Текст книги "Пустая комната (СИ)"

Автор книги: Scarlet Heath

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

– Опасно сидеть здесь! Намного опаснее, – прошептал Джошуа, чуть не плача.

– Но почему? – недоумевал Мэтт. – Это тихий, спокойный и безопасный отель, к тому же здесь неплохо кормят. Несравнимо с твоей готовкой, но… Ладно. В любом случае, утром погода успокоится, и мы поедем дальше.

«Нет. Не поедем. Ничего не получится. Мы никогда не выберемся отсюда. Это все один сплошной непрекращающийся дурной сон», – думал Джошуа, закрывая от усталости глаза.

Голос Мэтта доносился до него как будто издалека, и как-то глухо, словно тот говорил в трубу.

– И так как нам все равно нечем заняться, у тебя есть хорошая возможность поговорить с Одри. Прости, что я настаиваю, но сейчас в спокойной обстановке, когда все закончилось, момент для такого разговора очень даже подходящий.

«Нет. Ничего еще не закончилось. Ничего».

– Нет, не подходящий! – упрямо воскликнул Джошуа, снова начиная злиться. – Мне лучше знать, когда наступит этот момент. К тому же, она там сейчас с Вивиан. Не хочу идти к ним.

Мэтью только пожал плечами. Джошуа кожей чувствовал его неодобрение и осуждение, он и сам себя не одобрял и осуждал, но ничего не мог поделать. От мысли, что ему придется рассказать обо всем Одри, его бросало в холодный пот. Он во всех красках расписывал себе выражение ее лица после того, как она узнает правду, представлял, что она скажет ему, и он был уверен, что Одри не станет скупиться на выражения. Если раньше она, возможно, и приняла бы его сторону, то после того как она влюбилась в его сестру, вероятность благоприятного исхода упала до нуля. Конечно же, Вивиан в ее глазах будет оправдана, а Джошуа рухнет со своего пьедестала.

В глубине души Джошуа лелеял темную надежду. Отвратительную и грязную. Он надеялся, что все закончилось, что они уедут из Стоун-холла навсегда, воспоминания, вызванные этим местом, исчезнут, отступят, отпустят его. Никакие пчелы не будут больше его преследовать, и он сможет продолжить вести ту жизнь, которую вел до приезда сюда. Он надеялся, что тот самый момент, про который он говорил Мэтью, никогда не представится. Что, возможно, все сложится так, что ему не придется ничего рассказывать.

Джошуа было противно от этих мыслей. Он сам себе не нравился таким. Но и изменить себя одним лишь усилием мысли он тоже не мог. Вчерашний героический настрой на откровенность иссяк. Джошуа стыдился своей слабости, своей трусости, но продолжал все глубже забираться в собственную раковину.

Это был его выбор.

Через несколько часов, когда погода не улучшилась, Мэтью пошел навестить девушек и поговорить с ними о том, что придется задержаться в отеле до утра. Он ненавязчиво спрашивал, не хочет ли Джошуа пойти вместе с ним, но Джошуа сказал, что слишком устал и хочет спать.

– Дело твое, – сказал Мэтью, закрывая за собой дверь.

Но Джошуа не хотел спать. Он сомневался, что сможет уснуть даже после целого пузырька снотворного. Он пошел в ванную, чтобы умыться, чтобы отогнать от себя дурные мысли. Он подумывал, что неплохо было бы заказать вино в номер и немного расслабиться, забыть о Стоун-холле, убедить себя, что все осталось позади, что уничтожение злополучной рукописи освободило их.

Он стоял перед зеркалом и слушал, как шумит вода. Он смотрел на свое осунувшееся за последние дни лицо. Он убеждал себя, что сейчас неподходящий момент для разговора с Одри, он воображал, как Одри, разозлившись на него, бросает его в отеле, садится в свою машину и уезжает прочь, уезжает навсегда. Ну и конечно, рядом с ней в машине сидит Вивиан. Она сидит на переднем сидении и смеется. Она говорит: «Ты правильно сделала, что бросила там этого придурка! Он неудачник, предатель, трусливый щенок, более отвратительного человека сложно представить!». Возможно, в эту машину сел бы и Мэтью. Он сказал бы: «Я подумал и решил, что нам лучше расстаться. Я ошибся в тебе. Я лучше поеду с девочками».

– Нет! Господи, хватит! – закричал Джошуа и закрыл глаза и зажал уши. Шум воды стал тише, но через него пробивался еще какой-то звук. Джошуа сильнее зажимал уши, вдавливая в них пальцы, он был близок к тому, чтобы вырвать барабанные перепонки, но тот звук все никак не замолкал.

Джошуа приоткрыл один глаз и посмотрел в зеркало. Над его плечом зависла пчела. Это она так оглушительно громко жужжала. Джошуа повернул голову, но пчелы не было. Она отражалась только в зеркале, однако ее жужжание долетало до ушей Джошуа, что бы он ни делал. И даже когда он выбежал из ванной и захлопнул дверь, жужжание не стихло.

– Я спятил. Я чокнулся. Я болен, – прошептал он.

Не зная, где скрыться, Джошуа выскочил из своего номера и распахнул дверь соседнего, откуда слышались голоса Мэтта, Одри и Вивиан.

– Джошуа, ты все-таки пришел! – улыбнулся Мэтью, но улыбка его увяла, как только он заметил, в каком состоянии находится Джошуа. – Что случилось?!

– Пчелы! – заорал Джошуа. – Проклятые пчелы не дают мне покоя, они хотят убить меня, они никогда, никогда не оставят меня в покое!

– Пчелы, значит, да? – спросила Вивиан холодно.

Она все поняла.

– Давно ты слышишь их? – она подошла ближе.

– Давно, давно, – шептал Джошуа. На лбу его выступили крупные капли пота. – Я не только слышу их, но и вижу, они сводят меня с ума!

– Полегче, – Вивиан подошла еще ближе. Ее голос был спокойным и ровным, и мог оказать успокаивающее воздействие на кого угодно, но только не на Джошуа. Ведь то был голос его сестры. Сестры, которую он предал. – Ты и сейчас видишь их?

– Сейчас нет, только слышу… Я видел одну только что в зеркале в ванной. Я больше так не могу, я хочу уехать отсюда как можно скорее!

И стоило Джошуа произнести эти слова, как в углу комнаты что-то застучало, заколотилось. Все разом обернулись. Шум доносился из шкафа. Его дверцы вздрагивали, словно кто-то ломился изнутри. Но Господи, кто мог прятаться все это время в их шкафу? Или что могло там прятаться?

Спокойный вечер в одну секунду превратился в очередной кошмар. Или же, просто кошмар никогда не заканчивался?

Джошуа уже знал. Знал, что там в шкафу.

«Значит, этого ты хочешь? Ну хорошо, я сделаю это!», – подумал он, в несколько быстрых шагов пересекая комнату.

– Джошуа! – ахнула Одри. – Куда ты? Не трогай этот проклятый шкаф!

Но Джошуа словно бы не слышал ее. Он слышал только пчелиное жужжание и больше ничего. Он шел на этот звук. Он знал, что время пришло.

Он распахнул дверцы шкафа, выпуская на волю целый рой разъяренных пчел. Мэтью и Одри от шока не могли сдвинуться с места. Они никогда не видели столько пчел разом. А вот Вивиан видела, и она единственная не растерялась, подбежала к брату и схватила его за запястье с воплем:

– Ты чего творишь, кретин несчастный?! Уходи отсюда, иначе они укусят тебя! – она пыталась тянуть Джошуа за руку, но тот словно прирос к полу.

– Нет, я больше не буду убегать, – сказал он. – Пусть делают то, что должны. Я заслужил наказание. Я готов.

– Да ты просто придурок, понял?! Уходи отсюда сейчас же!

Но было уже поздно. Пчелы садились на его кожу. Джошуа ощущал прикосновения их мохнатых омерзительных лапок. Они садились только на Джошуа и больше ни на кого.

Одна из пчел опустилась Джошуа на шею и, словно раздумывая какое-то время, теребила лапками его кожу, а потом ее жало огнем обожгло шею, всю шею, а не только участок укуса. Стало так больно, что Джошуа с трудом мог дышать. Он схватился за горло и начал оседать на колени.

– Джошуа! – закричал Мэтью, подхватывая парня на руки и опускаясь вместе с ним на пол.

– Что с тобой? Джошуа! – от испуга на глазах Одри выступили слезы. Она в отчаянии посмотрела на Вивиан. – Что с ним происходит? Я не знала, что у него аллергия на пчелиные укусы!

– Потому что у него нет никакой аллергии, – ответила Вивиан каким-то чужим голосом.

– Тогда что с ним происходит?! – надрывался Мэтт. – У него отекла шея, он не может дышать!

– Я знал… что однажды мне придется заплатить за это, – с трудом прошептал Джошуа и посмотрел на Одри. – Послушай меня, пожалуйста. Я могу умереть и не успею сказать тебе самое важное…

– Ты не умрешь, дебил, у тебя нет аллергии! – воскликнула Вивиан, но на глазах ее почему-то выступили слезы.

– Теперь есть… – Джошуа охрип. – Это и есть мое наказание. Послушай, Одри, я должен сказать тебе это. Однажды я предал свою сестру… Вивиан. Я свалил на нее вину за свой проступок, я испугался и поступил подло… Вивиан очень любила меня, а я любил ее, но я оказался трусом, и поэтому… – Джошуа закашлялся и снова схватился за горло, дышать ему становилось все труднее – из груди вырывались такие хрипы, что не верилось, что подобные звуки может издавать человеческий организм.

– О чем он говорит? – растерянная и перепуганная Одри посмотрела на Вивиан, но та лишь покачала головой и махнула рукой.

– Да не слушай ты этого придурка, не видишь, он уже бредит! – слезы потекли по щекам Вивиан. Одри подумала, что никогда не видела, как она плачет.

– Вивиан, пожалуйста, дай мне сказать, – хрипло взмолился Джошуа. – Не надо защищать меня, я этого не заслуживаю… Я сделал то, что сделал, я предал тебя, и Одри должна знать о том, какой я на самом деле… Мне все равно, если она не простит меня, так же, как ты не простила меня, я просто должен это сказать.

– Идиот! Я давно простила тебя! – плечи Вивиан задрожали, она сжала руку брата и заплакала еще сильнее.

– Что? – глаза Джошуа расширились. – Что ты сказала сейчас?

– Да ты не только тупой, но и глухой! – рассердилась Вивиан. – Я сказала, что давно простила тебя, слышишь?! Простила!

– Это правда? – выдохнул Джошуа.

– Конечно же правда! Я простила тебя, но не могла себе в этом признаться, не могла тебе признаться! Я не знала, что делать, не знала, как наладить наши отношения, и можно ли их наладить вообще. Я слишком привыкла к той роли, которую играла, я… Должна была сказать тебе об этом раньше.

Джошуа слабо улыбнулся.

– Ты простила меня…

– Да, но я никогда не прощу тебя, если ты вздумаешь сейчас помирать, кретин! – Вивиан схватила его за плечи и встряхнула. – У тебя нет никакой аллергии, это твоя совесть убивает тебя!

– Но ты ведь правда простила меня? – Джошуа как будто не слышал ее, его лицо было мертвенно-синим, но он продолжал улыбаться.

– Да! Да, простила, ну сколько же можно повторять? – Вивиан провела ладонью по его волосам. – Я никогда не переставала любить тебя, никогда.

Джошуа прикрыл глаза, в уголках которых пощипывали теплые слезы. Это ее прикосновение. Как давно она не касалась его вот так. С нежностью. Она действительно простила его.

Джошуа чувствовал, что начинает падать куда-то. Он продолжал видеть лицо Вивиан за закрытыми глазами. Видеть ее подростком. Она улыбалась ему, гладила по волосам, обнимала. Она вернулась. Его Вивиан, его сестра вернулась.

Как жаль, что уже слишком поздно.

– Я так скучал по тебе… – прошептал Джошуа.

– Нет, нет, нет, не уходи, – кричала Вивиан, а Джошуа не понимал, почему она просит его об этом, ведь он никуда не уходит, он рядом с ней, а она рядом с ним, и ей снова пятнадцать, а ему снова десять, и они никогда уже не уйдут друг от друга.

– Господи, он умирает, – плакала Вивиан.

– Нет, – сказала вдруг Одри твердо. Ее слезы разом высохли. – Это все Стоун-холл. Он снова играет с нами.

– Но как это возможно?! Ведь мы уже не в Стоун-холле! – возразила Вивиан.

– В том-то все и дело, – Одри покачала головой. – Что мы все еще в Стоун-холле. Все это иллюзия. Мы в пустой комнате.

Вивиан и Мэтью перестали плакать и уставились на нее.

– Подумайте сами! – продолжала свои логические рассуждения Одри. – Пустая комната может создать любой образ! Мы думали, что приехали в отель, но на самом деле сидели на месте. Вы не заметили, что отель подозрительно похож на Стоун-холл, только в улучшенном варианте? Как снаружи, так и изнутри. Здесь даже планировка комнат такая же! Сначала я посчитала это странным совпадением, но теперь уже не сомневаюсь! Это Стоун-холл, оглядитесь вокруг! И кошмары продолжают преследовать нас, это может значить только то, что Пустая комната все еще владеет нашим сознанием. Мы никуда не уезжали. Это иллюзия.

Когда она закончила говорить, пчелы уже куда-то исчезли. В номере отеля стало тихо, так тихо, как бывает только перед тем как что-то должно случиться.

И в следующую минуту номер отеля начал таять у них на глазах, мебель исчезала, словно кто-то смывал растворителем краску с холста. Вивиан, Мэтью и Одри успели лишь моргнуть, когда обнаружили, что вокруг них больше ничего нет. Только четыре стены, пол и потолок.

Они были в Пустой комнате.

========== 2 ноября, воскресенье ==========

00:00

Джошуа открыл глаза и в растерянности огляделся, не понимая, где находится. Одри улыбнулась – ее теория оказалась верна, и все исчезло, включая пчелиный укус и отек на шее парня. Всего этого не было.

– Джошуа! – Вивиан схватила брата за плечи. – Ты все-таки жив!

– Кажется, да… – пробормотал парень, пытаясь приподняться. Но это ему так и не удалось, потому что сестра бросилась ему на шею и снова повалила.

– Идиот! Разве можно вот так делать?! – орала Вивиан, а Джошуа обнимал ее, и слезы блестели у него в глазах.

Одри сама готова была разрыдаться, глядя на эту картину счастливого примирения. Она знала, что Вивиан любит Джошуа, но не надеялась, что этим двоим все-таки удастся договориться друг с другом. Слишком упрямой и гордой была Вивиан. Слишком мягким и скромным был Джошуа. Неужели это Стоун-холл помирил их?

Однако Одри так и не поняла, о чем говорил Джошуа, о каком предательстве? Если это не было бредом укушенного пчелой, то что это было?

Она посмотрела на улыбающегося Мэтта, парень встретился с ней взглядом и сказал:

– Просто не верится! Эти двое могли бы так никогда и не помириться только лишь потому, что одной мешала гордость, а другому – чувство вины.

– О каком чувстве вины все говорят? Я единственная ничего не понимаю.

– Он тебе расскажет, – многозначительно ответил Мэтью, а потом пришла его очередь обнимать чудесным образом выжившего Джошуа.

Когда пришла очередь Одри, они уже поднялись с пола и стояли друг напротив друга. Джошуа прошептал:

– Я должен многое рассказать тебе. Прямо сейчас. Но прежде… хочу сказать тебе «спасибо». Твой интеллект спас мне жизнь. Если бы ты не догадалась, что мы в пустой комнате, неизвестно, чем бы это все закончилось…

– Известно, чем, придурок! – все еще негодовала Вивиан, вытирая слезы. – Ты бы обулся в белые тапочки!

Они покинули пустую комнату и оказались снова в гостиной. А пустая комната вновь исчезла, оставив на месте себя кладовку.

Одри наблюдала за нервничающим Джошуа, и ей самой все больше становилось не по себе. Что такое он мог скрыть от нее? Одри сложно было представить Джошуа в роли предателя, но… что если есть вещи, которые она не знает о нем? Даже после пяти лет. Одри привыкла полагать, что знает друга как облупленного, поэтому ей всегда был непонятен скептицизм Вивиан, когда та заявляла что-нибудь вроде: «Поверь, я знаю его лучше тебя» или «Ты даже не представляешь, каким странным может быть Джошуа». Но теперь все вставало на свои места. Вивиан о чем-то не рассказывала ей. Не могла рассказать.

– Одри, пожалуйста, присядь, – попросил Джошуа. – Я должен сделать это как можно скорее, потому что неизвестно, что еще с нами может случиться.

– Пойду-ка я отсюда, слушать это не желаю! – и Вивиан удалилась на кухню с демонстративно равнодушным видом.

– Я… тоже, пожалуй, пойду, – замялся Мэтью. – После всех пережитых ужасов мне захотелось в туалет.

От того, как все сразу захотели оставить их наедине, Одри стало еще больше не по себе. Но она все же села на диван и попыталась приготовиться. Выходило не очень.

– Джошуа… О каком предательстве ты говорил? Я уверена, что все не так серьезно, как ты это называешь, ведь правда?

Джошуа опустил взгляд и покачал головой.

– На самом деле все еще серьезнее. Я совершил большую подлость, Одри. Не только по отношению к Вивиан десять лет назад, но и по отношению к тебе. Я должен был рассказать это намного раньше. Я не буду сейчас оправдывать себя, почему не сделал этого, так как Вивиан права, и я всегда найду себе оправдание, – он поднял голову и посмотрел на Одри. – Я только хочу сразу попросить прощения. Прости меня за то, что не рассказал тебе об этом раньше. Прости, что скрыл важную правду о себе и о моей сестре. Вместо того чтобы рассказать тебе эту правду, я лишь еще больше очернял свою сестру в твоих глазах. Думаю, это была защитная реакция обыкновенного труса. Ну ладно, хватит уже обо мне. Сейчас я хочу рассказать тебе о Вивиан…

00:40

Образ человека складывается в нашей голове из множества деталей, которые поначалу могут показаться маленькими и незначительными. Конечно, первое впечатление имеет большое значение, но не менее важно и то, что об этом человеке нам рассказывают другие, а также то, что мы сами узнаем о нем от каждодневного общения, какие выводы мы делаем.

Одри была уверена, что образ Вивиан уже полностью сложился в ее голове. То, что произошло между ними вчера, их близость как будто добавила этому образу последние недостающие детали. Но Одри ошиблась. Оказалась, что самого главного о Вивиан она до сих пор не знала.

Так вышло, что ее знакомство с сестрой Джошуа началось не с первого впечатления, а с его рассказов о Вивиан. Когда их дружба только зарождалась, Одри уже знала, что в гости к Джошуа лучше не приходить или приходить только когда дома нет его вредной сестры, которая поднимет их обоих на смех и будет всячески отравлять им вечер. На протяжении пяти лет Одри привыкла думать, что Вивиан сущая мегера, исчадие ада, и, видит Бог, она была не далека от истины. Но если серьезно… Если серьезно, то всегда нужно стараться копать глубже.

Она привыкла видеть, как Джошуа боится своей сестры, как та давит на него, как при каждом удобном случае он стремится сбежать от нее и ее издевательств. Но Одри никогда не задавалась вопросом, почему, если эти двое так ненавидят друг друга, они до сих пор живут вместе?

Да, Одри, это и есть копать глубже. Если раньше все можно было свалить на их родителей, которые повесили на Вивиан заботу о несовершеннолетнем брате, то теперь Джошуа уже два года как был совершеннолетним, но, тем не менее, брат и сестра продолжали жить в одной квартире. Мегера-Вивиан до сих пор не выгнала его, а несчастный забитый Джошуа до сих пор не сбежал. И где же здесь логика? Правильно, ее здесь и нет. Потому что это человеческие отношения, это любовь, законам логики не подвластная.

Когда же состоялось настоящее знакомство Вивиан и Одри в Стоун-холле, так называемое первое впечатление, то оно полностью соответствовало тому, как Одри представляла Вивиан по рассказам ее брата. Вивиан еще заочно раздражала ее, но после того как та посреди ночи без приглашения ворвалась в ее дом, раздражение Одри перешло в ненависть. Одри отличалась спокойным флегматичным характером, но у Вивиан был настоящий талант выводить ее из себя. Одри помнила, какой впервые увидела Вивиан десять дней назад, на кухне Стоун-холла. Одри даже подумать не могла, что промокший до нитки человек может выглядеть настолько заносчивым и самоуверенным. Вивиан ворвалась в ее дом без малейшего зазрения совести, поставила ультиматум, заявила, что будет жить здесь, и никто ее не выгонит. От такой потрясающей наглости у Одри возникло лишь одно желание – придушить ее поскорее. Между ними, если можно так выразиться, сверкнула молния, они с первой секунды невзлюбили друг друга.

Но где же опять потерялась логика? Если их ненависть была столь сильна и непримирима, то почему же Одри так ни разу и не позвонила в полицию, как грозилась? Ответ очевиден.

И так, изо дня в день, образ Вивиан в голове Одри дополнялся все новыми деталями. Одна за другой эти детали сплетались в причудливом кружеве, которое и называется человеческими отношениями. Вот Одри ни с того ни с сего замечает, что Вивиан довольно забавная, и они хохочут, когда, выйдя из потайной комнаты, обнаруживают, что все это время у Вивиан был с собой мобильник. Одри раз за разом отмечает ее чувство юмора, и оно незаметно вплетается в кружево. А вот Вивиан неожиданно проявляет заботу о Джошуа, пусть и скрывает это от себя самой. И Одри понимает, что не так уж она ненавидит своего брата, как тот всегда считал. А вот Вивиан вдруг показывает себя смелой и решительной, и они вместе ищут разгадку. Смелой и сильной. Умной. Всего этого Одри не знала о ней раньше. Стоун-холл открыл для нее другую Вивиан, за десять дней сделал то, чего Одри не могла сделать за пять лет из одних лишь рассказов Джошуа.

И Одри думала, что это все. Все карты раскрыты, кружево сплетено. Она знала Вивиан упрямой и гордой, скрытной и вредной, но сильной и смелой, веселой и заботливой.

Но никогда, никогда ей не приходило в голову, почему Вивиан была такой. Она думала, что, должно быть, с ней произошло какое-то событие, сломавшее ее, но никогда не подозревала, что это как-то связано с Джошуа. Сам Джошуа говорил об испорченных отношениях весьма туманно, намекая, что он и сам не знает, почему так вышло, и они перестали ладить. И Одри никогда не приходилось сомневаться в его словах.

Но этой ночью в ее голове дополнились новыми деталями образы сразу двух людей. Джошуа и Вивиан. Образ Вивиан не просто дополнился, он буквально перевернулся, перевернулись все представления Одри об этом человеке.

Джошуа в очередной раз не пожалел себя, когда рассказывал неприглядную правду. Ему удалось так ярко передать всю глубину своего предательства и глубину боли, испытанной Вивиан, что Одри казалось, она испытала эту боль вместе с ней. Она словно своими глазами увидела плачущую Вивиан в кабинете мистера Брикстена, а потом – Вивиан, которая уже никогда не плакала, навсегда закрывшись в себе. Вивиан, которая сидела на крутящемся стуле в своей комнате, вцепившись в подлокотники и неестественно выпрямившись. Предательство самого близкого человека ранит больнее всего, и не удивительно, что Вивиан разучилась верить людям и не желала никого подпускать к себе слишком близко, дабы не быть в очередной раз обманутой. Ей было проще стать стервой и обругать, чем с любовью и нежностью положить руку кому-то на плечо.

Но Джошуа… Одри разрывалась на части, раздваивалась от услышанного. Она любила Джошуа, но после того, что он сейчас рассказал, она поняла, что любит не только его. Если бы она услышала все это до знакомства с Вивиан, возможно, она перенесла бы это легче. Но теперь… Сердце Одри ныло от жалости к ней, от обиды на Джошуа, от злости на себя за то, что не смогла понять Вивиан раньше, не смогла ни о чем подобном догадаться.

И в то же время она видела, как страдает сам Джошуа от того, что совершил, от того, что скрыл это, как мучительно ему дается каждое слово. Ей было жаль и его тоже, но… почему-то принять эту историю так просто и сказать «Не вини себя» у Одри не получалось.

Всего было слишком много. Слишком много для одной Одри.

Она закрыла глаза рукой, когда Джошуа закончил говорить, и сжала губы.

– Ну вот, теперь ты знаешь все, – прошептал Джошуа. – Я знаю, что тебе нелегко будет простить меня за то, что я сделал с ней, за то, какой она стала теперь из-за меня, за то, что скрывал это от тебя столько лет. Знаю. Но я буду надеяться, что ты однажды все-таки простишь меня, как простила меня Вивиан.

– Джошуа… – Одри тяжело вздохнула. – Я не знаю, что сказать. Мне нелегко принять все это.

– Да, я понимаю, – он кивнул. Его лицо было строгим и решительным, как у человека, который смирился со своей Судьбой. – Но я рассказал это тебе не только для того чтобы очистить свою совесть, не только чтобы пчелы перестали преследовать меня. Я рассказал потому, что Вивиан нравится тебе. И теперь ты знаешь ее всю, знаешь, какой она была и почему стала такой, как сейчас. Я рассказал это и потому, что ты нравишься ей. Я ревновал не только тебя к Вивиан, но и Вивиан к тебе. Ревновал, потому что ни с кем моя сестра не смеялась так, как со мной. А сейчас снова смеется. С тобой. Ты ей действительно нравишься. Она начинает доверять тебе. Я уже давно не видел свою сестру такой. Ты по-настоящему дорога ей, Одри. Поэтому… я захотел, чтобы ты знала. И теперь, когда ты знаешь, решай сама, что тебе с этим знанием делать.

– Я… мне надо подумать, надо побыть одной, хорошо? – осипшим голосом пробормотала Одри, быстро поднимаясь с дивана.

– Да. Конечно, – Джошуа кивнул. – Я буду готов поговорить об этом в любой момент, когда ты захочешь.

С ноющей болью в груди Одри покинула гостиную. Она соврала, когда сказала, что хочет побыть одна. На самом деле она хотела побыть с Вивиан.

Вивиан была на кухне. Она стояла к Одри спиной, вглядываясь в лунную ночь за окном. Она не обернулась, когда Одри вошла. Только спросила неестественно беззаботным тоном:

– Ну как поболтали?

Одри в два шага пересекла разделяющее их расстояние и порывисто обняла Вивиан, уткнувшись лицом в ее спину. Вивиан словно не могла шелохнуться. Она стояла так, замерев, и будто бы даже не дышала. А потом с усмешкой произнесла:

– Да ладно, брось! Не стоит слушать все, что рассказывает мой брат. Фантазия у него не хуже, чем у нашего Карца. Джошуа любит преувеличивать…

– Перестать, Вивиан, перестань! – Одри еще крепче прижала ее к себе, и Вивиан затихла. Она стояла так какое-то время, снова затаив дыхание, а потом вдруг плечи ее дрогнули. Одри не видела ее лица, но знала, что Вивиан плачет.

– Ну вот, теперь ты все знаешь, – прошептала она. – Только, пожалуйста, не надо жалеть меня, я терпеть этого не могу!

– Хорошо, хорошо, не буду, – шептала Одри, не размыкая объятий.

Вивиан всеми силами старалась скрыть свои слезы, но дрожащий голос выдавал ее.

– Десять лет назад я сказала себе, что никогда не прощу его… Но Джошуа всегда был таким обаятельным говнюком, что я не устояла.

– Вивиан… Прости меня, пожалуйста.

– За что?

– За то, что не понимала тебя. Я думала, что ты просто…

– Сучка? – усмехнулась Вивиан.

– Да.

– Я и есть сучка.

– Прости меня, – повторила Одри.

– Ты ни в чем не виновата, – ответила Вивиан уже серьезно. – Я сама виновата в том, что веду себя так. Это я должна просить прощения. За то, что ворвалась в твой дом, в твою жизнь, в твою страшную историю и даже в твою постель, черт побери.

– Замолчи. Не желаю я слышать таких идиотских извинений!

– Хорошо. Тогда давай поднимемся к тебе в комнату? Не хочу, чтобы кто-нибудь увидел, что я тут… ну…

– Конечно, – Одри разомкнула объятия, позволяя Вивиан вытереть глаза от слез.

Джошуа уже не было в гостиной, когда они поднимались на второй этаж. Одри надеялась, что он сейчас не глотает слезы в своей спальне, надеялась, что Мэтью позаботится о нем. Потому что сама она должна была позаботиться о Вивиан.

По дороге в спальню Вивиан заглянула в ванную, где долго умывалась, и откуда вышла почему-то очень грустная и… смущенная. Ее глаза немного покраснели и опухли, и Одри догадалась о причине ее смущения. В спальне Вивиан сразу переоделась в ночную рубашку. Она не стала прятаться за дверцу шкафа, чтобы сделать это, а Одри не стала прятать глаза и смотрела. Переодевшись, Вивиан не торопилась ложиться в кровать, хотя было заметно, что ей очень холодно. Одри снова безумно захотелось обнять её, но она побоялась, что Вивиан посчитает это проявлением сочувствия.

– И… что ты сказала ему, когда он все рассказал тебе? – спросила Вивиан.

– Сказала, что мне надо подумать обо всем, побыть одной.

– Тогда не думай слишком долго, хорошо?

Одри слегка удивилась. А Вивиан продолжила:

– Джошуа очень переживает сейчас. Должно быть, ему нелегко было признаться в этом тебе. Он боится, что ты не простишь его. Не тяни, Одри. Поговори с ним завтра же утром!

– Но…

– Я знаю, тебе неловко передо мной. Ты думаешь, что если простишь его так скоро и примешь эту историю, мне станет обидно. Ты хочешь показать, что ты на моей стороне, я все это понимаю, – Вивиан подошла к Одри и коснулась ее щеки. – Но, пожалуйста, сделай это для меня. Я ведь никогда ни о чем не прошу, правда? Пожалуйста, прости моего брата. Не заставляй его мучиться еще дольше, чем он мучился.

Одри так поразили эти слова, что она потеряла дар речи. Она не думала, что когда-нибудь услышит подобное от Вивиан. Но сегодня ее сложившийся образ перевернулся. Кружево плелось заново.

– Хорошо, – кивнула Одри. – Я поговорю с ним завтра утром.

– Спасибо, – Вивиан улыбнулась. – Возможно, по мне этого не скажешь, но на самом деле, мне больше всего хочется, чтобы все уже наконец-то помирились друг с другом. Знаешь, что сегодня помогло мне простить Джошуа? Не только то, что он был при смерти, но и еще кое-что.

– Что же?

– Разговор с миссис Морган. Я испытала огромное облегчение, когда почувствовала, что миссис Морган простила меня. Даже если все это было не на самом деле, даже если это были всего лишь образы моего подсознания, реализованные пустой комнатой, мне все равно. И мне захотелось подарить такое же облегчение Джошуа. Он не заслужил жить столько лет с этим грузом. В конце концов, все ошибаются, ведь так? Я была столь строга к его ошибке, но и сама оказалась не святой. Свою ошибку я старалась не замечать, а за ошибку Джошуа гнобила его всю жизнь. Я тоже была не права.

– Ваши ошибки очень разные… – возразила Одри. – Ты мало хорошего видела от миссис Морган, а вот Джошуа предал друга.

– Нет, – Вивиан приложила палец к ее губам, призывая замолчать. – Не надо больше о предательствах. Я простила Джошуа и прошу тебя сделать то же самое.

Одри вздохнула. Ее грудь по-прежнему разрывали сожаления. А Вивиан, чувствуя ее состояние, сказала:

– Я сегодня жутко устала ото всей этой чертовщины. И единственное, чего я сейчас хочу, это быть рядом с тобой.

Одри закрыла глаза. Эти слова Вивиан были почти осязаемыми, Одри казалось, что она чувствует, как они касаются ее кожи. А потом Вивиан поцеловала ее. Одри несколько растерялась – сегодня Вивиан вела себя странно, то подглядывая за ней в ванной и не решаясь войти, то смущаясь и отводя взгляд, а то вдруг без стеснения переодеваясь и целуя ее сейчас.

«Ох уж эти натуралки, – с грустью подумала Одри. – Фиг поймешь, что творится у них в голове».

Однако, что бы там ни творилось в голове у натуралок, очень скоро Вивиан заставила Одри забыть и про Джошуа, и про пустую комнату, и про то, где они находятся. Сегодня Вивиан была неторопливой, она не сходила с ума, как позавчера, когда умоляла Одри поторопиться и положить конец ее мучениям. Сегодня Вивиан могла сама замучить кого угодно.

Сегодня Вивиан уже не была испуганной и неуверенной.

– А ты быстро учишься, – выдохнула Одри, когда Вивиан повалила ее на постель.