Текст книги "Убийца яутжа (СИ)"

Автор книги: Sascha_Forever_21

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

Содрогнувшись от нескольких сильных толчков, я обмякла, вскрикнув, и опала в руках хищника, устало понимая, что он быстро подхватил меня. Ещё один толчок – и уже он кончил в меня, вздрогнув и прикладывая острую скулу маски к моей груди.

Выдохнув, я без зазрения совести налегла на мускулистую спину Киан’дэ, не беспокоясь, что ему будет тяжело.

– Дааа… я совершенно точно скучала по тебе, – мечтательно сказала я, устало прижавшись щекой к одной из татуировок.

«Даже тренироваться, и то легче» – сдавленно сказал Киан’дэ.

Я рассмеялась, приподнявшись и скользя назад, чтобы крепко обнять его за шею.

«Люблю тебя» – эта мысль пролетела в моей голове, и я уткнулась в бордовую плотную кожу, зажмуриваясь и смаргивая дурацкие слезы. Я нежно коснулась губами его шеи.

– Я тоже тебя люблю.

====== 36 ======

Я проснулась, открыла глаза и сонно ткнулась в тёплое плечо. Да, мне не приснилось: он здесь.

Киан’дэ уже не спит. Он задумчиво смотрит в потолок, медленно водит кончиками когтистых пальцев по моей коже. Я вздрогнула.

«Уже утро».

– Утро?!

Как – то есть, утро следующего дня? Я растерянно села в постели, наблюдая за спокойным хищником.

– Ты хочешь сказать, что мы здесь пробыли целые сутки?

Киан’дэ кивнул, и я схватилась за голову.

«Что не так?» – спросил он.

Я махнула рукой и спрятала лицо в ладонях. Даже перед ним мне и то было стыдно.

– За последние сутки мы не занимались ничем полезным, кроме одного.

Сухой смешок заставил меня вскинуться. Скептически глядя на меня, Киан’дэ явно веселился.

– Я уже и так чувствую себя просто инопланетной шлюхой… хватит ржать!

Но это не заставило хищника замолчать. Напротив, он ещё больше развеселился.

«А хоть бы и так. Видишь ли, отныне ты – моя собственность».

– Ой, как смешно, – буркнула я, ткнув его в плечо.

Киан’дэ равнодушно проследил за тем, как я встала, и поднялся следом, отомстив лёгким шлепком по заду. Сузив глаза, мы с достоинством посмотрели друг на друга.

– Когда мы отсюда улетим? – спросила я, чтобы прервать молчание. Но к моему изумлению, Киан’дэ ответил:

«Мы не улетим».

– Что?!!!

Я потеряла дар речи, испуганно глянув на хищника. Он выпрямился, сразу вырастая надо мной.

«На меня охотятся. Пока здесь более безопасно, мы останемся ненадолго. А я буду работать на устроителей».

– И ты согласился? – с сомнением спросила я. – Что ты должен будешь делать?

Хищник усмехнулся, но вышло у него грустно. Присев на кровать, он опустил плечи, глядя в пол, и задумчиво и тихо сказал:

«То, что умею делать лучше всего».

Читаем под Rammstein – Deutschland

Теперь жизнь его была наполнена новыми событиями. Большую Арену закрыли для ставок, но теперь на весь сезон открыли малые бои, на которых важно было продемонстрировать две вещи: мастерство убийцы и качество технологий нового оружия.

Киан’дэ с блеском выполнял обе функции, из первых трёх подпольных боев на неделе – на небольших рингах для избранных, заплативших отдельную цену – выйдя в трех безоговорочным победителем менее чем за десять минут.

Здесь в числе зрителей он заметил и суперхищников из клана, враждующего с кланами классических охотников. Они приобрели несколько типов вооружения после второго боя, в котором Киан’дэ (плазмоган нового типа, ловкость рук и никакого мошенства) быстро уничтожил четверых каиндэ амедха, даже не задохнувшись.

Раз за разом, выходя на ринг, он слышал довольный рёв хищников: среди них были и охотники, и изгои, и аттури… сколько их? Бессчётное множество. Кто хотел остаться незамеченным, прилетал инкогнито.

Киан’дэ пользовался уважением среди многих сильных яутжа, которые также по разным причинам сражались за изгоев с платформы. Он был молчаливым, смертоносным и хладнокровным, а это были качества, которые хищники в бойцах ценили особенно.

Но знатоки древних традиций быстро разгадали его суть, едва взглянув на метки на его теле.

Киан’дэ не общался с руководителями платформы лично, но получал от них сообщение на передатчик, прикреплённый к чёрному кожаному наручу. Так что среди дня и ночи он мог быть вызван в любой момент.

Временами мне казалось, что это тоже рабство, но хищник даже не протестовал.

«Мы рядом. Это все, что мне нужно» – говорил он.

Посещать меня он мог в любое время. Приходя в хищнический гарем, он не обращал внимания на взгляды и улыбки женщин, не понимавших его статуса и того, почему прочие яуты хоть и уважают его, но сторонятся.

Так мы прожили на платформе три недели, и за все это время Киан’дэ с легкостью справлялся со всеми заданиями.

Ему полагалась новая броня, которую он скучающе продемонстрировал мне разок (по моей просьбе): она была сделана из металла и была похожа на обычные доспехи хищников, только более украшенные. К ним полагалась также кожаная набедренная повязка и щиток. Киан’дэ простер в ее сторону руку и даже примерять не стал.

– А чем твоя броня лучше? – поинтересовалась я.

«Панцирь и кожа каиндэ амедха. Не расползается под кислотой. Легкая, прочная. Двигаться легко» – вкратце пояснил он.

Но куда чаще передо мной он показывался не в боевом вооружении, а в обычном виде. Признаться, в полном снаряжении он пришёл ко мне лишь раз – произведя глубокое впечатление на нас всех. Выглядел он уж очень грозно, так что девушки даже обмерли, когда этот вооруженный до зубов хищник вывел меня из гарема привычным маршрутом.

– Ты больше так не приходи, – улыбнулась я. – А то они уж решили, что ты по их душу явился.

Киан’дэ искоса посмотрел на меня, но промолчал.

Когда слышишь за своей спиной рёв толпы, кажется, что голова погружается в вакуум. Киан’дэ шёл по длинному темному коридору к вспышкам света, а перед глазами были воспоминания прошлых дней.

Уже не раз он шагает здесь, навстречу смерти. Но только не своей, а чужой.

Киан’дэ видел, как-то, что он делает, нравится устроителям: красивая и быстрая драка, скорая кровавая развязка, эффектный финал и единственный победитель.

Поправляя ремни заплечных ножен, он думал о том, что на одном из уровней платформы его ждёт Рената.

Удобнее посадив на голове маску, он вышел на малую арену и услышал, как вскинулась толпа.

Ничего не изменилось. Тогда они хотели принести нас всех в жертву Никте. А теперь ликуют, потому что ждут, когда кровавую жертву совершу я.

Киан’дэ окинул глазами круглую арену и собравшихся вокруг зрителей. После нового удара в гонг с противоположного конца арены в высокую арку вошёл новый участник, а точнее, новая жертва Киан’дэ. Он оценивающе посмотрел на противника.

Ого, какой могучий берсеркер!

Высокий и мускулистый, но поджарый, он был также отлично вооружён, а на арене вёл себя спокойно, и Киан’дэ подумал, что, быть может, сейчас его выставили против ещё одного чемпиона.

Берсеркер молча вскинул кулак в воздух, и толпа ответила ему ликованием. Киан’дэ закатил глаза, сняв со спины глефу и одним движением разворачивая ее.

В руки берсеркер взял два обоюдоострых клинка, направив их остриями вниз. Оба хищника изучали друг друга, пока могли, до третьего удара в гонг.

– Достойной схватки! – вдруг услышал Киан’дэ от берсеркера. После этих слов гигант издал громоподобный рык, которому вторил глубокий звук гонга, и оба хищника ринулись друг навстречу другу.

Киан’дэ поднырнул под одним из клинков, складывая глефу, чтобы она не мешалась при ближнем бое, и разворачиваясь.

Берсеркер также молниеносно остановился, в прыжке атакуя снова. Киан’дэ ушёл назад, в оборону, скользя глефой по клинкам и нанося ряд ударов ногами по мускулистым икрам противника.

От сильного удара выше, в колено, берсеркер издал короткий рык и припал к полу. Киан’дэ быстро атаковал его, обрушивая лезвие глефы сверху, но берсеркер выставил вперёд свой металлический наруч. Хотя острая глефа разрезала его и ранила руку, все же берсеркер избежал смерти.

Да, он точно чемпион. Киан’дэ сощурился, разглядывая противника и обходя его стороной.

Какой умелый и ловкий. Он на охотника совсем непохож, но он и не изгой. Кем же он был в своей прошлой жизни? До того, как стал сражаться на арене?

Киан’дэ понимал, как драться с изгоями, с охотниками, с чужими. Своих противников он изучил досконально, зная, что от них ждать. Но сейчас, глядя на врага, он понимал, что что-то отличает его от других.

Перехватив глефу в руке и пряча ее в ножны, Киан’дэ легко зашёл слева, на ходу вытаскивая оба крюка и проворачивая их в ладонях, покрытых перчатками.

Берсеркер зарычал и рывком встал. Он прихрамывал, что не мешало ему двигаться с той же скоростью, что и Киан’дэ. Он был выше и крупнее, шаги и движения его были сильнее и размашистее, и там, где Киан’дэ должен был сделать два шага, берсеркер делал один.

Оба чемпиона – а догадка Киан’дэ была верна – схватились друг с другом. Лезвия скользили одно по другому, отскакивая при каждом ударе. Оба великолепно фехтовали, но явно устали драться друг с другом.

Таймер показал пятнадцатую минуту, и звук гонга возвестил о завершении раунда.

Киан’дэ нехотя отошёл от берсеркера, грудь его высоко вздымалась, дыхание было учащённым. Он незаметно приподнял маску и отер пот с лица, устало прислоняясь к стене арены.

В свою очередь, берсеркер занимался тем, что рассматривал стремительно опухавшее колено. Сгибая и разгибая его, он кривился от боли.

Киан’дэ сам не знал, зачем это сделал. Он придержал длинную чёрную ткань, свисавшую с бёдер, и разорвал ее на лоскут.

Подойдя к берсеркеру, он присел на одно колено перед ним и, невзирая на изумлённое лицо противника, начал в оставшееся время накладывать тугую повязку.

Берсеркер зарокотал, откидывая голову назад и морщась от сильной боли, когда Киан’дэ точным ударом вправил на место коленную чашечку.

Берсеркер нахмурился и процедил:

– Мы дерёмся насмерть. Зачем ты это сделал?

Киан’дэ не ответил, быстро поднявшись и предоставив берсеркеру завершить самостоятельно своё лечение.

С новым ударом гонга разошедшиеся в стороны противники вновь схватились друг с другом. Киан’дэ уклонился от смертельного удара в голову – одного, второго, и высоко подпрыгнул, мощно ударив берсеркера в грудь. Тот сделал шаг назад, задохнувшись, и Киан’дэ полоснул своим крюком по его шее, оставив на ней глубокую царапину. С досады цокнув, он увернулся от клинков берсеркера, делая ему подсечку. Берсеркер легко ее отбил, и Киан’дэ рыкнул от боли, когда его нокаутировали и он отлетел на песок.

Мотнув головой, Киан’дэ привстал на локтях и прыжком поднялся, едва успев уклониться от удара кулаком, который точно стал бы для него последним. Берсеркер выпрямился, но Киан’дэ уже наскочил сзади, вонзив крюк в его спину и распарывая им плоть.

На арену хлынула зелёная кровь, и противник издал глубокий рёв, с разворота отшвыривая от себя Киан’дэ вместе с оружием.

Тот отлетел к стене арены, болезненно ударившись о неё спиной и затылком. В голове и глазах все пошатнулось и поплыло, но все же Киан’дэ встал и, мотнув головой, зарычал.

Берсеркер шёл к нему, и в голове Киан’дэ промелькнуло, какой же он здоровый и крепкий, раз после такой страшной раны он ещё может сражаться.

Берсеркер в два приёма отбил удары Киан’дэ: он явно рассвирепел. Киан’дэ зарычал на противника и применил несколько приёмов, решив взять врага врукопашную, но берсеркер нанёс ему несколько жестоких ударов в голову.

Под маской по лицу потек твей. Киан’дэ едва успел увернуться от ещё одного мощного удара, и кулак берсеркера вонзился в стену.

Пора.

Киан’дэ быстро выхватил второй крюк и одним сильным взмахом отсек руку берсеркеру – вплоть до локтя.

Взревев, берсеркер отпрянул назад, но все было уже конечно. Киан’дэ замахнулся, рассекая его грудь и распарывая живот, и, тяжело дыша, смотрел, как берсеркер упал на колени, гаснущими глазами глядя на своего убийцу.

Он булькнул, по клыкам потекла кровь, выплескиваясь на песок. Киан’дэ не убрал оружие, до последнего будучи начеку.

– Они… не оставят… тебя… в живых… – глухо пророкотал берсеркер. – Уходи… отсюда.

Вымолвив это, он рухнул вниз лицом в песок и умер.

Киан’дэ мрачно посмотрел на павшего противника, присев перед ним на колено и сорвал с его валар нить из серебряных бусин.

Он сражался очень достойно.

Киан’дэ как обычно зашёл безо всякого предупреждения. Явившись в большой комнате, он проигнорировал внимание, направленное на себя, и, найдя меня глазами, цокнул и мотнул головой, подзывая меня.

Обнаженные татуированные руки были изрезаны, судя по свежим и едва зажившим корочкам зелёной крови. Я заметила, что в руке, покрытой перчаткой, он перебирает что-то блестящее, наподобие чёток.

Я поправила свободную кофту из плотного серого хлопка: цвета, как я узнала, у яутжа имели значение, и все женщины яутов – не в статусе жён или матерей – носили именно серые одежды.

Сегодня Киан’дэ не по обыкновению меня не ждал: он прошёл мимо, и мне показалось, что даже его походка и уверенные движения говорили о том, что что-то случилось. Что-то не то.

Обеспокоенная, я поспешила за хищником и мы вышли за дверь.

– Что случилось? – спросила я взволновано. Киан’дэ молчал и не смотрел на меня, идя вперёд по коридору, к месту нашей обычной встречи. – Киан’дэ. Ответь мне?

Он резко взглянул на меня, издав предостерегающий рокот, и я сжала плечи, испугавшись. Я в чем-то провинилась? Я ему надоела? Он устал возиться со мной? Или что-то произошло?

Когда дверь отсека закрылась за нами, я ощутила на своей талии прикосновение широкой ладони, и вспыхнула:

– Да что ты творишь?

«Тихо» – приказал Киан’дэ, опуская маску к моей шее и выдыхая в мою кожу. Я вздрогнула.

– Ты сегодня очень странный.

«И не случайно. Нам нельзя так часто видеться».

У меня что-то внутри словно оборвалось.

– Что?

Я обернулась к хищнику, не понимая ничего. В глазах его был стальной блеск. Он был сам на себя непохож.

– Почему?!

«Опасно» – Киан’дэ чуть склонил набок голову.

Да что он говорит? Я его не понимаю.

– Опасно? Что опасно? Кому? – снова задала я кучу вопросов.

«Пока не могу все объяснить» – прозвучал у меня в голове голос хищника, и он вдруг коснулся ладонью моей щеки.

Выглядит он… так, словно за что-то извиняется.

– Что ты такое говоришь? Что опасно? И что это за украшение?

У меня голова шла кругом.

Но Киан’дэ молчал. Я опустила глаза, хмуро разглядывая пол.

– Я надоела тебе? – наконец выпалила я, и хищник в ответ рыкнул.

«Нет».

– Ты… – да даже произносить это глупо! Я же не ревную. – Нашёл себе самку своего вида?

Он зарычал, и я невольно сжала плечи.

«Нет! Но пока мы не будем видеться. Я должен сказать тебе это. Я обязательно приду. Должно пройти время. Так нужно. Доверяй мне».

В уголках глаз начало жечь, и я удивилась сама себе. Это я что, плакать удумала? Усмехнувшись, я скрестила на груди руки и посмотрела в сторону, понимая, что злюсь на Киан’дэ.

Он повернул меня к себе, заглядывая в лицо двумя багровыми, яркими глазами.

«Доверяй мне».

Он задержался на мне взглядом, и я, невольно загипнотизированная им, кивнула.

– Хорошо. – Тихо сказала я.

Между нами повисло напряжение. Это было как электрический разряд, как пыль, осевшая комком в горле. Поморщившись, я прикоснулась рукой к его плечу и зелёной крови, но он мягко отстранился.

«Нет. Не делай этого».

Я была в отчаянии. Он ничего не говорил. А теперь он не хочет, чтобы я его трогала.

«Пойдём».

Он взял меня за руку, сжимая ее в своей ладони, и повёл обратно, в общую комнату.

Дойдя до двери отсека, он тихо сказал:

«Я приду. Ничего не бойся».

Чего мне стоило бояться? Я угрюмо пожала плечами.

Киан’дэ молча ушёл, оставив меня в одиночестве, задумчивой и словно в воду опущенной. Я не знала, что произошло, и не знала, как на это реагировать. Но внутри затаилась глухая боль и… страх.

====== 37 ======

Наступило следующее утро, а я была по-прежнему выбита из колеи. Открыв глаза, я окинула глазами потолок, вспоминая события вчерашнего дня, и провела рукой по лицу.

Хотелось снова уснуть, а проснувшись, сделать так, чтобы вчерашний день был тревожным сном. Остался там, в ночи, и не преследовал меня здесь и сейчас.

Единственная радость – видеть Киан’дэ – и та для меня недоступна. С досадой я встала с кровати, разочарованно вздыхая, и прошла в ванную комнату, где все было сделано привычным для уманок.

В зеркало смотрела отёкшая от слез девушка с всклокоченными волнистыми волосами. Я посмотрела на своё отражение будто в первый раз. Когда мне пришло в голову рыдать из-за инопланетного захватчика? Вскинувшись, я даже чисто для себя сделала вид, что мне все это с приходом нового дня безразлично.

Умывшись, я оделась в обычную нашу форму – серую свободную кофту и уплотнённые серые брюки, и, расчесав волосы, вышла в общую комнату. Пока здесь было тихо и пусто: ещё слишком рано, чтобы все проснулись. Я невольно остановила взгляд на огромных окнах, в которых могла в любое время увидеть бушующий океан, и содрогнулась, глядя на серую пучину и тусклое, пасмурное небо. Хоть океан и страшен на вид, жалко, что я не могу выйти наружу и вдохнуть свежего воздуха…

Сев на пол перед панорамным окном, я подумала, что могу и подумать в спокойствии. Приняв ту позу, в которой всегда медитировал Киан’дэ, я вздохнула и начала все осмыслять. На свежую голову.

Он все эти три недели непрерывно посещал меня, с определенной регулярностью. Но все время он был каким-то настороженным. Напряжённым.

Это было ясно по всему, даже по языку тела.

Даже когда он должен был расслабиться, он не расслаблялся. Взгляд его был пронзительным и глубоким, будто бы он все время прислушивался и присматривался ко всему. Говорил он ещё меньше, чем раньше. А в последнюю неделю пришёл ко мне так и вовсе лишь дважды.

Что это значит? Киан’дэ ничего не делает просто так. В то, что я вчера наговорила ему сгоряча, в свои ночные страхи и тревоги, положа руку на сердце… я не могу поверить. У него есть объективные причины не видеться со мной, но догадки пугают ещё больше, чем любые мысли о внезапной сопернице или о том, что он ко мне остыл.

Хотя последнее – бред и ерунда, у меня на теле тому в подтверждение есть целый набор синяков и царапин, оставленных Киан’дэ во время наших встреч. Хищник был чутким и осторожным, но все же не настолько, чтобы сточить свои когти и поумерить силу, которой с лихвой хватит на пятерых меня, в момент, когда он перестаёт себя контролировать.

Контролировать… он что-то знает, что-то о тех, кто контролирует его.

Предчувствие близкой опасности? Боится снова потерять меня? Боится, что кто-то из устроителей и окружающих увидит, что благодаря мне можно управлять им?

В глубокой задумчивости, я даже не заметила, как со спины ко мне кто-то подошёл, и подпрыгнула, когда услышала:

– Доброе утро. Ух, как ты рано встала…

Это была Амилия. Она с любопытством посмотрела на меня и выгнула бровь, усмехнувшись:

– Медитируешь?

Я не нашлась, что ответить, покраснев, а она уже продолжала:

– Что, хищ твой научил? – она прислонилась спиной к стене. – Возьми из морозилки лёд и приложи к лицу. У тебя мешки под глазами…

Цокнув языком, я обвела взглядом пространство вокруг и не выдержала:

– А что в этом такого?

– В общем-то, абсолютно ничего, – спокойно ответила Амилия. – Но знать о том, как ты плачешь ночью, никому не обязательно. Тем более Дани, которую сегодня скорее всего отсюда просто выкинут.

– Дани? За что?

Дани была молчаливой и спокойной девушкой, которую в основном можно было увидеть за чтением или уборкой. Она ни с кем не общалась, но относились к ней удивительно хорошо.

Что она такого сделала?

Но Амилия лишь качнула головой, садясь рядом со мной на пол.

– Не «за что», а «из-за чего». Так правильнее. Из-за того, кстати, что твой хищник убил ее хищника, и теперь у неё здесь нет хозяина, а значит, и содержать ее тоже ни к чему.

Я похолодела, и невольно меня охватило глубокое чувство вины. Хотя я и не была ни в чем виновата. Виноват был Киан’дэ, формально.

– Он… убил его… ну…

– Обычные бои, ничего такого. Но это может произойти в любой момент с любой из нас. И с тобой тоже.

Я усмехнулась, покачав головой. Убить Киан’дэ – задача не из легких.

– Слабо верится в такое? Но, возможно ты не знаешь, конечно… однако у нас здесь не по одному хозяину. И даже не по двое. Нас перекупают для новых чемпионов и новых статусных яутжа. Ни один чемпион не продержался здесь в живых дольше полугода.

– Бывают и исключения.

– Не бывают, – покачала головой девушка. – Даже очень сильных яутжа просто забивают на этих боях. Тем, кто приходит сюда, хочется насилия, смерти, крови. А какой интерес смотреть на одних и тех же хищей? Здесь крутятся огромные деньги. Колоссальное влияние. Хищи готовы умереть, лишь бы стать следующими чемпионами и сразиться с самыми опасными тварями: это для них – высшая честь.

– Только не для Киан’дэ. – Тихо сказала я, задумчиво отворачиваясь. Значит, вот оно что. Но если его задумали просто убить любой ценой, значит, нужно убираться отсюда. Но как?

– Он убил одного из четырёх лучших чемпионов. Занял его место. Как считаешь, надолго ли его оставят в живых?

На этот вопрос ответа не было. Я опустила глаза, хмурясь.

– Поэтому мы и не привыкаем к своим хищам. Смысл? Дани привыкла. И что теперь? – Амилия поднялась с пола и равнодушно посмотрела на меня. – У них есть на нас влияние. Это какое-то физиологическое привыкание, просто химия. Но делать этого не советую: скоро у тебя тоже будет новый хозяин.

Я упрямо покачала головой.

– Нет. Он на остальных непохож. Он не сдаётся. Никогда.

– Но не может же он всегда побеждать? – разумно возразила Амилия. – Он же живой, Рената. И однажды найдётся тот, кто будет сильнее.

Однажды Патрон взял Киан’дэ, ещё молодого и не обстрелянного к’хана – тогда ещё без статуса «ультра» – в небольшое путешествие к лидеру соседнего клана.

Они долетели туда на небольшом космическом корабле, не предназначенном для дальних перелетов. На борту было всего несколько хищников: он сам, Патрон и два телохранителя. Предполагалось, что появиться Патрон должно был инкогнито, без свиты.

– Будь начеку, – приказал он Киан’дэ. – Это жестокие и сильные воины, на их счету – много прекрасных трофеев и боев. Когда я дам тебе знак и кивну, ты должен будешь убить всех, кто окажется в одном помещении со мной.

Убить всех? Киан’дэ почувствовал, как по спине ползёт холодок. Убить всех… а сможет ли он это сделать, или у него кишка тонка

Он кивнул, согнув спину перед Патроном.

– Хорошо. Иди, готовься.

И он правда ушёл готовиться: его успокаивала только медитация, в которую он вошёл за полчаса до приземления, хотя нервы его были на пределе.

Тогда он ещё не знал, на что способен.

… Это была страшная бойня. Киан’дэ не ожидал, что сможет справиться со всеми врагами Патрона, но он целенаправленно уничтожал каждого, одного за другим.

Когда один из присутствующих аттури уже отчаялся, он схватил бластер с пояса мертвого товарища и начал палить в Киан’дэ. Но хищник легко уворачивался и вогнал свой ритуальный серп так глубоко в прочный череп врага, что вытащить его смог, лишь наступив на голову убитого ногой.

Тихо зарычав, он осмотрелся в поисках живых и двумя точными выстрелами прикончил сразу обоих яутжа, едва шевелившихся.

Итак, в зале стояли трое: он сам, Патрон и оставшийся в живых телохранитель.

Патрон выпрямился, величественно озираясь и глядя на поверженных врагов, а Киан’дэ подошёл к нему и припал на одно колено, будучи довольным выполненной работой. И конечно, он не ожидал жестокого удара в лицо когтистой рукой своего хозяина.

Удар был так силён, что Киан’дэ, не смевший уклониться и сопротивляться, упал на спину, поражено глядя на яутжа.

– Ты бестолковая тварь, – пророкотал хозяин, и Киан’дэ сжал в кулаки руки. Почему он недоволен? От гнева в глазах хищника, только что сделавшего невозможное и убившего пятнадцать лучших воинов соседнего клана, побелело. – Я велел тебе не оставлять в живых никого, кроме меня.

Короткое понимание как молния озарило Киан’дэ, и он быстро встал на ноги и надвинулся на телохранителя. Снимая со спины своей серп, он провернул его в руках, подкрадываясь к быстро сообразившему яутжа.

Но было уже поздно.

Киан’дэ размял плечи, тряхнул руками, гудящими от боли, и продолжил тренировку, несмотря на усталость.

Тренироваться как когда он только учился быть ультрак’ханом – это то, что он давненько не делал. Но теперь он тренировался регулярно и постоянно, круглый день. Оттачивал удары и уклоны, чувствуя, что сейчас требуется быть готовым. К чему? Он не знал, просто ощущал напряжение, растущее вокруг себя.

Он остановился и отложил в сторону глефу, тяжело дыша и присаживаясь прямо на пол.

Он надел на остывающее и влажное от пота тело рваную накидку и покрыл голову капюшоном, не желая, чтобы кто-то снова пялился на его маску.

Натягивая на руки перчатки, он спрятал оба клейма «грязная кровь» на ладонях, оставленные некогда еще при пленении, когда его вели на ритуальной убой.

В прорезях и дырах уже неприлично рваной накидки, выглядевшей уже скорее как лохмотья поверх плотно сидящей кожаной брони, виднелись серебряные татуировки, ярко выделявшиеся на влажном теле. Застегивая на спине ножны и поднимая глефу, Киан’дэ вышел из зала, где продолжали тренироваться другие яутжа, проводившие его долгим взглядом.

Он чувствовал: его боялись. И это не могло его не радовать.

Сейчас он направлялся к госпиталю, чтобы хорошо знакомая ему уманка немного подлечила его. Спокойно пройдя в отсек мимо охраны, он направился по стерильному коридору и вошёл к уманке без разрешения, как и всегда.

Он увидел, как она сидит за рабочим столом и в руках держит фотокарточку, человеческий снимок.

Вздрогнув, она повернулась к Киан’дэ и шмыгнула носом, стараясь незаметно утереть слёзы с глаз.

– А, это ты, пугало… – грубовато сказала она, но Киан’дэ ничуть не обиделся. – Что у тебя опять?

Он вздохнул и, распахнув накидку, показал на незаживающий уже целую неделю бок. Рана осталась после последнего сражения.

– Ладно, раздевайся.

Он послушно снял накидку и броню, оставшись по пояс обнаженным. Уманка закатила глаза и цокнула, глядя на широкую косую рану, протянувшуюся от низа живота до подмышки.

– И ты был очень занят, чтобы пораньше обратиться ко мне? – уточнила она. Киан’дэ сухо рассмеялся, в то время как уманка уже набирала сыворотку в шприц, а после вонзила иглу ему в живот.

Киан’дэ равнодушно смотрел, как она вкалывает сыворотку-гормон, позволяющую ранениям быстрее затягиваться. А после она вколола новую дозу прямо в открытую рану, сняв перед этим повязку. Это заставило хищника поморщиться.

– А ты терпеливый, здоровяк, – ухмыльнулась она, похлопав хищника по предплечью и неожиданно скользнув пальцами по его валарам. – Тебе же их обрезали? Как ты это выдержал?

Умные, проницательные алые глаза сощурились, но Киан’дэ как обычно молчал.

– Ладно. – Вздохнула она. – Понимаю, у тебя времени ни на что нет, график расписан по секундам. То с женщиной своей развлекаешься, то в зале пропадаешь, то на арене. Я за тобой слежу, между прочим. За успехами своего любимого пациента.

Хмыкнув, хищник прилёг на каталке, зная, что это лекарство обладает снотворным эффектом.

Уманка присела рядом с ним, когда он уже погружался в сон. Закрыв глаза, хищник уронил голову назад, дыхание его стало ровным и глубоким.

Задумчиво, уманка провела ладонью по его животу, оглаживая рваные края раны, и наложила повязку, плотно перебинтовывая хищника. Закончив, она подняла его тяжелую жилистую руку и, замешкавшись, сняла с ладони кожаную тонкую перчатку.

На ладони – клеймо с иероглифом, и девушка не раз видела такое: это значит, что он – дурная кровь и изгой. Такие метки ставят яутжа своим пленникам. Когда-то он был в плену…

Она присела поудобнее, положив руки ему на грудь и порхая пальцами по хорошо развитым мышцам, по широким плечам, удачно подчёркнутым узором татуировки, и спускаясь ниже. Эти прикосновения дарили ей приятное тепло, зародившееся в позвоночнике.

Улыбнувшись своим мыслям, девушка приподнялась и провела тыльной стороной ладони по гибкой длинной шее, касаясь краев маски на откинутой назад голове.

Неожиданно, улыбка ее померкла, и она тихо прошептала что-то, мрачнея и отсаживаясь. Воспоминания о другом яутжа больно пронзили ее сердце, но хуже было другое: этот хищник тоже нестерпимо нравился ей, но, как показывает ее практика, должен был рано или поздно погибнуть.

Она склонилась над его маской и тихо прижалась к подбородку губами, ведя ими к острой скуле. Внутри начало пробуждаться желание, но она обуздала его, отпрянув.

Надев на когтистую руку перчатку и сердито оттолкнув ее от себя, она подумала о той женщине, которую тогда привела к Киан’дэ. Рената, так ее зовут. В груди кольнула ревность, но девушка тряхнула головой.

– Это же не он, – прошептала она, возвращая себя в реальность. – Просто крутой засранец, которого мне жаль хоронить.

Встав, она отошла в сторону и подождала ещё тридцать или сорок минут, пока хищник не придёт в себя.

Его нужно было спасать. Срочно.

Прошла ещё неделя, за которую я натурально извелась без Киан’дэ. Другие девушки регулярно виделись со своими хозяевами, что только злило меня.

В отличие от них, я снова чувствовала себя одинокой. И, что угнетало меня ещё больше, я стала ощущать себя пленницей.

Но однажды, неожиданно для всех нас, он все же пришёл ко мне. Минуло ещё две или три недели, когда он вошёл без доспехов в общий зал, как ни в чем не бывало.

Обида и тревога были тут как тут, и я обидчиво отвернулась, завидев Киан’дэ. Он щелкнул мандибулами, подошёл ко мне и присел на корточки, заглядывая мне в лицо.

Я молча отвернулась опять, равнодушно листая книгу, пока он не взял ее из моих рук, швыряя через плечо.

Я холодно взглянула на хищника, который мотнул головой, указывая себе за спину.

– Я никуда не пойду.

Хм! Не появлялся порядка месяца – и вдруг пришёл сюда, как хозяин, и начал командовать?! Я была неприятно удивлена такими переменами в его характере и не собиралась ему подчиняться.

Несколько девушек, сидевших неподалёку, с интересом наблюдали за этой картиной. Но мне было неважно, что они подумают. Я упрямо посмотрела в глаза Киан’дэ.

– Думаешь, можно так легко меня оставить? – обиженно спросила я.

«Нужно поговорить».

С этим молчуном? Я усмехнулась, но Киан’дэ был настойчив.

«Я терпелив. И рано или поздно ты пойдёшь со мной».

– Не дальше моей комнаты, – парировала я. Неожиданно, Киан’дэ легко согласился.

Он последовал за мной, и только когда мы скрылись из виду и я заблокировала дверь отсека, внезапно навис, как туча.

«ЧТО ТЫ ТВОРИШЬ!!!» – прогремел его голос в моей голове.

Я непроизвольно сжала плечи и прильнула к стене, видя, как глаза его мечут молнии.

– Это ты что творишь! Ты пропал! Так надолго! От тебя ни весточки! – в отчаянии крикнула я. – Я вся извелась, с ума сошла! Я следила за тотализаторами, чтобы узнать, не убили ли тебя!