкс должен был возвращаться с тренировки один, потому что его приятель заболел. В школе было тихо и пусто, как и всегда накануне выходных. Все спешили уйти домой пораньше. Поэтому Джошуа не составило труда незаметно открыть шкафчик Дэкса и положить туда пчел вместе с тлеющей и дымящейся едким дымом головешкой.

После этого ему оставалось только занять свое место наблюдателя за углом. И как раз с этого момента все и пошло совсем не так, как он рассчитывал. Потому что за углом он увидел Вивиан.

– Ну, выкладывай, что ты задумал, мелкий пакостник, – улыбнулась она.

– Что ты здесь делаешь? – Джошуа стоял с открытым ртом, отчего-то растеряв весь свой злодейский настрой.

– Неужели ты думаешь, я могла бы пропустить, как мой брат впервые ступает на преступную тропу? – Вивиан подмигнула ему. – Мне хочется убедиться, что я научила тебя всему, чему могла, – в ее голосе появились нотки самодовольства.

Джошуа немного успокоился. В конце концов, что здесь такого, если сестра посмотрит на его подвиг? Джошуа был уверен, что Вивиан испытает гордость за него и за его первую пакость! Если бы только он знал, что первая пакость станет последней, и что кроме стыда и горя ему не останется ничего. Ничего на все эти долгие годы.

– Скоро Дэкс появится, и ты все увидишь, – пообещал ничего не ведающий десятилетний Джошуа.

– Жду с нетерпением, – прошептала Вивиан и в знак одобрения положила руку мальчику на плечо.

Теперь Джошуа знал, что то было ее последнее любовное, сестринское прикосновение. В нем была вся нежность Вивиан, вся ее забота. Она была лучшей в мире сестрой. Но ты оказался худшим на свете братом.

Никогда, никогда больше Вивиан не прикасалась к нему без крайней нужды. Джошуа знал, что это значит. Его сестре всегда нужно было довольно большое личное пространство, в которое она пускала лишь того, кто ей действительно приятен. Вивиан никогда не дотрагивалась до того, кого ненавидела. Она старалась даже близко их не подпускать.

И вот по коридору идет насвистывающий Дэкстер. Один. Тренировка, судя по его пружинистой походке, прошла отлично, и тренер в очередной раз отметил его успехи. Очередная подкормка для его тщеславия. У шкафчика Дэкстер замедляется и почему-то мешкает, словно размышляет, забрать ли ему содержимое домой. У Джошуа внутри все опускается. Неужели уйдет?

«Лучше бы ушел, – говорит Джошуа настоящий себе из прошлого. – Лучше бы ты никогда не открывал этот гребаный шкафчик. Лучше бы…».

Но Дэкс все-таки прокручивает кодовый замок, и шкафчик открывается. В первую секунду ничего не происходит, только Вивиан сильнее сжимает его плечо.

Но потом из шкафчика вместе с дымом вылетают разъяренные пчелы. Дэкс вопит. Стоит и надирает глотку изо всех сил. Он даже не может бежать, а пчелы уже садятся ему на лицо, и только тогда парень приходит в себя и бросается по коридору прочь, не переставая вопить. Бесполезно. Насекомые оказываются быстрее.

Джошуа ликует. Оборачивается к Вивиан, ожидая увидеть на ее лице признаки гордости, но вместо этого… Лицо Вивиан бледное, а взгляд остановившийся. Мертвый. Улыбка Джошуа вянет.

– В чем дело? – спрашивает он, и голос срывается, делается совсем девчачьим.

Вивиан машет головой.

– Ты не должен был этого делать. Не должен был.

– Почему?! Тебе не понравилось? Ты только посмотри на него! Он заслужил это!

– У Дэкса аллергия на пчелиные укусы, – помертвевшим голосом сообщает Вивиан.

И все. Все. Один момент – и все рушится. Он снова оборачивается – на этот раз, чтобы посмотреть на Дэкса. Тот оседает на колени и хватается за распухающее с катастрофической скоростью горло – он задыхается.

А дальше для Джошуа все, как говорится, было словно в тумане. Вот кто-то вызвал медсестру, которая почему-то еще сидела в медпункте в столь поздний час. Когда все закончилось, врачи из скорой помощи говорили, что если бы не эта медсестра, Дэкс бы точно погиб от анафилактического шока.

Джошуа был в ужасе. Действительно в ужасе, другого словосочетания не подберешь. Однако он все же сообразил, что записка, оставленная в шкафчике для Дэкса, может стать уликой против него. Поэтому даже с затуманенным мозгом он подумал, что лучше бы вытащить ее, и Джошуа улучил такую возможность, и записка уже была у него в кармане, когда Дэкса увозила скорая.

А потом плачущая Вивиан и бледный Джошуа уже стояли в директорском кабинете.

– Господи, только бы этот кретин не умер, – Вивиан вытирала слезы. – Я ненавидела его, но не настолько же!

– Значит, это все-таки Ваших рук дело, мисс Хартрайт? – сухо спросил мрачный мистер Брикстен.

– А? – Вивиан была так огорчена, что даже не сразу сообразила, что ее в чем-то обвиняют.

А директор между тем продолжал логически размышлять.

– Вы были единственными, кто еще остался в школе. Скажите, мисс Хартрайт, Вы знали код шкафчика Дэкстера?

– Да, – честно призналась Вивиан. Она понимала, что Дэкс все равно выдаст ее, когда (и если) придет в себя, поэтому не видела смысла во лжи. – Мы ведь встречались в прошлом году…

Вивиан посмотрела на Джошуа, ища поддержки, но тот только смотрел в пол.

– И Вы, несомненно, знали, что у парня аллергия на пчелиные укусы? – мистер Брикстен наклонился через свой стол и в упор посмотрел на Вивиан.

Она перестала плакать, начав понимать, наконец, что происходит.

– Да, я знала, но я ничего не делала…

– Вы понимаете, что Ваша «забава» может стоить Дэкстеру жизни?! – закричал директор, для которого уже все было ясно.

– Джошуа, скажи ему! – Вивиан посмотрела на брата. И этот взгляд он так и не смог забыть. Этот ее взгляд он видел долгие годы во сне. Это был взгляд человека, уверенного, что ему помогут. В тот момент Вивиан нисколько не сомневалась, что Джошуа сейчас поддержит и оправдает ее. Это был взгляд, исполненный доверия и надежды.

Но Джошуа молчал. Он понимал, что такого примерного ученика никто ни в чем подозревать не станет. А для его взбалмошной сестры – одной выходкой больше, одной меньше, какая разница? От Вивиан можно ожидать чего-то подобного, но от Джошуа – никогда. И только злополучная записка могла бы раскрыть истину, но вместо этого она молча прожигала его карман.

– Скажите, Джошуа, Вы знали что-нибудь о том, что задумала Ваша сестра? Вы, должно быть, пытались остановить ее?

– Да, – неожиданно для себя произнес Джошуа. – Пытался.

Врать оказалось легко. Мистер Брикстен сам помогал ему говорить неправду, словно подталкивал. Джошуа никогда не подумал бы, что способен на такой поступок. Но оказалось – способен.

– Джошуа… – прошептала Вивиан. Это был шепот человека, которого ударили в грудь и вышибли весь воздух.

Больше Вивиан ничего не говорила. Больше она уже не спорила с мистером Брикстеном, не пыталась доказать свою невиновность.

Когда тем вечером им позвонили из больницы и сообщили, что жизнь Дэкстера вне опасности, Джошуа наконец осознал, что натворил. Родители были в бешенстве, они посадили Вивиан под домашний арест. Естественно, ни о какой поездке в летний лагерь не могло быть и речи. Теперь Вивиан грозило даже исключение из школы. Последнего так и не случилось по настоянию «великодушного» Дэкса. Этот болван решил, что Вивиан пошла на подобную мерзость из ревности к его новой подружке, что в очередной раз польстило его больному самолюбию.

В тот вечер Джошуа постучался к сестре в комнату. Она ничего не ответила, но он все равно вошел.

Вивиан сидела к нему спиной за письменным столом и смотрела в окно.

– Вивиан… мы можем поговорить? – голос дрожал и не слушался, Джошуа задыхался, словно его самого укусила пчела.

Вивиан молчала.

– Послушай… – Джошуа чувствовал, что еще немного, и он разревется, как последний слюнтяй. – Вив, ну прости меня. Я не знаю, почему сказал так. Я знаю, что поступил очень плохо. Но я испугался, я думал, что Дэкс умрет!

Вивиан молчала и не двигалась.

– Мне правда очень жаль! Ты сможешь простить меня, а, Вив?

Однако его сестра была больше похожа на каменное изваяние, нежели на человека. Медленно она крутанулась на стуле и повернулась к брату, у которого от одного ее взгляда на какое-то время вышибло дух. Господи, что это был за взгляд! Джошуа подумал, что вот так Вивиан могла бы посмотреть на копошащегося в грязи червя. Ни любви, ни жалости, ни даже ненависти. Только отвращение, равнодушное, переполняющее всю ее суть отвращение.

Джошуа испугался. Он представить не мог, что когда-нибудь любимая Вивиан посмотрит на него вот так.

– Послушай, все наладится! Вот увидишь! Тебя не станут исключать из школы, родители оплатят Дэксу расходы на лечение, и все снова будет хорошо, – залепетал Джошуа.

Вивиан молчала. В ее взгляде любви по-прежнему было не больше, чем если бы она смотрела на навозного жука.

Джошуа растерялся.

– Вив, ну прости меня, пожалуйста! – снова повторил он беспомощно. – Ну неужели тебе так важна поездка в этот лагерь? Неужели тот парень так много значит для тебя, что ты даже не можешь простить меня?!

И вот тут в лице Вивиан что-то изменилось. Она нахмурилась, глаза сузились. Вивиан сказала:

– Неужели тебе не понятно, придурок?! – ее голос почти срывался на крик. – Неужели не понятно, что мне срать на этот гребаный лагерь, на этого парня, на наказание?! Куда больше меня волнует то, что ты предал меня! С неожиданной легкостью повесил на меня то, что совершил сам! Мне не страшно вытерпеть наказание за тебя. Мне страшно то, что человек, которого я любила и которому доверяла, оказался двуличным трусом.

Вивиан произнесла это на одном дыхании, и взгляд ее снова потух. А потом она вновь развернулась на стуле, повернувшись к брату спиной. С тех пор она всегда была к нему спиной – во всех смыслах.

Джошуа оставалось только молча выйти из комнаты и закрыть за собой дверь.

Не зная, как убежать от навязчивых воспоминаний, Джошуа решил спуститься и приготовить кофе для Мэтта. Его воспаленный ум посетила довольно глупая мысль: «Возможно, память о том, как я заботился о нем, и как хорошо готовил, поможет Мэтью простить меня». В ответ на эту мысль Джошуа горько усмехнулся.

«Никакой кофе никогда не поможет тебе загладить свою вину».

В глазах защипали жгучей солью подступившие слезы, и Джошуа смахнул их яростным движением, вдавив до боли глазные яблоки.

Уже на лестнице он услышал голоса Вивиан и Одри. Они то громко переговаривались, то переходили на шепот.

«Обо мне. Наверняка, Вивиан уже рассказала о моем проступке».

Сгорая от стыда и вместе с тем холодея от ужаса, Джошуа переступил порог. Вивиан и Одри улыбались друг другу и вели оживленную дружескую (Господи, дружескую!) беседу. Но потом заметили Джошуа, и разговор их внезапно оборвался.

«Еще одно подтверждение, что они говорили обо мне».

«Она не успокоится. Никогда не простит меня. Она хочет мести. Она хочет отобрать у меня Одри, настроить ее против меня. Представляю, каким монстром я буду выглядеть в ее версии этой истории. Впрочем, довольно уже оправдывать себя. Я ведь и был монстром. Подлейшим из предателей».

Эта мысль стала последней связной в бушующем водопаде мыслей в измученной голове Джошуа. Его «Преступление и наказание» уже вовсю разыгрывалось на сцене его души.

Не сказав ни слова, Джошуа поспешил исчезнуть с кухни.

10:16

Одри с Вивиан снова наведались в потайную комнату, на этот раз пообещав друг другу не разделяться ни при каких условиях.

«Даже если мой брат вдруг заорет и позовет тебя на помощь, а я не смогу пойти с тобой, потому что мне ногу прищемит дверью?» – спросила Вивиан.

«Даже так», – с улыбкой кивнула Одри.

А Вивиан в который раз ощутила это приятное чувство безопасности. Она пыталась вспомнить, когда в последний раз испытывала его и с кем, но на ум так и не пришло ничего стоящего. Вивиан скорее сама была защитницей. По натуре. Так уж вышло, что с самого детства родители не могли дать ей необходимое чувство защищенности, оставляя девочку с чокнутой бабкой и странноватой куклой. Уже тогда Вивиан осознала, что родители не могут ей помочь и защитить от всего, что готовит мир. Потом появился Джошуа. Маленький, смешной, идиотский и любимый до невозможности. Младший брат. И снова Вивиан брала на себя роль защитницы, старшей подруги, помощницы и советчицы. Потом… Повзрослевшая Вивиан начала заботиться о своих пациентах. Пусть уже не так искренне, но все же заботиться. Она жила с постоянным чувством, что окружающие люди слабее ее и нуждаются в поддержке, понимании, одобрении. Что касается мужчин… То когда Вивиан начинала ждать от них поддержки, они начинали вести себя, словно дети. Так же вышло и с Мэтью. Но сейчас Вивиан осознала, что впервые встретила человека по-настоящему сильного. Не менее сильного, чем она сама. Одри.

Найти равную себе было безумно приятно. И в то же время страшно. Ведь часто Вивиан не знала, как вести себя в этой новой роли и взбрыкивала, а потом жалела.

И сегодня Одри снова пообещала ей свою защиту. Вивиан не знала, что полагаться на кого-то может быть так приятно.

Включив свет, они обследовали всю потайную комнату. Сняли по одной все маски со стен, проверили все крепления, на которых эти самые маски висели, на случай, если под ними спрятан тайный рычаг. И вот груда бесполезных пустоглазых масок лежала на полу, а таинственной рукописи нигде не было.

– Что ж, – Вивиан почесала в затылке. – Твой дядя оказался хитрее, чем я думала.

– Может, он все-таки сжег рукопись? – предположила Одри, которой почти хотелось, чтобы это оказалось правдой.

– Не думаю. Я больше склоняюсь к тому, что мы где-то не там смотрим. Или же Дом в очередной раз перехитрил нас, и показывает нам то, что хочет сам.

– Уйдем отсюда?

– Да, конечно.

В очередной раз они покинули потайную комнату с пустыми руками, но, по крайней мере, не повстречались с подозрительными двойниками или еще с кем бы то ни было, чьей работой являлось – напугать их до полусмерти.

– Ну, и когда ты в последний раз отмечала Хэллоуин? – спросила Вивиан, когда они снова спускались в гостиную.

– Когда? – растерянно переспросила Одри, пытаясь вспомнить все, что в ее жизни было связано с этим праздником. Воспоминания оказались, мягко говоря, скудными.

– Кажется, это было еще в младшей школе. И то отмечала не я, а одноклассница, пригласившая всех нас к себе домой. Это был мрачный викторианский особняк, помню, мне даже понравилось. Но дома у нас Хэллоуин был не в почете. Моей матери хватило странноватого братца, помешанного на всякой страшноте. Поэтому частенько я вспоминала про этот праздник лишь когда переодетые попрошайки стучались в дверь и требовали сладости. А что насчет тебя?

Вивиан немного смутилась, хотя и ожидала этого вопроса.

– В нашем доме тоже не очень-то любили День Всех Святых. Взять хотя бы моего трусливого братца! Он мог бы и в обморок грохнуться, если бы перед ним пролетело бумажное привидение!

Одри невольно усмехнулась, вообразив себе эту картину, которая показалась ей вполне реалистичной и возможной, и тут же ощутила слабый укол совести. Как-то нехорошо было посмеиваться над лучшим другом в его отсутствие. Одно дело – беззлобно поддеть Джошуа, когда он рядом, и совсем другое – смеяться за его спиной, да еще и на пару с Вивиан. Но совесть возмущалась недолго, потому что Вивиан продолжила:

– И так вышло, что, будучи подростком, я отмечала Хэллоуин дома у друзей, а потом и в клубах на тематических вечеринках. Меня всегда привлекали атрибуты этого праздника, да и черный юмор – мой конек.

Одри согласно кивнула и улыбнулась. Мрачноватый юмор был неотделим от Вивиан, был естественным продолжением ее натуры.

– Я всегда мечтала отметить этот день в каком-нибудь месте вроде Стоун-холла. Поэтому даже немного расстроилась, узнав, что ты и Джошуа собираетесь сюда всего на неделю, и Хэллоуин в эту неделю не попадает. Однако судьба распорядилась иначе…

Они помолчали какое-то время, размышляя о том, что Судьба также не лишена черного юмора.

– Я с удовольствием принимаю твое предложение, – нарушила молчание Одри. – Давайте воспользуемся уникальной возможностью и как следует отметим этот праздник.

Внутренне Вивиан просияла, но внешне позволила себе лишь улыбку сдержанной радости. Она стеснялась показать Одри свой искренний, почти детский восторг.

Какое-то время они сидели в гостиной и вспоминали все оформительские детали праздника, а потом отправились на кухню – вырезать Джеков. Ничего, напоминающего тыкву, в доме Уинстона Карца не нашлось, поэтому пришлось довольствоваться полузасушенными апельсинами, которые брали с собой Одри и Джошуа, и которые так никто и не съел – оказались слишком кислыми. Черным маркером они предварительно рисовали на апельсинах рожицы, а потом очищали плод от мясистой сочной мякоти и вырезали отверстия в податливой ароматной кожуре.

– На запах они лучше, чем на вкус, – прокомментировала Вивиан, но Одри ничего не успела на это ответить, потому что на кухне возник Мэтью, а следом за ним Джошуа, цвет лица которого не стал за это время здоровее. Цепким взглядом Вивиан сразу отметила во внешнем облике брата признаки психического расстройства. Она отметила их еще вчера, но сегодня дела обстояли куда хуже. Влажный блеск нездорово бегающих глаз, переминание с ноги на ногу, нервное сглатывание и облизывание пересохших губ. Вивиан нахмурилась. Что-то мучило ее брата, буквально не давало ему дышать. На секунду Вивиан забылась – у нее возникло спонтанное желание – предложить Джошуа присоединиться, отвлечь его от переживаний о чем бы то ни было, но в следующую секунду это желание было безжалостно раздавлено и растоптано ее собственным многолетним ядом равнодушия. Секунда прошла. Вивиан так ничего и не сказала.