Текст книги "Убийца яутжа (СИ)"

Автор книги: Sascha_Forever_21

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

Убийца уже захрипел, а дыхание его замедлялось. Вдруг откуда-то из темноты на Лок’На налетели.

Уманка! Здесь! За воротами! Хищники немного удивлённо смотрели на то, как невысокая девушка повисает на руке Лок’На, яростно нанося по вздувшимся мышцам удары и пытаясь ослабить его хватку.

– Эй! Заберите ее! – цокнул Лок’На, отвлекшись. В этот момент, когда помощник оттащил уманку в сторону, Лок’На услышал шелест металла и ощутил, как коварный убийца выхватывает спрятанный на бедре кинжал и бьет воина точно в плечо.

Ух! Повезло, что сила удара ослаблена, иначе он бы вогнал кинжал по рукоять, а изогнутый длинный клинок мог бы и пробить легкое! Лок’На взревел от боли, непроизвольно отпуская киллера, и тот рухнул на землю, хрипя и отползая.

Чтобы встать.

– Просто застрелим его, – сказал Казул.

– Нет, погоди. – Лок’На смотрел на то, как убийца упрямо встаёт и снова падает, не в силах держаться на ногах. Это было достойно, по мнению Лок’На. Он с некоторым уважением посмотрел на убийцу, вытаскивая из своей раны кинжал и отшвыривая его в сторону.

– Уходим, Лок’На. Дай приказ, мы сделаем дело, сюда уже движутся каиндэ амедха. Они вполне могут нас заметить, а сейчас их достаточно не только для доброй охоты, но и чтобы убить нас, – хмуро заметил Казул.

– Нет. – Лок’На жестом остановил хищника, взявшего на прицел к’хана. – Оставляем его так, как есть. Его и так убьют чужие, с такой раной он не жилец. Но держался он достойно, и я не буду резать его, как пьод амедха, на убой. К противнику у меня ещё осталось уважение, согласно кодексу чести.

– Это убийца, грязная кровь! – рыкнул один из яутов.

Лок’На уже двинулся обратно к лесу, и за ним потянулись его воины. К изумлению Лок’На, живучий к’хан поволочился следом за ними, только ухудшая своё состояние и убыстряя кровотечение.

– Но мы – не такие, как он! – сурово щелкнул Лок’На, и на том споры прекратились. – С женщиной делайте, что хотите.

Яуты развернулись, унося кричащую и плачущую уманку, которая изо всех сил рвалась к изгою.

«НЕТ!!!».

Его голос так громко рявкнул в головах хищников, что их прострелило болью. У него явно не было практики в телепатическом общении, так что его голос эхом гремел внутри, неконтролируемый и сокрушающий ментальные преграды.

«Лок’На, я знаю тебя. Ты воин чести, кровавый высшего ранга. Прошу, поступи по кодексу, прими от меня жертву, но сохрани жизнь этой уманке.»

Убийца сдерживал стоны, но все же умудрился привстать и упасть перед Лок’На на колени. Его рука нырнула за спину, и тотчас все напряглись.

Конечно, на что способен хищник, продырявленный насквозь и потерявший столько крови? Но с другой стороны, он ранил охотника и до сих пор жив…

Убийца протянул Лок’На ритуальный крюк, один из парных хатигани – редкое оружие его касты, и почтительно склонил голову.

«Возьми ее в плен, сделай своей рабыней, что угодно. Но защити ее и не убивай. У неё мужественное сердце, достойное лучших из яутжа. Умоляю. Спаси ее».

Эта просьба прозвучала в голове у одного Лок’На, и он поражено взял из рук убийцы крюк, разглядывая его. Да, достойный трофей! Насечки говорили о двухстах восемнадцати убитых, из которых кровавых – сто сорок. Колоссальная цифра.

– Уманку беру в трофей. Это тоже. – Рыкнул Лок’На. – Все в лагерь, уходим! К’хана разоружить, все его оружие теперь принадлежит мне.

Лея вышла от второго помощника Лок’На, воина-яута с редким светлым окрасом и зелёными глазами, которого звали Казул, и отозвала меня в сторону.

Из нас всех в плену у яутов она была уже полтора года, так что она даже могла понять их рявкающий грубый язык и нередко служила нам переводчиком.

– Завтра уходим отсюда, – сказала она. – В трёх днях пути есть город, они там наберут новых рабов.

– Новость – блеск. – Мрачно сказала я.

Мы с Леей как-то сблизились, в отличие от Кэти и Джен, которые и до похищения знали друг друга и держались отдельно.

– Я слышала, – начала было я мягко, – Казул собирается в дальнее странствие.

– Может быть. Он вернётся. Но нескоро.

– Но вернётся, – заметила я, положив руку на плечо девушки.

Лея поджала губы.

– Да. – Только и сказала она.

Все же за полтора года она сильно привязалась к яутжа, особенно ко второму помощнику Лок’На.

Мы шли с ней к небольшой реке, чтобы искупаться. Хищники спокойно отпускали нас в пределах видимости, зная, что мы никуда не сбежим. Дураков среди нас не было: тут мы хотя бы в безопасности.

Раздевшись и оставив на берегу вещи, мы вошли в воду, оставшись только в нижнем белье.

Лея, смуглая темноволосая девушка, была немногим старше меня. Она подтянула лямки бюстгальтера и завязала волосы в хвост, обнажая следы мандибул и жвал на своей шее.

– Сегодня ты с работы? – усмехнулась я, кивая на них.

Лея улыбнулась, погрузившись в воду по плечи.

– В последнее время Казул не хочет делить меня с воинами. Это хорошо. – Она сделала гребок и перевернулась на спину, держась на воде.

– Сближаться с одним яутом всегда непросто. – Заметила я, не отставая и покрываясь мурашками: вода прохладная, даже очень!

– Ты знаешь об этом больше остальных, но как я могу не сблизиться с ним, если он все время возле меня? – Лея вздохнула. – Я тоскую по прошлой жизни.

Я безразлично промолчала. Вся моя прошлая жизнь была беспробудным и полным страха перед яутами сном. Потом его сменил новый сон, яркий и полный эмоций и чувств. Но все в итоге завершилось горьким разочарованием.

– Что сказать… – уклончиво ответила я и опустила голову в воду, откинув ее назад и намочив волосы. – Я бы хотела вернуть все, как было.

Вернуть Киан’дэ…

Я не стала об этом говорить, но Лея, похоже, догадалась. Во всяком случае, ей было любопытно.

– Они так называют тебя… потому, что прежде ты уже была рабыней яутжа? – спросила она.

– Не совсем. Не рабыней. И не яутжа. Он никогда не считал себя яутжа. Говорил, что недостоин так зваться.

Брови Леи взлетели вверх, она встала на песок и выпрямилась.

– Так, значит, это правда? Что наши воины убили ультра-к’хана?

– Что это значит? Эти слова?

– Это… тоже такой своеобразный статус. Ну, все равно что элитный киллер. Понимаешь?

– Да.

– Только у яутов это совсем не почётно. Убийцами высшего класса торгуют, их тоже берут в рабство или назначают при Совете, чтобы они уничтожали тех яутжа, кто неугоден Старейшинам.

Лея помолчала.

– Откуда столько знаешь про хищников? – не выдержала я.

Лея невесело усмехнулась и мотнула головой в сторону лагеря.

– Я много слушаю и тихо веду себя, не показываю, что разбираю их язык. Ну и, конечно, Казул. От него я узнаю много чего интересного. И если то, что он говорил о том хищнике, правда, он был очень опасен.

Я задумалась. А что на самом деле я знала о Киан’дэ, кроме того, что считывала из его сознания? Я практически не знала, кто он, и как он стал изгоем.

– На его счету очень много хищников. Может, и хорошо, что ты попала к нам. Поверь, яуты – охотники чести, и они никогда не тронут слабого. Им не позволит Кодекс. Но у твоего хищника не было никаких тормозов. Он делал то, что ему приказывали. Вырезал целые отряды. Не щадил ни рабов, ни детей, ни женщин.

Лея встряхнула влажными волосами и отжала их.

Ее слова задели меня, но слыша все это, я допускала, что Киан’дэ мог все это делать.

====== 18 ======

Округ Вермонт, 08:18

Мы прибыли к стенам Вермонта с населением, как Лея упоминала, в пятьдесят с лишним тысяч жителей. На сей раз яутам требовалась только одна женщина.

Путешествие от Касл-Рок до Вермонта заняло два полных дня, весь третий световой день мы устраивали лагерь.

Трое яутжа из восьми в группе отбыли в Вермонт, а мы в общем-то занимались обычными хозяйственными делами. Я и Кэти отправились к найденному яутами ручью, чтобы там простирнуть свои грязные вещи, и это дело заняло у нас не меньше полутора часов.

Но, когда мы уже отжимали мокрое белье и складывали его в корзины, к нам присоединился Су-Тэ, один из молодых воинов Лок’На.

Его длинные дреды прыгали по спине и плечам, он резко остановился возле нас и махнул рукой, поторапливая.

– Что-то случилось, что ли? – прошептала мне Кэти. Мы спешно собрались, взвалив корзинки на предплечья, и устремились за яутом, который шел последним и присматривал за нами.

Меньше чем через десять минут мы уже были в лагере, красные и запыхавшиеся, и увидели, как все собрались перед палатками.

– Что произошло? – я оставила корзину на земле и подошла к Лее, но Казул преградил мне дорогу и глухо заворчал.

Впрочем, тут же над ним грянул рык недовольного Лок’На, который оказался тут как тут. Я невольно отступила ближе к нему, испуганно глядя на Казула. Он презирал меня, отказываясь даже брать из моих рук еду, единственный из всех воинов ненавидя меня за связь с Киан’дэ. Возможно, в этом было что-то личное? Я не могла этого знать.

«Посмотри» – эхом приказал голос Лок’На.

Порой он прибегал к телепатическому общению, но оно никогда не было болезненным, как в случае с Киан’дэ. Возможно, он делал это часто, в отличие от молчаливого убийцы. Так или иначе, я проследила за когтистой рукой и вздрогнула, сперва не заметив то, что лежало в центре кольца, образованного яутами.

За их широкими спинами я увидела три головы, начисто срезанные кем-то необычайно ловко. Я похолодела.

– Еще одна мина-ловушка, – доложил Су-Тэ, войдя в шатер воина. Лок’На молча опустил голову, а Казул зарокотал.

– Погибли Карн, Даг-Гар, Кло! И тот, кто сделал это с ними, был очень зол. На уманов я не думаю: это сделал кто-то из своих.

– Кто? – Лок’На цокнул, невесело раздвигая мандибулы. – Тот к’хан? Так его убили каиндэ амедха. А если не они, то он просто истек твеем. Когда мы уходили, он был без сознания, ты последним оборачивался и видел, что приближалась матка, а он лежал на земле. И ты сам видел, как медленно он двигался. Он бы не успел сбежать от королевы, даже будь он здоров. Это невозможно.

– Тогда нужно узнать, кто это! – рыкнул Казул. – Наши воины обнаружили уже три мины! Кто бы ни устроил нам эти ловушки, он точно знал, куда мы идем, где остановимся.

– Он следит за нами, я это знаю. – Воин сохранял спокойствие, но внутри него уже кипела ярость. – Казул, я скорблю о павших, но наш Кодекс ты знаешь. Мы не оплакиваем воинов, погибших в бою. Наши братья уже в руках Кетану, а нам нужно позаботиться о своих жизнях.

Казул бросил колючий взгляд на девушку-рабыню, прибиравшуюся в шатре, и цокнул:

– Мне не нравится, что к’житова самка трется тут!

– Она не понимает нашего языка.

– Все равно, мне она не нравится! Я не доверяю ей.

Главный воин положил когтистую руку на светлое плечо яута и сжал его:

– Брат. Он получил по заслугам. Судьба повернулась к нам лицом, чтобы мы смогли отомстить ему за твоих воинов.

Казул сжал мандибулы и опустил голову, но промолчал.

– Но теперь у нас новый враг, и я уверен, что к’житово отродье мертво. – Настаивал лидер.

– Не знаю, Лок’На. – Казул покачал головой. – Я видел его глаза. Он явно не из тех, кто отступает от своего.

Нам запретили выходить из лагеря, покидать его границы и даже выходить к ручью. Оказавшись «взаперти» с пятью обозлёнными яутжа, мы поняли, что дело дрянь, и притаились, не желая попасть под горячую руку.

Я гадала, кто мог сделать это. Мало ли у хищников врагов… Я беспокоилась, глядя на выход из шатра и понимая, что шансов, что это мог бы быть Киан’дэ, нет.

Визит в Вермонт отложили, хищники были всегда начеку. Надо отдать им должное, они были великолепно дисциплинированны и внимательны, дежурили круглые сутки, не смыкая глаз.

О нас в суматохе воины забыли. Они рвались найти атаковавшего их чужака и отомстить ему за смерть своих. Так, прошло ещё два дня.

Вечером третьего дня разыгралась непогода. Дождь лил как из ведра, вдали гремел гром и пару раз сверкнули молнии.

До этого с утра накрапывал слабый дождик, небо было серым и пасмурным, а Кэти мучилась мигренью и жаловалась на головную боль.

Закутавшись в свою накидку, я задумчиво смотрела на горящий снаружи костёр, когда вдруг один из яутов молча упал на землю.

Что за дела?!

Я услышала щелчки и быстрый цокот его товарищей, не в состоянии в полутьме различить, кем был тот, кто упал.

Я поднялась с места и подбежала к выходу из шатра.

Тут же ко мне подлетел Казул, крепко держа за руку Лею и толкая ее в шатёр.

«НАЗАД!» – зарычал он, разворачиваясь и выпуская из запястных наручей двойные лезвия.

Но кругом было тихо. Только дождь шумел по листве и по ткани натянутых шатров.

Яуты замерли на открытой местности, по их телам стучали капли, скатывались по доспехам.

Неожиданно один из яутов что-то крикнул…

– Сзади! – крикнул Кол-Сан, и вовремя пригнулся. Сюррикен пролетел над его головой и метко вонзился в череп другого хищника, упавшего замертво.

– Встать спина к спине! – скомандовал Казул, оглядываясь. – Кто бы это ни был, он в камуфляже.

Он настроил оптику своей маски и ощетинился:

– Су-Тэ, пригнись!

Молодой воин успел нырнуть, и тотчас на его месте оказался ещё один сюррикен, вонзившийся в итоге в дерево.

– Бейся честно! – зарычал Лок’На, поспевая к своим воинам и становясь четвёртым.

Нападавший, решив, что скрываться смысла нет, двинулся на воинов, отключая камуфляж.

Он был покрыт чёрной накидкой, лицо и маска спрятаны под глубоким капюшоном, так что разглядеть, кто это, было невозможно.

Он двигался очень быстро, так, что Су-Тэ, пытающийся навести на него прицел лазерного оружия, сбивался. Мелькая за деревьями, атакующий на миг скрылся…

… чтобы налететь на Кол-Сана и схватиться с ним.

Хищники яростно фехтовали под дождём, Кол-Сан отбивался телескопическим копьём от такого же продолговатого оружия, завершавшегося изогнутыми клинками с двух сторон.

Чужак едва не получил копьём по ногам, но вовремя подпрыгнул, контратаковал, развернулся, ударяя наотмашь, и наконец крутанулся на месте, обманным маневром заставляя яута приподнять руки с копьём и пронзая его насквозь.

– Нет! Брат!

Су-Тэ рыкнул, бросаясь вперёд.

Казул поспешил с другой стороны.

Поразительно, но хищник поспевал драться с обоими. Ярости его хватало на двоих. Он сбил с плеча юного яута плазмопушку и сделал Казулу подсечку. Казул ловко отбил выпад, наступая на противника, а Су-Тэ взмахнул двойными лезвиями в наручах, скрещивая их с металлическим древком глефы.

Вместе с тем, свои лезвия с оружием чужака скрестил и Казул. Он яростно сверкнул зелёными глазами, напирая и давя на напавшего, но тот мощно ударил в голень Су-Тэ, так, что даже под доспехом хрустнула кость, и взвился в воздух, одним ударом отшвыривая на землю Казула.

Сжимая холодные пальцы в кулаки, я смотрела, замирая, за тем, как из темноты на яутжа движется фигура, закутанная в чёрную рваную накидку. Перед атакой хищник – а в том, что это тоже был яут, я не сомневалась – завёл руку за спину, активируя телескопическое оружие.

На миг все застыли, а следом началось…

Он схватился сразу с Су-Тэ и Казулом, уклоняясь, уворачиваясь, контратакуя и нанося им мощные удары ногами. Этот стиль…

Эти движения…

Я не могла больше терпеть, я должна знать!

Вымокший плащ взлетал с каждым прыжком. С каждым взмахом оружием.

Глефа вертелась в руках, очерчивая перед хищником круг и не давая приблизиться к нему. Он не показывал лица, его маски и брони тоже было не видно.

Я должна знать, если это он!

Мне стало нехорошо, и я судорожно вцепилась в Лею, холодея и дрожа.

Один взмах – и Су-Тэ мертв. Он обливается кровью, падая навзничь и умирая моментально.

На место павшего тут же встаёт Лок’На. Он сразу налетает на врага, ударяя его в грудь и в живот, и тот пропускает удары, однако от следующих быстро уворачивается и одним ударом ноги посылает воина в нокаут.

Пока Лок’На поднимается, таинственный хищник с размаху пронзает плечо Казула, приблизив к нему лицо в капюшоне.

Казул яростно взревел, пытаясь дотянуться до врага, но тот предусмотрительно нанизал его на глефу и, рыкнув, провернул клинок в ране Казула.

– Стой, не надо! – звонко закричала Лея, бросившись навстречу хищникам.

Отвлекшись лишь на секунду на крик Леи, хищник не замечает, что Казул с силой бьет по глефе и ломает клинок, остающийся в ране.

Казул растопырил когтистые пальцы и раздвинул руки, яростно прогибаясь в спине и подаваясь навстречу хищнику.

Тот медленно повернул к нему голову, взмахнув глефой и заведя руку за спину.

В этот момент в бой вступает Лок’На. Он бьет двойными лезвиями в хищника, тот ловко отбивает удар и стремительно движется к Казулу. Он хочет его добить. Взмахнув своим страшным оружием, он крутанул его в руках, ударяя Казула, оборонявшегося кинжалом, раз, другой, третий… Казул пропустил удар, но клинок не его пронзает.

Кто бы знал, что Лея окажется так быстра…

Она булькнула кровью, выплеснувшейся изо рта на чёрную накидку хищника, и, пронзённая насквозь, замирает.

Хищник вытаскивает глефу рывком, от ярости взрыкивая. Кажется, Казул оторопел.

Он подхватил падающую Лею и осторожно положил ее на землю, продолжая с громким рыком биться с чужаком.

Мне хотелось остановить все это… но я не могла. Я боялась даже шевельнуться, замерев и отстранённо глядя на происходящее.

Ускоряя темп и атакуя сразу обоих воинов, хищник полоснул глефой по горлу Казула, и тот, обливаясь кровью, ничком упал возле Леи, захлебываясь и дрожа всем телом.

Лок’На взревел, воздев лицо в маске к небу.

Хищник в чёрном встал в стойку, тяжело дыша и явно припадая на одну ногу. Он медленно снял с головы капюшон, издав горловой рык.

Я судорожно выдохнула и, упав на колени, неожиданно поняла, что теряю сознание. Так и было. Все померкло, оставив только звуки дождя и хлёсткие звуки скрещивающихся клинков и лязг металла о металл, и только две тени метались перед глазами, пока я не погрузилась в беспамятство.

====== 19 ======

Он надел на опалённую огнём шею плотно облегающую балаклаву, укрыл лицо маской, которую пересекала длинная царапина, оставленная когтем ксеноморфа.

Он раздобыл кое-какое оружие, которое не сгорело и не было уничтожено, поскольку он всегда бережно хранил его в специальных сейфах.

Чёрные полотна ткани он завязал на груди, обернул ими талию и оставил свисать вдоль бёдер. Хищник прикрыл плечи рваной чёрной накидкой, не путавшейся между ногами, закрытыми кожаными штанами.

Не по обыкновению яутжа, он был полностью скрыт под одеждой, только кусочек багрово-алой груди, разрисованной узорами и символами, и мускулистые руки, изрисованные татуировками, были обнажены. Под тканью виднелась плотная броня, сделанная из маслянистой кожи ксеноморфа.

Он зафиксировал на талии кожаный пояс, к которому прикрепил изогнутый длинный кинжал в оплетке. Бластер он не взял: слишком шумное и бестолковое оружие. Но, подумав, все же вооружился и им.

В заплечные ножны он поместил две телескопические глефы, одну – с острейшими лезвиями, другую – с токовым пульсаром на концах. Мощности заряда хватало, чтобы на какое-то время обездвижить даже берсеркера.

Разжившись на схроне, предусмотрительно оставленном ещё при приземлении на Землю, бомбами, он закинул мешок с сухпайком и взрывными устройствами на плечо.

Бесшумный, как призрак, он включил камуфляж, сливаясь с местностью и уверенно удаляясь от яйцекладки ксеноморфов.

Киан’дэ очнулся от пронзительного крика в ушах, и сперва ему показалось, что это кричит Рената. Он и пальцем пошевелить не мог. Силы покидали его, он лежал в луже собственного твея, вытекавшего из раны, и судорожно хрипел, мечтая, чтобы наконец все это закончилось.

К’жит, у него при себе даже нет никакого оружия, чтобы даровать себе быструю смерть!

Но не прошло и минуты, как он понял, что видит спины могучих воинов далеко впереди, на краю леса, и то лишь благодаря оптике в маске. А тело уже впитывает дрожь земли, которая разносится далеко от шагов королевы ксеноморфов.

Вот оно, искупление. Киан’дэ безразлично смотрел в землю, примерно подсчитывая, через сколько времени королева доберется до него. Она явно вознамерилась пройтись по месту взрыва, чем-то оно ее привлекало. А тут такая добыча… полумертвый хищник.

Понимая, что его могут убить, а могут и начинить его тело отвратительным грузом, который превратится в грудолома и пробьёт и без того продырявленный торс, Киан’дэ подумал: и это все? И это конец? То, ради чего я так сражался, столько терпел?

Мысли взбунтовались. Рената. Они унесли ее. Думать об этом было невыносимо, но понимать, что для него все конечно, и вовсе мучительно.

Киан’дэ взял себя в руки, с холодной яркостью поднимая голову и заставляя своё тело покориться и медленно поползти.

Он полз по земле, задевая глубокую рану ветками, камнями, мусором, и каждый раз хотелось громко кричать от невыносимой боли.

Киан’дэ впился когтями в ладони, сжав кулаки, так крепко, что и из них потек твей. Заглушая болью боль, он сделал последний рывок и перекатился в овражек, туда, где валялся обломок обшивки. За ним-то Киан’дэ и притаился, со стоном поднимая тяжёлый металл и заползая под него.

Только он это сделал, как сознание утянуло в воронку, и он упал в глубокий обморок, рискуя больше никогда не очнуться.

Он открыл глаза, когда почувствовал, что задыхается от нехватки воздуха под душным обломком металла. Хрипя, Киан’дэ столкнул с себя пластину и изогнулся от боли в разорванной ране, но оказавшись на свету, быстро осмотрелся.

Очевидно, силы его на этом и закончились, потому что он рухнул на землю и, тяжело дыша, посмотрел в голубое и издевательски ясное небо. Подумать было над чем: кто взорвал корабль, например? Киан’дэ не верил, что судно сдетонировало само из-за неполадки. Он слишком тщательно следил за техникой, от которой к тому же зависел исход миссии и даже его жизнь.

И еще вопрос: что делать? Не ровен час, и он точно истечет твеем. Одежда и разорванный доспех уже такие сырые и липкие, что даже от легкого прикосновения к ним коробит.

Киан’дэ с облегчением понял, что за стеной все успокоилось, и спокойствие это продлится сравнительно долго, потому что матка наверняка начала размножаться, а трутни – многочисленные рабы и супруги королевы – обустраивали по ее вкусу бывший уманский город, начиняя тела людей будущими ксеноморфами.

Киан’дэ перевернулся на живот, подтянулся на руках и пополз вперед, помня, что где-то неподалеку должен протекать мутный узенький ручеек. Сейчас он как раз ползет по старому руслу реки, засыпанной уманами давным-давно и образовавшей овраг, поскольку почва уже осела. Киан’дэ двигался по памяти примерно с час, хотя прежде это не заняло бы у него и десяти минут. Отдыхая и стараясь хоть как-то сберечь рану, он наконец добрался до воды и со стоном тяжело рухнул в нее.

Вода залила его, забираясь под одежду и доспехи, и хищник тихо порыкивал от боли, откинув назад голову и сгребая ил кулаками.

Нужно найти в себе силы и делать дальше то, что нужно. Киан’дэ снял с лица маску и перекатился на живот, полностью погружаясь под воду и жадно глотая ее. Левый клык, украшенный золотой круглой серьгой, царапнул песок, отправляя гость в рот Киан’дэ. Обезвоженный и потерявший много крови, он пил и пил, пока не вынырнул, фыркая и снова, по привычке, скрываясь под маской.

От ледяной воды полегчало. Киан’дэ пошатываясь привстал на колени, но тут же упал назад. Он пробовал снова и снова, пока не понял, что все это бесполезно. Хищник отполз в сторону, на берег, усыпанный листвой, и привалился на спину к большому валуну, нагретому солнцем. Он привстал на локтях, одной когтистой рукой осторожно разоблачаясь и снимая с себя окровавленные тряпки. Но они словно прилипли к чешуйчатой коже, а точнее, к толстой корке засохшего твея, которую сейчас Киан’дэ немного размочил водой.

Хищник зарычал, отдирая ткань вместе с коркой одним рывком, так, что сочащийся твей снова хлынул из раны, и не нашел ничего лучше, как прижать к ней ладонь и в изнеможении упасть на спину.

Когда он наконец справился с одеждой и по пояс остался обнаженным, он начал промывать глубокую рану, черпая воду из ручья.

Это было самое сложное: прийти в себя. Киан’дэ никогда прежде не чувствовал то, что чувствовал сегодня. Много раз он был на волоске от смерти. Но так, чтобы практически вернуться из ее чертогов – так с ним не случалось никогда. Хищник лишь мог надеяться, что его путь пока не окончен, и просто механически делал то, что должен был делать, хотя руки уже не двигались, а ноги пока не держали.

Он весь день провозился у ручья и задремал тоже возле него, предварительно устало включив камуфляж и надеясь, что хотя бы это позволит ему не стать легкой добычей ксеноморфов или заметной целью яутжа. Кто знает, кто будет рыскать этой ночью в лесу.

Киан’дэ лихорадило. Начался жар, бред, нахлынула рвота. Усталый организм хотел умереть, но стальная воля не давала этого сделать. Он помнил свою цель и терпел, как мог.

Жар не отпускал его несколько дней, и за это время он высох и истощал, став лишь бледной тенью самого себя. Но мощный организм все равно потихоньку выкарабкивался, брал силы из ресурсов, и спустя пять или шесть дней Киан’дэ пошатываясь и падая, но все же мог встать.

Он сломал крепкую палку и пошел по лесу, опираясь на нее всем телом. Палка через полмили сломалась так, что хищник полетел на землю, но он не отчаялся и сломал себе еще одну. Нужно было что-то поесть.

Проще всего было вернуться к старому лагерю охотников и переждать там. Там осталась провизия, питьевая вода, аптечка, укрытие от непогоды. А то три дня назад Киан’дэ пережидал дождь прямо так, под открытым небом, после чего его состояние ухудшилось.

Но до лагеря еще нужно дойти.

И Киан’дэ решил рискнуть и пошел, хотя понимал, что путь будет очень неблизкий.

Яйца птиц, мелкие животные, которых удавалось поймать, съедобные растения – он ел то, что найдет, подкрепляясь, но оставаясь зверски голодным. Взрослому хищнику требовалось достаточно еды, и в рацион обязательно входило мясо, но сейчас даже эти крошки спасали жизнь Киан’дэ.

… В лагере стало проще. Он съел найденный сухпаёк, хотя его было и немного. Но калорийный провиант был рассчитан на аппетит яутжа, так что он более-менее насытился по сравнению со всеми предыдущими днями своего путешествия.

Скинув с себя броню и сняв с раны повязки, сделанные из лоскутов своей одежды, он нырнул под душ, тяжело дыша и оседая на полу. Грязь, кровь, пот уходили в сливное отверстие, очищая мысли и тело.

Хищник, хромая, вышел из душевого отсека. Уже там, пока у него была возможность осмотреть себя внимательнее, он понял, как отощал за все время. Прежде налитые мышцы и мускулы угловато торчали, бугрясь под кожей. Глаза тускло поблескивали в прорези маски. Киан’дэ тихонько добрел до огромного ложа, застеленного шкурами, и как подкошенный рухнул мокрым и обнаженным туда, заползая под теплый мех и погружаясь в спокойный сон.

С каждым днем ему становилось все лучше и лучше, и только спустя еще две недели он мог сказать, что достаточно оклемался, хотя раны его еще не зажили. На корабле-матке яутов были технологии, которые могли залечить его ранения в течение часа, но это было недоступно убийце. Лечили его только пару раз, когда патрону было необходимо сохранить его жизнь.

Киан’дэ, как только окреп, сразу проверил силки и ловушки, оставленные им, когда они с Ренатой оставались здесь. К счастью, туда попалась новая добыча.

В аптечке он нашел несколько средств, ускорявших заживление ран и обеззараживающих организм. Он считал восходы и заходы солнца, с надеждой думая о том, что однажды сможет снова взять оружие в руки и найти Ренату.

Это и было его целью. Трудность заключалась в другом: похоже, яуты открыли охоту уже на него. Было ли это отказом патрона от его услуг? Он не знал, но решил на всякий случай исчезнуть из поля зрения своих. Они думают, что он погиб. Пусть думают и дальше.

Когда пришло время, Киан’дэ занялся починкой доспехов и раздобыл оружие, а окрепнув, вернулся на место взрыва и там взял все, что могло пригодиться.

Каким бы хорошим он ни был следопытом, но найти следы группы Лок’На было очень сложно. Выдвигаясь из лагеря, Киан’дэ все же знал, что рано или поздно он найдет Ренату.

И тогда он решит, что делать дальше.

С одной стороны, оставить ее с Лок’На – умное решение. Будучи в безопасности, в статусе рабыни привилегированного охотника, вряд ли с ней что-то случится. Она будет защищена от ксеноморфов, уманов и других хищников.

С другой стороны, доверять Лок’На убийца не хотел. Он еще не знал, что в нем говорит ревность и желание обладать уманкой самому, но хотя бы взглянуть на нее… еще раз… чтобы решиться на что-то. Этот компромисс Киан’дэ позволил себе, собираясь, впрочем, как на войну.

Киан’дэ выследил группу меньше чем за три дня, остервенело рыская в поисках их следов и наконец найдя искомые возле первого и ближайшего к Касл-Рок уманского города, как он и предполагал. Хищник отыскал их, но бесшумно вошёл в лагерь только ночью, чтобы не рисковать. Яуты выставили часовых, но это было не проблема, поскольку Киан’дэ умел ловко скрываться и маскироваться даже без помощи камуфляжа, против своих он все равно не так эффективен.

Пройдя к главному шатру, где по идее должен был располагаться Лок’На, хищник тихо скользнул под полог и попал в первый отсек, где стоял низкий стол и лежали четыре циновки вокруг него.

За плотной тканевой стеной он слышал ритмичное порыкивание, сопровождаемое тихими женскими стонами, и это, а также запах феромонов, облаком накрывший пространство, привело его в бешенство.

Там ты умолял его сохранить ей жизнь и сделать своей рабыней. А рабы-уманки всегда расплачиваются своим телом.

Киан’дэ неподвижно встал в проёме, раздумывая, как ему быть. Вот и Лок’На: помимо пояса и отодвинутой набедренной повязки, на нем ничего нет. Могучее тело, словно вытесанное из глыбы, нависает над уманкой, его длинные дреды, украшенные золотыми кольцами и бусинами, бьют по лопаткам и доходят даже ниже. Он упёрся обоими руками о ложе, по разные стороны от головы Ренаты. Темп убыстрился, он опустил голову к девушке, и из-под челюстей показался длинный язык, коснувшийся ее груди.

Воин немного излился в уманку, отчего она нервно дёрнулась, сведя бедра, но руки Лок’На снова настойчиво раздвинули ей ноги, и он устроился удобнее, пододвигаясь к девушке и входя глубже, отчего она охнула и попыталась отползти вверх. Когтистая рука смяла трепещущую от толчков яута грудь, слегка царапая ее.

Клокочущая ярость накрыла Киан’дэ с головой. Хотелось выпотрошить мерзавца и умыть его в крови, но хищник понимал, что сейчас он не совладает со всеми яутжа, и заставил себя отвернуться и выйти.

Когда за полотном все завершилось громким ревом Лок’На, перемежаемым с уже громкими и болезненно звучащими стонами, Киан’дэ окончательно потерял терпение, но замер, едва воин вышел от девушки и прошёл мимо незримого убийцы наружу, удаляясь.